Маринина А. Б.
Настя Каменская
Шестерки умирают первыми

<<< Назад | Содержание | Далее >>>

Глава десятая

Ирина Королева встретила Настю прохладно, но, узнав о цели ее визита,
смягчилась.
- Какие сведения можно получить из наших документов? Ну, в основном о
том, какие фирмы кого приглашают и для каких целей. А также кто, когда,
зачем и на какой срок приезжает в Москву по делам бизнеса. Мы оказываем
визовую поддержку, оформляем паспорта в ОВИРе, обмениваемся визовыми те-
лексами с нашими посольствами и консульствами за рубежом.
- Будем искать, - вздохнула Настя. - Тащи сюда все папки.
- Как - все? - ужаснулась Ирина. - Ты хоть скажи примерно, что именно
мы ищем.
- Примерно - будем искать все, что касается фирмы "Артэкс". А там
посмотрим.
Через час перед Настей лежал листок с записями, в которых отражалась
международная деятельность бесславно скончавшейся фирмы.
- А теперь что?
- А теперь самая тягомотина начнется. Будем искать следы тех людей,
которые имели дело с "Артэксом". Вот их имена. У меня есть сильные по-
дозрения, что Юрий Ефимович Тарасов искал в ваших бумагах именно эти
сведения.
Ирина разложила папки на своем столе, Настя устроилась за столом
Светланы Науменко, которая приболела и на работу не пришла. Через неко-
торое время впервые всплыло название фирмы "Вариант", после чего работа
пошла быстрее, и уже к обеду стало понятно, что "Вариант" в полном
объеме пришел на смену скончавшемуся "Артэксу".
По просьбе Платонова Кира принесла охапку газет, печатающих деловые
объявления. Дмитрий объяснил ей, что нужно делать, и они погрузились в
молчание, просматривая с карандашом в руках многостраничные издания.
Платонов быстро устал, от зрительного напряжения у него заболели глаза,
мелкие буквы стали сливаться. Кира же, напротив, работала как ни в чем
не бывало, полностью погрузившись в выполнение задания и ни на что не
отвлекаясь.
- Неужели у тебя глаза не устают? - удивился Платонов, запрокидывая
голову с закрытыми глазами, чтобы немного передохнуть.
- Нет, а что, должны уставать? - откликнулась Кира, не отрываясь от
газеты.
- Счастливая, - завистливо вздохнул он. - А у меня такое чувство, что
мне песку в глаза насыпали.
Она молча пожала плечами, не отводя глаз от печатного текста. Через
некоторое время она вдруг сказала:
- Дима, если тебе трудно, давай я сама все газеты просмотрю. А ты
займись чем-нибудь другим.
- Я начну обои клеить в прихожей, хорошо? - оживился Платонов.
Он быстро переоделся в старые тренировочные брюки, найденные Кирой в
глубине шкафа, и принялся за работу. Клей ложился ровно и хорошо схваты-
вался, стены постепенно покрывались светлыми, с золотым рисунком, обоя-
ми, и Дмитрия охватило знакомое радостное чувство, которое всегда появ-
лялось, когда работа спорилась и становился виден результат. Даже резать
рулоны сегодня ему удавалось так, что рисунок на стыке полос совпадал с
точностью до миллиметра. Спохватился он только тогда, когда понял, что
занимается прихожей почти три часа и за это время не слышал ни одного
звука, кроме шелеста переворачиваемых страниц.
Дмитрий осторожно заглянул в комнату. Кира сидела в той же позе, в
какой он ее оставил, и внимательно просматривала газеты.
- Кира, может, сделаешь перерыв? - предложил он. - Я чай свежий зава-
рю.
- Я не устала, - негромко ответила она, не поднимая головы.
Платонову стало неловко, он решил отложить чаепитие и закончить кле-
ить обои. Если Кира не устала, то и ему придется еще поработать, чтобы
не выглядеть лентяем.
Когда он намазывал клеем последнюю полосу, послышался ее голос:
- Кажется, я нашла. Фирма "Вариант" объявляет о прекращении своей де-
ятельности и предлагает всем, у кого есть к ней претензии, предъявить их
в течение месяца со дня опубликования объявления.
Дмитрий бросился в комнату.
- Где? Покажи!
- Вот здесь, я обвела карандашом.
Он внимательно прочитал набранный мелким шрифтом текст. Так и есть,
"Вариант" пошел по тому же пути, что и его предшественник "Артэкс". Но
почему? Неужели Сережка Русанов где-то сделал неосторожное движение и
спугнул их? Обидно. Серега - опытный сыщик, но от ошибок не застрахован
никто. В конце концов, и сам он, Платонов, несколько месяцев назад спуг-
нул "Артэкс".
- Это то, что ты искал? - спросила Кира, внимательно наблюдавшая за
ним.
- Да. Спасибо тебе.
- Ты расстроен?
- Конечно. Теперь они с чистой совестью уничтожат все документы по
золотосодержащим отходам и придумают еще какую-нибудь аферу, создадут
новую фирму и начнут все сначала. Конечно, рано или поздно я их вытащу
на свет божий, они от меня не уйдут. При условии, разумеется, если меня
не посадят за взятку, которую я не брал, или за убийства, которых я не
совершал. Но все равно жалко: столько трудов псу под хвост. Тарасова
из-за этого убили, Славку Агаева убили, мне столько крови попортили, а
потом взяли и самоликвидировались. И хрен их теперь уцепишь за что-ни-
будь.
После обеда и до самого вечера Платонов занимался ремонтом квартиры,
не произнеся больше ни слова. Кира вымыла посуду и взялась за стирку.
Закончив работу, Дмитрий пошел в ванную мыться, открыл дверь и обомлел:
Кира стояла на краю ванной на одной ноге, приподнявшись на цыпочки, и
развешивала свежевыстиранное белье.
- Немедленно слезай, - испуганно зашипел он, - ты же упадешь и расши-
бешься.
- Не упаду, - невозмутимо ответила она. - У меня хороший баланс, я
никогда не теряю равновесия.
- Слезай, я тебе говорю, - рассердился Платонов. - Я сам белье пове-
шу.
Он протянул руки, осторожно снял Киру и аккуратно поставил на ка-
фельный пол. На какое-то мгновение они оказались слишком близко друг к
другу, и Платонов снова увидел знакомую вспышку загадочного пламени в
глубине ее глаз. Он замер, подумав, что уж тут-то ему от поцелуя не от-
вертеться, но в ту же секунду Кира, едва заметно качнувшись ему навстре-
чу, мягко отстранилась и отступила назад.
- Развешивай белье, а я пойду готовить ужин, - с легкой улыбкой ска-
зала она, выходя из ванной.
Поздно вечером, перед тем как идти спать, Кира напомнила ему, что
завтра суббота.
- Мне нужно везти продукты родителям. Ты подумай, в какое время я те-
бе не буду нужна, и я быстренько съезжу. Если хочешь, сделаем, как в
прошлый раз. Я уеду поздно вечером в субботу, а вернусь в воскресенье
первой электричкой.
- Я не хочу, чтобы ты ездила поздно вечером, - возразил Платонов. -
Кругом полно всякой пьяни и хулиганов. И потом, ты же слышала, как по
телевизору рассказывают об убийце, разгуливающем по Подмосковью.
- Ну и что ты предлагаешь? Не ездить я не могу, а уж когда мне ехать
- решай сам.
- Может быть, завтра с утра? - предложил он. - И после обеда - обрат-
но, чтобы вернуться засветло.
- Я тебе не нужна завтра?
- Кира, милая моя, ты мне нужна постоянно, - улыбнулся Дмитрий. - Но
я же не могу заставить твоих престарелых родителей умирать с голоду
из-за этого.
- Хорошо, так и решим. Завтра с утра я поеду и к вечеру вернусь.
Лежа на раскладушке в кухне, Платонов привычно прислушивался к доно-
сящимся из комнаты звукам. Вот Кира раскладывает диван, стелет постель.
Шорох газет - Кира убирает их с журнального столика, интересно, куда?
Платонов насчитал четыре шага, значит, если он правильно помнит расста-
новку мебели в комнате, газеты перекочевали на полку под телевизором.
Мягкий щелчок - она зажгла светильник над диваном, снова шаги и щелчок
более громкий - выключила верхний свет. Еще один еле слышный стук -
пластмассовая пуговица шелкового халатика, небрежно брошенного на крес-
ло, стукнула о полированную поверхность подлокотника. Вздох пружин. Ше-
лест переворачиваемых страниц - Кира любила читать перед сном.
Прислушиваясь к Кире и представляя мысленно все ее движения, Платонов
вдруг почувствовал острую тоску по жене, Валентине. И дело было вовсе не
в том, что ему захотелось близости с женщиной, нет, напротив, близости
ему не хотелось совсем, слишком в сложной и тревожной ситуации он ока-
зался, чтобы тосковать по сексу. Просто он был очень привязан к жене,
ценил ее, дружил с ней, и, расставаясь, обычно очень скоро начинал ску-
чать. Да, он любил Алену Русанову, он испытывал одновременно нежность и
восторг, обнимая ее, но почему-то никогда по ней не скучал и без нее не
тосковал. Он не задумывался над объяснениями такого феномена, просто
принимал его - и все.
После посещения Совинцентра Настя разыскала эксперта Олега Зубова,
вечно хмурого, всегда чем-нибудь недовольного и постоянно жалующегося на
здоровье. Впрочем, все прекрасно знали, что на настроение Олега внимания
можно не обращать, потому что оно всегда плохое, а экспертом он был пер-
воклассным, и что самое главное - работу свою любил и делать ее не ле-
нился.
Зубова Настя застала с огромной дымящейся кружкой в одной руке и без-
размерным бутербродом - в другой. Он сидел в низеньком кресле, вытянув
непомерной длины ноги и расслабленно прикрыв глаза.
- Тебя можно отвлечь? - робко спросила Настя, подходя к Зубову и ста-
раясь не споткнуться о его ноги.
- Нельзя, - буркнул тот сквозь зубы, продолжая медленно жевать бу-
терброд. - Я после суток, меня нет.
Настя бросила взгляд на часы - половина пятого. Суточное дежурство
заканчивается в десять утра, и если Олег до сих пор не ушел домой, то
можно представить, как сильно он устал.
- Ты собираешься уходить?
- Уйдешь с вами, - снова процедил он, слегка пошевелив вытянутыми но-
гами, что, по-видимому, должно было обозначать страстное намерение уйти
отсюда, которому осуществиться не дают плохие мальчики-милиционеры. -
Развели бандитов и воров, понимаешь ли, а потом честному эксперту проды-
ху нет. Ты чего пришла?
- В любви объясняться буду.
Олег вяло приоткрыл один глаз, откусил от полуметрового бутерброда
изрядный кусок и снова начал медленный процесс пережевывания пищи с зак-
рытыми глазами.
- Начинай, - изрек он через некоторое время.
- Олеженька, ласточка моя, ягодка моя красненькая пупырчатая, - нача-
ла Настя вдохновенно, ибо знала, что от нее требуется только одно - раз-
будить эксперта.
- Какая ягодка?
Зубов быстро открыл оба глаза и приподнял голову, при этом на его
длинном лошадином лице мелькнул неприкрытый интерес.
- Пупырчатая, - громко и внятно повторила Настя.
- Почему?
Он подтянул ноги и согнул их в коленях.
- Потому что самые вкусные ягоды всегда в пупырышек, - объяснила Нас-
тя. - Клубника, малина, ежевика, шелковица. Понял?
- Не понял, но зато проснулся.
Олег помотал головой и сделал большой глоток горячего крепкого чаю.
Настя знала это состояние тяжелой сонной одури, которое наступает после
суточного дежурства, если вовремя не лечь спать.
- Так чего надо-то?
- Бумажку с номером банковского счета, которая проходит по убийству
Агаева.
- Губы раскатала! - фыркнул Зубов. - Она у следователя.
- Олежка, при чем тут следователь, у тебя же наверняка и копия заклю-
чения осталась, и фотография.
- Дать, что ли?
- Ага.
- Не "ага", а дайте, пожалуйста, господин Зубов. Через буфет.
- Что тебе принести? - с готовностью спросила она. Манера эксперта
все одолжения оказывать "через буфет" была хорошо известна в МУРе. При
этом все знали, что дорогого подношения Олег не потребует никогда, а ес-
ли принести - не возьмет. Для него важен был сам факт маленького пищево-
го подарка как знак уважения и признания того, что эксперт оказывает ус-
лугу, а не делает то, что и без того обязан делать. Почему-то мысль об
оказании услуги грела Зубова, но к этому все давно привыкли и рассматри-
вали некоторую странность его характера как нечто неизбежное, вроде при-
чуды гения.
- Пачку печенья. Финского, - уточнил он.
Через пятнадцать минут Настя вернулась, неся в руках синюю тубообраз-
ную упаковку с финским печеньем. На столе перед экспертом уже лежала ко-
пия заключения и фотографии полоски белой бумаги с написанными на ней
цифрами и буквами. Фотографий было две - в реальном масштабе и увеличен-
ная в два раза.
На увеличенной фотографии можно было заметить какие-то странные следы
по краю бумажной полоски, напоминающие не то точки, не то царапины. Все-
го этих точек было десять, пять в одном месте и пять - в другом.
- А что это? - спросила Настя, показывая на следы.
- Типографская краска. Я тоже обратил на них внимание.
Обыкновенная типографская краска.
- Интересно, откуда же отрезали эту полоску? - задумчиво проговорила
она. - У тебя есть идеи?
- Судя по качеству бумаги, это был какой-то альбом, типа альбома для
рисования, или тетради для гербария, или вообще детская книжка наподобие
"раскрась сам". Бумага не писчая, не для машинописных работ и не для
принтера.
- Иными словами, нужно искать человека, в семье которого есть ребенок
в возрасте от пяти до двенадцати лет. Пол-Москвы.
- Ну, мать, на тебя не угодишь, - развел руками Зубов, вскрывая пода-
ренную ему пачку печенья и протягивая ее Насте. - Угощайся.
Она машинально взяла печенье и сунула в рот, не чувствуя вкуса. Ка-
кая-то смутная мысль мелькнула в глубине ее сознания и исчезла, вызвав
беспокойное раздражение.
Настя знала, что работа ее внутреннего компьютера имеет три разновид-
ности "выходов". При одном варианте долгая кропотливая работа, требующая
безупречного внимания и прекрасной памяти, позволяла в беспорядочном во-
рохе информации находить то, что нужно. При другом варианте внутренний
компьютер включался внезапно, реагируя на совершенно неожиданные вещи,
как это случилось, например, вчера, когда составление свадебного наряда
из разных комплектов и костюмов навело Настю на мысль о том, что Дмитрий
Платонов дает разным людям кусочки информации в надежде на то, что, соб-
равшись вместе, они восстановят истину. При третьем же варианте
компьютер полностью выходил из повиновения хозяйке и вел себя как ему
вздумается. Он находил верное решение, о чем тотчас ставил в известность
Настю, посылая ей сигналы, заставляющие ее морщиться от неприятного хо-
лодка где-то в области солнечного сплетения, однако обнародовать это ре-
шение не спешил, заставляя хозяйку подбирать методом проб и ошибок спе-
циальные программы и ключи.
Почувствовав знакомое беспокойство, Настя поняла, что в ближайшее
время здоровый сон и нормальный аппетит ей не угрожают. Она будет выпол-
нять свою работу, искать "подпиленное звено", через которое не прошла
информация от Димы Платонова к генералу Заточному, обсуждать с Андреем
Чернышевым варианты поиска подмосковного стрелка-убийцы и при этом пос-
тоянно думать о полоске бумаги, отрезанной то ли от школьного альбома,
то ли от детской книжки.
Почему бумажка с номером счета, на который переведены деньги от фирмы
"Артэкс" в фирму жены Платонова, оказалась у убитого Славы Агаева? Если
Слава узнал о том, что Платонов взял взятку, и сказал об этом Дмитрию,
то понятно, почему Платонов мог убить своего помощника из Уральска. Но
совершенно непонятно, почему убийца не забрал у жертвы эту бумажку. Ведь
если бы не она, вопрос о взятке никогда бы не вылез.
А если Агаев узнал про деньги, но ничего Платонову не сказал? А поче-
му, собственно? Не доверял ему? Хотел сам проверить? Тогда очень важно
понять, откуда вообще появилась эта пресловутая бумажка: привез ли Агаев
ее с собой из Уральска или получил от кого-то уже здесь, в Москве?
Настя еще раз проверила все передвижения Агаева по минутам. Выходило,
что времени на заезды куда-нибудь по пути из аэропорта на Житную, в ми-
нистерство, у него не было. Если только его не встречал кто-то в аэро-
порту. Кто-то, кто и отдал ему эту полоску бумаги с реквизитами банковс-
кого счета, отрезанную от детского альбома.
Она попыталась представить себе самый естественный путь, по которому
столь серьезная банковская информация может соединиться с невинной ре-
бячьей принадлежностью. Картинка сложилась быстро и легко. Человеку зво-
нят домой и говорят: записывайте. Он хватает первое, что подворачивается
под руку, например, альбом сынишки или дочки, записывает с краю листа
цифры и буквы, а после окончания разговора аккуратно отрезает полоску
ножницами. Да, по-видимому, так все и было. Если бы человек этот звонил
сам, то приготовил бы для записи более подходящий листок, например,
блокнот или записную книжку. А если бы разговор состоялся по служебному
телефону, а не по домашнему, то откуда бы взялся детский альбомчик?
В субботу Кира поднялась рано и стала собираться за город, к родите-
лям. Платонову пришлось тоже встать, так как расставленная на кухне
раскладушка мешала Кире подойти к плите, чтобы вскипятить воду для кофе.
Дмитрий наблюдал, как она разглаживает на столе и складывает в маленькие
квадратики черные нейлоновые сумки, свободно умещающиеся в карманах ее
просторной куртки.
- Мне повезло, что прямо возле вокзала есть огромный гастроном, кото-
рый работает без выходных с восьми утра до девяти вечера. По крайней ме-
ре, мне не нужно тащить продукты через всю Москву, я их покупаю прямо
перед электричкой.
Она быстро выпила кофе и ушла в ванную одеваться. Пуговицы халатика
стукнули о металлопластик стиральной машины, затем послышался характер-
ный звук застегиваемой металлической "молнии" - Кира надевала джинсы.
Несколько раз пшикнул спрей-дезодорант, в этот момент Платонов попытался
представить себе стройную подтянутую фигуру женщины, стоящей перед зер-
калом в одних джинсах и надевающей бюстгальтер. Перед его мысленным взо-
ром появились заведенные за спину руки, соединяющие разъемы пластмассо-
вых застежек, отражающаяся в зеркале упругая красивая грудь, туго стяну-
тые джинсами "стретч" мускулистые бедра. Женщина была несомненно краси-
ва. Но еще более несомненным было то, что она не вызывала у Платонова
никаких "посторонних" мыслей. "Неудивительно, - подумал Дмитрий. - В та-
ком дерьме, в каком я оказался сейчас, мне еще бывать не приходилось.
Хорошо еще, что я сохраняю способность что-то соображать. На секс у ор-
ганизма сил уже нет".
Он машинально продолжал прислушиваться к доносящимся из ванной зву-
кам. Сочный звук открывающегося замка на магнитной присоске - Кира
что-то достает из зеркального шкафчика, висящего на стене. Сухое шурша-
ние, происхождение которого так и осталось для Платонова невыясненным.
Щелчок металлической заколки, которой Кира убирает в узел на затылке
свои тяжелые густые волосы.
Наконец она вышла в прихожую и стала одеваться. Глядя на ее задумчи-
вое и немного грустное лицо, Платонов внезапно ощутил прилив нежности к
этой тихой женщине, взвалившей на себя огромную и опасную ношу помощи
попавшему в беду сыщику. Под влиянием порыва он шагнул к ней, обнял за
плечи, прижался щекой к ее волосам.
- Возвращайся скорее, хорошо? - шепотом попросил он. - Я буду тоско-
вать без тебя.
- Хорошо, я постараюсь, - так же шепотом ответила она.
Дмитрий почувствовал, как напряглась ее спина, словно она хотела отп-
рянуть от него, но огромным усилием воли сдерживалась.
- И будь осторожна, Кира.
- Хорошо, я постараюсь, - повторила она.
- Кира, я дурак, я все делаю неправильно, - произнес Платонов неожи-
данно для себя. - Когда ты вернешься сегодня вечером, все будет по-дру-
гому. Я тебе обещаю. Все будет подругому.
Он и сам не понимал, о чем говорил сейчас, он не знал, что именно де-
лает неправильно и что именно будет по-другому, просто он инстинктивно
чувствовал, что должен это сказать, а уж о том, как выполнить обещанное,
он подумает. У него впереди целый день.
- Мне надо идти, иначе я не успею на поезд, - сказала Кира, делая шаг
назад.
Платонов резко притянул ее к себе и медленно и нежно поцеловал в гу-
бы.
- Иди, - тихо сказал он с улыбкой, - но помни: я тебя жду. Я тебя
очень жду. Возвращайся быстрее. И береги себя, пожалуйста.
Оставшись один, Дмитрий бесцельно послонялся по квартире, посмотрел
телевизор, потом взял себя в руки и начал обдирать обои в кухне. С энту-
зиазмом взявшись за работу, он быстро вынул посуду и прочую кухонную ут-
варь из навесных и напольных шкафов, отодвинул холодильник, отнес в ком-
нату все, что можно было. Стены оказались на удивление хорошими, шпакле-
вочных работ не требовали, и он решил, что, пожалуй, успеет к возвраще-
нию Киры наклеить новые обои.
Методично намазывая полосы обоев клеем, прикладывая их к стене и
разглаживая тряпкой, Платонов думал о том, сколько же еще времени ему
придется провести в этой квартире, пока обстановка не разрядится. Он по
опыту знал, что комбинация с кусочками информации - самая верная, самая
безопасная, но именно поэтому и самая медленная, и надо набраться терпе-
ния и ждать. Можно позвонить и сказать все, от начала до конца, только
одному человеку и не ожидать мучительно, пока несколько человек догада-
ются собраться вместе и сложить из мозаики картинку. Но всегда есть риск
ошибиться, доверить бесценную информацию тому, кто тебя предаст, из ко-
рысти ли, по злобе, по глупости, но все равно предаст. Информация попа-
дет к преступникам, а не к сыщикам, и преступники найдут тебя и заставят
замолчать задолго до того, как оперативники только заподозрят неладное.
Если же дробить информацию и давать ее разным людям, то всегда есть
шанс, и немалый, что даже если кто-то из них окажется предателем, то ос-
тальные, собравшись вместе и поняв, что какого-то кусочка мозаики не
хватает, все же до истины докопаются. Только на это нужно время, потому
что ни один более или менее опытный сыщик, которому позвонила неизвест-
ная женщина и передала информацию от находящегося в розыске преступника,
не побежит немедленно по коридорам с истошным криком: мне позвонили! мне
сказали! Он и шепотом об этом, скорее всего, никому не скажет. Он будет
молча жевать эту информацию, в попытках ответить в первую очередь на
вопрос: а почему позвонили именно мне? Ведь этот преступник меня не зна-
ет, мы с ним не знакомы, так почему он решил довериться именно мне? По-
чему? Не потому ли, что о других он знает что-то такое, что заставляет
его сомневаться? Тогда и мне нужно некоторое время помолчать, присмот-
реться к окружающим, прежде чем рассказывать, что беглый убийца и взя-
точник вступил со мной в контакт.
К вечеру позавчерашнего дня, четверга, генералу Заточному еще не зво-
нили ни Каменская, ни Сережа Русанов. Думают, примериваются, осторожни-
чают. Первым, конечно, позвонит Серега, просто потому, что он лучше зна-
ет Ивана. От Каменской трудно ожидать, что она сообразит обратиться к
Заточному. Она, скорее всего, расскажет о звонках Киры или Русанову, или
своему начальнику, а уж от них ниточка потянется к Заточному. Сам Серега
Русанов, конечно, ни за что не расколется Каменской, что ему звонила Ки-
ра и что он получил от Платонова документы по золотосодержащим отходам.
Он скажет об этом только Заточному, только ему одному, потому что инфор-
мация взрывоопасная и обращаться с ней нужно крайне осторожно.
Платонов уже давно понял, что Уральск-18 обложили административно-фи-
нансовой блокадой, потому что все заводы в этом, еще в недавнем прошлом
закрытом и засекреченном, городке имели отношение к оборонке, а значит,
работали со стратегическим сырьем и драгоценными металлами. Какая-то
сволочь в правительственных сферах нажала на кнопку и перекрыла финанси-
рование этих заводов, заморозила их счета, объявив убыточными, и рабочие
теперь не получают зарплату, а администрация, чтобы помочь людям, готова
идти на любые сделки, зачастую закрывая глаза на их сомнительность.
В преступной группе, выдаивающей деньги из многострадального
Уральска, должны быть люди из Центробанка, а также человек, выдающий ли-
цензии на вывоз стратегического сырья и драгметаллов из страны. Навер-
ное, должен быть и крупный чиновник из Таможенного комитета, а если эти
люди еще и обладают непомерной жадностью, то привлекли к себе на службу
и налоговую полицию. С такой солидной бандой шутки шутить опасно, и ин-
формацию надо скрывать ото всех до тех пор, пока не будет полного набора
доказательств, от которых уже невозможно отпереться.
Разгладив тряпкой последнюю полосу обоев, Платонов отступил на нес-
колько шагов в прихожую и полюбовался на результаты своего труда. Кухня
стала светлее и наряднее, обои лежали ровно, а проступающие темные влаж-
ные пятна через несколько дней высохнут и исчезнут.
Быстро собрав обрезки обоев и грязные тряпки в огромный пластиковый
мешок для мусора, Дмитрий вынес его поближе к входной двери, тщательно
вымыл пол в кухне и полез в душ отмываться. Стоя под горячей водой, он
вдруг вспомнил про странные шуршащие звуки, доносящиеся из ванной, когда
Кира открывала зеркальный шкафчик. Он протянул руку, открыл правую двер-
цу и увидел на полочках аккуратно расставленные баночки с кремами. Опре-
деленно, шуршать здесь было нечему. За средней дверцей полочек не было,
там стояли высокие флаконы с шампунем, жидким мылом, баллон с лаком для
волос и гель для душа. Платонов открыл левую дверцу, еще раз про себя
отметив, что не ошибся, определяя по звуку, что Кира открывает дверцы на
магнитных присосках. Его взгляду предстали маленькие коробки с "Тампек-
сами", женскими прокладками "СагеГгее" и большая коробка с прокладками
"Силуэт". Дмитрий на миг испытал острое чувство неловкости, как бывает
всегда, когда соприкасаешься с чем-то очень интимным. Ему захотелось
посмотреть, может ли шуршать содержимое этих коробок, но он с удивлением
понял, что не может заставить себя даже прикоснуться к ним. Почему-то
все, что связано с гинекологией, вызывает у среднестатистического мужчи-
ны, если он не врач, странную смесь ужаса и брезгливости. Платонов про
себя усмехнулся, осторожно закрыл дверцу шкафчика и состроил сам себе
дурацкую рожу, глядя на отражение в зеркальной поверхности. Тоже мне,
Эркюль Пуаро акустики, весело подумал он.
Семнадцатилетний Володя Трофимов выволок из электрички велосипед,
стащил его с платформы по деревянным ступенькам и весело начал крутить
педали. Он любил ездить на дачу к деду, где был огромный участок с тен-
нисным кортом, бассейн и где ему предоставлялась полная свобода. Дед был
крупным воротилой, Володя это прекрасно знал, недаром же и в городской
квартире, и на даче всегда маячили два-три телохранителя, а оба автомо-
биля имели бронированные стекла и мощные движки. Когда-то, когда мальчик
учился в восьмом классе, один из подручных деда услышал, как кто-то из
одноклассников, обращаясь к Володе, назвал его Трофимом, что было вполне
нормальным, так как школьные прозвища чаще всего переделывались из фами-
лий. Отозвав Володю в сторонку, он сказал:
- Скажи своим дружкам, чтобы придумали тебе другую кликуху.
- Почему? - удивился Володя.
- Потому что Трофим - это имя. С большой буквы. Его заслужить надо.
Твой дед его носит. Понял?
Володя тогда сделал вид, что понял, но с тех пор стал внимательнее
присматриваться к деду и его окружению. Отца своего мальчик помнил пло-
хо, его убили, когда Володе было шесть лет. Когда через несколько лет
мать собралась снова выходить замуж, дед сказал невестке:
- Хочешь уйти из моей семьи - скатертью дорога, но внука оставишь со
мной. Тебе одной его не вырастить, а чтобы сын моего Николая рос рядом с
чужим мужиком, с отчимом, я не допущу. Решай.
Мать помучилась некоторое время, но замуж все-таки вышла, и с тех пор
мальчиком безраздельно владел дед, великий и могущественный Илья Никола-
евич Трофимов, которого все называли просто Трофимом.
От станции до дедовой дачи было почти десять километров, и Володя с
удовольствием думал о предстоящей быстрой езде сначала по широкой доро-
ге, а потом по узенькой тропинке, с обеих сторон обрамленной деревьями.
Снег давно сошел, и хотя земля все еще была мокрой, на велосипеде вполне
можно было проехать. На даче он поплавает в бассейне, позанимается на
тренажерах, потом его накормят вкусным сытным обедом, а когда стемнеет,
он зайдет за Наташей и они отправятся гулять до тех пор, пока ее родите-
ли не уснут. А там... Он сладко зажмурился от предвкушения.
Володя занимался тяжелой атлетикой и в свои семнадцать лет имел столь
мощный торс, что со спины его можно было принять за двадцатипятилетнего
мужчину. Осознание власти и могущества своего деда давно стерло детскую
наивность и неуверенность с его лица, и отказа у девушек и женщин он не
знал. Наташа, приезжавшая на дачу с родителями каждую субботу, была на
пять лет старше его, но кого это волнует! Ни Трофиму, ни ее старомодным
родителям и в голову не приходит, что между десятиклассником Володей и
заканчивающей институт студенткой может быть что-то, кроме трогательной
детской дружбы. Трогательная дружба, разумеется, когда-то была, дети
вместе плавали в бассейне и играли в теннис, ездили наперегонки на вело-
сипедах и смотрели до полуночи фильмы ужасов по видику. Но однажды на
смену "ужастикам" и "страшилкам" пришла крутая черная порнуха. Двадцати-
летняя Наташа завелась с пол-оборота, и Володя, у которого аж в глазах
потемнело от желания, с одного взгляда понял, что она готова сейчас от-
даться первому встречному и ей совершенно наплевать, сколько ему будет
лет, пятнадцать или семьдесят пять. У него уже был довольно солидный
опыт сексуального общения и с одноклассницами, и с девушками-спортсмен-
ками, вместе с которыми они выезжали на лагерные сборы, так что страха
перед близостью со взрослой Наташей Володя не испытывал. Все прошло
очень хорошо, и вот уже два года он регулярно ездил на дачу, стараясь не
пропускать ни одной субботы.
Широкая дорога кончилась и перешла в тропу шириной метра в полтора,
окаймленную деревьями. Володя Трофимов подумал, что уже через месяц го-
лые ветки покроются нежной листвой, а через два зелень станет сочной и
такой густой, что вовсе не обязательно будет дожидаться, пока Наташины
родители уснут, и можно будет заниматься любовью среди бела дня, найдя
местечко поукромнее...
Если бы нашелся ангел, готовый отвечать на глупые вопросы следовате-
лей, он бы рассказал, что Володя Трофимов умер с мыслью о любви.
На этот раз понедельника ждать не пришлось. Трофим, обеспокоенный
тем, что внук что-то слишком долго добирается до дачи, послал одного из
охранников навстречу мальчику, велев прихватить кое-какие инструменты на
случай, если окажется, что сломался велосипед. Уже через час охранник
вернулся, принеся страшное известие. А через четыре часа Трофим, попро-
щавшись с работниками милиции, вошел в дом, заперся в кабинете и позво-
нил Виталию Николаевичу Кабанову.
- Я знаю, что у тебя на днях был человек, - начал он, стараясь гово-
рить спокойно и ничем не выдать обрушившееся на него горе.
- Был, - подтвердил Кабанов.
- Он изложил тебе свою просьбу?
- Да.
- Ты взялся ее выполнить?
- Да.
- Хорошо. Теперь слушай меня, Паровоз. Слушай внимательно, потому что
второй раз я повторять не буду. Этот снайпер сегодня убил моего внука.
Милиция его найти не может, а Ты, Паровоз, его знаешь. Сроку тебе - три
дня. Пусть выполнит задание и исчезнет с лица земли. Если через три дня
эта мразь еще будет жива, менты узнают, что снайпер твой человек, и тог-
да тебе конец. Ты понял меня. Паровоз?
- Я тебя понял, Трофим.
- Вот и ладно. Три дня. Не забудь.
Трофим положил трубку на рычаг, но вдруг осознал, что не может раз-
жать обхватившие ее пальцы. Все тело его словно свело судорогой, он
скрипнул зубами, стараясь удержать рвущийся из горла хриплый стон, и
рухнул лицом на полированную поверхность большого письменного стола.
Снайпер застрелил внука самого Трофима! Такого никто не ожидал. Этого
нельзя было предвидеть. И все-таки злость и страх были столь велики, что
Виталий Николаевич, сознавая собственную неправоту и несправедливость,
обрушился с упреками на своего помощника Геннадия Шлыка.
- Я же говорил тебе, что пока прекращать! Я говорил! Говорил! Надо
было остановить это сразу, после первого же трупа, это ты все время
твердил, что нужно подождать! Вот, пожалуйста, дождались. Ты хоть пони-
маешь, чем это нам грозит?
Шлык подавленно молчал. Сказать ему было нечего.
- Откуда Трофим узнал, что у меня есть связь с этим стрелком? От те-
бя? Говори, сукин ты сын, ублюдок недоделанный, это ты Трофиму стучишь?
Чем он тебя взял? Деньгами?
- Побойтесь Бога, Виталий Николаевич, вы же никогда в моей преданнос-
ти не сомневались. От добра добра не ищут, сами знаете.
- Мало ли чего я знаю! - бушевал Кабанов. - Я и другое знаю: я много
в своей жизни дел наворочал, но всегда сухим выходил, потому что с мок-
рыми не вязался. На мне ни одной смерти нет, ни одного трупа. И вот Тро-
фим узнает, что у меня есть контакт со снайпером, присылает ко мне чело-
века - и все, я в одну секунду сделался соучастником. Так мало того, те-
перь еще Трофим требует, чтобы я убрал этого снайпера. Ты понимаешь, что
будет дальше? Дальше либо мне тюрьма в подарок от ментов, либо пожизнен-
ная кабала у Трофима, который знает, что на мне висит труп, а эта кабала
еще почище государственной тюрьмы будет. А если задание снайперу не пе-
редавать и потом его не трогать, то через три дня Трофим меня достанет.
И никуда я от него не денусь. Моей власти не хватит на то, чтобы за три
дня свернуть все дела, купить билет, получить визу и свалить отсюда к
чертовой матери. Да и бессмысленно это, в любой цивилизованной стране
Трофим меня найдет, у него свои люди по всему свету разбросаны.
Он умолк, потирая ладонями лицо и то и дело отирая выступающий на шее
пот. Геннадий по-прежнему молчал, думая о том, что доказать его связь с
Трофимом невозможно. Сам он никогда не признается, а Трофим его не
сдаст. Конечно, Паровоз будет его подозревать, ну и черт с ним, никуда
не денется, выгнать - Трофима побоится, убить - рука не поднимется. Так
и останется все по-прежнему.
- Завтра утром устрой мне встречу с вольным стрелком, - сказал Каба-
нов, немного успокоившись. - Времени у нас воскресенье, понедельник и
вторник. Значит, до утра среды. К среде все должно быть кончено. Снайпе-
ра мы, конечно, уберем, это несложно, а вот как сделать, чтобы он успел
задание выполнить за это время - другой вопрос.
- Не думайте вы об этом, Виталий Николаевич, для вас важнее Трофима
никого нет. Не успеет снайпер убрать парочку в квартире - да и черт с
ним. Ликвидируем его, наказ Трофима выполним, а там пусть как хотят.
- Тоже верно, - согласился Кабанов. - Парочка в квартире - не моя пе-
чаль, не я за них гонорар получать должен. Налей-ка мне рюмку, Геннадий.
Кира вернулась засветло, Платонов даже еще не успел начать беспоко-
иться за нее. Увидев оклеенную новыми обоями кухню, она восторженно
всплеснула руками.
- Как хорошо! Правда, Дима? Красота какая!
Он собрался было начать выполнять данное ей утром обещание о том, что
с сегодняшнего вечера все будет по-другому, поэтому подошел сзади и об-
нял ее, словно ненароком коснувшись груди под свободным толстым свите-
ром. Из его намерения, однако, ничего не вышло, потому что Кира рассмея-
лась и выскользнула из его сомкнутых рук.
- Платонов, почему у тебя прилив нежности случается тогда, когда мне
нужно бежать? Утром я из-за этого чуть на электричку не опоздала.
- А сейчас куда ты торопишься? - спросил он недовольно и смущенно.
- В душ. Я же тебе говорила, я после дачи всегда грязная и потная.
Попробуй потаскай две десятикилограммовые сумки быстрым шагом, я посмот-
рю, сколько ты без душа протянешь.
Она закрыла за собой дверь в ванную и щелкнула задвижкой. Снова раз-
далась череда знакомых звуков - "молния" на джинсах, заколка, магнитная
присоска, шуршание, вода, падающая из душа на дно ванной. Сегодня, одна-
ко, шум воды, беспрепятственно падающей вниз, раздавался дольше обычно-
го. Платонов представил себе, как Кира, уже раздевшись, вдруг обессилен-
но присела на край ванны. Ей стало плохо?
Он подошел к двери и прислушался. Стонов, кажется, нет. Плачет? Тоже
не слышно.
- Кира! Все в порядке? - громко крикнул он.
- В порядке, - тут же отозвалась она.
Ему показалось, что голос ее прозвучал прямо у него над ухом. Навер-
ное, Кира стоит у самой двери и разглядывает себя в зеркале. Может быть,
пробует новую прическу? Или озабоченно рассматривает недавно появившиеся
морщинки возле глаз? Ах, эти женщины!
Наконец характер шума изменился, Кира встала под душ, и Платонов ус-
покоился. Он думал о находящейся в нескольких метрах от него обнаженной
ослепительно красивой женщине и не подозревал о том, что часы начали
отсчитывать последние трое суток, отведенные ему "заказчиком".