ЦАРЕВНА-ЛЯГУШКА

В старые годы у одного царя было три сына. Вот когда сыновья стали на
возрасте, царь собрал их и говорит:
Сынки мои любезные, покуда я еще не стар, мне охота бы вас женить,
посмотреть на ваших деточек, на моих внучат.
Сыновья отцу отвечают:
- Так что ж, батюшка, благослови. На ком тебе желательно нас женить?
- Вот что, сынки, возьмите по стреле, выходите в чистое поле и стре-
ляйте: куда стрелы упадут, там и судьба ваша.
Сыновья поклонились отцу, взяли по стреле, вышли в чистое поле, натя-
нули луки и выстрелили.
У старшего сына стрела упала на боярский двор, подняла стрелу боярс-
кая дочь. У среднего сына упала стрела на широкий купеческий двор, под-
няла ее купеческая дочь.
А у младшего сына, Ивана-царевича, стрела поднялась и улетела сам не
знает куда. Вот он шел, шел, дошел до болота, видит - сидит лягушка,
подхватила его стрелу. Иван-царевич говорит ей:
- Лягушка, лягушка, отдай мою стрелу.
А лягушка ему отвечает:
- Возьми меня замуж!
- Что ты, как я возьму в жены лягушку?
- Бери, знать судьба твоя такая.
Закручинился Иван-царевич. Делать нечего, взял лягушку, принес домой.
Царь сыграл три свадьбы: старшего сына женил на боярской дочери, средне-
го - на купеческой, а несчастного Ивана-царевича - на лягушке.
Вот царь позвал сыновей:
- Хочу посмотреть, которая из ваших жен лучшая рукодельница. Пускай
сошьют мне к завтрему по рубашке.
Сыновья поклонились отцу и пошли.
Иван-царевич приходит домой, сел и голову повесил. Лягушка по полу
скачет, спрашивает его:
- Что, Иван-царевич, голову повесил? Или горе какое?
- Батюшка велел тебе к завтрему рубашку ему сшить.
Лягушка отвечает:
- Не тужи, Иван-царевич, ложись лучше спать, утро вечера мудренее.
Иван-царевич лег спать, а лягушка прыгнула на крыльцо, сбросила с се-
бя лягушачью кожу и обернулась Василисой Премудрой, такой красавицей,
что и в сказке не расскажешь.
Василиса Премудрая ударила в ладоши и крикнула:
- Мамки, няньки, собирайтесь, снаряжайтесь! Сшейте мне к утру такую
рубашку, какую видела я у моего родного батюшки.
Иван-царевич утром проснулся, лягушка опять по полу скачет, а рубашка
уж лежит на столе, завернута в полотенце. Обрадовался Иван-царевич, взял
рубашку, понес к отцу. Царь в это время принимал дары от больших сыно-
вей. Старший сын развернул рубашку, царь принял ее и сказал:
- Эту рубашку в черной избе носить.
Средний сын развернул рубашку, царь сказал:
- В ней только в баню ходить.
Иван-царевич развернул рубашку изукрашенную златомсеребром, хитрыми
узорами. Царь только взглянул:
- Ну, вот это рубашка - в праздник ее надевать.
Пошли братья по домам - те двое - и судят между собой.
- Нет, видно, мы напрасно смеялись над женой Ивана-царевича: она не
лягушка, а какая-нибудь хитрая колдунья.
Царь опять позвал сыновей.
- Пускай ваши жены испекут мне к завтрему хлеб. Хочу узнать, которая
лучше стряпает.
Иван-царевич голову повесил, пришел домой. Лягушка его спрашивает:
- Что закручинился?
Он отвечает:
- Надо к завтрему испечь царю хлеб.
- Не тужи, Иван-царевич, лучше ложись спать, утро вечера мудренее.
А те невестки сперва-то смеялись над лягушкой, а теперь послали одну
бабушку-задворенку посмотреть, как лягушка будет печь хлеб.
А хитрая лягушка это смекнула. Замесила квашню, печь сверху разломала
да прямо туда, в дыру, всю квашню и опрокинула. Бабушка-задворенка при-
бежала к царским невесткам, все рассказала, и те так же стали делать.
А лягушка прыгнула на крыльцо, обернулась Василисой Премудрой, удари-
ла в ладоши:
- Мамки, няньки, собирайтесь, снаряжайтесь! Испеките мне к утру мяг-
кий белый хлеб, какой я у моего родного батюшки ела.
Иван-царевич утром проснулся, а уж на столе лежит хлеб, изукрашен
разными хитростями: по бокам узоры печатные, сверху города с заставами.
Иван-царевич обрадовался, завернул хлеб в ширинку, понес к отцу. А
царь в то время принимал хлебы от больших сыновей. Их жены-то поспускали
тесто в печь, как им бабушка-задворенка сказала, и вышла у них одна го-
релая грязь. Царь принял хлеб от старшего сына, посмотрел и отослал в
людскую. Принял от среднего сына и туда же отослал. А как подал Иван-ца-
ревич, царь сказал:
- Вот это хлеб, только в праздник его есть.
И приказал царь трем своим сыновьям, чтобы завтра явились к нему на
пир вместе с женами.
Опять воротился Иван-царевич домой невесел, ниже плеч голову повесил.
Лягушка по полу скачет:
- Ква, ква, Иван-царевич, что закручинился? Или услыхал от батюшки
слово неприветливое?
- Лягушка, лягушка, как мне не горевать? Батюшка наказал, чтобы я
пришел с тобой на пир, а как я тебя людям покажу?
Лягушка отвечает:
- Не тужи, Иван-царевич, иди на пир один, а я вслед за тобой буду.
Как услышишь стук да гром, не пугайся. Спросят тебя, скажи: "Это моя ля-
гушонка в коробчонке едет".
Иван-царевич и пошел один. Вот старшие братья приехали с женами, ра-
зодетыми, разубранными, нарумяненными, насурьмленными. Стоят да над Ива-
ном-царевичем смеются:
- Что же ты без жены пришел? Хоть бы в платочке ее принес. Где ты та-
кую красавицу выискал? Чай, все болота исходил.
Царь с сыновьями, с невестками, с гостями сели за столы дубовые, за
скатерти браные - пировать. Вдруг поднялся стук да гром, весь дворец
затрясся. Гости напугались, повскакали с мест, а Иван-царевич говорит:
- Не бойтесь, честные гости: это моя лягушонка в коробчонке приехала.
Подлетела к царскому крыльцу золоченая карета о шести белых лошадях,
и выходит оттуда Василиса Премудрая: на лазоревом платье - частые звез-
ды, на голове - месяц ясный, такая красавица - ни вздумать, ни взгадать,
только в сказке сказать. Берет она Ивана-царевича за руку и ведет за
столы дубовые, за скатерти браные.
Стали гости есть, пить, веселиться. Василиса Премудрая испила из ста-
кана да последки себе за левый рукав вылила. Закусила лебедем да косточ-
ки за правый рукав бросила.
Жены больших-то царевичей увидали ее хитрости и давай то же делать.
Попили, поели, настал черед плясать. Василиса Премудрая подхватила
Ивана-царевича и пошла. Уж она плясала, плясала, вертелась, вертелась -
всем на диво. Махнула левым рукавом - вдруг сделалось озеро, махнула
правым рукавом - поплыли по озеру белые лебеди. Царь и гости диву да-
лись.
А старшие невестки пошли плясать: махнули рукавом - только гостей
забрызгали; махнули другим - только кости разлетелись, одна кость царю в
глаз попала. Царь рассердился и прогнал обеих невесток.
В ту пору Иван-царевич отлучился потихоньку, побежал домой, нашел там
лягушачью кожу и бросил ее в печь, сжег на огне.
Василиса Премудрая возвращается домой, хватилась - нет лягушачьей ко-
жи. Села она на лавку, запечалилась, приуныла и говорит Ивану-царевичу:
- Ах, Иван-царевич, что же ты наделал? Если бы ты еще только три дня
подождал, я бы вечно твоей была. А теперь прощай. Ищи меня за тридевять
земель, в тридесятом царстве, у Кощея Бессмертного...
Обернулась Василиса Премудрая серой кукушкой и улетела в окно.
Иван-царевич поплакал, поплакал, поклонился на четыре стороны и пошел
куда глаза глядят - искать жену, Василису Премудрую. Шел он близко ли,
далеко ли, долго ли, коротко ли, сапоги проносил, кафтан истер, шапчонку
дождик иссек. Попадается ему навстречу старичок.
- Здравствуй, добрый молодец! Что ищешь, куда путь держишь?
Иван-царевич рассказал ему про свое несчастье. Старичок говорит ему:
- Эх, Иван-царевич, зачем ты лягушачью кожу спалил? Не ты ее надел,
не тебе ее было снимать. Василиса Премудрая хитрей, мудреней своего отца
уродилась. Он за то осерчал на нее и велел ей три года быть лягушкой.
Ну, делать нечего, вот тебе клубок: куда он покатится, туда и ты ступай
за ним смело.
Иван-царевич поблагодарил старичка и пошел за клубочком. Клубок ка-
тится, он за ним идет. В чистом поле попадается ему медведь. Иван-царе-
вич нацелился, хочет убить зверя. А медведь говорит ему человеческим го-
лосом:
- Не бей меня, Иван-царевич, когда-нибудь тебе пригожусь.
Иван-царевич пожалел медведя, не стал его стрелять, пошел дальше.
Глядь, летит над ним" селезень. Он нацелился, а селезень говорит ему че-
ловеческим голосом:
- Не бей меня, Иван-царевич, я тебе пригожусь.
Он пожалел селезня и пошел дальше. Бежит косой заяц. Иван-царевич
опять спохватился, хочет в него стрелять, а заяц говорит человеческим
голосом:
- Не убивай меня, Иван-царевич, я тебе пригожусь!
Пожалел он зайца, пошел дальше. Подходит к синему морю и видит - на
берегу, на песке, лежит щука, едва дышит и говорит ему:
- Ах, Иван-царевич, пожалей меня, брось в синее море!
Он бросил щуку в море, пошел дальше берегом. Долго ли, коротко ли,
прикатился клубочек к лесу. Там стоит избушка на курьих ножках, кругом
себя поворачивается.
- Избушка, избушка, стань по-старому, как мать поставила: к лесу за-
дом, ко мне передом.
Избушка повернулась к нему передом, к лесу задом. Иван-царевич вошел
в нее и видит - на печи, на девятом кирпиче, лежит бага-яга, костяная
нога, зубы - на полке, а нос в потолок врос.
- Зачем, добрый молодец, ко мне пожаловал? - говорит ему баба-яга. -
Дело пытаешь или от дела пытаешь?
Иван-царевич ей отвечает:
- Ах ты, старая хрычовка, ты бы меня прежде накормила, напоила, в ба-
не выпарила, тогда бы и спрашивала.
Баба-яга в бане его выпарила, напоила, накормила, в постель уложила,
и Иван-царевич рассказал ей, что ищет свою жену, Василису Премудрую.
- Знаю, знаю, - говорит ему баба-яга, - твоя жена теперь у Кощея
Бессмертного. Трудно ее будет достать, нелегко с Кощеем сладить: его
смерть на конце иглы, та игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, тот за-
яц сидит в каменном сундуке, а сундук стоит на высоком дубу, и тот дуб
Кощей Бессмертный как свой глаз бережет.
Иван-царевич у бабы-яги переночевал, и наутро она ему указала, где
растет высокий дуб. Долго ли, коротко ли, дошел туда Иван-царевич, видит
- стоит, шумит высокий дуб, на нем каменный сундук, а достать его труд-
но.
Вдруг откуда ни взялся, прибежал медведь и выворотил дуб с корнем.
Сундук упал и разбился. Из сундука выскочил заяц - и наутек во всю
прыть. А за ним другой заяц гонится, нагнал и в клочки разорвал. А из
зайца вылетела утка, поднялась высоко, под самое небо. Глядь, на нее се-
лезень кинулся; как ударит ее - утка яйцо выронила, упало яйцо в синее
море...
Тут Иван-царевич залился горькими слезами - где же в море яйцо найти!
Вдруг подплывает к берегу щука и держит яйцо в зубах. Иван-царевич раз-
бил яйцо, достал иголку и давай у нее конец ломать. Он ломает, а Кощей
Бессмертный бьется, мечется. Сколько ни бился, ни метался Кощей, сломал
Иван-царевич у иглы конец, пришлось Кощею умереть.
Иван-царевич пошел в Кощеевы палаты белокаменные. Выбежала к нему Ва-
силиса Премудрая, поцеловала его в сахарные уста. Иван-царевич с Васили-
сой Премудрой воротились домой и жили долго и счастливо до глубокой ста-
рости.