Маринина А. Б.
Настя Каменская
Реквием

<<< Назад | Содержание | Далее >>>

Глава 12

Журналистка оказалась на редкость дотошная. Она хорошо подготовилась
к интервью с Вильдановым, прочла огромное количество материалов о нем,
которые публиковались ранее. Было видно, что она терпеть не может краси-
вых мужчин и отнюдь не является поклонницей творчества певца, поэтому
вопросы ее были направлены в основном на то, чтобы выставить Игоря перед
читателями глуповатым и простоватым.
- Вы сказали, что наряду с новыми песнями в вашем репертуаре есть и
старые песни, но в новой редакции. Скажите, это относится к одной из са-
мых популярных и любимых ваших песен - "Реквиему"?
- Да, "Реквием" я тоже буду исполнять в новой редакции, - ответил
Игорь заученной фразой, в который уже раз подивившись прозорливости сво-
его наставника. Слава словно предвидел, что такой вопрос обязательно бу-
дет, и настаивал на том, чтобы Игорь научился без запинки произносить
"новая редакция" вместо того, чтобы говорить "я буду петь по-новому".
- Нашим читателям будет интересно узнать, в чем суть новой редакции
их любимого хита. Пожалуйста, скажите несколько слов об этом.
- Создана новая аранжировка.
Эту фразу тоже заставил выучить Зотов.
- А зачем? Почему вы хотите, чтобы песня, к которой все привыкли и
которую все полюбили, звучала подругому?
- Ну... это...
Вот черт, подумал сердито Игорь, ведь Славка мне что-то талдычил об
этом, объяснял, а я забыл. Что-то про философскую насыщенность стихов...
Но что именно? Вильданов бросил панический взгляд на Вячеслава Олегови-
ча, который, как всегда, присутствовал при интервью. Зотов недовольно
шевельнул бровями, но вмешиваться не стал.
- Я думаю, когда все услышат новую редакцию, то поймут, почему я ее
сделал, - выкрутился Игорь. - Не хочу заранее разглашать секреты.
- А почему вы уверены, что новая редакция старой песни придется по
душе вашим слушателям? Вам не страшно рисковать? Ведь прежняя редакция
всем нравилась, а что будет с новой - неизвестно.
Игорь растерялся окончательно. Он и сам не понимал, зачем нужна новая
редакция. Слава, правда, как-то убедительно доказывал, что нужно завое-
вывать новых фанатов, которых он называл "новые слои аудитории", но даже
при всей своей примитивности Игорь Вильданов понимал, что говорить об
этом журналистке не стоит. Он не был готов к этому вопросу и сразу же
начал злиться на Зотова, который не предусмотрел такого поворота и не
отрепетировал с ним ответ заранее.
Журналистка, казалось, уловила признаки неуверенности в известном
певце и вцепилась в него мертвой хваткой. Вопросы сыпались один за дру-
гим, Игорь плохо понимал их смысл и отвечал как Бог на душу положит, да-
же не замечая саркастической улыбки, которая то и дело кривила губы жур-
налистки. Наконец она спросила что-то такое, что было ему понятно, и он
с готовностью включился в обсуждение.
- Я знаю, что вы всегда даете интервью в присутствии вот этого госпо-
дина. - Она кивком головы указала на Зотова и послала ему нежную улыбку.
- Почему? Это ваш администратор или пресс-секретарь?
- Вы позволите мне самому ответить? - хорошо поставленным голосом
сказал Зотов. - Все-таки вопрос касается лично меня.
- Конечно, - милостиво разрешила журналистка и потянулась к диктофо-
ну, чтобы переставить его поближе к Зотову.
Но Игорь вцепился в ее руку, не давая переместить диктофон. Еще чего!
В кои веки ему задали вопрос, на который он может ответить сам, без
подсказки Славы. И пусть Зотов знает, что не такой Игорь беспомощный, он
тоже кое-что соображает и может.
- Не надо, - торопливо произнес он, - я сам отвечу. Вы же мне задали
свой вопрос, а не ему. Вячеслав Олегович Зотов организовывает мои выс-
тупления и ведет все мои дела. В том числе он работает и моим пресссек-
ретарем, составляет расписание моих встреч с журналистами...
Игорь воодушевился тем, что отвечает сам, и смотрел уже только на
журналистку, поэтому не заметил, как лицо Зотова исказила гримаса отвра-
щения. Правда, всего лишь на короткий миг, почти незаметно. Игорь пом-
нил, что на сегодня это последняя встреча с прессой, у него уже были два
журналиста, эта дамочка - третья за последние пять часов, и после ее
ухода можно будет наконец расслабиться и выпить. Слава возражать не ста-
нет, он всегда разрешает ему выпить после интервью, знает, как Игорь
нервничает и напрягается. Зато после выступлений ему выпивка не нужна,
он работает на сцене с упоением и радостью, и если бы было можно, пел бы
не два часа, а хоть до самого утра. На сцене он не уставал и не напря-
гался, только там была его жизнь, он и не волновался никогда, как неко-
торые, которых чуть ли не мандраж хватает перед выходом из-за кулис.
Игорь этого не понимал. Чего бояться-то? Поет он хорошо, публика его
обожает, люди в зале не враги ему, а мысль о том, что он может спеть
плохо, даже и не посещала его голову. А вот пресса - это трудно. Прихо-
дится готовиться, что-то заучивать и во что-то вникать, чего Вильданов
не любил в принципе. Никогда и ни в каком виде. Он бы, будь его воля, и
слова песен не учил бы, просто мурлыкать ему нравилось куда больше.
Наконец журналистка задала все свои вопросы и ушла. Изобразив воспи-
танного молодого человека и закрыв за ней дверь, Игорь быстренько прош-
мыгнул на кухню и вытащил из холодильника початую бутылку джина. Налив
полстакана, он воровато оглянулся и выпил. Джин обжег горло и стал рас-
текаться по пищеводу благостным теплом.
- Слава, тебе выпить принести? - громко крикнул он.
- Не надо, - послышалось из комнаты. - Мне минералки принеси.
Игорь достал другую бутылку, на этот раз водки, выставил на стол бан-
ки с маринованными огурчиками, жемчужным луком и фаршированными оливка-
ми. Молодец, Лерка, хорошую закусь покупает, умеет выбирать. Соорудив на
тарелке некое подобие "подводочного" ассорти, он собрался было идти в
комнату, но остановился. Поставил тарелку и водку на стол и снова полез
в холодильник. Слава, конечно, выпить разрешит, но именно выпить, а не
напиться, а Игорю хотелось напиться. Слишком тяжелыми оказались для него
последние двое суток, когда пришлось признаваться в своей самодея-
тельности и два дня подряд выслушивать от Славы резкие и обидные слова о
том, какой Игорь Вильданов кретин, козел и урод. Потом еще Лерка истери-
ку закатила... Конечно, и вчера, и позавчера ему тоже хотелось "рассла-
биться", но Зотов запретил, в его присутствии Игорь не смел даже заик-
нуться о спиртном. Можно было, разумеется, нарушить запрет, когда Зотов
уходил домой спать, но Игорь побаивался очередного скандала, а если бы
на другой день утром Слава учуял запах от Игоря, то снова последовали бы
долгие и оскорбительные разборки. Пришлось терпеть, пока не пройдут все
интервью. Зато теперь можно не бояться. Рюмка водки ему разрешена офици-
ально, и под запах от этой рюмки можно надраться. Достав из холодильника
джин, Игорь сделал несколько глотков прямо из горлышка, с сожалением
посмотрел на остатки. Бутылку придется доливать водой из-под крана, ина-
че глазастый Зотов непременно углядит, что джину убыло, причем сущест-
венно, и начнет орать. Обмана он не заметит, потому что сам не пьет и
пробовать содержимое бутылки не станет. Жалко только разбавлять остав-
шийся в бутылке напиток, добро губить.
Игорь быстро прикончил бутылку, налил из-под крана воды, завинтил
крышку и поставил назад в холодильник.
Войдя в комнату, он постарался не подходить близко к Зотову, чтобы
тот не почувствовал запах. Поставил тарелку, водку и рюмку на первую по-
павшуюся поверхность, торопливо налил и тут же выпил. Вот и все, опера-
ция прошла успешно, Славка не заметил, что Игорь уже "перехватил".
- Что, так не терпится? - недобро усмехнулся Зотов. - До стола дойти
не можешь?
Игорь уже обрел прежнее добродушие, да и вообще ссориться с Зотовым
сейчас в его планы не входило. Пусть сначала поможет с шантажистом ра-
зобраться, а уж потом поглядим, кто без кого обойтись не может.
- Да ладно тебе, Славка, чего ты цепляешься? Устал я, нервничал, мне
расслабиться нужно.
Он взял тарелку и уселся напротив Зотова на диван. С аппетитом хруст-
нул огурчиком и тут же засунул в рот несколько оливок с красным перцем и
маленьких жемчужных луковок.
- Зачем же ты, милый, трудился, сам закуску себе носил и выпивку? -
ласково спросил Зотов.
- А чего такого-то?
- Велел бы мне, я бы тебе принес.
- Ты? От изумления Игорь чуть не поперхнулся. Когда это такое было,
чтобы Зотов ему выпить и закусить подносил? Да он стакана воды не по-
даст, а если Попросить, так еще и отчитает.
- А чего ты удивляешься. Я же работаю у тебя пресссекретарем. Ты хоть
понимаешь своей тупой башкой, какие слова произносишь? Я. У тебя. Рабо-
таю. Да как ты посмел, гниденыш, такое сказать журналистке?
- Ну чего я сказал-то? Сказал, как есть. Ты же организуешь мои встре-
чи с журналистами? Организуешь. Значит, ты мой пресс-секретарь. Ты полу-
чаешь от меня деньги? Получаешь. Значит, ты у меня работаешь. Чего ты
взъелся-то? Я же не сказал, что ты прислуга.
- Ну спасибо тебе, Игорек, спасибо, отец родной! Прислугой не назвал.
А почему, если ты такой самостоятельный, ты не рассказал ей, как я зад-
ницу тебе вытираю все эти годы, как глупости твои исправляю, как застав-
ляю слова учить перед встречами с такими, как она, журналистами? А? По-
чему же ты, хозяин, ей все это не сказал? Тебе кто, козел безрогий, поз-
волил пасть разевать? Я сказал, что отвечу на ее вопрос, и ты должен был
немедленно заткнуться и уйти в тину. Замереть и слушать, что старшие го-
ворят. Ты куда попер со своим рваным интеллектом?
- Чего орешь? - внезапно огрызнулся Игорь. В нем стала закипать
злость. - Как есть, так и сказал.
Он снова потянулся к бутылке, налил рюмку до краев.
- Не смей пить! Тебе завтра с утра репетировать, послезавтра фоног-
рамму записываем.
- Да пошел ты.
Игорь одним махом выплеснул содержимое рюмки себе в рот. Подождал се-
кунду, зажмурившись, закусил оливками. Вот так, пусть знает, что не веч-
но ему указывать. А то взял моду орать по каждому пустяку, жизни учит,
замечания делает. Он кто? Администратор вшивый, который на его, Игоря,
таланте наживается, свои тридцать процентов с каждого выступления, с
каждой записи отцарапывает в свой карман. Так всегда бывает, один та-
лантливый человек пашет как вол, а вокруг него куча прихвостней, которые
изображают из себя полезных и за это денег требуют, прилипалы несчаст-
ные!
Выпитый залпом джин, разбавленный водкой и приправленный легкими со-
леньями, ударил в голову и начал победное шествие по слабым мозгам Игоря
Вильданова, с каждой минутой отвоевывая все большую и большую террито-
рию. Такое случилось, пожалуй, впервые. Игорь любил как следует поддать
и "расслабиться", но обычно это происходило в компании с приятелями и
девицами. Зотов в таких вечеринках не участвовал, и его обычная манера
унижать Игоря ни разу еще не натыкалась на пьяный кураж воспитанника.
- И не указывай мне. Хочу пить - и буду. Сейчас вот эту бутылку допью
и другую открою, - заявил Игорь, шалея от собственной храбрости.
- Самостоятельный, да? - насмешливо сказал Зотов, которого неповино-
вение, казалось, даже позабавило.
- Да! Самостоятельный! И нечего меня учить! Что я тебе, мальчишка? Я
такие деньги зарабатываю, какие тебе и не снились, и скажи спасибо, что
я тебе отстегиваю, как договорились. Так это мы с тобой когда договари-
вались? Когда я только начинал выступать и меня не знал никто. А теперь
я Вильданов, теперь меня каждая собака в стране знает, теперь я получаю
деньги за свой талант, а ты тут при чем? Но я честный, мы как договори-
лись, так я тебе и плачу, хотя давно надо было перестать вообще тебе
деньги давать.
Он снова выпил, даже забыв удивиться, что Зотов никак на такую
вольность не отреагировал. Эта третья рюмка пошла плохо, Игорь по-
чувствовал, что больше уже принимать не надо, хватит. Напряжение послед-
них дней отступило, он больше не ощущал усталости, но сейчас вопрос сто-
ял принципиально: он или отвоюет свою свободу, или нет. И начало этой
войне за самостоятельность должны положить те рюмки, которые он на-
хально, без спроса будет опрокидывать на глазах у Зотова. Нужно показать
раз и навсегда, кто в доме хозяин.
- Ага, пей, пей, - спокойно заметил Вячеслав Олегович. - Проде-
монстрируй мне, какой ты взрослый. А то я-то не знаю, все думаю, что ты
маленький еще, на горшок тебя за ручку вожу, с шантажистом твоим разби-
раться собрался, прессу тебе готовлю к концерту. А ты у нас, оказывает-
ся, большой, все знаешь и сам умеешь. Валяй, Игорь, вперед и с песнями.
Флаг только в руки не забудь. Повыступаешь один, без моей помощи, пару
месяцев, а потом знаешь, что с тобой будет? Не знаешь? Так я тебе скажу.
Тебе дадут в руки барабан и палочки и поставят во главе колонны артис-
тов, идущих на фиг. Радует тебя такая перспектива?
Мысль была сложной, Игорь ее не понял. Какая колонна? Почему на фиг?
И при чем тут барабан и палочки? Впрочем, говорят, что лучшая оборона -
это нападение.
- А ты меня не пугай, - злобно огрызнулся он. - Думаешь, я не понимаю
ничего? Думаешь, я не понимаю, почему ты меня все время запугиваешь и
оскорбляешь? Ты боишься, что я тебя выгоню и возьму другого администра-
тора, и тогда плакали твои денежки! Поэтому ты и хочешь, чтобы я думал,
будто я еще маленький и глупенький и без тебя не обойдусь.
Игорь захихикал. Эта мысль пришла ему в голову только сейчас и пока-
залась свежей и логичной. Он даже начал гордиться собой. Ну какой моло-
дец, на ходу подметки рвет! Сейчас он его уделает, Зотова этого, по пер-
вое число.
- И еще ты мне завидуешь! Из меня получилась звезда, а из тебя - нет,
не вышло из тебя. Славка, артиста. Вот ты и вымещаешь на мне злобу, ос-
корбляешь почем зря. А мне что? Я терпеливый, я к твоим страданиям с по-
ниманием отношусь, знаю, как это трудно - каждый день завидовать смерт-
ной завистью, каждый день видеть меня и знать, что живешь на мои деньги.
Ты, Славка, старенький, твоя жизнь кончена, а моя только начинается. И
если в самом начале я делаю такие сборы, то представляешь, что будет лет
через десять? Жизнь в самом разгаре, а я уже миллионер. И ты хочешь при-
мазаться к этому, присосаться, ты тоже хочешь поучаствовать. Поэтому ты
зависть свою в жопу засунь и терпи мой талант, как я терплю твои оскорб-
ления. Старость надо уважать, это мы еще в школе проходили. Вот я тебя и
уважаю за твои заслуги перед Родиной.
Он откинулся на спинку дивана и вперил в Зотова победный взгляд. Вот
так, пусть знает, что и Игорек не пальцем деланный. И дабы поставить
убедительную точку под этой тирадой, Вильданов медленно и демонстративно
выпил еще одну рюмку. Перед глазами все поплыло.
- Ты все сказал, гниденыш? - мирно поинтересовался Зотов.
- Угу, - пробормотал Игорь.
- Тогда отдохни немножко и послушай меня. Тебе нельзя много разгова-
ривать, ты устаешь быстро. Мозгито у тебя с булавочную головку, как у
бабочки, три слова сказал - и уже все, истощился. А завтра у тебя репе-
тиция, так что ты мне нужен отдохнувшим и полным сил. Отдыхай, милый,
отдыхай, а я, пока суть да дело, объясню тебе, кто ты есть на этом све-
те. Ты, Игорек, полное ничтожество и доброго слова не стоишь. Дерьмо,
одним словом, если тебе так понятнее будет. Что у тебя в этой жизни есть
своего? Талант. Это есть, не спорю. Но что такое твой талант? Умение го-
лосом передать чувство. Это у тебя было от природы, что да - то да, не
отнимешь. Но с одним этим талантом ты бы и рубля не заработал. Ты вспом-
ни, вспомни, чем ты деньги-то зарабатывал, пока по просторам нашей Роди-
ны шатался. Или забыл, как ты со старыми бабами в постель ложился? Что ж
ты серенады им не пел, если ты такой талантливый был до встречи со мной?
А не пел ты, сучонок, потому что не умел. Ты вообще ничего не умел, чи-
тал по складам и писал с ошибками. Вокал - это не только искусство, это
работа, которая требует специального обучения и долгих тренировок, как и
любая работа. И где бы ты был сейчас, если бы я тебя не учил и не трени-
ровал?
Игорь немного пришел в себя после очередной рюмки и вновь обрел пот-
ребность сопротивляться.
- Подумаешь, другой бы нашелся. Что, кроме тебя, учителей нет? Тоже
мне, пуп земли.
- Другой? Вот если бы у тебя были богатые родители, которые смогли бы
заплатить хорошие деньги за твое обучение, тогда конечно. Тогда других
было бы навалом. Найти педагога за деньги - невелика задача. А ты найди
того, кто будет с тобой заниматься бесплатно, да еще в свой дом тебя
возьмет и на свою шею посадит. От родных детей кусок будет отрывать, по-
тому что и тебя, дармоеда, тоже кормить надо. С любимой женой расстанет-
ся, потому что она не захочет жить под одной крышей с грязным вонючим
бродягой, от которого несет псиной, который сплевывает на пол, ворует
хозяйские сигареты и выпивку и за столом жует с открытым ртом. Ты был
омерзителен, к тебе было противно подойти близко, от тебя воняло, но я
терпел все это, потому что хотел сделать из тебя настоящего певца, хотел
сохранить твой природный дар, чтобы он не пропал вместе с твоей никому
не нужной жизнью. А теперь иди на улицу и приведи мне еще одного такого
же, как я.
- Чего ты врешь-то! - возмутился Игорь. - Не воняло от меня псиной.
- Воняло. И псиной, и козлом, и сортиром. Ты вспомни, сколько я над
тобой бился, чтобы заставить тебя мыться каждый день. Забыл? А я помню.
Но вот научил я тебя петь, владеть голосом, слушать аккомпанемент.
Дальше что? Дальше я стал выбирать для тебя песни, которые ты будешь
петь, потому что у тебя не только мозгов нет, у тебя и чутья нет, вкуса
нет элементарного, ты же самостоятельно ничего сделать не сможешь, чтобы
это было прилично. Выпусти тебя тогда на сцену, что бы ты спел? Про Лю-
бочку в синенькой юбочке? Про капитана Каталкина? Я подбирал репертуар
для тебя, чтобы ты был не похож на всех остальных и чтобы мог в полной
мере продемонстрировать и то, чем тебя наделила природа, и то, чему я
сам тебя научил. Потом я учил тебя держаться на сцене. Потом я придумы-
вал и выбирал твои сценические костюмы. Я искал музыкантов, которые бу-
дут правильно тебе аккомпанировать. Я искал композиторов, которые напи-
шут для тебя такую музыку, какую нужно, и платил им из своего кармана. Я
искал стихи для этой музыки. Потом приносил тебе ноты с текстом и велел
учить. И только после этого ты вышел на сцену. Так кто ты есть на самом
деле, Игорь Вильданов? Ты что же думаешь, ты великий певец и звезда пер-
вой величины? Ты - никто, ты кукла, которую я создал, вставил внутрь мо-
торчик и показываю людям. Какую я программу в куклу заложил, так она и
действует. Ты весь с начала и до конца сделан моими собственными руками.
У этой куклы моя вокальная техника, моя манера исполнения, мой музы-
кальный вкус. У нее нет ничего своего, ты понял, ублюдок недоделанный?
Когда твои фанаты тобой восхищаются, когда газеты пишут о твоем тонком
вкусе и изысканной музыкальности, ты должен помнить, что это мой вкус и
моя музыкальность, а не твоя. Ты бы, сволочь неблагодарная, хоть раз
сказал кому-нибудь, что это я тебя всему научил. Но ты же строишь из се-
бя великого артиста и принимаешь комплименты, как будто они к тебе отно-
сятся. А ты на самом деле не то что комплимента, ты ничего, кроме плев-
ка, не заслуживаешь. Попробуй петь не то, что я тебе велю, и не так, как
я тебя учил, и я посмотрю, сколько человек останется на твоем концерте
через три минуты после начала - Хочешь попробовать? Не хочешь? Тогда иди
ложись и до утра не вставай. И чтобы то, что ты себе сегодня позволил,
было в последний раз. Ты будешь меня слушаться и делать то, что я гово-
рю. И ты никогда больше не посмеешь сказать, что я у тебя работаю. И ду-
мать так не посмеешь. Я - твой педагог, но из самых добрых побуждений,
чтобы помочь тебе, выполняю функции твоего администратора. Ты запомнил,
козел вонючий?
Игорь собрался было снова огрызнуться, но зазвонил телефон. Он попы-
тался подняться, чтобы снять трубку, но Зотов опередил его.
- Игоря нет, - сказал он невозмутимо. - Нет, завтра его тоже не бу-
дет. И послезавтра тоже. Только через две недели. Нет, к сожалению,
раньше он не появится, он очень занят. Всего доброго.
Он положил трубку и насмешливо взглянул на Игоря.
- Ты куда ручонку-то потянул? К трубочке? Я же запретил тебе отвечать
на звонки. Что-то ты больно смелый стал.
В голове у Игоря окончательно помутилось. Поток унизительных фраз,
упавших на отравленный алкоголем мозг, разбудил к нем ярость, такую
сильную, какой он раньше никогда не испытывал. Он вскочил с дивана и
направился к двери.
- Ты куда? - спросил Зотов, привычно контролируя каждый его шаг.
- В туалет.
Игорь вышел из комнаты, плохо соображая, куда идет. В голове крути-
лась только одна мысль: "Я покажу тебе, кто здесь хозяин!"
Василия Петровича Немчинова к внучке тоже не пустили, но из больницы
он не ушел. Настя нашла его в сквере рядом с приемным покоем. Седой че-
ловек с прямой спиной и морщинистым лицом сидел на скамейке неподвижно,
будто не чувствуя холода. Она присела рядом.
- Василий Петрович? - осторожно спросила она.
Немчинов слегка повернул голову в ее сторону.
- Вы кто?
- Я Настя, - неожиданно для себя ответила она.
Она и сама не понимала, почему назвалась просто именем, а не предста-
вилась, как положено.
- Настя, - повторил Немчинов. - Хорошее имя, простое, русское. Я был
против, чтобы ее назвали Валерией. Не наше это имя, чужое, Господь не
защитит.
- А какое имя вы хотели для внучки?
- Анна. Анютка. Аннушка.
"Анну Господь тоже не защитил", - подумала Настя, вспоминая прошедший
год и несчастную Аню Лазареву, которой повезло встретить единственного
мужчину в своей жизни, но и не повезло, потому что этот мужчина хладнок-
ровно использовал ее и довел до гибели. С Анны Лазаревой мысль плавно
перебежала на другие обстоятельства этого же дела, и Настя вдруг вспом-
нила, как ровно год назад точно так же сидела на скамейке в больничном
парке с пожилым седым человеком. Крутой мафиози Эдуард Денисов, умирая,
призвал ее для выполнения своей предсмертной просьбы. Прошел год - и
круг замкнулся, она снова в больничном парке, и снова рядом с ней стра-
дающий старик.
- Вы верующий? - спросила Настя.
- Смотря во что, - рассеянно ответил Немчинов. - В Бога не верю, не
так воспитан. А в вечную мудрость верю. Сам виноват, надеялся, что меня
чаша минует. АН нет, вечная мудрость - она для всех одинаковая, никому
не убежать. Дурак я, Генку, сына своего, учил, учил, носом тыкал, читать
заставлял, со словарем переводить, наизусть учить, хотел мудрость эту в
его башку вдолбить. А сам... Понадеялся, думал, если во благо делаю, то
обойдется. Не обошлось.
Настя вздрогнула, мысль, простая и лежащая на поверхности, вдруг
предстала перед ней так ясно, что она даже удивилась, почему раньше не
сообразила. Самая знаменитая песня Вильданова - "Реквием". Но это ведь и
лучшая песня Геннадия Немчинова, самая яркая и сильная из всего, что он
написал. Единственная песня, к которой композитор сочинил текст сам, все
остальные песни были на стихи его жены Светланы Немчиновой. Почему имен-
но эта песня, почему "Реквием"? Потому что это вбивалось с детства в го-
лову, и песня была написана, когда Геннадий еще не был женат и еще не
вышел из-под духовной власти отца.
- А вы надеялись, что обойдется? - осторожно сказала она. - Нельзя
было скрывать до бесконечности, вы ведь должны были понимать, что рано
или поздно все вскроется и может обернуться трагедией. Лера узнала обо
всем не от вас, а от посторонних людей, что-то ей сказали, о чем-то сама
догадалась, сопоставив факты, и ее психика не выдержала. "Когда воссядет
Судия и привлечет к ответственности все скрытые деяния, ничто не оста-
нется тайным". Ведь так гласит вечная мудрость?
- Так, - Немчинов кивнул. - Вы из милиции?
- Да.
- Меня опять посадят?
- Ну что вы, нет, конечно. За что? За сына и невестку вы уже отсиде-
ли, и даже больше, чем нужно.
Он помолчал. Настя видела струйки пара от его дыхания и удивилась,
что не чувствует холода. Впрочем, так бывало, когда она сильно волнова-
лась. Она понимала, о чем спрашивал ее старик: тогда, десять лет назад,
он узнал о преступлении и не донес, хотя по закону обязан был. Вовлече-
ние несовершеннолетних в групповые сексуальные развлечения - дело нешу-
точное. Тогда был еще старый Уголовный кодекс, и в нем существовала
статья о недоносительстве, причем посадить по ней теоретически можно бы-
ло даже самого близкого родственника. Это сейчас, по новому кодексу,
близкие родственники не могут привлекаться за недонесение, а тогда... Но
поскольку состав, как красиво сказали бы ученыеправоведы, декриминализо-
ван, то беспокоиться Василию Петровичу не о чем, его уже нельзя привлечь
за совершенное десять лет назад недонесение, даже если кому-нибудь при-
дет в голову этого очень захотеть.
- Лерочка, невинное дитя, - произнес вдруг Немчинов. - Я надеялся,
что она не пострадает, она же не сделала ничего плохого. Забыл, что в
"Реквиеме" сказано: "Quid sum miser tunc dicturus? Quem patronum rogatu-
rus, cum vix justus sit securus?" Впрочем, вы, наверное, не понимаете.
- "Что же буду делать я, грешник, какого покровителя умолять о зас-
тупничестве, если даже праведник будет нуждаться в снисхождении".
- Вы знаете латынь?
- Немного. Учила в университете. Но музыку я, честно говоря, знаю
лучше. Василий Петрович, вы не хотите мне рассказать?
- Зачем? Какой смысл? Все уже случилось, Лерочка узнала. Как она те-
перь будет жить? Боже мой, я так старался, я знал, что она меня ненави-
дит, и не пытался оправдаться, только чтобы она не узнала, какими подон-
ками, какой мразью были ее родители. Все, история закончилась, и нет
смысла ее ворошить.
- История не закончилась, - возразила Настя. - Где-то всплыла одна из
кассет и используется как орудие шантажа. Нам нужно знать как можно
больше, чтобы найти шантажиста. Помогите нам, пожалуйста.
Москва готовилась к Новому году. С каждым днем город становился все
наряднее и веселее, в витринах и на улицах ставили елки и вешали гирлян-
ды, люди ехали в метро с огромными яркими пакетами, в которых угадыва-
лись елочные украшения. Пришла пора приобретать новогодние подарки для
родных и друзей, и как Настя ни оттягивала этот момент, оставляя на по-
том, но заняться покупками все-таки пришлось.
Она совершенно не полагалась на свою фантазию, поэтому, выйдя с рабо-
ты, первым делом купила в метро телефонную карту, чтобы иметь возмож-
ность в любой момент позвонить мужу для консультаций. Проехав пять оста-
новок на метро, она вышла на Манежной площади и тут же нырнула в огром-
ный, только что открывшийся подземный торговый центр. В первый момент
она даже не поняла, куда попала. Это была не Москва, а какой-то незнако-
мый европейский город с дорогими магазинами, многочисленными кафе и рес-
торанчиками, стеклянным лифтом и большим фонтаном в центре.
Настя начала планомерный обход магазинов, и уже минут через двадцать
у нее сформировалась первая партия вопросов. Поднявшись наверх, она наш-
ла автомат и позвонила Алексею.
- Как ты относишься к тому, что мы всем дамам подарим безделушки от
Сваровского? - спросила она. - Там выбор огромный, можно купить элегант-
ное, а можно и смешное. Цены, правда...
- Асенька, я же получил сейчас большой гонорар, так что можешь тра-
тить. А что мужикам будем дарить?
- До мужских подарков я еще не дошла, я только по первому этажу прош-
лась. Значит, таможня дает добро на Сваровского?
- Валяй, - разрешил Чистяков.
На втором этаже Настя набрела на магазин с принадлежностями для ку-
рильщиков и подумала, что всем курящим друзьям и родственникам можно
здесь выбрать замечательные пепельницы, зажигалки и портсигары. Что ж,
полдела сделано, осталось найти подарки для некурящих и для детей, потом
надо будет подняться, еще раз все обсудить с Лешкой, потом купить все
намеченное - и можно ехать домой. Ах да, еще же нужно выбрать подарок
для самого Лешки. Жаль, что нельзя с ним посоветоваться, все-таки пода-
рок должен быть сюрпризом.
Ей пришлось бегать к телефону еще два раза, потому что она никак не
могла решиться на детские подарки. Ей нравилось все, что она видела, и в
этом случае проблема выбора становилась неразрешимой. "Господи, - с сар-
казмом подумала Настя, - как хорошо было при советской власти! Увидишь
одну-единственную вещь - и хватаешь ее быстрее, потому что другой не бу-
дет, по крайней мере в ближайшие полгода. Никаких проблем с выбором, что
в магазины выбросили - то и берешь. И голова не болит". Наконец все по-
дарки были куплены, и Настя выбралась на площадь. Из метро она еще раз
позвонила мужу.
- Лешик, я двигаюсь в расположение части. Через полчаса буду на "Щел-
ковской". Ты меня не встретишь? А то у меня сумки тяжеленные.
- Тебя Коротков встретит, он мне уже телефон оборвал, все пытается
тебя разыскать. Я так понял, что он в машине возле метро сидит и тебя
караулит.
- Что случилось? - перепугалась она.
- А что у вас обычно случается? Труп чей-то обнаружили, - невозмутимо
ответил Алексей.
- Чей труп?
- Не знаю, Асенька, твой друг мне не доложил.
Повесив трубку, она вошла в метро "Площадь Революции" и спустилась на
платформу. Да, с нищими и калеками здесь действительно все в большом по-
рядке, просто Настя привыкла их не замечать как раз в силу того, что
знала об истинном положении вещей и о том, как крепко все эти раненые и
Богом обиженные сколочены в бригады и фирмы. А для человека непосвящен-
ного, особенно для приезжего, зрелище было, конечно, впечатляющим.
Сесть в вагоне ей не удалось, всю дорогу она простояла, прислонившись
спиной к двери и вспоминая рассказ деда Немчинова. Как сильно, случает-
ся, меняется представление о человеке или событии! Немчинов казался ей
опасным и опытным уголовником, обросшим устойчивыми преступными связями.
А что оказалось? Несчастный старик, принесший собственную жизнь в жертву
единственной внучке. И к убийству Саши Барсукова он никакого отношения
не имеет... А кто имеет?
Алексей не ошибся, Коротков действительно ждал Настю у метро, она
сразу увидела его старенькие, дышащие на ладан "Жигули".
- Что у нас стряслось? - спросила она, открыв дверь и забираясь в са-
лон.
- Зотов, - коротко и непонятно ответил Юра.
- Что - Зотов?
- Убит.
- Ничего себе! Где?
- В квартире Вильданова. Игорь его ножом... Четырнадцать проникающих
ран. Зрелище не для слабонервных.
- Подожди, Юра, не перескакивай. Давай по порядку.
- Да какой тут может быть порядок, Аська! В дежурную часть позвонили
соседи Вильданова. Из квартиры доносилось невнятное, но устрашающее
вытье, они позвонили в дверь, Игорь открыл, они и увидели. Сам Вильданов
показался им тихопомешанным, он подвывал, как собака, и ходил вокруг те-
ла. Выехала группа, Вильданова привезли на Петровку, но ничего толкового
он не рассказал, твердил только: "Больше он не будет меня унижать.
Больше он не будет меня оскорблять".
- Но в убийстве признался?
- Признался. Хотя что-то слабо верится.
- Почему? - удивилась Настя. - Тебе кажется, что Вильданов не спосо-
бен на убийство?
- Вильданов-то? Способен, еще как способен. Только повод где? Где, я
тебя спрашиваю, повод? Зачем ему убивать своего администратора, который
ему все равно что отец родной? Нет, Ася, тут какие-то деньги крутятся, в
шоу-бизнесе всегда большие деньги, причем левые, вот из-за денег этих
Зотова и убили. И я совсем не исключаю, что это сделал не Вильданов. Или
Вильданов, но не один. Там был еще кто-то. Вот попомни мои слова.
Только тут Настя обнаружила, что Коротков ведет машину в каком-то
странном направлении. Во всяком случае, направление это ни при каких ус-
ловиях не могло привести к ее дому.
- Извозчик, а мы куда едем? - спросила она. - Огласи направление.
- Мы едем домой к Зотову, где сейчас будет проходить обыск.
- На какой предмет? Что вы там хотите найти?
- Доказательства финансовых махинаций в сфере шоу-бизнеса, которые
могли послужить основой конфликта. Дальше по обычной схеме: кому выгодно
- тот и убил.
- Ладно, а я там зачем? Для чего ты меня туда везешь? Да и следова-
тель меня выгонит оттуда в два счета, я же не оперсостав.
- Следователь не выгонит, сегодня Борька Гмыря дежурит, он тебя лю-
бит. Помнишь, как мы с тобой и с ним втроем квартиру Алины Вазнис обыс-
кивали без понятых? Другой бы следователь заартачился, а Борька нор-
мально воспринял. С ним хорошо работать, он сам из оперов, нервы зазря
не мотает.
- И Уголовно-процессуальный кодекс не чтит, как и положено хорошему
оперу, - заметила Настя. - Но я все равно не поняла, зачем ты меня туда
тащишь.
- Ну Ася, не вредничай. Колобок предупредил, что если по горячим сле-
дам не раскроют, то с завтрашнего утра убийство Зотова висит на мне. А
ты - мой верный и давний друг, так неужели не поможешь? Поприсутствуешь
при обыске, пороешься в бумажках, вдруг чего и углядишь, чего я не заме-
чу. Между прочим, где ты сегодня работу прогуливала? Полдня не мог тебе
на службу дозвониться.
- Я с дедом Немчиновым общалась.
- Да ну? И как он тебе? Мои впечатления были правильными?
- Абсолютно. И мои предположения тоже. Он тогда еще, давным-давно,
нашел у сына кассеты и просмотрел их. На них и Игорек был. Поэтому, ког-
да вдруг обнаружилось, что любимая внучка якшается с этим, по его мне-
нию, развратным и безнравственным типом, дед чуть с ума не сошел от ужа-
са. Запретить внучке он ничего не может, она его за человека не считает.
Рассказать ей правду не может тем более. Короче - караул! Ты знаешь, он
мне рассказал одну любопытную вещь. Оказалось, что родители Леры делали
эти кассеты не для собственного похотливого удовольствия. У них был за-
казчик, так сказать, работодатель, который велел им организовывать оргии
и точно указывал, кого на них надо пригласить. Кассеты выкупал за очень
хорошие деньги. А чтобы Немчиновы не дергались, заранее подсадил их на
героин. Доза стоит денег, и за эти деньги Геннадий и Светлана душу гото-
вы были продать, не то что кассеты какие-то. Дед, конечно, сначала ниче-
го этого не знал, просто нашел случайно кассеты, по интерьеру понял, что
дело происходит на их даче, и приехал туда, чтобы поговорить с сыном. Он
до последнего момента надеялся, что Геннадий даст ему какие-нибудь вра-
зумительные объяснения и хоть как-то оправдается. А сынок сразу встал в
позу и все признал, да еще и про наркотики рассказал. Дед-то человек
неглупый, он сообразил, что если сын с невесткой так глупо попались на
героин, то жить им осталось всего ничего, но если дать им умереть своей
смертью, то дачку эту вместе с кассетами обязательно кто-нибудь найдет,
и огласки будет не избежать. Тут уж все вылезет, и оргии, и наркотики.
Ославят сына на всю страну. Вот он и решил по-своему.
- Глупо, - пожал плечами Коротков, - можно было что-то другое приду-
мать, чтобы людей не убивать и в тюрьму не садиться.
- Наверное, - согласилась Настя, - но что толку сейчас это обсуждать?
Он решил так, как решил, и сделал так, как сделал. Юрка, ты опять пово-
рот проскочил! Я же только вчера тебе его показывала.
- Извини, задумался. Ладно, поедем как вчера, по параллельной улице.
Следователь встретил Настю озабоченным кивком головы.
- Привет, Каменская, проходи, подключайся. Как дела?
- Нормально, Борис Витальевич, спасибо. А у вас тут что?
- Пока ничего, спальню, кухню и санузел отработали, остались кабинет
и гостиная. Так что можешь выбирать.
Настя выбрала гостиную, хотя понимала, что если у Зотова были доку-
менты или переписка, касающиеся шоу-бизнеса, то они скорее всего нахо-
дятся именно в кабинете. Но ей не интересна была финансовая переписка,
ей интересен был сам Вячеслав Олегович Зотов, хорошо образованный и не
без способностей несостоявшийся артист, оказавшийся талантливым педаго-
гом. Человек, который видел рядом с собой одаренного от Бога мальчишку и
страдал оттого, что этот талант природа дала не ему, умному и образован-
ному, а ничтожному маленькому чудовищу. По классическому варианту,
Сальери убивает Моцарта. Но сегодня Настю Каменскую интересовал Сальери,
который сам пал от руки гениального соперника. Еще со вчерашнего дня, с
того момента, как она увидела здесь кассету с фильмом Формана "Амадеус",
Настя не переставала думать об этом феномене, о сложных отношениях, ко-
торые могут связывать человека достойного, но всего лишь одаренного, и
человека гениального, но пустого и ничтожного. Ведь Сальери в фильме
воспринимал Моцарта именно так и искренне пытался понять, что же проис-
ходит, почему Господь наградил своим даром этого маленького дурно воспи-
танного человечка, гоняющегося за каждой юбкой и не понимающего силы
своего дарования. Сальери приходит в дом Моцарта, прикасается к его ве-
щам, дышит тем воздухом, которым дышит гений, и все пытается понять, пы-
тается... и не понимает. А как Зотов воспринимал своего воспитанника
Вильданова? Теперь вряд ли это можно узнать. Хотя фильм он смотрел, и,
судя по затертости коробки от кассеты, смотрел неоднократно.
Что ж, вполне вероятно, что тот Сальери и в самом деле убил того Мо-
царта. Там и тогда. А здесь и сейчас случилось наоборот, Моцарт сам убил
Сальери.
Настя подошла к мебельной стенке, где на полке в строгом порядке, как
книги на стеллаже, стояли видеокассеты. Записи классической музыки и
концерты оперных певцов, концерты эстрадных певцов, художественные
фильмы, отдельно отечественные и зарубежные. Вячеслав Олегович любил по-
рядок.
Она задумчиво стояла перед полками, не зная, что хочет здесь найти, и
машинально водила пальцами по коробкам. Мадонна, Майкл Джексон, "Скорпи-
онз"... А это почему здесь? Группа "Трали-вали" была российской, кассета
с записью концерта должна стоять не здесь, а в другом ряду, там же, где
"Доктор Ватсон" и Валерий Меладзе. Настя вытащила картонную коробку, не
чувствуя под пальцами привычной плотности кассеты. И тут же из коробки
выпал диктофон.
- Борис Витальевич! - закричала она. - Идите сюда с понятыми!
Это было нарушением, но Настя знала, что Гмыря столь ничтожным обсто-
ятельством пренебрежет. Весь поиск должен идти на глазах у понятых, что-
бы никто потом не смог сказать, что найденную улику подсунули сами же
милиционеры. Но разве все предусмотришь! Всегда хочется закончить обыск
побыстрее, поэтому ищут одновременно в нескольких местах, понятые за
всем уследить не могут.
- Вот, - она показала на лежащий на полу диктофон, - Зотов его поче-
му-то прятал среди кассет.
- Или не Зотов, - резонно возразил Гмыря. - Может, ему кто-нибудь
подсунул, чтобы получить запись разговора. Похоже, Коротков, ты был
прав, тут игрища какие-то были вместе с интригами. Мусин, давай-ка сюда,
вещдок осмотрим.
Эксперт Мусин, которого Настя видела впервые, склонился над диктофо-
ном.
- Пальцы брать? - спросил он у следователя. - Или осматриваем только
как технику?
- Бери. Будем выяснять, прикасался ли Зотов к этой игрушке. Если нет,
стало быть, подсунули.
- А здесь надпись есть, Борис Витальевич.
- Читай вслух, - скомандовал Гмыря.
- "Победителю межвузовских соревнований по рукопашному бою Натику Ай-
вазову, 1997 год".
- Айвазов? - тут же откликнулась Настя. - Я знаю эту фамилию, он
учился в одной группе с Барсуковым. Я весь список группы наизусть выучи-
ла. Точно, Айвазов Натик Рахманович.
- А кто такой Барсуков? - подозрительно спросил Гмыря. - Почему не
знаю?
- Это мальчик, которого Игорь Вильданов нанял для поиска шантажиста,
- пояснил Коротков.
- И где нынче этот отрок?
- Там же, где и Зотов. Убит.
- Так, - сердито вздохнул Гмыря, - приехали. Мусин, заканчивай с от-
печатками, посмотрим, что там внутри.
Внутри диктофона оказалась кассета.
- Ладно, будем слушать. Включай, Мусин, - распорядился следователь. -
А ты, Коротков, штаны не просиживай, звони куда там надо, ищи этого Ай-
вазова и спроси, кому и зачем он давал свой диктофон.
Запись была не очень хорошей, но голоса слышались отчетливо, и можно
было разобрать каждое слово, несмотря на то что разговор происходил, су-
дя по всему, в людном месте.
"...болеет последнее время. Прямо не знаю, что делать. Врач сегодня
должен был прийти, так я Катьку, старшую нашу, за главную дома оставил,
она, бедная, плакала, что Вите можно пойти в бассейн, а ей нет. Она с
мамой сидеть должна. Можно я позвоню?
- Звони, какие проблемы".
Настя почувствовала, как по спине пробежал холодок, словно перед ней
встал оживший покойник. Без сомнений, это был голос Вячеслава Олеговича
Зотова. Теперь из диктофона доносился писк нажимаемых кнопок телефона.
- Катюня? Как мама? Врач приходил? Что сказал? Ладно, расскажешь,
когда домой приду. Ты Витю ужином кормила? Как не пришел? Он должен был
прийти час назад! Хорошо...
- Ну что там с твоей женой?
- Да Катька не поняла, говорит, доктор все на бумажке написал. Витя у
меня куда-то делся, паршивец, до сих пор из бассейна не пришел. Можно я
еще позвоню?
- Звони.
Снова запищали кнопки.
- Алло, Гоша, привет. Слушай, мой не у вас? А твой пришел из бассей-
на? Давно? Ладно, извини.
Пауза.
- Слава, я можно еще позвоню? Прямо душа не на месте.
- Да ради Бога, звони.
- Катя? Пришел Витька? Нет? Хорошо, приготовь маме поесть, я скоро
приду.
- Ну что там у тебя? - Это снова голос Зотова.
- Не пришел еще. Надо ехать домой побыстрее, если он к тому времени
не явится, побегу в бассейн выяснять. Мне звонить-то не пора?
- Беги, звони".
Щелчок, запись закончилась. Гмыря открыл было рот, чтобы прокомменти-
ровать услышанное, когда диктофон снова заговорил.
- Ну как?
- Никак. Занято все время, болтает с кем-то. Слава, ты извини, мне
пацана искать надо. Давай я ему попозже позвоню.
- Ладно, позвони. И сразу же мне перезвони, доложи, как и что, понял?
- Есть, командир. Все, побежал".
Вот теперь запись действительно закончилась. Больше на пленке не было
ничего.
- И что это такое? - строго вопросил Гмыря.
- Это господин Зотов разговаривал с неустановленным мужчиной, - отве-
тила Настя.
- А в чем тут криминал, я что-то не пойму? Жена болеет, сын из бас-
сейна вовремя не пришел. И что дальше?
- А дальше, Борис Витальевич, встает интересный вопрос: почему неус-
тановленный мужчина ходил кудато звонить, если у него под рукой есть те-
лефон. Вероятнее всего, мобильный телефон Зотова, коль он все время
спрашивал разрешения им воспользоваться, а дело, судя по шумам, происхо-
дило на улице. В какое такое интересное место ему надо было звонить, ку-
да нельзя дозвониться с мобильника? И почему эта ситуация кого-то так
заинтересовала, что ее нужно было фиксировать на диктофон? И каким обра-
зом этот диктофон оказался в квартире у Зотова?
- Вопросов у тебя, Каменская, как всегда, вагон и три тележки. С от-
ветами только плоховато. Идеи есть?
Настя не успела ответить, когда в комнату вошел Коротков.
- Нашел я Айвазова. Он сказал, что одолжил свой диктофон Саше Барсу-
кову и куда Саша его дел, он не знает.
- А зачем Барсуков брал диктофон? - спросила Настя.
- Айвазов говорит, что не знает. Приятель попросил - он дал, в под-
робности не вникал.
Гмыря недовольно молчал. Он понял, что убийство, которым ему предсто-
яло заниматься, как-то связано с другим убийством, дело по которому уже
ведет другой следователь. Теперь начнется волынка с объединением дел и
их передачей кому-то одному. И не дай Бог, если ему, Гмыре. Борис Ви-
тальевич терпеть не мог доделывать работу, начатую другими. Но ничего не
попишешь, он здесь старший, он - процессуальное лицо, придется брать от-
ветственность на себя.
- Коротков, позвони на Петровку, пусть спросят у задержанного Вильда-
нова, когда и при каких обстоятельствах он в последний раз общался с
этим вашим Барсуковым. Вы же, как я понимаю, его об этом не спрашивали?
- Мы не успели, Борис Витальевич, - оправдываясь, произнес Юрий. - Мы
только вчера поздно вечером узнали, что Барсуков был знаком с Вильдано-
вым, нам, кстати, Зотов же и сказал об этом. Встреча с Вильдановым была
назначена на сегодняшний вечер, Зотов предупредил, что в первой половине
дня Игорь дает интервью трем журналистам по очереди, там все давно дого-
ворено и отменить трудно, а потом он нас допустит к телу гения. Я должен
был звонить около семи вечера. А в шесть уже стало известно об убийстве.
- Хорошо, - удовлетворенно кивнул Гмыря, - иди звони, а мы пока еще
поищем.
Настя участия в поисках больше не принимала, ей вдруг стало неинте-
ресно, что еще можно найти в квартире Зотова. Главное они уже нашли, не
хватало только маленькой детальки, чтобы все встало на свои места. И эту
детальку сейчас пытается найти по телефону Юра Коротков. Если найдет -
все сойдется. Если не найдет - тогда опять полная темнота и никаких кон-
цов.
Ее охватила острая щемящая тоска по оперативной работе. Она здесь чу-
жая, не она занимается раскрытием убийства, ее позвали просто по дружбе,
и она даже не может подойти к следователю и предложить ему какието свои
соображения. Она теперь никто в этой вечной войне между преступниками и
сыщиками.
Коротков звонил с аппарата, стоящего на кухне, чтобы не мешать тем,
кто ведет поиски в кабинете и гостиной. Настя подошла к нему и села нап-
ротив, пристально вслушиваясь в каждое его слово.
- Да, с Барсуковым... Когда, где, при каких обстоятельствах... Все
подробно. Срочно, Коля, и сразу же звони сюда. Ладно, передам.
Он положил трубку и с улыбкой посмотрел на Настю.
- Тебе привет от Селуянова. Он жениться собрался.
- Правда? - обрадовалась Настя. - На Валентине?
- На ней. Так что готовься, подруга, подарок покупай и все такое. Че-
го ты невеселая-то? Вроде нормальная была недавно, а тут вдруг скисла.
Она вздохнула, поправила волосы.
- Юр, я обратно хочу.
- Куда это обратно? - нахмурился Коротков.
- К вам, к Колобку.
- Ну вот, здрасьте! Только несколько дней назад, как мне помнится, ты
красочно и с горящими глазами живописала мне прелести аналитической ра-
боты. Тебе же нравилось, Ася. Что произошло?
- Мне и сейчас нравится. Но я думала, что смогу прожить без вас и без
нашей работы. А оказалось, не могу. Прямо реветь хочется.
- Э-э-э, куда! - всполошился Коротков, который не переносил женских
слез и не умел обращаться с плачущими дамами. - Не смей мокроту разво-
дить. Ты что!
Настя рассмеялась, ей стало легко и тепло. Как хорошо, что есть на
свете друзья, такие, как Юрка. С ними можно быть открытой и не бояться,
что тебя неправильно поймут.
- Да не бойся ты, это я так. Образно выразилась. Но если честно, то я
только сейчас поняла, что затосковала. Наверное, это пройдет. Как ты ду-
маешь?
- Пройдет, обязательно пройдет, - уверенно пообещал Коротков. - Ты
сначала получи подполковника, потом будешь тосковать дальше. Как ты ду-
маешь, в этой хате есть пепельница или мне по-плебейски стряхивать пепел
в раковину?
- Пепельницу я видела в комнате, сходи возьми.
- Да ну, там Борька, он и так злой как черт. Любит он, понимаешь, все
с самого начала делать, а когда оказывается, что труп, на который его
вызвали, в какой-то другой комбинации завязан, прямо звереет. Он и в
следственных бригадах работать не любит поэтому. Ладно, будем в раковину
стряхивать, сейчас водичку включим - и все будет тип-топ. Мысль-то есть
в голове хоть какаянибудь?
- Есть. Лежалая, - пошутила Настя. - До чего-то Саша Барсуков все-та-
ки докопался, если счел необходимым последить за Зотовым и позаписывать
его разговоры с другими людьми. Что-то с телефоном тут неладное. Фокус
какой-то.
Некоторое время они молча курили, пока наконец не позвонил Селуянов.
Игорь Вильданов сказал, что в последний раз общался с Барсуковым в своем
загородном доме. Барсуков приехал, задал какие-то вопросы относительно
той видеокассеты, которой Игоря шантажировали, и ушел. Но через очень
короткое время вернулся и спросил номер мобильного телефона Вильданова.
В этот момент приехал Зотов, и Игорь быстренько выпроводил Сашу, предс-
тавив его Вячеславу Олеговичу как своего фаната. В то время он еще пы-
тался обойтись без помощи наставника. Детали Игорь помнит плохо, потому
что как раз перед возвращением Барсукова опять звонил шантажист, и певец
разнервничался. Вот, собственно, и все.
- Вот и все, - сказала Настя, улыбнувшись. - Мы с тобой свою работу
сделали, Юра. Пасьянс сошелся. Саша Барсуков, уходя от Вильданова, слу-
чайно увидел то же, что мы услышали на кассете. Я имею в виду странную
ситуацию, когда у человека под рукой сотовая связь, а он идет звонить в
автомат. Он, вероятно, стоял очень близко к автомату и сумел увидеть, по
какому номеру звонят. Ему пришла в голову гениальная догадка, и он ки-
нулся к Вильданову ее проверять. Он спросил номер его мобильного телефо-
на. Вероятно, оба номера совпали, а тут в дом к Вильданову является на
правах близкого человека один из тех, кого он только что видел возле ав-
томата. И тогда он стал следить за Зотовым. И сделал эту запись, когда
Зотов снова встретился с тем мужчиной, с которым Саша видел его за горо-
дом. А дальше все просто. Барсуков был мальчиком явно умным, но не очень
опытным, и Зотов со своим помощником его срисовали. Осталось только вы-
яснить, кто его убил, сам Вячеслав Олегович или тот, второй.
- Ну да, начать и кончить, - проворчал Коротков. - Слушай, а почему
все-таки из автомата, а? У Вильданова на мобильном телефоне нет опреде-
лителя номера, я сам видел. Чего они боялись?
- Они боялись счетов, которые раз в месяц получает Вильданов. В счете
указывается, в какое время с точностью до секунды был звонок, сколько
времени он длился и с каким номером была связь. И как ты думаешь, что
подумал бы Игорь, если бы обнаружил в своем счете номер мобильного теле-
фона Зотова в одной строчке с тем временем, когда ему звонил шантажист?
Хоть Зотов и пытался представить своего воспитанника полным идиотом, но,
я думаю, он слегка преувеличивал. На такую простую догадку даже у Игоря
ума хватило бы. Знаешь, Юрик, самое трудноразоблачаемое вранье - это то,
которое почти правда.
- Это точно. Зотов нам рассказал почти все, он утаил только малю-
сенькую деталь, но без этой детали все выглядит совершенно невинно. И,
что важно, все это правда, даже придраться не к чему. Устраивали Немчи-
новы на своей даче бордель с киносъемками? Устраивали. Узнал об этом
отец Геннадия? Узнал. Были кассеты? Были, вероятно, но точно он не зна-
ет, потому как не имел к этому никакого отношения. Игоря шантажируют, он
через Леру нанимает мальчишку Барсукова, Зотов находится в полном неве-
дении, пока Игорь, отчаявшись решить проблему собственными руками, сам
не рассказывает ему об этом. Зотов ругает Игоря за глупость и уговарива-
ет Леру поговорить с дедушкой. И ведь все правда, ни слова лжи.
Да, все это было правдой. За одним маленьким исключением. Зотов знал
о кассетах еще тогда, когда живы были родители Леры Немчиновой. И не
просто знал, он был инициатором их создания. Он был работодателем Немчи-
новых, он приобщил их к наркотикам и заставлял делать компрматериалы на
ответственных чиновников и их жен. Когда дед Немчинов убил сына и не-
вестку, лавочка закрылась. И вот теперь, спустя десять лет, материалы
потребовались кому-то. Вероятно, тому, кто еще тогда, десять лет назад,
командовал Зотовым. Ситуация изменилась, люди, на которых был сделан ма-
териал, снова в игре, и кому-то понадобилось средство, чтобы ими управ-
лять. Или же кто-то, кто знает, что такие материалы есть, хочет точно
знать их судьбу. Вопрос задается Зотову, и это выглядит как задание: уз-
нать. И узнать достоверно. Но достоверно знает только один человек на
свете, Василий Петрович Немчинов. И нужно найти способ задать вопрос
ему, но так задать, чтобы ни он, ни кто бы то ни было другой не догадал-
ся, что Зотов имел и имеет к этому хоть малейшее отношение. И задать
этот сакраментальный вопрос должен человек, которому Немчинов ответит, а
не пошлет подальше. И ответит правду. Такой человек есть - внучка Лера.
Сам Зотов спросить, естественно, не может, ибо предполагается, что к ис-
тории с кассетами он никаким боком не причастен.
И тогда задумывается комбинация простая, но безотказная. Некто начи-
нает звонить Игорю и шантажировать его. Делается это в расчете на то,
что слабый и беспомощный Игорек тут же побежит жаловаться своему настав-
нику, а уж тот посоветует Лерочке поговорить с дедом, он найдет слова и
аргументы, чтобы убедить строптивую девушку. Он обо всем узнает только
от Игоря и, таким образом, останется в стороне.
Однако накладочка вышла. Игорь решил проявить самостоятельность и жа-
ловаться не побежал. Он вместе с неопытной, по уши влюбленной Лерой за-
думал чудовищную глупость и нанял Сашу Барсукова. Зотов нервничал, он не
понимал, почему Игорь молчит, почему не просит о помощи. И он сделал
рискованный шаг, припугнув певца необходимостью женитьбы на Стелле. Это
сработало, Игорь раскололся. Дальше все пошло более или менее успешно,
Зотову удалось уговорить Леру, он был человеком чрезвычайно умным и су-
мел найти способ быть убедительным.
А когда к нему пришла Каменская с расспросами о взаимоотношениях отца
и сына Немчиновых, Вячеслав Олегович сделал все возможное, чтобы заро-
нить в ней сомнения в причинах убийства. Он плел что-то о давнем семей-
ном конфликте, изо всех сил стараясь подвигнуть милиционеров к тому,
чтобы вернуться к старой истории и разобраться со странным поведением
деда Немчинова. Более того, когда Каменская вновь пришла к нему вместе с
другим оперативником и стала спрашивать о кольце, он с готовностью выло-
жил им все, что было можно. Он надеялся, что милиция займется этим
вплотную и выяснит судьбу кассет. Пусть хотя бы так, но узнать то, что
его интересует. Какая разница, кто первым добьется результата, Лера или
милиция, лишь бы было чем отчитаться перед тем, кто дал задание.
И все могло бы получиться. Если бы новоявленный глуповатый Моцарт не
взбунтовался, пытаясь защитить свою скудную честь, и не убил своего
Сальери.
Задание было обычным для таких случаев: отработать все связи Зотова.
И не только сегодняшние, но и, что особенно важно, давние, те, которые
были десять и более лет назад. Работа шла, как обычно, по записным книж-
кам, по лицам, присутствовавшим на похоронах. Опрашивались обе жены уби-
того, его сослуживцы по Управлению культуры, коллеги по прошлой работе в
филармонии, даже сокурсники. Коле Селуянову повезло, ему достался наряду
с трудными один из легких участков - выяснить, какие рестораны посещал
покойный, и поговорить с персоналом. Так всплыла фигура Николая Степано-
вича Левченко.
Другим "везунчиком" оказался Юра Коротков, на которого повесили об-
ластную филармонию. Там-то и сказали ему, что у Вячеслава Олеговича сло-
жились добрые отношения с водителем служебной автомашины, которая возила
директора. Отношения сложились, как всем было известно, на почве помощи
в обслуживании и ремонте автомобиля Зотова, который в технике разбирался
плохо и ничего не мог починить сам. Где сейчас работает этот парень,
никто не знал, но имя, фамилию и домашний адрес дали без разговоров. Бе-
лозеров Сергей Иванович.
Найти его было несложно, он ни от кого не прятался и исправно ходил
на службу в частный автосервис. Едва услышав его голос, Коротков мыслен-
но перекрестился. Хорошо все-таки, что современная техника достигла та-
кого высокого уровня, даже недорогой диктофончик сумел записать голос
без искажений.
Белозеров оказался мужиком крепким и долго держался, делая вид, что
ничего не понимает. Что плохого в его дружеских отношениях с Зотовым?
Нет, никому не звонил. Ничего не знаю. Ну ладно, звонил, и что? Слава
попросил. Почему не помочь другу? Не знаю, кому звонил, Слава дал номер
и попросил позвонить. Один раз. Только один раз. Ну ладно, два. И что?
И так до бесконечности. Белозеров упирался до последнего, сыщики и
следователь Ольшанский кряхтели и потели, и между предыдущим "и что?" и
последующим "ну ладно" проходил не один час. Иногда ночь, иногда сутки.
Допросы нельзя вести бесконечно, с одиннадцати вечера до семи утра подс-
ледственный должен отдыхать, это святое и охраняется прокуратурой и кон-
венцией по правам человека. Сыщикам тоже нужен отдых, кроме того, им
нужно время для сбора дополнительных улик, при помощи которых можно пы-
таться протолкнуть упрямого Белозерова к следующему "ну ладно".
Наконец Сергей Иванович устал.
- С женой поможете? - безнадежно спросил он. - Ребята маленькие еще,
одни не справятся.
- Поможем, - с облегчением пообещал Коротков.
Да, все было так, как и предполагали Юра с Настей. Зотов не обратил
особого внимания на мальчишку, которого видел в загородном доме Игоря,
но лицо запомнил. И был чрезвычайно удивлен, заметив его рядом с собой в
самом центре Москвы. Мальчишка явно прятался, старался не попадаться на
глаза, но делал это неумело и неловко.
- Слава мне показал его и велел разобраться. Что-то ему не понрави-
лось. Ну я мальчишку выследил да и взял за горло. Он глупый был еще,
сразу дал понять, что знает чего-то. Выставиться передо мной хотел, на-
верное. Дело было поздно ночью, на улице никого. Вот и все. Диктофон у
него был, так я забрал на всякий случай и Славе отдал.
- Сергей Иванович, а кто такой Левченко? - спросил Юрий.
- Левченко? - несказанно удивился тот. - Неужто и до него докопались?
Или так спрашиваете, ради интереса?
Коротков зевнул и сладко потянулся.
- Ради интереса я, Сергей Иванович, сейчас домой пошел бы спать, по-
тому как загоняли вы меня, словно лошадь на мексиканском родео. Через
два дня Новый год, мне в аккурат в этом году дежурить выпало, а у меня
еще ни елки для сына нет, ни подарков. Так что ради интереса мне вооб-
ще-то есть чем заняться. А ради службы приходится спрашивать про Левчен-
ко.
- Степаныч у них главным был.
- В чем главным?
- Да в компре той, которую они лепили. У него прямо целое произ-
водство было вместе со сбытом, деньжищи такие делал - страшно предста-
вить. Несколько точек организовал таких, как у Немчиновых, потом у него
еще были специальные люди, их "болталами" называли. Они знакомились с
теми, кого им указывали, и провоцировали на всякие антисоветские выска-
зывания, а сами записывали. Потом запись продавали. Мастера были - что
ты! И не захочешь, а генсека мудаком назовешь и сам не заметишь. Левчен-
ко в таких делах спецом был, Слава рассказывал, что Степаныч с середины
семидесятых компрой промышлял. Бардаки-то уже позже появились, когда ви-
даки пошли.
- Понятно, - протянул Коротков. - Значит, Левченко был главным, а Зо-
тов - старшим по бардакам?
- Не совсем так. Зотов только за Немчиновых отвечал, над другими бор-
делями свои старшие были.
- Ну а вы? Тоже участвовали?
- Меня Слава малолеток подбирать поставил. Вы не думайте, я никого не
запугивал и не принуждал, все по доброй воле было. Не нравится - уходи,
никто не держит.
- Ну и как, многие уходили?
- Да прямо-таки, уйдут они! Радовались, что так легко можно подзара-
ботать. Некоторые даже уходить не хотели, когда я их отпускал, просили,
чтобы еще работу дали. Что с них взять, бродяжки бездомные.
- Игоря Вильданова тоже вы нашли?
- А то кто же? Я. Слава как увидел его у Немчиновых, так прямо весь
затрясся. Мальчишка и правда забавный был, все время пел что-то. Слава
сказал, что такие одаренные раз в сто лет рождаются. Велел предупредить
его, когда буду эту партию отпускать.
- Предупредили? - спросил Юра.
- Конечно. За два дня. Слава специально приехал, караулил у платфор-
мы, смотрел, как ребятки разъезжаются. Не хотел он, чтобы Игорек знал,
что он к бардаку причастен. У Немчиновых-то он во время этих... ну, ме-
роприятий никогда не светился, в закутке сидел да в щелочку наблюдал,
так что Игорь его там и не видел. Чистеньким в его глазах хотел быть,
чтобы авторитет свой поддерживать. Потому сейчас так все и обернулось.
Не мог Слава взять да и попросить Леру поговорить с дедушкой. Потому что
Лера - она ж нормальная девчонка, она обязательно спросит, а откуда вы,
дядя Слава, про кассеты знаете? Ниоткуда он знать этого не мог, потому и
крутился как уж на сковородке, чтобы ему хоть кто-нибудь официально о
них сказал. Уж не знаю, почему так вышло, а только звонил я Игорю, зво-
нил, стращал, пугал, а он все таился от Славы.
- Что, Зотов сильно нервничал?
- Места себе не находил. Время идет, Левченко его дергает, а дело не
двигается. Скажите, а вы правда Степаныча привлечете? Или так, впустую
воздух сотрясаем?
- Не знаю, - честно признался Коротков. - Доказательства трудно будет
собирать. Вот вы нам все рассказали, а Левченко от всего отопрется, и
как быть? Вы хоть раз задумывались над тем, почему вам известно о Лев-
ченко, а вы до сих пор живы? Не задумывались? Да потому, что Левченко
вас не боится, он знает, что доказать ничего невозможно, а то, что мож-
но, - за то не сажают. Он не глупее нас с вами, а осторожнее раз в сто.
Надо веские доказательства искать, а ведь столько лет прошло... Не знаю,
Сергей Иванович, удастся ли, а врать не хочу.
- Я так и думал, - горько вздохнул Белозеров. - Что при советской
власти, что при демократии - все одно, на стрелочниках отыгрываетесь.
Меня посадить - много ума не надо, а у меня жена больная и двое детишек.
Вы вот попробуйте такого, как Степаныч, посадить. Только вряд ли вы за-
хотите. А если и захотите, так он откупится, у него денег столько, что
можно все ваше министерство вместе с прокуратурой и судом с потрохами
купить.
Коротков внезапно разозлился.
- Каким бы ни был Левченко, он никого не убил. А вы человека жизни
лишили и, между прочим, не подумали ни о нем самом, ни о его семье. По-
чему же вы требуете, чтобы вас жалели? Давайте лучше вместе Сашу Барсу-
кова пожалеем. Не хотите?
Лицо Белозерова стало замкнутым и отчужденным, и Юра пожалел, что
сорвался на демагогию. Не надо было... Но он так устал.
Настя Каменская спала, обняв мужа за шею и уткнувшись лицом в его
плечо. Ей снился странный и яркий сон. В этом сне с кинематографической
точностью воплотилось все, что ей рассказал Василий Петрович Немчинов.
Она видела, как он приехал на дачу, слышала, как он разговаривал с сыном
и его женой. Сын пребывал в состоянии нетерпеливого ожидания очередной
дозы и не мог ни о чем думать, кроме героина, поэтому легко впал в
ярость и в запале выкрикивал в лицо отцу страшную правду.
Она видела, как Немчинов стрелял, как падали тела сына и невестки.
Она видела, как он бродил по дому в поисках кассет. Он хотел найти их и
уничтожить, чтобы никто больше не узнал о грехах его семьи. Он знал, что
где-то вмонтирована записывающая аппаратура, но ничего в видеотехнике не
понимал. Поэтому решил сжечь дом. Что сможет найти - то найдет, а что не
сможет - пусть будет уничтожено огнем. Главное - спасти семью от позора,
спасти Лерочку, внучку любимую, спасти ее будущее. Кто причастен, тот
будет молчать, это Василий Петрович хорошо понимал. А больше никто не
должен ничего узнать.
Он набрал полную сумку видеокассет, поджег дом и ушел в лес. Дошел до
болота, сел на пень и стал методично разбивать камнем кассеты и бросать
в трясину. Когда последняя кассета была уничтожена, он посмотрел в сто-
рону своей дачи и увидел дым, который поднимался высоко над вековыми
елями.
Настя видела во сне, как губы его прошептали:
"Requiem aeternam dona eis, Domine".
Даруй им. Господи, вечный покой.