Дэфид аб Хью, Брэд Линавивер
DOOM 1-2
По колено в крови. Ад на земле

<<< Назад | Содержание | Далее>>>

- Слушай меня внимательно, мы попали в крепкую переделку. Если я пра-
вильно понимаю, у нас на троих только пара пистолетов. Ничего хорошего в
этом не вижу. Лейтенанту следовало бы оставить нам побольше оружия, тебе
не кажется? - Вопрос был чисто риторический, поэтому ответа на него я
дожидаться не стал. - Один пистолет оставляю тебе, но он не заряжен. - Я
дал парню снова сползти вниз и разбросал патроны по полу. - Когда ты
очухаешься настолько, чтобы зарядить пушку, советую забаррикадировать
дверь попрочнее, а не надеяться на замок, который захлопнется, когда я
отсюда уйду. А потом просто сидите здесь и ждите указаний.
Парень выглядел как побитая собака, но согласно кивнул. После этого я
предоставил ему возможность самому решать свои проблемы, предварительно
рассовав по карманам оставшиеся боеприпасы. Мне хотелось иметь их как
можно больше, пока я не подыщу в производственных помещениях Корпорации
что-нибудь более солидное, чем этот пистолет - если, конечно, там вообще
можно что-то найти.
Закрывая за собой дверь, я снова услышал доносившиеся из динамиков
бессмысленные, хаотические помехи, не содержавшие никакого намека ни на
Вимса, ни на Гофорта, ни на Арлин. Ну что ж, последние сведения, которые
я смог уловить из этого ящика, сводились к перспективе устроить не-
большую вечеринку с останками Грэйсона в качестве почетного гостя. Нет,
хватит дурацких мыслей - не время шутки шутить. Пора настраиваться на
серьезный лад.
Минут десять я бродил между строениями базы, пока не наткнулся на не-
большой наземный вездеход на гусеничном ходу, который кто-то предусмот-
рительно здесь оставил. Фобос настолько невелик, что я мог бы и на своих
двоих добраться до промышленной зоны, особенно если учесть отсутствие
силы тяжести. Однако вездеход мог пригодиться для эвакуации тех, кто ос-
тался в живых. Кроме того, далеко не последнюю роль играл фактор време-
ни.
Хоть клаустрофобией я и не страдаю, белые стены замкнутого прост-
ранства - особенно в ракете, доставившей нас на Марс, - меня прилично
утомили. Пролететь сквозь миллион миль пустоты в малюсенькой жестянке,
чтобы в конце пути оказаться почти в такой же коробке - совсем не тот
способ покорения космического пространства, о котором я мечтал.
По крайней мере, в тот день, проведенный на Марсе, нам было что пос-
мотреть. Купола, покрывающие постройки, сделаны там из толстенного, изо-
лирующего пластика, но когда смотришь сквозь них, создается впечатление,
что они не толще мыльного пузыря. Беда лишь в том, что вокруг пустота
бескрайности, упирающаяся на горизонте в такую же пустоту темно-багряно-
го неба. Тем не менее эта панорама завораживала меня так же, как вид
звездного неба. Мне казалось, что здесь должно быть интересно. Фобос с
марсианской базы тоже можно было разглядеть, хоть он казался лишь одной
из ярких звездочек, неспешно скользившей по небосводу. Луны такого раз-
мера в темную ночь едва ли хватило бы, чтобы разогнать мрачные мысли.
Теперь же, когда я вед вездеход под черным, пустым небом Фобоса, у
меня впервые за последнее время возникло чувство, что после отлета с
Земли я снова стал свободен. Почти полный диск Марса медленно проплывал
вверху, величиной своей превосходя самую что ни на есть полную Луну, -
кроваво-красный, как будто впитавшей в себя кровь, пролитую солдатами
всех армий во времена бесчисленных битв, - тупая, идиотски-пустая, чудо-
вищная рожа, лик бесконечности, морда монстра.
По контрасту с ним серая, унылая поверхность Фобоса выглядела, как
ломкие крошки стирального мыла или ссохшаяся овсяная каша; единственным
нарушением однообразия ландшафта был Стикни - огромный кратер, покрывав-
ший четверть поверхности марсианского спутника, от которого во все сто-
роны расходились миниатюрные горные кряжи.
Я подумал о том, что вид Марса с Фобоса вполне мог быть последним
красочным зрелищем, которое мне довелось увидеть в жизни. Будущее не
предвещало ничего хорошего. Мысль о возможной скорой гибели беспокоила
меня гораздо меньше, чем страх перед тем, что я не смогу помочь людям,
которые были для меня дороже жизни... как это уже, к несчастью, не раз
случалось в прошлом.
На Земле таких людей осталось совсем немного, но один человек, нахо-
дившийся здесь, на Фобосе, значил для меня все.
Может быть, я ее и не любил, мне трудно было сформулировать то
чувство, которое я испытывал. Я хочу сказать, в прямом смысле слова...
точнее, я просто выговорить этого не могу, зная, что она связалась с
этим грязным ублюдком - Вильгельмом Доддом. Однако, в сущности, это ни-
чего не меняло - если Арлин попала в беду, самым легким для меня было бы
отдать за нее свою жизнь. Хотя, естественно, исполнение долга вовсе не
означает, что я ищу смерти - наоборот, это значит, что я должен оста-
ваться в живых так долго, как только возможно, чтобы найти ее и вытащить
из передряги. И остальных "лис", конечно, тоже.
Странное то было ощущение - гигантский Марс и наше Солнце, сжавшееся
до размеров далекого, пламенного шарика, быстро закатывающегося за близ-
кий горизонт по мере того, как я приближался к промышленным конструкци-
ям, расположенным за линией терминатора, в непроглядной тьме черной но-
чи.
В тот момент, когда я выехал из зоны притяжения и попал в нормальное
гравитационное поле Фобоса, где сила тяжести была близка к нулевой, в
желудке моем что-то булькнуло, перевернулось и завертелось, к горлу под-
катила тошнотворная волна. Теперь следовало быть очень осторожным - я не
знал, при какой скорости можно оторваться от поверхности марсианского
спутника. Не исключено, что при гораздо большей, чем та, что доступна
вездеходу. Но у меня не было никакого желания закончить жизнь на орбите
Фобоса - уж тамто гусеницы вездехода помочь не смогли бы никак!
Очень хотелось въехать на этом вездеходике прямо в очистные помещения
фабрики, но пришлось оставить его в гараже перед входом. В зоне очистки,
где притяжение достигало половины земного, я почувствовал себя гораздо
лучше. Под поверхностью марсианской луны располагались сооружения, где
находились морские пехотинцы роты "Фокс", или их останки.
Перед долгим спуском вниз я пообещал себе действовать как можно тише
и осторожнее. В самом начале службы в десантных частях нередко приходит-
ся сталкиваться с необходимостью научиться врать самому себе. Шум, ко-
нечно, был, причем источником его служил я сам. Даже при половинной гра-
витации ботинки слегка поскрипывали. Каждый такой звук воображение уси-
ливало до кошмарного скрежета, казалось, издаваемого гигантским грызу-
ном, хватавшим меня зубами за пятки. Светлый прямоугольник пространства
внизу неуклонно увеличивался.
Сначала я хотел воспользоваться лифтом, но поостерегся - мало ли с
кем я в нем встречусь. Запасная лестница казалась более безопасным вари-
антом.
Одним из достоинств такого типа стационарных конструкций является то,
что, пока там работает небольшой генератор, не возникает проблем ни с
воздухом, ни с освещением. Можете себе представить мое огорчение, когда,
спустившись наконец в большое помещение, я сразу же заметил признаки
серьезных неполадок: свет едва мерцал, звуков насосов, перегонявших воз-
дух по помещениям, не было слышно.
И все-таки даже такого освещения хватало, чтобы разглядеть длинный,
пустой коридор, где я оказался. Никаких явных признаков недавних воору-
женных столкновений здесь не было, но я был настороже; И тут поблизости
раздался резкий шипящий звук. Не раздумывая, совершенно автоматически,
зажав в руке пистолет, я пригнулся к полу и занял оборонительную пози-
цию. Однако тревога оказалась ложной - из отверстия в трубе просто вышел
под напором горячий воздух. В такие моменты, после того как безотказно
срабатывает реакция, самое главное расслабиться.
Я осторожно подошел к поврежденной трубе, чтобы не обжечься новой
струей пара, и стал внимательно ее осматривать. В конце концов я обнару-
жил кое-что любопытное. Труба была повреждена тупым металлическим пред-
метом, а на полу как раз под этим местом расплылось пятно цвета ржавчи-
ны.
Идти вперед можно было только в одном направлении, что я и сделал.
Коридор вел к комнате, откуда осуществлялся контроль всего уровня - или
этажа, где располагались производственные помещения. Могу поклясться,
что из них до меня донеслось не то рычание, не то ворчание. Так что уби-
рать пистолет обратно в кобуру желания не возникало. Кроме того, мне
совсем не нравилось, что сжимавшая его ладонь сильно потела.
Ступая как можно тише и осторожнее, я пошел дальше. Впереди все было
видно ясно и отчетливо - неприятных сюрпризов там не предвиделось. Но
хоть никаких звуков до слуха моего больше не доносилось, лучше я себя от
этого чувствовать не стал. В конце концов я добрался до отсека с прибо-
рами контрольного управления и уже собрался было распахнуть дверь, как
за спиной почувствовал что-то неладное и тут же отскочил в сторону, пы-
таясь смотреть сразу в двух противоположных направлениях - как двуликий
Янус. Однако ничего подозрительного не вырисовывалось. По крайней мере я
не увидел никаких признаков опасности.
Помещение, где были сосредоточены приборы контроля и управления, ока-
залось пустым, но там стоял какой-то странный запах лимона с гнильцой.
После месяцев, проведенных в казармах - будь то в Кефиристане, на Марсе
или в космической ракете, - привыкаешь к запаху краски и дезинфекции.
Однако это было что-то совсем иное и очень неприятное.
Оборудование находилось в рабочем состоянии - за исключением систем
связи, вдребезги расколоченных. Меня осенило: в комнате могло храниться
оружие, еще с тех времен, когда Фобос был только ракетной базой. Что-ни-
будь более солидное, чем десятимиллиметровый пистолет, и в значительной
степени увеличивающее мои шансы на приспособление к той обстановке, в
которой я оказался.
Шкаф, где обычно хранится оружие, я скоро нашел, но, взломав его, не
обнаружил того, что искал - даже рогатки в нем не было. Однако чтоб он
не пустовал, в него положили защитные бронежилеты. Конечно, боевыми дос-
пехами их назвать было нельзя, но все же человек в них чувствовал себя в
большей безопасности, чем в обычном скафандре. Один пришелся мне впору,
и я в него облачился.
Мне ничего не оставалось, как продолжить прогулку по коридору, ведше-
му в другие помещения станции. Мое психическое состояние достигло той
опасной стадии, когда ощущаешь себя единственным солдатом, уцелевшим на
поле брани. Такому состоянию есть и более краткое определение - беспеч-
ность.
Ты же в разведке, недоумок! Внутренний голос подсказывал, что нужно
действовать в соответствии с четко продуманным планом и не спешить с вы-
водами. В этот самый момент я увидел очертания человеческой фигуры, ко-
торая, появившись из-за поворота, двинулась в моем направлении.
Я чуть не выстрелил, но краем сознания сообразил, что, если сделаю
это, потом, возможно, уже некому будет задавать вопросы. Напомнив себе о
том, что Арлин, мои друзья и служащие Объединенной аэрокосмической кор-
порации здесь, я не дал пальцу, лежавшему на спусковом крючке, сжаться
на тот сантиметр, который мог бы решить исход дела. Тем не менее дуло
пистолета продолжало целиться в неясные очертания приближавшейся фигуры.
Я ощутил не то чтобы сходство, но некоторое подобие тех ощущений, кото-
рые в свое время в затерянном в горах селении испытал лейтенант Вимс по
отношению к монахам.
Когда все ваше существо пронизывает омерзительно-непреодолимое
чувство страха, от которого даже дух перехватывает, нет ничего легче,
чем начать палить без разбора во все, что движется.
Вскоре я узнал в приближавшейся фигуре капрала Вильяма Гэйтса.
- Билл! - крикнул я, обрадованный встрече с однополчанином. - Что
здесь, черт возьми, творится? Надеюсь, с вами всеми ничего не случилось?
Где Арлин, где остальные "лисы"?
У меня ни на секунду не зародилось сомнений по поводу того, что приб-
лижавшийся человек именно тот капрал нашей роты, с которым я столько раз
резался в покер, пил и обменивался скабрезными историями. Мы были с ним
настолько близки, что я не держал на него зла даже за то, что он был од-
ной из тех обезьян, которые, как на дереве, повисли на мне, когда я
звезданул Вимсу по роже. У Билла было очень характерное лицо с широко
расставленными глазами и шрамом, пересекавшим до нижней губы выдающийся
вперед подбородок.
Походка его, правда, казалась немного странной - устал, наверное, ре-
шил я. В бою люди изматываются быстро, так что мне нередко доводилось
видеть и не такие отклонения от нормы.
Напряжение, которое Гэйтс, видимо, испытал в сражении, объясняло и
удивительные звуки, слетавшие с его губ - какое-то нелепое бормотание,
походившее разве что на реплики персонажей старинных фильмов ужасов.
Билл смотрел прямо перед собой, однако казалось, что он меня не узнал.
Он как-то нараспев, с заунывной монотонностью повторял:
- Ворота... Ворота - это ключ... Ключ - это Ворота...
Не понравилась мне и струйка слюны, стекавшая у него по подбородку.
Поддавшись внезапному порыву, я чуть не подбежал к нему, но тут же
отпрянул. Что-то здесь явно было не то, хоть определить, что именно, я
не мог, как и с непонятным запахом в комнате с контрольными приборами.
Однако я нутром чуял - на Фобосе творится неладное.
- Билл, - я снова попытался образумить друга. - Билл, я же кореш
твой, Флай.
На этот раз он меня заметил. Это я без труда определил по зловещей
ухмылке, скользнувшей по его губам, - такой жуткой гримасы мне еще в
жизни не доводилось видеть.
Потом он поднял автомат и открыл огонь!
Но даже в тот миг я не мог поверить в реальность происходящего. К
счастью, рефлексы мои отреагировали более оперативно - я мгновенно отс-
кочил за колонну и приготовился открыть ответный огонь.
И все-таки я должен был сделать последнюю попытку.
- Кончай палить, Билл! Это же я, Флай, чтоб тебе пусто было. Прекрати
стрельбу!
Не прекращая стрелять, Билл подходил все ближе. В полном отчаянии,
чувствуя себя Каином, я открыл ответный огонь. Учитывая то состояние, в
котором он находился, убить его, по логике вещей, было проще простого.
Первая же пуля попала ему в шею - прямо под шлем. В принципе, этот выст-
рел должен был уложить его наповал, но он продолжал идти. Я выпустил в
него еще несколько пуль, из которых одна попала в голову. Она-то его и
успокоила.