Маринина А.Б.
   Стилист


   АНОНС

   Кажется, невозможно подобрал, ключ к новому,  запутанному  делу,  что
предстоит расследовал, сотруднику уголовного розыска  Анастасии  Каменс-
кой. А туг еще неожиданная встреча со старым знакомым  рождает  подозре-
ния, которые впоследствии приводят еще к одному  изощренному  преступле-
нию...
   Любое совпадение имен и событий этого произведения с реальными имена-
ми и событиями является случайным.


   Глава 1

   В последние месяцы он перестал любить ночь. Он начал  ее  бояться.  В
ночное время особенно остро ощущались беспомощность и уязвимость. В нас-
тупающей тишине каждый звук, даже самый невинный, был для него предвест-
ником невидимой, но неуклонно надвигающейся опасности. Он гнал  от  себя
эти мысли, но они возвращались снова и снова, и не было от них спасения.
   Хотя, казалось бы, чего ему бояться? Никаких ценностей он в  доме  не
хранит, только деньги на расходы. Гонорары в тот же день кладет в  банк,
каждые десять дней снимая проценты. На проценты и живет.  Много  ли  ему
надо, безногому инвалиду? Да и сам он разве нужен кому-нибудь?  Чего  он
боится?
   Ответа он не знал. Но все равно боялся. Каждую ночь. И проклинал  тот
день, когда природа решила  одарить  его  хорошим  слухом.  Не  каким-то
сверхъестественным, а просто хорошим. Нормальным. Сколько людей на  све-
те, которые из-за болезней или травм начинают хуже слышать! Ну почему он
не такой? Слышал бы чуть-чуть похуже - и спал бы себе спокойно по ночам.
Никакие звуки не тревожили бы его. Так нет, ноги теперь не ходят,  почки
плохо работают, даже зрение ухудшилось, а слух - как  у  новорожденного.
Смеется над ним судьба.
   Он повернулся на другой бок, удобнее устраиваясь в мягкой уютной пос-
тели. Через неделю у него день рождения. Сорок три стукнет. Много? Мало?
Кто знает... С чем он придет к очередному рубежу?
   Он - состоятельный человек. Это несомненно. Двухэтажный кирпичный дом
на юге Москвы, в районе коттеджной застройки. Счета в банке.
   Он признанный специалист в своей области. Это тоже сомнению не подле-
жит. Достаточно взглянуть на книжные полки, уставленные его книгами. Его
собственные труды по китайской литературе, по японской филологии, а так-
же множество повестей и романов, на титуле которых стоит: "Перевод В. А.
Соловьева". Он - уникальный филолог, работающий с двумя сложнейшими язы-
ками, японским и китайским.
   Он - инвалид, передвигающийся в коляске. На костылях ходить  он  тоже
может, но очень недолго. Из спальни - в ванную. Из кабинета - в  туалет.
Вот и все. Дом строили специально для него, между этажами - не лестница,
а длинный пологий пандус. Хорошо, что к тому времени, как отказали ноги,
он уже был достаточно богат. Деньги позволяют избежать многих  унижений.
И решают все проблемы. Ну, почти все.
   У него есть сын. Но можно считать, что его нет. Он молод,  ему  всего
девятнадцать, и ему не нужен отецинвалид. Даже с  деньгами  и  роскошным
домом. Сын прекрасно живет себе в их городской квартире, водит туда  де-
вок, устраивает тусовки с выпивкой, наркотой и сексуальными  излишества-
ми. С тех пор как погибла Светлана, между сыном и отцом  выросла  стена.
Мальчику было пятнадцать, когда он остался без матери, и все вокруг  его
жалели и прощали любые выходки. Ребенок получил  такую  травму,  у  него
психологический шок, вы же понимаете... Надо с ним помягче,  надо  проя-
вить понимание. Он проявлял понимание до тех пор, пока не увидел  совер-
шенно отчетливо, что сын нагло спекулирует их общим горем,  считая,  что
получил индульгенцию на веки вечные. С сыном он теперь не видится.
   И еще у него есть жизнь, наполненная работой, которую он любит. Рабо-
той, которая приносит доход. И эту жизнь ему  придется  как-то  прожить,
хочет он этого или нет. Потому что обрывать свою жизнь до  срока  он  не
намерен ни при каких обстоятельствах.
   Интересно, удастся ли ему когда-нибудь убедить себя в том,  что  воз-
можность заниматься любимой работой - это и есть то  самое  счастье,  "о
котором так долго говорили большевики"? Когда было здоровье и были люби-
мые женщины, ему казалось, что интересной работы вполне  достаточно  для
того, чтобы быть довольным жизнью, особенно  если  эта  работа  приносит
весьма неплохой доход. А теперь, когда нет ничего, кроме той самой люби-
мой и доходной работы, он горько тоскует по тем временам, когда ноги его
были сильными, мышцы упругими и тренированными, когда рядом были  женщи-
ны, которых можно было любить, становясь от  этого  счастливым  и  делая
счастливыми их.
   Что делать с днем рождения? Отмечать или нет?
   Впрочем, что тут отмечать, дата не круглая. Но люди,  наверное,  при-
дут, и неудобно получится, если он окажется не готовым к  их  появлению.
Великолепная "тройка" из "Шерхана" явится обязательно в полном составе -
генеральный директор, коммерческий директор и главный редактор. Эти  ни-
когда не забывают его поздравить, у них работа с авторами и переводчика-
ми отлажена, стараются никого не забыть и не обидеть. Кто еще? Коллеги и
друзья - китаисты, японисты, переводчики, филологи,  литераторы,  публи-
цисты. Раньше, в той жизни, когда он был здоров, их собиралось много  на
его дни рождения, Светлана была прекрасной хозяйкой, гостеприимной,  ве-
селой, приветливой, его дом был открыт для всех и любим всеми. После  ее
смерти он не стал отмечать день рождения, настроение было  не  то.  А  к
следующему дню рождения он уже был болен. Многолетняя традиция всего  за
два года умерла, будто ее и не было. Вряд ли кто сейчас соберется  прие-
хать. Ну, может, двое-трое явятся, не больше. Любопытно, вспомнит ли со-
сед? В прошлом году он зашел случайно, кое-какой  инструмент  попросить,
увидел красиво сервированный стол, удивился. Пришлось сказать  про  день
рождения. Сосед вроде даже смутился, пробормотал что-то типа  извинений,
что ворвался в такой день со своими бытовыми  проблемами,  однако  через
час вернулся с нарядной коробкой в руках и открыткой со  стихами.  Стихи
были по-настоящему хорошими, остроумными, с неожиданными, но очень  точ-
ными рифмами. Соловьев тогда пригласил его к столу, но  к  тому  времени
уже приехали руководители "Шерхана", и сосед, услышав голоса в  комнате,
заходить не стал, поздравил сердечно и исчез. Интересно, припомнит ли  в
этом году или отнес подарок, слова сказал и из головы выбросил? Вообщето
он мужик, кажется, симпатичный, можно было бы  с  ним  сойтись  поближе,
по-соседски.
   Надо завтра же сказать Андрею, новому помощнику, чтобы позаботился  о
приеме гостей, если  таковые  все-таки  будут.  Пусть  закупит  хорошего
спиртного и съездит в "Прагу" за готовыми закусками. Продуктами  следует
запастись такими, которые не пропадут, если некому будет их съесть через
неделю. Не придут гости - и не надо, даже обидно не будет. За то  время,
что Соловьев живет в инвалидном кресле, восприятие жизни сильно  у  него
изменилось. Нельзя обижаться на людей за то, что они избегают общения  с
калекой. Нельзя требовать, чтобы они приезжали к нему в  гости  -  метро
рядом нет, автобусных линий тоже нет, визит к Соловьеву доступен  только
тем, у кого есть машина. Да и времени эта поездка занимает...
   Господи, ну почему же ему так страшно по ночам?
   А юноши все продолжали исчезать. С сентября прошлого  года  -  девять
парней в возрасте от четырнадцати до семнадцати лет. Разумеется,  пропа-
дали не только они. Заявлений родственников о том, что сын  "ушел  и  не
вернулся", было куда больше. Но эти девятеро стояли особняком.  Из  всех
других пропавших их выделяло то, что их находили. Но уже мертвыми. И еще
одно: все девять юношей были удивительно похожи друг на друга - смуглые,
черноволосые, семитского типа, с большими темными глазами. Прямо  родные
братья. И причина смерти у всех была одна и та же - передозировка нарко-
тиков. По заключению судебных медиков, состояние ануса свидетельствовало
о том, что эти юноши вели активную гомосексуальную половую жизнь. В том,
что злоупотребляющий наркотиками юноша погибает от передозировки, ничего
необычного нет. Случается сплошь и рядом. И то, что наркотики тесно  со-
седствуют с гомосексуальными контактами, тоже  часто  бывает.  Но  внеш-
ность...
   Потом появилась одна тоненькая ниточка, совсем тонюсенькая, и  вообще
непонятно было, от того ли она клубка. На одном из проспектов, соединяю-
щих центр Москвы с южной окраиной, работник ГАИ пытался остановить голу-
бую "Волгу", превысившую скорость. Водитель по сигналу не остановился, и
сержант ГАИ передал сведения о нарушителе на следующий пост. Однако мимо
второго поста машина не проследовала. Сержант, внимательно читавший ори-
ентировки и мечтавший о карьере великого сыщика, обратил внимание на то,
что в машине вместе с водителем сидел черноволосый паренек,  посему  по-
размышлял немного и сообщил об этом на Петровку. Когда  выяснилось,  что
мимо второго поста голубая "Волга" не проезжала, начали поиски  в  соот-
ветствующем районе Москвы. Машину нашли довольно быстро  -  она  стояла,
грустная и неприкаянная, в то время как ее владелец метался по кабинетам
УВД Северо-Западного округа с просьбами найти автомобиль, угнанный у не-
го в тот день после обеда. Ближайшим от места обнаружения "Волги"  жилым
массивом был район коттеджной застройки с романтическим названием  "Меч-
та", это и было единственной зацепкой в непонятном  деле  об  исчезающих
смуглых черноглазых мальчиках. Когда через несколько дней появилось оче-
редное заявление об ушедшем и не вернувшемся сыне, фотографию разыскива-
емого показали сержанту ГАИ. Но показали по всем правилам, в числе  нес-
кольких других, на которых тоже  были  изображены  темноволосые  смуглые
юноши.
   - Нет, - честно признался сержант после того,  как  минут  пятнадцать
вглядывался в снимки, - типаж тот же, а конкретно сказать не могу.  Ско-
рость у машины большая была. Хорошо, что у меня зрение отличное, я  хоть
парнишку углядел, а лицо в деталях, конечно, рассмотреть не успел.
   Но эфемерная связь пропадающих мальчиков с коттеджами на  юге  Москвы
была все-таки лучше, чем совсем ничего. И жителей "Мечты" начали отраба-
тывать. Двадцать двухэтажных кирпичных домиков. Двадцать семей.
   Сведения о людях, проживающих в  коттеджах,  ежедневно  стекались  на
стол к старшему оперуполномоченному уголовного розыска Анастасии Каменс-
кой. Ее коллега Коля Селуянов,  большой  поклонник  всяческих  наглядных
чертежей, планов и карт, сделал специально для нее огромную, во всю сте-
ну, схему застройки, под чертежом каждого коттеджа приклеив конверт, ку-
да, по его замыслу, должны складываться сведения о хозяевах.  Насте  это
показалось разумным, и плод селуяновских трудов она приняла с  благодар-
ностью, тут же повесив схему на стену в своем кабинете,  прямо  напротив
стола. Но в результативность разработки этой линии ей верилось слабо.
   Основные усилия оперативников были направлены на  изучение  окружения
пропавших юношей. Должно же быть хоть что-то общее  между  ними!  С  кем
дружили? Чем интересовались? Куда направлялись в тот день, когда ушли  и
не вернулись? Занимались ли спортом? Вопросов ставилось великое множест-
во, на поиски ответов уходили силы и время, а результат был нулевой.  Ни
одного пункта, который объединял бы всех пропавших, пока  они  еще  были
живы. Ни одного. Кроме внешности. Но какую версию на этом выстроишь?
   - Может, это какой-нибудь подпольный публичный дом для гомосексуалис-
тов? - недоумевающе спрашивал Юра Короткое.
   - Тогда уж для одного-единственного гомосексуалиста, -  отвечала  ему
Настя. - Пропавшие мальчики все на одно лицо.  У  разных  мужчин  должны
быть разные вкусы. Блондины, брюнеты, рыженькие, белокожие, смуглые.  Но
зачем их накачивают наркотиками? Чтобы послушными были?  Чтобы  сели  на
иглу и не пытались убежать? Я бы могла это понять, если бы мальчики были
разными и предназначались для многих клиентов. Но если все это для одно-
го-единственного человека, то логики не вижу. Зачем ему столько  партне-
ров? Да еще и одинаковых. Нашел бы одного и любил бы его в  полное  свое
удовольствие.
   - Ася, он же сумасшедший, это совершенно очевидно. А  ты  хочешь  ка-
кую-то логику.
   - Хочу. - Она упрямо мотнула головой. - Потому что у сумасшедших тоже
есть логика. Она не такая, как у нас, но она есть.
   - И ты думаешь, что этот псих живет в одном из коттеджей "Мечты"?
   - Не обязательно. Там может жить его помощник, тот, который  подыски-
вает мальчиков. Хотя ты прав, Юрик, у сумасшедших помощников не  бывает.
Помощник делает с хозяином вместе одно общее дело и должен  хоть  в  ка-
кой-то степени разделять его интересы и участвовать в прибылях.
   Она помолчала, старательно заваривая кофе в стакане, размешала ложеч-
кой сахар, достала сигарету. Глубоко затянулась, выпустила дым.
   - Или это должен быть очень состоятельный сумасшедший. Который  может
себе позволить нанять помощника за большие  деньги.  Если  все  дело  во
внешности мальчиков, то он действительно совершенно сумасшедший. Смотри.
   Она протянула Короткову график, на котором были отмечены даты  исчез-
новения юношей и даты, когда их находили мертвыми в разных частях  горо-
да.
   - Этот, как ты изволил выразиться, псих находит следующего, когда еще
предыдущий жив-здоров. И даже не один. Первый потерпевший пропал в  сен-
тябре, умер в декабре, а к этому времени пропали еще трое. Зачем он  со-
бирает у себя этот гарем, ты можешь мне объяснить? Я могла  бы  еще  по-
нять, если бы каждый следующий пропадал после того, как умирал  предыду-
щий. Ну нравятся ему смуглые черноволосые мальчики, ну не хотят они  за-
ниматься с ним любовью на нормальную голову, надо посадить их  на  иглу.
Приучил к наркотикам, держит возле  себя,  кладет  их  в  свою  постель.
Мальчик умер от передозировки - ищет следующего. Вот  в  таком  раскладе
есть логика. А тут?
   Она выразительно взмахнула рукой, очертив в воздухе непонятную  фигу-
ру.
   - Почему они все умирают от передозировки?
   - А может, он их специально убивает, - предположил Коротков. - Напри-
мер, они ему надоедают.
   - Ага, надоедают, - подхватила Настя. - И он ищет себе на замену точ-
но такого же. А в чем смысл? Шило на мыло менять. Ладно,  допустим,  ему
перестал нравиться мальчик, который от  больших  доз  наркотиков  теряет
свою привлекательность. Но ведь следующего он снова сажает на  иглу,  то
есть заранее идет на то, что и этот ему быстро разонравится. Он что  же,
собирается всю жизнь этих несчастных юношей пропускать через свои конве-
йер? Одного нашел, привез к себе, через месяц - другого, хотя и предыду-
щий еще жив и здоров, еще через месяц - третьего. А  первых  двух  куда?
Они же тут, никуда не делись. Умрут-то они  еще  когда...  Нет,  Юрочка,
что-то у нас с тобой не склеивается. Не так это все происходит.
   - А как?
   - Очень умно, - фыркнула Настя. - Да если б я знала, как это происхо-
дит на самом деле, мы бы тут с тобой не сидели, изображая  глубокую  за-
думчивость. И вообще, давай перестанем философствовать, займемся буднич-
ными делами. Ты принес мне что-нибудь?
   - Ну а как же, - широко улыбнулся Юра. - Очередную  порцию  биографи-
ческих сплетен о жильцах комфортабельных коттеджей.
   Настя никогда не понимала, как Коротков может работать с  обрывочными
и беспорядочными записями, при этом умудряясь ничего не  напутать.  Сама
она относилась к информации бережно, как к хрупкой драгоценной вещи, ко-
торая при изменении только одной буквы, цифры или  запятой  меняет  свое
значение и теряет истинную ценность. Юра оставил на ее столе кучу  бума-
жек - ксерокопии каких-то справок, свидетельств,  листки,  вырванные  из
блокнота, с записанными наспех сокращенными  словами.  Сама  Настя  была
ужасно ленива во всем, что не касалось работы, она могла подолгу не уби-
раться в квартире, но в информации у нее всегда царил идеальный порядок.
Поэтому, повздыхав горестно над сваленными в кучку бумагами, она достала
чистые листы и принялась аккуратно и систематизировано записывать  вновь
поступившие сведения об обитателях "Мечты".
   Кто в основном живет в этих дорогих домиках? Конечно же, "новые русс-
кие". Для "старых" это не по карману. Но "новые", перебираясь в простор-
ные кирпичные коттеджи, чаще всего оставляли в городских квартирах роди-
телей. Среди двадцати семей нашлись только три, в которых имелись прожи-
вающие в "Мечте" бабушки и дедушки, присматривающие за детьми,  пока  их
сыновья и дочери занимались бизнесом в  своих  офисах.  Пожалуй,  решила
Настя, эти три семьи можно временно исключить, вряд ли мальчиков и  юно-
шей привозят в дом, где есть пожилые родственники. Остается  семнадцать.
Многовато, особенно если учесть, что вообще неизвестно, есть ли какая-то
связь между похищением юношей и этими коттеджами. Силы и время уйдут  на
тщательную отработку всех жильцов, а потом окажется, что все впустую.
   Было в этом деле одно обстоятельство, которое серьезно затрудняло ра-
боту. О девяти пропавших  юношах,  чем-то  выделяющихся  из  всей  массы
"ушедших и не вернувшихся",  знали  только  они,  сотрудники  отдела  по
борьбе с тяжкими насильственными  преступлениями  управления  уголовного
розыска ГУВД Москвы. И больше об этом не знала ни одна  живая  душа,  за
исключением, конечно, самих преступников. В прошлом году по всей  России
без вести пропали 58 тысяч человек, в позапрошлом - 48 тысяч, и в столи-
це эта цифра тоже была достаточно велика. Никто не заметил в общей массе
пропавших этих девятерых черноволосых,  темноглазых  смуглых  мальчиков.
Никто, кроме Анастасии Каменской, которая любила работать с  информацией
и знала, как это делать. Она рассказала о своих подозрениях  начальнику,
полковнику Гордееву, и тот, выслушав ее, согласился, что  тут  есть  над
чем поработать. Но оснований для придания делу официального статуса было
маловато. Молодых людей, умерших от передозировки наркотиков, было  мно-
го. И редко кто из них умирал в своей теплой чистой постели. Зато доста-
точно часто это случалось там, где обнаружение трупа было нежелательным,
и таких покойников старались убрать от места смерти подальше. Их вывози-
ли и бросали на улицах, в парках, в подвалах и подъездах.  Сбрасывали  в
реку. Оставляли за городом. Многие из них были привычными  потребителями
наркотиков, образ жизни вели соответствующий, по нескольку суток, а то и
недель, не являясь домой, так что в самой формуле "не жил дома и умер от
наркотиков" заключался принцип, охватывающий довольно значительную груп-
пу людей. И объединять нескольких человек по признакам внешности  никому
бы и в голову не пришло. Заикнись Настя об этом следователю, он бы ее на
смех поднял. А если бы не поднял, если бы усмотрел основания и  возбудил
дело по черноволосым смуглым юношам, то это дело и повесили бы на самого
Гордеева и его подчиненных. И тогда бы уже начали спрашивать с  них  ре-
зультат и требовать отчеты о проделанной работе. Именно  поэтому  работа
велась потихоньку, без огласки. В рамках оперативной разработки по одно-
му-единственному факту: по проверке причастности голубой "Волги"  к  ис-
чезновению шестнадцатилетнего Димы Виноградова.  А  все  остальное  было
чистой партизанщиной.
   Переписывая начисто новые сведения, Настя задумчиво поглядела на лис-
ток, где крупными красными буквами  было  написано:  "Соловьев  Владимир
Александрович". И ниже:
   Год рождения: 1953, 5 апреля.
   Место рождения: Москва.
   Род занятий: переводчик.
   Семейное положение: вдовец.
   Совместно с ним проживают:
   Члены семьи, проживающие отдельно: сын, Соловьев Игорь  Владимирович,
1976 г. рождения.
   5 апреля, в пятницу, у него день рождения. Пожалуй, надо  его  навес-
тить, подумала Настя. Поздравить, а заодно своими глазами посмотреть  на
эту коттеджную "Мечту".
   Обсуждение вопросов, связанных с рекламой новых книг, было  назначено
на одиннадцать утра, но началось, как водится, почти в половине  двенад-
цатого. Просто удивительно, почему люди, работающие в одной  организации
и сидящие в кабинетах, расположенных на одном этаже,  никогда  не  могут
собраться и начать совещание вовремя. Как будто из разных городов  съез-
жаются. А всего-то десять метров пройти от своей комнаты до кабинета ге-
нерального директора.
   Генеральный директор издательства "Шерхан" Кирилл Есипов, молодой не-
высокий бородач, любил свое детище и пестовал его со всем  присущим  ему
пылом. Начинал он свою  карьеру  в  качестве  редактора  крупного  изда-
тельства и совершенно случайно напал на золотую жилу, на которую и  сде-
лал ставку, пойдя на риск и организовав собственную  фирму.  Этой  жилой
была литература стран Востока. Отсюда и название - "Шерхан". Кто  же  не
помнит знаменитого тигра, обитающего в  индийских  джунглях,  из  сказки
Киплинга? Начинал Есипов с серии "Восточный бестселлер", влез  в  долги,
взял кредиты. Первые несколько книг расходились плохо,  любителей  изыс-
канной восточной прозы в России было немного, но Кирилл твердо  верил  в
свою звезду. Он вовсе не имел намерения прививать  российскому  читателю
любовь к сложной, наполненной непонятными европейцу образами литературе.
Он издавал детективы и триллеры и ждал, когда они найдут своего  читате-
ля. И дождался. Любители детективной литературы наконец "раскусили"  се-
рию и начали с энтузиазмом раскупать книжки, на обложках которых  красо-
вался затейливый вензель "ВБ". Вложенные деньги окупились, и Есипов  за-
пустил вторую серию - "Любовный роман Востока". Здесь тоже вначале  дело
буксовало, но Кирилл умел ждать. Он сумел  углядеть  то  зерно,  которое
должно было сделать эти книги широко  читаемыми.  Зерно  это  называлось
"европеизация". Истинно восточными в книгах были только имена авторов  и
множество экзотических деталей, сильно украшавших произведение. Действие
же в основном разворачивалось в Европе и Америке, и  значительная  часть
персонажей была отнюдь не восточного происхождения. Однако на родине ав-
торов такая проза спросом не пользовалась и  издательского  интереса  не
вызывала, в Японии и Китае чтили и культивировали традиционную литерату-
ру, мало привлекающую невзыскательного современного читателя,  выросшего
в странах европейской цивилизации. В самом деле, много ли найдется в се-
годняшней России людей, способных оценить изысканный образ: "Не удержать
слезы, упавшей на щеку, и не забыть мне человека, который  показал,  что
все - лишь горсть песка..."
   Издательство "Шерхан" становилось на  ноги,  и  появилась  финансовая
возможность вкладывать деньги в рекламу.  Это  стало  постоянным  камнем
преткновения в спорах между Есиповым и коммерческим директором Автаевым,
жадно считающим каждую копейку и трясущимся над каждым  рублем.  Сегодня
им предстояло обсудить план рекламной кампании по новой книге  из  серии
"Восточный бестселлер", и Есипов заранее готовился к тому, что  придется
тратить красноречие в попытках убедить коммерческого директора вложить в
это деньги.
   - Серия и так достаточно раскрученная, - громко и возмущенно  говорил
Автаев. - Реализация находится на хорошем уровне, и  я  не  считаю,  что
нужно заниматься дополнительной рекламой.
   Средний уровень реализации означал, что книга со склада  издательства
продается оптовикам в течение не более четырех месяцев. При хорошей реа-
лизации тираж уходил со склада в течение двух месяцев, и  это  позволяло
быстро обернуть вложенные деньги и получить прибыль, минимально страдаю-
щую от инфляции.
   - Мы должны стремиться к тому, чтобы поднять  уровень  реализации,  -
мягко возразил Есипов.
   - Это и так произойдет, - упирался Автаев. - Серия  запущена,  теперь
процесс будет развиваться сам собой. Ты же знаешь, как это происходит во
всех издательствах. Первые книги идут плохо, потом все  лучше  и  лучше,
совершенно независимо от качества произведения. Это объективный процесс.
И зачем тратить деньги на то, что и так случится? Не понимаю.
   - Потому что я хочу увеличить тиражи. Если ждать, пока серия  раскру-
тится сама собой, мы должны ограничиваться максимум ста - ста  двадцатью
тысячами экземпляров. А я хочу, чтобы мы могли уже сейчас печатать тысяч
по сто пятьдесят - двести. И иметь гарантию, что они будут проданы.
   - Ну конечно, - испуганно взмахнул руками Автаев, - ты вложишь деньги
в такой огромный тираж, а вдруг он не разойдется? Никто тебе никаких га-
рантий не даст.
   - Гарантии будут, если мы правильно организуем рекламу. Семен, -  об-
ратился Есипов к главному редактору, - ты подобрал отрывки для предвари-
тельной публикации?
   С главным редактором тоже приходилось спорить, но уже по другим  воп-
росам. Семен неизменно предлагал для опубликования самые выигрышные  от-
рывки, а Есипов каждый раз с этим не соглашался. Он был единственным  из
всех троих, кто умел смотреть вперед. И Автаев, и главный редактор Семен
Воронец думали только о сиюминутной выгоде, все их помыслы были  направ-
лены на издание и реализацию каждой конкретной книги. Понятно,  что  для
наиболее успешной реализации одной книги нужно давать в  предварительную
публикацию самую сильную сцену. Но что же будет дальше? А  дальше  чита-
тель, который прочтет в газете эту самую эффектную сцену, решит,  что  и
вся книга написана на таком же уровне. Конечно, он будет эту  книгу  ис-
кать, гоняться за ней. Откроет, начнет читать и  поймет,  что  весь  ос-
тальной текст значительно слабее и вообще книга-то в целом  не  про  то,
про что был опубликованный отрывок. Вздохнет, посетует на свою  доверчи-
вость и за следующей книгой гоняться уже не будет,  какую  бы  роскошную
рекламу этой следующей книге ни делали. Единожды солгавший, кто тебе по-
верит? Кирилл Есипов считал, что в предварительную публикацию нужно  да-
вать не самую эффектную сцену, а самую  интригующую,  чтобы  прочитавший
отрывок человек загорелся желанием узнать, а в чем же там дело и чем все
закончится. К сожалению, Семен Воронец находить такие отрывки  не  умел.
Он был напористым и наглым, умел вести переговоры с авторами и  перевод-
чиками, но в литературе ничего не понимал и вкуса к ней не  имел.  Он  с
завидным постоянством выискивал в готовящейся к изданию  рукописи  самые
"чернушно-клюквенные" куски, которые ни в малейшей степени не являли со-
бой лица всей книги. Любители "чернухи", поверив рекламе, купят книгу  и
будут разочарованы. А более интеллигентный читатель, тоже  поверив  этой
же рекламе, книгу не купит вообще. Но вбить это в  голову  патологически
тупого Воронца никак не удавалось. Он по-прежнему считал, что гора  тру-
пов и море крови - лучшая приманка, тогда как генеральный директор видел
в этом качестве интригу, конфликт, тайну. Загадку.
   Кроме публикаций в газетах, реклама новых книг давалась  в  выходящих
изданиях, но уже в виде аннотаций, составлять которые должен был все тот
же Воронец. Первые опыты показали, что делать это качественно он не  мо-
жет. Ухватить суть интриги, изложить ее сжато,  буквально  в  нескольких
словах, добавив таинственности и завлекательности, - это было  выше  его
скромных способностей. Семен пытался поручить это переводчикам, но и  их
аннотации оказались лишь немногим лучше. В конце концов Есипов посовето-
вал ему найти человека, который хорошо понимает, что такое рекламная ан-
нотация, и умеет читать рукописи "по диагонали", и заключить с ним  тру-
довое соглашение. Но тут уж  скаредный  Автаев,  что  называется,  рогом
уперся. За что платить?! За то, что можно делать самому? Ни за что!
   Есипов быстро пробежал глазами подготовленный Семеном отрывок,  кото-
рый предполагалось опубликовать с двумя продолжениями в популярной ежед-
невной газете. Типичное не то, с тоской подумал он. Поединок трех  кара-
тистов в темном подземелье, кишащем крысами. Жуть малиновая. Один из них
- герой, надо думать - других двоих уложил спать вечным сном, а сам  ос-
тается в подземелье, из которого выбраться не может,  потому  что  тайну
выхода знает только тот, которого он убил. И сидит этот герой в обществе
злобных крыс и мучительно ищет выход. Ну кто польстится на такую  книгу?
Только тот, кто решит, что она вся, с первой до последней страницы, пос-
вящена дракам и крысам в темном подземелье. А много ли таких?
   - О чем роман? -  спросил  он,  отодвигая  от  себя  распечатанные  с
компьютера страницы.
   - О японской мафии в Голливуде, - ответил Воронец.
   - Почему этого не видно из отрывка? Где здесь якудза? Где здесь  Гол-
ливуд? Что мы рекламируем, в конце-то концов?
   - Но это самая жуткая сцена, - пояснил Воронец, искренне не  понимая,
чего от него хочет генеральный директор.
   - О Господи!
   Есипов схватился за голову.
   - Ну сколько раз я должен тебе объяснять?..
   В конце концов Воронец пообещал подобрать другой отрывок,  но  Кирилл
Есипов ясно видел, что тот так и не понял, что от него требуется. Опять,
наверное, принесет ерунду какую-нибудь. Взять бы на его место  толкового
человека, знающего, с хорошим литературным вкусом.
   - Давай аннотации посмотрим, - устало произнес Есипов.
   Аннотации тоже были хуже некуда. Делать их Воронец так и не научился.
   - Так больше нельзя, Гриша, - жестко сказал Кирилл, обращаясь к  ком-
мерческому директору Автаеву. - Надо искать специалиста  и  заключать  с
ним договор. Такая реклама никому не нужна, только во вред себе  работа-
ем.
   - Да она вообще не нужна, - снова принялся за свое Автаев. - Я же те-
бе объяснял, все само собой сделается...
   - Я сказал - и будет, как я сказал, - отрубил Есипов.
   Он хотел было уже добавить: "А если ты не согласен - скатертью дорож-
ка, можешь катиться в другое издательство и  там  будешь  деньги  эконо-
мить". Но говорить так было нельзя.
   - И я уверен, Гриша, - добавил он уже спокойнее, - что пройдет совсем
немного времени и ты убедишься в том, что мы поступаем правильно,  вкла-
дывая деньги в рекламу. Я тебе обещаю. Кстати, вы не забыли, что у Воло-
ди в пятницу день рождения? Не планируйте ничего на вторую половину дня,
надо будет поехать поздравить его.
   Автаев недовольно скривился. Конечно, поздравлять ведущего переводчи-
ка издательства - дело нешуточное. Цветочками и бутылкой  тут  не  обой-
дешься. Нужен хороший подарок. А на какие деньги? Опять складчина? Разо-
ришься тут с вами.
   Глядя в спину выходящим из кабинета Автаеву  и  Воронцу,  генеральный
директор издательства "Шерхан" с отчаянием подумал, что тянуть лямку ему
придется в этой команде. Потому что заменить ее нельзя. Слишком  уж  они
сообща замарались. Никуда теперь от них не денешься.
   К новому помощнику Соловьев привыкал с трудом. С тех пор как он  ока-
зался прикованным к инвалидному креслу, у него был помощник.  Секретарь,
сиделка, порученец, мальчик на побегушках, повар, дворецкий и  горничная
в одном лице. Первоначально все советовали ему  нанять  для  этих  целей
женщину. Все-таки функции в основном женские, настоящей  мужской  работы
почти нет, но Соловьев твердо знал: он не потерпит рядом с собой  женщи-
ну, которая должна будет ухаживать за ним, жалея его немощность. Слишком
сильны были в нем воспоминания о том времени, когда женщины  восхищались
им и любили его за силу, решительность, мужественность.
   Первый помощник был неплохим парнем, с обязанностями  справлялся,  но
нормальное мужское честолюбие мешало ему долго заниматься работой, у ко-
торой не было никаких перспектив в смысле карьеры. Платил Соловьев более
чем щедро, позволял пользоваться своей машиной, но, в сущности, тот  по-
мощник работал только за жилье. Когда у него появилась возможность  при-
обрести собственную квартиру, он известил Соловьева  об  уходе.  Второго
помощника ему нашли издатели - сосватали мальчика, работающего у них  на
книжном складе. Этот продержался совсем недолго - оказался нечист на ру-
ку и не в меру бестолков, то и дело забывая выполнять  то,  что  поручал
ему Соловьев. Теперь вот третий. Его тоже  подыскали  издатели,  но  при
этом долго извинялись за неудачную кандидатуру предыдущего и давали вся-
ческие гарантии в добросовестности нового помощника, Андрея.
   Соловьев отнесся к нему настороженно. За два последних  года  он  уже
хорошо понял всю меру собственной уязвимости, связанной с невозможностью
контролировать помощника и с необходимостью полностью ему доверять. Если
первый опыт был более или менее удачным, то второй  оказался  печальным.
Поэтому первым делом он решил уяснить, из каких соображений Андрей  сог-
ласился работать у него.
   - Сколько вам лет? - спросил он Андрея при знакомстве.
   - Двадцать пять.
   - У вас есть семья?
   - Родители. Я пока не женат.
   - Вы живете с ними?
   - Нет, у меня своя квартира.
   - Какое у вас образование?
   - Среднее.
   - В армии служили?
   - Служил.
   - Скажите, Андрей, зачем вам эта работа? Карьеру вы здесь не  сделае-
те.
   - А я ее нигде не сделаю, - легко улыбнулся он. -  Характер  не  тот.
Нужно быть пробивным, оборотистым, нахальным. У меня этого нет.
   - Вам придется жить здесь, со мной, - предупредил его Соловьев.
   - Да, я знаю, мне говорили.
   - Что еще вам говорили?
   - Что я должен водить машину, уметь готовить на минимально  приличном
уровне, не иметь пристрастия к алкоголю и быть аккуратным в делах. Точно
исполнять поручения и ничего не забывать.
   - И как вам кажется, вы справитесь?
   - Надеюсь, что справлюсь. Моя мама говорила, что мне нужно  было  ро-
диться девочкой.
   Очки придавали Андрею вид серьезный и деловой,  и  Соловьев  подумал,
что выбирать-то все равно не из кого. И вот теперь новый помощник  рабо-
тал у него уже вторую неделю. Пока нареканий не было, но Соловьев,  нау-
ченный предыдущим опытом, считал, что расслабляться пока рано. Сегодня с
утра Андрей уехал за продуктами для дня рождения. Пора бы уже  ему  вер-
нуться, с неудовольствием отметил Соловьев, скоро стемнеет.  Одиночество
в темноте его пугало.
   Вскоре под окнами послышался шум автомобиля, хлопнула дверца,  откры-
лась входная дверь. Соловьев сидел в кабинете на первом этаже и отчетли-
во слышал каждый шаг помощника. Интересно, начнет ли он сразу  выгружать
продукты на кухню или все-таки сообразит зайти и доложиться.
   Андрей сообразил, и недовольство Владимира Александровича поутихло.
   - Добрый вечер. Я прошу прощения, что задержался.
   Ага, понимает, что задержался. Это уже неплохо.
   - А что случилось? - поинтересовался Соловьев как можно  равнодушнее.
Не хватало еще, чтобы парень увидел, как хозяин волновался.
   - В "Праге" не было некоторых закусок, которые вы заказывали, и приш-
лось ждать, пока их приготовят.
   - Их что же, специально для вас готовили? - недоверчиво уточнил он.
   - Нет, специально для вас, - улыбнулся помощник. - Я подарил заведую-
щей производством вашу книгу и объяснил, что у вас день рождения. Ее муж
зачитывается "Восточным бестселлером", и  она  с  радостью  взялась  все
быстро устроить.
   - Где же вы взяли книгу? Из моих авторских?
   - Нет, я ее купил по дороге.
   - Зачем?
   - На всякий случай. Вот и пригодилась.
   А паренек оказался предусмотрительным. И не нахальным, книгу сам  ку-
пил, хотя мог бы перед отъездом и попросить у Соловьева, тот бы не отка-
зал.
   - Во всяком случае, мне удалось привезти все, что вы велели. И еду, и
спиртное. Сейчас я все выгружу, и будем ужинать. Или вы  хотите  сначала
поесть?
   - Нет-нет, выгружайте покупки, я еще не очень голоден.
   Андрей ушел, и Соловьев вернулся к своему переводу. Книгу  предстояло
сдать через две недели, в середине апреля, и  он  вполне  укладывался  в
график, но Владимир Александрович не любил ничего оставлять на последний
момент и предпочитал заканчивать работу чуть раньше установленного изда-
тельством срока, чтобы иметь возможность лишний раз пройтись по  рукопи-
си, выправляя последние штрихи.
   После ужина Соловьев устроился в гостиной перед телевизором.
   - Андрей, - вдруг спохватился он, - я забыл вам напомнить сегодня ут-
ром про массажиста.
   - Я звонил ему, - тут же откликнулся помощник. - Вы же  предупреждали
еще два дня назад. Он приедет завтра к десяти утра.
   - Спасибо, - с облегчением пробормотал Соловьев.
   Массажист приезжал через день в одно и то же время - в пять часов ве-
чера. Но завтра этот визит мог оказаться совершенно некстати, в пять ча-
сов уже могут быть гости. Соловьев никого специально не  приглашал,  как
это бывает, когда зовут в гости к определенному часу, и те, кто  захочет
его поздравить, могут появиться в любое время в течение дня.  И  пропус-
кать массаж ему не хотелось, после него Соловьев чувствовал себя  заново
родившимся. Ну что ж, парнишка не забывчив, это еще один плюс.
   Ночью он долго не мог уснуть. Почему-то завтрашний день его тревожил,
хотя что в нем особенного? Такой же день, как и все  остальные.  И  день
рождения - не первый и не последний в его жизни. Чего он так  разнервни-
чался? Будто беды ждет...
   Его спальня находилась на первом этаже, комната Андрея -  на  втором,
над спальней, Соловьеву было видно, что из  окна  второго  этажа  падает
свет. Помощник не спит, и это почему-то тоже тревожило. Второй час ночи,
чего парню не спится? Если он такой, каким  хочет  казаться,  непритяза-
тельный в плане честолюбия, не имеющий никаких побочных интересов и дел,
кроме работы у Соловьева, то должен крепко спать по ночам. Или тоже бес-
сонницей мается? У него-то откуда? Совесть нечиста? Душевные  страдания?
Господи, какой бред в голову лезет!
   Свет на втором этаже наконец погас, и Соловьев немного успокоился. Он
уже задремал, когда ему послышались шаги. Кто-то осторожно спускался  по
пандусу со второго этажа. Кто-то! Да кто это может быть, если не Андрей?
Владимир Александрович открыл глаза, но света, падающего из окна комнаты
помощника, не увидел. Почему он не зажег света, если ему надо спуститься
вниз? Почему ходит в темноте? Сердце заколотилось с такой силой, что да-
же в ушах зазвенело.
   Шаги приближались, и, хотя они были очень осторожными и  тихими,  Со-
ловьев все равно слышал, они громом отдавались в его ушах. Он не  выдер-
жал.
   - Андрей! - громко позвал он, включая бра над изголовьем.
   Дверь тут же распахнулась, Андрей стоял на пороге в одних шортах. Со-
ловьев заметил, что помощник был босиком.
   - Простите, я вас побеспокоил, - сконфуженно произнес он. - Я  думал,
вы уже спите, старался не шуметь.
   - Я не сплю, - сухо сказал Владимир Александрович. -  Что  случилось?
Почему вы бродите ночью по дому?
   - Знаете, я уже засыпал и вдруг вспомнил, что не убрал масло в  холо-
дильник. Неужели я так шумел?
   - Нет, но у меня слух хороший, - проворчал Соловьев. - Убирайте масло
и ложитесь.
   Он снова погасил свет и закутался в одеяло. Ему было стыдно перед са-
мим собой. Как ребенок, ейБогу, любого шороха пугается. Нельзя так.  Ре-
шил же раз и навсегда, что бояться ему нечего,  ничего  ценного  в  доме
нет, грабители сюда не полезут. Просто неприлично быть таким  трусливым.
Надо взять себя в руки.
   Против ожидания проснулся он в прекрасном расположении духа.  В  окно
светило солнце, и вообще у него сегодня день рождения. И наплевать,  что
он инвалид. Сегодня праздник, и он проведет этот день как праздник.
   До прихода массажиста Соловьев решил не вставать, все равно ведь при-
дется раздеваться и ложиться. Массажист явился ровно  в  десять,  как  и
обещал, и через сорок минут  Владимир  Александрович  почувствовал,  как
приятно горит кожа и наливаются силой ослабевшие мышцы спины. После мас-
сажа он принял ванну, вымыл голову, побрился, надел серую  шелковую  ру-
башку с красивым темно-серым джемпером и отправился завтракать.
   В глаза сразу бросился огромный букет цветов  посреди  стола.  Андрей
сиял улыбкой, и в руках у него Соловьев увидел объемистый  нарядный  па-
кет.
   - С днем рождения, Владимир Александрович!  -  торжественно  произнес
помощник, протягивая подарок. - Поздравляю вас, желаю вам  всего  самого
хорошего и предлагаю провести сегодняшний день так, чтобы целый год при-
ятно было вспоминать.
   Внезапно Соловьев развеселился, ему стало легко  и  радостно,  ночные
страхи забылись и ушли, казалось, навсегда. Хорошо, что Андрей разделяет
его настрой и тоже готов устроить праздник.
   Он ловко развязал пакет и чуть не ахнул от изумления. Прелестный пей-
заж, стилизованный под традиционную японскую манеру письма. Соловьев ни-
когда не считал себя знатоком живописи, оценивая  картины  исключительно
по тому впечатлению, которое они производили лично на него. Эта  картина
ему понравилась с первого взгляда. Он просто влюбился в нее.
   - Спасибо, Андрей, - тепло сказал он. - Большое вам спасибо. Прекрас-
ный подарок и прекрасная картина. Как вы думаете, где  она  лучше  всего
будет смотреться? Я бы хотел повесить  ее  в  кабинете,  там  я  провожу
больше всего времени, и мне будет приятно на нее смотреть.
   - Договорились, - подхватил Андрей. - После завтрака повесим  картину
в вашем кабинете. А сейчас - сюрприз.
   - Еще один? - удивился Соловьев.
   - Поскольку уже половина двенадцатого, у нас с вами будет  не  легкий
завтрак, как обычно, а полноценный европейский ленч.
   С этими словами помощник вытащил из духовки огромную пиццу и водрузил
ее на стол. Подумать только, его любимая, "Quatro staggione"  -  "Четыре
времени года". Как он угадал?
   - Сначала итальянский салат "Цезарь" с помидорами и сыром, потом пиц-
ца, потом кофе со струделем. И все это не спеша,  с  чувством.  Растянем
удовольствие не меньше чем на час.
   - Согласен,  -  кивнул  Соловьев,  вдруг  почувствовав,  что  у  него
действительно разыгрался аппетит.
   Какой забавный мальчишка! Как точно угадал и его  настроение,  и  его
вкусы. Соловьев действительно любил итальянскую кухню, наверное, об этом
Андрея предупредили заботливые издатели "Шерхана". Давно, еще  когда  их
сотрудничество только-только начиналось, они ездили в турпоездку по  го-
родам Италии. Соловьев был с женой Светланой, Кирилл Есипов -  со  своей
девушкой, Гриша Автаев - с сыном. Как славно они тогда провели время!  И
как трогательно, что они позаботились о том, чтобы рассказать новому по-
мощнику о нем как можно больше. Все-таки хорошие они ребята.  Умеют  це-
нить высококвалифицированный труд.
   Салат оказался приготовлен по всем правилам, что еще раз приятно уди-
вило его.
   - Вы сами делали салат? - спросил он, накладывая себе вторую порцию.
   - Конечно. По кулинарной книге. Что-нибудь не так?
   - Нет-нет, все отлично. Превосходный салат. А пицца?
   - Пицца из ресторана. Я с тестом не умею управляться. Владимир  Алек-
сандрович, утром звонил Есипов, спрашивал, в какое время вам  удобно  их
принять. Я взял на себя смелость сказать, что после пяти - в любое  вре-
мя. Но если у вас есть возражения, я перезвоню им.
   - Возражений нет. Пусть приезжают после пяти. Больше никто не звонил?
   - Больше никто.
   На мгновение Соловьеву стало грустно. Были времена, когда в день  его
рождения телефон разрывался с самого  утра.  Звонили  с  поздравлениями,
уточняли, к какому часу будет накрыт стол, спрашивали разрешения привес-
ти с собой приятеля или подругу. А теперь...
   Он отогнал грустные мысли. Все нормально. Соловей, не кисни, люди  не
любят горя, и нельзя их за это винить. Вспомни лучше, сам-то  ты  многим
ли позвонил за минувший год, чтобы поздравить? Ты  же  переехал,  сменил
телефон, и хотя в старой твоей квартире остался Игорь, на  него  надежда
слабая, вряд ли он возьмет на себя труд давать тем, кто  тебе  позвонит,
твои новые координаты. У него там перманентная тусовка, и трубку снимают
все, кому не лень. Просто отвечают, что ты здесь  больше  не  живешь,  и
все.
   - Закончим завтрак и отправимся гулять, - решительно приказал  он.  -
Погода отличная, грех дома сидеть.
   Но во время прогулки настроение резко испортилось. И он сам  не  смог
бы сказать, отчего. Никто его не обидел и не расстроил, а все равно ста-
ло тоскливо. Зря он затеял праздник, не получится у него ничего.  Одино-
кий инвалид должен вести жизнь тихую  и  затворническую  и  не  пытаться
сравняться с теми, кто здоров и самостоятелен.
   Андрей вез его в кресле по асфальтовой дорожке, опоясывающей "Мечту".
Весенний воздух был теплым и вкусным, и Соловьев с удовольствием  вдыхал
его полной грудью, но все равно ему захотелось вернуться домой, к  своим
переводам. Только в работе он чувствовал себя самостоятельным и  незави-
симым, но главное - незаменимым.
   Соловьев уже хотел было попросить Андрея повернуть домой, но  переду-
мал. Незачем показывать мальчику, что  настроение  испортилось.  Он  так
старался, чтобы сделать этот день приятным и радостным,  купил  подарок,
приготовил замечательный завтрак. Наверное, он расстроится, если поймет,
что его усилия оказались напрасными. "Что это я, - одернул себя Владимир
Александрович, - почему я думаю о том, расстроится он или нет? Он же мне
не друг и не родственник, он работает у меня по найму. И его  настроение
меня никаким образом касаться не должно".
   - Наверное, пора возвращаться, - сказал он как можно спокойнее, чтобы
не выдать внезапно нахлынувшего раздражения. - Мне надо сегодня  порабо-
тать.
   - Конечно, Владимир Александрович, как скажете, - откликнулся Андрей,
тут же разворачивая кресло в обратную сторону.
   Дома Соловьев сразу же принялся за работу, и  очень  скоро  тоскливое
раздражение отступило. Он с головой ушел в иероглифы, с легкостью считы-
вая их и преобразуя в изящные отточенные фразы на русском языке,  однов-
ременно отдавая должное мастерству, с которым автор закручивал  интригу.
От перевода его отвлек шум затормозившей у дома машины, и  он  удивленно
взглянул на часы. Неужели уже пять и он так увлекся, что не заметил, как
пробежало время? Но на часах было только начало четвертого. В дверь поз-
вонили, послышались торопливые шаги Андрея, щелкнул замок. До  Соловьева
донесся женский голос, показавшийся  ему  незнакомым.  Наверное,  кто-то
приехал к соседям, но забыл номер дома и зашел спросить, решил  Владимир
Александрович. Однако уже через минуту в кабинете появился помощник.
   - Владимир Александрович, к вам гостья.
   Соловьев выкатился на своем кресле в гостиную. Посреди комнаты стояла
высокая светловолосая женщина в узких брюках, обтягивающих стройные бед-
ра, и в свободном белом свитере. В первый момент он не узнал ее. Они  не
виделись много лет, и почти так же долго Соловьев не  вспоминал  о  ней.
Просто вычеркнул из памяти как что-то лишнее, ненужное.
   - Здравствуй, Соловьев, - сказала она негромко. - Поздравляю  тебя  с
днем рождения.
   У него язык присох к гортани. Теперь он вспомнил ее и узнал.
   - Ты?
   - Я, как видишь.