Маринина А. Б.
Настя Каменская
Не мешайте палачу

<<< Назад | Содержание | Далее >>>

Глава 20

Задержать Ларкина первоначально планировалось в тот момент, когда он
придет на встречу с Князевым после убийства Павла. В формуле, произноси-
мой Михаилом Давидовичем, было указание сразу после убийства Сауляка
ехать на "Новокузнецкую", открывать палатку и начинать торговать сосис-
ками как ни в чем не бывало.
- Ты откроешь палатку и будешь спокойно работать. Никуда не отлучай-
ся, пока я к тебе не подойду. Я приду примерно в три часа дня. Как
только ты меня увидишь, не заговаривай со мной, извинись перед покупате-
лями, если они в этот момент будут, сделай перерыв на полчаса и иди
вдоль трамвайных путей следом за мной.
Замысел был понятен. Сразу после убийства Ларкин должен был вывести
Князева из транса и заблокировать его память. Он никогда не вспомнит
кудрявого полноватого мужчину в темных очках, который заговорил с ним на
улице и пригласил к себе домой, рассказывая о планах быстрого обогащения
при помощи девушек. Он никогда не вспомнит, что ездил на проезд Черепа-
новых и стрелял в мужчину, который в точно определенное время должен
быть выйти из точно определенной квартиры. Конечно, лучше всего было бы,
если бы после убийства Князев приехал домой к Ларкину и Михаил Давидович
спокойно поработал бы с ним, в тишине и без спешки. Но если чтото не
гладко, то за Князевым может потянуться хвост, который и притащится пря-
мо в Графский переулок. Так рисковать нельзя. Потому Ларкин и велел Ви-
талию возвращаться в свою палатку на "Новокузнецкую". Михаил Давидович
сам подъедет, чтобы поработать с сознанием Князева и его памятью.
В идеале нужно было попробовать записать хотя бы на магнитофон, как
Ларкин будет внушать несчастному сосисочнику, что они никогда не встре-
чались и никакого убийства не было. Но если дать возможность Ларкину за-
вершить работу, Князев и не сможет давать показания. Он же ничего не
вспомнит. Кроме того, Князев уже задержан при покушении на убийство, и
никто никогда не позволит сейчас снять с него наручники и отпустить в
палатку на "Новокузнецкую" торговать сосисками. Хотя, по здравом размыш-
лении, показаниям Князева грош цена, что так, что эдак. Если он еще в
трансе, его нельзя допрашивать. Если позволить Ларкину вывести его из
транса, то он все забудет. Настя проконсультировалась со специалистами,
и они в один голос заверили ее, что настоящий мастер гипноза, а Ларкин,
судя по всему, именно настоящий мастер, кодирует сознание специальными
словами, чтобы никто, кроме него самого, не мог вывести человека из
транса. С Кириллом Базановым, судя по всему, произошло то же самое. Пос-
ле убийства шантажиста Ларкин встретился с ним, вывел из транса и забло-
кировал память, потому парень абсолютно ничего про тот день и не помнил.
А после расстрела Лученкова Михаил не успел добраться до Кирилла, кото-
рого задержали на месте преступления, и тот добросовестно, хотя и иск-
ренне недоумевая, рассказывал про "голоса, которые ему велели... ".
Стало быть, свидетель из Князева никакой. Ничего от него не узнаешь,
а если узнаешь, то не докажешь. Единственное доказательство - записи, из
которых видно и слышно, как Ларкин погружает Виталия в транс и внушает
ему намерение убить человека, выходящего из квартиры на пятом этаже тре-
тьего корпуса дома номер девятнадцать по проезду Черепановых. Потом ви-
деозапись, на которой Князев добросовестно выполняет все внушенные ему
действия. И наконец, хорошо бы сделать запись, на которой Ларкин выводит
его из транса. Но с точки зрения права ситуация почти дохлая. Прецеден-
тов нет. Как квалифицировать действия Князева и Базанова? Ни одна экс-
пертиза не признает их невменяемыми. А в законе указания на гипноз нет.
Поэтому даже если и доказать, что в отношении Базанова и Князева был
применен гипноз, это не избавит их от ответственности. Ибо сказано в за-
коне: "Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время со-
вершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемос-
ти, т.е. не могло отдавать себе отчета в своих действиях или руководить
ими вследствие хронической душевной болезни, временного расстройства ду-
шевной деятельности, слабоумия или иного болезненного состояния". Иными
словами, все расстройства должны быть болезненного характера. А гипноз -
не болезненное расстройство. И то, что ты делаешь в состоянии гипноти-
ческого транса, очень даже запросто вменяется тебе в вину. Ученые-юристы
сто диссертаций защитят, пока правовое решение придумают для таких казу-
сов. А задержанные столько ждать не могут. Их судьбу надо как-то ре-
шать...
А что Ларкину вменить? Его-то за что можно привлечь к ответственнос-
ти? Сам никого не убивал, даже близко к жертвам не подходил. Гипноз не-
доказуем. Слова говорил? Ну так и вы говорите, кто ж вам мешает, только
совершенно не факт, что вас послушаются и сделают, как вы велите. И Лар-
кина никто не слушался. И вообще он ничего такого им не говорил. Обыкно-
венная психотерапевтическая беседа. Стресс снимал. А что, нельзя? Ах,
запись. Ну это он так, экспериментировал. Дурака валял. Морочил голову
доверчивому Князеву. Пошел и убил? Да что вы говорите? Не может быть! И
кого? Человека на проезде Черепановых? Ну надо же. Вот дурачок. Да Лар-
кин назвал первый пришедший в голову адрес. И человека, который там жи-
вет, он и знать не знает.
Гордеев и следователь Ольшанский спорили до хрипоты, пытаясь решить,
что же делать с Ларкиным. За Михаилом Давидовичем постоянно велось наб-
людение, и задержать его можно было в любой момент, но было совершенно
непонятно, надо ли это делать, а если делать, то по какому плану. Обви-
нить его не в чем. Стало быть, и расколоть не, удастся. А если учесть
его необыкновенные способности, то вряд ли даже самая умелая и изощрен-
ная тактика допроса даст хоть какой-то результат.
В конце концов решили Ларкина пока не трогать.
- Проходите, Павел Дмитриевич, - сказала Настя как можно приветливее.
Ей удалось полностью взять себя в руки, успокоиться и приготовиться к
разговору с Павлом.
- Похоже, вас ангел хранит, - улыбнулась она. - Значит, не зря я та-
щила вас на себе из Самары. Если бы вас сегодня убили, мне было бы обид-
но. Вы знаете человека, который на вас покушался?
- Нет. Лицо незнакомое. И имя его впервые слышу.
Настя видела, что он не лжет. И еще она видела, что Сауляк вымотан до
предела и еле держится на ногах.
- Но у вас есть хоть какие-нибудь подозрения: кто это такой, кто его
послал, чье задание он выполнял?
- Я уже говорил вам, Анастасия, я не страдаю от недостатка недоброже-
лателей.
- И вас не удивляет, что в их числе оказался ваш покровитель?
Сауляк нахмурился. Глаза его опять убегали от Насти, останавливаясь
то на стене выше ее головы, то на полу, то на окне.
- Кого вы имеете в виду?
- Антона Андреевича Минаева. Это он послал к вам наемника. Чем вы пе-
ред ним провинились, хотела бы я знать.
- Вы ошибаетесь.
В его голосе вновь зазвучало высокомерие, как когда-то в Самаре, ког-
да они только-только познакомились.
- Нет, Павел Дмитриевич, я не ошибаюсь. Генерал Минаев встречался с
неким посредником. Этот посредник нашел наемника Князева и отправил его
к вам с пистолетом в кармане. У меня есть фотографии, видео - и магнито-
фонные записи, подтверждающие это. Поймите же, Павел, мы здесь, на Пет-
ровке, не боги, мы не всемогущи, и наши сотрудники не могли случайно
оказаться в вашем подъезде, когда туда явился Князев с заданием вас
убить. Мы разрабатывали этого посредника, именно поэтому и засекли его
контакт с Минаевым. Неужели вас это не убеждает?
- Нет. Наш разговор утратил предметность, вы не находите?
Он ей не верит. Или наоборот, сразу признал ее правоту, но есть ка-
кая-то причина, по которой он не может показать, что согласен с ней. Ко-
нечно, он должен стоять на том, что Антон Андреевич Минаев - святее всех
святых. "Отстрел" команды Малькова начался через несколько дней после
того, как Павел вернулся в Москву. И закончился за два дня до того, как
он уехал в Белгород и поселился там в гостинице. Минаев просто не может
не иметь к этому отношения. А где Минаев - там и Павел. Так что оба бу-
дут стоять на своей безгрешности, упираться до последнего. Ничего, Павел
Дмитриевич, ты у меня сейчас под дых получишь.
- Павел Дмитриевич, предметом нашего разговора является последова-
тельность жертв. Вы отдаете себе отчет, что вы в этом ряду последний?
Вот так, Павел Дмитриевич. А теперь думай. Пытайся угадать, что я
имела в виду. Ни за что не угадаешь. И начнешь проецироваться. Начнешь
говорить о том, что беспокоит тебя больше всего. Ну, давай же, начинай.
- И кто же, по-вашему, первый в этом ряду?
Хитришь, Паша. "Угадай слово, которое кончается на букву... ". - "А
ты скажи, на какую букву оно начинается". Ну, скажу я тебе, кто был пер-
вым в этом ряду. Все равно ты ничего не поймешь. Потому что этот человек
в обоих рядах первый - и в твоем и в моем.
- А первым был генерал Булатников. Мне казалось, что это очевидно.
- И много ли человек в этом кровавом ряду?
- Павел Дмитриевич, давайте прекратим игру в угадайку. Вы прекрасно
понимаете, о чем идет речь. И продолжаете покрывать Минаева, как будто
он вам сделал много хорошего в жизни. Он убийцу к вам послал, вы хоть
понимаете это? Он перевербовал вашего помощника, уж не знаю, как ему это
удалось, шантажом или деньгами, но он сделал так, что ваш помощник пос-
лал к вам наемника.
- Это бездоказательно, - равнодушно сказал Сауляк. - Я не знаю, о ка-
ком помощнике вы говорите. И вообще я вам не верю.
- И напрасно, - ответила Настя почти весело, - хотите, кино покажу?
Сами увидите, как Михаил Давидович Ларкин вводит вашего несостоявшегося
убийцу в гипнотический транс и внушает ему вас убить. Даже адрес ваш ему
называет, чтобы, значит, тот ненароком не ошибся.
- Это чушь, - медленно произнес Павел.
Скрывать факт знакомства с Мишей было бы глупо, все женщины, прихо-
дившие к Ларкину на прием, видели Павла. Если их разыскали, то отпи-
раться бессмысленно.
- Это чушь, - сказал он, тщательно взвешивая каждое слово. - Я
действительно знаком с психотерапевтом Ларкиным, но не настолько близко,
чтобы давать ему повод убивать себя. И потом, я не давал ему своего ад-
реса. И вряд ли он мог узнать его каким бы то ни было способом. Он ведь
даже фамилии моей не знает.
- Вот видите, значит, ваш адрес ему кто-то дал. Кто-то, кто знает ва-
шу фамилию, адрес, а также то, что вы вернулись в Москву и должны ровно
в двенадцать дня выйти из квартиры. Наемник не ждал вас, Павел Дмитрие-
вич. Он вошел в подъезд без пяти двенадцать. Вы все еще сомневаетесь?
Он не сомневался. Но разве мог он признаться, что между ним и генера-
лом Минаевым существует тайна, из-за которой Павел стал для него опасен.
- Вы меня не убедили. Я не вижу, зачем Минаеву убирать меня. Он при-
ложил столько усилий к тому, чтобы вытащить меня из Самары целым и нев-
редимым. Вам ли этого не знать. - Тут он позволил себе чуть-чуть усмех-
нуться. - Он столько сделал для того, чтобы я уцелел.
- Хорошо, допустим. А Рита?
- Что - Рита? - вздрогнул он от неожиданности.
- Маргарита Дугенец тоже входила в вашу группу?
- Я не понимаю, о чем вы. Рита просто была моей невестой.
Сердце забухало в груди, как кузнечный молот. Почему она спросила об
этом? Что ей известно?
- Одно не исключает другого. Она могла быть вашей невестой и одновре-
менно вашей помощницей.
- Да не было у меня никаких помощников, - раздраженно сказал Павел. -
Что вы себе напридумывали, ей-богу!
- Да?
Ее голос донесся как будто откуда-то издалека. Сауляк сообразил, что
у него резко подскочило давление и заложило уши.
- Тогда послушайте историю, которую я вам расскажу. Вы ее не знаете.
Совсем не знаете. Поэтому вам будет интересно.
Сейчас она начнет говорить о Булатникове и группе Малькова. Наверняка
нахваталась обрывочной информации и теперь будет пытаться склеить из нее
более или менее гладкую историю, в которой концы с концами не сойдутся.
Ну ладно, пусть рассказывает, Павел за это время немного придет в себя.
- Генерал Минаев всегда ненавидел своего начальника и старшего това-
рища Булатникова. Терпеть его не мог. Готов был на стенку лезть от нена-
висти и злобы. Минаев завидовал ему, потому что не понимал, откуда у Бу-
латникова такая власть и такие деньги. И поставил перед собой задачу вы-
яснить это. Ну как, Павел Дмитриевич, интересно?
Павел поднял на нее растерянный взгляд. Она говорила совсем не о том.
И она говорила вещи, которых он действительно не знал.
- Продолжайте, - сдержанно ответил он, стараясь не выказать любо-
пытства.
- Антон Андреевич, пользуясь разными запрещенными приемами, узнал,
что у Булатникова есть вы, Павел Сауляк, а у вас. - группа. Но кто эти
люди и сколько их, он так и не смог узнать. Хотя очень старался. Зато он
понял, как действует ваша группа, какие приемы работы применяет. И сооб-
разил, что это - золотое дно. Группу он решил прибрать к рукам. И что же
он сделал в первую очередь, как вы думаете?
- Нет, - быстро ответил Павел. - Этого не может быть. Я вам не верю.
- Ну почему же? Судя по вашему быстрому ответу, вы сами догадались,
что сделал ваш нынешний покровитель генерал Минаев. Он организовал
убийство Булатникова. Это он, а вовсе не Мальков, был инициатором
убийства. Это он подсунул людям Малькова информацию, которая заставила
их забеспокоиться и быстренько покончить с генералом, который так много
им помогал и, стало быть, так много о них знает. Но в этот период была
допущена небольшая ошибка, и кто-то из великолепной семерки Малькова уз-
нал о причастности генерала Минаева к убийству его начальника, друга и
учителя. А через некоторое время после гибели Булатникова вы, Павел
Дмитриевич, почуяв явственный запах жареного, предпочли укрыться в зоне.
И гениальный план Антона Андреевича застопорился. Минаев, видите ли,
очень рассчитывал на то, что вы возгоритесь огнем благородного мщения.
Ну или, по крайней мере, захотите выяснить правду о смерти своего руко-
водителя Булатникова. И будете задействовать для этого вашу группу.
Приглядывая за вами, Антон Андреевич рассчитывал всех их выявить. А вы,
Павел Дмитриевич, надежд не оправдали, мстить и выяснять правду не кину-
лись, а проявили разумную осторожность и спрятались. Пока вы отбывали
срок за хулиганство, Минаев зря времени не терял. Он заблаговременно
сделал копии со всех ключей Булатникова, ведь тот никогда не осторожни-
чал в присутствии своего любимого ученика и заместителя, ключи оставлял
валяющимися на столе, и так далее. После гибели Булатникова Антон Андре-
евич раздобыл всю компру, при помощи которой держалась в узде ваша груп-
па. В том числе и на вас, верно? И когда прошли долгие два года и вы
вернулись в Москву, он вас этой компрой немножко попугал. Вы были нужны
ему, Павел, вы были ему жизненно необходимы, потому что только вы знали
имена и адреса членов своей группы. Потому что в добытых им материалах
из потайного сейфа Булатникова были только сведения о том, что и как де-
лали ваши люди. Но там не было ни их имен, ни адресов. А они были Минае-
ву нужны, чтобы взять этих людей под свой контроль. И без вас он ничего
сделать не мог. Поэтому и приложил столько усилий к тому, чтобы доста-
вить вас в Москву живым и невредимым. Ну как, похоже?
- Похоже на бредовую сказку, - сказал Павел.
Но он уже знал, что его реплики ровно никакого значения не имеют. Она
знает все. И знает даже больше, чем он. Но как? Откуда? Неужели Минаев
все рассказал? Да нет, быть этого не может.
- Пойдем дальше, - невозмутимо произнесла Анастасия. - Минаев стал
уговаривать вас отомстить убийцам своего друга и наставника. Могу предс-
тавить себе, какие слова он вам при этом говорил. Моим начальникам он
говорил то же самое. Что он офицер и мужчина, что он не может оставить
безнаказанной смерть своего руководителя, под началом которого прошла
вся его служебная карьера. Только моим начальникам он говорил, что хочет
попытаться узнать с вашей помощью, кто убил Булатникова. А вам он что
говорил? Что знает, кто его убил, и хочет отомстить? Да? На самом же де-
ле он хотел убить двух зайцев сразу: убрать тех, кто знает о его при-
частности к гибели Булатникова, и заставить вас показать ему всю вашу
группу. И все у него получилось.
- Бред, - твердо повторил Павел.
В ушах все еще звенело, давало о себе знать подскочившее давление. Он
сидел в своей привычной позе, откинувшись на спинку стула и скрестив ру-
ки на груди. Только глаза не закрывал.
- Бред? - насмешливо переспросила она, кладя перед ним листок бумаги.
- А вы взгляните.
Павел протянул руку и взял листок. На нем было шесть фамилий.
Мальков. Семенов. Изотов. Лученков. Мхитаров. Юрцев. Шесть фамилий. Не
было только имени Евгения Шабанова, имиджмейкера Президента.
- Здесь только шестеро. Но был и седьмой. Я почти на сто процентов
уверена, что седьмым был Евгений Шабанов, но очень рассчитываю на то,
что вы мне это подтвердите. А теперь взгляните сюда.
Она почти швырнула перед ним какие-то фотографии. Павел посмотрел и
похолодел от ужаса. Рита. Гарик Асатурян. Карл. Мертвые. Все мертвые.
Этот подонок выследил их и убил. Только Мишу Ларкина оставил в живых.
Миша - самый сильный и самый беспринципный. Минаеву и его одного доста-
точно. Боже мой, неужели то, что она рассказывает, - правда?
Внезапно он ощутил огромную усталость и безразличие. Она все знает.
Она играет с ним, как кошка с полудохлой мышью.
- Что вы от меня хотите? - спросил он измученно. - Зачем вы мне все
это рассказываете?
- Я хочу получить ответы на некоторые вопросы. Как вам удалось пере-
хитрить людей Малькова? Ведь они пытались добраться до вас с того самого
момента, как вы вышли из зоны. Вы почти три недели жили в Москве и поти-
хоньку убирали их, одного за другим. А они? Почему же они вас не трону-
ли? Вы чем-то откупились от них? Я хочу знать чем. Я хочу знать, почему
они тогда приостановили охоту на вас. Далее. Я хочу знать, кто такой Ре-
венко. Почему Минаев сделал все возможное, чтобы затруднить установление
его личности? Подозреваю, что у Ревенко в прошлом было другое имя, и Ми-
наеву очень не хотелось, чтобы сей факт выплыл наружу. Антон Андреевич
предпочел бы, чтобы труп Ревенко так и остался бы неопознанным на веки
вечные.
- Это все?
- Нет, Павел Дмитриевич. Это не все. Я хочу знать, почему и как Мина-
ев вызвал вас в Москву. Как он вас нашел? Где вы были в этот момент? Чем
он объяснил столь срочный вызов?
- Я не успел с ним переговорить. Если бы ваши люди не привезли меня
сюда, сейчас я был бы уже у Минаева. Я как раз собирался ехать к нему.
- Павел Дмитриевич, я уже сказала вам: вы в этой очереди последний.
Минаев собирался убить вас. И до сих пор собирается. Он и в голове не
держал что-то вам объяснять. Он вызвал вас в Москву и велел Ларкину най-
ти человека, который вас убьет, когда вы будете выходить из квартиры.
Ровно в полдень. Неужели вы до сих пор этого не поняли? Вы больше не
нужны ему. Он обезопасил себя, он нашел всю вашу группу, присмотрелся к
людям, избавился от самых слабых, оставив в живых самого сильного. Я мо-
гу доказать, что Асатурян и Ревенко ездили в Петербург и работали с Мхи-
таровым, после чего тот застрелился. Ваш Ларкин работал с Юрцевым, под-
сунул ему быстродействующий яд под видом безобидного транквилизатора. У
Ревенко тоже были такие таблетки, мы их нашли в его квартире. Кстати,
историю происхождения препарата я бы тоже хотела услышать от вас. Тот же
Ларкин устроил смерть Малькова и Лученкова. Я очень надеюсь, что вы
расскажете мне, что произошло с Семеновым и Изотовым. Кто с ними рабо-
тал? Ваша невеста Маргарита? Или кто-то другой?
Он принял решение. Ему больше ничего не нужно в этой жизни. Свое дело
он до конца не довел, но это было единственным, о чем он пожалел в этот
момент. Все остальное уже не имело ни значения, ни смысла. Эта женщина
со светлыми глазами и бледным лицом, сидящая перед ним в тесном неуютном
кабинете, эта женщина, встретившая его у ворот колонии и доставившая в
Москву, слишком много знает. Павел хотел сейчас только одного: чтобы ему
дали вернуться домой. Или хотя бы выпустили отсюда.
- Вы хотите сказать, что Риту убил Антон Андреевич Минаев? - глухо
спросил он. - Я не могу в это поверить.
- Перестаньте, Павел. Вы уже давно поверили тому, что я говорю. Не
пытайтесь засунуть голову в песок, как страус. Но мы можем договориться.
- Договориться? С вами? О чем?
- Обо всем. Вы дадите показания, которые позволят нам разговаривать с
Минаевым. Вы расскажете мне все подробно и правдиво.
- А что взамен?
- Я дам вам возможность не отвечать за убийства, которые совершили
лично вы.
- Я вас не понимаю, - холодно сказал он. - Вы же только что мне с та-
ким упоением рассказывали, что ни я, ни мои люди никаких убийств своими
руками не совершали. Вы противоречите сами себе.
- Паша...
Она выпрямилась на стуле и посмотрела на него с жалостью и сочувстви-
ем. От этого взгляда ему стало не по себе.
- Паша, зачем ты это делаешь? - спросила она тихо и печально. - Ведь
ты же знаешь, что эти несчастные ни в чем не виноваты. С ними работал
Ларкин, да? Самый сильный из вашей группы и самый безжалостный. На нем
больше всего крови, поэтому его одного и выбрал Минаев. Ларкина проще
других держать в узде. Я бы поняла, если бы ты убил именно его. Но зачем
ты убиваешь тех, кто, в сущности, ни в чем не виноват?
И в этот момент Сауляк понял, что она будто прочитала его мысли. Она
услышала. И готова его отпустить, если он все расскажет. Может быть, так
и вправду будет лучше...
- Так я могу считать, что мы договорились? - произнес он сквозь зубы.
- Да.
- Вы мне обещаете?
- Да.
- Если я все расскажу, вы дадите мне уйти отсюда?
- Да. Я надеюсь, мы правильно поняли друг друга.
- И я надеюсь. Что вы хотите услышать в первую очередь?
- Ответ на вопрос: почему вы это делаете?
Почему он это делает? Разве объяснишь в двух словах... Он работал на
Булатникова много лет, но никогда ему не доводилось видеть горе тех,
чьих близких убивали по его заданиям. Он был роботом, автоматом, бездуш-
ной машиной. Он привычно подчинялся приказу и радовался, что не надо
принимать самостоятельных решений. И вдруг в Уральске, где он оказался
по воле случая, он включил телевизор и увидел глаза матерей и отцов, у
которых по воле Булатникова отняли детей. В этих глазах горело такое не-
утолимое горе, такое жгучее страдание, что решение пришло в одно мгнове-
ние. Он должен убить всех тех, чья смерть утолит эту ненасытную жажду. И
совершенно не важно, что убийцы на самом деле не виноваты. Не имеет ни-
какого значения, что виноваты в этом те, кто заказывал эти серии бесче-
ловечных преступлений, и те, кто их организовывал, - Булатников, Ларкин
и он сам, Павел Сауляк. Значение имеет только одно: родители, в чьих
глазах он видел невыразимую, нечеловеческую боль, должны узнать, что
убийца их детей наказан. Может быть, тогда им станет хоть немного легче.
Он ведь знал от Ларкина, с кем конкретно тот работал в каждом случае.
Павел всегда контролировал работу своей группы. Он ездил вместе с Ларки-
ным и смотрел на тех, кого тот выбирал в качестве своего орудия.
Именно поэтому он делал все для того, чтобы причастность его
собственных жертв к тем давним убийствам не осталась за кадром. И его
расчет оправдался. Все получалось, как он и планировал. Только на душе
легче почему-то не становилось. Уже после первого убийства он понял, что
делает не то. Но своих решений он никогда не менял. А это решение, пусть
и неправильное, пусть жестокое и никчемное, выполняло роль приказа, под-
чиняясь которому можно выстраивать свое существование. Раз нет человека,
который руководит жизнью Павла, пусть его заменит цель, которой Сауляк
будет служить. И оставалось совсем немного...
Домой Настя пришла измученная. Сегодняшняя встреча с Павлом далась ей
так тяжело, что теперь, когда все осталось позади, ей хотелось плакать.
Она отказалась от ужина, заботливо приготовленного мужем, и сразу нырну-
ла в постель, укрывшись одеялом до самого подбородка и отвернувшись к
стене. Алексей не стал приставать к ней с разговорами, тихо сидел на
кухне, раскладывая пасьянс, и только один раз зашел в комнату и предло-
жил ей выпить горячего чаю. Она буркнула в ответ что-то невразуми-
тельное, даже не повернувшись к нему.
Ближе к полуночи раздался телефонный звонок. Леша снял трубку, потом
заглянул в комнату.
- Ася, Гордеев. Подойдешь или сказать, что ты уже спишь?
Она молча вылезла из-под одеяла и босиком прошлепала на кухню.
- Деточка, похоже, мы с тобой просчитались, - послышался голос Викто-
ра Алексеевича.
Просчитались. Значит, Павел выполнил задуманное. Они правильно поняли
друг друга.
- Сауляк покончил с собой. Отравился точно такими же таблетками, ка-
кие нашли у Юрцева и Ревенко. Не надо было нам отпускать его домой.
- Но мы же так и планировали, - вяло ответила Настя. - Вызвать его в
Москву и задерживать здесь под благовидным предлогом, пока не станет яс-
но, кто его следующие жертвы. Предлог благодаря Минаеву нашелся, и все
могло бы получиться.
- Могло бы, - вздохнул Гордеев. - Но не получилось. Зато Минаеву те-
перь от нас не уйти. Материала на него столько - мало не покажется.
Завтра утром я иду к руководству, и, если все будет благополучно, завтра
к вечеру прокуратура возбудит дело против Минаева. Нет, все-таки жаль,
что мы Сауляка упустили.
- Жаль, - согласилась Настя.
Ничего не жаль. Зачем ему жить? Только мучиться и других мучить. Ког-
да жизнь так исковеркана, никаким судом и никаким наказанием ее не поп-
равить. "Палач" привел в исполнение приговор своей последней жертве.
Последней в длинном ряду. И не следовало ему в этом мешать.
- По-прежнему новостью номер один во всех информационных сообщениях
является продолжающийся штурм Грозного, - говорила красивая черноволосая
диктор программы новостей. - В средствах массовой информации интенсивно
обсуждается вопрос о возможной отставке министра обороны. По оценкам
экспертов из силовых ведомств, неожиданное начало штурма чеченской сто-
лицы свидетельствует о слабой работе спецслужб. Из Кремля сегодня наши
корреспонденты сообщают об очередной серии кадровых перестановок в окру-
жении Президента. В частности, новым советником Президента стала малоиз-
вестная в политических кругах фигура - Вячеслав Соломатин. Неофициальные
источники, приближенные к Кремлю, утверждают, что именно Соломатину Пре-
зидент обязан тем, что при выработке вариантов выхода из чеченского кри-
зиса ему удалось не солидаризироваться ни с силовиками, ни с демократа-
ми. Еще одно сообщение пришло сегодня из прокуратуры России. После арес-
та исполняющего обязанности Генерального прокурора возбуждение уголовных
дел против крупных руководителей правоохранительных структур становится,
по-видимому, доброй традицией. Сегодня возбуждено уголовное дело против
генерала Антона Минаева, заместителя одного из управлений ФСБ. На сегод-
ня я с вами прощаюсь, а вас после рекламной паузы ждут еще новости спор-
та. Всего доброго.