Маринина А. Б.
Настя Каменская
Черный список

<<< Назад | Содержание | Далее >>>

Глава 11

Всю ночь я не сомкнул глаз, мысленно подгоняя часы, чтобы скорее нас-
тупил рассвет. В семь утра я осторожно, стараясь не разбудить сладко
спящую Татьяну, вылез из кровати, оделся и помчался на переговорный
пункт, благодаря судьбу за то, что у Алика Борзенкова на даче есть теле-
фон. Покупая жетоны и набирая длинный телефонный номер, я снова и снова
вызывал в памяти тот день, когда мы впервые пригласили Юру Мазаева раз-
делить наше застолье. Юра болтал с кокетливой Ирочкой, а я - с Татьяной.
Лиля читала "Вестник кинофестиваля".
- Папа, кто такой Олег Юшкевич?
- Это такой киноактер, доченька.
- А кто такой Виктор Бабаян?
- Это кинорежиссер. Он фильмы снимает".
В "Вестнике" десятки и сотни имен и фамилий, но Лиля почему-то спра-
шивает только об этих двоих. А что, всех остальных она знает? Почему
только эти два имени привлекли внимание восьмилетней девочки? Имена двух
людей, которые трагически погибли в течение нескольких ближайших дней.
Моя дочь - ясновидящая?
К телефону долго никто не подходил, и я сначала даже испугался, что
Алик увез всех на озеро с утра пораньше, но потом в трубке раздался зас-
панный голос его жены Куки. Вообще-то ее звали Людмилой, но Алик с само-
го начала называл ее Кукла, а вслед за ним это слово стал повторять и их
сынишка, но поскольку с дикцией у малышей не всегда обстоит благополуч-
но, вместо Куклы получилась Кука, и этот вариант закрепился намертво как
в семье, так и среди их общих друзей. Кука ужасно мне обрадовалась, по-
тому что была очень внушаемой и полностью разделяла страхи своего музы-
кального супруга относительно моей безопасности.
- Владинька, у тебя все в порядке? - возбужденно закричала она.
- Естественно. Как там мой детеныш?
- Спит. Разбудить?
- Разбуди, пожалуйста, - попросил я, сгорая от нетерпения.
Жетоны один за другим проваливались в ненасытное чрево автомата, пока
Кука будила Лилю. Наконец я услышал ее голосок.
- Папа?
- Привет, котенок. Как ты?
- Хорошо.
- Не скучаешь?
- Нет, здесь книжек много.
- Отлично, молодец. Котенок, у меня к тебе очень серьезный разговор.
- Про тетю Таню?
- Да нет же, не про тетю Таню. Помнишь, мы несколько дней назад обе-
дали, а ты за столом читала журнал, "Вестник кинофестиваля", и спрашива-
ла меня, кто такие Олег Юшкевич и Виктор Бабаян? Помнишь?
- Помню.
- А почему ты спрашивала именно про них? Ведь в журнале было много
разных фамилий. Почему ты обратила на них внимание? Постарайся вспом-
нить, котенок, это очень важно.
- Я эти фамилии видела на бумажке.
- На какой бумажке?
- У дедушки.
- У какого дедушки?! - заорал я в трубку. - Лиля, пожалуйста, перес-
тань дурачиться. Это очень, очень серьезно.
- Я не дурачусь. - Голос у моей дочурки стал обиженным и дрогнул. -
Когда мы ходили к дяде Сереже в гости, начался сильный ветер, и у дедуш-
ки выпала газета и какие-то листочки. Ты же сам велел мне помочь ему.
- И ты заглянула в эти листочки?
- Да. А что, нельзя было? - испуганно спросила Лиля.
Одной из немногих вещей, которые милицейскому папаше удалось накрепко
вбить в голову своей дочери, был категорический запрет брать чужое. И
Лиля панически боялась сей запрет нарушить. Но мой ребенок был все-таки
неисправим: стоило ей увидеть буковки, она тут же начинала складывать их
в слова.
- И что было в этих листочках?
- Фамилии.
- Какие фамилии? Сколько?
- Много, папа, я не помню.
- И среди них были фамилии Юшкевича и Бабаяна?
- Да. Я потому потом и спрашивала.
- Котенок, напрягись, пожалуйста, сосредоточься и вспомни, какие еще
фамилии там были.
- Я забыла, - произнесла она упавшим голоском. - Я же не знала, что
нужно запоминать.
- Ибрайбекова. Была такая фамилия?
- Не помню. Кажется, нет.
- Доренко?
- Тетя Оля? Была.
- Голетиани?
- Не помню. По-моему, нет.
- Иванникова?
- Да, была. Я помню, что была.
- Казальская?
- Нет, кажется. Папочка, ну я правда не помню.
- Довжук?
- А мама говорила, что ее убили...
- Была или нет?!
- Была... Папа, не сердись. Я не виновата...
- Да я не сержусь, котенок, что ты, просто я очень волнуюсь, потому
что у нас с тобой важный разговор. А фамилия Целяева там была?
- По-моему, нет.
- Давай повторим сначала. Ты абсолютно уверена, что видела в этом
листочке имена Доренко, Довжук и Иванниковой?
- Да. Я уверена.
- А сколько еще фамилий было в списке?
- Эти три, потом те две, про которые я спрашивала, и еще, наверное,
одна или две, но я их прочитать не успела.
- Ладно, котенок, отдыхай, веди себя хорошо, слушайся Алика и Куку. Я
тебя целую. Тебе привет от мамы.
- Спасибо, - вежливо поблагодарила она. - А от тети Тани?
- И от тети Тани, и от тети Ирочки, и от дяди Юры Мазаева. Они все
тебя обнимают и целуют.
- Хорошо, - важно сказал мой ребенок. - И я их целую.
Я повесил трубку и вышел из кабины. Только на улице я почувствовал,
что взмок настолько, что рубашка прилипла к спине. В голове с калейдос-
копической скоростью замелькали обрывки мыслей и сведений, которые до
разговора с Лилей были разрозненными и никак друг с другом не связанны-
ми, а теперь вдруг начали складываться в единую картинку.
Дедушка с листочком. Листочек с фамилиями.
Фамилии шести или семи человек, четверо из которых убиты.
Одна из убитых получила кассету, на которой были запечатлены местные
ветераны и работа юношеского военно-спортивного клуба "Патриот".
Ветераны... Дедушка... Юношеский клуб. Подростки. Мускулистый мало-
летка Леха. Пожилой мужчина с военной выправкой (ходит как аршин прогло-
тил). Юношеским клубом руководят ветераны, военные - отставники.
В какое же дерьмо я вляпался?!
В дом номер 8 по Первомайской улице я уже не вернулся. Прямо с пере-
говорного пункта я отправился искать Сергея Лисицына, взял у него пере-
данные Ритой буклеты с фильмографиями всех четверых убитых кинодеятелей,
велел ему раздобыть все остальные буклеты со сведениями об участниках
кинофестиваля "Золотой орел" и явился пред ясные очи хозяев дома номер
21 на все той же Первомайской улице. И был я к тому моменту уже темново-
лосым, коротко стриженным и усатым и носил весьма прозаическое имя Дмит-
рия Николаевича Галузо. Мои вещи должен был принести Лисицын, его же я
попросил предупредить Татьяну.
На новом месте мне не повезло. Моими соседями оказались супруги с
двумя детишками пяти и семи лет, и шуму и визгу от них было столько, что
у меня сразу же разболелась голова. Тем не менее я разложил перед собой
буклеты, вооружился карандашом и принялся мужественно изучать названия
фильмов, к которым имели отношение четверо погибших. Мне хотелось по-
нять, не связаны ли убийства с каким-нибудь конфликтом, возникшим во
время съемок, а для этого нужно было выяснить, не встречались ли все
четверо на одной и той же съемочной площадке. Вскоре в глазах у меня ря-
било от названий и дат, но ничего подходящего я не нашел. Оля Доренко и
Люся Довжук снимались в фильмах Бабаяна, но Бабаян никогда не работал с
Юшкевичем. Олег Юшкевич и Люся Довжук дважды снимались в одном фильме,
но рядом с ними не было Оли Доренко. Я снова и снова шел по спискам
фильмографий, но все четверо в одной точке никак не сходились. Почему же
их имена оказались в одном списке у загадочного "дедушки" вместе с име-
нем Екатерины Иванниковой и еще одной-двумя фамилиями? Что их всех
объединяло? Ответ напрашивался сам собой: их объединяла смерть. Четверо
уже убиты, остальных ждет та же участь. Но почему? За что?
Как бы то ни было, какой бы ни оказалась причина, соединившая этих
людей в странном списке, одно было несомненно: нужно непременно устано-
вить, чьи еще имена в нем были, чтобы постараться предотвратить новые
трагедии. Кто еще, кроме хорошенькой глуповатой блондиночки Кати Иванни-
ковой, прокладывающей свой путь наверх, путешествуя по мужским ширинкам?
Визг и беготня моих малолетних соседей совершенно выбили меня из ко-
леи. В доме 21 моя комната находилась внизу, в разделенном на два поме-
щения сарае, и непоседливые крикливые малыши носились прямо под моим ок-
ном. Хоть бы скорее погода исправилась, тогда они будут уходить на пляж.
А пока можно было попробовать использовать ситуацию.
Я вышел из комнаты, уселся на пороге, вытянув босые ноги на траве, и
начал знакомиться с мальчиками. Они были поразительно похожи на своего
отца, крупного весельчака-блондина со здоровым румянцем на упитанных ще-
ках. Старшего, семилетнего, звали Саней, младшего, пяти лет от роду, -
Сеней, но я решил не мучиться и называть их Старшим и Младшим.
- Кто пойдет со мной за арбузом? - спросил я, поймав их во время оче-
редной перебежки от логова врага к космическому кораблю. Роль корабля
выполняла деревянная будка сортира, стыдливо упрятанного в глубине
большого фруктового сада. Логовом врага была, разумеется, соседняя с мо-
ей комната, где сидела сердитая мама Сани и Сени и безуспешно пыталась
заставить их есть творог.
- Я! - в один голос ответили мальчуганы.
- А кто потом будет его есть вместе со мной?
- Я! - последовал дружный ответ.
- Но с условием: сначала творог, потом арбуз, - строго сказал я.
Они призадумались, потом молча кивнули.
- Тогда пошли отпрашиваться у мамы.
Через десять минут я неторопливо шагал по Первомайской улице, держа
за руки двух белокурых краснощеких хулиганов с поцарапанными локтями и
замазанными зеленкой коленками. Днем наша улица была довольно оживлен-
ной, почти у каждой калитки хозяева продавали фрукты и овощи со своих
плантаций, и повсюду носились дети курортников, временно отлученные от
моря и пляжа. Я мог бы голову дать на отсечение, что среди многочислен-
ных прохожих дефилируют туда-сюда и те, кто мной интересуется. После
вчерашнего столкновения с несовершеннолетним любителем подслушивать, они
должны удвоить внимание к моей скромной персоне. А я куда-то пропал...
Они должны, просто обязаны караулить меня возле дома 8.
Подойдя к знакомой калитке, я заглянул во двор и тут же увидел
Татьяну. Будем надеяться, что Сережа Лисицын успел ее проинструктиро-
вать.
- Здравствуйте, Танечка! - громко сказал я противным фальшивым голо-
сом.
Та немедленно обернулась, но подходить не стала. Значит, Сережа успел
с ней поговорить.
- Добрый день, Дима, - ответила она так же громко.
Я мысленно похвалил себя за то, что правильно выбрал себе новое имя,
ведь когда я был Владиславом, Таня называла меня Димой, и теперь ей не
приходится напрягаться.
- Я иду за арбузами. Зовите Владислава, я его с собой возьму. Я тут
на днях одно место присмотрел, там арбузы очень хорошие, а стоят намного
дешевле. С машины торгуют.
- А Владислава нет. И я даже не знаю, где он и когда вернется.
- Куда же он делся? - старательно удивился я. - Мы с ним еще позавче-
ра договаривались, что сегодня поедем в поселок за свежей рыбой, я там с
одним рыбаком признакомился.
- Ох, не знаю, Дима, - грустно вздохнула Татьяна, даже и не подумав
сделать хотя бы шаг в мою сторону. Это было правильно: наш разговор
предназначался для посторонних ушей, поэтому должен был быть мотивиро-
ванно громким. - Его уже с утра какие-то люди спрашивали, а я и не знаю,
что им сказать. Вчера был, а сегодня пропал куда-то. Сама в догадках те-
ряюсь.
- Ничего, найдется, - бодро утешил я ее. - Мы, мужики, как коты: по-
гуляем - и домой возвращаемся.
Подхватив за руки Саню и Сеню, я вальяжной походкой семейного челове-
ка отправился дальше. Какие-то любопытные люди, которые уже спрашивали
меня с утра пораньше, вряд ли заподозрят в чем-нибудь неблаговидном со-
лидного отца двоих сыновей.
Поход за арбузами прошел вполне успешно. Я решил быть по-соседски
благородным и купил огромный арбуз для своих друзей из дома 8, который и
занес им на обратном пути. При дневном свете мужичок, торгующий арбузами
с машины, оказался лет пятидесяти, если не больше, значит, его голос
вчера поздним вечером меня не обманул. Простукивая зелено-полосатые шары
в поисках самого спелого, аккуратно вскрывая выбранные мной арбузы ножом
и отсчитывая сдачу, он что-то бормотал себе под нос, не то песенку мур-
лыкал, не то стишок читал, но я успел понять, что мной интересовались по
крайней мере двое. Один - некто Заваруев, водитель одной из служебных
машин городской мэрии. Другой - Александр Петрович Сокольник, пенсионер,
подполковник в отставке, активно работающий в клубе "Патриот". И чем это
я местным пенсионерам не угодил, хотел бы я знать?
Однако сочетание военного пенсионера Сокольника с водителем городской
мэрии Заваруевым мне совсем не понравилось. Странная парочка. Что может
их связывать?
К вечеру Сережа Лисицын должен был принести мне фильмографии участни-
ков фестиваля, встреча с шеф-поваром была назначена на десять тридцать,
так что времени для праздных размышлений у меня было предостаточно. И я
сделал, может быть, единственную правильную вещь за последние дни. Если
бы я сделал это чуть раньше, все могло бы повернуться по-другому. Но,
увы, раньше я до этого не додумался.
Я попросил у хозяев местные газеты за последний месяц. Мне хотелось
посмотреть, что пишут в них о клубе "Патриот". Но вместо заметок о юно-
шеском военно-спортивном клубе я наткнулся на несколько следующих одна
за другой разгромных статей о местной администрации. Городское хозяйство
приходит в упадок, потому что в городском бюджете нет средств, а
средства не поступают потому, что в городе сворачивается предпринима-
тельская деятельность, на налоги от прибылей которой и существует ку-
рорт. Необходимо сменить городское руководство на людей более рачи-
тельных и хозяйственных, которые поведут бескомпромиссную борьбу с прес-
тупностью и защитят испуганных предпринимателей от рэкетиров и бандитов
и вернут город на стезю процветания.
Знаете, если раскрасить белый лист бумаги черными полосами, то можно
сказать, что это черные полосы на белом, а можно сказать, что это белые
полосы на черном. Все зависит от индивидуального восприятия, если не
знать, какого цвета был лист с самого начала. Просто мы привыкли, что
бумага обычно бывает белой, а черное на ней рисуют.
Хулиганские выходки в дорогих магазинах одежды, когда значительная
часть товара оказалась безвозвратно испорченной. Пришлось усилить охра-
ну, но финансовый удар смогли выдержать далеко не все, многие магазины
закрылись, другие еще держатся, но уже на грани закрытия. Рассказ об
этом был всего лишь фоном, объяснением тому факту, что за мной и
Татьяной по пятам ходили продавщица и охранник.
Авария на фуникулере, соединявшем набережную с нудистским пляжем.
Всего лишь фон к рассказу о неудачной попытке Ирочки и Юрия Мазаева ис-
купаться ночью нагишом.
Взрыв в казино. Тоже фон, на котором ярко вырисовывалось незавидное
положение молодого оперативника Сережи Лисицына, за восемь месяцев не
раскрывшего ни одного серьезного преступления. И две зверски убитые
проститутки. Не сцена ли из той же самой оперы?
Замороженная стройка. Место, где нашли труп кинорежиссера Виктора Ба-
баяна. Просто место действия, ничего более.
А пожар в Летнем театре во время конкурса красоты? Тема для Таниной
новой повести, и только.
Но если рассматривать все это не как фон, а как рисунок? Тогда ясно
вырисовывается картина умышленных систематических действий, направленных
на "выдавливание" предпринимательства из этого городка. Коммерсанты сво-
рачивают свою деятельность, налоги в бюджет не поступают, город хиреет,
а народ, натурально, волнуется, особенно если это волнение умело подог-
ревать в средствах массовой информации. Народ недоволен. Он поволнуется,
посердится немножко, а потом возьмет, как в старые добрые времена, топо-
ры да вилы и пойдет ломать помещичью усадьбу, иными словами - потребует
перевыборов в городскую Думу. И перевыберет кого надо.
А руководство местной милиции добровольно согласилось принять удар на
себя и сделать вид, что не справляется с криминальной ситуацией в горо-
де, потому что всем им за это были обещаны теплые места при новой влас-
ти, куда более доходные, чем нынешняя государственная зарплата. Поэтому
на столь серьезные и тяжкие преступления и оказался брошенным неопытный
и ничего не умеющий Сережа Лисицын, а как только он показал первые мо-
лочные зубки, его тут же убрали в участковые.
Теперь до меня полностью дошел смысл того, что я с помощью Юры Мазае-
ва увидел на кассете Николая Федоровича Вернигоры. Убеленный сединами
ветеран показывает на чертеже какую-то точку, помечая ее крестиком. Это
чертеж моста, а точка - место, куда нужно закладывать взрывчатку, чтобы
мост наверняка рухнул. Двое мальчишек под руководством отставного воен-
ного собирают какой-то механизм. Думаете, они моделированием занимаются?
Я тоже так подумал, когда смотрел в первый раз. А Мазаев мне сказал, что
это взрывной механизм, причем вполне профессиональный. Еще одна схема,
которую даже я опознал как поэтажный план здания, наивно полагая, что в
клубе занимаются юные электрики или юные строители. Ничего подобного.
Крестиком на плане отмечено место, где должен находиться источник возго-
рания, чтобы все здание в минимально короткие сроки оказалось охвачено
огнем.
Мальчишки занимаются военно-прикладными видами спорта. Похвально? Еще
как. Они не только учатся быстро бегать и высоко прыгать, ловко ползать
и отлично плавать с аквалангом, они учатся обращению с оружием и взрыв-
чаткой. Они водят машины всех категорий. Они не боятся высоты, прыгая с
парашютом и балансируя на выдвижных лестницах. В умелых руках они вырас-
тут молодыми людьми, которые будут достойно носить офицерские погоны,
войсковые или милицейские. А в недобросовестных руках в кого они превра-
тятся? Впрочем, похоже, для некоторых из них это превращение уже прои-
зошло.
Итак, шофер Заваруев и пенсионер Сокольник. Как к ним подобраться?
Прийти и потребовать объяснений? Глупо. Сокольник может оказаться, нап-
ример, дедом мускулистого Лехи, и свой интерес ко мне он объяснит тем,
что внук на меня нажаловался: мол, поймал, руки заломил и приставал с
глупыми обвинениями. А если он и не родственник, то может сказать, что
они там в своем клубе борются с детской безнадзорностью и поэтому счита-
ют своим долгом защищать подростков от плохих дяденек, которые к ним
пристают. Нет, Александру Петровичу Сокольнику мне пока предъявить нече-
го. Маловероятно, что он окажется тем самым пожилым мужчиной, который
брал у Толика Гущина фотоаппаратуру.
Теперь шофер. На него надо натравить Сережу Лисицына. Если я пра-
вильно понял расклад в городском политическом преферансе, то здесь уже
есть готовый политический лидер, которого и призовет к власти возмущен-
ное население. Вычислить этого лидера я могу и сам, нужно только повни-
мательнее почитать местные газеты. Но Заваруев наверняка не является
персональным водителем этого человека, это было бы слишком просто. И
слишком опасно. Если между ними есть связь, то она гораздо более сложная
и замаскированная.
И еще одно. Самое, может быть, главное. Люди из таинственного черного
списка.
Пока я сижу здесь и строю из себя крупного аналитика, они ходят по
краю пропасти, и во что бы то ни стало нужно узнать их имена, чтобы не
допустить новых убийств. А для этого нужно понять, почему они попали в
этот страшный список. Катя Иванникова. Кто еще?
В моей мозаике не хватало какой-то важной детали.
Я не заметил, как задремал, сказалась прошлая бессонная ночь. Разбу-
дил меня осторожный стук в окно.
- Дмитрий Николаевич, - послышался голос моего краснощекого соседа. -
Вы дома?
Я лихорадочно вскочил с узкой пружинной койки и потряс головой. Не
зря говорят, что на закате спать нельзя, голова делается тяжелой и дур-
ной.
- Дома, заходите! - крикнул я, стараясь сделать свой голос как можно
более бодрым.
Отец Сани и Сени занял собой все свободное пространство моей убогой
конуры, такой он был большой.
- Вам просили передать, - сказал он, протягивая мне объемистый пакет.
- Кто? - подозрительно спросил я.
- Девушка какая-то, Ларисой зовут. Я пацанов в кино водил, а она к
нам на улице подошла и попросила вам передать.
- Спасибо.
Я ждал, что сосед отдаст пакет и уйдет, но он почему-то продолжал
стоять посреди моих жалких квадратных метров, переминаясь с ноги на но-
гу, как смущенный бегемот. Меня жгло любопытство, но не открывать же па-
кет при нем. Я уже догадался, что в пакете были буклеты, а девушка, наз-
вавшаяся Ларисой, была не кем иным, как родной сестрой Сережи Лисицына,
который не рискнул заходить сюда, и правильно сделал. Если Стасова кара-
улят возле дома 8, то визит на Первомайскую улицу бывшего оперативника
Лисицына не останется незамеченным. Лисицын мог приходить только к Ста-
сову, больше ему здесь делать нечего, это не его участок.
- Дмитрий Николаевич... - начал сосед, но я его перебил:
- Что за церемонии! Просто Дима.
- Виктор, - представился он в ответ, крепко пожимая мне руку. - Так
вот, Дима, мы с женой хотим пригласить вас вечером в ресторан. У нас,
видите ли, сегодня годовщина свадьбы, десять лет... Хотим отметить...
С какой это стати, хотел бы я знать? Мы только сегодня познакомились,
и вдруг такая честь. Лишних денег много, что ли?
- Дима, не отказывайтесь, пожалуйста. Я понимаю, наше приглашение
выглядит немного странным, ведь мы почти не знакомы, но мальчики... Вы
их прямо очаровали. Они так и заявили: только вместе с дядей Димой. Зна-
ете, они не очень-то послушные у нас, балованные, как все поздние дети,
никакого сладу с ними нет. А вас они слушаются. Без вас ужин в ресторане
будет испорчен, они начнут баловаться, разобьют что-нибудь... В общем,
сами понимаете.
Я понимал. Такие сцены мне в жизни видеть приходилось, и не один раз.
Надо же, оказывается Старшего и Младшего увлекли мои рассказы про воров
и бандитов, которыми я потчевал их на протяжении всего арбузного похода.
То-то они шли рядом со мной смирно и никуда не пытались убежать!
Ни в какой ресторан мне идти не хотелось, тем более что в десять
тридцать у меня было назначено рандеву с шеф-поваром. Но и портить отно-
шения с соседями не стоило. Ладно, будем извлекать из ситуации макси-
мальную пользу.
- В какой ресторан мы идем? - весело спросил я, давая понять, что
приглашение принято.
- Мы еще не решили. Какой подвернется, - радостно заулыбался толстяк
Виктор. - А вы можете что-нибудь посоветовать?
- Да я здесь был только в одном ресторане, в "Морской звезде", мне
там очень понравилось, и кухня хорошая, и сервис. А про другие не знаю.
- Решено. Мы идем в "Морскую звезду", - торжественно объявил сосед. -
Через полчаса вас устроит?
Я покосился на увесистый пакет. Меня и через три часа не устроит, по-
тому что на изучение фильмографий всех участников фестиваля понадобится
гораздо больше времени. Но отступать было поздно.
- А через час нельзя? - осторожно спросил я.
- Годится, через час.
Выпроводив Виктора, я запер дверь, занавесил окно, включил свет и
погрузился в очередную порцию набранных мелким шрифтом названий и дат. У
меня было такое чувство, что недостающая деталь все время мелькает у ме-
ня перед глазами, но я по глупости своей ее не вижу. Я начал злиться,
голова разболелась еще сильнее, от бесчисленных выкуренных за день сига-
рет саднило горло, а ответа на свой вопрос я так и не нашел. Хотя был
уверен, что он, ответ этот, стоит у меня за спиной, дышит в затылок и
ехидно, гаденько хихикает над моей слепотой.
Ровно через час, побритый и благоухающий туалетной водой, я шагал ря-
дом с Виктором, его супругой и двумя мальчишками в сторону ресторана
"Морская звезда". Старший и Младший крепко держались за мои руки и тре-
бовали рассказать про Мишку Япончика и Соньку Золотую Ручку.
В ресторане я сразу повел их в ту часть зала, которая дальше всего
находилась от зоны обслуживания однажды узнавшего меня официанта. Конеч-
но, внешность у меня была другая, но не настолько, чтобы можно было об-
мануть такого ушлого парня с хорошей зрительной памятью. Лучше не риско-
вать.
Мы долго изучали меню, потом я взмахом руки подозвал официанта.
- Будьте любезны, пригласите сюда шефа, - попросил я.
- А в чем дело? - сразу насторожился тот.
- У моих друзей юбилей, и я хочу сделать специальный заказ.
Через несколько минут в зале показался тучный одышливый шеф-повар.
- Я вас слушаю, - обратился он ко мне, глядя мне в лицо равнодушными
глазами.
Он меня не узнал. Придется ему подсказывать.
По мере того как я объяснял ему рецепт приготовления рыбы по методу
известного кулинара Николая Щипанова, взгляд его прояснялся. Из моей
сумбурной, пересыпанной специальными кулинарными терминами речи он по-
нял, что встреча, назначенная на половину одиннадцатого, отменяется и
переносится прямо сюда, в ресторан. Шеф оказался мужиком сообрази-
тельным, он тут же достал из необъятного кармана своего белого фартука
блокнот и ручку и стал записывать рецепт под мою диктовку.
- Проверьте, правильно ли я записал, - сказал он, протягивая мне
блокнот.
На листке мелким убористым почерком было написано:
"Оч. круп. маф. из соседн. гор. Кл. Ямщик. Игорь, б-с + нарк. Угр.
уб. ".
- Все верно, - снисходительно кивнул я, возвращая ему блокнот. -
Только не забудьте в молоко вбить два яйца, чтобы цвет был золотистый, а
не мучнисто-белый.
Шеф-повар удалился в свои владения, а я снова принялся развлекать
Старшего и Младшего полуфантастическими криминальными сказаниями. Впро-
чем, делал я это машинально, сам себя плохо слышал, потому что лихора-
дочно обдумывал то, что мне только сообщил шеф. Меня разыскивает ка-
кой-то очень крупный мафиози из соседнего города по кличке Ямщик, причем
разыскивает с самыми неблаговидными намерениями. "Угр. уб. ". Ничего се-
бе! Этому-то я где дорогу перешел? И что общего может быть у человека,
который держит в своих руках игорный бизнес и наркотики, с почтенным
пенсионером Сокольником?
Мама Сани и Сени, женщина лет сорока по имени Зоя, имела, по всей ви-
димости, тяжелый характер, но по случаю праздника и присутствия посто-
роннего, то бишь меня, старательно это скрывала, мило улыбалась и даже
не очень дергала малышей нотациями и замечаниями. Впрочем, особой нужды
в этом не было, ибо я мощным усилием реанимировал в себе давно погибшего
сказочника, и ребята слушали мои баллады с открытыми ртами. Я молол ка-
кую-то оперативно-следственную чушь, а сам думал о том, как бы мне найти
Сережу Лисицына, да чтобы это никому не бросилось в глаза. Если б еще
знать точно, где он сейчас находится!
Торжественный ужин шел своим чередом, через полчаса лично сам шеф-по-
вар принес на огромном блюде рыбу "по-щипановски", подождал, пока мы от-
ведаем по кусочку, и, вкусив свою долю похвалы, покинул нас. Рыба
действительно удалась, но готовил он ее, естественно, по своему
собственному рецепту. Интересно, что сказал бы мой давний приятель Коля
Щипанов, если бы узнал, что я ничтоже сумняшеся одним легким движением
руки произвел его из сыщиков в кулинары?
К концу трапезы я решил, что искать Лисицына должен кто-нибудь из до-
ма номер 8, Юра Мазаев или девочки. Это будет выглядеть вполне естест-
венным, потому что Стасов-то пропал, вот они и беспокоятся, а Сережа -
единственный работник милиции, которого они в этом городе знают. Теперь
нужно придумать, как связаться с ними, не вызывая подозрений. Собствен-
но, проблемы в этом не было, нужно только, чтобы ктонибудь из них нахо-
дился во дворе в тот момент, когда мы будем проходить мимо, а уж что
сказать, я придумаю.
Но все получилось совсем не так, как я себе напланировал. Едва свер-
нув на нашу родную Первомайскую, я сразу увидел белый микроавтобус "Ско-
рой помощи", стоявший возле моего бывшего дома. В оцепенении я смотрел,
как двое санитаров задвинули в машину носилки, и Танин светло-сиреневый
свитер мелькнул и исчез в темном чреве автомобиля. Следом за носилками в
машину забрались Ирочка и Мазаев. Хлопнули дверцы. "Скорая" промчалась
мимо нас и скрылась за поворотом.
Огромным усилием мне удавалось держать себя в руках, изображая равно-
душного любопытствующего. Возле дома 8 стояли несколько человек, и нужно
было во что бы то ни стало оказаться рядом с ними как можно скорее, пока
они не разошлись, чтобы хотя бы краем уха услышать, что же произошло с
Татьяной. Расспрашивать специально было нельзя: среди них могут ока-
заться лица заинтересованные, и мое внимание к малознакомой курортнице
не пройдет незамеченным.
Поравнявшись с заметно поредевшей группкой сочувствующих, я напряг
слух и чуть замедлил шаг.
- Я всегда говорю, что покупать можно только у хозяев с их собствен-
ного огорода, - горячо доказывала женщина, которую я уже видел утром,
когда ходил с мальчиками за арбузами. Тогда она торговала грушами из
своего сада. - А на этом привозном какой только заразы не подцепишь. Вон
в Дагестане, говорят, опять вспышка холеры, а они оттуда везут и везут.
- И не говорите, - подхватил пожилой мужчина, в котором я опознал хо-
зяина дома 10, где жил Юра Мазаев. - Вот так попадешься во время отпуска
- и весь отдых насмарку. Правильно, что подружку ее и Юрия Сергеевича
тоже увезли, пусть возьмут у них анализы, вдруг им тоже гадость какаяни-
будь попала в организм.
- А с ними еще четвертый был, высокий такой, Владиком зовут, - раз-
дался из темноты чей-то голос. - Они все время вместе ходили. Почему же
его не увезли?
К этому моменту группа осталась у меня за спиной, и я с трудом прео-
долел мучительное искушение обернуться и посмотреть, кто же это у нас
такой наблюдательный. Или любопытный не в меру? В любом случае я был
уверен, что он - не из числа сочувствующих. Это наблюдатель, поджидающий
Стасова и надеющийся выцарапать из окружающих хоть какую-нибудь информа-
цию о том, куда же я запропастился.
- А он с ними не кушал, - донесся до меня голос Веры Ильиничны. - Его
вообще целый день не было, уехал куда-то.
У меня было такое чувство, будто мое сознание сжалось в крошечный ко-
мочек, болезненно пульсирующий, как обнаженный нерв в разрушенном зубе.
Какое-то время я вообще ничего не соображал, словно провалившись в безд-
ну под действием наркоза, и пришел в себя только на пороге своей комна-
ты, когда Виктор, прощаясь, крепко сжал мою ладонь в дружеском рукопожа-
тии.
- Саня, Сеня, скажите дяде Диме "спокойной ночи" и спать, - строго
скомандовала Зоя, открывая дверь.
- Спокойной ночи! - хором проорали Старший и Младший.
Я даже нашел в себе силы улыбнуться. Соседи ушли к себе, а я уселся
на пороге, вытянул ноги и закурил. Мятый комочек сознания постепенно
расправлялся, принимая свой обычный размер и плавно заполняя пустоты в
моей дурацкой башке. Итак, они отравили Таню, чтобы выманить меня. Круто
же им приспичило меня найти, если они пошли на такое. Но в одном я мог
быть уверен - отрава, которую они подсунули, была сильная, но не смер-
тельная. В попытках убрать меня из города они делали все, кроме самого
простого и радикального. Они пытались спровоцировать скандал, купить ме-
ня халявой, искалечить мою дочь, но они ни разу не покушались на меня.
Почему? Ответ у меня был только один: они категорически не хотели уби-
вать приезжего работника милиции. Фокус с "гражданкой, прописанной в
Москве", или с "гражданином, утонувшим во время купания в нетрезвом ви-
де", мог пройти с киношниками, но не пройдет со мной. А они категоричес-
ки не хотят, чтобы в город приезжали чужие милиционеры. Именно поэтому
они не могут убить и Таню, ведь она следователь, и случись что с ней,
немедленно из Питера прилетят ее коллеги. Тем более, что она прослави-
лась, отдав под суд самого Алояна. А когда со следователями, сумевшими
выкрутить руки такому крутому мафиози, что-нибудь случается, в первую
очередь начинают проверять, уж не счеты ли с ним сводили. А вот ба-
нальное пищевое отравление - это безопасно. И в то же время достаточно
серьезно, чтобы я, ломая ноги, кинулся в больницу ее проведать.
И если сказать честно, мне больше всего на свете как раз и хотелось
кинуться туда. Даже при том, что я все понимал: меня выманивают из норы,
меня поджидают. Я сам много раз заманивал в эту ловушку преступников и
всякий раз удивлялся тому, что она срабатывает, хотя известна всем и
каждому, как бородатый анекдот про Вовочку. Всем известна, а все ловят-
ся. Феномен какой-то. Теперь же я испытывал этот феномен на собственной
шкуре и уже ничему не удивлялся. Теперь я понимал, почему примитивная
ловушка срабатывает. Потому что беспокойство за близкого тебе человека
грызет тебя с такой силой, что ты просто забываешь и о своей безопаснос-
ти, и обо всем остальном. Это беспокойство вонзается в тебя раскаленным
железным прутом, и чья-то безжалостная рука дергает этот прут и повора-
чивает его у тебя внутри, и ты буквально теряешь рассудок и знаешь, что
единственный способ прекратить мучения - пойти и увидеть своими глазами,
что все в порядке.
Можно наплевать на опасность и пойти в больницу. Но если со мной
что-нибудь случится, три человека окажутся совсем беззащитными. Три че-
ловека, одна из которых - молодая женщина Катя Иванникова, а двоих дру-
гих я должен вычислить, чтобы попытаться спасти. И счет идет уже на се-
кунды, беда может случиться в любой момент. Нужно во что бы то ни стало
вычислить этих ничего не подозревающих людей и принять меры к их защите,
потому что Тане я все равно ничем не помогу. Рядом с ней врачи, и они
сделают все, что нужно, а от меня пользы все равно никакой.
Вместе с беспокойством за Таню меня терзало и ощущение собственного
бессилия. Город маленький, и если местные политические лидеры вошли в
тесный сговор с правоохранительными структурами, мне здесь вообще ловить
нечего. Я - приезжий, живущий по липовым документам и имеющий оружие, на
которое у меня нет разрешения. То есть разрешение, конечно, есть, но оно
есть у подполковника Стасова, об этом написано прямо в его служебном
удостоверении. А вот у Дмитрия Николаевича Галузо никакого разрешения
нет. И если меня возьмут за жабры вместе со всей этой липой, то неприят-
ностей у меня будет выше крыши. Одно дело - когда я на работе, тогда все
мои выкрутасы называются оперативной комбинацией и проводятся только с
ведома и разрешения начальства, по крайней мере липовым паспортом
пользоваться можно только с высочайшего соизволения. А когда я нахожусь
в отпуске, предупредив руководство о своем увольнении на пенсию, то вес-
ти себя должен прилично и законопослушно. И, между прочим, за паспорт
Галузо голову отвернут не только мне, но и Игорьку Дивину, который его
раздобыл.
Хотелось бы мне посмотреть на того мудака, который первым придумал
историю об умном и честном сыщике, приезжающем в незнакомый город и в
два счета разоблачающем осевшую в городе шайку преступников. Кто-то при-
думал эту байку про Робин Гуда, а другие ее подхватили и повторяют из
книжки в книжку, из фильма в фильм. Ерунда это все. Какой бы ты ни был
умный и честный, будь ты хоть олимпийским чемпионом по уму и честности,
а заодно по каратэ и джиу-джитсу, в чужом городе ты никогда ничего не
сделаешь в одиночку. Потому что самая главная сила - это знание, это ин-
формация, а вовсе не пистолет и не мускулатура. А в чужом городе, где
все против тебя, где тебе никто не помогает и никто не приносит тебе на
блюдечке эту самую информацию, ты никогда ни шиша не добьешься. А как
только начнешь царапаться, тут же найдется повод возбудить против тебя
уголовное дело и упрятать в камеру. Для этого вполне достаточно один раз
дать кому-нибудь в морду или даже просто хранить оружие, не имея соот-
ветствующего разрешения, вот тебе и вся недолга.
Если уж пытаться что-то сделать на чужой враждебной территории, то
нужно собирать информацию самому, по крупицам, заводя собственные зна-
комства и обрастая "источниками". Но для этого нужно быть или как можно
более неприметным, рядовым и не привлекать к себе внимания, либо иметь
хорошую надежную крышу. Я же не соответствовал ни первому, ни второму
условию, ибо с самого начала поперся во всей своей красе прямо в милицию
и представился одному из ее руководителей. Теперь я уже знал, что это
был заместитель начальника городского управления внутренних дел, куриру-
ющий оперативно-розыскную деятельность, или, если короче, зам по розыс-
ку. Если же судить по поступающим в Москву сводкам о каких-то гражданах,
неизвестно почему умирающих или утопающих в этом славном городе, то и
руководитель, курирующий дежурную часть, не остался в стороне от дележа
будущих прибылей от смены власти. Так что бежать в милицию с криками о
возможной опасности для неизвестно каких участников кинофестиваля было
бы равносильно попытке голыми руками остановить танк.
Сидя в тупом оцепенении на пороге своей сарайной конуры, я пришел к
неутешительному выводу о полной бесперспективности потуг на разоблачение
странного конгломерата городских властей, игорно-наркотической мафии и
ветеранов вкупе с подростками. А то, что подростки играли в эту игру
весьма активно, было уже понятно. И дело не только в мускулистом Лехе
или в тех, чьи лица запечатлела беспристрастная камера Вернигоры. Я от-
четливо вспомнил трех подростков, которые шли по темной ночной улице
следом за нами, когда мы с Татьяной возвращались домой после того, как
была убита Люся Довжук. Тогда мы остановились и стали целоваться, и ре-
бятам не осталось ничего другого, кроме как пройти мимо. В тот раз я ни-
чего такого не заподозрил, а ведь мы с Таней всю дорогу разговаривали об
убийствах и о кассете Вернигоры. А они шли сзади и слушали? Похоже, что
так.
Я должен найти ту деталь, которая объединяет Ольгу Доренко, Людмилу
Довжук, Олега Юшкевича, Виктора Бабаяна и пока еще живую Екатерину Иван-
никову. Я должен ее найти, чтобы вычислить остальных из страшного черно-
го списка и постараться им помочь. И сделать это я должен быстро. Забыть
о лежащей на больничной койке Тане, которую сейчас наверняка терзают му-
чительными процедурами, и полностью переключиться на таинственный спи-
сок. Это единственное толковое и полезное, что я еще могу сделать в этом
закупленном кем-то на корню теплом южном курортном городе.
Сделав над собой усилие, я разорвал сковавшее меня оцепенение, под-
нялся и вошел в комнату. Разложил на столе буклеты с фильмографиями и
начал снова и снова вчитываться в текст. Сосредоточиться полностью никак
не удавалось, потому что, пока я тупо торчал на пороге, в освещенную
комнату налетели тучи комаров, которые на своем противном тонко зудящем
языке рассказывали все, что они обо мне думают. Думали они не очень-то
лицеприятно, но это было единственным, что я понял точно.
Из-за назойливого жужжания прямо над ухом я все время отвлекался, и в
образовавшуюся "дыру", которую вредные насекомые проковыривали в моей
сосредоточенности, постоянно просачивались посторонние мысли. Шофер мэ-
рии Заваруев и пенсионер Сокольник... Мафиози из соседнего города и шо-
фер мэрии... Пенсионеры и подростки... Старики и дети... Старики и де-
ти...
Меня как током ударило. Вот же она, та самая деталь, которую я так
долго и бесплодно ищу! "Фоновые" хулиганские и преступные выходки нап-
равлены на то, что в глазах людей немолодых является грязным пороком,
развратом. Нудистский пляж. Проститутки. Ночной ресторан с казино. Умо-
помрачительно дорогие шмотки. Конкурс красоты, где бесстыдно обнажаются
и не менее бесстыдно рассматриваются и оцениваются ноги, груди, ягодицы.
Пятизвездная гостиница, где платят "ихними погаными" долларами и селятся
не с женами или однополыми соседями, а с любовницами, по ночам резвятся
в бассейне и смотрят стриптиз. Что еще могло вызвать гнев и кипящую, бе-
зудержную ненависть у людей, настроенных таким специфическим образом?
Чем им могли помешать артисты и режиссеры? Только одним: показом советс-
кой армии и всей советской действительности в издевательском непригляд-
ном виде. Они опорочили доблестных воинов, изгадили идею советского пат-
риотизма, надругались над всем тем светлым и прекрасным, во что всю свою
жизнь свято верили эти люди, чему они преданно служили и что защищали.
Я снова уткнулся в лежащие передо мной списки кинофильмов. Теперь все
сходилось.
Ольга Доренко - главная роль в фильме "Армейская жена". Она сыграла в
нем молодую женщину, которая во время войны шла следом за полком и спала
со всеми бесплатно, просто "за спасибо" и пайку хлеба. Именно в этом она
видела свое участие в поднятии боевого духа наших солдат. Полковая прос-
титутка.
Люся Довжук - главная роль в фильме Виктора Бабаяна "Камуфляж". Наз-
вание говорит само за себя: за красивыми лозунгами - грязь, преда-
тельство, мелкая корысть, очковтирательство. Я видел этот фильм, он был
очень талантливым и очень злым.
Олег Юшкевич - главная роль в фильме "Женоубийца". Его герой - сот-
рудник КГБ из "застойных" времен, который задумывает продаться ЦРУ, но
для осуществления своего замысла ему необходимо уничтожить жену и двух
своих любовниц. Что он и делает, используя при этом специальные знания и
навыки, полученные на работе в том самом КГБ.
Екатерина Иванникова - роль второго плана в фильме Игоря Литвака "Са-
мосожжение", где подробно описывается, как попадают на срочную службу
парни с олигофренией в степени легкой и даже средней дебильности и что с
ними на этой службе происходит. Катя сыграла роль врача из полковой сан-
части, сексуально озабоченную до такой степени, что, когда ей "приспи-
чит", она становилась почти невменяемой, как наркоман в абстиненции, и
готова была на что угодно, лишь бы срочно подлечь под кого-нибудь. Ее
активно "пользовали" ротные и взводные командиры, чтобы она ставила ли-
повые диагнозы несчастным солдатикам, которых избивали, унижали, насило-
вали, доводили до самоубийства.
Итак, кроме Кати Иванниковой в черном списке наверняка был Игорь Лит-
вак. Через десять минут я нашел и третью потенциальную жертву. Руслан
Кийко, известный публике просто как Руслан, женоподобный гомосексуалист
с длинными волосами и нежным тщательно выбритым лицом. В фильме "Он и
его муж" Кийко сыграл армейского полковника, совсем молодого, постоянно
получавшего внеочередные звания, потому что генерал оказался любителем
мужского тела, а у молодого красивого подчиненного ему отказа не было
много лет. Руслан в этой роли был необыкновенно убедительным и естест-
венным (что вполне понятно), нормально ориентированный мужик никогда не
смог бы так сыграть гомосексуалиста, как это удалось Кийко. Любой другой
в этой роли переигрывал бы, пытаясь нарисовать какую-то особую
"женственность". А Руслан ничего не наигрывал и не придумывал, у него
этой пресловутой "женственности" было как раз столько, сколько нужно.
Его роль была в фильме основной, его педераст-покровитель был только
обозначен несколькими крохотными эпизодами, а весь фильм рассказывал о
том, как менялась на протяжении многих лет психология молодого офицера,
который делал себе карьеру таким "немужским" способом. Режиссером фильма
"Он и его муж" был все тот же Бабаян, гениальный алкоголик, блестящий
мастер психологических нюансов. К сожалению, за его жизнь можно было
больше не беспокоиться.