СКАЗКА О ВАСИЛИСЕ, ЗОЛОТОЙ КОСЕ, НЕПОКРЫТОЙ КРАСЕ, И ОБ ИВАНЕ ГОРОХЕ

Жил-был царь Светозар. У него, у царя, было два сына и красавица
дочь.
Двадцать лет жила она в светлом тереме; любовались на нее царь с ца-
рицею, еще мамушки и сенные девушки, но никто из князей и богатырей не
видал ее лица, а царевна-краса называлась Василиса, золотая коса; никуда
она из терема на ходила, вольным воздухом царевна не дышала.
Много было у ней и нарядов цветных, и каменьев дорогих, но царевна
скучала: душно ей в тереме, в тягость покрывало! Волосы ее густые, зла-
тошелковые, не покрытые ничем, в косу связанные, упадали до пят; и ца-
ревну Василису стали люди величать: Золотая коса, непокрытая краса.
Но земля слухом полнится: многие цари узнавали и послов присылали ца-
рю Светозару челом бить, царевну в замужество просить.
Царь не спешил; только время пришло, и отправил он гонцов во все зем-
ли с вестью, что будет царевна жениха выбирать: чтоб цари и царевичи
съезжалисьсобирались к нему пировать, а сам пошел в терем высокий ска-
зать Василисе Прекрасной. Царевне на сердце весело; глядя из окошка ко-
сящатого, из-за решетки золотой, на сад зеленый, лужок цветной, захотела
она погулять; попросила ее отпустить в сад - с девицами поиграть.
- Государь-батюшка! - она говорила. - Я еще свету Божия не видала, по
траве, по цветам не ходила, на твой царский дворец не смотрела; дозволь
мне с мамушками, с сенными девушками в саду проходиться. Царь дозволил,
и сошла Василиса Прекрасная с высокого терема на широкий двор. Отвори-
лись ворота тесовые, очутилась она на зеленом лугу пред крутою горой; по
горе той росли деревья кудрявые, на лугу красовались цветы разновидные.
Царевна рвала цветочки лазоревые; отошла она немного от мамушек - в мо-
лодом уме осторожности не было; лицо ее было открыто, красота без покро-
ва...
Вдруг поднялся сильный вихорь, какого не видано, не слыхано, людьми
старыми не запомнено; закрутило, завертело, глядь - подхватил вихорь ца-
ревну, понеслась она по воздуху! Мамки вскрикнули, ахнули, бегут, осту-
паются, во все стороны мечутся, но только и увидели, как помчал ее ви-
хорь! И унесло Василису, золотую косу, через многие земли великие, реки
глубокие, через три царства в четвертое, в область Змея Лютого. Мамки
бегут в палаты, слезами обливаются, царю в ноги бросаются:
- Государь! Неповинны в беде, а повинны тебе; не прикажи нас казнить,
прикажи слово молвить: вихорь унес наше солнышко, Василису-красу, золо-
тую косу, и неведомо - куда.
Все рассказали, как было. Опечалился царь, разгневался, а и в гневе
бедных помиловал.
Вот наутро князья и королевичи в царские палаты наехали и, видя пе-
чаль, думу царскую, спросили его: что случилося?
- Грех надо мною! - сказал им царь. - Вихрем унесло мою дочь, дорогую
Василису, косу золотую, и не знаю - куда.
Рассказал все, как было. Пошел говор меж приезжими, и князья и коро-
левичи подумали-перемолвились, не от них ли царь отрекается, выдать дочь
не решается? Бросились в терем царевны - нигде не нашли ее. Царь их ода-
рил, каждого из казны наделил; сели они на коней, он их с честью прово-
дил; светлые гости откланялись, по своим землям разъехались.
Два царевича молодые, братья удалые Василисы, золотой косы, видя сле-
зы отца-матери, стали просить родителей:
- Отпусти ты нас, государь-отец, благослови, государыня-матушка, вашу
дочь, а нашу сестру отыскивать!
- Сыновья мои милые, дети родимые, - сказал царь невесело, - куда ж
вы поедете?
- Поедем мы, батюшка, везде, куда путь лежит, куда птица летит, куда
глаза глядят; авось мы и сыщем ее!
Царь их благословил, царица в путь снарядила; поплакали, расстались.
Едут два царевича; близко ли путь, далеко ли, долго ли в езде, корот-
ко ли, оба не знают. Едут год они, едут два, проехали три царства, и си-
неются-виднеются горы высокие, между гор степи песчаные: то земля Змея
Лютого. И спрашивают царевичи встречных.
- Не слыхали ли, не видали ли, где царевна Василиса, золотая коса?
И от встречных в ответ им:
- Мы ее не знали, где она - не слыхали. Дав ответ, идут в сторону.
Подъезжают царевичи к великому городу; стоит на дороге предряхлый старик
- и кривой и хромой, и с клюкой и с сумой, просит милостыни. Приостано-
вились царевичи, бросили ему деньгу серебряную и спросили его: не видал
ли он где, не слыхал ли чего о царевне Василисе, золотой косе, непокры-
той красе?
- Эх, дружки! - отвечал старик. - Знать, что вы из чужой земли! Наш
правитель Лютый Змей запретил крепко-накрепко толковать с чужеземцами.
Нам под страхом заказано говорить-пересказывать, как пронес мимо города
вихорь царевну прекрасную. Тут догадались царевичи, что близко сестра их
родимая; рьяных коней понукают, к дворцу подъезжают. А дворец тот золо-
той и стоит на одном столбе на серебряном, а навес над дворцом самоцвет-
ных каменьев, лестницы перламутровые, как крылья, в обе стороны расхо-
дятся-сходятся.
На ту пору Василиса Прекрасная смотрит в грусти в окошечко, сквозь
решетку золотую, и от радости вскрикнула - братьев своих вдалеке распоз-
нала, словно сердце сказало, и царевна тихонько послала их встретить, во
дворец проводить. А Змей Лютый в отлучке был. Василиса Прекрасная берег-
лася-боялася, чтобы он не увидел их.
Лишь только вошли они, застонал столб серебряный, расходилися лестни-
цы, засверкали все кровельки, весь дворец стал повертываться, по местам
передвигаться. Царевна испугалась и братьям говорит:
- Змей летит! Змей летит! Оттого и дворец кругом перевертывается.
Скройтесь, братья!
Лишь сказала, как Змей Лютый влетел, и он крикнул громким голосом,
свистнул молодецким посвистом:
- Кто тут живой человек?
- Мы, Змей Лютый! - не робея, отвечали царевичи. - Из родной земли за
сестрой пришли.
- А, это вы, молодцы! - вскрикнул Змей, крыльями хлопая. - Незачем бы
вам от меня пропадать, здесь сестры искать; вы братья ей родные, богаты-
ри, да небольшие!
И Змей подхватил на крыло одного, ударил им в другого и свистнул, и
гаркнул. К нему прибежала дворцовая стража, подхватила мертвых цареви-
чей, бросила обоих в глубокий ров.
Залилась царевна слезами, Василиса, коса золотая, ни пищи, ни питья
не принимала, на свет бы глядеть не хотела; дня два и три проходит - ей
не умирать стать, умереть не решилася - жаль красоты своей, голода пос-
лушала, на третий покушала. А сама думу думает, как бы от Змея изба-
виться, и стала выведывать ласкою.
- Змей Лютый! - сказала она. - Велика твоя сила, могуч твой полет,
неужели тебе супротивника нет?
- Еще не пора, - молвил Змей, - на роду моем написано, что будет мне
супротивник Иван Горох, и родится он от горошинки."
Змей в шутку сказал, супротивника не ждал. Надеется сильный на силу,
а и шутка находит на правду. Тосковала мать прекрасной Василисы, что нет
весточки о детях; за царевною царевичи пропали. Вот пошла она однажды
разгуляться в сад с боярынями. День был знойный, пить царица захотела. В
том саду из пригорка выбегала струею ключевая вода, а над ней был коло-
дезь беломраморный. Зачерпнув золотым ковшом воды чистой, как слезинка,
царица пить поспешила и вдруг проглотила с водою горошинку. Разбухла го-
рошинка, и царице тяжелешенько: горошинка растет да растет, а царицу все
тягчит да гнетет. Прошло несколько времени - родила она сына; дали ему
имя Иван Горох, и растет он не по годам, а по часам, гладенький, круг-
ленький! Глядит, усмехается, прыгает, выскочит, да в песке он катается,
и все прибывает в нем силы, так что лет в десять стал могуч богатырь.
Начал он спрашивать царя и царицу, много ли было у него братьев и сес-
тер, и узнал, как случилось, что сестру вихорь унес неведомо куда. Два
брата отпросились отыскивать сестру и без вести пропали.
- Батюшка, матушка, - просился Иван Горох, и меня отпустите; братьев
и сестру отыскать благословите.
- Что ты, дитя мое! - в один голос сказали царь и царица. - Ты еще
зеленехонек-молодехонек; братья твои пошли да пропали, и ты, как пой-
дешь, пропадешь.
- Авось не пропаду! - сказал Иван Горох. - А братьев и сестры доис-
каться хочу.
Уговаривали и упрашивали сына милого царь с царицею, но он просится,
всплачет, взмолится; в путь-дорогу снарядили, со слезами отпустили.
Вот Иван Горох на воле, выкатился в чистое поле; едет он день, едет
другой, к ночи в лес темный съезжает. В лесу том избушка на курьих нож-
ках от ветра шатается, сама перевертывается. По старому присловью, по
мамкину сказанью.
- Избушка, избушка, - молвил Иван, подув на нее - стань к лесу задом,
ко мне передом!
И вот повернулась к Ивану избушка, глядит из окошка седая старушка и
молвит:
- Кого Бог несет?
Иван поклонился, спросить торопился:
- Не видала ли, бабушка, вихря залетного? В какую он сторону уносит
красных девиц?
- Ох-ох, молодец! - отвечала старуха, покашливая, на Ивана посматри-
вая. - Меня тоже напугал этот вихорь, так что сто двадцать лет я в из-
бушке сижу, никуда не выхожу: неравно налетит да умчит; ведь это не ви-
хорь, а Змей Лютый!
- Как бы дойти к нему? - спросил Иван.
- Что ты мой свет. Змей проглотит тебя!
- Авось не проглотит!
- Смотри, богатырь, головы не спасти; а если вернешься, дай слово из
змеиных палат воды принести, которою всплеснешься - помолодеешь! - про-
молвила она, через силу шевеля губами.
- Добуду - принесу, бабушка! Слово даю.
- Верю на совесть твою. Иди же ты прямо, куда солнце катится; через
год дойдешь до Лисьей горы, там спроси, где дорога в змеиное царство.
- Спасибо, бабушка!
- Не на чем, батюшка!
Вот Иван Горох пошел в сторону, куда солнце катится. Скоро сказка
сказывается, не скоро дело делается. Прошел он три государства, дошел и
до змеиного царства.
Перед городским и воротами увидел он нищего - хромого, слепого стари-
ка с клюкой и, подав милостыню, спросил его, нет ли в том городе царев-
ны, Василисы молодой, косы золотой.
- Есть, да не ведено сказывать, - отвечал ему нищий.
Иван догадался, что сестра его там. Добрый молодец смел, прибодрился
и к палатам пошел. На ту пору Василиса-краса, золотая коса, смотрит в
окошко, не летит ли Змей Лютый, и приметила издалека богатыря молодого,
знать об нем пожелала, тихонько разведать послала: из какой он земли, из
какого он рода, не от батюшки ли прислан, не от матушки ль родимой?
Услышав, что пришел Иван, брат меньшой (а царевна его и в лицо не
знавала), Василиса к нему подбежала, встретила брата со слезами.
- Беги поскорее, - закричала, - беги, братец! Скоро Змей будет, уви-
дит - погубит!
- Сестрица любезная! - ответил ей Иван. - Не ты бы говорила, не я бы
слушал. Не боюсь я Змея и всей силы его.
- Да разве ты - Горох, - спросила Василиса, коса золотая, - чтоб сла-
дить с ним мог?
- Погоди, друг-сестрица, прежде напои меня; шел я под зноем, приустал
я с дороги, так хочется пить!
- Что же ты пьешь, братец?
- По ведру меду сладкого, сестрица любезная!
Василиса, коса золотая, велела принести ведро меду сладкого, и Горох
выпил ведро за один раз, одним духом; попросил налить другое.
Царевна приказать торопилась, а сама смотрела-дивилась.
- Ну, братец, - сказала, - тебя я не знала, я теперь поверю, что ты
Иван Горох.
- Дай же присесть, немного отдохнуть с дороги. Василиса велела стул
крепкий придвинуть, но стул под Иваном ломается, в куски разлетается;
принесли другой стул, весь железом окованный, и тот затрещал и погнулся.
- Ах, братец, - вскричала царевна, - это стул Змея Лютого.
- Ну, видно, я потяжеле, - сказал Горох, усмехнувшись, встал и пошел
на улицу, из палат в кузницу. И там заказал он старому мудрецу, придвор-
ному кузнецу, сковать посох железный в пятьсот пуд. Кузнецы за работу
взялись-принялись, куют железо, день и ночь молотами гремят, только иск-
ры летят; через сорок часов был посох готов. Пятьдесят человек несут ед-
ва тащат, а Иван Горох взял одной рукой - бросил посох вверх. Посох по-
летел, как гроза, загремел, выше облака взвился, из вида скрылся. Весь
народ прочь бежит, от страха дрожит, думая: когда посох на город упадет,
стены прошибет, людей передавит, а в море упадет - море расхлестнет, го-
род затопит. Но Иван Горох спокойно в палаты пошел, да только сказать
велел, когда посох назад полетит. Побежал с площади народ, смотрят
из-под ворот, смотрят из окон: не летит ли посох? Ждут час, ждут другой,
на третий задрожали, сказать прибежали, что посох летит.
Тогда Горох выскочил на площадь, руку подставил, на лету подхватил,
сам не нагнулся, а посох на ладони согнулся. Иван посох взял, на коленке
поправил, разогнул и пошел во дворец.
Вдруг, послышался страшный свист - мчится Змей Лютый; конь его, ви-
хорь, стрелою летит, пламенем пышет; с виду Змей - богатырь, а голова
змеиная. Когда он летит, еще за десять верст весь дворец начнет поверты-
ваться, с места на место передвигаться, а тут Змей видит - дворец с мес-
та не трогается. Видно, седок есть!
Змей призадумался, присвистнул, загаркал; коньвихорь тряхнул черною
гривою, размахнул широкие крылья, взвился, зашумел; Змей подлетает ко
дворцу, а дворец с места не трогается.
- Ого! - заревел Змей Лютый. - Видно, есть супротивник. Не Горох ли в
гостях у меня? Скоро пришел богатырь. Я посажу тебя на ладонь одною ру-
кою, прихлопну другою - костей не найдут.
- Увидим, как тут, - молвил Иван Горох. А Змей с вихря кричит:
- Расходись, Горох, не катайся!
- Лютый Змей, разъезжайся! - Иван отвечал, посох поднял.
Змей разлетелся ударить Ивана, взоткнуть на копье - промахнулся; Го-
рох отскочил - не шатнулся.
- Теперь я тебя! - зашумел Горох, пустил в Змея посох и так огорошил,
что Змея в куски разорвал, разметал, а посох землю пробил, ушел через
два в третье царство.
Народ шапки вверх побросал, Ивана царем величал.
Но Иван тут, приметя кузнеца-мудреца, в награду, что посох скоро сра-
ботал, старика подозвал и народу сказал:
- Вот вам голова! Слушайте его, на добро радея, как прежде на зло
слушали вы Лютого Змея. Иван добыл и живо-мертвой воды, спрыснул
братьев; поднялись молодцы, протирая глаза, сами думают:
- Долго спали мы; Бог весть, что сделалось!
- Без меня и век бы вы спали, братья милые, други родимые, - сказал
им Иван Горох, прижимая к ретивому сердцу.
Не забыл он взять и змеиной водицы; корабль снарядил и по реке Лебе-
диной с Василисой-красой, золотою косой, поплыл в земли свои через три
царства в четвертое; не забыл и старушки в избушке, дал ей умыться змеи-
ной водицей: обернулась она молодицей, запела-заплясала, за Горохом бе-
жала, в пути провожала. Отец и мать Ивана встречали с радостью, с
честью; гонцов разослал и во все земли с вестью, что возвратилась дочь
их родная, Василиса, коса золотая. В городе звон, по ушам трезвон, трубы
гудят, бубны стучат, самопалы гремят. Василиса жениха дождалась, а царе-
вичу невеста нашлась.
Четыре венца заказали, две свадьбы пировали, на веселье на радостях
пир горой, мед рекой!
Деды дедов там были, мед пили, и до нас дошло, по усам текло, в рот
не попало; только ведомо стало, что Иван по смерти отца принял царский
венец, правил со славой державной, и в роды родов славилось имя царя Го-
роха.