ВО ЛБУ СОЛНЦЕ, НА ЗАТЫЛКЕ МЕСЯЦ, ПО БОКАМ ЗВЕЗДЫ

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь, у него был
сын Иван-царевич - и красивый, и умный, и славный; об нем песни пели, об
нем сказки сказывали, он красным девушкам во сне снился. Пришло ему же-
ланье поглядеть на белый свет; берет он у царя-отца благословенье и поз-
воленье и едет на все четыре стороны, людей посмотреть, себя показать.
Долго ездил, много видел добра и худа и всякой всячины; наконец
подъехал к палатам высоким, каменным. Видит: на крылечке сидят три сест-
рицы-красавицы и между собой разговаривают. Старшая говорит:
- Если б на мне женился Иван-царевич, я б ему напряла на рубашку тон-
кую, гладкую, какой во всем свете не спрядут.
Иван-царевич стал прислушиваться.
- А если б меня взял, - сказала средняя, - я б выткала ему кафтан из
серебра, из золота, и сиял бы он как Жар-птица.
- А я ни прясть, ни ткать не умею, - говорила меньшая, - а если бы он
меня полюбил, я бы родила ему сынов, что ни ясных соколов: во лбу солн-
це, а на затылке месяц, по бокам звезды.
Иван-царевич все слышал, все запомнил - вернулся к отцу и стал про-
сить позволенья жениться. Отец согласился. Женился Иван-царевич на
меньшей сестре и стал с нею жить-поживать душа в душу; а старшие сестры
стали сердиться да завидовать меньшей сестре, начали ей зло творить.
Подкупили они нянюшек, мамушек и, когда у Ивана-царевича родился сын - а
он ждал, что ему поднесут дитя с солнцем во лбу, с месяцем на затылке, с
звездами по бокам, - подали ему просто-напросто котенка. Сильно Иван-ца-
ревич огорчился, долго сердился, наконец стал ожидать другого сына.
Те же нянюшки, те же мамушки были с царевной, они опять украли ее
настоящего ребенка с солнцем во лбу и подложили щенка.
Иван-царевич заболел с горя-печали: очень ему хотелось поглядеть на
хорошее детище. Начал ожидать третьего.
В третий раз ему показали простого ребенка, без звезд и месяца.
Иван-царевич не стерпел, отказался от жены, приказал ее судить.
Собралися, съехались люди старшие - нет числа! Судят-рядят, придумы-
вают-пригадывают, и придумали: царевне отрубить голову.
- Нет, - сказал главный судья, - слушайте меня или нет, а моя вот
речь: выколоть ей глаза, засмолить с ребенком в бочке и пустить в море;
виновата - потонет, права - выплывет.
Выкололи царевне глаза, засмолили вместе с ребенком в бочку и бросили
в море.
А Иван-царевич женился на ее старшей сестре, на той самой, что детей
его покрала да спрятала подальше от царя в отцовском саду в беседке.
Там мальчики росли-подрастали, родимой матушки не видали, не знали; а
она, горемычная, плавала по морю по океану с подкидышком, и рос этот
подкидышек не по дням, а по часам; скоро пришел в смысл, стал разумен и
говорит:
- Сударыня матушка! Когда б, по моему прошенью, мы пристали к берегу!
Бочка остановилась.
- Сударыня матушка, когда б, по моему прошенью, наша бочка лопнула!
Только он молвил, бочка развалилась надвое, и они с матерью вышли на
берег.
- Сударыня матушка! Какое веселое, славное место; жаль, что ты не ви-
дишь ни солнца, ни неба, ни травки-муравки. По моему прошенью, когда б
здесь явилась банька!
Ту ж минуту как из земли выросла баня: двери сами растворились, печи
затопились, и вода закипела. Вошли они, взял он венчик и стал теплою во-
дою промывать больные глаза матери.
- По моему прошенью, когда б матушка проглянула!
- Сынок! Я "вижу, вижу, глаза открылись!
- По моему прошенью, когда б, сударыня матушка, твоего батюшки дворец
да к нам перешел и с садом и с твоими детками.
Откуда ни взялся дворец, перед дворцом раскинулся сад, в саду на ве-
точках птички поют, посреди беседка стоит, а в беседке три братца живут.
Мальчик-подкидышек побежал к ним. Вошел, видит - накрыт стол, на столе
три прибора. Возвратился он поскорее домой и говорит:
- Дорогая сударыня матушка! Испеки ты мне три лепешечки на своем мо-
локе.
Мать послушала. Понес он три лепешечки, разложил на три тарелочки, а
сам спрятался в уголок и ожидает: кто придет?
Вдруг комната осветилась - вошли три брата с солнцем, с месяцем, с
звездами; сели за стол, отведали лепешек и узнали родимой матери молоко.
- Кто нам принес эти лепешечки? Если б он показался и рассказал нам
об нашей матушке, мы б его зацеловали, замиловали и в братья к себе при-
няли. Мальчик вышел и повел их к матери. Тут они обнимались, целовались
и плакали. Хорошо им стало жить, было чем и добрых людей угостить. Один
раз шли мимо нищие старцы; их зазвали, накормили, напоили и с хле-
бом-солью отпустили. Случилось, те же старцы проходили мимо дворца Ива-
на-царевича; он стоял на крыльце и начал их спрашивать:
- Нищие старцы! Где вы были-побывали, что видали-повидали?
- А мы там были-побывали, то видали-повидали: где прежде был мох да
болото, пень да колода, там теперь дворец - ни в сказке сказать, ни пе-
ром написать, там сад - во всем царстве не сыскать, там люди - в белом
свете не видать! Там мы были-побывали, три родных братца нас угощали: во
лбу у них солнце, на затылке месяц, по бокам часты звезды, и живет с ни-
ми и любуется на них мать-царевна прекрасная. Выслушал Иван-царевич и
задумался... кольнуло его в грудь, забилося сердце; снял он свой верный
меч, взял меткую стрелу, оседлал ретивого коня и, не сказав жене "Про-
щай!", полетел во дворец - что ни в сказке сказать, ни пером написать.
Очутился там, глянул на детей, глянул на жену - узнал, и душа его
просветлела!
В это время я там была, мед пила, все видела, всем было весело,
горько только одной старшей сестре.