Маринина А. Б.
Настя Каменская
Украденный сон

<<< Назад | Содержание | Далее >>>

Глава седьмая

- Придется опять начинать все с самого начала, - удрученно сказала
Настя, глядя на Чернышева, Морозова и стажера Мещеринова.
- В пятый раз? - саркастически спросил Андрей, закидывая ногу на ногу
и усаживаясь поудобнее.
Они сидели дома у Насти. Был вечер воскресенья, она обзвонила коллег,
едва переступив порог, и попросила их срочно приехать. В прихожей до сих
пор стояла неразобранная сумка с вещами, через которую приходилось пере-
шагивать, чтобы пройти в кухню. Почему-то никому, в том числе и самой
Насте, не пришло в голову отодвинуть ее в более удобное место.
- А хоть бы и в пятый, - резко ответила Настя. - Двигаться будем с
двух разных концов. На этот раз, я думаю, мы до чего-нибудь доберемся.
Олег, завтра с утра поедете в архив и найдете уголовное дело по обвине-
нию Ереминой-старшей в убийстве. Андрей с Женей начнут поиски в редакци-
онно-издательском мире, отталкиваясь от связей Валентина Косаря.
- А ты будешь осуществлять общее идеологическое руководство? - зло
поддел ее Морозов, даже не пытавшийся скрыть неудовольствие от того, что
его выдернули из дома в воскресный вечер.
Настя, прекрасно понимавшая его настроение, решила не поддаваться на
мелкую провокацию.
- Я буду читать нетленные творения Бризака, - спокойно ответила она,
- потому что никто из вас сделать этого не сможет. Ты удовлетворен?
- У меня на завтра другие планы, - продолжал препираться Морозов. -
Думаешь, кроме этого убийства столетней давности, на мне других забот
нет? Это вы там, на Петровке, милицейская элита, берете одно дело из ста
и наваливаетесь всем скопом, а остальные девяносто девять дел повисают у
нас на территории.
- Да ладно тебе, Женя, - примирительно произнес Чернышев, - раз уж
нам начальство велело работать в группе с Анастасией, чего теперь волосы
на себе рвать. Кончай бухтеть.
- Но я в самом деле завтра не могу.
Морозов явно нервничал, и Насте на какое-то мгновение стало даже жал-
ко его. У него могут быть действительно важные встречи, которые нельзя
отменить и на которых, может быть, что-то решается в его служебных делах
или даже в жизни.
- Что ж поделать, - вздохнула она, - не можешь - так не можешь. Подк-
лючишься во вторник. Идет?
Морозов с облегчением кивнул и сразу повеселел.
- А можно мне вместо архива работать с Андреем? - подал голос стажер,
до этого молча сидевший в кресле у самого окна, где было ужасно холодно,
потому что из-под неплотно прилегающей к косяку балконной двери постоян-
но струился морозный воздух.
- Нет, - категорически отрезала Настя. - Вы будете заниматься архи-
вом.
- Ну пожалуйста, Анастасия Павловна, - умоляюще заныл Олег. - Ну чему
я научусь в архиве-то? Вот живое дело...
- Вы научитесь читать уголовные дела, - жестко сказала она, подавляя
в себе нарастающее раздражение. - Если вы, Олег, думаете, что это прос-
то, то, смею вас уверить, вы жестоко ошибаетесь. Вы когда-нибудь видели
уголовное дело, переданное в суд?
Мещеринов хмуро молчал.
- Дело, переданное в суд, не имеет ничего общего с теми материалами,
которые лежат в папке у следователя, пока идет расследование. То есть
материалы, конечно, те же самые, но если у следователя они лежат, как
правило, в хронологическом порядке и вам легко проследить, что было сна-
чала, что - потом, то в сшитом деле, особенно если обвиняемых несколько,
да еще, не дай Бог, они ухитрились совершить не одно, а несколько прес-
туплений, сам черт ногу сломит. Следователь может скомпоновать дело по
лицам, тогда материалы, касающиеся каждого обвиняемого, идут в основном
подряд, но чтобы понять роль соучастников в эпизоде, приходится лазить
по всем томам. А бывает, что дело скомпоновано по эпизодам, и тогда при-
ходится долго мучиться, прежде чем поймешь, что же все-таки совершил ин-
тересующий тебя обвиняемый. А уж разобраться, кто какие показания давал
и кто кого пытался "утопить", - для этого надо иметь адское терпение. Вы
никогда не задумывались, почему услуги адвокатов стоят так дорого? Коро-
че, я прошу извинить меня за то, что устроила тут ликбез. Вам, Олег,
придется поработать с относительно легким делом: один обвиняемый по од-
ному эпизоду. Но я прошу вас проявить максимум внимания и не полагаться
на свою память, а делать выписки. Не забудьте фамилии тех, кто принимал
участие в расследовании и судебном разбирательстве, их надо тоже запи-
сать. И еще. Не сочтите, что я проявляю недоверие к вам, но хочу предуп-
редить заранее, чтобы не было потом недоразумений: не вздумайте ограни-
читься чтением приговора или обвинительного заключения. Меня интересует
не только фабула, а весь ход расследования, в том числе и показания сви-
детелей и обвиняемой, особенно если эти показания менялись в ходе
следствия и суда. Вы все поняли?
- Понял, - расстроенно ответил стажер. - Я могу позвонить от вас? Бо-
юсь, родители вернулись с дачи и беспокоятся, куда я подевался. Я так
поспешно убегал, когда вы меня вызвали, что даже записку не оставил.
- Телефон на кухне, - кивнула Настя.
Когда Олег вышел, Морозов с ухмылкой протянул:
- Ничего себе молодежь идет в милицию работать! Здоровый лоб, без пя-
ти минут офицер, а родителям докладывается, как первоклашка. Маменькин
сынок.
- Ну как тебе не стыдно, - с упреком сказала Настя. - Может, у него
родители такие. Он бы и рад не докладываться, но они переживают. Мы для
родителей всегда маленькие и глупые, с этим ничего не поделаешь.
Закрыв за гостями дверь, Настя постояла в задумчивости над сумкой,
брошенной посреди прихожей, решая, разобрать вещи сейчас или оставить на
потом. Утром мать с Дирком приехали в аэропорт Леонардо да Винчи, чтобы
проститься с Настей. Надежда Ростиславовна отдала ей огромный пакет с
подарками, а Дирк, лукаво улыбаясь, преподнес упакованную в бумагу пачку
книг. Это были знаменитые триллеры Бризака, купленные здесь же, в киоске
аэропорта, карманного формата и в мягких обложках. Книги лежали в сумке
вместе с вещами. "Придется разбирать", - уныло подумала ленивая Анаста-
сия Каменская и принялась за дело.
Разложив вещи по местам, она постояла под горячим душем, чтобы сог-

реться, притащила из кухни телефонный аппарат на длинном шнуре, постави-
ла у изголовья дивана, улеглась в постель и открыла роман Жан-Поля Бри-
зака "на русскую тему".
- Настюха! - обрадовался Геннадий Гриневич, обнимая Настю. - Какими
судьбами? Ты же недавно у меня была. Чтонибудь случилось?
- Совет нужен.
Настя ласково взъерошила остатки волос на голове у помрежа и чмокнула
его в подбородок.
- Ты говорил, у тебя есть знакомые журналисты из Франции и Германии.
- А что надо? Хочешь опубликовать скандальное разоблачение? - пошутил
Гриневич.
- Хочу проконсультироваться. Есть такой писатель, ЖанПоль Бризак. Он,
конечно, не звезда мировой величины, у нас его не переводят и, по-моему,
даже не знают. Но он довольно плодовитый, его произведения, говорят, хо-
рошо раскупаются, особенно любителями легкого дорожного чтива. Я бы хо-
тела узнать о нем поподробнее.
- Он француз?
- Вроде бы да, но это не точно.
- Тогда почему ты спрашивала про немцев?
- У него есть целый цикл романов на русскую тему, а мне объяснили,
что в среде наших эмигрантов такая литература пользуется популярностью.
Я и подумала, что немецкие журналисты тоже могут что-то знать об этом
писателе.
- Насчет эмигрантов - это тебе правильно сказали. Так что ты хочешь
узнать?
- Я хочу понять, что собой представляет Жан-Поль Бризак. Ты мне помо-
жешь?
- Постараюсь. Это срочно?
- Срочнее не бывает.
- Постараюсь, - твердо повторил Гриневич. - Как только что-нибудь уз-
наю, сразу позвоню тебе. На репетицию останешься?
- Спасибо, Гена, но - нет. Побегу.
Романы Бризака были не единственными романами "на русскую тему", ко-
торые читала Настя Каменская. Более того, из многочисленной литературы,
продающейся на книжных лотках, она выбирала именно такие произведения.
Ей было интересно, как видят и изображают русских зарубежные писатели.
Каждый такой опыт показывал, что о достоверности говорить не приходится.
Даже писатели-эмигранты, много лет прожившие в России, не могли избежать
огрехов при изображении сегодняшней российской действительности. А уж о
таких авторах, как Мартин Круз Смит, написавший знаменитый бестселлер
"Парк Горького", и говорить нечего. Настя соскучилась уже на сороковой
странице, мужественно домучив книгу почти до конца, но все-таки не дочи-
тала, не сумев справиться с раздражением от явных глупостей и нелепостей
в описании московской жизни. Потом она добросовестно пыталась прочесть
"Полярную звезду" и "Красную площадь" того же Круза Смита, и снова по-
терпела неудачу. Книги были откровенно плохие, и ей оставалось только
удивляться, почему за рубежом они стали бестселлерами.
Но с Бризаком все было иначе. Конечно, думала Настя, он не Сидни Шел-
дон и не Кен Фоллет, но детали у него удивительно правдивы. Кажется,
будто он прожил в России всю жизнь, что он и сейчас здесь. Ее поражало,
с какой точностью он называет цены на те или иные товары или услуги, да-
же когда события в его книгах происходят в последние два-три года. Но
это ладно, цены каждую неделю печатаются в некоторых газетах, и при же-
лании их можно получить и выудить всю необходимую информацию. Однако в
произведениях Бризака были и другие детали, о которых в газетах не проч-
тешь, о них можно только знать из собственного опыта, много лет работая
бок о бок со следователями, сыщиками, прокурорами и судьями, ежедневно
общаясь с продавцами в магазинах и с бабками в очередях, а заодно и от-
сидев порядочный срок в исправительно-трудовой колонии, о чем наглядно
свидетельствовал один из последних романов писателя, названный им
"Грустное возвращение". И в Насте крепла уверенность, что Жан-Поль Бри-
зак - русский эмигрант. Что же касается изящного французского языка, ко-
торым были написаны его книги, то у него могли быть переводчики и редак-
торы. А прячется он от журналистов и фотографов, чтобы не разрушать ле-
генду о французебеллетристе. А может быть, он скрывается от правосу-
дия...
- Виктор Алексеевич, нам нужно выяснить, бывал ли Бризак в России. Я
хочу понять, откуда в его голове появился этот злосчастный скрипичный
ключ салатного цвета. Если мы с вами не верим в потусторонние силы и яс-
новидение, то остается единственное объяснение: Вика Еремина и Жан-Поль
Бризак были свидетелями одного и того же события, в котором фигурировала
странная картинка. Впоследствии эта картинка снилась Ереминой, превра-
тившись в навязчивый кошмар, а Бризак, не столь впечатлительный, включил
ее в свой творческий арсенал.
Гордеев задумчиво грыз дужку очков, слушая Настю. Он выглядел еще ху-
же, чем несколько дней назад, но в его взгляде больше не было вопроса.
"Он уже знает", - поняла Настя. Да, полковник Гордеев уже знал или почти
знал, кто из его сотрудников оказывает услуги преступникам. Он только не
знал, что ему теперь делать, как совместить служебный долг с человечес-
кими чувствами.
- Другого объяснения быть не может? - наконец спросил он.
- Наверное, может быть и другое. Только я его еще не придумала. Это -
пока единственное.
- Хорошо, я свяжусь с ОВИРом. Но что мы будем делать, если Жан-Поль
Бризак - это псевдоним, а в паспорте у него совсем другое имя? Ты об
этом подумала?
- Я пытаюсь через своего знакомого выяснить, не знают ли этого Бриза-
ка в журналистских кругах. Может быть, им что-нибудь известно насчет
псевдонима и настоящего имени.
- Что за знакомый? - нахмурился Гордеев.
- Геннадий Гриневич, работает в театре помощником режиссера.
- Ты давно его знаешь? - продолжал допытываться полковник.
- С детства. Да что с вами, Виктор Алексеевич? - вырвалось у Насти. -
Нельзя же весь мир подозревать. Так и с ума сойти недолго.
- Вот тут ты права. Иногда я думаю, что и вправду сошел с ума, -
горько усмехнулся Гордеев. - Ладно, Стасенька, работай. И еще раз прошу
тебя, девочка, держи свои умозаключения при себе. Не делись ими ни с
кем, только, может быть, с Чернышевым, и только в крайнем случае. Ты по-
няла?
- Мне очень трудно, Виктор Алексеевич, - тихо сказала Настя. - Вы ме-
ня поставили в такие условия, когда я раздаю поручения направо и налево,
как большой босс, а ребята при мне выполняют роль шестерок. Они обижают-
ся, и я их понимаю. Да и не по мне такая роль, я по натуре не лидер.
- Терпи, Стасенька. - Впервые за много дней голос начальника смягчил-
ся и потеплел. - Терпи. Так надо для дела. Вспомни свою Лебедеву.
Да, Лариса Лебедева была первой и, несомненно, удачной ролью Насти
Каменской. Уверенная в себе, напористая красотка шантажистка сумела убе-
дительно сыграть и выманить из норы наемного убийцу Галла, работавшего
по заказам представителей высшего эшелона. Таких, как Галл, было в стра-
не совсем немного, по пальцам перечесть, это были высокооплачиваемые
убийцы высшего класса, по результатам работы которых уголовные дела ни-
когда и не возбуждались, потому что все сходило за несчастный случай,
катастрофу, естественную смерть или самоубийство. Собственно, задачей
шантажистки было испугать того, кто мог вызвать киллера-профессионала в
Москву, причем сделать это так, чтобы заказчик непременно решился на
убийство и в то же время вызвал именно Галла, а не кого-нибудь другого.
Команда под руководством Колобка-Гордеева играла практически вслепую, на
ощупь, делая осторожные шаги и совершенно не понимая, в правильном ли
направлении они двигаются. Единственным признаком того, что они все де-
лают правильно, могла быть только попытка Галла убить Ларису Лебедеву,
то есть Настю. И Каменская провела неделю в пустой чужой квартире, прис-
лушиваясь к шорохам на лестнице, терпеливо ожидая прихода человека, ко-
торый должен будет ее убить. А когда Галл явился убивать ее, Настя-Лебе-
дева провела с ним наедине целую долгую ночь, пытаясь понять, что же он
задумал. И не просто понять, но и заставить его сказать о своих планах
вслух. Все разговоры в квартире прослушивались людьми Гордеева, но по-
дозрительный Галл такую возможность учел и жестко предупредил шантажист-
ку, что если она работает на милицию и посмеет сказать вслух что-нибудь
для него, Галла, опасное, то жить ей после этого останется секунд десять
- пятнадцать, не больше, и не спасет ее ничто и никто, даже если в со-
седней квартире находится милицейская группа захвата. Группа захвата в
соседней квартире действительно была, но Настя отнеслась к предупрежде-
нию убийцы достаточно серьезно, и даже когда сообразила, что именно он
задумал и как собирается действовать дальше, не посмела нарушить запрет
и проинформировать тех, кто сидел в машине прослушивания, о ближайших
планах преступника. Вместо этого она придумала остроумный, но совершенно
безнадежный трюк, который мог сработать только при невероятном совпаде-
нии множества обстоятельств: нужно было, чтобы те, кто сидел в машине и
слушал ее разговоры с Галлом, хорошо знали лично ее, Настю, знали, что в
юности она всерьез занималась математикой, знали, что есть в ее жизни
доктор наук Алексей Михайлович Чистяков, знали номер его телефона и не
постеснялись бы позвонить ему в четыре часа утра. Но самое главное - они
должны были услышать в ее словах некоторое несоответствие, нехарактерные
для нее слова и обороты, вычленить их из массы других слов и именно их
передать Чистякову. Трюк был действительно совершенно безнадежный, но
ничего другого Настя в тот момент придумать не могла, потому что Галл
был по-настоящему умным и опасным убийцей, и шутки с ним шутить было
глупо и неосмотрительно. Ранним утром Галл повез ее за город, и Настя
ехала с ним в пустой электричке, чувствуя себя овцой, которую ведут на
заклание, так и не зная, удался ее план или нет. Галл привел ее на дачу
к заказчику, и там-то Настя и познакомилась с Андреем Чернышевым и его
удивительным псом Кириллом, который непринужденно и изящно увел ее по-
дальше от поджидавшей Галла засады. Операция тогда завершилась успешно.
И только один Леша Чистяков знал, сколько здоровья ей это стоило, как
долго она потом сидела на таблетках, полностью потеряв сон и аппетит,
скатываясь на грань обморока при каждом резком звуке и начиная плакать
по малейшему пустяку.
- Виктор Алексеевич, - осторожно сказала она. - Вы... уже знаете?
Гордеев устало посмотрел на нее и ничего не ответил. Только махнул
рукой.
Арсен впился немигающим взглядом в своего собеседника.
- Почему вы сразу не сказали мне про Бризака? - зло спросил он.
- Я не думал... Надеялся, что до этого не дойдет, - промямлил тот.
- Вы не думали, - ехидно передразнил Арсен. - Зато она подумала. Что
теперь прикажете делать? Эта девчонка намного опаснее, чем вы предпола-
гаете, я это и раньше знал. Если бы вовремя сказали мне о Бризаке, я бы
принял меры. Во всяком случае, ни в какую Италию она бы не уехала.
- Но вы меня уверяли, что около нее все время находится ваш человек.
Что же он недосмотрел?
- Не спихивайте с больной головы на здоровую, - поморщился Арсен.
- Мне с самого начала надо было связываться не с вами, а с теми, у
кого есть выход на следователей. Ваши люди недосмотрели, а я плачу вам
такие деньги, - раздраженно бросил собеседник Арсена.
- Мои люди делают все возможное, но нельзя же повесить замок Каменс-
кой на мозги. Поймите же, наконец, простую вещь: работая на опережение,
мы можем предотвращать поступление опасной для нас информации. А ваша
скрытность привела к тому, что информацию эта девица уже получила, и те-
перь нам приходится выходить непосредственно на нее, чтобы попытаться
запретить ей думать. А это, дорогой мой, очень рискованно и далеко не
всегда эффективно. И стоить это будет дороже.
- Вы хотите меня разорить?
- Помилуй Бог! - всплеснул руками пожилой человек. - Я готов хоть
сейчас прекратить работу. В вашем деле у меня нет своего интереса, я
всего лишь посредник. Не хотите платить - не надо, мои люди немедленно
прекращают вмешиваться в ваше дело и переключаются на другую работу. За-
казов у нас, знаете ли, достаточно, чтобы не умереть с голоду. Так что
вы решили?
- Господи, как будто я могу решить что-то другое! - в отчаянии про-
шептал человек, на котором сегодня был надет не изысканный английский
костюм, а брюки и толстый лыжный свитер: он приехал на встречу с Арсеном
прямо с дачи. - Конечно, я заплачу, только спасите меня.
Сидя в своем кабинете, Настя уныло смотрела в окно, за которым теплый
слякотный декабрь упорно мешал городу выглядеть по-зимнему красиво и
по-предновогоднему празднично. Стажер Мещеринов все еще сидел в архиве.
Видно, испугался страшных рассказов про сложности изучения уголовных дел
и выполнял задание с чрезмерной тщательностью.
Разглядывая автомобили, припаркованные перед ажурной оградой, она об-
ратила внимание на новенький красный "БМВ", которого раньше никогда не
замечала. Тупо уставившись в сверкающее красное пятно на фоне грязной
серой улицы, она продолжала размышлять о деле Ереминой и о том, как ей
вести себя с коллегами.
- О чем задумалась, мыслительница? - раздался голос Юры Короткова,
того самого, который ютился всей семьей вместе с парализованной тещей в
крохотной квартирке и терпеливо ждал, когда вырастут дети и можно будет
вступить в новый брак.
- Да так, ни о чем, - улыбнулась Настя. - Вот увидела на улице но-
венький "БМВ" и раздумываю, кто же это прикатил на такой роскошной тачке
в нашу богадельню.
- А ты разве не знаешь? - удивился Юра. - Это наш Лесников. Купил не-
давно новую машину.
- Да что ты? - Теперь пришел ее черед удивляться. - Это с нашей-то
зарплаты?
Коротков пожал плечами.
- Любишь ты чужие доходы считать, Аська, - неодобрительно сказал он.
- У Игоря, между прочим, вполне состоятельные родители, а жена - класс-
ный модельер, работает у самого Зайцева и зарабатывает соответственно.
Это ты у нас девушка самостоятельная и рассчитываешь только на свой бюд-
жет, а все остальные - люди семейные, мало ли какие деньги у них водят-
ся.
Дверь снова открылась, на пороге возник Игорь Лесников.
- Я тебя, Коротков, по всем кабинетам обыскался, а ты, оказывается, у
Анастасии торчишь, - укоризненно сказал он.
- О, легок на помине! - расхохотался Юра. - А мы как раз твою машину
обсуждаем.
Игорь, казалось, пропустил реплику мимо ушей.
- Я тебя в последнее время редко вижу, - обратился он к Насте. -
Раньше, бывало, целыми днями в кабинете сидишь, а теперь все бегаешь
где-то. Это из-за Ереминой?
Настя молча кивнула, опасаясь, как бы не пришлось вдаваться в подроб-
ности.
- Ну и как, успешно? Откопала что-нибудь?
- Практически ничего. Глухое дело. Потянем еще до третьего января,
пока два месяца не истекут, а там Ольшанский дело приостановит, и кон-
чатся мои мучения. Надоело бегать, я сидячую работу больше люблю.
- Ну, это известно, - усмехнулся Лесников. - О твоей лени легенды хо-
дят. По-моему, ты всех нас дуришь, Анастасия.
- Ты о чем? - Настя округлила глаза, стараясь справиться с внезапным
противным холодом в желудке.
- О том, что ты на работе французские романы читаешь, вместо того,
чтобы делом заниматься. Что, будешь отрицать? Я к тебе за последние дни
как ни загляну - все время у тебя на столе книжечки в ярких обложечках с
латинскими буковками. Только не надо мне рассказывать, что это нужно для
раскрытия убийства Ереминой, я все равно тебе не поверю. А ты, Коротков?
- Что - я? - недоуменно спросил Юра.
- Поверишь, что чтение французских романов помогает в сыщицкой рабо-
те?
- Да кто его знает. Аське, может, и помогает. У нее голова непонятно
как устроена.
Снова открылась дверь, на этот раз зашел Володя Ларцев.
- Вот я вас и застукал! Сыщика ноги кормят, а вы тут посиделки устро-
или у Аськи под крылышком.
- А ты сам-то где, в бегах, что ли? - отпарировал Лесников. - Под то
же самое крылышко и примчался.
- Я по делу. Ася, у тебя какой размер обуви?
- Тридцать седьмой, а что? - растерялась она от неожиданности.
- Здорово! - обрадовался Ларцев. - А лыжные ботинки у тебя есть?
- Да у меня их сроду не было. Надо иметь больное воображение, чтобы
представить меня на лыжах.
- Ах ты, жалость какая! - огорчился тот. - У Надюшки на уроках физ-
культуры лыжная подготовка начинается, а у нее ботинок нет. Прошлогодние
малы, а покупать на один год - дорого. Они стоят черт знает сколько, а к
следующему году опять малы будут. Она же растет. Обидно, - вздохнул он,
- думал у тебя одолжить, но не повезло. Ничего не попишешь. Кстати, Ася,
как тебе с Костей работается?
- С Ольшанским? Нормально.
- Не давит он на тебя?
- Нет, не замечала.
- Ты знаешь, он иногда бывает грубоват...
- Вот это я как раз заметила. Он что, жаловался на меня?
- Ну что ты, он очень доволен твоей работой. Чем это ты его так рас-
положила к себе?
- Неземной красотой, - отшутилась Настя, начиная нервничать.
Каждый из них так или иначе пытался вывести разговор на дело Ереми-
ной. Что это, обычный интерес к тому, как идут дела у их коллеги, или
что-то другое? И у кого из них? Или у всех сразу? "О Господи, - взмоли-
лась она про себя. - Хоть бы они ушли и оставили меня в покое. Еще не
хватало, чтобы ктонибудь из моих ребят сейчас позвонил".
К счастью, когда объявился Андрей Чернышев, в кабинете снова стало
пусто. По его лицу Настя поняла, что он чем-то сильно разозлен.
- Кофе хочешь? - предложила она.
- Не хочу. Послушай, Каменская, ты, может быть, гениальный сыщик, но
зачем ты делаешь из меня идиота? Ты что, всерьез считаешь, что ты одна
умная, а у нас у всех по полторы извилины в голове?
Настя замерла от недоброго предчувствия, но постаралась сохранить
спокойствие.
- Что случилось, Андрюша?
- Что случилось? А то, что ты странно себя ведешь. Да, ты в нашей
группе старшая, тебя Гордеев назначил, но это не означает, что имеешь
право скрывать от нас, в частности от меня, информацию.
- Я тебя не понимаю, - хладнокровно ответила она, чувствуя, как начи-
нают дрожать руки. Ведь говорила же она Гордееву, что не может работать
так, как он того требует.
- Почему ты не сказала мне, что Олег изъял у вдовы Косаря записную
книжку? Представь себе мое положение, когда я спрашиваю у нее про запис-
ную книжку мужа, а она мне говорит, что высокий светловолосый молодой
человек с Петровки ее забрал. Получается, у нас правая рука не знает,
что делает левая. Женщина, естественно, тут же замкнулась, никакого раз-
говора у нас не получилось. Видно, заподозрила, что я ее обманываю и мы
с молодым человеком вовсе не в одной команде. Как прикажешь это пони-
мать?
- Я не знаю ни о какой записной книжке, - медленно ответила Настя. -
Олег мне ничего не отдавал.
- Честно? - недоверчиво спросил Андрей.
- Честное слово. Андрюша, я не первый день в розыске работаю. Поверь
мне, я бы никогда тебя не подставила, да еще так по-глупому.
- Вот дурак! - в сердцах воскликнул он.
- Ты о ком?
- Да о стажере твоем, о ком же еще. Наверняка решил заняться самодея-
тельностью и самостоятельно поработать с людьми, указанными в этой книж-
ке. Живое дело ему подавай!
Недаром он так ныл, в архив ехать не хотел, Пинкертон сопливый. Пусть
только появится - башку ему отверну.
- Тише, тише, успокойся, башку я ему сама отверну. Вообще-то пора бы
ему появиться, засиделся он в архиве.
- Вот помяни мое слово, - возбужденно продолжал Чернышев. - Ни в ка-
ком архиве он не сидит, а бегает по связям Косаря. Хочешь пари?
Настя молча сняла телефонную трубку и позвонила в архив.
- Как ни странно, ты проиграл, - сказала она, поговорив с архивом. -
Мещеринов сидит там. И вчера сидел.
- Поглядим еще, чего он высидит, - пробурчал Андрей, выпустив пар и
понемногу успокаиваясь.
Настю грызло беспокойство. Совсем недавно, во время разговора о новой
машине Игоря Лесникова, она ощутила неприятный холодок в желудке. Это
означало, что в мозгу мелькнула какая-то важная мысль, но она не успела
ее поймать и зафиксировать. И теперь она мысленно повторяла весь разго-
вор с начала и до конца, надеясь, что мысль вернется. Что-то ее обеспо-
коило во время разговора. Что же? Что?
- Ты мне, кажется, кофе предлагала? - подал голос Чернышев.
- Сейчас сделаю.
Она принялась за кофе и, включая кипятильник, доставая чашки, ложки и
сахар, восстанавливала в голове обрывки разговора с Юрой Коротковым.
"Это наш Лесников. Купил недавно новую машину..."
"У Игоря вполне состоятельные родители..." Нет, не здесь.
"Жена зарабатывает соответственно..." Соответственно чему? Кажется,
это было где-то здесь. Что же он еще сказал?
"Жена - классный модельер..."
Ложка дрогнула у нее в руке, часть кофе просыпалась на стол.
- Андрюша, чем занималась мать Ереминой? Чем она на жизнь зарабатыва-
ла?
- Шила. До того, как спилась окончательно, она была неплохой портни-
хой. Первая-то судимость у нее была за кражу, помнишь?
- Да, ты говорил. И что?
- Она совершила кражу у своей же клиентки во время примерки, прямо в
ателье. Вытащила деньги из сумочки и практически сразу же попалась. Пос-
ле освобождения ее обратно в ателье уже не взяли, она попробовала устро-
иться в другие - всюду отказ. В те времена с судимостью не больно-то
брали на работу, особенно с малолетним ребенком, сама знаешь. Еремина
устроилась дворником, получила служебное жилье и подрабатывала шитьем в
частном порядке.
- Почему ты мне этого не рассказывал?
- А ты не спрашивала.
"Ну и зря, - подумала Настя. - Балда ты, Каменская, а проще говоря -
дура, каких поискать".
Было уже около десяти вечера, когда Настя наконец пришла домой. Выйдя
из лифта, она устало подошла к своей квартире и сунула ключ в замок.
Ключ не поворачивался.
Еще когда она была ребенком, отчим учил ее: не суетись, когда не по-
нимаешь чего-нибудь, остановись и подумай, действуй медленно и аккурат-
но. Не суетиться, не дергаться, подумать...
Она вытащила ключ и постаралась вспомнить сегодняшнее утро. Могла ли
она забыть запереть дверь? Нет, это исключено. Движение, как и многие
другие, было отработано до автоматизма. Настя слегка толкнула дверь. Так
и есть, открыто. Ригель замка утоплен, поэтому дверь не захлопнулась.
Странно. Сама она никогда не ставит замок "на собачку".
Она осторожно прикрыла дверь, как можно тише спустилась этажом ниже и
позвонила к соседке.
Через сорок минут приехал Андрей Чернышев, ведя на поводке огромного
Кирилла.
- Заходи, - сказал он псу, подведя его к Настиной квартире. - Погля-
ди, что там такое.
Распахнув дверь, он отстегнул поводок от ошейника. Кирилл осторожно
вошел в прихожую, методично обследовал кухню, комнату, постоял, прислу-
шиваясь и принюхиваясь, под дверьми ванной и туалета, и вернулся к поро-
гу. Обнюхал Настины ноги, потом вернулся в прихожую, покрутился там, вы-
шел на лестничную клетку и уверенно пошел к лифту.
- Чисто, - констатировал Андрей. - Посторонних нет, но они были, в
квартире есть чей-то запах, кроме твоего собственного. Будешь заходить
или вызовем милицию?
- Зачем мне милиция?
- А вдруг тебя обокрали? Войдешь - следы затопчешь.
- Ты в своем уме, Андрюша? Мне что, ночевать на лестнице? Милиция
приедет дай Бог часа через два, эксперта ждать будут до утра. Да что я
тебе рассказываю, будто сам не знаешь. Заходим.
Они вошли в квартиру. Настя бегло осмотрела комнату.
Красть у нее и в самом деле было нечего, разве что несколько совсем
новых, подаренных матерью вещей. Все остальное было не таким, чтобы
привлечь внимание воров.
- Ну что? - спросил Чернышев, когда она осмотрелась. - Порядок?
Настя выдвинула ящик письменного стола, где лежала коробочка с немно-
гочисленными золотыми украшениями - цепочкой с кулоном, парой сережек и
изящным дорогим браслетом, который подарил ей Леша после того, как полу-
чил за свои разработки престижную международную премию.
- Порядок, - с облегчением вздохнула она.
- Тогда скажи мне, в какое дерьмо ты вляпалась. Если тебя не обокра-
ли, значит, тебя хотят напугать. Есть соображения?
- Кроме дела Ереминой, я ничем не занимаюсь.
- Понятно, - протянул Андрей. - Плохи наши дела, Настасья.
- Уж куда хуже, - невесело усмехнулась она. - Знать бы только, что
именно им не понравилось: история с Бризаком или то, что Олег сидит в
архиве?
- Будем ждать, - пожал плечами Андрей. - Больше ничего не остается.
Должны же они объяснить, чего хотят.
Он посмотрел на часы.
- Все, голубушка, мне пора, я человек женатый и отец семейства. Ки-
рилла оставляю тебе. Завтра в семь утра заеду и поставлю тебе новый за-
мок. Учти, Кирюша в квартиру никого не впустит, но и тебя не выпустит,
так что лучше не пытайся.
- Может, не надо Кирилла? - осторожно возразила Настя. - Я же запру
дверь, замок-то не сломан.
- У них ключи есть. По-моему, они вполне убедительно тебе это проде-
монстрировали. Хочешь проснуться посреди ночи и увидеть рядом с собой
прекрасного незнакомца? Твое легкомыслие меня иногда просто поражает. До
завтра.
Андрей ласково взял Кирилла за ошейник, подвел к Насте и сказав стро-
го: "Охранять", ушел. Настя осталась вдвоем с собакой.
Она устала и замерзла, хотелось есть, но больше всего ей хотелось
согреться в горячем душе, лечь в постель и превратиться в ребенка, кото-
рый живет вместе с родителями и ничего не боится...
...Свернувшись в клубочек, Настя лежала на диване, даже не раздева-
ясь. Сначала она хотела принять душ, но, стянув с себя свитер, ощутила
такой сильный страх, что быстро надела его обратно. Ей казалось, что
стоит только зайти в ванную и перестать слышать гудение лифта, как тут
же в квартиру войдет он. Ее не успокаивало даже присутствие прекрасно
обученной овчарки. Чтобы заглушить страх, она включила телевизор, но тут
же выключила: телевизор мешал слышать шаги на лестнице. Очень скоро сос-
тояние ее стало близким к панике, она не смогла заставить себя включить
кофемолку, потому что та слишком сильно гудит, и выпила растворимый ко-
фе, который не принес ей ни бодрости, ни тепла, оставив лишь кисловатый
привкус во рту. У нее все валилось из рук, даже консервный нож, так что
поесть ей почти не удалось. Измученная бесплодными попытками справиться
со страхом, она легла на диван и постаралась сосредоточиться. Чем день
сегодняшний отличается от дня вчерашнего? Почему это случилось сегодня,
а не неделю назад? Потому что неделю назад она была в Италии, а до того
и речи не было ни о каком Бризаке. Архив? Но Чернышев уже был там в са-
мом начале работы по делу, и это не вызвало у них никакой реакции. Они
не трогали ее, пока шли бесконечные допросы Бориса Карташова и супругов
Колобовых, они спокойно отнеслись к тому, что была изъята кассета из ав-
тосекретаря Карташова. Неужели все дело в Бризаке? Но почему? И откуда у
них ключ от квартиры?
Что еще произошло сегодня? К вечеру появился Олег Мещеринов, привезя
с собой подробные записи по делу Ереминой-старшей. Оказалось, она вела
весьма неупорядоченный образ жизни, часто приводила в дом случайных со-
бутыльников, которых нередко укладывала в свою постель, оставляя малень-
кую дочку играть на кухне в одиночестве и порой забывая вовремя ее по-
кормить. Одного из таких вот собутыльников она и убила, зарезала кухон-
ным ножом прямо в постели и, удовлетворенная, уснула рядом с трупом. А
когда проснулась, несколько протрезвев, то с криком выбежала из кварти-
ры, где и попала в руки добросердечных соседей и прохожих, вызвавших ми-
лицию.
Слушая стажера, Настя раздумывала, как бы ей приступить к вопросу о
визите к вдове Косаря и о злосчастной записной книжке. Ссориться с Оле-
гом не хотелось, во-первых, потому, что он ведь и пришел на стажировку
для того, чтобы его учили, а не для того, чтобы получать выволочки, а
во-вторых, потому, что с ним предстояло вместе работать и не стоило пор-
тить отношения. Настя решила начать с другого.
- Чем занималась Еремина? На какие деньги жила?
- Она работала дворником, - спокойно ответил Олег, заглянув в записи.
- У нее были судимости до того, как она совершила убийство?
- Да, за кражу.
- А чем Еремина занималась до первой судимости?
Мещеринов полистал блокнот.
- Я не записал. По-моему, в деле этого и не было. Разве это важно?
- Может быть, и нет. Но вы не особенно добросовестны, Олег. Эти све-
дения в деле есть. Вы не обижайтесь, но вам рано еще работать самостоя-
тельно. Вместо того, чтобы учиться, задавать вопросы и получать ответы,
вы стремитесь принимать решения и давать оценки. Что важно и что не важ-
но - буду решать я, а вы мне должны принести факты. Я вместе с вами их
проанализирую и наглядно покажу, как их интерпретировать и оценивать.
Хорошо?
- Хорошо, - буркнул Олег, собирая со стола бумаги.
- Какую записную книжку вы изъяли у вдовы Косаря?
Парень замер, щека его непроизвольно дернулась, едва заметный шрам
над бровью налился краской. Он молчал.
- Я жду, - напомнила Настя. - Дайте ее мне. Я не собираюсь устраивать
вам сцену за то, что вы скрыли это от меня. Вы совершили служебный прос-
тупок, но вы - стажер, вы еще учитесь, поэтому обойдемся без нотаций и
наказаний. Просто запомните, что делать этого нельзя.
Мещеринов упорно молчал, уставившись в окно.
- В чем дело, Олег?
Настя почуяла неладное, но гнала от себя плохие мысли.
- Анастасия Павловна, я очень виноват, но... Я ее потерял, - наконец
выдавил он.
- То есть как - потеряли? - севшим голосом спросила Настя. - Где?
- Не знаю. Я принес ее сюда, а вас на месте не было. Когда вы пришли,
я хотел сразу вам отдать книжку, полез в карман, а ее нет. Поэтому я и
не сказал ничего. Боялся, что ругать будете.
- Я и так ругаю. Что в лоб, что по лбу. Или вы надеялись, что никто
не спросит, что как-нибудь обойдется?
Олег кивнул.
- Тогда запомните еще одно правило. Его не я придумала, а физики. Они
говорят: "Все, что может испортиться, обязательно испортится. То, что не
может испортиться, портится тоже". Применительно к нашей работе это оз-
начает, что ничего никогда не обходится и не рассасывается само собой, и
ни в коем случае не следует на это рассчитывать. Любую ошибку надо пы-
таться исправить немедленно, вы слышите? Немедленно, чем скорее, тем
лучше. Потому что каждая минута промедления чревата тем, что исправить
уже ничего будет нельзя. Усвоили?
Он снова кивнул.
- Когда вы видели эту записную книжку в последний раз?
- Дома у Косаря.
- Куда вы ее положили?
- В карман куртки. А когда вы пришли, ее там уже не было.
- Куда-нибудь заходили по дороге от дома Косаря на Петровку?
- Нет.
- Куртку где-нибудь снимали?
- Только здесь, в кабинете.
- Кто-нибудь заходил в кабинет, пока меня не было?
- Заходили, конечно. Коротков, Ларцев, потом этот... красавец такой,
я его фамилии не помню...
- Игорь Лесников?
- Да-да, он. Еще Коля приходил.
- Селуянов?
- Да. Еще несколько человек заходили, вас спрашивали.
- Они из нашего отдела?
- Кажется, да.
- Что значит "кажется"? Они присутствовали у Гордеева на совещаниях?
- Не помню. Я плохо лица запоминаю.
- Тренируйтесь, - Настя уже не пыталась скрыть злость. - Вы выходили
из кабинета?
- Выходил, конечно, вас же очень долго не было.
- Да перестаньте вы оправдываться, лучше отвечайте на вопросы как
можно точнее. Дверь запирали?
- Да... Кажется...
- Запирали или нет?
- Ну... Не всегда. Когда надолго уходил - запирал, а когда на минут-
ку...
- Ясно. Отдайте мне ключ от кабинета. Вы - человек расхлябанный, я не
могу рисковать, ожидая, пока вы возьметесь за ум. У вас есть способнос-
ти, это несомненно, и вы смогли бы стать настоящим розыскником, но одних
способностей недостаточно. Учитесь учиться, тогда из вас что-нибудь по-
лучится. И займитесь своим характером. Робость и трусость в сочетании с
самоуверенностью - чудовищная смесь. Вы с треском вылетите из любого
нормального коллектива.
Олег молча натянул куртку, вынул из кармана ключ и положил его на
стол. Настя оделась, повесила на плечо необъятную спортивную сумку, с
которой ходила летом и зимой, ключ, оставленный стажером, заперла в
сейф.
- Не обижайтесь на меня, Олег, - сухо сказала она на прощание. - Наша
работа настоящая, а не игрушечная. Может, я была излишне резка с вами,
но вы это заслужили.
- Я не обижаюсь, - удрученно ответил Мещеринов...
...От телефонного звонка Настя вздрогнула. Посмотрела на часы - поло-
вина второго ночи. Неужели это они?
- Анастасия Павловна? - послышался приятный мужской голос.
- Да, я. Кто это?
- Как вы себя чувствуете? - весело поинтересовался мужчина, проигно-
рировав ее вопрос.
- Прекрасно. Кто вы?
- А я думаю, что вы говорите неправду, Анастасия Павловна. Вы
чувствуете себя плохо. Вам страшно. Правда?
- Нет. Что вам нужно?
- Значит, правда. Так вот, Анастасия Павловна, мне пока ничего не
нужно, кроме одного. Я хочу, чтобы вы подумали о том, как провели сегод-
няшнюю ночь.
- То есть?
- Я хочу, чтобы вы запомнили, как вам было страшно и какую незабывае-
мую ночь вы провели в обнимку с этим страхом. Я хочу, чтобы вы поняли:
сегодня вам дали попробовать только маленький глоточек, чтобы вы лишь
почувствовали вкус страха. В следующий раз вы выпьете всю чашу до дна.
Вы же не хотите, чтобы с вашим отчимом приключилась беда.
- При чем здесь мой отчим? Я перестаю вас понимать.
- Вы все прекрасно понимаете, Анастасия Павловна. У вашего отчима
есть машина, но он человек небогатый, и на гараж у него денег не хвати-
ло. Вы знаете, что происходит с машинами, когда они всю ночь стоят без
присмотра?
- Их угоняют. Вы этим меня пугаете?
- Их не только угоняют. На них совершают преступления, которые потом
приписывают владельцам машины. И владельцам приходится долго отмываться,
доказывая, что их не было за рулем. Хотите устроить Леониду Петровичу
такое развлечение? А еще в машины, стоящие без присмотра, подкладывают
взрывные устройства. Или подрезают рулевую тягу. Или делают чтонибудь
эдакое с тормозными колодками. Хотите?
- Нет. Не хочу.
- И правильно, Анастасия Павловна, - добродушно засмеялся мужчина. -
Не надо этого хотеть, это дурно. Я вам пока ничем не угрожаю, но если вы
поведете себя неправильно, вам придется испытать страх гораздо более
сильный, чем сегодня. Сегодня вы испугались за себя. Завтра вам придется
бояться за других людей, в том числе, и за своих близких. Если вы этого
не знаете, то я вам скажу заранее: этот страх - куда более неприятный и
совершенно непереносимый. Спокойной вам ночи, Анастасия Павловна.
Настя осторожно положила трубку на рычаг, словно она могла взор-
ваться. Все было сказано предельно ясно и четко: работай по делу Ереми-
ной по-старому, разрабатывай версию убийства по личным мотивам, и мы те-
бя не тронем. Что ж, Каменская, тебе решать. Никто с тебя не спросит,
если ты забросишь линию "Бризак - архив" как бесперспективную. Тебе до-
веряет Колобок, тебе доверяет следователь Ольшанский, тебе доверяет Анд-
рей Чернышев, хоть и ворчит, что ты ему не все рассказываешь, но все-та-
ки признает за тобой первенство. Морозов? Будет только счастлив, если ты
от него отстанешь. Стажер? О нем и речь не идет. Будет делать, что ему
скажут. Так как же, Каменская? Отступишься или попробуешь еще поцара-
паться? Страшно...
Настя приподнялась на диване и спустила ноги на холодный пол.
- Кирюша! - позвала она шепотом.
Тут же из прихожей донесся легкий шорох, еле слышно застучали когти
по паркету. Овчарка неторопливо подошла и села рядом, вопросительно гля-
дя на Настю.
- Кирюша, я боюсь, - все так же шепотом сказала Настя, словно пес мог
ее понять и что-нибудь ответить. Вообще-то она была недалека от истины,
Кирилл и в самом деле был собакой выдающейся. Андрей загодя присмотрел
будущих родителей щенка и терпеливо ждал, когда две овчарки, обладающие
уникальными данными по части слуха, чутья и сообразительности, подарят
ему желанного наследника. Он пестовал, холил и обучал Кирилла, у которо-
го в родословной было записано длинное и совершенно неудобоваримое имя,
и добился того, что пес если и не понимал человеческих слов (кроме, ко-
нечно, команд), то уж интонацию чувствовал безошибочно. Впрочем, коли-
чество выполняемых команд было столь огромным, что вполне заменяло рече-
вой контакт.
- Мне страшно, Кирюша, - повторила Настя чуть громче.
Собака занервничала, пасть приоткрылась в беззвучном рычании, глаза
блеснули недобрым желтым огнем. Настя где-то читала, что при страхе, как
и при других отрицательных эмоциях, почки интенсивно вырабатывают адре-
налин, и животные ощущают его специфический запах, моментально реагируя
на испуганного человека. "Он понимает, как мне страшно", - подумала она.
- Что же нам делать? - продолжала Настя, стараясь говорить увереннее,
чтобы заглушить страх. - Может, бросить все к чертовой матери и жить
спокойно? Как ты думаешь, Кирюша? Леня у меня, конечно, еще молодец,
пятьдесят семь лет, ничем не болеет, занимается спортом, двадцать пять
лет в розыске проработал, с ним не так-то просто справиться. Но он мне
не чужой, я его люблю, я к нему очень привязана, он заменил мне отца.
Разве я имею право рисковать?
Она включила верхний свет в комнате и начала медленно расхаживать
взад и вперед, опустив плечи и приволакивая ноги в мягких шлепанцах. Не-
подвижно, как статуя, сидящий Кирилл настороженно наблюдал за ее перед-
вижениями.
- Еще у меня есть Лешка, рассеянный растяпа, талантливый математик,
но ужасно наивный и доверчивый. Его обмануть и поймать в капкан ничего
не стоит. Лешка мне тоже очень дорог, я знаю его еще со школы, он был
моим первым мужчиной, я чуть было не родила ему ребенка. Он мой
единственный близкий друг, у меня ведь, Кирюша, нет ни одной подруги.
Странно, правда? Может, я и не люблю. Лешку той страстной любовью, о ко-
торой пишут в книгах, но я, наверное, на такую любовь просто не способ-
на. Я его люблю, как умею. Конечно, у него бывают заскоки по части ярких
пышногрудых брюнеток, но это длится от двух часов до двух дней, а потом
он возвращается ко мне, потому что нам хорошо друг с другом и плохо со
всеми остальными. Ну, что греха таить, и у меня были другие мужчины, в
одного из них я даже была влюблена до замирания сердца. Но все равно
Лешка был и остался моим самым близким и родным. Между прочим, никто ни-
когда не будет выхаживать меня так, как Чистяков, когда я болею. А болею
я, Кирюшенька, порой довольно тяжело, имей это в виду. У меня была трав-
ма спины, и теперь, стоит мне поднять что-нибудь тяжелое, она довольно
громко заявляет о себе. Тогда я ложусь на пол, потому что не могу лежать
на мягком диване, и тихо погибаю. А Леша делает мне уколы, готовит еду,
помогает встать и вообще выполняет функции медсестры. В такие дни он пе-
реселяется ко мне, хотя живет и работает в Подмосковье, и добираться от
моего дома до работы ему приходится два с половиной часа. Но он ни разу
не пожаловался и ни разу не отказался мне помочь. Так как ты думаешь,
Кирюшенька, имею я право рисковать Лешей Чистяковым?
Мерная ходьба и крепнущий звук собственного голоса успокоили Настю.
Озноб, сотрясавший ее, прошел, она даже немного согрелась, руки уже поч-
ти не дрожали. Она внимательно посмотрела на собаку и убедилась, что и
та стала гораздо спокойнее. "Хорошо, - удовлетворенно подумала она. -
Значит, мне и в самом деле удается взять себя в руки. Кирилл это
чувствует".
Настя рискнула расширить сферу активности и вышла на кухню. Пес неза-
медлительно последовал за ней, сев у двери и опять застыв как изваяние.
В три часа ночи Насте наконец удалось поесть и выпить крепкого свеже-
заваренного кофе, около четырех она настолько осмелела, что простояла
минут двадцать под горячим душем. К шести утра она собрала со стола ис-
писанные и исчерченные непонятными закорючками листы бумаги, разорвала
их на мелкие кусочки и выбросила в мусорное ведро. Кирилл мирно лежал у
ее ног, положив нос на мягкий шлепанец, всем своим видом как бы говоря:
"Вот теперь ты совсем успокоилась, ты не пахнешь страхом, и я больше не
нервничаю. Поэтому я даже могу лечь около тебя".
Она посмотрела на часы. До приезда Андрея Чернышева оставалось чуть
больше сорока минут. Настя подошла к зеркалу и подмигнула своему отраже-
нию. Теперь она знала, что ей делать.