Маринина А. Б.
Настя Каменская
Светлый лик смерти

<<< Назад | Содержание | Далее >>>

Глава 13

О том, что Виктор изменяет матери, Наташа знала давно, задолго до то-
го, как Дербышев ушел из их семьи. Она была нахальной, любопытной и дур-
но воспитанной девчонкой и никогда не гнушалась тем, чтобы залезть в чу-
жой карман или чужую сумку. Не с целью кражи, Боже упаси, она никогда не
брала чужого. Ей было интересно. Наташа Цуканова обожала чужие секреты и
самым любимым ее занятием было подсматривать и подслушивать, а также при
возможности читать чужие письма. Ей было семнадцать, когда она впервые
обнаружила в карманах Дербышева бумажку с именем и адресом какой-то жен-
щины. Разумеется, она не смогла удержаться, чтобы не поехать и не прос-
ледить за ней, за этой бабенкой, чей адрес носит в кармане муж матери. И
увидела, что "бабенка" встречается с Виктором. С тех пор любовные похож-
дения "отчима" стали предметом ее пристального и неусыпного внимания.
Свою мать Наташа любила безумно, поэтому ничего ей не говорила. Но с
каждой новой приятельницей Дербышева ненависть в ее душе росла и крепла.
Надо же, мама так любит этого ублюдка, даже сына назвала в его честь, а
он... Сволочь. Подонок. В один прекрасный момент количество, как и сле-
дует из законов философии, перешло в качество, и ненависть из сжигающего
душу чувства переросла в руководство к действию. Общие контуры замысла
созрели быстро, и Наташа Цуканова занялась бодибилдингом. От природы
данные у нее были очень хорошими, и через год она обросла такой мускула-
турой, которой можно было только позавидовать.
Она была очень способной девушкой, без труда закончила институт, ос-
воила экономику, программирование и два иностранных языка. Хорошо опла-
чиваемую престижную работу ей удалось найти легко. Но свои интеллекту-
альные способности Наташа делила между учебой (впоследствии работой) и
вынашиванием плана сживания ненавистного Дербышева со свету. Она приду-
мывала множество вариантов, но от исполнения ее удерживало только одно:
мать. Мама так любит его. Она без него не сможет жить.
Так и оказалось. Очередное увлечение "этого козла", как про себя на-
зывала его Наташа, привело к разрыву с Надеждой. Мать, и без того неу-
равновешенная и склонная к длительным депрессиям, совсем сдала. Она
по-прежнему ходила на работу и заботилась о детях, но в ней потух тот
огонек, который некоторые называют желанием жить. Надежда перестала сле-
дить за собой, часами могла сидеть, уставившись в одну точку и не реаги-
руя на присутствие сына и дочери, подолгу тихонько плакала. А потом слу-
чилось то, что случилось. Жизнь без Дербышева оказалась для нее невыно-
симой.
Теперь руки у Наташи были развязаны. Она не торопилась. Ведь она жда-
ла столько лет. Пусть месть будет медленной и мучительно-сладкой. Пока
она обдумывала очередной вариант, связанный в том числе и с новой любов-
ницей Дербышева, ради которой он бросил мать, ситуация изменилась. Вик-
тор и с этой женщиной расстался. Теперь у него не было более или менее
постоянных подруг, он их менял так часто, что Наташа не успевала
подстроиться. Все это время она старательно изображала приветливость и
дружелюбие по отношению к Виктору, чтобы иметь возможность с ним об-
щаться и "держать руку на пульсе".
Наконец она придумала, как и что нужно делать. Подобрала ключ к его
абонентскому ящику и стала внимательно следить за поступающей корреспон-
денцией, выискивая наиболее подходящую кандидатуру для первого захода.
Заходов, по замыслу Наташи Цукановой, должно быть несколько. Чтобы уж
наверняка, и желательно под высшую меру. Идею принять облик гомосексуа-
листа ей подсказал один детективный роман. В нем молодая женщина при со-
вершении преступления переодевалась в мужскую одежду, а свидетели, ви-
девшие ее, говорили, что "парень был какой-то странный, вроде гомик".
Именно это натолкнуло книжного следователя на мысль о том, что это был
не парень-гомосексуалист, а переодетая женщина. Наташа творчески перера-
ботала интересную находку. Женщину, выдающую себя за обычного мужчину,
разоблачить легко. Женщину с развитой мускулатурой и перевязанной специ-
альным бандажом грудью, прикидывающуюся гомосексуалистом, разоблачить
куда труднее. Гладкую женскую кожу невозможно спутать с кожей мужчины,
даже если он только что побрился. Наложить на лицо толстый слой
крем-пудры, выдавая себя за гомосексуалиста, - и все будут думать, что
под пудрой сизая от бритья кожа. Мужская, а не женская. И свободная со-
рочка с гофрированными складочками, скрывающая очертания фигуры и не-
большую от природы грудь, окажется вполне к месту. И женственность дви-
жений никого не удивит. И манерный писклявый голос покажется вполне ес-
тественным. Да, чем дольше она раздумывала, тем больше уверялась в том,
что под обликом женственного мужчины спрятаться легче всего.
Она регулярно отслеживала дамочек, посылающих письма Дербышеву. Заби-
рала из его ящика корреспонденцию, ездила по адресам, выслеживала жен-
щин, желающих познакомиться с Виктором, наводила о них справки. Но все
они не подходили для ее замысла, и Наташа возвращала письма на место. Ей
хотелось найти настоящую развратную стерву, идущую на поводу у своей по-
хоти и ищущую легких развлечений. Такую же, как сам Дербышев. А ей попа-
дались приличные интеллигентные дамы с несложившейся личной жизнью. При
всей своей жестокости у нее на таких рука не поднималась. Ведь она зна-
ла, что должна будет убить.
Наконец ей в руки попало письмо Людмилы Широковой. Выслеживая ее, На-
таша увидела рядом с Широковой человека, лицо которого показалось ей
знакомым. Красивый, хорошо одетый мужчина лет сорока пяти - сорока семи.
Через несколько минут она вспомнила, где видела его. На фотографии. На
той самой фотографии, из-за которой мама однажды чуть не поссорилась с
Дербышевым. Наташа всегда подслушивала, в этом удовольствии она себе от-
казать не могла, потому и знала, что один из тех, кто запечатлен на этой
фотографии, - ее отец. Она несколько раз пыталась выяснить у матери, кто
же был ее отцом, но мать реагировала на вопрос болезненно, замыкалась в
себе, начинала плакать, и у Наташи сердце разрывалось от жалости к ней.
Любопытство было очень сильным, но любовь к матери оказалась сильнее, и
Наташа не сочла возможным быть настойчивой. А потом, во время бурного
объяснения мамы и Дербышева, она узнала, как все произошло. Узнала, но
виду не подала. Просто приняла к сведению и запомнила. И с тех пор час-
то, когда никого дома не было, доставала альбом и подолгу всматривалась
в снимок. Кто-то из них - ее отец. Но кто? Кто?
И вот он, один из тех, рядом с сучкой, которая пользуется услугами
бюро знакомств и ворует чужих мужей. Дрянь. Похотливая гадина. И этот
красавчик такой же, наверное. Надо же, столько лет прошло, а он почти не
изменился, просто удивительно. Сама Наташа никогда бы не поверила, что
можно узнать незнакомого человека по фотографии, сделанной четверть века
назад. Но сомнений нет, это совершенно точно он.
Конечно, сначала Наташа сомневалась. Она отнюдь не была легковерной и
ничего не делала наобум. Еще какое-то время было потрачено на сбор све-
дений об этом мужчине и на слежку за ним. Он встречался со многими
людьми, в том числе и с теми, которые здорово смахивали на сильно поста-
ревших парней с той самой фотографии. Еще одно усилие - и Наташа узнала,
в каком институте они учились. Оказалось, в том самом, в котором ког-
да-то училась ее покойная мать и который вынуждена была бросить в связи
с беременностью и родами. Теперь сомнений больше не оставалось. Это они,
козлы вонючие. Один из них воспользовался беспомощным состоянием ее ма-
мы, а остальные помогали. Покрывали его. А может, они все вместе? Подон-
ки.
Что ж, все складывается успешно. Разбираясь с Дербышевым, можно заод-
но и с ними разобраться. Удача сама в руки идет. Грех не воспользо-
ваться.
Кто же из троих? Наташа оформила на работе отпуск и целиком ушла в
изучение неожиданно сложившейся ситуации. Рано облысевший, с лицом, пок-
рытым преждевременными морщинами, Геннадий Леонтьев, суетливый, вечно
где-то подрабатывающий. Сутуловатый тихий интеллигент Вячеслав Томчак,
судя по всему, под пятой у активной властной жены. И невероятно краси-
вый, энергичный, удачливый Владимир Стрельников. Если уж она вынуждена
признать, что кто-то из них является ее отцом, то пусть это будет
Стрельников. Разве сама она не такая? Красивая, энергичная, удачливая.
Настоящая, дочь своего отца. Впрочем, кто знает...
Ей быстро удалось выяснить, что Стрельников ушел от жены и что у него
есть сыночек - та еще оторва. План мести приобретал все более отчетливые
очертания. С одной стороны, похотливую сучку Милу убьет Дербышев. Но с
другой стороны, почему бы не приплести к этому и родного сынка Стрельни-
кова? Красиво получится. Не один - так другой. И жену брошенную, Аллу
Сергеевну, вырастившую такого изумительного придурка-сына, сюда же при-
ложим. Всем достанется. Все получат по заслугам. Наташа Цуканова сама не
замечала, что постепенно звереет. Из расчетливой мстительницы, сводящей
счеты с конкретным человеком по конкретному поводу, она превращалась в
смертельный ураган, сметающий на своем пути все и всех подряд.
Познакомиться с Сашей Стрельниковым и изобразить из себя азартную
особу было несложно. Двадцатилетний пацан, считающий, что жизнь должна
складывать подарки прямо к его кривым ногам, даже не усомнился в том,
что может быть интересен такой женщине, как Наташа. Ну и что, что она
старше? Ну и что, что много зарабатывает и ездит на собственной тачке? У
них есть общие интересы. Игра. Но одно Наташа помнила твердо: она может
оказаться дочерью Стрельникова, поэтому спать с его сыном она не может.
Не должна ни при каких обстоятельствах. И ей удавалось вполне успешно
морочить парню голову, не доводя дело до постели. "Мы с тобой одной по-
роды, - говорила она ему, - мы оба страстные игроки. Игра - наша любовь,
первая, единственная и последняя. Это связывает нас сильнее, чем секс".
Короче, в таком примерно духе. Саша был глуповат и легко купился на нео-
бычность отношений. В самом деле, разве он - рядовой человек? Нет. И На-
таша не рядовая женщина. Поэтому и отношения между ними не могут быть
такими, как у всех.
Она сняла квартиру неподалеку от станции метро "Академическая", при-
вела ее в пристойный вид, ехидно думая о том, что делает это на деньги,
которые дает Дербышев. Потом поехала в клуб, где Виктор занимался конным
спортом. Ей нужна была фотография, происхождение которой Виктор не смог
бы объяснить, в противном случае он бы заявил, что снимок делала его
падчерица, или сын, или даже Надежда. Происхождение фотографий никак не
должно быть связано с семьей, в которой Виктор прожил два десятка лет.
Кроме того, фотография должна быть достаточно впечатляющей, чтобы заин-
тересовать будущую жертву. Снимки, сделанные в элитном клубе, подходили
для этой цели наилучшим образом.
Наташа продолжала, мило улыбаясь, встречаться с Виктором, и получить
чистую бумагу с отпечатками его пальцев и образцы почерка ни малейшего
труда не составляло. Она приступила к выполнению задуманного.
Все прошло как нельзя лучше. Похотливая дура Милочка клюнула на фо-
тографию роскошного самца и примчалась на свидание. Тот факт, что заня-
тый на затянувшихся переговорах Дербышев прислал приятеля, который дол-
жен развлечь даму до прихода хозяина, удивления у нее не вызвал, и она
без тени сомнения отправилась на квартиру в сопровождении забавного го-
мосексуалиста Алика. Вот только пить, зараза, не захотела. Наташа-то
рассчитывала ее отравить, а не получилось. Пришлось действовать удавкой,
но это было легко. Мускулы у нее были железными, а сучка-Милочка нападе-
ния не ожидала.
Ночью, когда весь дом спал, Наташа подхватила мертвое тело на руки и
без малейших усилий вынесла на улицу, к своей машине. С багажником реши-
ла не возиться, пристроила труп в такой позе, чтобы казалось, будто жен-
щина задремала, и вывезла за Кольцевую дорогу, на свалку. И только там
сообразила, что на ногах у нее кроссовки с рельефной подошвой. Нехорошо,
не продумала она этот момент, следы ведь останутся. Решение пришло лег-
ко. Сняв с убитой женщины туфли на каблуках, Наташа без труда всунула в
них ноги, размер подходил. Снова подхватила тело на руки, отнесла метров
за пятьдесят и аккуратно положила на землю. Сняла туфли, надела их на
ноги Широковой и в одних носках, ступая на цыпочках, вернулась к машине.
Вот и все, ничего страшного, только пару заноз получила.
В квартиру Стрельникова она приходила трижды, воспользовавшись ключа-
ми, найденными в сумочке Широковой. Эти ночные визиты, как и звонки его
жене Алле Сергеевне, доставляли Наташе неизъяснимое удовольствие. Она
однажды даже пришла к Стрельникову днем, когда его не было дома, поры-
лась в вещах Милы и нашла письма от ее любовников. Тогда появилась мысль
навести подозрения и на самого Стрельникова. Убийство из ревности. А
что? Чем плохо? Накануне похорон он отправился на дачу к своему дружку
Томчаку, и через три дня Наташа, улучив момент, когда Вячеслав Петрович
уехал в Москву на похороны, подсунула пакет с письмами в дом, забравшись
внутрь через незакрытое окно. Пусть дрожат от страха, пусть мучаются не-
известностью. Пусть им будет плохо. Пусть. Когда-то плохо было ее мате-
ри. Теперь их очередь.
Она продолжала выискивать следующую жертву среди корреспонденток Дер-
бышева. И тут ей попалась жена Томчака. Лариса Михайловна. Очень инте-
ресно. Разве не так звали какую-то настырную тетку, которая приходила к
ним домой и приставала к Витюше с расспросами?
Наташа почувствовала неладное. Зачем Лариса Томчак лезет к Дербышеву?
Уж не догадалась ли? Впрочем, какая разница. Ее надо убрать, чтобы не
путалась под ногами.
С Ларисой все получилось проще, чем с Милой. Она согласилась выпить
бокал вина и этим решила свою судьбу. Наташа использовала препарат, ко-
торый в нужных дозах резко понижает давление и быстро приводит к оста-
новке сердца. Единственная загвоздка состояла в том, что Лариса в письме
указала свой домашний телефон, а не номер абонентского ящика. Ей нельзя
было написать ответное письмо, можно было только позвонить. Наташа сде-
лала несколько пробных звонков в ночное и утреннее время, чтобы убедить-
ся, что Лариса в квартире одна. Она знала по опыту, что в случае настой-
чивых "безответных" звонков женщина обязательно попросит мужа снять
трубку. Лариса все время отвечала сама. Это успокоило Наташу. Если бы
муж оказался дома, интерес Ларисы к любвеобильному холостяку выглядел бы
крайне подозрительно. А коль мужа нет, так, может быть, дамочка решила
поразвлечься? Вполне правдоподобно. Муж весь в переживаниях торчит за
городом, в Москве почти не появляется, чего ж красивой бабе зазря пропа-
дать. Днем Наташа за пятьдесят тысяч рублей наняла какого-то мужика, ко-
торый без долгих уговоров согласился позвонить и оставить сообщение на
автоответчике. Текст сообщения она предварительно написала и сунула бу-
мажку в руки любителя легкого заработка. Все дальнейшее прошло гладко.
Она была уверена в своей неуязвимости. Если подозрение падет на Дер-
бышева, никто не станет таскать сына Стрельникова и тем более его под-
ружку. Если же будут подозревать Сашу, остро нуждающегося в деньгах па-
пеньки, или даже самого Стрельникова, узнавшего о блядском поведении Ми-
лы, то это никаким боком не коснется бывшей семьи Дербышева. Оба конца
никогда не сойдутся. Кто такая Наталья Загребина? Да никто. И к преступ-
лениям никакого отношения не имеет. Зачем ей убивать Широкову и Томчак?
Нет причины.
И вообще кому придет в голову рассматривать смерть Милы и Ларисы как
дело рук одного и того же человека? С Милой понятно, там все указывает
на Дербышева, ну в крайнем случае - на Стрельникова или на его сына. А
Лариса-то тут каким боком? Она же умная женщина, к тому же замужем. Она
обязательно сотрет с автоответчика сообщение от мнимого Дербышева, чтобы
муж случайно не услышал. И все. Никаких следов. Куда ходила? К кому? За-
чем? Никто не узнает.
Настя лежала рядом с мужем, слушая его ровное дыхание. Леша давно ус-
нул, а она все перебирала в памяти события сегодняшнего вечера.
...Наталья Цуканова прекрасно владела собой. Ни тени смущения, ни
грамма неловкости. Ни страха, ни отчаяния. А ведь ее уличили в соверше-
нии двух убийств. Поразительное хладнокровие. Неужели ей безразлична
перспектива оказаться за решеткой? Она даже не отпиралась, с легкой
улыбкой рассказывая о своих действиях. Потом Настя поняла, что эта жен-
щина так глубоко погрузилась в собственную ненависть, что не способна ни
на какие другие чувства. Эти другие чувства придут позже, может быть,
через несколько дней, проведенных в камере под арестом. Тогда она вынуж-
дена будет понять, что ТА жизнь, в которой она ненавидела и мстила, за-
кончилась, и началась ДРУГАЯ жизнь, совсем непохожая на прежнюю. У нее
ничего не получилось. Дербышев на свободе. Стрельников, Томчак и Ле-
онтьев на свободе. Пострадали три женщины, которые, в сущности, ничего
плохого Наталье не сделали и мстить которым было не за что. Двоих она
убила сама, третья. Люба Сергиенко, покончила с собой, но она осталась
бы жива, если бы не погибла Мила. Наталья Цуканова решала собственные
проблемы, попутно разрушая жизнь незнакомых ей людей. Нужно время, чтобы
она это осознала. Тогда придет и страх, и ужас, и отчаяние. А пока она
еще храбрится, играет в суперженщину, пытается показать, какие все кру-
гом ничтожные и мелкие по сравнению с ней. Такие ничтожные и мелкие, что
перед ними и признаться в убийстве можно. Конечно, признаваться она на-
чала не сразу. Но Константин Михайлович Ольшанский ее дожал. И серебря-
ной подвеской-Купидоном, и тем, что нашлись свидетели, которые видели,
как Широкова незадолго до смерти выходила на станции "Академическая", и
другими мелочами. А когда Настя из своего угла бросила реплику о том,
что Наталья надевала туфли Людмилы Широковой, тогда уж Цуканову словно
прорвало. Небрежно откинувшись на спинку стула, она стала рассказывать и
о том, как звонила Алле Стрельниковой, и о том, как приходила по ночам к
ее мужу. Рассказывала она долго и с удовольствием. И только в самом кон-
це заявила:
- Ну что ж, господа, я вас достаточно развлекла. Срок в колонии мне
обеспечен. Теперь и вы доставьте мне удовольствие. Признавайтесь, козлы
паршивые, кто из вас мой отец?
Трое мужчин замерли, как кролики, загипнотизированные взглядом удава.
Сцену можно было бы прервать, не доводя до мучительного завершения, но
следователь, по-видимому, не считал нужным этого делать. Он молчал, бес-
шумно постукивая карандашом по папке с бумагами и поглядывая на при-
сутствующих через толстые стекла очков. Молчание затягивалось, и никто
не решался прервать его.
- Я полагаю, Наталья Александровна имеет право получить ответ на свой
вопрос, - произнес Ольшанский. - Об ответственности за изнасилование ее
матери речь не идет и идти не может, поскольку Надежда Романовна в свое
время приняла решение не заявлять о случившемся. Без ее заявления никто
ничего предпринимать не может. Да и давность, сами понимаете. Речь идет
о чисто человеческих вещах. Наталья Ачександровна будет арестована, за-
тем предана суду, и не исключено, что ей предстоит отбывать наказание в
местах лишения свободы. По-моему, ее желание получить ответ на вопрос,
который мучил ее столько лет, вполне понятно и должно быть удовлетворе-
но. Вы - мужчины. Так поступите же по-мужски.
Снова пауза. На этот раз комната словно наполнилась электрическими
разрядами.
- Я, - сказал Владимир Алексеевич Стрельников. - Это я.
Рано утром Настю разбудил телефонный звонок.
- Аська, у нас ЧП, - послышался в трубке взволнованный голос Юры Ко-
роткова. - Коля попал вчера в аварию.
- Жив?! - закричала Настя, сбрасывая с себя одеяло, словно готовясь
немедленно куда-то бежать и спасать Селуянова.
- Жив, жив, успокойся. Состояние средней тяжести. Переломов много, но
жизненно важные органы не задеты. В дежурную часть еще вчера из Склифа
звонили. Гордееву сообщили, но он решил до утра нас не дергать, наши
нервы поберечь.
- К нему пускают?
- Нас - пустят, - уверенно пообещал Юра. - Прорвемся. С нашей сумас-
шедшей работой у нас весь институт Склифосовского в приятелях ходит. За
тобой заехать?
- Ага. Я буду готова через полчаса.
- Все, еду.
Утренний час "пик" еще не начался, и им удалось даже на разваливаю-
щейся машине Короткова доехать до института Склифосовского довольно
быстро. У Юры действительно было здесь множество знакомых, и это позво-
лило им попасть в палату к Селуянову в неурочное время. Несчастный Коля
лежал весь в гипсе, но при виде друзей начал улыбаться и дурашливо под-
мигивать. Ничто не могло лишить его природного оптимизма.
- Ты что это, Колян? - начал вместо приветствия Коротков. - Ты ж на
весь МУР славишься своей безаварийной ездой. Как же так?
- Ребята, мы все дураки, и я самый главный. Собственно, именно это я
и торопился вам сообщить, пока вы не запихнули в один кабинет дочь Цука-
новой и всех остальных фигурантов. И как мы ухитрились так бездарно про-
вести проверку? Убить нас всех мало.
- Это точно, - согласилась Настя. - Бывает проруха и на нас. Мы боя-
лись спугнуть Загребину, поэтому не трогали ее и документы не проверяли.
По адресному крутанули - в Москве не прописана. Можно было в фирме, где
она работает, запросить ее паспортные данные, но, повторяю, спугнуть бо-
ялись.
- Добоялись, - хмыкнул Селуянов. - Ну как вчера прошло? Не катастро-
фа?
- Тяжело, - призналась Настя. - Все время на грани фола. Просто уди-
вительно, как они все выдержали и не сорвались. Мне несколько раз каза-
лось, что вот-вот мордобой начнется. Девица-то в выражениях не стесня-
лась, всю правду-матку в глаза резала. По-моему, она от этого какой-то
особый кайф ловила. Дербышев чуть не умер от ужаса. Он ведь был уверен,
что Наталья к нему хорошо относится, с пониманием. Каково ему было уз-
нать, что она столько лет за ним следила и втихую вынашивала план, как с
ним разделаться, да покруче, чтобы, значит, мало не показалось. А уж Ши-
рокову она крыла вообще чуть не матом. Но Костя, конечно, гигант. Все
время держал ситуацию под контролем, ни на секунду из рук не выпустил. Я
его еще сильнее зауважала после вчерашнего.
В палату заглянула сестричка - знакомая Короткова.
- Граждане сыщики, - зашептала она, - мотайте отсюда, завотделением
идет.
- Уже бежим, - отозвался Коротков. - Коль, тебе чего принести? Мы ве-
чером придем, когда всех будут пускать.
- Пожрать и почитать, - быстро ответил Селуянов. - И побольше. И Ва-
люшке позвоните, а то она небось меня потеряла.
Настя и Юра вышли из больницы и отправились на Петровку. Начинался
новый рабочий день, в котором будут новые преступления, новые трупы и
новые убийцы и уже не останется места для эмоций и переживаний.
Владимир Алексеевич Стрельников ехал на работу, когда заверещал лежа-
щий на пассажирском сиденье телефон сотовой связи.
- Володя, это я, - услышал он голос Геннадия Леонтьева.
- Да, Гена, доброе утро, - ответил Стрельников, не отрывая глаз от
дороги.
- Володя, я... Не знаю даже, как сказать... Спасибо тебе.
- Не за что.
- Нет, есть за что. Ты меня спас. Ты взял на себя мою вину. Зачем ты
это сделал? Мы со Славкой молчали, и ты бы промолчал. Зачем ты сказал?
- Так было надо, Гена, неужели ты не понимаешь? Славке уже все равно,
потому что Лары больше нет. Я тоже фактически в разводе. Если бы мы все
промолчали, твоя Анюта до самой смерти мучилась бы подозрениями, что это
именно ты тогда... Ну, словом, все понятно. Кто-то из нас должен был
взять вину на себя, либо Слава, либо я. Слава промолчал, поэтому приш-
лось мне. Поверь мне, так лучше.
- Да, так лучше. Но лучше для меня. А для тебя? Ведь ты не делал это-
го, это сделал я, а все будут думать, что это ты Надежду... Володя, что
я могу тебе сказать, кроме "спасибо"? Таких слов еще не придумали, чтобы
выразить, что ты для меня сделал.
- Перестань, пожалуйста. Мы же друзья. А для чего еще нужны друзья,
как не для того, чтобы помогать? Все, Гена, закончим на этом. Вечером
созвонимся.
Стрельников отключил связь и положил трубку на сиденье. Да, если ис-
тория получит огласку, нового назначения ему не видать. Ну и черт с ним.
Зато Гена с Анной сохранят свой брак. У них девочка растет, Алиса, от-
личная девчонка, и дай им всем Бог счастья в крепкой семье и на долгие
годы. Гена Леонтьев - его друг. А друзьям надо помогать.
Сентябрь - декабрь 1996 г.