Маринина А. Б.
Настя Каменская
Черный список

<<< Назад | Содержание | Далее >>>

Глава 13

Я уснул так крепко, что даже не услышал телефонного звонка. Проснулся
я оттого, что меня тормошил Юра Мазаев.
- Слава! Просыпайся, Слава, надо ехать.
С трудом разлепив тяжелые веки, я увидел Сережу Лисицына, склонивше-
гося над разложенной на столе картой.
- Несколько минут назад машина Заваруева проследовала вот по этой до-
роге, - задумчиво сказал он, показывая карандашом участок местности на
карте. - Дорога ведет в заповедник, будем надеяться, что ответвлений
нет.
- Думаешь, догоним? - с сомнением спросил я.
- Наверняка нет, - покачал головой Сережа. - Временной лаг слишком
большой, а Заваруев тоже бывший гонщик, они с братом вместе спортом за-
нимались. У нас против него шансов нет, и мечтать нечего.
- А как же... - начал было Юра Мазаев, но я перебил его:
- Все правильно. Если Заваруев выехал из дома почти через час после
их отъезда из гостиницы, значит, они задумали не автоаварию, а что-то
другое. Прямо там, в охотничьем домике. Поэтому нам важно как можно ско-
рее оказаться в этом месте, а догоним не догоним - это уже не суть важ-
но. Сережа, в вашей Богом обиженной милиции есть хоть один приличный че-
ловек, которому можно доверять?
- Паша Яковчик, - не раздумывая ответил тот. - Ему все неинтересно,
ничего не хочется делать, но это оттого, что одной ногой он уже на дру-
гой работе. А так он парень честный и во всех отношениях приличный, мо-
жете мне поверить.
- А этот приличный парень что-нибудь умеет? Бегать, прыгать, стре-
лять, драться? Или он только умеет быть приличным? - спросил я, не скры-
вая сарказма.
- Ладно вам, Владислав Николаевич, что вы нас уж совсем с дерьмом-то
мешаете, - улыбнулся Сергей.
Спустя двадцать минут мы мчались на всех парах в сторону заповедника,
и в машине нас было уже четверо. Пашу Яковчика мы выдернули прямо из
служебного кабинета, точнее, сделал это Юра Мазаев, потому что ни я, ни
Лисицын в здании городского управления внутренних дел показываться не
хотели. Теперь я мог рассмотреть Яковчика поближе, и пока Сергей в двух
словах объяснял ему суть стоящей перед нами задачи, я всматривался в его
веснушчатое лицо, слегка курносый нос, взъерошенные вихры на голове.
Когда речь зашла о Юрцеве, Паша взорвался:
- Да вы что! Вы в уме вообще или как?! Я же собрался переходить в уп-
равление безопасности банка, который контролирует Юрцев. Вы же меня без
ножа режете! А если он узнает, что я против него пискнуть посмел, моя
новая работа накроется. Нет, ребята, давайте без меня. Я в эти игры не
играю.
Сережа невозмутимо гнал машину по серпантину, опоясывающему высокую
поросшую деревьями гору. Он будто и не слышал Пашиных возмущенных выкри-
ков.
- И вот мы должны сделать хорошую мину при плохой игре и быстренько
вывезти актеров и режиссера обратно, но чтобы никто не догадался, что мы
кого-то подозреваем в чем-то нехорошем, - продолжал он, не отрывая вни-
мательного взгляда от извилистой дороги. - Поскольку Юрий Сергеевич и
Владислав Николаевич отсюда уедут, а нам с тобой, Павлик, здесь жить, то
врагов наживать мы себе не будем. Пока, - тут же уточнил он. - А там
посмотрим.
Яковчик немного успокоился. Его явно обрадовало, что Лисицын все пра-
вильно соображает насчет врагов и насчет того, что им в этом городе при-
дется жить.
- У нас на четверых три ствола, но пользоваться ими будем только в
случае крайней необходимости, - сказал я. - В идеале все должно пройти
под видом срочной отправки Литвака в Москву, где у него тяжело заболел
ребенок. При этом нужно постараться сделать так, чтобы Руслан и Катерина
захотели вернуться вместе с ним. Заваруев не должен догадаться, что мы
их спасаем от убийцы, то есть скорее всего от него. Впрочем, может быть,
убийцей будет и не он, а Заваруева вызвали только для подсобных работ и
для охраны. Это мы выясним на месте. Самое главное - успеть, пока там
ничего не случилось.
День обещал быть жарким. Когда я ночью уходил из дома в гостиницу, то
накинул поверх рубашки легкую куртку, потому что, во-первых, было прох-
ладно, а во-вторых, нужно было скрыть плечевую кобуру, в которой лежал
мой пистолет. Теперь из-за этого я не мог снять куртку и с тоской думал
о том, что мне еще предстоит намучиться на жаре в такой неудачной экипи-
ровке.
Серпантин кончился. Мы миновали тот пост ГАИ, мимо которого проезжал
Заваруев.
- Теперь наша задача - не промахнуться, - сосредоточенно сказал Лиси-
цын. - Следите за всеми поворотами и ответвлениями, придется каждый раз
выходить и смотреть следы от протекторов.
Старенькая машина дребезжала и грозила вот-вот развалиться, мощности
движка не хватало, но я усилием воли заставлял себя не нервничать впус-
тую. Другой машины все равно нет, дергайся не дергайся, а ехать придется
на этой. Несколько раз мы останавливались, чтобы проверить, куда двигал-
ся "мерседес" Заваруева. При нашей смешной скорости заехать не на ту до-
рогу, возвращаться и потерять время было бы непростительным. Воображение
услужливо рисовало мне душераздирающие картины мучительной смерти, кото-
рая уже настигла троих беззащитных людей в затерянном в лесах охотничьем
домике. А мы опаздывали, безнадежно опаздывали...
- Вот оно, - вдруг сказал Мазаев.
Я огляделся по сторонам, но не увидел ничего, кроме густого леса по
обеим сторонам проселочной дороги.
- Что? - недоуменно спросил я.
Сергей сбросил скорость и тоже начал осматриваться.
- Ничего нет, Юрий Сергеевич, вы о чем?
- Жилье близко. Это где-то здесь.
- С чего ты взял? - удивился я.
- Не знаю. Я чувствую. Это с Афгана осталось, объяснить невозможно,
кругом камни и песок, никого не видно, а потом непонятно откуда появля-
ется чувство, что есть кто-то живой. Не птица, не зверь, а именно чело-
век.
Лисицын заглушил двигатель и вышел. Мы остались в машине, напряженно
вглядываясь в листву вокруг нас.
- Точно, - сказал Сережа, открывая дверь и забираясь на водительское
место. - Домик уже видно сквозь ветки. Еще метров двести осталось.
Эти двести метров мы ползли со скоростью черепахи. Или мне так каза-
лось, потому что я нервничал и сгорал от нетерпения? Наконец мы увидели
полянку, а на ней - сказочный домик. Здесь же, на полянке, стоял черный
"мерседес", из-под которого торчали мужские ноги в кроссовках. Вполне
живые.
Картина вообще была мирной и никак не ассоциировалась со злодейскими
замыслами. Ярко светило солнце, пели птички и, между прочим, оглуши-
тельно жужжали комары. Их здесь было столько, что, казалось, остановись
на мгновение - и тебя обгрызут до костей сей же миг. Впервые за послед-
ние несколько часов меня посетила трусливая мысль, а не ошибся ли я?
Поднял всех на ноги, переполошил, перепугал, оклеветал хороших и достой-
ных людей... Ты же сам убедился, Стасов, что теряешь чутье и хватку.
Заваруев вылез из-под машины и изумленно воззрился на нас. Он был
совсем не похож на своего старшего брата, невысокий и даже на первый
взгляд щупленький. Глазки у него были цепкие и жесткие, гладко выбритые
щеки отливали синевой.
- А вы чего здесь?..
- За Литваком приехали, - быстро ответил Сергей. - Только он уехал -
телеграмма пришла от жены, сынишка в больнице с сотрясением мозга. Рудин
людей за билетами на самолет послал, на дневной рейс, а нас сюда отпра-
вил, за Игорем.
- Так они небось спят уже, - спокойно ответил Заваруев, вытирая тряп-
кой грязные руки.
На его лице не проступило ни малейших признаков беспокойства. И я еще
раз, ощущая неприятный холодок внутри, подумал, что ошибся. Вот позори-
ще-то!
Я вошел в дом, и мне в нос сразу же ударил удушающе-терпкий запах до-
рогих духов. Домик был двухэтажным, но компактным: на первом этаже кухня
и большая комната вроде гостиной, на втором - три крошечные спаленки. В
считанные секунды я облетел все помещения и облегченно вздохнул. Наверху
было пусто. Внизу в большой комнате Катя и Руслан продолжали "добав-
лять", причем Катя уже сидела у Кийко на коленях и явно собиралась про-
верить, действительно ли гомосексуалисты не поддаются женским чарам. Оба
были пьяны настолько, что, по-моему, даже не заметили нашего появления.
Здесь же на маленьком диванчике лежал, свернувшись, как складной нож,
Игорь Литвак и громко храпел. В комнате было душно от застоявшегося воз-
духа и запаха перегара, к которым примешивался запах духов. Неужели Ка-
терина с пьяных глаз вылила на себя целый флакон?
- Чего вы окна не откроете? - спросил я, с трудом сдерживая отвраще-
ние. - Здесь же задохнуться можно.
- А комары?
Катя опрокинула в себя очередную рюмку и наконец соизволила повер-
нуться ко мне.
- Мы пробовали открыть, а они как налетели! - Она сделала страшное
лицо и округлила глаза. - Вот, смотри, они уже Русланчика покусали, он
теперь чешется, бедненький.
С этими словами она взяла Руслана за руку и стала нежно поглаживать
локтевой сгиб, якобы предлагая мне полюбоваться на жуткие следы комари-
ного коварства. Кийко никак не реагировал на ее недвусмысленную ласку,
запрокинув голову на спинку кресла и выпуская сигаретный дым в потолок.
Да, тяжелый случай. Их теперь отсюда домкратом не поднимешь, а ведь нуж-
но во что бы то ни стало вывезти их отсюда. Но как?
- Тогда духами не надо пользоваться, - сердито заявил я. - Комары на
сладкий запах летят. Здесь же не продохнуть от духов.
- Ну я нечаянно, - кокетливо замурлыкала Иванникова. - Я флакон раз-
била. Костик такой милый, он все вытер, но все равно пахнет... А нам
нравится, да, Русик?
От этой сцены меня начало тошнить. Я снова вышел на улицу. Заваруев
опять лежал под машиной, а Лисицын и Юра Мазаев тихонько о чем-то бесе-
довали, стоя в сторонке. Черт возьми, что же происходит?
Я махнул им рукой, чтобы подошли поближе.
- А что, собственно, Заваруев здесь делает? - спросил я. - Чего его
принесло сюда?
- Говорит, брат попросил подъехать. Нельзя же людей в лесу оставлять
без всякой связи с внешним миром. Вдруг что случится? Привезти что-то
нужное, продукты там, или заболеет кто...
- Вполне правдоподобно, - вставил Мазаев. - Было бы гораздо более
странным, если бы Юрцев не позаботился об этом и бросил людей в лесу со-
вершенно одних, без телефона и без машины. Слава, ты точно уверен?..
Он не договорил, но я понял, что и его начали грызть те же сомнения,
что и меня.
- Уведите его в дом чаю попить, - предложил молчавший до сих пор
Яковчик. - А я машину посмотрю. Может, там оружие есть.
- Ну и что, даже если есть?
- А у Кости разрешения нет, это я точно знаю. Он как раз недавно при-
ходил в "управу", спрашивал, какие документы нужны для оформления разре-
шения. Если найдется оружие, будет предмет для разговора, а иначе нам
его не раскрутить, он в своем праве.
- Ну давай пробовать, - кивнул я. - Может, что и получится. Зови его,
а я пока чайник включу.
Я вернулся в дом и зашел на кухню. Здесь запах духов был еще сильнее.
На столе стояла двухконфорочная электрическая плитка, на ней - чайник.
Он был еще горячим, видно, наша нетрезвая компания уже успела выпить
чай, а может быть, и кофе. В углу стояли два больших газовых баллона, но
плиты не было, хотя она явно здесь была раньше - между баллонами и сто-
лом оказалось пустое пространство, по размерам как раз для плиты.
Я подлил в чайник воды из крана, включил плитку и занялся поисками
чашек и заварки. Бросив взгляд в окно, я увидел, что все четверо так и
стоят возле машины, при этом Костя Заваруев что-то горячо объясняет Паше
Яковчику, а Сережа и Юрий с отвлеченным видом рассматривают ягоды на
кусте малины.
- Эй! Ну что там? Вы идете? - крикнул я, выходя на крыльцо.
- Да вы не ждите меня, - громко ответил Заваруев. - Мне машину надо в
порядок привести. У меня отгул сегодня, я ее домой взял, чтобы подтя-
нуть, промазать, кое-какую профилактику сделать, а тут срочно ехать при-
шлось. Я и инструменты все с собой захватил.
- Да брось ты, Костя, - небрежно махнул рукой Яковчик. - Времени у
тебя тут вагон будет, аж до завтрашнего обеда. Мы Игоря с собой заберем,
а тебе здесь остальных караулить. Пойдем, пойдем, не ломай компанию.
Но шофер не соглашался ни в какую, и это мне не понравилось. Боялся
оставить машину без присмотра? Понял, что мы собираемся ее обыскивать?
Ведь он прекрасно понимал, что не может, уходя в дом, запереть машину и
забрать с собой ключи. От кого ее запирать в глухом лесу? Это сразу бро-
сится в глаза. Наверное, я все-таки был прав, оружие преступления нахо-
дится в машине, и его нужно найти.
- Да не хочу я чаю, - продолжал упираться Заваруев, - я уже вместе с
ними пил час назад. Ну правда, ребята, дайте делом заняться.
Я слегка кивнул, и тут же Сергей и Мазаев подскочили к шоферу сзади и
схватили его под руки.
- Самое главное мужское дело знаешь какое? - шутливо приговаривали
они, силой ведя Заваруева в дом. - Водку пить и девок любить. А компанию
ломать не годится, компанию уважать надо.
Все это с виду было похоже на веселый розыгрыш, лица у моих ребят бы-
ли дурашливые и озорные. А вот у Константина Заваруева оно с каждым ша-
гом делалось все бледнее. Интересно, чего это он так испугался? У него
что, машина снизу доверху компроматом набита? Ничего, сейчас разберемся.
Мы дружной гурьбой ввалились на кухню. Чайник уже многообещающе ши-
пел, на столе стояли приготовленные мной чашки, банка с растворимым кофе
и коробка с сахаром.
- Что это твой братец электроплиткой перебивается, как простой
сельский труженик? - спросил я, насыпая в заварочный чайник чай из паке-
та.
- Здесь плита у него, сейчас в ремонт отвезли, на днях привезут и
поставят. А пока электрической обходимся. Здесь место хорошее, Олег пос-
тоянно каких-нибудь гостей привозит.
- Комары вот только, - заметил я.
- Да, комары, - согласился Заваруев.
Он разговаривал спокойно, но был очень бледным. Чего ж это он так
нервничает?
Я уже разлил чай в чашки и даже сделал первый глоток, когда появился
Паша Яковчик. Лицо его было бесстрастным, но по легкому движению глаза-
ми, которое я уловил, стало понятно, что в машине он ничего не нашел. Ни
оружия, ни яда, ни взрывчатки. Вообще ничего. Неужели я ошибся?
Мне показалось или по лицу Заваруева промелькнула улыбка? Он залпом
допил горячий чай и поднялся с табуретки.
- Спасибо за чай, пойду к своей красавице.
Так. Он знал, что мы ничего не найдем в машине. Тогда где же? Спрятал
неподалеку в лесу? Думай, Стасов, думай быстрее, напрягай остатки моз-
гов, если они у тебя еще есть.
- Сядь, Костя. Поговорить надо.
Наверное, голос у меня был напряженным, потому что Заваруев даже не
удивился, а както сразу осел и стал еще меньше. Я взмахнул пистолетом
перед его физиономией.
- Сядь, я тебе сказал.
- Да вы что? - Он стал озираться, переводя глаза с меня на Пашу, Сер-
гея и Мазаева. - Очумели, что ли? Дайте мне выйти, мне машину ремонтиро-
вать надо!
В его голосе послышались первые признаки паники. Ох, Стасов, смотри,
не ошибись. Ты думаешь, он испугался, что вы его подозреваете и собирае-
тесь разоблачить? А ну как на самом деле он испугался, что это вы -
преступники? Приехали, хотя о вашем визите его никто не предупреждал,
силой затащили в дом, а теперь еще оружием угрожаете и требуете, чтобы
он вел с вами какие-то беседы. Да тут кто угодно испугается. Вас четверо
и с пистолетом, а он один и без оружия. Может, вы хотите взять его за-
ложником как брата крупного бизнесмена и потом выкуп требовать. Да мало
ли...
Ну, была не была! Через минуту Заваруев сидел на полу, а обе его руки
двумя парами наручников были прикованы к двум ножкам тяжелого дубового
стола. Я нагнулся, чтобы связать ему ноги, и почувствовал головокруже-
ние. Возраст, Стасов, сказал я себе, никуда не денешься, возраст, бес-
сонные ночи даром уже не проходят. Куришь много, отдыхаешь мало, и вот
результат. Как сказал мне пожилой хирург, к которому я пришел с очеред-
ной "привычной" травмой и стал жаловаться, что раньше боли проходили за
две недели, а теперь болит уже три месяца: "Что ж вы удивляетесь, голуб-
чик? Материальчик-то старенький уже".
- Ну, давай разговаривать, Костя. Так зачем ты сюда приехал?
- Я же объяснял вам: брат попросил. Вы что, психи? Что вы собираетесь
делать? Опустите меня!
- Ладно, подумай над ответом три минуты. Через три минуты спрошу
опять.
Я вышел из кухни и заглянул в комнату. Литвак по-прежнему храпел, от-
вернувшись к стене, а Катя и Руслан допивали ликер из большой красивой
бутылки и вполголоса пели какой-то старинный романс. Сейчас они были еще
пьянее, и оставалось только удивляться, почему они еще шевелятся. По мо-
им понятиям они давно уже должны были спать мертвым сном.
Усевшись на крылечке, я закурил, задумчиво разглядывая стоявшую на
другом конце полянки машину Заваруева. Чего-то я недоучел, что-то прог-
лядел, недодумал... Пути назад нет, надо выбивать из Заваруева информа-
цию старым испытанным способом и надеяться только на то, что он что-ни-
будь скажет. Если скажет, тогда можно будет спасти положение, заткнуть
ему рот и сделать так, что Юрцев не тронет оставшихся в городе Лисицына
и Яковчика. А если не скажет? Если нам не в чем будет его обвинить? Тог-
да Юрцев расправится с ними, как только мы с Мазаевым уберемся отсюда. Я
втянул Сергея и Пашу в эту грязную историю, и теперь я несу ответствен-
ность за них. А получается, что я их подставил...
От сигареты во рту появился противный металлический привкус, как
всегда бывает, когда заболеваешь гриппом и поднимается температура. Ну
вот, не хватало еще мне заболеть!
Я потушил недокуренную сигарету о каменное крыльцо, швырнул окурок в
кусты и вернулся в кухню. После свежего лесного воздуха духота и сладкий
парфюмерный запах вызвали у меня приступ тошноты. На столе между чашек
лежали мелочи, предусмотрительно вынутые из карманов Заваруева. Ничего
такого, чем можно убить человека или хотя бы нанести повреждение. Ни но-
жа, ни пакетика с ядом.
- Ну что, подумал над домашним заданием? Спрашиваю еще раз: зачем ты
сюда приехал? Зачем Юрцев тебя вызвал?
Как и ожидалось, ничего нового мы не услышали. Разговор застрял на
мертвой точке. О чем бы я ни спросил Заваруева, он даст ответ, который я
не смогу опровергнуть, а раскручивать его можно было только поймав на
лжи. Вся беда в том, что его нельзя бить. Даже если он не выдержит и
что-то расскажет, следы побоев не укроются от его старшего брата Юрцева.
Раз били - значит, проговорился. Значит, мы теперь что-то знаем. Значит,
мы опасны. Задача передо мной стояла примитивно простая: развязать Зава-
руеву язык так, чтобы об этом никто не узнал. Сам он, надо думать, тре-
паться не будет. Чем же его зацепить?
Внезапно Паша Яковчик с грохотом отодвинул стоявшую на его пути табу-
ретку и выскочил из дома. Снаружи до нас донеслись характерные звуки -
его рвало. Я схватил заварочный чайник, снял крышечку и принюхался. Нет,
ничем не пахнет. Из чашек тоже не было никакого постороннего запаха. И
вкус чая не был странным... Неужели все-таки Заваруев бросил в чай ка-
кую-то гадость? Но если бросил, то только в чашки, а не в заварку, ведь
он тоже пил этот чай на наших глазах.
Я выбежал на крыльцо. Паша сидел на траве белый как снег и глубоко
дышал.
- Что, Паша? Болит где-нибудь? Режет? Колет? Может, у тебя язва?
Гастрит? - судорожно спрашивал я, всматриваясь в его покрытое испариной
лицо.
Он отрицательно покачал головой.
- Нет, ничего такого не было никогда, - ответил он едва слышно. - Го-
лова кружится...
- Ты приляг, - посоветовал я и рванул обратно.
Кажется, я все понял. Этот запах духов... Дурак я, надо было раньше
сообразить. Хорошо, что вовремя спохватился.
На кухне я перешагнул через лежащего на полу Заваруева и приник ухом
к газовому баллону, на котором большими красными буквами было выведено
"Пропан". Так и есть, с едва слышным шипением из баллона выходил газ.
Теперь картинка выстроилась. Уж как Заваруев разлил Катины духи, я не
знаю, приемов существовало множество, и какой из них он использовал,
сейчас уже было не важно. Собрал лужицу тряпкой и бросил на кухне. Запах
сильный и стойкий, он перешибет все, в том числе и запах газа. Окна отк-
рывать нельзя, комары налетят. Литвак уже отрубился, скоро и двое других
заснут. А потом - одно из двух. Или они надышатся пропаном так, что уже
не проснутся, или проснутся и кто-нибудь из них щелкнет зажигалкой, что-
бы прикурить. И все. Как просто... Поэтому Заваруев и не хотел идти в
дом, отравиться боялся.
Концентрация газа в кухне была выше, чем в комнате, поэтому Катя и
Руслан еще ничего не чувствовали. Если они и испытывали легкую дурноту,
то ведь столько выпито, что и неудивительно. А Паша среагировал первым,
видно, организм послабее или индивидуальная непереносимость.
Мы с Сергеем и Юрой Мазаевым кинулись выволакивать всю кинематографи-
ческую элиту на воздух. Труднее всего пришлось с Литваком, его никак бы-
ло не добудиться. В конце концов мы с Мазаевым взяли его за ноги-руки и
вынесли из домика, аккуратно сложив на травку подальше от дома. Молодые
вышли сами, во всю мочь горланя жестокий романс про белую и алую розы,
одна из которых была как попытка несмелая, а другая, надо думать, алая,
была как мечта небывалая.
...И обе манили и звали, и обе увяли...
Сладкоголосые певцы глотнули кислорода и сами увяли мгновенно, едва
опустившись на заботливо разложенное на земле одеяло.
Пашу Яковчика уложили на заднее сиденье в машине Лисицына, сам Сергей
сел за руль, Юра Мазаев рядом с ним.
- Ты хорошо подумал, Слава? - уже в третий, кажется, раз, спросил Ма-
заев. - Давай я все-таки останусь.
- Нет, - твердо ответил я. - Я должен быть один, иначе ничего не по-
лучится.
Машина скрылась за деревьями, а я вернулся в дом и плотно притворил
за собой входную дверь. Заваруев смотрел на меня с ужасом, как на сбе-
жавшего из клиники сумасшедшего.
- Значит, так, Костя, - медленно сказал я, усаживаясь на табуретку
рядом с ним. - Все уехали. Мы с тобой остались одни. Газ идет. Следишь
за моей мыслью?
Он затравленно кивнул.
- Если ты мне сейчас быстренько все расскажешь, я тебя освобожу, и ты
пойдешь дышать свежим воздухом в полное свое удовольствие. Если ты бу-
дешь тянуть и мямлить, я потеряю сознание, и тогда тебя уже никто отсюда
не выпустит. Ты будешь нюхать сладостный запах пропана до тех пор, пока
не сдохнешь здесь вместе со мной. Усвоил?
- Ты сумасшедший? - спросил он, облизывая пересохшие губы. - Чего те-
бе надо от меня? Чего ты ко мне привязался?
- Теряешь время, Костя. Меня уже подташнивает, кислородное голодание,
сам понимаешь. Сколько времени я смогу продержаться, сказать трудно, так
что ты поторопись, а то не успеешь и останешься тут загорать. И не взду-
май делать вид, что отрубишься быстрее меня. Пока я смогу двигаться, я
буду приводить тебя в чувство и ждать, чтобы ты мне все рассказал. Ну
как тебе мои условия?
- Вынеси отсюда баллон, идиот, или хоть окна открой, ведь помрем оба,
- произнес Заваруев, стараясь говорить уверенно.
- Не-а. - Я покачал головой. - В этом весь смысл. Или мы оба останем-
ся живы, или оба сдохнем. Вот так, без вариантов.
И он стал рассказывать. Я слушал его, борясь с дурнотой и слабостью,
голова у меня кружилась даже в сидячем положении, все тело было в испа-
рине, и рубашка прилипла к спине. Сердце колотилось так, что грудь, мне
казалось, ходила ходуном. Но я не шевелился и слушал.
- Милиция давно о них знает, еще с прошлого года, как только они свою
агитацию начали проводить. Хотели с ними разобраться, но умные люди
подсказали, что не надо трогать пенсионеров, лучше их использовать втем-
ную. Самых активных - трое, главный у них бывший ракетчик, фамилия его
Усанов.
- А Сокольник? - спросил я.
- Сокольник - ерунда, в помощниках ходит. Усанов главный запевала.
Ненавидит всех до черноты в глазах. И подростков приучает. Клуб вооб-
ще-то хороший, только эти трое ведут там самые главные кружки, учат об-
ращению с оружием и взрывчаткой, ну и в таком духе... Короче, их пригла-
сили на встречу и наплели, что, дескать, компартия жива и действует в
подполье, скоро она станет легальной и вернет обратно советский строй. А
пока что есть секретная директива про борьбу с аморалкой и развратом,
вообще с коммерцией. Они поверили. Они чему хочешь поверят, совсем из
ума выжили. Сначала ребят на мелкие дела посылали, а потом молодняк вкус
крови почувствовал, тут уж на них удержу не стало. А детей кто заподоз-
рит? Старики-то опытные, не каждого в свои кружки допускали, проверяли
сначала, присматривались, отбирали самых тупых и агрессивных. Олег их
прикармливал, деньжат подбрасывал, технику, якобы для кружков, для клу-
ба. Они у него совсем ручные стали. Потом перед фестивалем Усанов Олегу
сказал, что хочет за издевательства над армией поквитаться. Олег сначала
его отговаривал, потом они решили баш на баш. Олегу гостиница нужна бы-
ла, которую турки строили. Он сам на этом месте хотел строить и потом
доход получать, а оказалось, что договор с турками мэр уже заключил.
Усанов пообещал стройку остановить и до конца лета еще несколько акций
провести для Олега, а тот, в свою очередь, сказал, что поможет с кинош-
никами. Ну вот так и сговорились...
- Для кого Юрцев все это делает? Кто будет новым мэром?
Заваруев не ответил. Он тяжело дышал, язык у него ворочался с трудом,
губы и ногти на руках стали синюшными.
- Ладно, это не важно... Зачем компьютер украли? Хотели, чтобы мы уе-
хали?
- И это тоже... Посмотреть хотели, что она там написала. Узнали, что
она материалы о пожаре брала. В материалах нет ничего, сто раз проверя-
ли, но кто-то шепнул, что вроде она ушлая очень, Образцова эта. Вдруг
чего увидела, что другие проглядели...
- Кто ее отравил?
- Хозяин.
- Чей хозяин? Твой? Олег, что ли?
- Нет, твой. Вишняков Григорий Филиппович. Он после Усанова второе
лицо в этой шайке маразматиков...
Дальше я не слышал. В голове помутилось, я отключился и упал с табу-
ретки на пол. Очнулся от удара и с трудом поднял голову. Перед глазами
разбегались разноцветные круги, взгляд никак не фокусировался на Завару-
еве. Он чувствовал себя явно лучше, чем я, потому что был моложе и креп-
че, но у меня было одно преимущество - масса. Я был выше и крупнее. Поэ-
тому я был уверен, что хоть мне и плохо, но продержусь я дольше. Просто
я очень устал...
- Чего ты еще хочешь? - Заваруев уже хрипел. - Я все рассказал. От-
пусти меня...
- Нет еще. Рано. Вернигору убили?
- Нет, он сам... Хотели, это правда. Но не успели. Пришли к нему, а
он лежит на диване, мертвый уже.
- За что его? Чем он им помешал?
- Он догадывался. Актрисе кассету дал, наверное, хотел, чтобы она в
Москве показала. Но она все равно в списке была, поэтому за ней следили,
момент выбирали... Вот и узнали, что она к Вернигоре ходила. Испуга-
лись...
- Как можно сделать, чтобы до конца фестиваля никого больше не трога-
ли? Кому твой брат доверяет?
- Мне... Больше никому.
- Сможешь выкрутиться, если я тебя отпущу?
- Не знаю... Мне плохо...
- Терпи. Значит, так. Игоря Литвака и всех остальных мы увезли, пото-
му что у Игоря заболел сын. Запомнил?
- Да...
- Ты ничего не мог поделать, нас было четверо. Никто ни о чем не до-
гадывается. Никто тебя ни о чем не спрашивал, и ты мне ничего не расска-
зывал. Приехали, через пятнадцать минут уехали, и все. Запомнил?
- Да... Пожалуйста... Я больше не могу, мне плохо...
- Лисицына и Яковчика не трогать. Дать нам спокойно уехать. Актеров
оставить в покое. Ясно?
Его начало рвать. Я с трудом встал на колени, подполз к нему и при-
поднял его голову, чтобы он не захлебнулся рвотной массой. Желто-корич-
невая зловонная жижа лилась мне на руки, но я не испытывал брезгливости,
думая только о том, хватит ли мне сил вытащить его отсюда. А может, ну
его к чертям собачьим, пусть подыхает здесь?
Пальцы плохо слушались, и я никак не мог попасть ключом в маленький
замочек наручников. Когда я разрезал ножом веревки на ногах Заваруева,
он потерял сознание. Наконец я преодолел несколько метров, отделявших
нас от входной двери, и в последнем усилии толкнул ее. Уже теряя созна-
ние, я увидел, как шевельнулись кусты - Юра Мазаев бежал мне навстречу.
Последнее, о чем я успел подумать, было: "Я же велел им отъехать метров
на двести, чтобы Заваруев отчетливо услышал шум удаляющегося автомоби-
ля..."
Через два дня я забрал из больницы Таню и увез ее к себе в Москву.
Ирочка с Мазаевым уехали в Питер догуливать отпуск в роскошной трехком-
натной квартире в центре города.
До самой последней минуты пребывания на черноморском курорте я мучил-
ся мыслью о собственной трусости, хотя как человек разумный понимал, что
сделать все равно ничего нельзя. Город жестко контролируется Юрцевым и
купленной им частью администрации, а сил той части, которую Юрцев и иже
с ним хотели скинуть, совершенно недостаточно для наведения в городе
хоть какого-то подобия справедливости. С Татьяной я своими тяжкими раз-
думьями не делился, но она и без слов все понимала. Когда я, сложив ее
вещи и купив билеты, забрал ее из больницы и повез в аэропорт, она ска-
зала:
- Дима, ну хоть напоследок... Неужели все им спускать?
Я молча сжал ее руку и легонько поцеловал в щеку. Сидящий впереди Се-
режа Лисицын сделал вид, что не услышал ее слов, хотя мускулы на его шее
напряглись. Не нужно устраивать ему неприятности. Но и Таня права: неу-
жели все им спускать?
Решение пришло само собой, когда в салоне самолета оказались разъез-
жающиеся после закрытия фестиваля журналисты. Двух часов полета вполне
хватило для того, чтобы поделиться с ними впечатлениями о пребывании в
гостеприимном теплом городке. Мой рассказ был встречен весьма скептичес-
ки. То есть сначала, пока я говорил о четырех трупах и связанных с этим
событиях, они слушали меня, раскрыв рот, но когда речь зашла о ветеранах
и клубе "Патриот", интереса у них поубавилось. Все это было слишком по-
хоже на бред больного воображения. Я не стал настаивать. В конце концов
я сделал все, что мог.
В Москве я привез Татьяну в свою однокомнатную квартиру и поклялся в
течение ближайшей недели кормить ее только манной кашей и чаем с сухаря-
ми, как и полагается после отравления. Она вяло соглашалась и вообще
выглядела усталой и безразличной. Казалось, она даже не понимает, что
приехала в Москву, а не к себе домой, в Петербург.
- Таня, ты недовольна? - как-то спросил я ее. - Жалеешь, что согласи-
лась приехать ко мне?
- Да нет, - она повела плечами, - я ни о чем не жалею. Кроме одного:
что живу в этой поганой никчемной жизни. Я только теперь начинаю пони-
мать, почему ты уходишь на пенсию. Раньше я это как-то воспринимала...
Легко, что ли... Ну как должное. Кому-то можно выкрутить руки, а кому-то
нельзя. А если случайно удается зацепить того, кого нельзя, то нужно
просто порадоваться и купить себе маленький подарок в честь маленькой
неожиданной удачи. И ни в коем случае не думать, что так теперь будет
всегда. Знаешь, я с этим мирилась, а может быть, книги начала писать
специально, чтобы не думать об этом и не расстраиваться. Подумаешь, про-
фессиональная гордость! Кому она к чертовой матери нужна, гордость эта!
Нацепил погоны, получаешь заплату - и сиди тихонько, делай свое дело,
как умеешь, и не высовывайся. Единый закон во всем мире, это же не толь-
ко у нас так. Ну, может, у нас как-то особенно нагло, но по сути то же
самое. А теперь мне больно и противно. И я не знаю, как буду работать
дальше.
- Тебе сколько еще до пенсии?
- Почти десять лет. Я же университет заканчивала, а не школу милиции,
как ты, а нам срок обучения в стаж не засчитывается.
- Уходи с работы, - предложил я. - Увольняйся без пенсии, пиши книги.
А я буду тебя содержать.
Я говорил это, наверное, уже в сотый раз. Но сейчас впервые Татьяна
ответила:
- Я подумаю.
Спустя неделю я прочитал в газете огромную статью о маленьком южном
курортном городе. Кто-то из журналистов мне все-таки поверил. Начиналась
она словами:
"Провожали в последний путь молодого участкового Сергея Лисицына..."
В этот день я напился, и мне даже не было стыдно перед Татьяной.