 |
|
 |
ГЛАВА 20
Аякс любил устраивать свое жилище со вкусом и комфортом. Он уже давно
понял, что нет смысла злиться и раздражаться оттого, что тебе что-то не
нравится или что-то не устраивает, если есть такая замечательная вещь,
как деньги. Деньги могут решить любую проблему и устранить любое неу-
добство. Поэтому свою московскую квартиру он обустраивал терпеливо и лю-
бовно, делая все по собственному вкусу, а потом принялся за дачу. Сейчас
и квартира, и дача полностью отвечали его высоким требованиям, и Аякс с
комфортом проводил время как в Москве, так и за городом. Он был прекрас-
ным семьянином, нежно любил жену и сына и обожал свою мать, которая пос-
тоянно жила как раз на теплой благоустроенной даче и к которой он с ог-
ромным удовольствием ездил. Мать никогда не была в курсе того, чем зани-
мались ее покойный муж и единственный сын, а достаток воспринимала как
доказательство того, что ее мальчик смог успешно адаптироваться в новых
экономических условиях.
Если оставить в стороне происламский криминальный промысел Аякса, то
в целом он был человеком приятным во всех отношениях, имел множество
друзей-приятелей, а также людей, которым делал разные одолжения и кото-
рые считали себя обязанными ему. Глядя на его улыбчивое лицо и веселые
глаза, никому и в голову не пришло бы, что этот человек хладнокровно от-
дает приказы об убийствах, а двух молодых девушек, наделенных необычай-
ными способностями, цинично рассматривает всего лишь как товар, который
нужно "хорошо показать", чтобы выгодно продать.
Отправив жену с сыном на три недели во Францию, на Лазурный берег,
Аякс все это время приезжал каждый день к матери на дачу, где его ждал
горячий вкусный ужин, длинный теплый вечер с неспешными разговорами на
открытой веранде и чай с неизменным вишневым вареньем, которое Аякс лю-
бил с самого детства. Сегодня он тоже был здесь, и они с матерью уже
приступили к традиционному чаепитию, когда огромная овчарка, до того
смирно лежавшая у ног хозяина, вдруг поднялась и нервно зашевелила уша-
ми.
- Грета беспокоится, - заметила мать. - Опять, наверное, кто-то оти-
рается возле калитки.
- Я посмотрю, - Аякс поднялся и накинул на плечи легкую куртку. -
Пойдем, Грета, проверим, кто это там бродит. В сопровождении овчарки он
подошел к калитке и сразу увидел гостя, который с безразличным видом ог-
лядывал окрестности.
- Ищете кого-нибудь? - добродушно спросил Аякс, не выходя за ограду.
Вопрос был задан для проформы, потому что гостя он знал в лицо. Этот
человек неоднократно выступал связником между Аяксом и чеченцами.
- Вам просили передать: через три дня начнутся боевые действия, и мо-
жет понадобиться приют в горах.
- Хорошо, я понял. Что-нибудь еще?
- Больше ничего.
Аякс не спеша зашагал обратно в сторону дома. Грета трусила рядом с
ним, то и дело недовольно оглядываясь на то место, где только что стоял
чужой.
Значит, через три дня в Чечне начнутся интенсивные бои И если кто-то
из руководителей оппозиции или влиятельных командиров будет ранен, его
отправят в карпатскую усадьбу, где люди Аякса обеспечат высококвалифици-
рованную медицинскую помощь и надлежащий уход в обстановке полной безо-
пасности. Для этих целей, собственно, и была год назад арендована
усадьба. В Карпатах полно маленьких аэродромов, где можно посадить само-
лет с раненым, а все организационные вопросы держит под контролем пол-
ковник Уциев, всю жизнь прослуживший в Закарпатском военном округе и
имеющий там сильные коррумпированные связи. В усадьбу завезено новейшее
оборудование, там прекрасная операционная и напичканная электроникой па-
лата интенсивной терапии, там на ноги поставят человека с самыми безна-
дежными травмами, лишь бы он был жив. И срочная переброска врачей тоже
была отлажена, и врачи эти были заранее подобраны и готовы в любую се-
кунду ехать на аэродром. Уж сколько раз бывало, что официально сообщает-
ся о гибели какого-нибудь деятеля в период военных действий в Чечне, а
через полгодика он появляется на арене собственной персоной живой и здо-
ровый. И никто не может сообразить, где же он был эти полгода и почему
прошла информация о его гибели, а сам воскресший только многозначительно
улыбается и произносит скупые слова о воле Аллаха.
Через три дня. Это значит, что через три дня в усадьбе не должно ос-
таться никого из посторонних. Ни Наташи, ни Асланбека Уциева, сына того
полковника, ни врача-иранца. Только Василий и медсестра Надя. Ну и охра-
на, разумеется. Дело надо завершать в течение этих трех дней.
- Кто там был, сынок? - озабоченно спросила мать, когда Аякс поднялся
на крыльцо.
- Мужик какой-то заблудился, дорогу к станции спрашивал. Мама, давай
еще чайку сделаем, этот остыл уже.
- Я сейчас подогрею чайник, - с готовностью поднялась она.
- Сиди, сиди, - Аякс тепло улыбнулся, - я сам. Заодно и Грете корм
насыплю. Пойдем-ка, девочка, - он потрепал овчарку между ушами, отчего
та сладко зажмурилась, - пойдем к миске.
Выйдя на кухню, он плотно притворил за собой дверь, зажег газ на пли-
те, налил в чайник воды и достал из кармана трубку сотового телефона.
- Свяжитесь с Поллуксом, - вполголоса произнес он, - и передайте, что
эксперты могут приехать в течение трех дней. Вы поняли? В течение трех
дней, не больше. После этого пусть не приезжают. Через три дня конт-
рольный экспонат будет уничтожен.
Грета с недоумением и обидой смотрела на хозяина, который произнес
заветное слово "миска", а сам и не думает ничего в эту самую миску насы-
пать. Зачем звал? Стоит посреди кухни, говорит в таинственную черную ко-
робочку какие-то непонятные слова и даже не посмотрит в ту сторону, где
лежит яркий пакет, из которого обычно высыпаются такие вкусные, чуть со-
лоноватые кусочки корма. Лучше бы она осталась со старой хозяйкой, та
хоть и не такая любимая, как хозяин, зато добрая, всегда дает со стола
что-нибудь вкусненькое.
Овчарка села у ног хозяина и пыталась перехватить его взгляд, но Аякс
словно забыл о ней. Он снова нажимал кнопки на черной коробочке.
- Если в течение трех дней эксперты не приедут, избавьтесь от товара,
мы не можем больше его хранить. Через три дня могут начать заезжать гос-
ти, нужно освободить для них место и обеспечить конфиденциальность. Что?
Мне все равно, это не мое дело. Конечно, максимально аккуратно. Сын? С
ним проблем не будет, полковник все поймет правильно. Да, разумеется,
его тоже. До свидания.
Аякс отключил связь, сунул телефонную трубку в карман и потянулся за
ярким пакетом с собачьим кормом.
- Что, девочка, - приговаривал он, пока кусочки "Чаппи" с приятным
шорохом сыпались из пакета в миску, - проголодалась? Не кормит тебя хо-
зяин? Ах он мерзавец, ах, мерзавец, совсем забыл о своей девочке, все
делами какими-то занимается. Ну не сердись, моя хорошая. Кушай на здо-
ровье. Грета хорошо чувствовала интонацию и поняла, что хозяин не кормил
ее не потому, что она сделала что-то не так и в чемто провинилась. Это
было самым главным. Законы собачьей преданности предписывали не нарушать
волю хозяина. Грета кинула на Аякса взгляд, полный немого обожания, и
лизнула его руку.
Власть и силу денег Александр Ташков понял, как известно, очень дав-
но, хотя самого механизма так и не усвоил, просто принял факт как дан-
ность. Он знал, что очень многие преступления совершаются именно ради
денег, даже если риск разоблачения со всеми вытекающими неприятностями
чрезвычайно велик. Почему-то в девяноста девяти случаях из ста жажда де-
нег перевешивала любой страх.
Он трезво оценивал ситуацию с расторжением договора аренды и знал,
что если аренда была оформлена с помощью больших взяток, то лица, от ко-
торых зависит вся эта бумажная канитель, так просто от своих обяза-
тельств перед арендаторами не отступятся. Если бы было достаточно време-
ни, можно было бы с помощью фонда "Счастливое детство" организовать в
местной прессе мощную кампанию, поднять волну, мобилизовать общественное
мнение, после чего потрясать кулаками и требовать досрочного расторжения
договора, выражая готовность заплатить любую неустойку, потому что инте-
ресы детейсирот важнее. Можно было бы даже попробовать добиться призна-
ния договора недействительным. На гребне такой волны чиновники, от кото-
рых зависит судьба договора аренды, просто не смогут долго сопротив-
ляться, аргументов у них не будет в защиту арендатора. Но на это нужно
не менее трех-четырех месяцев. Такого резерва времени у Ташкова не было.
Единственным способом вывернуть руки тем, от кого зависит быстрое оформ-
ление бумаг, была взятка еще более крупная, чем та, которую они уже по-
лучили от лиц, арендовавших усадьбу. Конечно, давать взятки - дело нехо-
рошее, кто ж спорит. Ташков и не спорил, он ее просто дал, дал из денег,
полученных по наследству от классика советской литература Михаила Федо-
ровича Богатова. Разумеется, делал он это не сам и не впрямую, все было
обставлено красиво и даже как-то интеллигентно, но в то же время доста-
точно жестко, чтобы взяткополучатели не вздумали финтить и играть однов-
ременно на две команды. Чиновники были уверены, что попали в клещи к еще
более могущественной мафиозной группировке, которая все про них знает и
всюду достанет, если что не так, и которая хочет свести какие-то свои
счеты с арендаторами.
Больше всего их пугало то, что нужно было официально явиться в
усадьбу бывшего детского дома и известить арендаторов о необходимости
срочно освободить помещение. Одно дело оформить бумажки у себя в кабине-
те и поставить все нужные подписи, и совсем другое - говорить слова,
глядя в глаза тем, от которых взял деньги и которых, мягко говоря, "ки-
нул", польстившись на более крупную сумму. Что и говорить, мероприятие
не из приятных.
Еще какая-то сумма ушла на организацию пикета. По всей округе собрали
жителей, вручили им плакаты с надписями "Детский дом - детям!" и "Долой
пришлых из детского дома!" и объяснили, что и как нужно делать. Пикетчи-
ки должны были обеспечить официальным лицам моральную поддержку и высту-
пить живым аргументом в пользу скорейшего расторжения договора.
- Мы не хотели беспокоить вас раньше времени, мы полагали, что все
обойдется одними разговорами, - говорил арендатору представитель местной
администрации. - Но видите, как все обернулось. Я ничего не могу с этим
поделать, договор аренды был заключен с нарушением закона и в обход пра-
вил, вы сами это знаете. Мы могли сдать усадьбу в аренду только на ко-
роткий срок с условием немедленного освобождения помещения арендаторами,
как только появится возможность финансировать детское учреждение. Мы
отступили от нормы, мы заключили с вами договор на три года, потому что
были уверены, что за три года деньги на детский дом не появятся. Но они
появились. У нас уже и без того крупные неприятности из-за трехлетнего
срока договора. Поверьте мне, мы сделали все, что могли, чтобы отстоять
ваши интересы, но увы.
Ташков стоял в толпе жителей, изображавших разгневанную обществен-
ность, и внимательно изучал окрестности. Бетонный забор, окружавший
усадьбу, был высоким, и Александр, играя роль энтузиаста-активиста, заб-
рался на крышу автобуса, который привез пикетчиков, и поднял плакат вы-
соко над головой. Наметанный глаз его то и дело выхватывал из коричне-
во-зеленой массы деревьев, окружавших здание, движущиеся объекты. Да,
охранников здесь более чем достаточно. И что хуже всего, они несут служ-
бу не только по ту сторону бетонного забора, внутри огороженной террито-
рии, но и снаружи, на склоне горы. Серьезные ребята эти арендаторы. Если
затевать силовую комбинацию, то потери будут нешуточными. Правильно он
сделал, что пустил в оборот деньги Богатова. Если можно обойтись без
крови, то нужно обходиться, каких бы денег это ни стоило. Жаль только,
что не все руководители это понимают.
Василий Игнатьевич не вышел на крыльцо проводить визитера. Все проис-
шедшее было как гром среди ясного неба. И надо ж так, одно к одному:
Аякс дал команду через три дня избавиться от девчонки и от Мирона, а тут
еще эта неприятность. Из трех отпущенных дней прошло полтора, но предп-
ринимать ничего пока нельзя, могут приехать эксперты. И показывать им
нужно живую Наташу, а не труп. Ничего, может быть, к утру все утрясется.
Но дело принимало совсем плохой оборот. После отъезда официального
гостя пикетчики не разъехались, как ожидал Василий, а продолжали стоять
вокруг усадьбы, не выказывая ни малейшего намерения расходиться. Более
того, когда начало смеркаться, они вытащили из автобусов палатки и стали
разводить костры с явным намерением готовить еду. Да они что, ночевать
здесь собрались? Идиотизм. Василий набрал в грудь побольше воздуха и вы-
шел за ворота.
- Граждане, - громко и как можно увереннее сказал он, - собирайте
свои вещи и расходитесь по домам. Представитель администрации поставил
меня в известность о принятом решении, я с ним согласен и ничего не ос-
париваю. Мне была дана неделя на то, чтобы вывезти имущество и освобо-
дить особняк. Даю слово, что через неделю нас здесь не будет. Ваша де-
монстрация лишена смысла, меня ни в чем не нужно убеждать. Мы решили все
вопросы.
В ответ ему раздался рев голосов, над толпой взметнулись новые плака-
ты, которых днем Василий не видел. "Кацапы, долой с украинской земли!"
"Украинские земли - украинцам!"
- Мы останемся до тех пор, пока вы не уберетесь отсюда!
- Вам верить нельзя!
- Убирайся из усадьбы, она принадлежит детям!
- Кацап толстобрюхий, на украинском хлебе отожрался!
- Мотай отсюда, пока цел! Нам работать негде из-за таких, как ты!
Агрессивность выкриков нарастала, и Василий понял, что мирными пере-
говорами он ничего не добьется. Не стрелять же в эту толпу. Его фамилия
стоит во всех документах на аренду, и если пострадает кто-то из пикетчи-
ков, спросят в первую очередь с него.
- Чего вы добиваетесь? - громко спросил он, стараясь не терять хлад-
нокровия. - Почему не расходитесь?
- Тебя караулить будем, - раздался голос из толпы. - Посмотрим еще,
как ты имущество начнешь вывозить. Все машины проверим, чтобы ты детдо-
мовского чего-нибудь не прихватил. Давай, иди, собирай свои манатки.
Это уже совсем никуда не годится. Значит, Наташу вывезти отсюда не
удастся, ни живую, ни мертвую. Можно, конечно, выпускать машины в сопро-
вождении охраны и не допустить досмотра, но охранники у него такие, что
невооруженным глазом видна их национальная принадлежность. Не хватало
еще, чтобы пошли разговоры о том, что Карпатах осели вооруженные чечен-
цы. За нарушение конфиденциальности Аякс голову оторвет.
Выхода нет, придется ждать, пока не истекут трое суток, и решать воп-
рос с Наташей и Мироном прямо здесь. Хотя какого черта ждать? Надо сроч-
но давать отбой приезду экспертов. Толпа их не пропустит, а если и про-
пустит, то информация о прибытии иностранцев сразу разойдется куда не
следует. Василий вернулся в дом и вызвал к себе Марата, начальника охра-
ны, рослого крепкого мужика с лицом, до самых глаз заросшим бородой.
- Надо срочно все сворачивать, нам покоя все равно не дадут. Сегодня
же ночью закончи все, что нужно, и будем собираться.
- Эти люди так и будут торчать вокруг усадьбы?
- Судя по всему, да. Расходиться они не намерены и вообще ведут себя
крайне недоброжелательно. Не надо дразнить гусей, здесь не Россия. Здесь
и вы, и мы одинаково чужие и нежеланные. Украина в войне не участвует.
Так что не будем нарываться.
- А что же Охрименко? Как он мог допустить такое?
- Как, как... Допустил, вот как. Дурак он. Оказывается, недовольство
нарастало уже давно, а он, вместо того, чтобы предупредить и принять ме-
ры, надеялся, что все само собой успокоится и рассосется. Что сейчас об-
суждать? Обсуждать надо было раньше, когда еще можно было что-то сде-
лать, предотвратить. А сейчас придется приспосабливаться к тому, что уже
случилось. Короче, девочку и сына полковника надо по-тихому убрать, они
больше не нужны, при эвакуации будут лишней обузой. Единственное время -
ночь, когда ничего не видно. Контрольное освещение вырубишь.
- Обоих, значит?
- Чего ты переспрашиваешь? - разозлился Василий. - Тебе один раз ска-
зано, должно быть достаточно. Иди, выполняй. И чтоб аккуратно.
Начальник охраны молча вышел из комнаты. Сумерки быстро сгущались.
Василий Игнатьевич напряженно вглядывался в толпу, окружившую усадьбу.
Из окна на третьем этаже, где находилась его комната, хорошо было видно,
как люди разбивают палатки и возятся вокруг костров. Судя по всему, это
были опытные пикетчики, потому что активность их была хорошо организова-
на. Из общей массы выделена группа "морального давления", стоящая с пла-
катами и дружно скандирующая лозунги. Теперь, когда первая смена закон-
чила ужин, группы менялись. Люди передавали плакаты тем, кто уже поел, и
шли к костру. Похоже, они собираются "доставать" обитателей усадьбы всю
ночь напролет. Но это и неплохо. За собственными истеричными выкриками
они не услышат того, что им слышать не положено.
Стало еще чуть-чуть темнее. Начальник охраны выполнил приказ и конт-
рольное освещение по периметру забора и на крыше дома не включил. Но тут
Василий услышал шум мотора, а чуть погодя увидел, как к толпе подъехал
грузовичок. Тут же от одного из костров отделилась группа мужчин, и че-
рез несколько минут стало понятно, что привезли аккумуляторные батареи,
к которым подключали мощные юпитеры. Прошло еще немного времени, и вся
усадьба оказалась залита ярким, режущим глаза светом.
- Вот суки, - вполголоса выругался Василий. - И до этого доперли. Что
они тут хотят увидеть, хотел бы я знать. Он выскочил в коридор.
- Марата мне найди, срочно! - бросил он охраннику, дежурившему на
этаже.
Начальник охраны появился минут через пять, он как раз закончил ужи-
нать.
- Отставить пока, - буркнул ему Василий. - Света много.
- Можно поставить снайпера и перестрелять всю их аппаратуру, - пред-
ложил Марат. - Вряд ли у них есть запасные юпитеры.
- С ума сошел! Мы - мирные арендаторы, откуда у нас могут взяться
снайперы? Скандала захотел? Если позволить себе хоть один выстрел, завт-
ра здесь будут все - и милиция, и контрразведка, и Министерство обороны,
и пресса. Мировой славы тебе не хватает, ублюдок? Сидеть тихо и не высо-
вываться! Утро вечера мудренее. Охрименко сказал, в нашем распоряжении
неделя. За неделю придумаем что-нибудь. Самое главное - нельзя показы-
вать, сколько нас здесь. Ты сможешь кому-нибудь объяснить, почему на од-
ного арендатора, то есть на меня, приходится пять десятков вооруженных
чеченцев? Надя - ладно, она сойдет за обслугу. Врача тоже можно вывезти
отсюда без приключений. Если дойдет до объяснений, то девчонку выдадим
за мою больную дочь. Мирона - за сына, тогда понятно, зачем врач и мед-
сестра. А вот тебя с твоими оболтусами куда девать? Чтоб ни одного выст-
рела, ни единого, ты меня понял? Немедленно убери всю охрану с террито-
рии, оставь только тех, кто в лесу, лес эти придурки, слава Богу, не до-
гадались осветить. На территории пусть остаются только собаки.
Такой ночи, как эта, Василию еще не доводилось переживать. Выкрики не
умолкали до рассвета, и к восходу солнца нервы у Василия Игнатьевича бы-
ли уже на пределе. Первым, на ком он сорвался, оказался Мирон, который
тоже провел бессонную ночь, не понимая, что происходит, и в шесть утра
попросил охранника второго этажа проводить его к Василию.
- Чего ты шляешься? - заорал на него Василий. - Чего тебе не сидится
спокойно?
- Что происходит, Василий Игнатьевич? Кто эти люди? Чего они хотят? -
встревоженно спросил Мирон.
- Не твое дело! Не суйся, пока тебя не спросят. Твое дело с девчонкой
заниматься, вот и занимайся. Иди отсюда! К полудню напряжение достигло
апогея. Стояла почти тридцатиградусная жара, и три с половиной десятка
взрослых сильных мужчин, которые в нормальной обстановке должны были на-
ходиться вокруг дома на открытом воздухе, сидели взаперти и маялись от
безделья и духоты. Хуже всего, что не хватало продуктов. Обычно за про-
дуктами ездили в Куты, Косов или Заболотов, иногда в Коломыю, отправляли
маленький грузовичок и привозили запасы на неделю. За мясом ездили к до-
веренным гуцулам, которые отгружали туши и за дополнительные деньги ни о
чем не спрашивали и никому ничего не рассказывали, овощи тоже брали оп-
том, а остальное покупали мелкими партиями в разных местах, чтобы не
светиться крупными закупками. По графику транспорт за продуктами должны
были послать вчера, но не успели. И теперь совершенно непонятно, как вы-
ходить из положения. Даже если убедить пикетчиков, что нужно привезти
продукты, они на обратном пути обязательно досмотрят машину и сильно
удивятся, увидев такие запасы. Для четырех человек явно многовато даже
на месяц. Придется как-то выкручиваться. Но как? Пятьдесят мужиков, их
баснями не накормишь, им мясо нужно и хлеб, это как минимум.
Около четырех часов пополудни послышался вой милицейской сирены. Тол-
па медленно расступилась, пропуская микроавтобус с мигалкой на крыше.
Машина остановилась у самых ворот, из нее лихо выскочили два автоматчи-
ка, а следом пыхтя вытащил свое грузное пузатое тело человек в милицейс-
кой форме с майорскими погонами на плечах. Над толпой тут же взметнулись
новые плакаты, которых Василий еще не видел: "Долой продажную власть!"
"Долой милицию, которая живет на наши налоги и защищает бандитов!" Вид-
но, плакаты эти припасли заранее на случай, если милиция вступится за
арендаторов. "Предусмотрительные, сволочи", - со злостью прошептал Васи-
лий. Толстый милиционер что-то долго говорил собравшимся, и плакаты с
оскорбительными выпадами понемногу исчезли.
Представитель власти лениво осмотрелся вокруг и сделал несколько ша-
гов в сторону ворот.
- Пропустите его, - скомандовал Василий охране.
Ворота медленно разъехались в разные стороны, толстый майор вразвалку
двинулся к дому, следом за ним въехал микроавтобус. Василий спустился
ему навстречу на первый этаж.
- Непорядочек, Панове, - без предисловий начал майор, обращаясь к Ва-
силию на забавной смеси украинского с русским. - Трэба освободить буды-
нок.
- Нам дали неделю на организацию выезда, - возразил Василий. - Через
неделю нас здесь не будет, можете не беспокоиться.
- Да як же ж, я не можу стольки ждать. Бачите, що робиться навкругы?
Мени головной боли не трэба. Збырайте вещи и выезжайте.
Майор был усталым и потным, с красным лоснящимся жиром лицом, говорил
он не спеша и очень уверенно, ни секунды не сомневаясь в своей правоте.
Ему не нужно это скопление демонстрантов на подведомственном участке.
Мало ли что случится, а он потом отвечай и разбирайся. А ну как массовые
беспорядки возникнут? Район здесь тихий, спокойный, и никаких осложнений
ему не хочется. Не дай Бог что, так и с работы снимут, а он еще пенсию
не выслужил. Так что, Панове, забудьте про какую-то там неделю, которую
вам от щедрот своих кто-то подарил, и будьте любезны выметаться из неза-
конно занятого будынка, то бишь строения.
Пенсию не выслужил... Внезапно Василия осенило: это их единственный
шанс. Недаром майор с такой откровенной и плохо скрытой завистью погля-
дывал на золотые часы "Ролекс" на запястье у Василия. Жаден он и злится
на собственную нищету.
- Отобедайте с нами чем Бог послал, господин майор, - с гостеприимной
улыбкой сказал он. - Сделайте одолжение. Одолжение толстый краснолицый
майор сделал с явным удовольствием. Он с аппетитом съел борщ и даже поп-
росил добавки, а на тушеную баранину накинулся с такой жадностью, как
будто его дней пять не кормили. От спиртного, правда, он попытался отка-
заться, но по хищному блеску маленьких глазок, сразу ставших маслеными
при виде вынутой из холодильника бутылки израильской водки, Василий по-
нял, что долго сопротивляться гость не будет. Так и оказалось.
Обед накрыли в комнате Василия. После баранины последовали блины, и
майор совсем размяк. Василий подумал, что пора, пожалуй, приступать.
Он действовал очень аккуратно, говорил намеками, но толстый майор
оказался сметливым, мозги, похоже, жиром еще не заплыли.
- Сколько? - спросил он, не дослушав Василия до конца.
- Сколько скажете. Дело, сами понимаете, щекотливое. Майор назвал
сумму. Василию она показалась вполне приемлемой, и он сразу согласился.
- Значит, так, - майор отер ладонью жирные от блинов губы, - вывозить
будем мелкими группами, человек по пять, больше в машину не влезет. То
есть влезет и больше, если плотно сажать, но в машине стекла светлые, не
тонированные, народ будет в салон заглядывать, а в салоне никого, кроме
работников милиции, быть не должно. Твоих ребят распихаем между си-
деньями и накроем чем-нибудь, чтоб снаружи не видать было. Годится?
- Конечно, - с готовностью закивал Василий. - Вам виднее, как лучше
сделать. Куда вы их будете вывозить?
- Да мне все равно, куда скажешь, туда и вывезем. Только недалеко, а
то не успеем. Ездок-то сколько трэба сделать...
- Надо вывозить куда-нибудь поближе к автобусным маршрутам, к трассе.
Оттуда они уже сами выберутся.
- Добро, - кивнул майор. - Зараз и начнем.
Он бросил взгляд на часы.
- Значит, до трассы хвылын сорок езды, обратно столько же, итого час
двадцать. Сейчас половина шестого. Семь... Половина девятого... Одиннад-
цать...
Он считал, сколько ездок сумеет сделать до полуночи, и Василий с тре-
вогой ждал окончательного ответа, мол, сколько успеем до ночи, столько и
вывезем, а дальше уж не обессудь. Но майор продолжал свои подсчеты, и
стало понятно, что он не прочь работать без перерыва на ночь, чтобы пос-
корее получить свои деньги. В валюте, разумеется, а не в карбованцах и
не в рублях.
- Господин майор, - робко встрял Василий, - у нас небольшое осложне-
ние... Даже не знаю, как вам сказать. Среди тех, кого нужно вывозить,
находится тяжелораненый. Его вряд ли можно перевозить так, как вы пред-
лагаете. Он полупарализован и передвигается в инвалидном кресле.
- Это ничего, - махнул рукой майор, - не проблема. Одного-то вывезем.
В ночную ездку как раз и возьмем, ночьюто не так хорошо видно. Или он у
вас не один такой?
- Один, один, - поспешил заверить Василий. Ну все. Главное - выб-
раться отсюда, скрыв от посторонних глаз многочисленную охрану и больную
девочку. А там Марат с ней разберется. И с Мироном заодно. Не забыть бы
сказать Марату, что Мирона надо обезопасить перед транспортировкой, а то
начнет еще орать в машине какие-нибудь глупости.
- Запасной выход из дома есть?
- Есть, а как же. Даже два. Один из них - люк из подвала, через него
продукты сгружали.
- О, - оживился майор, - вот это дело. Через подвал и будем их в ма-
шину загружать. Машину так поставим, чтоб не видно было со стороны. Пой-
дем-ка поглядим, как оно тут у вас устроено.
Они спустились на первый этаж, вышли из дома и обошли его кругом. Люк
для продуктов находился в торце, с противоположной стороны от ворот.
Правда, пикетчики все равно могли увидеть...
- У тебя машина есть? - спросил майор.
- Есть, и не одна.
- Подгони сюда и закрой обзор люка со всех сторон. Через десять минут
три машины стояли вокруг дома таким образом, что сторонний наблюдатель
не смог бы увидеть, как из люка выбираются люди и садятся в милицейский
микроавтобус. Еще через десять минут машина с первой партией людей вышла
с территории усадьбы и медленно двинулась сквозь толпу. Громкоговори-
тель, установленный на его крыше, ожил, и оттуда раздался голос толстого
майора. На этот раз он говорил на чистом украинском языке:
- Шановни панове, просьба сохранять спокойствие. Органы милиции будут
следить за исполнением решения суда о выселении посторонних из детского
дома. Я лично отвечаю за вашу безопасность, поэтому прошу не допускать
массовых беспорядков и прочих нарушений. Каждые полтора-два часа я буду
приезжать и лично следить за тем, как идет выселение. Я буду заходить в
здание и контролировать, чтобы имущество детского дома не было разграб-
лено или испорчено. Вы можете быть спокойны. Еще раз обращаю ваше внима-
ние на необходимость соблюдения порядка, а также мер пожарной безопас-
ности. Не оставляйте горящие костры без присмотра и не разводите их в
непосредственной близости от лесного массива. Машина пробралась сквозь
толпу, резко набрала скорость и исчезла из вида. Василий перевел дыха-
ние. А не дурак этот майор. Что ж, кажется, все устроилось. Все-таки
деньги - это великая сила.
Увидеть Наташу Мирону сегодня не удалось. После утренней стычки с Ва-
силием он вернулся в свою комнату, ожидая, когда принесут завтрак и мож-
но будет идти к Наташе, но все вышло совсем не так, как он ожидал. Ох-
ранник, принесший завтрак, не вышел из комнаты, как обычно, а подошел к
окну, задернул штору и, не говоря ни слова, уселся в кресло рядом с
дверью. Мирон решил сделать вид, что ничего особенного не происходит,
спокойно съел завтрак и встал из-за стола.
- Пойдем? - вопросительно произнес он.
- Сегодня занятий не будет.
- Почему?
- Приказ.
Мирон уже давно понял, что охрана здесь немногословна, поэтому зада-
вать вопросы бессмысленно, все равно ничего не скажут.
- И что мне целый день делать?
- Сидеть здесь.
- С тобой вместе, что ли? - насмешливо спросил он.
- Таков приказ. На сердце у него было неспокойно. Вокруг усадьбы
что-то происходило, со вчерашнего дня толпились люди, выкрикивавшие сло-
ва, которые даже при самой буйной фантазии нельзя было принять за при-
ветственные и доброжелательные. Мирон попробовал отвлечься, почитать или
поспать, но ничего у него не получалось, мысли все время возвращались к
людям, собравшимся за оградой. Почему они здесь? Может быть, это ре-
зультат их с Наташей попыток связаться с Москвой? Что же все-таки проис-
ходит?
День тянулся медленно и почти ощутимо болезненно. Обед и ужин Мирону
принесли, как обычно, в комнату. Наступила ночь, но охранник не двинулся
с места, продолжал молча сидеть возле двери, и Мирон тоже не ложился. А
около трех часов ночи явился еще один бородач с автоматом на груди.
- Пошли, - скомандовал он.
- Куда?
- Вопросов не задавать. Иди за мной.
Сидевший возле двери охранник тоже встал и пошел сзади. Они спусти-
лись на первый этаж, прошли по коридору до конца. Мирон увидел открытую
обитую железом дверь, за которой начинались ведущие вниз ступени. Он ис-
пуганно обернулся и наткнулся на непроницаемое лицо идущего следом ох-
ранника.
- Куда вы меня ведете?
- Иди. Вопросов не задавать.
Мирон, глядя под ноги, начал спускаться по ступеням. Его ведут в под-
вал. Неужели конец? Он понимал, что рано или поздно с ним разделаются,
но не думал, что все это случится так скоро и так просто. Он почему-то
представлял себе, что сначала с ним долго будет разговаривать Василий.
Или, может быть, будут бить... Но не так же просто: вставай и пошли в
подвал. Мирон даже был уверен, что у него будет возможность попрощаться
с Наташей, хотя не смог бы объяснить, на чем эта уверенность основана.
Как только нога его коснулась пола, крепкие руки схватили его, а рот
моментально оказался залеплен пластырем. Руки его стянули сзади веревка-
ми. Впереди он увидел открытый люк, ведущий на улицу. Двое охранников
взяли его под руки и потащили к люку, снаружи Мирон увидел еще двоих,
которые помогли ему выбраться из подвала и сесть в микроавтобус. От
страха и неожиданности он почти ничего не соображал и послушно подчинил-
ся приказу, когда ему велели сесть на пол между сиденьями. Единственное,
что он успел увидеть, - это водителя, двух автоматчиков и какого-то
толстого человека. Все они были в милицейской форме. Сверху Мирона нак-
рыли большой тряпкой, вонявшей бензином и еще чем-то неприятным. От это-
го запаха у него заслезились глаза и защипало в носу.
- Сидеть тихо, - услышал он голос откуда-то сверху, - не дергаться,
не разговаривать и вообще не шуметь.
Из-за тряпки он ничего не видел, но по звукам догадался, что между
другими сиденьями тоже рассаживают людей. Наконец дверь машины захлопну-
лась и заурчал мотор.
Сначала ехали очень медленно, потом скорость резко увеличилась, маши-
ну начало трясти на неровной дороге, и Мирон все время ударялся головой
обо что-то острое и металлическое. Тело, скрюченное в неудобной позе с
заведенными назад руками, быстро затекло. Со стороны водителя доносились
обрывки разговора, но невнятные. Разговаривали вполголоса. Мирон напря-
женно вслушивался в слова, пытаясь хоть что-нибудь понять.
- Гануся устроит мне за то, что не ночевал...
- Да ладно, за такие деньги-то...
- Это мне деньги, а ей-то? Надо наврать чего-нибудь...
- Наврешь, дело нехитрое... Разговор шел на темы. Мирону непонятные
или неинтересные. Про то, в каком месте лучше собирать грибы, про родст-
венников Гануси, которые на днях будут забивать кабана и просят помочь,
про производственные козни какого-то Остапчука, который спит и видит за-
кончить службу не в Ужгороде, а хотя бы в Харькове, а еще лучше - в Кие-
ве.
Машина плавно замедлила ход и постепенно притормозила. Внезапно Мирон
даже через накрывавшую его тряпку понял, что резко изменилось освещение.
- Все, братки, приехали, вылазьте, - услышал он тот же голос, который
в самом начале приказывал всем сидеть тихо, не дергаться и не разговари-
вать.
Мирон сделал неловкую попытку подняться, но затекшие ноги не слуша-
лись его, а помочь себе руками у него возможности не было. Его вдруг ох-
ватила почти детская надежда, что о нем забудут, оставят его в этом мик-
роавтобусе, а потом ктонибудь его выпустит отсюда. Может быть, повезет?
Он замер в своей неудобной позе, втянув голову в плечи, стараясь даже,
чтобы от его дыхания не шевелилась накрывавшая его отвратительная воню-
чая тряпка. И тут раздался громкий, усиленный мегафоном голос:
- Выходить по одному! Оружие оставить в автобусе! Руки за голову!
Стреляем на поражение.
Попались! Они попались! От радости Мирон хотел закричать, но рот его
был накрепко залеплен пластырем, и ему удалось издать только тихое сдав-
ленное мычание, которое вряд ли кто услышал. Теперь мысль о том, что о
нем забудут, не заметив в темном салоне под грязной тряпкой, показалась
страшной и вызывала панику. Он вдохнул поглубже, набрав в грудь побольше
воздуха, и снова замычал, изо всех сил мотая головой и стараясь привлечь
к себе внимание. Рядом послышались шаги, тряпку сорвали, чьи-то руки
рывком вытащили его из узкого пространства между сиденьями и поставили
на ноги. Мирон покачнулся, затекшие ноги плохо держали его, но стоящий
рядом человек не дал ему упасть и подтолкнул к выходу из автобуса.
Мирон увидел, что микроавтобус стоит на летном поле, и узнал тот аэ-
родром, на который прилетел две недели назад. Все пространство вокруг
было залито ярким светом, и всюду стояли вооруженные люди в форме спец-
наза. Тех, кто выходил из автобуса, сразу заводили в стоящий неподалеку
самолет. И были они уже в наручниках. К нему подошел среднего роста муж-
чина с высокими залысинами и серьезными глазами. Сорвав резким движением
пластырь, он строго спросил:
- Имя?
- Уциев Асланбек.
- Чеченец?
- Я ингуш. То есть не совсем... я...
- Почему с пластырем и связан?
- Не знаю. Наверное, Василий боялся, что я начну кричать.
- Заложник?
- Нет, я...
- Значит, охранник? - перебил мужчина.
- Да нет же, - торопливо заговорил Мирон, боясь, что его сочтут таким
же, как те, которые подчинялись Василию, - я вообще не с ними. Меня
пригласили с Наташей заниматься.
- Чем заниматься?
- Математикой и физикой. Послушайте, там Наташа, она совсем беспомощ-
на, она инвалид. Спасите ее, пожалуйста.
- Разберемся, - коротко ответил мужчина. - Илья, этого на борт полета
семнадцать.
Веревки сняли, и вокруг запястий Мирона тут же защелкнулись наручни-
ки. Его провели мимо самолета, в который заводили охранников, приехавших
вместе с ним. Чуть дальше стоял еще один самолет, такой же маленький
"кукурузник", на борту которого красовался номер 5017. В салоне он сразу
увидел того толстого милиционера, который был в автобусе. Мужчина с за-
лысинами поднялся на борт следом за Мироном.
- Ну что, Петрович, готов ехать? Толстый милиционер снял фуражку и
большим платком вытер влажный лоб.
- Сейчас, Сашко, пять минуточек еще дай передохнуть.
- Потом отдохнешь, Петрович, потом, Василий Игнатьевич тебя заждался.
Не надо его нервировать. Как ты думаешь, когда он собирается отправлять
девочку?
- Я думал, он с этой партией ее отправит. Я ж ему говорил, как стем-
неет совсем - можно вывозить.
- Придумай что-нибудь, чтобы его поторопить.
Милиционер тяжело поднялся с сиденья и направился к трапу.
- Придумаю по дороге. А этот что?
Он кивком указал на Мирона.
- Говорит, студент, с Наташей занимался.
- Студент, говоришь? - нехорошо усмехнулся Петрович, и от этой усмеш-
ки Мирону стало не по себе, словно он был в чем-то виноват.
- Я действительно студент, - заговорил он торопливо, будто оправдыва-
ясь. - Я и знать не знал, что там такое происходит. Мне сказали, надо
позаниматься с девочкой, вроде репетиторства, денег подзаработать. Я ни-
чего не знал, честное слово.
- И кто же тебя, голубок, туда отправил? - так же насмешливо осведо-
мился милиционер.
- Отец.
- А кто отец?
- Полковник Уциев из штаба Прикарпатского военного округа.
- Понятно, - протянул Петрович. - Серьезные дела. Так что там с де-
вочкой-то?
- Ее держат в комнате на третьем этаже. Комната прослушивается, а мо-
жет быть, и просматривается. Пожалуйста, заберите ее оттуда побыстрее,
она же совсем одна, она не понимает, что происходит, и наверное, с ума
сходит от страха.
- Ладно, Петрович, - махнул рукой тот мужчина, который привел Мирона
в самолет, - езжай, в самом деле. А мы тут потолкуем с сыном полковника
Уциева из штаба округа.
Ташков не спал уже третью ночь и периодически чувствовал, что мозг
отключается, переставая соображать. Надежный мужик Петр Петрович сделал
уже восемь ездок в усадьбу, изображая тупого продажного мента, который
за большие деньги согласился вывозить обитателей мелкими партиями. Дос-
тавленных на аэродром людей тут же отправляли самолетом в Черновцы, это
было ближе, чем везти их во Львов или Ужгород, и к приезду микроавтобуса
с очередной партией охранников маленький "кукурузник" успевал вернуться,
чтобы забрать следующих. Пока все шло так, как было запланировано: тихо,
спокойно, без крови и выстрелов. Все, кроме одного: почемуто до сих пор
не вывезли Наташу. Что с ней? Неужели Василий рискнул и решил не остав-
лять ее в живых? Тогда, значит, все было напрасно.
Александр сидел в салоне борта 5017 и в ожидании следующего приезда
микроавтобуса допрашивал Асланбека Уциева. Парень ему в общем-то нравил-
ся, не похоже было, что он из этой банды. Но, с другой стороны, он сын
полковника Уциева, а, по данным украинских оперативников, этот Уциев
поддерживает активные связи с чеченскими сепаратистами. Правда, ни в чем
конкретном он пока не замечен, но все-таки...
- Какую роль твой отец играет в этом деле?
- Не знаю точно, но он специально приезжал предупредить меня, что я
должен беспрекословно слушаться Василия.
- Почему он это сказал? Ты дал повод?
- Они заметили, что я жалею Наташу.
- А ты ее действительно жалел?
- Да. Она замечательная. Мы с ней сделали все, чтобы дать вам знать.
Вы поняли?
- Конечно. Вы молодцы.
- Александр Николаевич...
- Да?
- Я боюсь за нее. Почему Василий ее не отправляет?
- Это ты у меня спрашиваешь? Подумай сам и скажи мне. Ты ведь лучше
знаешь и Наташу, и Василия, и обстановку там, на месте. В чем может быть
загвоздка?
- Я понял, - взволнованно сказал Уциев. - Все дело во враче. Василий
боится отправлять Наташу без врача. Наверное, есть какая-то причина, по
которой врач пока не может выехать. Поэтому и Наташу не вывозят.
Ташков на мгновение задумался. Пожалуй, парень прав. Наташу не выве-
зут, пока не поедет врач. А врач не поедет, пока... Пока - что? Пока
гром не грянет и мужик не перекрестится? Пока рак на горе не свистнет?
Врач не поедет, пока Василий не свяжется с Аяксом и не получит от не-
го инструкций. А с Аяксом он пока связаться не может. И не сможет еще
очень долго. Потому что Аякс был арестован, как только на Коломыйский
аэродром прибыла первая партия охранников из усадьбы и стало понятно,
что Василий клюнул на ловко подброшенную Петровичем приманку. Ташков
буквально выпрыгнул из самолета и помчался в здание аэропорта.
В рассветной тишине лязг засова показался особенно громким. Аякс не
спал, но все равно вздрогнул от неожиданного звука. В камере он был
один, но это и понятно, даже при той переполненности тюрем и изоляторов,
которая существует, арестованных такого масштаба на первое время изоли-
руют. Хотя бы на первую ночь.
- Встать, - приказал вошедший в камеру дежурный.
- Еще нет семи утра, - хладнокровно ответил Аякс. - Меня не имеют
права допрашивать.
- Я сказал - встать!
Аякс медленно, словно нехотя, поднялся и стал натягивать ботинки. Его
провели по коридору через несколько заграждений и завели в какой-то ка-
бинет, где сидели трое, из которых двое были в штатском и один в форме.
На столе Аякс увидел трубку сотового телефона. Своего телефона.
- Вам весь вечер и всю ночь беспрерывно пытаются дозвониться. Вы не
хотите поговорить с абонентом?
- Нет.
- Как вы полагаете, кто может вам так настойчиво звонить?
- Кто угодно. Этот номер есть у десятков моих друзей. Вы подняли меня
в такую рань, чтобы предложить поговорить по телефону?
- Я ценю ваш юмор, - холодно ответил человек в форме. Теперь Аякс его
вспомнил, он присутствовал при аресте и при первом допросе, но ничего не
говорил и вообще активности не проявлял. - И хочу вам напомнить, что в
Карпатах находится похищенная вами Наташа Терехина. Вы лично отвечаете
за ее жизнь. Если нам удастся привезти ее в Москву живой и невредимой,
это будет один разговор. Если же с ней что-нибудь случится, то разговор
будет совсем другой. Поэтому я хотел бы, чтобы вы ответили на вызов,
когда он будет, и поговорили с тем, кто вам звонит. Поговорили, разуме-
ется, спокойно и без глупостей.
- Почему вы думаете, что звонок как-то связан с этой историей? Может
быть, это звонит моя жена, она отдыхает за границей.
- Может быть, - согласился человек в форме. - Но в любом случае вам
лучше ответить. Впрочем, я очень сомневаюсь, что ваша супруга будет так
настойчиво названивать вам всю ночь напролет. Скорее всего вам пытается
дозвониться ваш приятель Коковцев, находящийся в карпатской усадьбе. У
него там возникли проблемы, я вам уже говорил об этом. Так что лучше
сделайте то, о чем я вас прошу. В противном случае я буду вынужден вас
заставить.
- Каким образом? - высокомерно приподнял брови Аякс. - Будете меня
бить и пытать?
- А как же, - внезапно вступил в разговор один из тех, кто был в
штатском. - И бить, и пытать. Но главным образом - убеждать. Мы с вами
после ареста разговаривали достаточно долго, и вы имели возможность убе-
диться в том, что знаем мы о вас очень и очень много. Вам не имеет смыс-
ла стремиться к свободе, потому что на свободе вас достанут так быстро,
что вы и охнуть не успеете. Вас достанут даже в следственном изоляторе,
принадлежащем МВД. Нравы там сами знаете какие, и охрана продажная, так
что ваши друзья до вас быстро доберутся. Единственная ваша надежда - это
наш изолятор. Здесь и поуютнее, между прочим, и охрана более надежная.
Но здесь мы вас можем держать только при условии, что вы проходите по
нашей линии. Если же мы с вами вместе сделаем вид, что по линии ФСБ за
вами ничего нет, вы автоматически оказываетесь в ведении МВД и вас пере-
водят в Бутырку. А уж там вам все припаяют: и Анисковец, и Олега Жесте-
рова, и даже Романовскую. Но главным образом, конечно, монахиню и медсе-
стру. В убийствах первых трех человек вы поучаствовали только как идео-
лог и организатор, а монахиню и медсестру вы задушили собственными рука-
ми. Мы-то все голову ломали, как это они подпустили вас к себе так близ-
ко и даже не закричали. А оказалось все просто. Они прекрасно вас знали
и доверяли вам. Аля Мырикова проходила у вас практику, когда заканчивала
медучилище. Между прочим, злые языки утверждают, что в то время час-
тенько видели, как вы уединялись с ней в вашем кабинете. Ну а про сестру
Марфу и говорить нечего, она работала бок о бок с вами каждый день. Ну
так как, Сергей Львович, будем отвечать на звонки? Или поедем в Бутырку?
Да вы присядьте, в ногах правды нет, тем более в такую рань.
Гуланов сел на предложенный ему стул. Они правы, ему уже не вывер-
нуться. Слишком большая организация и слишком много всего на ней висит,
чтобы можно было надеяться. Ему всегда казалось, что его должность -
главный врач дома инвалидов и престарелых - сама по себе защищает от по-
дозрений. Вероятно, именно так и было долгое время. Они искали неулови-
мого Аякса, полагая, что это должен быть какой-то крутой мафиози,
разъезжающий в навороченном автомобиле и живущий на широкую ногу, шагу
не ступающий без телохранителей. Что ж, всему свой час. Он хорошо пожил,
славно, в свое удовольствие, обеспечил и мать, и жену с сыном. И самолю-
бие потешил всласть, проворачивая дерзкие и дорогостоящие операции. Он
всегда, еще с тех пор, как отец передавал ему "дело", знал, что рано или
поздно все кончится, и кончится не легким вздохом на смертном одре, а
вот так грубо и бесславно, с арестом, оскорблениями и допросами. И был к
этому готов. Жизнь казалась ему пресной и скучной, и он вносил в нее то,
что делало ее интересной и живой, придавало остроту и пикантное ощущение
постоянного риска. Не столько деньги ему были нужны, сколько осознание
своего могущества и неуязвимости, ловкости, хитрости, размаха...
Телефон, лежащий на столе, забибикал. Гуланов, не раздумывая, протя-
нул к нему руку.
- Да, слушаю. Да... Молодец, выкрутился. Хвалю. Пусть едет, его здесь
встретят. До Львова сам его довезешь? Ну и хорошо, а здесь все будет в
порядке. Да я все понимаю, ты не виноват, а с Охрименко я потом сам раз-
берусь. Что? Нет, не надо пока, обстановка изменилась. Пристрой ее ку-
да-нибудь на пару дней, проводи гостя до Львова, потом свяжись со мной,
я скажу, что надо делать. Давай, Вася, ни пуха тебе. Гуланов положил те-
лефон обратно на стол.
- Теперь вы довольны?
- Вполне, - весело ответил человек в форме. - Можете идти досыпать, в
ближайшие три часа вас вряд ли побеспокоят. Аякс вернулся в камеру и
лег, положив голову на согнутые руки. Операция с методикой Волохова была
самой интересной, потому что на нее затрачено больше всего времени. С
Валеркой Волоховым он учился когда-то на одном курсе и тогда еще слышал
от него всякие завиральные идеи насчет создания сверхчеловека. Но в те
времена слово это прочно ассоциировалось в сознании с чем-то неприлич-
ным, и вскоре Волохов стал высказываться более осторожно, говоря о людях
с выдающимися физическими и интеллектуальными данными. Над ним посмеива-
лись, не более того.
Получив дипломы, они потеряли друг друга из вида. Волохов занимался
лечебной практикой и наукой, а Сергей Гуланов, имея в активе бурную ком-
сомольскую работу, пошел по административной линии. Отголоски скандала,
когда на ученом совете Волохова буквально растоптали вместе с его идеями
радиологической коррекции плода на ранних стадиях беременности, до Гула-
нова, конечно, докатились, но тогда он еще не думал ни о чем таком. А
шесть лет назад узнал бывшего однокурсника в человеке, появившемся в до-
ме инвалидов и наводившем справки о Галине Терехиной, потерявшей память
после черепно-мозговой травмы. Вот тогда Сергей Львович и понял, что Ва-
лерка Волохов от своих идей не отказался. И тогда же родилась мысль эти-
ми идеями воспользоваться.
Шесть лет кропотливого труда, шесть лет пристальных наблюдений за са-
мим Волоховым, его женщинами и его детьми. Когда Ира ушла из интерната и
стала жить самостоятельно, Гуланов подумал, что неплохо было бы постоян-
но держать ее в поле зрения. Ира начала сдавать комнаты внаем, а спустя
почти год в ее квартире поселился и сам доктор Волохов, и это Гуланов
тоже расценил как нежданную удачу. Все одно к одному, успех сам идет в
руки, и глупо пропустить его, не воспользовавшись. Аякс тут же приложил
все усилия к тому, чтобы во второй из сдаваемых комнат жили только его
люди. И Ира на глазах, и ее папенька. Ох и веселился же Сергей Львович,
когда ему докладывали о разговорах Георгия Сергеевича по телефону! Ста-
рался Отец, из кожи вон лез, чтобы подкрепить свою легенду о разводе и
размене жилплощади, нес всякую чушь несусветную в молчащую телефонную
трубку.
Конечно, операция была рассчитана на перспективу, и если бы не вмеша-
тельство старухи Анисковец, все можно было бы провернуть тщательно и не
торопясь. Но она вмешалась, старая ведьма, всюду сующая свой нос, и все
пошло наперекосяк. Жаль. Но ничего не поделаешь. Нет, ему не стыдно за
прожитую жизнь, он вполне успел насладиться ею. Даже поездки в ненавист-
ный Вечный город Рим приносили ему желанное чувство сладостного риска.
Без этого чувства он задыхался, ему даже казалось, что он начинает ста-
реть на глазах. Он пожил красиво. И уйти надо красиво. Его не побеспоко-
ят еще целых три часа. Этого вполне достаточно. Обыскивать наши допотоп-
ные пинкертоны так и не научились. И слава Богу.
Как только послышался шум подъезжающего автобуса, Ташков кинулся ему
навстречу. Сначала обязательные команды:
- Выходить по одному!
- Оружие оставить в автобусе!
- Руки за голову!
- Стреляем без предупреждения!
Он с трудом сдерживал себя, чтобы не ворваться в автобус. Нельзя это-
го делать, пока там находится хотя бы один вооруженный бандит. Вот на
ступеньках показался смуглый человек, явно не европеец. Ташков понял,
что это и есть тот врач-иностранец, о котором говорил Асланбек Уциев.
Значит, Наташа тоже должна быть здесь. Следом за смуглым иностранцем из
автобуса выглянул Петрович и махнул рукой.
- Забирай девочку, Сашко.
Наташа сидела на полу. Света, заливавшего аэродром, было достаточно,
чтобы увидеть ее застывшие от ужаса огромные светлые глаза. Александр
наклонился и легко, как пушинку, поднял ее на руки.
- Все хорошо, милая, - ласково приговаривал он, неся ее в самолет, -
все кончилось. Мы за тобой приехали. Ты такая умница, Наташенька, ты
удивительная девочка. Больше ничего не бойся, все хорошо. Все кончилось.
- А Мирон? - вдруг прошелестел ее голосок прямо возле уха Ташкова. -
Что с ним?
- Кто такой Мирон?
- Мирон. Он со мной занимался. Где он?
- Разве с тобой занимался не Асланбек?
Ташков остановился и внимательно посмотрел на девушку.
- Ты ничего не путаешь?
- Нет.
Ташков замедлил шаг. Что-то не срастается. Неужели парень врет? Да
нет, все вышло, как он говорил, Наташу привезли вместе с врачом как раз
после того, как Василию дали возможность связаться с Аяксом. Он поднял
голову и увидел лицо Асланбека, прильнувшее к иллюминатору.
- Посмотри-ка, - он повернулся так, чтобы Наташе был виден иллюмина-
тор, - это он с тобой занимался?
- Мирон! - внезапно закричала она так громко, что Ташков чуть не ог-
лох. - Мирон!
Ташков едва успел отскочить от трапа, чтобы не оказаться сбитым с
ног. Уциев выпрыгнул из самолета и выхватил Наташу из его рук. Он исс-
тупленно целовал ее щеки, глаза, губы, прижимал к себе, словно баюкая.
- Мы сделали это! Мы сделали! Мы сделали!
Выходя из городской прокуратуры после очередного допроса у следовате-
ля Ольшанского, Валерий Васильевич Волохов прямо у подъезда столкнулся с
Верой Жестеровой. Лицо у нее было напряженным и каким-то странным. Тако-
го выражения отстраненности Волохов никогда у нее не видел.
- Тебя все еще таскают из-за Олега? - равнодушно спросила она.
- Да.
Он был рад, что можно прикрыться гибелью Вериного мужа и не обсуждать
с ней истинные причины его вызовов в прокуратуру. Вера бросила взгляд на
золотые часики.
- У меня есть еще полчаса, меня вызвали на половину четвертого. Давай
прогуляемся, - предложила Вера.
Они не спеша пошли по оживленной улице. Разговаривать было не о чем.
Внезапно Вера сказала:
- Очень душно. От этих бесконечных машин дышать совсем нечем. Давай
свернем в какой-нибудь дворик, посидим на лавочке.
Дворик они нашли быстро. Но Вере он не понравился, там не было тени,
а вокруг песочницы с визгом носились малыши.
- Господи, какая невыносимая жара, - простонала она. - Хотя бы нес-
колько минут в прохладе постоять. Может, в подъезд зайти?
Волохов молча пожал плечами. Вообще-то она права, в подъезде наверня-
ка прохладно и тихо. Они зашли в первую попавшуюся дверь и поднялись на
один пролет. Там действительно было прохладно и тихо, только очень
сильно пахло жареной картошкой и рыбой. Вера прислонилась к подоконнику
и уставилась в окно, повернувшись к Волохову спиной. Потом открыла су-
мочку и стала в ней что-то искать. Глядя на ее напряженную спину, Вале-
рий Васильевич подумал, что она, наверное, плачет и пытается найти носо-
вой платок. Когда Вера повернулась к нему, он даже не понял, что проис-
ходит. Сначала он ощутил жгучую боль в груди и только потом услышал гро-
хот выстрела.
- Сволочь, - с каменным выражением лица произнесла Вера, - подонок,
за тебя и отсидеть не жалко.
Она швырнула пистолет на ступеньки и медленно стала спускаться вниз.
Угасающим сознанием Волохов еще успел удивиться, почему на лестницу не
выскочил никто из жильцов, ведь звук выстрела был таким громким...
И снова все вошло в привычную колею. Ира вставала в пять утра и шла
убирать улицу. Потом мыла лестницы в шестнадцатиэтажке. Потом шла на ве-
щевой рынок. По вечерам работала в "Глории". Наташа снова была в больни-
це, в той же самой больнице, и даже в той же палате. Только квартирантов
у Иры больше не было. Вернее, был один, красивый черноволосый парень, по
паспорту Асланбек, но все почему-то называли его Мироном. Он не платил
за квартиру, он очень много работал и приносил деньги Ире. Все до копей-
ки.
- Сначала мы соберем на Павлика, - говорил он ей, - потом на памятник
твоему отцу. А потом Наташа закончит институт, я найду ей работу, мы за-
берем ее домой и будем жить гораздо лучше. Ты только потерпи еще немно-
го, ладно? Мы будем жить гораздо лучше, я тебе обещаю.
И Ира верила.
Раз в неделю к ней приходили Зоя с Ташковым, с тем Ташковым, который
отдал все свои деньги, чтобы спасти Наташу. Ира не знала, куда их уса-
дить и чем угостить, ей казалось, что она не расплатится с этим серьез-
ным человеком до конца своих дней. Она так радовалась, что Зоя все-таки
решилась рожать! У нее будет хоть и не родной, но братик или сестричка,
с которым можно будет ходить гулять, играть в прятки или пятнашки, кото-
рого можно будет забирать из садика. И может быть, ей, Ире, даже доверят
когда-нибудь отвести его в первый раз в школу. Павлика она, наверное, в
школу уже не поведет. У нее будет семья, состоящая не только из одних
инвалидов. В этой семье будет Мирон, будет Зоя и ее ребенок и даже, ка-
жется, будет Ташков. У нее все будет хорошо, надо только очень много ра-
ботать и очень сильно верить.
И Ира верила.
Июнь - август 1996, Москва
