СКАЗКА О МОЛОДИЛЬНЫХ ЯБЛОКАХ И ЖИВОЙ ВОДЕ

В некотором царстве, в некотором государстве жил да был царь, и было
у него три сына: старшего звали Федором, второго Василием, а младшего
Иваном.
Царь очень устарел и глазами обнищал, а слыхал он, что за тридевять
земель, в тридесятом царстве есть сад с молодильными яблоками и колодец
с живой водой. Если съесть старику это яблоко - помолодеет, а водой этой
умыть глаза слепцу - будет видеть. Царь собирает пир на весь мир, зовет
на пир князей и бояр и говорит им:
- Кто бы, ребятушки, выбрался из избранников, выбрался из охотников,
съездил за тридевять земель, в тридесятое царство, привез бы молодильных
яблок и живой воды кувшинец о двенадцати рылец? Я бы этому седоку пол-
царства отписал.
Тут больший стал хорониться за середнего, а середний за меньшого, а
от меньшого ответу нет. Выходит царевич Федор и говорит:
- Неохота нам в люди царство отдавать. Я поеду в эту дорожку, привезу
тебе, царю-батюшке, молодильных яблок и живой воды кувшинец о двенадцати
рылец.
Пошел Федор-царевич на конюший двор, выбирает себе коня неезженного,
уздает узду неузданную, берет плетку нехлестанную, кладет двенадцать
подпруг с подпругою - не ради красы, а ради крепости... Отправился Фе-
дор-царевич в дорожку. Видели, что садился, а не видели, в кою сторону
укатился...
Ехал он близко ли, далеко ли, низко ли высоко ли, ехал день до вечеру
- красна солнышка до закату. И доезжает до росстаней, до трех дорог. Ле-
жит на росстанях плита-камень, на ней надпись:
"Направо поедешь - себя спасать, коня потерять. Налево поедешь - коня
спасать, себя потерять. Прямо поедешь - женату быть".
Поразмыслил Федор-царевич: "Давай поеду, где женату быть".
И повернул на ту дорожку, где женатому быть. Ехал, ехал и доезжает до
терема под золотой крышей. Тут выбегает прекрасная девица и говорит ему:
- Царский сын, я тебя из седла выну, иди со мной хлеба-соли откушать
и спать-почивать.
- Нет, девица, хлеба-соли я не хочу, а сном дороги не скоротать. Мне
надо вперед двигаться.
- Царский сын, не торопись ехать, а торопись делать, что тебе лю-
бо-дорого.
Тут прекрасная девица его из седла вынула и в терем повела. Накормила
его, напоила и спать на кровать положила.
Только лег Федор-царевич к стенке, эта девица живо кровать повернула,
он и полетел в подполье, в яму глубокую...
Долго ли, коротко ли - царь опять собирает пир, зовет князей и бояр и
говорит им:
- Вот, ребятушки, кто бы выбрался из охотников - привезти мне моло-
дильных яблок и живой воды кувшинец о двенадцати рылец? Я бы этому седо-
ку полцарства отписал.
Тут опять больший хоронится за середнего, а середний за меньшого, а
от меньшого ответу нет. Выходит второй сын, Василий-царевич:
- Батюшка, неохота мне царство в чужие руки отдавать. Я поеду в до-
рожку, привезу эти вещи, сдам тебе в руки.
Идет Василий-царевич на конюший двор, выбирает коня неезженного, уз-
дает узду неузданную, берет плетку нехлестанную, кладет двенадцать подп-
руг с подпругою.
Поехал Василий-царевич. Видели, как садился, а не видели, в кою сто-
рону укатился... Вот он доезжает до росстаней, где лежит плита-камень, и
видит: "Направо поедешь - себя спасать, коня потерять. Налево поедешь -
коня спасать, себя потерять. Прямо поедешь - женату быть".
Думал, думал Василий-царевич и поехал дорогой, где женатому быть. До-
ехал до терема с золотой крышей. Выбегает к нему прекрасная девица и
просит его откушать хлеба-соли и лечь почивать.
- Царский сын, не торопись ехать, а торопись делать, что тебе лю-
бо-дорого...
Тут она его из седла вынула, в терем повела, накормила, напоила и
спать положила.
Только Василий-царевич лег к стенке, она опять повернула кровать, и
он полетел в подполье. А там спрашивают:
- Кто летит?
- Василий-царевич. А кто сидит?
- Федор-царевич.
- Вот, братан, попали!
Долго ли, коротко ли - в третий раз царь собирает пир, зовет князей и
бояр:
- Кто бы выбрался из охотников привезти молодильных яблок и живой во-
ды кувшинец о двенадцати рылец? Я бы этом у седоку полцарства отписал.
Тут опять больший хоронится за середнего, середний за меньшого, а от
меньшого ответу нет. Выходит Иван-царевич и говорит:
- Дай мне, батюшка, благословеньице, с буйной головы до резвых ног,
ехать в тридесятое царство - поискать тебе молодильных яблок и живой во-
ды да поискать еще моих братьецев.
Дал ему царь благословеньице. Пошел Иван-царевич в конюший двор - вы-
бирать себе коня по разуму. На которого коня ни взглянет, тот дрожит, на
которого руку положит - тот с ног валится...
Не мог выбрать Иван-царевич коня по разуму. Идет, повесил буйну голо-
ву. Навстречу ему бабушказадворенка:
- Здравствуй, дитятко Иван-царевич! Что ходишь кручинен-печален?
- Как же мне, бабушка, не печалиться - не могу найти коня по разуму.
- Давно бы ты меня спросил. Добрый конь стоит закованный в погребу,
на цепи железной. Сможешь его взять - будет тебе конь по разуму.
Приходит Иван-царевич к погребу, пнул плиту железную, свернулась пли-
та с погреба. Вскочил ко добру коню, стал ему конь своими передними но-
гами на плечи. Стоит Иван-царевич - не шелохнется. Сорвал конь железную
цепь, выскочил из погреба и Ивана-царевича вытащил. И тут Иван-царевич
его обуздал уздою неузданной, оседлал седельцем неезженным, наложил две-
надцать подпруг с подпругою - не ради красы, ради славушки молодецкой.
Отправился Иван-царевич в путь-дорогу. Видели, что садился, а не видели,
в кою сторону укатился... Доехал он до росстаней и поразмыслил: "Направо
ехать - коня потерять. Куда мне без коня-то? Прямо ехать - женатому
быть. Не за тем я в путь-дорогу выехал. Налево ехать - коня спасти. Эта
дорога самая лучшая для меня".
И поворотил он по той дороге, где коня спасти - себя потерять. Ехал
он долго ли, коротко ли, низко ли, высоко ли, по зеленым лугам, по ка-
менным горам, ехал день до вечеру - красна солнышка до закату - и наез-
жает на избушку.
Стоит избушка на курьей ножке, об одном окошке.
- Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом! Как мне в
тебя зайти, так и выйти. Избушка повернулась к лесу задом, к Ивану-царе-
вичу передом. Зашел он в нее, а там сидит баба-яга, старых лет, шелковый
кудель мечет, а нитки через грядки бросает.
- Фу, фу, - говорит, - русского духу слыхом не слыхано, видом не ви-
дано, а нынче русский дух сам пришел. А Иван-царевич ей:
- Ах ты, баба-яга - костяная нога, не поймавши птицу - теребишь, не
узнавши молодца - хулишь. Ты бы сейчас вскочила да меня, добра молодца,
дорожного человека, накормила, напоила и для ночи постелю собрала. Я бы
улегся, ты бы села к изголовью, стала бы спрашивать, а я бы стал сказы-
вать - чей да откуда. Вот баба-яга это дело все справила - царевича на-
кормила, напоила и на постелю уложила; села к изголовью и стала спраши-
вать:
- Чей ты, дорожный человек, добрый молодец, да откуда? Какой ты зем-
ли? Какого отца, матери сын?
- Я, бабушка, из такого-то царства, из такого-то государства, царский
сын Иван-царевич. Еду за тридевять земель, за тридевять озер, в тридеся-
тое царство за живой водой и молодильными яблоками.
- Ну, дитя мое милое, далеко же тебе ехать: живая вода и молодильные
яблоки - у сильной богатырки, девицы Синеглазки, она мне родная племян-
ница. Не знаю, получишь ли ты добро...
- А ты, бабушка, дай свою голову моим могутным плечам, направь меня
на ум-разум.
- Много молодцов проезживало, да не много вежливо говаривало. Возьми,
дитятко, моего коня. Мой конь будет бойчее, довезет он тебя до моей се-
редней сестры, она тебя научит.
Иван-царевич поутру встает ранехонько, умывается белешенько. Благода-
рит бабу-ягу за ночлег и поехал на ее коне.
Вдруг он и говорит коню:
- Стой! Перчатку обронил.
А конь отвечает:
- В кою пору ты говорил, я уже двести верст проскакал...
Едет Иван-царевич близко ли, далеко ли. День до ночи коротается. И
завидел он впереди избушку на курьей ножке, об одном окошке.
- Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом! Как мне в
тебя зайти, так и выйти. Избушка повернулась к лесу задом, к нему пере-
дом.
Вдруг слышно - конь заржал, и конь под Иваномцаревичем откликнулся.
Кони-то были одностадные. Услышала это баба-яга - еще старее той - и
говорит:
- Приехала ко мне, видно, сестрица в гости. И выходит на крыльцо:
- Фу-фу, русского духу слыхом не слыхано, видом не видано, а нынче
русский дух сам пришел. А Иван-царевич ей:
- Ах ты, баба-яга - костяная нога, встречай гостя по платью, провожай
по уму. Ты бы моего коня убрала, меня бы, добра молодца, дорожного чело-
века, накормила, напоила и спать уложила...
Баба-яга это дело все справила - коня убрала, а Ивана-царевича накор-
мила, напоила, на постель уложила и стала спрашивать, кто он да откуда и
куда путь держит.
- Я, бабушка, из такого-то царства, из такого-то государства, царский
сын Иван-царевич. Еду за живой водой и молодильными яблоками к сильной
богатырке, девице Синеглазке...
- Ну, дитя милое, не знаю, получишь ли ты добро. Мудро тебе, мудро
добраться до девицы Синеглазки!
- А ты, бабушка, дай свою голову моим могутным плечам, направь меня
на ум-разум.
- Много молодцов проезживало, да не много вежливо говаривало. Возьми,
дитятко, моего коня, поезжай к моей старшей сестре. Она лучше меня нау-
чит, что делать.
Вот Иван-царевич заночевал у этой старухи, поутру встает ранехонько,
умывается белешенько. Благодарит бабу-ягу за ночлег и поехал на ее коне.
А этот конь еще бойчей того.
Вдруг Иван-царевич говорит:
- Стой! Перчатку обронил.
А конь отвечает:
- В кою пору ты говорил, я уж триста верст проскакал.
Не скоро дело делается, скоро сказка сказывается. Едет Иван-царевич
день до вечера - красна солнышка до закату. Наезжает на избушку на
курьей ножке, об одном окошке.
- Избушка, избушка, обернись к лесу задом, ко мне передом! Мне не век
вековать, а одну ночь ночевать.
Вдруг заржал конь, и под Иваном-царевичем конь откликается. Выходит
на крыльцо баба-яга, старых лет, еще старее той. Поглядела - конь ее
сестры, а седок чужестранный, молодец прекрасный... Тут Иван-царевич
вежливо ей поклонился и ночевать попросился. Делать нечего! Ночлега с
собой не возят - ночлег каждому: и пешему и конному, и бедному и богато-
му.
Баба-яга все дело справила - коня убрала, а Ивана-царевича накормила,
напоила и стала спрашивать, кто он да откуда и куда путь держит.
- Я, бабушка, такого-то царства, такого-то государства, царский сын
Иван-царевич. Был у твоей младшей сестры, она послала к середней, а се-
редняя сестра к тебе послала. Дай свою голову моим могутным плечам, нап-
равь меня на ум-разум, как мне добыть у девицы Синеглазки живой воды и
молодильных яблок.
- Так и быть, помогу я тебе, Иван-царевич. Девица Синеглазка, моя
племянница, - сильная и могучая богатырка. Вокруг ее царства - стена три
сажени вышины, сажень толщины, у ворот стража - тридцать богатырей. Тебя
и в ворота не пропустят. Надо тебе ехать в середину ночи, ехать на моем
добром коне. Доедешь до стены - бей коня по бокам плетью нехлестанной.
Конь через стену перескочит. Ты коня привяжи и иди в сад. Увидишь яблоню
с молодильными яблоками, а под яблоней колодец. Три яблока сорви, а
больше не бери. И зачерпни из колодца живой воды кувшинец о двенадцати
рылец. Девица Синеглазка будет спать, ты в терем к ней не заходи, а са-
дись на коня и бей его по крутым бокам. Он тебя через стену перенесет.
Иван-царевич не стал ночевать у этой старухи, а сел на ее доброго ко-
ня и поехал в ночное время. Этот конь поскакивает, мхи-болота перескаки-
вает, реки, озера хвостом заметает.
Долго ли, коротко ли, низко ли, высоко ли, доезжает Иван-царевич в
середине ночи до высокой стены. У ворот стража спит - тридцать могучих
богатырей. Прижимает он своего доброго коня, бьет его плетью нехлестан-
ной. Конь осерчал и перемахнул через стену. Слез Иван-царевич с коня,
входит в сад и видит - стоит яблоня с серебряными листьями, золотыми яб-
локами, а под яблоней Молодец. Иван-царевич сорвал три яблока, а больше
не стал брать да зачерпнул из колодца живой воды кувшинец о двенадцати
рылец. И захотелось ему самою увидать сильную, могучую богатырку, девицу
Синеглазку.
Входит Иван-царевич в терем, а там спят: по одну сторону шесть поле-
ниц - девиц-богатырок и по другую сторону шесть, а посредине разметалась
девица Синеглазка, спит, как сильный речной порог шумит. Не стерпел
Иван-царевич, приложился, поцеловал ее и вышел... Сел на доброго коня, а
конь говорит ему человеческим голосом:
- Не послушался ты, Иван-царевич, вошел в терем к девице Синеглазке!
Теперь мне стены не перескочить.
Иван-царевич бьет коня плетью нехлестанной.
- Ах ты конь, волчья сыть, травяной мешок, нам здесь не ночевать, а
голову потерять!
Осерчал конь пуще прежнего и перемахнул через стену, да задел об нее
одной подковой - на стене струны запели и колокола зазвонили.
Девица Синеглазка проснулась да увидала покражу:
- Вставайте, у нас покража большая!
Велела она оседлать своего богатырского коня и кинулась с двенадцатью
поленицами в погоню за Иваном-царевичем.
Гонит Иван-царевич во всю прыть лошадиную, а девица Синеглазка гонит
за ним. Доезжает он до старшей бабы-яги, а у нее уже конь выведенный,
готовый. Он - со своего коня да на этого и опять вперед погнал...
Иван-то царевич за дверь, а девица Синеглазка - в дверь и спрашивает у
бабы-яги:
- Бабушка, здесь зверь не прорыскивал ли?
- Нет, дитятко.
- Бабушка, здесь молодец не проезживал ли?
- Нет, дитятко. А ты с пути-дороги поешь молочка. " - Поела бы я, ба-
бушка, да долго корову доить.
- Что ты, дитятко, живо справлю...
Пошла баба-яга доить корову - доит, не торопится. Поела девица Синег-
лазка молочка и опять погнала за Иваном-царевичем.
Доезжает Иван-царевич до середней бабы-яги, коня сменил и опять пог-
нал. Он - за дверь, а девица Синеглазка - в дверь:
- Бабушка, не прорыскивал ли зверь, не проезжал ли добрый молодец?
- Нет, дитятко. А ты бы с пути-дороги поела блинков.
- Да долго печь будешь.
- Что ты, дитятко, живо справлю...
Напекла баба-яга блинков - печет, не торопится. Девица Синеглазка по-
ела и опять погнала за Иваномцаревичем.
Он доезжает до младшей бабы-яги, слез с коня, сел на своего коня бо-
гатырского и опять погнал. Он - за дверь, девица Синеглазка - в дверь и
спрашивает у бабы-яги, не проезжал ли добрый молодец.
- Нет, дитятко. А ты бы с пути-дороги в баньке попарилась.
- Да ты долго топить будешь.
- Что ты, дитятко, живо справлю...
Истопила баба-яга баньку, все изготовила. Девица Синеглазка попари-
лась, обкатилась и опять погнала в сугон. Конь ее с горки на горку пос-
какивает, реки, озера хвостом заметает. Стала она Ивана-царевича насти-
гать.
Он видит за собой погоню: двенадцать богатырок с тринадцатой - деви-
цей Синеглазкой - ладят на него наехать, с плеч голову снять. Стал он
коня приостанавливать, девица Синеглазка наскакивает и кричит ему:
- Что ж ты, вор, без спросу из моего колодца пил да колодец не прик-
рыл!
А он ей:
- Что же, давай разъедемся на три прыска [34] лошадиных, давай силу
пробовать.
Тут Иван-царевич и девица Синеглазка заскакали на три прыска лошади-
ных, брали палицы боевые, копья долгомерные, сабельки острые. И съезжа-
лись три раза, палицы поломали, копья-сабли исщербили - не могли друг
друга с коня сбить. Незачем стало им на добрых конях разъезжаться, сос-
кочили они с коней и схватились в охапочку.
Боролись с утра до вечера - красна солнышка до закату. У Ивана-царе-
вича резва ножка подвернулась, упал он на сыру землю. Девица Синеглазка
стала коленкой на его белу грудь и вытаскивает кинжалище булатный - по-
роть ему белу грудь.
Иван-царевич и говорит ей:
- Не губи ты меня, девица Синеглазка, лучше возьми за белые руки,
подними со сырой земли, поцелуй в уста сахарные.
Тут девица Синеглазка подняла Ивана-царевича со сырой земли и поцело-
вала в уста сахарные. И раскинули они шатер в чистом поле, на широком
раздолье, на зеленых лугах. Тут они гуляли три дня и три ночи. Здесь они
и обручились и перстнями обменялись. Девица Синеглазка ему говорит:
- Я поеду домой - и ты поезжай домой, да смотри никуда не сворачи-
вай... Через три года жди меня в своем царстве.
Сели они на коней и разъехались... Долго ли, коротко ли, не скоро де-
ло делается, скоро сказка сказывается - доезжает Иван-царевич до росста-
ней, до трех дорог, где плита-камень, и думает:
"Вот нехорошо! Домой еду, а братья мои пропадают без вести".
И не послушался он девицы Синеглазки, своротил на ту дорогу, где же-
натому быть... И наезжает на терем под золотой крышей. Тут под Ива-
ном-царевичем конь заржал, и братьевы кони откликнулись. Кони-то были
одностадные...
Иван-царевич взошел на крыльцо, стукнул кольцом - маковки на тереме
зашатались, оконницы покривились. Выбегает прекрасная девица.
- Ах, Иван-царевич, давно я тебя поджидаю! Иди со мной хлеба-соли от-
кушать и спать-почивать. Повела его в терем и стала потчевать. Иван-ца-
ревич не столько ест, сколько под стол кидает, не столько пьет, сколько
под стол льет. Повела его прекрасная девица в спальню.
- Ложись, Иван-царевич, спать-почивать. А Иван-царевич столкнул ее на
кровать, живо кровать повернул, девица и полетела в подполье, в яму глу-
бокую.
Иван-царевич наклонился над ямой и кричит:
- Кто там живой?
А из ямы отвечают:
- Федор-царевич да Василий-царевич.
Он их из ямы вынул - они лицом черны, землей уж стали порастать.
Иван-царевич умыл братьев живой водой - стали они опять прежними.
Сели они на коней и поехали... Долго ли, коротко ли, доехали до росс-
таней. Иван-царевич и говорит братьям:
- Покараульте моего коня, а я лягу отдохну. Лег на шелковую траву и
богатырским сном заснул. А Федор-царевич и говорит Василию-царевичу:
- Вернемся мы без живой воды, без молодильных яблок - будет нам мало
чести, нас отец пошлет гусей пасти.
Василий-царевич отвечает:
- Давай Ивана-царевича в пропасть спустим, а эти вещи возьмем и отцу
в руки отдадим.
Вот они у него из-за пазухи вынули молодильные яблоки и кувшин с жи-
вой водой, а его взяли и бросили в пропасть. Иван-царевич летел туда три
дня и три ночи.
Упал Иван-царевич на самое взморье, опамятовался и видит: только небо
и вода, и под старым дубом у моря птенцы пищат - бьет их погода.
Иван-царевич снял с себя кафтан и птенцов покрыл, а сам укрылся под
дуб.
Унялась погода, летит большая птица Нагай. Прилетела, под дуб села и
спрашивает птенцов:
- Детушки мои милые, не убила ли вас погодушканенастье?
- Не кричи, мать, нас сберег русский человек, своим кафтаном укрыл.
Птица Нагай спрашивает Ивана-царевича:
- Для чего ты сюда попал, милый человек?
- Меня родные братья в пропасть бросили за молодильные яблоки да за
живую воду.
- Ты моих детей сберег, спрашивай у меня, чего хочешь: злата ли, се-
ребра ли, камня ли драгоценного.
- Ничего, Нагай-птица, мне не надо: ни злата, ни серебра, ни камня
драгоценного. А нельзя ли мне попасть в родную сторону?
Нагай-птица ему отвечает:
- Достань мне два чана - пудов по двенадцати - мяса.
Вот Иван-царевич настрелял на взморье гусей, лебедей, в два чана пок-
лал, поставил один чан Нагайптице на правое плечо, а другой чан - на ле-
вое, сам сел ей на хребет. Стал птицу Нагай кормить, она поднялась и ле-
тит в вышину.
Она летит, а он ей подает да подает... Долго ли, коротко ли так лете-
ли, скормил Иван-царевич оба чана. А птица Нагай опять оборачивается. Он
взял нож, отрезал у себя кусок с ноги и Нагай-птице подал. Она летит,
летит и опять оборачивается. Он с другой ноги срезал мясо и подал. Вот
уже недалеко лететь осталось. Нагай-птица опять оборачивается. Он с гру-
ди у себя мясо срезал и ей подал.
Тут Нагай-птица донесла Ивана-царевича до родной стороны.
- Хорошо ты кормил меня всю дорогу, но слаще последнего кусочка отро-
дясь не едала.
Иван-царевич ей и показывает раны. Нагай-птица рыгнула, три куска вы-
рыгнула:
- Приставь на место. Иван-царевич приставил - мясо и приросло к кос-
тям.
- Теперь слезай с меня, Иван-царевич, я домой полечу.
Поднялась Нагай-птица в вышину, а Иван-царевич пошел путем-дорогой на
родную сторону.
Пришел он в столицу и узнает, что Федор-царевич и Василий-царевич
привезли отцу живой воды и молодильных яблок и царь исцелился: по-преж-
нему стал здоровьем крепок и глазами зорок.
Не пошел Иван-царевич к отцу, к матери... В ту пору за тридевять зе-
мель, в тридесятом царстве сильная богатырка Синеглазка родила двух сы-
новей. Они растут не по дням, а по часам. Скоро сказка сказывается, не
скоро дело делается - прошло три года. Синеглазка взяла сыновей, собрала
войско и пошла искать Ивана-царевича.
Пришла она в его царство и в чистом поле, в широком раздолье, на зе-
леных лугах раскинула шатер белополотняный. От шатра дорогу устелила
сукнами цветными. И посылает в столицу царю сказать:
- Царь, отдай царевича. Не отдашь - все царство потопчу, пожгу, тебя
в полон возьму.
Царь испугался и посылает старшего - Федора-царевича. Идет Федор-ца-
ревич по цветным сукнам, подходит к шатру белополотняному. Выбегают два
мальчика:
- Матушка, это не наш ли батюшка идет?
- Нет, детушки, это ваш дяденька.
- А что прикажешь с ним делать?
- А вы, детушки, угостите его хорошенько. Тут эти двое пареньков взя-
ли трости и давай хлестать Федора-царевича пониже спины. Били, били, он
едва ноги унес.
А Синеглазка опять посылает к царю:
- Отдай царевича...
Пуще испугался царь и посылает среднего - Василия-царевича. Он подхо-
дит к шатру. Выбегают два мальчика:
- Матушка, это не наш ли батюшка идет?
- Нет, детушки, это ваш дяденька. Угостите его хорошенько.
Двое пареньков опять давай дядю тростями чесать. Били, били, Васи-
лий-царевич едва ноги унес. Синеглазка в третий раз посылает к царю:
- Ступайте, ищите третьего сынка, Ивана-царевича. Не найдете - все
царство потопчу, пожгу. Царь еще пуще испугался, посылает за Федоромца-
ревичем и Василием-царевичем, велит им найти брата, Ивана-царевича. Тут
братья упали отцу в ноги и во всем повинились: как у сонного Ивана-царе-
вича взяли живую воду и молодильные яблоки, а самого бросили в пропасть.
Услышал это царь и залился слезами. А в ту пору Иван-царевич сам идет
к Синеглазке...
Подходит он к белополотняному шатру. Выбегают два мальчика:
- Матушка, матушка, к нам кто-то идет... А Синеглазка им:
- Возьмите его за белые руки, ведите в шатер. Это ваш родной батюшка.
Он безвинно три года страдал. Тут Ивана-царевича взяли за белые ручки,
ввели в шатер. Синеглазка его умыла и причесала, одежду на нем сменила и
спать уложила...
На другой день Синеглазка и Иван-царевич приехали во дворец. Тут на-
чался пир на весь мир - честным пирком да и за свадебку. Федору-царевичу
и Василию-царевичу мало было чести, прогнали их со двора - ночевать где
ночь, где две, а третью и ночевать негде...
Иван-царевич не остался здесь, а уехал с Синеглазкой в ее девичье
царство.
Тут и сказке конец.