Маринина А. Б.
Настя Каменская
Черный список

<<< Назад | Содержание | Далее >>>

Глава 2

Когда к шести часам Рита на пляже не появилась, я понял, что ее
что-то задержало и ждать дальше смысла нет.
- Собирайся, котенок, - сказал я Лиле, натягивая джинсы и складывая в
большую сумку наши пожитки.
- А мама? - спросила она, поднимая голову от толстого "Украденного
сна". Ее большие темно-серые глаза смотрели обиженно и недоумевающе.
- Лилечка, ты же слышала, что мама рассказывала утром. У них в гости-
нице произошло убийство, и теперь там работает милиция. Может быть, маму
попросили никуда не отлучаться.
- Ее что, подозревают?
Так. Ребенок в первый раз в жизни взял в руки детектив, и вот вам,
пожалуйста.
- Нет, солнышко, но мама хорошо знала ту тетеньку, которую убили, и
ее, наверное, просят рассказать о ней поподробнее.
Лиля молча кивнула и стала одеваться. Повидимому, мое объяснение ее
вполне удовлетворило.
По дороге к дому на Первомайской улице мы зашли в магазин купить
что-нибудь на ужин. Наши хозяева разрешали пользоваться кухней, что оз-
начало, что можно брать две тарелки, две вилки, нож, кастрюлю или сково-
родку, включать газ на плите и открывать водопроводный кран. Хранить же
купленные продукты было негде, потому что холодильник, как это часто бы-
вает в семьях, где принято сдавать комнаты и углы, стоял в хозяйской
горнице. О том, чтобы заходить туда, и помыслить было нельзя. Поэтому
продукты, которые нужно хранить в холоде, мы покупали в микроскопических
дозах, то есть ровно столько, сколько можно было немедленно съесть.
- Что возьмем? - демократично спросил я Лилю. - Сосиски куриные, коп-
ченые или голландские?
- Копченые, - не раздумывая откликнулась она, с вожделением впиваясь
глазами в витрину с разнообразными колбасами.
- А на гарнир? Сварим картошку или макароны? Или хочешь, купим пакет
гречки, она быстро варится.
- Все равно, пап, что хочешь.
Я хотел картофель фри с хрустящей золотистой корочкой и квашеной ка-
пусты. Но все равно выбирать приходилось между вареной картошкой, мака-
ронами и гречкой, а Лиля была мне в этом трудном деле не советчица. Ког-
да мой ребенок видел сырокопченую колбасу, мир переставал для нее су-
ществовать. Можно было в этот момент добиться от нее согласия на любую
экзекуцию вплоть до глотания желудочного зонда, можно было даже вырвать
у нее обещание не читать лежа и за едой. Не знаю, почему Рита ограничи-
вала девочку в том, что она любила больше всего на свете (после книжек,
конечно), я лично никакого вреда здоровью от колбасы не вижу. Но Рита -
это Рита, она не удостаивает окружающих объяснениями своих поступков и
оценок. Ребенку это вредно - и все. Поэтому все, в чем я не согласен с
матерью Лили, я делаю по-своему, но тайком. Плохо только, что к этим
"тайным" действиям приобщается и сама Лиля.
Купив пять копченых сосисок, пачку сметаны и попросив нарезать то-
ненькими ломтиками колбасу "Преображенская", мы вышли из магазина и поп-
лелись на маленький базарчик, где выбрали восемь средних картофелин, три
помидора, четыре огурца и одну луковицу. Продавцы морщились и ворчали,
им было неудобно взвешивать такие смешные порции овощей, но я стоял с
каменным лицом, делая вид, что все это ко мне не относится. Пусть хоть
изворчатся все, но я буду покупать ровно столько продуктов, сколько нуж-
но для ужина, иначе на этой чудовищной жаре да без холодильника все про-
тухнет. Более того, неиспользованные продукты придется держать в нашей
комнате, и утром над ними уже будет виться стайка омерзительных мелких
мушек. Нет уж, увольте.
Сегодня мне не повезло, на кухне кроме хозяйки, Веры Ильиничны, толк-
лись две девушки из Петербурга, которые тоже снимали комнату. Мое появ-
ление было воспринято без восторга, в кухне было все-таки тесновато. Ну
что ж, можно поужинать и попозже, решил я, быстро ретируясь и поднимаясь
по лестнице в свою каморку.
- Ты очень голодная? - заботливо спросил я Лилю, которая уже улеглась
на кровать и уткнулась в свой "Сон".
- Нет еще, - машинально ответила она, не поворачивая головы.
Дом у стариков Вишняковых был очень маленький, но двухэтажный. На
первом этаже были две хозяйские комнаты, на втором - две другие, которые
в летнее время сдавались по безбожной цене. Хозяйские "покои" были го-
раздо более просторными, потому что занимали всю площадь, отведенную под
дом, в то время как на втором этаже жилые помещения опоясывались чем-то
средним между галереей, верандой и балконом. Я понял, что дом строился в
те времена, когда курортники могли селиться только в частном секторе,
гостиницы были им недоступны, а ехать они тоже могли только сюда, на
Черноморское побережье, ибо никаких курортов Турции, Греции, Испании и
Италии тогда и в помине не было. Спрос был на каждый квадратный метр, на
котором стояла койка. Делить площадь верхнего этажа на три или четыре
комнаты оказалось невыгодным, потому что каморки получались крохотными,
а в каждую из них нужно было поставить как минимум две кровати, стол,
тумбочку и пару стульев. Чтобы не тратиться на мебель, они сделали две
комнаты, обставленные точно так же скудно, а для желающих ставили раск-
ладушки на галерее. И пусть там не было никакой другой мебели, бледноли-
цые изможденные горожане бывали счастливы, что есть хотя бы раскладушка
и постель, все равно они целый день проводили на море.
Пережидая наплыв народу на кухне, я вынес стул на эту увитую диким
виноградом галерею, уселся, закинув ноги на перила, с наслаждением заку-
рил и погрузился в грустные мысли об убитой Оле Доренко. Мысли из груст-
ных очень скоро превратились в неприятные, ибо в них стало закрадываться
подозрение, уж не Маргарита ли Мезенцева тут замешана. Конечно, она уже
не должна была ревновать, во-первых, история с Литваком ее вполне успо-
коила, а во-вторых, мы все-таки были в разводе. Но Рита при всех своих
недостатках простушкой никогда не была. Она могла узнать о том, что ро-
ман с Гариком - чистейшей воды вранье, а раз вранье, значит, мы с Ольгой
хотели скрыть от нее правду. И правда эта очень даже могла Рите не пон-
равиться. Тем более, что она действительно ездила на всякие курортные
фестивали каждый год и каждый год просила меня взять Лилю и приехать, а
я всегда отказывался. В этом году я сделал так, как она просила, только
лишь потому, что выслужил свои законные двадцать лет и собрался
увольняться на пенсию, в связи с чем мне предоставили возможность отгу-
лять отпуск не только за текущий год, но и все остатки прежних лет. Сра-
зу же по возвращении в Москву я должен буду пройти медкомиссию, после
чего получу свои пенсионные бумажки и стану свободным, как нищий бродя-
га. Но мои резоны Рите могли не показаться убедительными. Узнав об обма-
не, она могла решить, что я по-прежнему кручу с Олей, что сюда приехал
исключительно изза нее, и прошлая, угасшая было ревность могла вспыхнуть
с новой силой. Более того, при таких обстоятельствах она могла подумать,
что и развелся я с ней тоже из-за Оли. Совершить убийство, свалить по-
дозрения на ничего не подозревающего безвинного Игоря Литвака, при этом
искать утешения и поддержки у бывшего мужа, который сам работает в уго-
ловном розыске и в обиду ее не даст... Коварно, подло, но вполне в духе
Маргариты Мезенцевой.
- Владик, почему вы ушли? - раздался снизу голосок одной из деву-
шек-квартиранток.
Я глянул вниз и увидел черненькую симпатичную Иру, которая с самого
первого дня строила мне глазки и пыталась подружиться с Лилей.
- Не хочу наступать вам на пятки, - ответил я. - Подожду, пока вы за-
кончите, я не тороплюсь.
- Но ведь ребенок голодный, - возмущенно произнесла Ирочка. - Спус-
кайтесь, Владик, мы с Татьяной уже все сделали и освобождаем вам терри-
торию.
Я взял из комнаты пластиковые сумки с продуктами и спустился в прист-
ройку, где была устроена кухня.
- Владик, присоединяйтесь к нам, - гостеприимно предложила Ира, расс-
тавляя на большом столе под навесом тарелки с аппетитно пахнущей едой.
Я всегда восхищался умением женщин приготовить в походных условиях и
при отсутствии холодильника самые экзотические блюда. Ирочка, похоже,
была девицей домовитой, если так старалась не для любимого мужа, а для
себя самой.
Ее подруга Татьяна была полной противоположностью черноволосой смуг-
лой Ирочке. Дебелая блондинка, телеса которой вываливались из купальни-
ка, как квашня из кадки, она не только не пыталась строить мне глазки,
но, казалось, вообще меня не замечала. Зато она очень дружила с Лилей.
Самое странное заключалось в том, что Лиля сама тянулась к ней, и бело-
кожая девица вела с ней по вечерам какие-то долгие беседы. При этом
складывалось впечатление, что Таня принимает девочку за круглую сироту,
потому что она ни разу не сделала ничего такого, из чего можно было бы
понять, что она знает: у Лили есть отец, более того, этот отец спит в
соседней комнате, за стенкой, каждое утро здоровается, кипятит в кухне
воду для кофе и вообще вот он, собственной персоной, метр девяносто, во-
лосы темнорусые, глаза зеленые. Ирочка стреляла в меня глазками так вы-
разительно, что я не верю, чтобы она не обсуждала меня со своей подру-
гой. И тем не менее...
От приглашения разделить трапезу я вежливо отказался, почистил свои
восемь картофелин, поставил кастрюлю на огонь, бросив туда изрядный ку-
сок сливочного масла, чтобы быстрее сварились, и принялся за приготовле-
ние салата из помидоров, лука, огурцов и сметаны. В глубине души я наде-
ялся, что к тому времени, как поспеет мой ужин, девушки уже поедят и ос-
вободят мне стол. Стол был огромным, за ним свободно умещались не меньше
десяти человек. Такие столы под навесами стоят в каждом южном дворе, по
вечерам за ними собираются большие семьи хозяев, иногда в посиделках
принимают участие и курортники-отдыхающие. Места хватает всем, и дело не
в том, что я боялся тесноты за столом. Я просто не хотел вступать с де-
вушками в неформальные отношения, да и настроение было не такое, чтобы
заниматься пустой болтовней с малознакомыми людьми.
Мои надежды не оправдались. Ужин был готов, а Ира с Татьяной продол-
жали сидеть за столом, лениво ковыряясь вилками в тарелках и ведя нес-
пешную беседу. Выхода не было, пришлось присоединяться.
Татьяна по-прежнему меня не видела, но когда пришла Лиля, между ними
тут же вспыхнул оживленный разговор, и я подумал, что если уж не удалось
поесть в покое и одиночестве, то я хотя бы узнаю, что может быть общего
у этих двух существ женского пола.
- Я сегодня начала новую книжку, - сообщила Лиля, ловко орудуя ножом
и вилкой и лихо расправляясь с парой копченых сосисок. - Называется "Ук-
раденные сны".
Атмосфера за столом резко изменилась. Лица девушек напряглись, словно
они набрали полный рот воды и боятся сделать малейшее движение, чтобы
вода не брызнула из губ.
- И как тебе? Нравится? - каким-то странным голосом спросила Ирочка,
положив вилку на стол.
- Класс! - восторженно произнесла моя дочь с набитым ртом. - Все как
в жизни.
- Что - как в жизни? - переспросила Ирочка еще более странным голо-
сом.
Я насторожился, потому что никак не мог понять, что особенного увиде-
ли петербургские девицы в том, что Лиля читает детективный роман.
- Там главная героиня приехала в отпуск в санаторий, а в санатории
произошло убийство, и вот героиня, а она в милиции работает, предлагает
местной милиции свою помощь, а они от нее отказались, и она обиделась.
- Кто обиделась, милиция или помощь? - поддел я, подумав, что надо
будет в свободное время потренировать Лилю в части изложения прочитанно-
го, чтобы не забывала об именах собственных и существительных и не
пользовалась бесконечными "она", "он", "этот".
- Героиня обиделась, - деловито пояснила Лиля, не замечая моего сар-
казма. - А тут ее мафия собралась нанять, а дальше я еще не прочитала.
Девушки хохотали как безумные. Татьяна еще как-то держала себя в ру-
ках, а Ира сползла со скамейки на землю, уткнулась лицом в колени и
тряслась, издавая какие-то сдавленные всхлипы. Я молча пережидал взрыв
непонятного веселья.
Наконец девушки успокоились, Татьяна вытерла платочком слезы, Ира
снова села на скамейку.
- Простите, Владик, - сказала она, с трудом переводя дыхание. - Вам,
наверное, кажется, что мы - идиотки. Дело в том, что книгу "Украденные
сны" написала Таня.
- Что?!
От изумления я дернул рукой, и кусок замечательной копченой сосиски
соскочил с вилки и упал на землю. Тут же под стол метнулся жирный хо-
зяйский кот, который до сих пор терпеливо сидел рядом и с укоризной гля-
дел на уставленный едой стол, ожидая, когда же хоть в ком-нибудь из гос-
тей проснется сознательность.
- Да-да, Владик, Танечка пишет книжки, и их, между прочим, охотно
публикуют. У нас в Питере она очень известна. Татьяна Томилина.
Я ошеломленно молчал. Эта толстая корова с поросячьими глазками - из-
вестная писательница, автор детективных романов? Сколько же ей лет?
Двадцать пять? Тридцать? Ну уж точно не больше.
Но Лиля в очередной раз выступила с блеском. Дети никогда ничему не
удивляются, потому что их жизненный опыт еще настолько мал, что они
просто не знают, что может быть, а чего быть не может, что бывает, а че-
го не бывает. Я в свои тридцать восемь был твердо убежден, что, во-пер-
вых, писательница, которая пишет детективы, не может выглядеть так, как
Татьяна, и во-вторых, в том, что писатели, у которых выходят такие толс-
тые книжки, не снимают в частном секторе жалкие углы, в которых нет ни
санузла, ни горячей воды. Но Лиля, конечно, никаких такого рода убежде-
ний иметь не могла, потому и верила всему и сразу. Поэтому ее следующая
реплика не содержала в себе ни грамма удивления, а была деловитой и обы-
денной.
- Тетя Таня, только вы мне не рассказывайте, чем кончится, а то мне
не интересно будет.
Ирочку сотряс новый приступ хохота, Татьяна же на этот раз только
скупо улыбнулась и виновато поглядела на меня. Внезапно я похолодел. Что
имел в виду мой ребенок, когда сказал, что в романе "все как в жизни"?
Героиня приехала в отпуск, в санатории произошло убийство, она пред-
ложила свои услуги милиции, ей отказали. Я тоже приехал в отпуск, и в

среде моих знакомых совершено убийство, и я тоже ходил в милицию, прав-
да, не услуги предлагать, но все-таки. И меня тоже выгнали, хотя и не из
всех кабинетов... Господи, но как же Лиля-то могла уловить это сходство?
Или она имела в виду что-то другое? Надо будет прочитать эти "Украденные
сны".
- Лиля, а ты знала, что тетя Таня пишет книги? - подозрительно спро-
сил я.
- Конечно, - кивнула она, засовывая в рот очередной кусочек колбасы.
- С самого первого дня. Тетя Таня сейчас пишет новую повесть, у нее там
есть мальчик моего возраста, и она меня все время спрашивает, что в шко-
ле проходят, в какие игры играют.
- Почему же ты мне ничего не рассказывала? - упрекнул я ее.
- А ты про это не спрашивал.
Так. Получай, Стасов, все, что тебе причитается за родительское раз-
гильдяйство. Запомни наконец, что твой ребенок по собственной инициативе
ничего не рассказывает, что обо всем надо расспрашивать подробно и до-
тошно.
- У вас чудесная дочка, - произнесла Татьяна свои первые слова, и я
удивился тому, какой приятный у нее оказался голос - низкий, звучный,
без малейших признаков хрипотцы, как бывает у курильщиков. - Она мне
очень помогает. У меня, видите ли, своих детей нет, поэтому я не
очень-то разбираюсь в жизни младших школьников. А Лиля рассказывает мне
много интересного.
- Было бы неплохо, если бы она и мне рассказывала побольше интересно-
го, - буркнул я, сознавая в душе свою грубость и бестактность и не имея
ни малейшего желания притворяться.
- Приятного аппетита! - раздался чей-то голос со стороны калитки.
Я повернул голову и увидел Сергея Лисицына, входящего во двор. Ирочка
окинула гостя все схватывающим взглядом и очаровательно улыбнулась. Ви-
димо, спортивность фигуры и хорошая стрижка не укрылись от ее зоркого
ока, хотя уже стемнело, а свет под навесом хозяева еще не включали.
- Садитесь, - пригласила она Сергея. - Будете с нами ужинать?
Интересно, чьим ужином она собралась потчевать моего гостя? Своим ку-
линарным шедевром или моей жалкой картошкой с сосисками?
Но Сергей деликатно отказался от еды, сказав, что чаю выпьет с удо-
вольствием. Я, признаться, несколько растерялся. Он что же, собирается
сидеть тут в обществе девиц? Или он намерен обсуждать убийство Оли До-
ренко в их присутствии? Странный малый.
Пришлось брать инициативу на себя.
- Ты поела? - строго спросил я Лилю.
- Да, спасибо, папа, - вежливо ответила она.
- Тогда марш наверх, дочитывай свои "Украденные сны".
- А тетя Таня? Я ей обещала рассказать про игру в подземелье.
- Пойдем, Лилечка, - пришла мне на помощь Татьяна. - Им наши с тобой
разговоры не интересны, а нам с тобой публика не нужна, верно?
Она тяжело поднялась со скамьи и протянула Лиле пухлую руку, за кото-
рую та тут же уцепилась, вызвав во мне болезненный укол отцовской рев-
ности. Полдела сделано, осталось избавиться от Ирочки, которая явно не
собиралась никуда уходить. Да куда же уходить-то, когда за столом сидят
два вполне годящихся для флирта мужика, один - помоложе, другой - пос-
тарше, один - русый, другой - брюнет, одним словом, выбор на любой вкус,
как на ярмарке в Коньково.
- Вы откуда? - обратилась девушка к Сергею, приняв его, очевидно, за
отдыхающего.
- Я здешний. А вы откуда приехали?
- Из Питера. Вам чай крепкий наливать?
- Средний.
- Сахар?
- Спасибо, я сам.
Лисицын медленно помешивал ложечкой в стакане, а я судорожно пытался
придумать, как бы повежливее отделаться от черноволосой кокетки.
- Ира! - внезапно раздался голос из глубины сада. - Иди сюда на ми-
нутку.
Ирочка обворожительно улыбнулась Сергею и вскочила.
- Я сейчас вернусь, - пообещала она и пошла в сад, при этом бедра ее,
обтянутые короткими джинсовыми шортиками, покачивались весьма и весьма
многообещающе.
- Ты поговорить пришел или чаю попить? - раздраженно спросил я.
- Поговорить, - ответил он, делая большой глоток из стакана. - Они
что, не знают, кто вы такой?
- Да я вообще в первый раз с ними разговариваю за одним столом. Пошли
отсюда в темпе, пока Ира не вернулась.
- А она хорошенькая, - задумчиво заметил Сергей, вставая из-за стола.
Мы быстро вышли из калитки и начали прогуливаться взад и вперед по
длинной темной улице.
Сергей мне поведал, что среди участников фестиваля находятся по
меньшей мере четыре бывших любовника Ольги и один, так сказать, действу-
ющий. Версия убийства по любовно-ревностным мотивам стояла, таким обра-
зом, на первом месте. На втором же оказалась версия убийства из корыст-
ных побуждений.
- Видите ли, Владислав Николаевич, вокруг призов идет самая настоящая
мышиная возня. Это раньше первое место было только первым местом и ниче-
го, кроме славы и почета, не давало. А теперь призы вручаются конкурсан-
там в толстых конвертах, набитых твердой валютой. У этого фестиваля
очень богатые спонсоры, поэтому призы большие. Лучшая женская роль оце-
нивается, например, в пятьдесят тысяч долларов. В этой номинации предс-
тавлены шесть актрис, Доренко была самым реальным претендентом, ну а при
ее отсутствии приз будет вручен другой актрисе. Понимаете? Фокус в том,
что если в конкурсе участвует фильм, весь фильм целиком, как таковой, то
при отсутствии режиссера приз может получить сценарист, продюсер, опера-
тор, любой из актеров, кто угодно, понимаете? Лишь бы это был представи-
тель съемочной группы данного фильма. А на этом фестивале в конкурсе
участвуют не фильмы целиком, а конкретные люди, которые получают свои
призы за лучшую режиссуру, лучшую роль первого и второго плана, за опе-
раторскую работу, за музыку. Нет того, кто, по мнению жюри, должен полу-
чить приз? Получит следующий в списке.
- И кто следующий в списке актрис после Доренко?
- Людмила Довжук. Та, которая жила с Доренко в одном номере.
- Та, которая ее и нашла?
- Вот именно, Владислав Николаевич.
Никто не обратил бы внимания на то, что Довжук идет по шестнадцатому
этажу, потому что она там живет. И никто не удивится, увидев, что она
входит в собственный номер. А вы с ней знакомы?
- Шапочно. Я мало что о ней знаю.
- Жаль, - огорчился Сергей. - Понимаете, мне сегодня сказали, что
около этой Довжук постоянно крутятся какие-то темные личности. Я поду-
мал, вы мне что-то подскажете в этом направлении.
Подсказать я, к сожалению, не мог ничего, но слухи о Люсиной нераз-
борчивости в связях долетали и до меня, в основном, конечно, через Риту,
которая обожала позлословить. Но и по служебной линии информация проса-
чивалась. Например, год назад мы задерживали одного шантажиста-вымогате-
ля как раз в тот момент, когда он вместе с Люсей выходил из ресторана. А
несколько месяцев назад хозяин разгромленного нами притона с обидой зая-
вил, что его травка всегда была самой чистой и приличные люди не гнуша-
лись у него отовариваться. Перечень этих "приличных" людей включал и Лю-
сю Довжук. Если окажется, что она - наркоманка, то деньги, особенно та-
кие большие, как пятьдесят тысяч долларов, ей были бы весьма кстати.
Наркоманы и за меньшее убивают.
- А где нож, которым убили Ольгу? - спросил я.
- На экспертизу отправили. Но ручка протерта, ничьих пальцев там нет.
- Еще вопрос. Каков режим входа в гостиницу?
- Да никакого режима там нет. Стоит швейцар, стоят ребята из службы
безопасности, а толку-то? Практически у каждого участника фестиваля сей-
час здесь отдыхает кто-нибудь из знакомых или родственников. Конечно,
они их приводят на киношные посиделки. Проституток приводят, это само
собой. У гостиницы один центральный вход, с площади, и несколько боко-
вых, которые выходят в парк. Народ из ресторана постоянно туда и обратно
шастает. Разве охранник может запомнить, кто выходил и входил? Идет себе
парочка, обнимается, в руках бокалы держит, словно только что из ресто-
рана пообжиматься выходили, а теперь возвращаются.
- Стало быть, убийца мог быть и не из числа проживающих, - уныло
уточнил я. - Швах дело, Серега. Не вытянем мы его. Тут другие силы нуж-
ны, не наши с тобой.
Сергей остановился и упрямо наклонил голову:
- Я сдаваться раньше времени не привык.
- Спортсмен? - усмехнулся я.
- А что? Жизнь в спорте сильно укрепляет веру в чудо. Если ты плохой
писатель, то на конкурсе литературных произведений твоя повесть никогда
не займет первое место, если в конкурсе участвуют хорошие писатели, а
жюри честно и неподкупно. А если ты плохой спортсмен, то может случиться
чудо - и ты станешь первым на соревновании, потому что один твой сопер-
ник сломает ногу, другого дисквалифицируют за допинг, у третьего схватит
живот в самый ответственный момент. Другое дело, что рекорд ты не поста-
вишь, но первым будешь. Вы вспомните, как Карпов стал чемпионом мира.
- И тебя устроила бы такая победа? - Я не смог скрыть разочарования.
- Нет, конечно. - Он улыбнулся. - Но тут есть другой момент. Вы слы-
шали, сколько говорят о непознанных и неиспользованных резервах челове-
ческого организма? О том, что человек в минуту смертельной опасности мо-
жет проявлять такую физическую мощь, которую невозможно себе предста-
вить? Поднимает огромные тяжести, бежит с невероятной скоростью, прыгает
на большую дистанцию. И каждый раз, выходя на площадку, надеешься, что
случится чудо и включится этот неведомый механизм, освободит дремлющие в
тебе резервы. А вы в чудеса не верите?
- Нет, Сережа, не верю. Я старый усталый циник, который верит только
в собственный опыт. И опыт этот мне подсказывает, что убийство Доренко
раскрыть можно, но для этого нужно человек десять крепких оперов здесь и
столько же в Москве. Реально это?
- Нереально, - вздохнул Лисицын. - Значит, вы отступаете?
- Слушай, парень, - рассердился я. - Ты меня не впутывай в это дело.
Мы как с тобой договорились? Если тебе нужен совет, ты приходишь ко мне
и спрашиваешь, а я рассказываю тебе все, что знаю. А работать по делу
вместе с тобой я не подписывался. Мне разборки с твоим начальником ни к
чему, своих хватает.
- Чего, начальников?
- И разборок тоже. Повтори-ка мне еще раз, что делала Ольга вчера ве-
чером.
- В 21.00 началась пресс-конференция по фильму "Армейская жена", До-
ренко опоздала на двадцать минут, потом всю пресс-конференцию просидела
на сцене вместе со съемочной группой, отвечала на вопросы журналистов.
После пресс-конференции все пошли в ресторан, это было в 22.30. Доренко
была за столиком с Виктором Бабаяном. К ним то и дело подсаживались раз-
ные люди, но Бабаян был постоянно. Ольга много пила, несколько раз выхо-
дила в сад подышать воздухом, то с Виктором, то одна. После очередной
такой отлучки она не вернулась за столик, но Бабаян не хватился ее, по-
тому что тоже к тому времени изрядно набрался и пару раз выходил в сад с
какой-то цыпочкой. Цыпочку эту мы пока не нашли, потому что даже сам Ба-
баян ее плохо помнит. Вот, собственно, и все.
- А что рассказывает Бабаян? О чем они разговаривали за столом?
- Ничего интересного припомнить не может. Говорили о том, кто из чле-
нов жюри берет взятки, кто с кем спит, насколько велик шанс получить
премию. Обычные разговоры.
Кое-что показалось мне любопытным в этом рассказе. Ольга опоздала на
пресс-конференцию на двадцать минут. На это мог не обратить внимания
только тот, кто совсем ее не знал. Да, Оля подчас бывала крайне легко-
мысленна, да, она не умела обращаться со своими любовниками так, чтобы
они не сбегали от нее, но во всем, что касалось дела, профессиональных
обязанностей она была чрезвычайно аккуратна и обязательна. Никогда нику-
да не опаздывала и даже, по-моему, никогда внезапно не заболевала. Ре-
жиссеры любили с ней работать, потому что Оля Доренко была надежна, как
каменная скала, у нее не бывало нервных срывов и истерик на съемочной
площадке, она не забывала текст и ни на что не жаловалась. Почему же она
вчера опоздала? Да еще на целых двадцать минут...
- Поговори с Людмилой Довжук. Выясни по минутам, чем вчера занималась
Доренко, куда ходила, с кем разговаривала. Она не могла опоздать просто
так, ни с того ни с сего. Если окажется, что тянешь пустышку, убьешь
другого зайца - завяжешь знакомство с Люсей. Тогда она не будет нервни-
чать, если ты начнешь ковыряться в ее связях с темными личностями.
Только имей в виду, Люся обожает стройных брюнетов, вроде тебя, и имеет
неприятную привычку ловить на слове и вцепляться в глотку. Не вздумай
дать ей понять, что она тебе нравится, даже из чистой вежливости, иначе
сам не заметишь, как окажешься в койке у Довжук, и не будешь знать по-
том, как оттуда вылезти. Наша Людмила - дамочка цепкая.
- Спасибо, Владислав Николаевич. А скажите, у председателя жюри могут
быть мотивы убрать ведущую актрису, претендентку на первый приз за луч-
шую женскую роль?
- Опять-обратно-снова! Да ты что, Серега, не понял, о чем я тебе се-
годня рассказывал? Председатель жюри Игорь Аркадьевич Литвак не имеет к
Ольге ни малейшего отношения. Не было между ними ничего, понимаешь ты
это? Или ты мне не веришь?
- Верю, Владислав Николаевич, но я имел в виду другое. Меня интересу-
ет не Литвак - любовник Доренко, а Литвак - председатель жюри. Может
здесь быть какой-то интерес?
- Мне не совсем понятен твой вопрос, Сережа. Чего ты темнишь? Что-то
узнал?
- Мне стало известно, что Литваку предлагали очень большую взятку за
то, чтобы Ольга не получила эту премию.
- Интересное кино, - протянул я, невольно останавливаясь. - А кто,
если не Ольга? За кого платили такие большие деньги?
- В том-то и дело... Неизвестно. И вот о чем я подумал. Предположим,
Литвак согласился эти деньги взять. Но с остальными членами жюри он ни-
чего сделать не смог. То есть, может быть, кого-то ему удалось убедить,
кого-то - нет, но расстановка сил была явно в пользу Доренко. А денег-то
хочется! Вот он и убивает Ольгу или нанимает когонибудь ее убить. Может
такое быть?
Его рассуждения мне понравились, они были стройными и какими-то неза-
шоренными, нестандартными. Сразу было видно, что мальчик в детстве много
читал. Но подумать так про Игоря... В голове не укладывалось. Я поче-
му-то был твердо убежден, что о порядочности и принципиальности любого
мужика можно судить по его отношениям с женщинами. И не мог поверить,
что Игорь, к которому за двадцать лет не прилипла ни одна "романтичес-
кая" сплетня, мог взять взятку, да еще пойти из-за этого на убийство.
Впрочем, тут напрашивалось и другое объяснение, которым во имя справед-
ливости и объективности пренебречь я не мог. Если Игорь, как говорится,
"не был замечен", это могло оказаться свидетельством того, что он чрез-
вычайно осторожен и предусмотрителен и умеет как следует хранить свои
тайны. А коль так, то история, предложенная Лисицыным, вполне реальна.
Только непонятно, каким образом при всей его осмотрительности и осторож-
ности информация все-таки просочилась и дошла до Сергея. Что-то не вя-
жется. Хотя, конечно, утечка могла произойти не со стороны Игоря, а со
стороны того, кто давал взятку. Поэтому вместо ответа на вопрос Сергея я
задал ему встречный вопрос:
- От кого пришла информация?
- Владислав Николаевич...
- Понял, понял, не дурак. Меня интересует, на кого ссылался твой ин-
форматор. На самого Литвака или на кого-то другого?
- Нет, Литвака не упоминали. Было сказано примерно так: "К председа-
телю жюри подкатывались насчет Доренко, чтобы не давал ей приз".
- Ладно, я подумаю, что тут можно сделать. Давай, Сережа, двигай к
Люсе и потряси ее хорошенько насчет вчерашнего дня. Опроси всех, кого
найдешь, но мы с тобой должны понять, почему Ольга опоздала на
пресс-конференцию. И обязательно поговори с Бабаяном еще раз. Знаешь,
люди, беседующие вечером, очень часто упоминают о том, что произошло в
течение дня.
Мы дошли до калитки дома номер 8. За большим столом под навесом сиде-
ли Вера Ильинична и ее муж Григорий Филиппович в обществе хохотушки
Ирочки. Посреди стола красовался огромный разрезанный арбуз. Все трое
сосредоточенно поедали красную сочную мякоть, не обращая внимания на ро-
ящихся над их головами мух. Ни Татьяны, ни Лили с ними не было. Интерес-
но, о чем можно так долго болтать?
- А где ваш друг? - спросила Ирочка, когда я проходил мимо них.
- Пошел домой. Просил поблагодарить за чай.
- Он очень симпатичный.
- Я ему передам, - пообещал я, усмехаясь. Ирочка в своем репертуаре.
- Передайте, пожалуйста, не забудьте.
Пусть заходит. Лилю и Татьяну я нашел на галерее возле нашей комнаты.
Они вынесли второй стул и уселись рядом с открытым окном, чтобы свет па-
дал на переносной компьютер "notebook", который Татьяна держала на коле-
нях. Пальцы пышнотелой блондинки бегали по клавиатуре с такой скоростью,
что у меня в глазах зарябило. Мягкое щелканье клавиш слилось в один неп-
рерывный звук.
- Приспосабливаете техническую революцию к писательскому труду? - по-
шутил я.
Мне показалось, что Татьяна смутилась.
- Это очень удобно, - сказала она, словно оправдываясь. - Я такая
растеряха, ни одной бумажки найти не могу, все куда-то рассовываю и за-
бываю потом куда. А так все в одном месте, и искать легко.
- Вот вместо того, чтобы читать любовные романы, училась бы у тети
Тани работать на компьютере, - назидательно сказал я, обращаясь к доче-
ри.
Лиля молчала, только глядела на меня укоризненно своими огромными
темно-серыми глазищами.
- Она учится, - ответила вместо нее Татьяна. - У нас все на основе
взаимности. Она мне - сведения о жизни школьников, я ей - навыки работы
с текстовым редактором. Разве Лиля вам не говорила?
Я получил очередной щелчок по носу. В самом деле, каждый вечер я
спрашивал Лилю, чем она занималась, и она коротко отвечала: "С тетей Та-
ней разговаривала". В подробности я не вдавался, и, видимо, напрасно.
Надо будет сегодня же начать наверстывать упущенное.
- А почему вы не пошли есть арбуз?
- Я еще свою норму не выполнила.
- Самодисциплина?
- А как же. Без этого нельзя, иначе я вообще ничего не напишу. Я пос-
пать люблю, в постели поваляться.
- И какая у вас норма?
- Десять страниц в день. Триста пятьдесят строк. Пока не сделаю -
спать не ложусь.
- Вот видишь, Лиля, - строго обратился я к дочери. - У тети Тани нор-
ма триста пятьдесят строк, а ты ей мешаешь, отвлекаешь. Она из-за тебя
спать не ложится. Даже арбуз есть не пошла. Кстати, а ты-то почему его
не ешь? Ты же любишь арбузы.
- Мне с тетей Таней интереснее, - тихо проговорила Лиля, и ее бездон-
ные глазищи наполнились слезами.
- Зачем вы так, Владислав, - упрекнула меня Татьяна. - Лиля нисколько
мне не мешает. Она сидит тихонечко и смотрит, как я пишу.
- Разве вас это не отвлекает?
- Ничуть. Я привыкла работать в присутствии людей, отдельного кабине-
та мне пока не полагается.
- Танечка, а кем вы работаете?
Ее имя сорвалось у меня с языка раньше, чем я успел сообразить, что
вообще впервые обращаюсь к ней по имени и впервые разговариваю с ней. И
сразу "Танечка". Стасов, ты зарываешься. Какая она тебе Танечка? Она же
тебя в упор несколько дней не видела. Но ее звучный голос действовал на
меня завораживающе, и я уже забыл обо всем, кроме непосредственного
предмета нашей с ней беседы.
- Я юрист.
- А точнее?
- Следователь.
Я бросил на Лилю уничтожающий взгляд. Интересно, сказала ли она
Татьяне, кем работает ее родной папенька? И уж не этим ли обстоя-
тельством объясняется отсутствие у Татьяны желания поближе познакомиться
с отцом девочки, с которой она проводит так много времени?
Внезапно мне бросилось в глаза удивительное внешнее сходство их обе-
их. Ростом Лиля пошла в меня и в свои восемь лет уже имела сто пятьдесят
два сантиметра. Да и килограммами ее Бог не обидел, они планомерно нара-
щивались с того самого времени, как она стала проводить все вечера на
диване с книжкой, фруктами и сладостями. Правда, волосы у Лили были та-
кие же, как у меня, темно-русые, а у Татьяны - какие-то платиновые, зато
глаза у обеих были совершенно одинакового цвета. Я поймал себя на том,
что не далее как два часа назад мысленно назвал Татьяну "толстой коровой
с поросячьими глазками", но ведь в тот момент она смеялась. Покажите-ка
мне человека, у которого глаза остаются большими и выразительными, когда
он хохочет, и можете бросить в меня камень. На самом деле глаза у девуш-
ки были нормального размера, не такие, конечно, как у Лили, но и не по-
росячьи. И потом, видел я ее по утрам, когда она расхаживала по двору в
купальнике, а сейчас, вечером, на ней была надета длинная свободная юбка
и трикотажная майка с глубоким вырезом, и выглядела Татьяна в этом наря-
де очень даже прилично. Во всяком случае, "коровой" я бы ее уже не наз-
вал. Вообще я привык всех женщин сравнивать с Ритой, у которой была бе-
зупречная фигура, хоть сейчас на конкурс красоты. Но ведь в конце концов
даже это не удержало меня от развода. К тридцати пяти годам я, хоть и
несколько запоздало, но понял, что с фигурой ты только в постели лежишь,
а живешь-то с человеком. И если к тому времени мне еще не надоело ло-
житься в постель с Риткиным роскошным телом, то жить в одной квартире с
ее, мягко говоря, спорным характером я больше не мог.
И теперь, глядя на них, удобно устроившихся на стульях под листьями
дикого винограда, таких похожих друг на друга, я вдруг с болью осознал,
как не хватало все эти годы моему ребенку спокойного доверительного кон-
такта со взрослыми, когда можно по вечерам долго и неторопливо разгова-
ривать, делиться своими проблемами, спрашивать совета. Нам так нрави-
лось, что наша дочь спокойная и самостоятельная, не нуждающаяся в нашем
постоянном присутствии, в мелочной опеке, что мы совершенно забыли поин-
тересоваться, а нравится ли это ей самой.
Я почувствовал себя лишним, хотя Татьяна прервала работу, и выжида-
тельно смотрела на меня, готовая продолжить беседу.
- О чем ваша новая книга? - спросил я, превозмогая желание уйти в
комнату и лечь и стараясь быть вежливым, чтобы Лиле не было за меня не-
ловко.
- Об этом городе. Знаете, я не люблю писать о том, чего не знаю, и о
местах, где никогда не бывала. Я вообще-то езжу мало, на подъем тяжела,
но уж если где оказываюсь, обязательно "совершаю преступление" в этом
месте. Раз оказалась здесь на отдыхе, значит, надо это использовать.
- И что вы собираетесь здесь натворить? Мафиозную разборку в войне за
прибрежные территории под постройку роскошного пансионата?
- Это интересная мысль, - оживилась Татьяна. - Я об этом как-то не
подумала. Нет, мой замысел проще. Вы, наверное, знаете, сейчас здесь
проходит кинофестиваль, вот я и хочу привязать к нему сюжет своей повес-
ти.
- Лиля, - скомандовал я. - Время. Пора в постель.
- Папа, - жалобно промычала она. - Пожалуйста, папа...
В меня словно бес вселился. Я сам не понимал, что со мной происходит,
я не узнавал себя.
- Хорошо, можешь читать. Но в постели.
- Но, папа...
- Котенок, ты взрослый человек, поэтому тебе я скажу открытым текс-
том: мне нужно поговорить с тетей Таней. Наедине.
- Папочка... - Лиля готова была расплакаться.
Но я был непреклонен, в глубине души понимая, что строгость надо про-
являть в другом месте, в другое время и совсем по другому поводу. Я же
говорю, меня как подменили.
- На-е-ди-не, - отчеканил я, наклоняясь и поднимая девочку на руки.
Она ткнулась лицом мне в шею, и я почувствовал влагу на коже.
- Танечка, пять минут подождете? - спросил я, выглядывая из-за копны
Лилиных кудряшек.
Я унес Лилю в комнату, усадил к себе на колени и крепко обнял.
- Не сердись, котенок, - прошептал я. - У меня к тете Тане очень
серьезный разговор, служебный, понимаешь? По поводу ее повести. Хочу
рассказать ей кое-что из своей практики, вдруг пригодится. И кроме того,
дядя Сережа, который ко мне приходил, просил передать ей один секрет. А
секрет - он и есть секрет, для него нет исключений, даже если ты - моя
дочка, правильно?
Она кивнула и всхлипнула.
- Тогда все. На горшок, чистить зубы и в постель. Можешь читать до
тех пор, пока я не вернусь.
Через десять минут я шел по длинной темной улице в сторону людного
освещенного центра. Ничто уже не напоминало здесь тот курортный город, к
которому я привык, когда меня еще пятилетним привозили сюда родители. Я
бывал здесь много раз, хорошо ориентировался в улицах и переулках, но
все равно чувство было такое, что я никогда в этом городе не был. Пос-
ледние пять лет изменили его до неузнаваемости.
Рядом со мной шла Татьяна, которая внимательно слушала мой рассказ об
убийстве Ольги Доренко. Странное чувство не покидало меня. Много раз в
своей двадцатилетней служебной жизни я сталкивался с женщинамиследовате-
лями, с некоторыми из них спал, с остальными сотрудничал. Но если они
становились моими любовницами, я в их присутствии не произносил ни слова
о работе. Если же обсуждал что-то служебное, они мгновенно превращались
для меня в бесполых существ. Сейчас же я говорил на сугубо профессио-
нальные темы с женщиной-следователем, отдавая дань ее хватке и юридичес-
кой грамотности и в то же время необыкновенно остро чувствуя, что она -
Женщина. Именно так, с большой буквы.