Маринина А. Б.
Настя Каменская
Не мешайте палачу

<<< Назад | Содержание | Далее >>>

Глава 2

Третье февраля пришлось на субботу, и в восемь утра дорога от станции
до колонии была абсолютно пустынной. Было уже светло, окрестности хорошо
просматривались, и Настя подумала: наверное, даже лучше, что Сауляк ос-
вобождается в субботу. Если Колобок-Гордеев прав и за этим хулиганствую-
щим агентом кто-то собирается охотиться, то по крайней мере, субботним
утром в поселке это будет не так-то просто сделать, оставшись незамечен-
ным.
Дня два назад, приехав в Самару, она хотела было связаться с адми-
нистрацией колонии и выяснить, в котором часу Сауляк выйдет за ворота.
Но потом поразмыслила немного и передумала. Судя по словам генерала Ми-
наева, Павлом Дмитриевичем начали интересоваться, и весьма активно. Сле-
довательно, скорее всего, действовали через администрацию колонии. А
коль так, то незачем ей, майору милиции Анастасии Каменской, светиться
лишний раз. Как знать, кто из сотрудников колонии подкуплен. Ведь по за-
кону подлости, как раз на него и нарвешься.
Около половины девятого она подошла к зданию административного корпу-
са колонии и уселась на скамейку. Вход, откуда должен был появиться Сау-
ляк, находился в пяти метрах от нее. Настя поставила рядом с собой лег-
кую, но вместительную сумку, сунула руки в карманы и приготовилась к
долгому ожиданию.
Ноги у нее замерзли еще в электричке, и, сидя на скамейке, она вяло
пыталась шевелить пальцами в сапогах, чтобы разогнать кровь и хоть нем-
ного согреться.
В девять пятнадцать к колонии подъехала серая "Волга". Водитель при-
тормозил почти у самых ворот, но, повинуясь команде пассажира, оглянув-
шегося на Настю и недовольно скривившегося, снова тронулся и отъехал по-
дальше, метров на пятьдесят в ту сторону, куда должен будет идти только
что освободившийся бывший осужденный Сауляк.
"Первые подвалили, - с удовлетворением отметила Настя. - Интересно,
они тоже заранее приехали, как и я, или им точно сообщили, когда Сауляк
выйдет? Если сообщили, значит, у этих есть свои люди в зоне. Учтем".
Она не спеша поднялась со скамейки и подошла к самым воротам. Как бы
там ни было, но она должна быть первой, кого увидит Сауляк. И самое
главное, ее должны видеть те, кто тоже интересуется Павлом Дмитриевичем.
В девять двадцать пять с дороги, ведущей от станции, свернул и оста-
новился метрах в двухстах от серой "Волги" молодой человек в куртке-пу-
ховике и большой шапке из волчьего меха. Настя заметила, что пассажир и
водитель "Волги" перекинулись несколькими словами, после чего автомобиль
снова начал маневрировать, словно отыскивая наиболее удобное положение.
Только непонятно, для чего именно это положение должно было быть удоб-
ным. Парень в волчьей шапке постоял минуты три, задумчиво глядя на выпи-
сываемые "Волгой" круги, и снова вернулся на тракт.
"Обложили со всех сторон, - подумала Настя. - Круто, ничего не ска-
жешь. И против всей этой разношерстной банды - одна глупенькая маленькая
я, даже без оружия и без служебного удостоверения. Ну, Сауляк, давай,
выходи, я больше не могу стоять, я совсем окоченела".
В десять минут одиннадцатого Настя услышала металлический лязг по ту
сторону ворот и поняла, что кто-то проходит последовательно все этапы
заграждения. Так и есть, железная створка отъехала в сторону, и появился
Павел Дмитриевич Сауляк собственной персоной. За последние шесть дней
Настя столько раз смотрела на его фотографию, что узнала сразу. Высокий
лоб с залысинами почти до темени, маленькие глазки, безбровое лицо с
сильно запавшими щеками, тонкими губами и длинным носом с горбинкой. От
взгляда на это лицо ей стало почему-то не по себе.
- Вам придется меня выслушать, - быстро сказала она, беря Сауляка под
руку. - Серая "Волга" приехала по вашу душу, но я хочу попробовать вас
защитить, хотя и не уверена, что у меня это получится. Давайте сядем на
скамейку.
Сауляк молча повиновался. Настя вытащила из сумки термос с горячим
кофе и два пластмассовых стакана.
- Хотите?
Сауляк отрицательно мотнул головой.
- Ну как хотите. А я выпью. Я очень замерзла, пока вас ждала. Так
вот, Павел Дмитриевич, за вами идет охота. Я не знаю, кто и почему хочет
вас достать, но моя задача - довезти вас до Москвы в целости и сохран-
ности. Меня для этого наняли и мне за это заплатили. Я не знаю, что вы
за птица и кому так приспичило вас заполучить, но свое задание я должна
выполнить. Эта часть понятна?
Он кивнул.
- Слушайте, Павел Дмитриевич, вы разговаривать умеете? Или вы изобра-
жаете глухонемого?
- Я вас слушаю. Продолжайте, - наконец произнес он.
- Продолжаю. Я прошу вас сделать несколько вещей, причем не в виде
большого одолжения лично мне, а потому что так действительно будет луч-
ше. Во-первых, я прошу вас сразу мне ответить: хотите ли вы доехать до
Москвы живым или у вас на этот счет есть какие-то другие планы?
- Хотел бы, - скупо усмехнулся Сауляк.
- Тогда моя вторая просьба: верить мне и слушаться меня. У меня есть
идея, как можно с минимальными потерями вас доставить на место, но я по-
ка не буду вам рассказывать все детали моего замысла. Просто договоримся
с вами так: один вы все равно не доедете, а с моей помощью у вас все-та-
ки есть шанс, поэтому не мешайте мне этот шанс использовать. Договори-
лись?
- Не уверен, но на некоторое время примем как аксиому.
- Хорошо, меня это устраивает, - легко согласилась Настя. - Пусть хо-
тя бы на некоторое время, а там посмотрим. И наконец, третье: давайте
познакомимся по-человечески. Меня зовут Анастасия, можно просто Настя и
в интересах нашего общего дела - на "ты". Руку не протягиваю, на нас
слишком внимательно смотрит пассажир из "Волги", а мне бы не хотелось,
чтобы он понял, что мы только что познакомились и о чем-то договорились.
- Можете называть меня Павлом. И налейте мне кофе.
- Я же просила обращаться ко мне на "ты", - укоризненно сказала Нас-
тя, протягивая ему стаканчик, наполненный темным дымящимся напитком.
- Со временем. Я должен привыкнуть. Господи, как вы пьете эту га-
дость!
Он с отвращением сделал несколько глотков и поморщился.
- Это хороший кофе, - заметила Настя. - Странно, что вам не нравится.
- Я терпеть не могу кофе, я никогда его не пью.
- Но вы же сами попросили...
- Это для пассажира из "Волги". Если он действительно приехал за
мной.
- Думаю, да. Но мы это легко проверим. Сейчас мы с вами сядем в
электричку и поедем в Самару. До завтра посидим в гостинице, а завтра
утром полетим в Екатеринбург.
- Зачем? Вы же собираетесь доставить меня в Москву. Разве нет?
- Именно. Поэтому мы полетим в Екатеринбург. Вам пассажир хорошо ви-
ден?
- Да, вполне.
- А водитель?
- Тоже.
- Сможете их узнать в другой обстановке?
- Безусловно.
- Тогда вперед, на станцию. И еще раз прошу вас: давайте переходить
на "ты".
- Не обещаю. Не вижу необходимости.
- Ладно, - согласилась Настя. - Оставляем все как есть. Так даже луч-
ше.
Она сунула термос обратно в сумку, закинула на плечо длинный ремень и
поднялась.
В вагоне Сауляк сразу занял место в углу, устроился поудобнее и зак-
рыл глаза.
- Вы спите? - спросила Настя осторожно.
- Нет, - ответил Павел, не открывая глаз.
- Не хотите ни о чем меня спросить?
- Нет.
- А на мои вопросы отвечать будете?
- Нет.
"Ну и черт с тобой, - беззлобно подумала Настя. - Ты ведь ни капли не
удивился, когда я заговорила с тобой. Ты сразу же, с первого же слова
понял, о чем идет речь. Значит, все правда. Ты действительно много зна-
ешь, и у тебя есть все основания бояться за свою жизнь. Интересно, как
долго мне удастся морочить голову и тебе, и твоим преследователям?"
Она открыла сумку, достала термос и с большим удовольствием выпила
еще один стаканчик кофе. Ей очень хотелось закурить, но выходить в там-
бур и оставлять Павла одного она боялась. Достав сигарету и зажигалку,
она неуверенно крутила их в пальцах, прикидывая, как лучше поступить.
Похоже, никто из находящихся в вагоне людей опасности не представляет,
но она, Настя, совсем не знает эту дорогу и не может рассчитать, когда
будет следующая остановка. На остановке в вагон может войти кто угодно,
не говоря уже о том, что сам Сауляк может сбежать.
- Пошли, - услышала она.
Сауляк сидел по-прежнему с закрытыми глазами, скрестив руки на груди
и положив ногу на ногу.
- Куда?
- В тамбур. Вы же собрались курить и не знаете, что со мной делать.
- Спасибо, - ответила Настя, изо всех сил стараясь скрыть удивление.
Он встал и первым пошел к раздвижным дверям. В холодном тамбуре он
прислонился к стенке, сунул руки в карманы и снова закрыл глаза. Насте
казалось, что он спит стоя.
- А вы не курите? - спросила она, с наслаждением делая глубокие за-
тяжки.
- Нет.
- И никогда не курили?
- Нет.
- Послушайте, Павел, неужели вам совсем не интересно, как именно я
собираюсь действовать, чтобы все-таки довезти вас до Москвы?
- Нет.
- Но вы, по крайней мере, обещаете, что будете меня слушаться?
- Да. По крайней мере.
Остаток пути до Самары они проехали молча. Сауляк по-прежнему сидел с
закрытыми глазами, а Настя смотрела в окно и думала. Люди из серой "Вол-
ги" ее видели, это хорошо, теперь они понимают, что она наверняка запом-
нила и их самих, и номер автомобиля. Значит, что бы они ни задумывали в
отношении Павла, они должны понимать, что она - опасный свидетель и ее
надо убирать. Но прежде чем ее убирать, нужно по меньшей мере понять,
кто она такая. А то вдруг окажется, что из-за нее всю милицию страны на
ноги поставят. Вот это, собственно, и было то зерно, из которого Настя
Каменская взрастила свой замысел. Сауляк в безопасности до тех пор, пока
охотящиеся за ним люди не поймут, кто такая эта женщина, которая нахо-
дится рядом с ним, и что вообще происходит.
От вокзала до гостиницы они пошли пешком, хотя Настя от холода уже
ног не чуяла.
- Вы не забыли, что у меня нет паспорта? - подал наконец голос Сау-
ляк, когда до входа в гостиницу оставалось несколько шагов.
- Не забыла.
Они вошли в уютный, уставленный кадками с цветами и пальмами холл и
поднялись по лестнице на третий этаж. Дежурная вскинула голову и, увидев
Настю, приветливо улыбнулась.
- Дождались? Проходите, проходите. - Она сунула руку в ящик стола и
достала ключ от номера. - Замерзли, наверное?
- Очень, - призналась Настя.
- Я самовар включу. Пока вы будете раздеваться, он как раз согреется,
- захлопотала дежурная.
- Спасибо, - поблагодарила Настя и пошла вперед по коридору к своему
номеру.
У нее был хороший двухкомнатный полулюкс с холодильником и телевизо-
ром. В большой комнате, претендовавшей на название "гостиная", стоял
гарнитур мягкой мебели с диваном и двумя глубокими креслами. Маленькая
комната была спальней, в ней не было ничего, кроме двух кроватей, двух
тумбочек и встроенного шкафа с большим зеркалом, укрепленным на внутрен-
ней стороне дверцы.
- Что сначала - ванна или еда? - спросила она, снимая куртку и сапо-
ги.
- Ванна, но мне не во что переодеться.
- Нет проблем.
Она подошла к телефону и позвонила дежурной. Через минуту та внесла в
номер горячий самовар.
- Вот, только что закипел, - сообщила она. - Попейте горяченького,
чтоб согреться.
- Елизавета Максимовна, Павлу нужна одежда. Это можно устроить?
- Конечно, - кивнула дежурная. - Давайте список, здесь рядом есть ма-
газин, в нем все можно купить.
Настя быстро написала на листке из блокнота перечень самого необходи-
мого и протянула Елизавете Максимовне вместе с деньгами. Та бросила на
Павла любопытствующий взгляд, но Сауляк стоял в сторонке и молчал, слов-
но речь вообще шла не о нем и одежда нужна была не ему.
Когда за дежурной закрылась дверь, он молча пересек комнату и скрылся
в ванной. Настя услышала, как полилась вода, и все ждала, когда же щелк-
нет задвижка на внутренней стороне двери. Но так и не дождалась. Через
некоторое время воду выключили, и Настя поняла, что Сауляк лег в ванну.
Она осторожно подошла к двери и постучала.
- Павел, у вас все в порядке?
- Да, - послышалось в ответ.
- Вы закрылись?
- Нет.
- Почему?
- Потому. Вы же не войдете сюда.
- Не войду, - подтвердила она. - А впрочем, не знаю. Может быть, и
войду. Вас это не пугает?
- Нет. Ничего нового или неожиданного вы здесь не увидите.
- Это верно, - усмехнулась Настя. - Все мужики устроены одинаково.
Впрочем, все бабы - тоже. Знаете, Павел, я в детстве очень много болела,
меня беспрестанно водили по врачам, и я совершенно перестала стесняться
раздеваться перед незнакомыми мужчинами, потому что очень рано поняла,
что ничего нового ни один мужчина во мне не увидит. Кстати, я не успела
вам сказать, там на полочке два флакона, они с виду совершенно одинако-
вые, но в одном шампунь, а в другом - бальзам, не перепутайте.
- Я умею читать.
- Там написано не по-русски.
- Ничего, я прочту.
- Счастливый. А я ни одного языка иностранного не знаю. Выпить хоти-
те?
- Нет.
- Ну как хотите.
Настя вернулась в комнату, сделала себе чашку кофе, налив воду из го-
рячего самовара, и забралась с ногами на диван. Трудно с ним, с этим Са-
уляком, замкнутый, неразговорчивый, нелюбопытный. Это хуже всего. Вся
комбинация построена на том, что у самого Сауляка и у его преследовате-
лей присутствует нормально развитое чувство интереса к непонятному и не-
известному. А Сауляк, похоже, совсем не такой.
Ладно, можно немного расслабиться. Пока Елизавета не принесет одежду,
он из ванны не вылезет. Настя вытянулась на диване, поставив себе на
грудь пепельницу и взяв сигарету. Великая сила - деньги! Сунула адми-
нистратору сто долларов - получила двухкомнатный номер. Еще одна бумажка
перекочевала в руки Елизаветы - и та с готовностью согласилась с тем,
что у Насти в номере поживет ее знакомый без всякого оформления. Пожа-
луй, генералу Минаеву этот Сауляк влетит в копеечку. То ли еще будет...
Траты-то предстоят немалые.
Она взглянула на часы - половина первого. Пора звонить Короткову. Он
должен сидеть в своем номере безвылазно и ждать ее звонка.
- Ну как ты? - обеспокоенно спросил Юра.
- Пока ничего. Встретила и привезла.
- Кто-нибудь им интересовался?
- Еще как. И по-моему, даже двое. Парочка на машине и еще один любо-
пытствующий пешком пришел. Провожали нас до самой гостиницы.
- Где он сейчас?
- В ванной. Отмокает.
- Что за тип?
- Сложный. Боюсь, не справлюсь я с ним.
- Но он понял, кто ты такая?
- Надеюсь, что нет. Самое странное, что он не проявляет к этому ни
малейшего интереса. Похоже, ему все равно.
- Так не бывает.
- Сама знаю. Ладно, встречаемся в ресторане в два часа. Посмотришь на
него.
Елизавета Максимовна принесла объемистый пакет с заказанной одеждой.
- Вот, все как вы просили, - сказала она. - И сдача.
- Не нужно, - улыбнулась Настя. - Оставьте себе.
- Спасибо, - сверкнула золотыми зубами дежурная, торопливо пряча
деньги в карман. - Может, еще что-нибудь нужно?
- Пока нет.
Закрыв дверь за ней, Настя постучалась в ванную.
- Павел, принесли одежду. Я поставлю пакет возле ванной.
- Хорошо, - донеслось в ответ.
Она поставила пакет на пол и ушла в спальню. Ей тоже нужно перео-
деться. Настя открыла свою дорожную сумку, достала косметичку, туфли и
красивый пушистый свитер, сняла с вешалки в шкафу строгие черные брюки и
невольно скривилась. Лучше всего она чувствовала себя в джинсах и крос-
совках, но дело есть дело, ничего не поделаешь. Она натянула брюки и
свитер, сунула ноги в узкие модные туфли и занялась лицом. По доносящим-
ся из гостиной звукам она поняла, что Павел наконец вышел из ванной. Ин-
тересно, преследователи уже добрались до Елизаветы или еще нет? Навер-
ное, добрались, и теперь с недоумением пережевывают вытянутую из нее ин-
формацию: Павла встречает сумасшедшая миллионерша. Ничего, пусть пожуют,
челюсти крепче будут.
Настя с удовлетворением оглядела себя в зеркале. Сейчас она лишь от-
даленно напоминала ту замерзшую женщину с покрасневшим от мороза носом,
которая ждала Павла у ворот колонии. Лицо от тепла и умело наложенных
румян стало нежно-розовым, подведенные глаза - большими и выразительны-
ми. Она поправила волосы и решительно вышла из спальни.
- Как одежда? - спросила она. - Все подошло?
Сауляк тоже выглядел получше. После ванны он стал словно свежее, но-
вые брюки отлично сидели на узких бедрах. Он стоял у окна спиной к Насте
и даже не обернулся на ее голос.
- Да, спасибо.
- Через полчаса мы с вами пойдем обедать. Вы голодны?
- Нет.
- А я ужасно хочу есть. У вас по-прежнему нет ко мне вопросов?
- Нет.
- Зато у меня есть вопросы к вам. И мне придется вам их задавать, да-
же если вы не захотите отвечать на них.
- Пробуйте.
Он по-прежнему стоял спиной к ней, но Насте показалось, что в его го-
лосе мелькнула насмешка.
- Павел, я хочу, чтобы вы понимали меня правильно. Эти вопросы я за-
даю не из праздного любопытства. Меня наняли для выполнения определенной
работы, и меня не очень-то интересует подоплека всей этой ситуации, мое
дело - выполнить задание и получить деньги. Но для того, чтобы это зада-
ние выполнить, я должна кое-что знать. У вас в зоне были враги?
- Это не имеет значения, - спокойно ответил тот.
- Нет, имеет. И я прошу вас ответить.
- Хорошо. У меня не было врагов.
- Так не бывает. Вы говорите мне неправду, и я хотела бы понимать,
зачем вы это делаете.
Он повернулся к ней лицом, но глаза его были устремлены куда-то по-
верх ее головы.
- Так что вы хотите выяснить в конечном итоге? Были ли у меня враги в
зоне или зачем я говорю неправду?
- И то и другое. Я слишком хорошо знаю зону. И я знаю, что у осужден-
ного не может не быть врагов.
- Откуда такая уверенность? Приходилось бывать?
- Приходилось. Поймите, Павел, ваша ложь мешает мне.
- И за что вы сидели, можно узнать?
- Можно. За мошенничество. Что, меня это не украшает? Хотите сказать,
что настоящий мошенник не должен попадаться, на то он и мошенник?
- Я этого не говорил. Вы передергиваете.
- Хорошо, - вздохнула Настя. - Сойдемся на том, что я допустила ошиб-
ку. Но это было давно. Вы хотя бы приблизительно представляете себе, кто
может за вами охотиться?
- Нет.
- Вы опять лжете, Павел.
- Конечно. Послушайте, ваша задача - довезти меня до Москвы, вот и
везите меня. И ради Бога, не лезьте ко мне.
Он снова отвернулся и уставился в окно. Настю охватила злость, но она
постаралась взять себя в руки. Села в кресло, закурила. Тронула ладонью
самовар и с сожалением поняла, что вода уже остыла, а она с таким удо-
вольствием выпила бы сейчас еще одну чашечку кофе.
Настя хорошо помнила и эту гостиницу, и этот ресторан, она бывала
здесь несколько раз в середине восьмидесятых, когда Самара еще называ-
лась Куйбышевом. За десять лет все здесь стало по-другому, у гостиницы
появился хозяин, и в номерах стало чище и уютнее, а ресторан стал похож
действительно на ресторан, а не на привокзальную забегаловку, как было
раньше. Разумеется, с метрдотелем и официанткой Настя познакомилась еще
позавчера, и за два дня, в течение которых она приходила сюда на завт-
рак, обед и ужин, она сумела создать себе соответствующую репутацию. Су-
масшедшая миллионерша.
Едва они толкнули стеклянную дверь и ступили в обеденный зал, как
метр - низенький, но исполненный достоинства Герман Валерьянович - бук-
вально кинулся к ним.
- Добрый день, добрый день, - приговаривал он, семеня коротенькими
ножками и ведя их к самому лучшему столику, - ваш столик вас ждет, все
как вы просили.
Он подвинул Насте стул, подождал, пока они усядутся. На столе кроме
приборов стояла ваза с огромным букетом розовых гвоздик. Больше ни на
одном столе во всем ресторане цветов не было.
- Вы любите гвоздики? - спросила она Павла.
- Нет.
- Я тоже. Терпеть их не могу. Особенно розовые.
- Попросите, чтобы их убрали.
- Ни за что. Я специально просила вчера, чтобы на мой столик постави-
ли розовые гвоздики.
- Зачем?
Настя с удовлетворением отметила, что в его голосе мелькнуло плохо
скрытое изумление. Ну вот, не такой уж ты непробиваемый, Павел Дмитрие-
вич Сауляк. Непохожий на других, это верно, особенный, даже, наверное,
неповторимый в чем-то, но и тебя можно достать и расшевелить.
- Затем. Присутствие негативного раздражителя помогает держаться в
форме. Что вы сидите сложа руки? Смотрите меню, выбирайте блюда.
- Я не голоден.
- Вы опять лжете? Как же вы можете быть не голодны?
- Повторяю вам...
- Хорошо, хорошо, - торопливо перебила его Настя. - Вы не голодны, я
поняла. Мне не нужно повторять по три раза. Но поскольку мы с вами дого-
ворились, что вы будете меня слушаться, я прошу вас что-нибудь заказать.
- Мне все равно, заказывайте сами.
- Что вы пьете?
- Ничего.
- Совсем ничего?
- Совсем.
- Хорошо, значит, кампари.
Она специально выбирала этот столик два дня назад. С ее места прек-
расно просматривался весь зал и обе двери - в холл и в служебные помеще-
ния. Ровно в два часа появился Юра Коротков и сел там же, где сидел вче-
ра и позавчера. Все это было частью спектакля. Коротков внимательно ог-
лядел зал, нашел глазами Настю, привстал со своего места и поклонился
ей. Настя демонстративно фыркнула и передернула плечами.
Официантка принесла закуски и бутылку кампари.
- Ешьте, - сказала Настя. - Следующее кормление будет не скоро. Поп-
робуйте, это вкусно.
Сауляк лениво отрезал кусочек говяжьего языка и неторопливо отправил
в рот. Лицо его было бесстрастным, и было вовсе не похоже, что он изо
всех сил борется с голодом, не желая есть оплаченную незнакомой женщиной
еду. Такое впечатление, что он действительно не хочет есть.
К их столику снова подлетел прыткий Герман Валерьянович, на этот раз
у него в руках была бутылка шампанского "Ив Роше".
- Ваш поклонник уже пришел, - сообщил он, заговорщически улыбаясь. -
И просил вам передать это шампанское.
- Да что ж он никак не уймется! - с досадой сказала Настя громко и
отчетливо, так, чтобы слышно было на весь ресторан.
Сауляк сидел неподвижно, даже головы не повернул в ту сторону, куда
смотрела Настя. Она встала и, взяв бутылку за горлышко, медленно отпра-
вилась через весь зал к столику, за которым сидел Коротков. В ресторане
в это время было человек тридцать, и все они как один следили глазами за
высокой худощавой женщиной в черных брюках и голубом пушистом свитере,
которая плавно двигалась между столиками, неся в руках бутылку французс-
кого шампанского.
Подойдя к Короткову, Настя со всего размаху поставила бутылку на
стол, так что посуда задребезжала.
- Я не пью шампанское, - громко сказала она. - И не присылайте мне
его больше. Вам понятно?
- А что вы пьете? - так же громко спросил Коротков, не вставая с мес-
та. - Я бы хотел хоть чемнибудь доставить вам удовольствие.
- Если хотите, можете меня поцеловать, прямо здесь и сейчас, но
только один раз, и с условием, что вы больше не будете мне надоедать.
- Ну и стерва же ты, - шепотом произнес Коротков, растягивая губы в
улыбке.
Настя поняла, что он имел в виду. Он был немного ниже ее ростом, но
туфли на каблуках сделали разницу между ними весьма существенной. Она
усмехнулась, понимая, что на них смотрит весь ресторан, наклонилась,
сняла туфли и сразу стала заметно ниже, почти сравнявшись с Коротковым,
который был обут в зимние ботинки на толстой подошве. Юра шагнул к ней,
обнял, положив одну руку на ее спину, а другую - на затылок. Его лицо
медленно приближалось, и Насте захотелось зажмуриться и отступить. Но
отступать было некуда. Губы его были твердыми и прохладными, и, несмотря
на всю нелепую двусмысленность (или двусмысленную нелепость?) ситуации,
она не могла не признать, что целуется Юрка хорошо. Боже мой, они были
знакомы восемь лет, они работали в одном отделе, Коротков неоднократно
бывал в гостях у Насти и Алексея, выплакивал на ее плече свои обиды по
поводу любовных неудач. И вот теперь за много километров от Москвы в
ресторане провинциальной гостиницы они целуются на глазах у изумленной
публики только лишь потому, что кто-то охотится за освободившимся из
мест лишения свободы Павлом Сауляком. Чудны дела твои, милицейская
жизнь!
Коротков оторвался от ее губ, галантно поцеловал ее руку и спокойно
сел на место. Настя не торопясь надела туфли на семисантиметровых каблу-
ках, обворожительно улыбнулась и двинулась в обратный путь к своему сто-
лику.
Сауляк сидел неподвижно, вертя в руках маленькую вилку для десерта и
не сводя с нее глаз. Настя кинула взгляд на его тарелку и отметила, что
он почти ничего не съел, кроме того единственного кусочка языка.
- Послушайте, Павел, я понимаю, что у вас могут быть свои принципы и
соображения, но вы должны поесть. В конце концов, то, что нам с вами
предстоит, не является прогулкой по дачному участку, и совершенно неиз-
вестно, где и когда мы с вами сможем поесть в следующий раз. Меньше все-
го мне хотелось бы, чтобы у нас с вами возникли проблемы изза ваших не-
умных прихотей и выходок.
- Значит, вы уверены, что из-за ваших выходок у нас проблем не будет?
- спросил он, не отрывая взгляда от серебряной блестящей вилочки.
Ух ты! Заметил, значит. А сидел как каменное изваяние, даже головы не
повернул, когда она объяснялась с Коротковым.
- Из-за моих выходок проблемы будут лично у меня, вам понятно? К вам
это никакого отношения не имеет. А вот если у вас начнутся проблемы со
здоровьем, то я на своих плечах вас не вытяну. Между прочим, этот чело-
век тоже вами интересуется, хотя изо всех сил делает вид, что интересу-
ется исключительно мной. А я делаю вид, что верю ему. Так может быть, вы
все-таки соизволите отступить от своих принципов и разъяснить мне хотя
бы в самых общих чертах, кто это так усердно пытается вас достать?
Сауляк поднял на нее глаза, и Настю внезапно окатила жаркая волна. Ей
не хотелось шевелиться, ноги и руки словно налились свинцом, веки стали
опускаться. В эту секунду ей стало совершенно все равно, ответит ли ей
Сауляк и если ответит, то что именно. Ей стало безразлично, сумеет ли
она выполнить задание и довезти его до Москвы, до генерала Минаева.
Больше всего на свете ей сейчас хотелось спать...
Она собрала все силы и стряхнула с себя оцепенение. Ей даже показа-
лось, что все это ей привиделось. Сауляк сидел напротив нее, крутя в
пальцах серебряную вилочку, и глаза его по-прежнему были прикованы к
блестящему кусочку металла.
- Пойдемте отсюда, - резко сказала она, поднимаясь.
Вытащив из вазы розовые гвоздики, она подошла к столу Короткова и
швырнула цветы ему в лицо. Идя к выходу, она снова чувствовала на себе
взгляды, одни - насмешливые, другие - осуждающие, третьи - восхищенные.
Но она точно знала, что по меньшей мере одна пара глаз смотрит ей в спи-
ну с настороженным недоумением.
- Кто она такая? Откуда взялась? - нервно выкрикивал Григорий Вален-
тинович Чинцов. - Вы хоть что-нибудь сумели о ней узнать?
- Очень многое, Григорий Валентинович, - докладывал помощник Чинцова,
- но сведения такие противоречивые, что трудно понять, каким из них мож-
но верить, а каким - нет. Ее фамилия - Сауляк, Анастасия Павловна Сау-
ляк. Вероятно, это его жена или родственница. Паспортные данные я взял у
администратора гостиницы в Самаре, но проверить еще не успел. Те, кто
наблюдают ее в Самаре, утверждают, что у нее очень много денег и она ими
разбрасывается не считая. По-видимому, с Сауляком у нее был какой-то
конфликт, потому что они не кинулись друг к другу, когда он вышел из зо-
ны. Она явно в чем-то оправдывалась, а он ее снисходительно слушал. По-
хоже, он не ждал, что она будет его встречать. Особа крайне неуравнове-
шенная и экзальтированная, способная на эксцентричные выходки. В общем,
женщина с очень нестандартным поведением. И я думаю...
- Ну-ну, - подбодрил помощника Чинцов, - выкладывай, какие у тебя
есть идеи.
- Я думаю, что она может быть одной из тех...
- Да?
Чинцов нахмурился, задумчиво потер пальцем переносицу, потом налил в
стакан из толстого стекла минеральной воды и сделал несколько больших
глотков.
- А почему тебе пришла в голову такая мысль?
- Поведение какое-то необычное. И потом, если они родственники, то
это тем более возможно. Вы же знаете, это передается на генетическом
уровне. И я подумал, Григорий Валентинович, что если эта женщина ничего
не знает, то ее можно было бы использовать. Булатников в свое время ис-
пользовал Павла, а мы используем ее. Надо только выяснить, как много она
знает и не опасно ли оставлять ее в живых.
- Ты не о том думаешь, - сердито откликнулся Чинцов. - Надо в первую
очередь думать о том, не опасно ли от нее избавляться. Ты как ребенок,
которого поманили конфеткой, и он уже забыл о том, что нужно делать уро-
ки. Наша задача сегодня - заставить Павла замолчать навсегда. А эта кра-
сотка путается у нас под ногами, она засекла машину, и хотя номера на
ней были съемные, но рожи-то у наших людей в этой машине были настоящие.
Поэтому пренебрегать ею как свидетелем мы с тобой не можем. Мы должны
решить, можно ли ее убирать вместе с Павлом или надо ждать, пока они на-
конец расстанутся. А ты вместо этого начал вынашивать какие-то дурацкие
замыслы, как бы ее использовать. Не надо нам ее использовать, пойми ты
это наконец своими куриными мозгами. Нам нужно Павла заткнуть. И все.
- Хорошо, Григорий Валентинович.
До ужина они просидели в номере, не обменявшись ни словом. Настя ле-
жала на диване в гостиной, уставившись в потолок, а Павел ушел в
спальню, и, чем он там занимался, Настя не знала. В семь часов она под-
нялась с дивана и без стука вошла в спальню. Сауляк стоял возле окна и
внимательно наблюдал за улицей, хотя уже стемнело. Интересно, что он там
может видеть?
- Надо идти в ресторан, - холодно сказала Настя. - Пора ужинать.
- Вы удивительно прожорливы, - усмехнулся Павел.
- Вы что же, по-прежнему отказываетесь от еды?
- Я не голоден.
- Не морочьте мне голову, - устало откликнулась она. - Хотите строить
из себя супермена, который может неделями обходиться без еды и питья, -
ради Бога, только не в ущерб тому делу, которое мы с вами вместе должны
сделать. Дайте - мне спокойно довезти вас до Москвы - и можете голодать
хоть до второго пришествия.
- Кстати, о нашем общем деле. Как вы собираетесь посадить меня на са-
молет без паспорта?
- Со справкой полетите. Вам же дали справку об освобождении.
- Но лететь по справке - это все равно что плакат на грудь повесить:
"Я - Сауляк". Вы же хотите довезти меня в целости и сохранности или я
что-то не так понимаю?
- Не ваше дело, чего я хочу, - грубо ответила Настя. - Полетите по
справке. Мне надоели ваши выкрутасы, мне платят, в конце концов, за ра-
боту, которую я выполняю, а не за то, чтобы я терпела ваш характер. Меж-
ду прочим, чтобы вас вытащить отсюда живым и невредимым, мне пришлось
отказаться от роли, о которой я давно мечтала. Но вы, по-моему, не стои-
те такой жертвы.
- Вы отказались от роли? Вы актриса?
- Представьте себе. Мало того что уголовница, так еще и актриса.
Впрочем, актрисой я стала раньше, чем загремела на нары.
- Я думал, вы частный детектив или что-то в этом роде.
- Надо же, оказывается, голодание благотворно сказывается на умствен-
ной деятельности. Вы еще о чем-то думаете. А я, черт вас возьми, Павел
Сауляк, думаю только о том, как бы замылить глаза вашим преследователям
и не дать им поднять на вас руку. И было бы очень неплохо, если бы вы
тоже думали именно об этом, а не о моей печальной биографии. Кстати,
имейте в виду, что по документам я ношу вашу фамилию.
- Зачем? Для чего это нужно?
- А вы подумайте. Раз вы такой принципиальный и не хотите есть, так
хоть подумайте. Ладно, выйдите из спальни, мне нужно переодеться.
Павел вышел.
Настя быстро стянула брюки и свитер, достала из шкафа колготки, ми-
ни-юбку и трикотажную майку с глубоким вырезом. Вид у нее в этом наряде
был дешево-потаскушечный, но с этим придется смириться. Она достала кос-
метичку и добавила яркости спокойному дневному макияжу.
Сауляк ничего не сказал по поводу ее внешнего вида, и Настя оценила
его сдержанность. Она была сама себе противна. Герман Валерьянович был
тут как тут, только они переступили порог ресторана. Вечером публика
здесь была другая. Наряду с обитателями гостиницы, спустившимися просто
поужинать, можно было увидеть и "крутых", и "деловых", и местных прости-
туток - полный ресторанный набор среднего пошиба. В зале стоял ровный
гул, но Настя знала, что в восемь часов начнут работать музыканты, и
тогда от шума и грохота будет уже не спастись. Но ей придется это выдер-
жать, как приходилось выдерживать два дня перед этим.
Она взяла у официантки меню и не открывая протянула Павлу.
- Сделайте заказ, будьте любезны.
- Но я не знаю ваших вкусов, - возразил он, пытаясь вернуть ей меню.
- А я не знаю ваших. Не спорьте, пожалуйста.
Мне казалось, мы с вами договорились.
Официантка стояла рядом, держа наготове карандаш и блокнот, и Настя
злорадно подумала, что в ее присутствии Сауляк выпендриваться не будет.
Какой бы ни был у него неуступчивый и тяжелый характер, но раз он был
агентом генерала-комитетчика, то должен четко представлять себе ту чер-
ту, до которой еще можно любоваться собственной сложностью и неординар-
ностью, а после которой - уже нельзя, иначе получится во вред делу. При-
сутствие постороннего человека - официантки - и было этой чертой. Павел
сделал заказ, почти не раздумывая, закрыл меню и отдал его официантке.
- Теперь не обессудьте, если что не так, - произнес он, когда девушка
отошла. - Вам придется есть то, что принесут.
- Съем. - Настя пожала плечами. - В отличие от вас, я всеядна и неп-
рихотлива. Просто удивительно, что за два года в зоне вы сохранили рав-
нодушие к еде. Нука посмотрите, где там мой Ромео? Не пришел еще?
- Нет, - ответил Сауляк сразу же.
"Попался, - подумала Настя. - Ты бы хоть ради приличия зал оглядел.
Теперь понятно, что ты искал глазами Короткова с той самой секунды, как
мы только вошли в ресторан".
На этот раз Сауляк съел все, что было заказано, но делал он это с та-
ким видом, словно отбывал каторгу. Или он действительно не испытывал го-
лода, или притворялся, но зачем нужна эта игра, Настя не могла понять.
Ровно в восемь часов на эстраду вышли музыканты. Певица, одетая в ка-
кое-то немыслимое платье черного цвета с металлическими заклепками, под-
несла к губам микрофон и начала петь на русском языке известную фран-
цузскую песню. Голосок у певицы был хиленький, и владела она им плохова-
то, но популярность мелодии сделала свое дело, и на пятачке перед эстра-
дой сразу же начали переминаться с ноги на ногу танцующие пары. Настя
задумчиво курила, глядя на них, и вполголоса напевала ту же самую песню,
только на языке оригинала.
- Вы же говорили, что не знаете ни одного иностранного языка, - не
удержался Сауляк.
"Второй раз попался, - сосчитала Настя. - Прогресс налицо".
- Я сказала неправду, - ответила она, безмятежно улыбаясь и глядя в
лицо Павлу. Ей хотелось поймать его глаза, но они все время куда-то ус-
кользали.
- Зачем же? Какой смысл в этой лжи?
- Меня это развлекает. А вы имеете что-нибудь против?
- А все остальное - тоже ложь? И срок за мошенничество, и новая роль?
- А вот этого я вам не скажу. Во всяком случае, пока. Судя по всему,
вы еще не научились отличать правду от лжи.
- А вы? Научились?
- Давно, - рассмеялась Настя. - Если вам интересно, я как-нибудь
расскажу вам, как это делается. А сейчас я попрошу вас пойти со мной
танцевать.
- Я не танцую, - быстро ответил Сауляк.
- А меня это не интересует. Это вы можете рассказывать девушке, кото-
рая вам не нравится, но хочет, чтобы вы с ней потанцевали. А когда я
прошу, вы должны вставать и идти со мной. Более того, я попрошу вас быть
ласковым со мной до такой степени, чтобы это бросалось в глаза окружаю-
щим. Вам понятно?
- Это исключено. И не просите.
- Вы что-то путаете, Павел Дмитриевич, - сказала она ледяным тоном. -
Опасность угрожает вам, а не мне. И слушаться должны вы меня, а никак не
наоборот. Я вам скажу, что мы с вами сейчас будем делать. Мы будем тан-
цевать, потом вы обнимете меня и поцелуете, а я дам вам за это по морде,
после чего мы спокойно вернемся за столик, возле столика вы поцелуете
меня еще раз, чтобы все видели. И только потом мы сядем. Вы все запомни-
ли?
- Я не буду этого делать, - глухо сказал Сауляк, откинулся на спинку
стула, скрестил на груди руки и закрыл глаза.
- Вы будете это делать, потому что так нужно. И если вы не понимаете,
зачем это нужно, мне придется вам объяснять, хотя это не очень-то при-
лично - объяснять такие примитивные вещи человеку с вашей биографией и
вашим опытом.
- Что вы хотите сказать? - спросил он, не открывая глаз. - О каком
опыте вы говорите?
- Об опыте работы с Булатниковым.
- Я не намерен это обсуждать. Тем более с вами.
- Прекрасно. Я тоже не хотела бы затрагивать эту тему, но вы меня вы-
нудили. Поэтому как только закончится перерыв, мы с вами пойдем танце-
вать и разыгрывать спектакль.
- Я не буду вас целовать.
"Отлично. Значит, танцевать ты уже согласен. Еще один шаг на пути
прогресса".
- Вам придется.
- Нет.
Настя протянула руку и ласково погладила его пальцы. Веки его дрогну-
ли, но глаза остались закрытыми.
- Пашенька, - сказала она тихим и необычно мягким голосом. - Пожа-
луйста, милый, сделай это. Ради меня. Я очень тебя прошу.
Веки приподнялись, между редкими ресницами мелькнули ослепительные
полоски белков, щеки, казалось, ввалились еще глубже, но губы чуть за-
метно шевельнулись в слабом подобии улыбки.
- Хорошо. Пойдемте.
Музыканты заиграли новую песню, перед эстрадой уже толпилось довольно
много народу, и танцевать можно было только тесно прижимаясь друг к дру-
гу. Настя закинула руки на плечи Павлу, тогда как он довольно грубо по-
ложил ладони на ее ягодицы, обтянутые короткой юбкой.
- Э, полегче, - тихонько попросила она. - Это уже слишком серьезно.
- А я не шучу. Вы сами этого хотели.
- Я хотела вовсе не этого, вы прекрасно это понимаете. Должны пони-
мать.
- Посмотри на меня, - потребовал он, и Настя с каким-то неприятным
чувством отметила, что он наконец обратился к ней на "ты". Она подняла
голову и наткнулась глазами на его взгляд.
- Ты хотела этого, - тихо и медленно говорил Павел, крепче и крепче
сжимая ее ягодицы. - Ведь ты же хотела именно этого, не так ли? Ты хоте-
ла этого с того самого момента, когда целовалась со своим поклонником
днем в этом ресторане. Ты целовалась с ним, а хотела, чтобы на его месте
был я. Ты и сейчас этого хочешь. Ну, признайся же, признайся, и тебе
сразу станет легче. Скажи, что ты хочешь меня.
Она впала в оцепенение, подобное тому, которое охватило ее за обедом.
Руки вмиг стали горячими и какими-то слабыми, ей казалось, что она даже
шариковую ручку в пальцах не удержит. Слова уже бились в горле, рвались
на язык, и она была уверена, что произнесет сейчас: "Да, я хочу тебя", и
ей сразу станет легче, и все будет хорошо, ну просто отлично. Его тихий
монотонный голос завораживал, увлекал ее в какую-то темную, страшную пу-
чину безволия, его холодные пальцы уже сжимали ее бедра под юбкой...
Она сделала последнее усилие, вырвалась из его рук и залепила ему по-
щечину. Никто не обратил на них внимания, музыка звучала оглушающе гром-
ко, пары были заняты сами собой. Павел легко перехватил ее руку и сжал
кисть с такой силой, что у нее выступили слезы. Он сделал еще одно лег-
кое, почти незаметное движение, нажав на болевую точку, и Настя опусти-
лась на колени, не удержав равновесия. Теперь уже внимание к ним было
привлечено, танцующие расступились, в дверях показались головы вышибал,
готовых по первому знаку кинуться наводить порядок. Павел подал ей руку
и помог встать. Они дошли до своего столика, провожаемые удивленными
взглядами, и молча уселись. Краем глаза Настя заметила Короткова. Она
подняла руку, подзывая официантку.
- Позови Германа, - бросила она, не глядя на девушку.
Через несколько минут к ним подбежал услужливый метрдотель. Настя
открыла сумочку и вынула из нее три купюры по пятьдесят тысяч.
- Пошлите кого-нибудь, пусть купят цветы. Розовые гвоздики для меня и
желтые - вон на тот столик, где мой поклонник сидит. И побыстрее.
Герман схватил деньги и умчался.
- Я вас не понимаю, - произнес Сауляк.
"Ну вот, наконец-то, - с облегчением подумала Настя. - Наконец-то ты
заговорил со мной первым, а не просто отвечаешь на мои назойливые вопро-
сы. Наконец-то ты чего-то не понимаешь. Дело сдвинулось, но видит Бог,
это стоило мне... И синяк теперь на руке будет".
- Чего вы не понимаете? - устало спросила она, машинально поглаживая
болезненно ноющее место на запястье.
- Зачем вы покупаете цветы, которые вам не нравятся?
- Затем, что я никогда не покупаю цветы, которые мне нравятся. Цветы,
которые мне нравятся, мне дарят люди, которые хотят сделать мне что-ни-
будь приятное.
- Это не ответ.
- Другого не будет.
- А желтые гвоздики вам нравятся?
- Нет. Я вообще гвоздики не люблю, никакие.
- Значит, они нравятся вашему Ромео?
- Откуда я знаю, что ему нравится. - Она равнодушно передернула пле-
чами.
- Тогда зачем...
- Не знаю, - оборвала она Павла. - Низачем. Я же не спрашиваю, зачем
вы это сделали там, возле эстрады. Сделали, потому что захотели или пос-
читали нужным сделать, вот и весь ответ. И я не считаю себя вправе тре-
бовать от вас отчета, почему это вы решили поступить так или иначе. Ре-
шили - значит, решили. Как решили - так и поступили.
- Вы весьма демократичная особа, должен вам заметить.
- Увы, нет. Я анархистка, сторонница абсолютной свободы. Главным об-
разом, я имею в виду свободу принятия решения. Поэтому не пристаю к вам
с вопросами и не собираюсь отчитываться перед вами по поводу цветов. Ес-
ли вы наелись, мы можем возвращаться в номер.
- А как же цветы? Их ведь еще не принесли.
- Принесут в номер.
Настя расплатилась по счету, и они снова поднялись на третий этаж. За
стодолларовую бумажку Елизавета Максимовна записала в журнал, что в по-
лулюксе живут двое, и новая дежурная, сидящая на посту на третьем этаже,
ничего у Насти не спросила, только проводила ее недоброжелательным
взглядом.
- Вы будете спать в спальне, - сказала она Павлу не терпящим возраже-
ний тоном.
Он ничего не ответил, только молча кивнул. Настя быстро прошла в
спальню, взяла свою одежду и скрылась в ванной, чтобы переодеться. Она с
остервенением намыливала лицо, смывая слишком яркую косметику, потом за-
лезла под душ. После горячего душа она снова влезла в свои любимые джин-
сы, натянула майку и свитер и почувствовала себя гораздо лучше.
Войдя в комнату, она сразу увидела огромный букет, валяющийся на жур-
нальном столике. Павел сидел в кресле, и Настя ничуть не удивилась, что
он снова сидит с закрытыми глазами, скрестив руки на груди и закинув но-
гу на ногу. Похоже, это была его любимая поза, и только так он чувство-
вал себя комфортно и удобно.
- Давайте ложиться спать, - сказала она. - Вы, наверное, устали.
- Нет.
- А я устала. И хочу лечь.
Сауляк поднялся и не говоря ни слова вышел в спальню. Настя пошла
следом за ним, сняла постельное белье с одной из кроватей и, вернувшись
в гостиную, постелила себе на диване. Погасив свет, она сняла обувь и
свитер и нырнула под одеяло, оставшись в джинсах и в майке. Мало ли как
жизнь повернется, вдруг придется вскакивать и нестись куданибудь сломя
голову.
Она знала, что вряд ли сможет заснуть, когда совсем рядом, в нес-
кольких метрах от нее, находится человек, источающий непонятную, но
весьма ощутимую опасность. Но хотя бы просто полежать, спокойно полежать
и подумать. Она знала, что должна последовательно перебрать в памяти
все, что произошло за сегодняшний день, шаг за шагом, слово за словом,
чтобы составить хоть какое-нибудь представление о том, что такое Павел
Сауляк.
В спальне было тихо, похоже, Павел даже не вертелся с боку на бок.
Внезапно она услышала, как скрипнула кровать, потом раздались едва слыш-
ные шаги и открылась дверь, ведущая из спальни в гостиную.
- В чем дело? - спросила Настя вполголоса.
- Хочу задать вам один вопрос. Можно?
- Можно.
- Вы очень испугались там, в ресторане?
"Ах ты, подонок! - подумала Настя почти что с умилением. - Ты что же,
сукин сын, эксперименты на мне ставил? И теперь умираешь от любопытства,
потому что не понимаешь, получилось у тебя или нет. И до такой степени
тебя любопытство разбирает, что ты даже поступаешься своими долбаными
принципами и первым задаешь мне вопросы. Ты даже уснуть не можешь, так
тебя разбирает".
- Не столько испугалась, сколько удивилась, - ответила она вполне
дружелюбно. - Вы вдруг стали обращаться ко мне на "ты", хотя не далее
как сегодня утром категорически от этого отказывались. Впрочем, чего-то
подобного я от вас ожидала, все-таки два года вы провели в зоне, поэтому
вполне естественно, что в какой-то момент вы могли повести себя по отно-
шению ко мне не вполне адекватно. Но это простительно.
- Значит, вы совсем не испугались?
- Нет, конечно. Чего я, по-вашему, должна бояться? Вы что же думаете,
я с мужчинами никогда не спала?
- Простите. Спокойной ночи.
Дверь снова скрипнула, Павел скрылся в спальне.
"Конечно, я испугалась, - думала Настя, свернувшись в клубочек под
тонким гостиничным одеялом. - Я в первый раз испугалась еще тогда, за
обедом. Ты страшный человек, Павел Сауляк. Господи, как же мне довезти
тебя до Москвы и больше никогда не видеть!"