 |
|
 |
Глава 7
Насколько помощник Андрей почему-то невзлюбил Анастасию, настолько он
сразу проникся симпатией к кареглазой Марине из фирмы "Электротех". Это
так бросалось в глаза Соловьеву, что он с трудом сдерживал улыбку и
ехидные реплики. Вирус, поселившийся в компьютере, оказался каким-то
особенно зловредным, и Марине пришлось приезжать и в понедельник, и се-
годня, во вторник, с антивирусными программами, чтобы окончательно изг-
нать все болезни из тонкого электронного организма. Владимир Александро-
вич злился из-за того, что компьютером нельзя пользоваться и работа зас-
топорилась, а Андрей уговаривал его постараться извлечь пользу из сло-
жившейся ситуации.
- Смотрите, какая погода изумительная, вам надо побольше бывать на
воздухе, особенно сейчас, после зимы. И в конце концов пора уже начать
общаться с соседями, - убеждал его помощник. - Мало ли что случится,
когда меня нет! Используйте вынужденную передышку, чтобы хоть с кем-то
познакомиться. Кроме того, у вас накопились дела, которые вы все время
откладывали из-за нежелания отрываться от работы. Сейчас самое время ими
заняться.
В этом Андрей был прав. Визит к стоматологу откладывался с прошлого
лета. Пора было покупать новый костюм и несколько сорочек. Разумеется,
Соловьев и не собирался ездить в своей инвалидной коляске по магазинам.
Предполагалось, что Андрей договорится за дополнительную оплату в хоро-
шем магазине, чтобы костюмы и сорочки погрузили в фургон и привезли в
"Мечту", где Владимир Александрович все спокойно примерит и выберет. В
списке отложенных дел значилось и приглашение в гости родственников по-
койной жены - они очень обижались на Соловьева за то, что он после гибе-
ли Светланы совсем перестал с ними общаться. Конечно, ему трудно самому
приезжать к ним, но ведь он и их не приглашает! Сколько раз они звонили
и говорили, что надо бы повидаться, а он все срочной работой прикрывался
или плохим самочувствием. Да и новые очки подобрать не мешало бы, после
травмы зрение ухудшилось, а постоянная работа на компьютере вызывала бы-
струю утомляемость глаз.
Костюмы и сорочки привезли во вторник, когда Марина еще колдовала над
стоящим в кабинете компьютером.
- Вот и хорошо, - довольным голосом заметил Андрей, - пусть она женс-
ким глазом посмотрит.
Соловьев только усмехнулся, но не стал возражать, когда она вышла в
гостиную, чтобы поучаствовать в выборе пиджаков, джемперов и сорочек.
Вообще ситуация его откровенно забавляла. Андрей симпатизирует Марине, а
сама Марина бросает на Соловьева такие взгляды, что и слов никаких не
нужно. Загадочная личность - богач, переводчик, отшельник. А то, что ин-
валид, придает даже некоторый шарм. Она открыто кокетничала с ним, впро-
чем, Соловьеву это даже нравилось. Был бы он здоровым, он еще десять раз
подумал бы, прежде чем ввязываться в легкий флирт, а так... Инвалидное
кресло надежно защищает его от любых посягательств и обязательств. Поэ-
тому на взгляды и улыбки миниатюрной кареглазки он отвечал тепло и мно-
гообещающе.
- Примерьте вот это, - посоветовала Марина, оглядев привезенную из
магазина одежду и выбрав пиджак из рыжевато-коричневого шелка.
Соловьев с сомнением покачал головой, но спорить не стал. Пиджак си-
дел хорошо, по крайней мере так утверждали и Андрей, и Марина. Кресло
подкатили к большому зеркалу в прихожей, Владимир Александрович придир-
чиво оглядел себя, но выбора не одобрил - его смущал цвет. До болезни он
бы схватил этот роскошный пиджак не раздумывая, но теперь, став инвали-
дом, чувствовал себя постаревшим и боялся выглядеть смешным в яркой
одежде. В конце концов выбор остановился на светло-сером пиджаке произ-
водства известной итальянской фирмы. После этого пришел черед сорочек.
Соловьев искренне веселился, видя, с каким упорством Андрей передает
пальму первенства Марине, буквально через слово подчеркивая, что у нее
прекрасный вкус, которому можно полностью доверять. Помощник соглашался
с ее оценками, поддерживал ее предложения и одобрял сделанный ею выбор,
словно она сдавала экзамен, а он был заинтересованным членом экзаменаци-
онной комиссии, в чью задачу входило поддержать испытуемого и обеспечить
ему высокий балл.
Когда с выбором одежды было покончено и представители магазина уеха-
ли, Андрей пригласил их обедать. Соловьев недоуменно хмыкнул, когда по-
нял, что приглашение распространяется и на Марину - раньше он не замечал
за помощником избыточного гостеприимства.
За столом вопреки его ожиданиям царило веселое оживление. Андрей явно
был на подъеме, много шутил, рассказывал анекдоты, Марина хохотала, по-
казывая ровные красивые зубки, и Соловьев размяк, расслабился.
- Марина, вы замужем? - спросил Андрей.
- Нет, - ответила девушка, вертя в пальцах веточку петрушки. - А это
существенно?
- Я просто не понимаю, куда смотрят мужчины, - заявил помощник. - Ес-
ли уж такие женщины, как вы, ходят незамужними, то, значит, нынешнее по-
коление мужиков состоит сплошь из идиотов.
- Андрей, вы не правы, - заметил Соловьев. - Дело не в том, что Мари-
ну замуж не берут, а в том, что среди мужчин нет того, кто ей понравился
бы. Верно, Мариночка? Я уверен, что кавалеры к вам в очереди стоят.
- Увы, - она улыбнулась, но глаза ее при этом оставались серьезными,
- не стоят.
- Не может быть, - не поверил Соловьев. - Должны стоять.
- Их, наверное, моя работа отпугивает. Женщинакомпьютерщица - это
как-то... Не знаю. - Она снова улыбнулась, на этот раз смущенно. - Они
думают, что я сама как компьютер. Холодная и расчетливая.
- Так переубедите их, это нетрудно. Расплачьтесь, закатите истерику,
начните капризничать.
- Некому, Владимир Александрович, истерики закатывать.
- Неужели так серьезно? - Он сочувственно покачал головой. - Или все
дело в том, что вы сами замуж не хотите, только не признаетесь?
На этот раз Марина рассмеялась звонко и от души.
- Вы меня насквозь видите. Вас не обманешь.
- А почему, Мариночка? Хотите свободной любви и частой смены впечат-
лений? Или боитесь тягот быта и хозяйства?
- Ни то, ни другое. Тут вы не угадали.
- Так в чем же дело?
- Ни в чем. Просто один раз обожглась, больше не хочется.
- Вы побывали замужем, и неудачно? - догадался Соловьев.
- Нет. Я ухитрилась влюбиться в человека, который неправильно меня
понял. Он был старше меня и решил, что мне нужны его деньги и связи. Я
так и не смогла его переубедить. Моя беда в том, что мне не нравятся мо-
лодые мужчины моего возраста. А те, кто нравится, уже обычно к этому
возрасту имеют деньги и положение и начинают подозревать меня в корысти.
Их можно понять: у меня же ни кола ни двора. Да что мы все обо мне гово-
рим, Владимир Александрович! Это неинтересно.
Только тут Соловьев заметил, что Андрей как бы выпал из беседы, и ему
стало неловко. Парень, похоже, влюблен в Марину, а он, Соловьев, тянет
одеяло на себя, перехватывая инициативу.
- Вам еще долго возиться с моей машиной? - спросил он, круто меняя
тему разговора.
- Нет, совсем чуть-чуть осталось. Сегодня закончу. Правда, мне при-
дется, наверное, заглянуть к вам через пару дней, проверить, все ли в
порядке. Этот новый вирус действительно очень коварный. Мне уже нес-
колько раз казалось, что я его вытащила полностью, а через десять минут
опять что-то появляется. Но я его, кажется, перехитрила.
После обеда Марина снова скрылась в кабинете, а Соловьев устроился в
гостиной с книгой. Через некоторое время из кухни вышел Андрей.
- Владимир Александрович, это жестоко, - сказал он решительно. - За-
чем вы так с ней обращаетесь?
Соловьев оторвался от книги и изумленно взглянул на помощника.
- Вы о чем? С кем я обращаюсь?
- Я о Марине. Она же влюблена в вас, разве вы не видите? По уши влюб-
лена. А вы ведете с ней такие разговоры да еще по самому больному бьете.
- Какая чушь! - возмутился он. - С чего вы это взяли?
- Да она сама сказала. Я же почти все время с ней в кабинете торчу,
пока она работает. Она просто с ума сходит.
- Глупости, Андрей.
- Нет, не глупости, - упрямо возразил помощник. - Этого только слепой
не увидит. Просто вы не хотите замечать.
- Ну и что теперь? - сердито сказал Соловьев. - Что я, по-вашему,
должен теперь делать? Влюбилась - это ее проблемы, не мои.
- Но вы можете хотя бы быть с ней помягче. Она говорит, что о таком
мужчине, как вы, она мечтала всю жизнь.
- Да? - скептически поднял брови Владимир. - Об инвалиде, передвигаю-
щемся в коляске, она мечтала? Или о богатом владельце собственного дома?
- Вот и вы туда же, - в сердцах бросил Андрей. - Она как раз об этом
и говорила вам за обедом. Никто не хочет видеть в ней человека, все ви-
дят только щучку-потребительницу. А того, что вы - умный, образованный,
тонкий, интеллигентный, она, по-вашему, оценить не может? Между прочим,
она считает вас очень красивым.
- Что еще она считает? - сухо спросил Соловьев.
- Что в вас есть тайна, настоящая мужская тайна, скрытая сила, неве-
роятная притягательность. Она от вас совсем голову потеряла, а вы...
- Я не намерен это обсуждать, - жестко сказал Владимир, снова откры-
вая книгу.
Андрей ушел в кабинет, но Соловьев уже не мог сосредоточиться на том,
что читал. Глупость какая! Эта статуэточка с глазами восторженного оле-
ненка влюбилась в него. Впрочем... Взгляды ее были очень выразительными.
Да и возится она с его компьютером чтото очень уж долго. Время тянет?
Может быть, Андрей не так уж и не прав. И этот разговор за обедом... Хо-
тела дать понять хотя бы в такой форме? Забавно. Глупо, конечно, но за-
бавно. Жалко девочку, если это правда. Глаза у нее изумительные. И фи-
гурка. И улыбка.
Внимание его привлекли странные звуки, доносящиеся с кухни. Какое-то
утробное рычание вперемежку с бульканьем. Соловьев развернул кресло и
подъехал к двери. То, что он увидел, привело его в ужас. Из раковины на
пол вытекала отвратительная черная вонючая вода.
- Андрей! - заорал он. - Срочно перекрывайте воду! У нас авария!
Андрей пулей вылетел из кабинета. Через несколько минут стало понят-
но, что без сантехника тут не обойтись - трубу надо прочищать специ-
альным гибким тросом. Марина и Андрей схватили тряпки и принялись соби-
рать с пола грязную воду, пока она не протекла на ковер в гостиной. Дис-
петчер сказала, что "аварийка" приедет в течение двух часов, не раньше.
- Ну как назло! - расстроился Андрей. - Вы же меня на сегодняшний ве-
чер отпустили, вы не забыли? Теперь я не смогу уехать, пока воду не на-
ладят.
Он действительно отпрашивался у Соловьева именно на этот вечер, при-
чем загодя, еще два дня назад. Мать Андрея купила новую мебель и просила
сына быть у нее, когда мебель привезут, чтобы помочь ее собрать и расс-
тавить. Она предварительно посоветовалась с сыном, на какой день догова-
риваться о доставке, и после разговора с Соловьевым Андрей пообещал при-
ехать во вторник после обеда. Отменять заказ на машину и грузчиков было
поздно.
- Если хотите, я могу остаться, - робко сказала Марина, - подожду
слесарей.
- Правда? - обрадовался помощник. - Вы не торопитесь?
- Нет, будем считать, что я все еще лечу ваш компьютер. Только вы мне
покажите, где у вас трубы и вентили. А то вдруг сантехник не найдет.
- Спасибо, Мариночка, вы так меня выручите!
И только тут Соловьев сообразил, что волею обстоятельств он остается
наедине с влюбленной (якобы?) в него молодой женщиной, да еще и на неоп-
ределенное время. Хорошо, если "аварийка" приедет через обещанные два
часа, а если через четыре? Но ничего не поделаешь, он не может оста-
ваться один, если в дом должны явиться посторонние. Непреложное правило
элементарной безопасности. И потом, этим слесарям все время нужно
что-нибудь: то тряпку подать, то показать, где вентиль, то ведро принес-
ти.
Что ж, давно он не оставался наедине с влюбленной женщиной. В конце
концов это может даже оказаться любопытным.
Сантехники давно ушли, а Марина все еще была в доме, хотя работа по
уничтожению упрямого вируса тоже была закончена. К собственному удивле-
нию, Соловьев не тяготился ее обществом. Выполняя указание Андрея, она
даже вывезла Владимира Александровича на прогулку, несмотря на его соп-
ротивление, впрочем, довольно вялое. Ему действительно хотелось подышать
воздухом, и против беседы с кареглазкой он тоже ничего не имел. После
прогулки они пили чай, а теперь сидели в гостиной, залитой приятным по-
лумраком и освещаемой только торшером возле низкого журнального столика.
Соловьев маленькими глотками пил коньяк, Марина от спиртного отказалась
- она за рулем, ей еще домой ехать.
- Я кажусь вам смешной, - полувопросительно сказала Марина.
Сейчас она была тихой и какой-то сосредоточенной, ничем не напоминая
весело хохочущую молодую женщину, какой была всего несколько часов на-
зад, за обедом.
- Ну почему же? - мягко возразил Соловьев.
Конечно, он не хотел ее обидеть. Но, кроме того, он и в самом деле
так не думал. Если во время разговора с Андреем все это действительно
казалось ему смешным и нелепым, то теперь, в эту самую минуту, он вдруг
осознал, что ничего смешного и тем более нелепого тут нет. Почему он ре-
шил, что в него нельзя влюбиться? Из сорока трех прожитых лет пятнадцать
пришлись на детство и отрочество, а на протяжении следующих двадцати
шести лет он постоянно ощущал влюбленность в себя со стороны той или
иной девушки или женщины. Уж в этом-то недостатка у него не было никог-
да. Красота, мужское обаяние, талант, сексуальная сила - все это привле-
кало противоположный пол, и Соловьев двадцать шесть лет плавно переносил
себя из одного романа в другой и до женитьбы на Светлане, и во время
совместной жизни с ней, и даже после ее гибели, вплоть до несчастья,
сделавшего его инвалидом два года назад. А что, в сущности, изменилось?
Он по-прежнему красив, и мужское обаяние, судя по всему, не иссякло, и
талант все еще при нем. Сексуальность? Так это еще проверить надо. Глав-
ное - чтобы женщина была счастлива, а сделать партнершу счастливой Со-
ловьев умел, в этом не может быть никаких сомнений. Каким путем? Это уже
другой вопрос. Но при взаимном расположении людей друг к другу вопрос
этот решается легко и к обоюдному удовольствию. Так почему же он решил,
что Марина и в самом деле не может в него влюбиться?
- Мне очень приятно, что вы остались со мной, а не уехали домой сразу
же вслед за сантехниками.
- Значит, я не кажусь вам излишне навязчивой? Я знаю, вы предпочли бы
сесть за работу, вместо того чтобы развлекать меня светской беседой. Но
у меня нет сил встать и уйти. Силы воли не хватает, - призналась она.
- И я этому рад, - улыбнулся Соловьев. - Поверьте, Марина, я искренне
этому рад. Мне очень хорошо с вами. Легко, уютно, тепло. Вы удивительная
женщина. Мне жаль, что вы так быстро починили мой компьютер.
- Неправда, вы сами говорили, что вам нужно работать и вынужденный
простой выбивает вас из графика. Не утешайте меня, Владимир Александро-
вич. Я все понимаю.
- Но если вы все понимаете, тогда почему до сих пор сидите на диване?
- А что я должна сделать? Уйти? Хорошо, я сейчас Уйду.
- Вы должны меня поцеловать. А для этого вам следует как минимум
встать с дивана и подойти ко мне.
Он вел свою партию привычно и уверенно, он обольщал женщин десятки
раз и знал все тонкости и приемы этого приятного и щекочущего нервы
действа. Марина встала и подошла к нему. Она была такая маленькая, что
их головы находились почти на одном уровне. Соловьев осторожно взял ее
за руку.
- Ну что же вы? Целуйте, коль подошли, - сказал он чуть насмешливо.
Ее лицо приблизилось, ее губы коснулись его губ, и Соловьев ощутил
такую мощную вспышку желания, что сам себе удивился. В следующее мгнове-
ние она уже сидела у него на коленях, накрытых мягким клетчатым пледом,
ее руки исступленно гладили его плечи, спину, затылок, а он крепко при-
жимал ее к себе, упиваясь нежными губами и шелковистой кожей. Наконец
Соловьев сделал над собой усилие и оторвался от нее.
- Ты хорошо подумала? - спросил он едва слышным шепотом.
- Да, - выдохнула она, не открывая глаз.
- Еще можно отступить.
- Я не хочу. Я не хочу отступать. Я с ума схожу.
- Ну что ж...
Он не повел ее в спальню, он даже не стал раздевать ее. Но все, что
он знал и умел, чему научился за двадцать шесть лет беспрерывных рома-
нов, он сейчас положил к ногам этой миниатюрной женщины с огромными ка-
рими глазами. Он даже не думал о том, что в любой момент может вернуться
Андрей, только слушал ее прерывистое дыхание и наслаждался ее стонами и
сдавленными вскриками. Ему казалось, что все кончилось очень быстро, но,
когда он бросил взгляд на часы, оказалось, что они занимались любовью
сорок минут. Марина сидела на полу, обессиленная, стараясь справиться со
слабостью в ногах.
- Вот теперь я поеду, - сказала она хрипло и поднялась. - Я должна
унести это в себе, пока мы с тобой ничего не испортили.
- Но ты вернешься? - спросил Соловьев совершенно спокойно, будто ни-
чего не произошло.
- Да. Завтра. Вечером, после работы. Не провожай меня.
Она исчезла так быстро, что ему показалось, будто он видел все это во
сне.
Иногда Колю Селуянова посещало вдохновение. Случалось это не так уж
часто, примерно два раза в месяц, но дни эти бывали черными для тех, кем
он в тот момент занимался. Николай никогда не поклонялся логике - непре-
менному оружию Насти Каменской, зато у него была хорошо развита интуи-
ция, которая в такие вот исполненные сыщицкого вдохновения дни творила
чудеса. Он начинал совершать поступки, которые были непонятны ему само-
му, но, к всеобщему изумлению, давали быстрый результат. К сожалению, на
частоте прихода к нему милицейской музы сильно сказывался алкоголь, ко-
торый Коля после развода с женой и разлуки с детьми стал употреблять с
достойной лучшего применения регулярностью. Однако с месяц назад, после
знакомства с Валентиной, количество употребляемого им спиртного резко
сократилось и столь же резко возросла частота прихода вдохновения.
Ему понадобилось всего два дня, чтобы очертить круг наиболее подозри-
тельных фигурантов, живущих либо работающих в определенных им местах
Кузьминок и Перова. Всего в этот круг попали двадцать три человека. Еще
два дня ушло на то, чтобы совместными усилиями Селуянова, Короткова и
Гены Свалова негласно дактилоскопировать всех подозрительных мужчин,
проще говоря - под тем или иным совершенно невинным предлогом получить
качественные, пригодные к идентификации отпечатки их пальцев. В ход шли
заранее подготовленные и бережно хранимые в карманах, кейсах и больших
спортивных сумках конверты, визитные карточки, денежные купюры и мно-
жество других предметов, в том числе и давно проверенные и хорошо себя
зарекомендовавшие стаканы и бутылки. В пятницу вечером все эти конверты,
визитки, купюры и стеклопосуда были свезены на Петровку и аккуратной
кучкой сложены у Насти на столе.
- Все, мать, теперь твой выход, - устало сказал Коротков. - С бабой
Светой мне уже не справиться.
- Мне тоже, - откликнулась Настя. - Я ее боюсь до смерти.
Светлану Михайловну Касьянову боялись все за резкость суждений, ост-
рый язык и полное отсутствие деликатности. Она никогда не считала нужным
скрывать то, что думает, если была уверена в своей правоте, а что по
этому поводу считает ее собеседник, эксперта Касьянову совершенно не ин-
тересовало. Настя предпочитала иметь дело с Олегом Зубовым, с которым
всегда могла договориться, нужно было только переждать обязательную про-
цедуру нытья и жалоб на состояние здоровья и загруженность по работе, а
потом принести из буфета какое-нибудь симпатичное подношение, которым
Олег тут же и угощал самого просителя. Но Олег лежал в госпитале с яз-
вой, и разминуться с Касьяновой не было никакой возможности. Только ее и
Зубова можно было уговорить сделать что-то срочно и в нерабочее время, к
остальным экспертам с такой наглой просьбой можно было даже и не подъез-
жать. И только Касьянову можно было еще застать на работе в девять вече-
ра.
- Давай, Настасья, давай. - Селуянов подвинул ей телефон. - Мы свое
уже отработали, теперь твоя очередь. Звони.
Настя обреченно вздохнула и набрала номер Касьяновой.
- Я! - тут же раздался в трубке ее зычный бас.
- Добрый вечер, Светлана Михайловна, - вежливо начала Настя.
- Кому неймется на ночь глядя перед выходными?
- Это Каменская из отдела Гордеева.
- Я счастлива, - саркастически ответила Светлана Михайловна. - И чего
ты хочешь, Каменская из отдела Гордеева?
- Только одного: чтобы вы меня не убили.
Касьянова оглушительно расхохоталась. Смех у нее был таким зарази-
тельным, что и Настя невольно начала улыбаться.
- А есть за что? - спросила эксперт, отсмеявшись.
- Сейчас будет, - пообещала Настя, уже поняв, что, кажется, обошлось.
- Тебе как, на глазок или с заключением? - спросила Светлана Михай-
ловна, выслушав изложенную в двух словах просьбу.
- На глазок будет достаточно.
- Тогда ладно, а то на писанину эту уйма времени уходит. Неси, - ве-
ликодушно разрешила эксперт. - За мной зять через час заедет, домой по-
везет. Что успею - сделаю сегодня, остальное - завтра с утра.
Сыщикам не может везти постоянно. Среди образцов, которые Светлана
Михайловна Касьянова успела обработать до приезда любящего зятя, следов,
идентичных тем, что оставил преступник в обворованном киоске, не оказа-
лось.
- Придется ждать до утра, - грустно констатировала Настя, надевая
куртку. - А я так надеялась.
- Ты не обнадеживай себя раньше времени, - посоветовал оптимистичный
Селуянов, - может, и завтрашний день нам ничего не даст. Фирма гарантий
не дает, что я выявил всех, кого нужно. Но ты не огорчайся, мать, если
баба Света скажет нам завтра твердое касьяновское "нет", я буду дальше
искать. У меня там еще кое-какие наметки появились, пока я сегодня за
"пальцами" гонялся.
- И вообще, - подхватил Коротков, - лишние надежды - лишние разочаро-
вания. Баба Света у нас женщина замужняя и к тому же бабушка. А ну как у
нее завтра внучок заболеет, так она и на работу не придет, до поне-
дельника отложит. Так что лучше приготовься к худшему.
- Да ну вас, - рассмеялась Настя. - Накаркаете.
Они вышли на улицу одновременно с Касьяновой, которая появилась из
другого крыла огромного здания ГУВД на Петровке. Зять Светланы Михайлов-
ны выскочил из машины и распахнул дверцу перед необъятной, грозного вида
тещей, которая по случаю проводившегося сегодня строевого смотра была в
милицейской форме и при полном параде. Заметив взгляд, которым Настя
проводила удаляющуюся машину, Коротков усмехнулся:
- Не страдай, я тебя отвезу. Все равно Лялька скандалить будет, когда
приеду, так уж лучше оттянуть приятные мгновения. Может, она уснет
раньше, чем я явлюсь.
"Жигуленок" у Короткова был стареньким и годился разве что на метал-
лолом, но Юра ездил на нем, выжимая из дряхлого автомобиля последние
жизненные соки, потому что финансовых перспектив на приобретение новой
машины не было никаких. Когда-то эти "Жигули" были куплены на деньги те-
щи, которая собиралась помочь дочери и зятю с кооперативной квартирой.
Когда внезапно появилась возможность встать в очередь на улучшение
жилья, было решено в кооператив не вступать, а вместо этого купить маши-
ну. Было это давно, тогда еще не было маленького сына, теща была энер-
гичной и полной сил женщиной с легким и уживчивым характером, и Юре ка-
залось, что они прекрасно поживут еще какое-то время в двухкомнатной
квартире, не стесняя друг друга. Потом родился сын, а через очень непро-
должительное время тещу парализовало. Очередь же на жилье, в которой Ко-
ротков стоял под номером 586, двигалась сначала медленно, а потом и вов-
се остановилась. Теперь он ездил на вконец раздолбанной умирающей маши-
не, ютился в одной комнате с женой и подросшим сыном, потому что в дру-
гой комнате лежала больная Лялькина мать, и ежедневно объяснялся с суп-
ругой по поводу того, почему он не бросает службу в нищей милиции и не
уходит в частный сектор, где, по ее мнению, "платят бешеные бабки".
Все сослуживцы Короткова об этом знали, и потому никого не удивляли
его любовь к работе в выходные дни и нежелание по вечерам возвращаться
домой.
После того что произошло во вторник, Соловьев начал чувствовать, что
душа его странным образом как бы раздваивается. Марина приезжала каждый
вечер, и Андрей при этом проявлял поистине чудеса деликатности, изобра-
жая гостеприимного домоправителя, который всегда точно знает, когда при-
ходит пора тактично удалиться под благовидным предлогом, оставив хозяина
наедине с гостьей. Но чем больше Соловьев погружался в нескрываемую
влюбленность молодой женщины, чем искуснее и изобретательнее ласкал ее,
тем чаще он думал об Анастасии.
Почему она не звонит? Почему не приезжает? Потеряла к нему всякий ин-
терес? Неужели она действительно появлялась здесь только для того, чтобы
убедиться в своем равнодушии к нему?
Он скучал по ней, и чем дальше - тем сильнее. Марина была прелестна,
она согревала его своими пылкими чувствами и жаркими ласками, а Соловьев
вспоминал сдержанную, холодноватую, чуть циничную Анастасию, которая ни-
как не реагировала на его поцелуи. И с тоской понимал: он хотел бы, что-
бы это она, а не Марина приезжала к нему каждый вечер. Чтобы она, а не
Марина обнимала его. Чтобы она, непостижимая, непонятная, ускользающая,
когда-то больно обиженная им Анастасия, а не кареглазая влюбленная Мари-
на сидела с ним долгими вечерами в гостиной, ведя неспешный интересный
для обоих разговор. С Мариной разговаривать было не о чем, она ничего не
понимала ни в культуре Востока, ни в литературе, ни в искусстве перево-
да, а с Настей он мог говорить об этом часами.
Несколько раз он звонил ей, но к телефону все время подходил мужчина,
вероятно, ее заслуженный муж-профессор, и вежливым, доброжелательным то-
ном сообщал, что Анастасии Павловны нет дома. Спрашивать ее служебный
телефон Соловьев не осмеливался, ибо понимал: раз Настя сама не оставила
ему номер, значит, его звонки к ней на работу нежелательны. Мало ли ка-
кие порядки на этой фирме? Может быть, там работают знакомые ее мужа, а
все звонки, в том числе и личные, прослушиваются через коммутатор и фик-
сируются. Но почему же она сама не звонит?
В пятницу неожиданно заглянул сосед Женя Якимов.
- Владимир Александрович, а куда же ваша знакомая пропала? - спросил
он. - Она просила меня узнать, не хочет ли кто-нибудь застраховать дом.
Мы договорились, что как только наберется несколько желающих, приедут
представители ее фирмы. Я для нее все узнал, а она не звонит.
- А вы позвоните ей, - посоветовал Соловьев.
- Но... Она свой телефон не оставила, - растерялся Женя. - Я так по-
нял, что она собиралась сама мне позвонить, даже номер записала.
- Я дам вам ее домашний телефон. Звоните, не стесняйтесь. Может быть,
она думает, что вы еще не успели ни с кем поговорить. Позвоните прямо
сейчас, отсюда. Заодно и я с ней поговорю.
Но Анастасии снова не было дома. Женя попросил ее мужа передать, что
он звонил, и на всякий случай оставил свой телефон - вдруг она потеряла
бумажку с записанным номером. После его ухода Соловьев вдруг почувство-
вал, что у него дрожат руки, как у влюбленного юнца, который при помощи
разных дурацких ухищрений пытается дозвониться до избегающей его девуш-
ки.
- Это какая Анастасия? - ревниво спросила Марина, когда за Якимовым
закрылась дверь. - Та, что была здесь, когда я в первый раз приезжала?
- Да, та самая, - сухо ответил Владимир Александрович.
Он вовсе не намеревался обсуждать Анастасию с Мариной, но та проявила
довольно настойчивый интерес.
- Ты давно ее знаешь?
- Давно. Я был аспирантом у ее матери.
- И у вас был роман?
- Марина, ну какое это имеет значение?
- Имеет. Был?
- Ну был. Но с тех пор прошло много лет.
- А зачем она сейчас приезжает к тебе?
- По старой дружбе. Ты что, ревнуешь?
- Конечно.
Она сказала это так просто и искренне, что Соловьев уже не мог на нее
сердиться. С высоты прожитых лет и пережитых трагедий Марина казалась
ему совсем юной и очень наивной и трогательной. Тем более она такая ма-
ленькая, хрупкая, миниатюрная...
Но перед глазами упорно вставал образ совсем другой женщины. И Со-
ловьев ничего не мог с этим поделать, как ни старался.
Это была одна из идей Вадима - запустить серию книг российских авто-
ров на темы, так или иначе связанные с Востоком. И делать это нужно было
не сразу, а только после того, как "Шерхан" раскрутится и прочно завоюет
доверие читателей. По сложившейся традиции зарубежные авторы ценились
больше отечественных, их книги охотнее покупали. Во времена жесточайшей
цензуры на книжные прилавки практически не попадали произведения с поли-
тической подоплекой и прозрачными аллюзиями, а также такие, где описыва-
лись бы механизмы совершения преступлений и специфические детали их
раскрытия. Все это, но тоже в очень ограниченных пределах, можно было
прочесть только у зарубежных авторов, но беда в том, что издавать "све-
жак" было трудно. Страна присоединилась к конвенции о защите авторских
прав только в 1973 году, и произведения, написанные до 1973 года, в СССР
переводили и издавали без согласия авторов и без выплаты им гонораров. А
вот за то, что было написано позже, нужно было платить, да не жалкие ко-
пейки, а доллары, причем много. Гонорар автора прямо зависит от доходов
издательства, а доходы эти, в свою очередь, - от цен на книжную продук-
цию. В Англии, например, книжечка карманного формата "покет-бук" в мяг-
кой обложке стоит 5 фунтов, что по российским меркам означает примерно
40000 рублей. Ну купит ли у нас кто-нибудь такую книжечку да за такие
деньги? Нет, конечно. На российских прилавках "покет-бук" стоит 5-7 ты-
сяч. Соответственно и доходы издателя неизмеримо меньше, и гонорар авто-
ра - тоже. А ведь зарубежного автора совершенно не волнуют наши цены, и
он не захочет отдавать российскому издателю свой новый роман фактически
даром только лишь потому, что в России, видите ли, книги дешевые. Пле-
вать он хотел на наши порядки. И он требует такой гонорар, который равен
всему доходу от издания его книги у нас. Поэтому издавать не устаревшие,
до 1973 года написанные, а новые произведения может себе позволить
только вставшее на ноги богатое издательство. Однако встать на ноги и
разбогатеть без этих самых зарубежных детективов, фантастики и триллеров
не так-то просто. Для того чтобы раскрутиться на отечественных авторах,
которые до последнего времени большой популярностью не пользовались,
нужны были особые приемы.
Кирилл Есипов в свое время пошел по другому пути, начав с издания
книг зарубежных писателей. Зато сегодня, когда народ "накушался" Чейзом,
Роббинсом, Гарднером и Спиллейном и стал с удовольствием читать российс-
ких романистов, пришло время вспахивать и это поле. Во всяком случае,
так считал Вадим. И значит, так должен был считать и генеральный дирек-
тор издательства "Шерхан".
Ставя задачу перед Оксаной, Вадим объяснял:
- Есть вещи, связанные с восточной культурой и цивилизацией в нашей
российской жизни. Самый простой пример - восточные единоборства. И вок-
руг этого можно навертеть что-нибудь остросюжетное о нравах в среде
спортсменов или об использовании специальных приемов при совершении
преступлений. Нужно обязательно давать много профессиональной специфики,
например, методики тренировок, особенности образа жизни и так далее. Чи-
тателю будет интересно, он же в основной своей массе этого не знает.
Другой пример - религиозные секты, пришедшие с Востока. Тоже можно хоро-
ший остросюжетный роман сделать. Японские предприниматели в России: с
одной стороны, их психология, с другой - наш криминальный бизнес. А ки-
тайцы и вьетнамцы, которыми наши рынки забиты! Их жизнь в России пока-
зать, детектив какой-нибудь в их среде развернуть - конфетка может полу-
читься. Весь вопрос в том, кто это сможет написать. Судя по всему - ник-
то.
- Почему ты так думаешь? - удивилась Оксана.
- Потому что если бы кто-то мог, уже написал бы. Ты думаешь, легко
книги писать, да еще такие, чтобы читались на одном дыхании? Это только
единицы умеют. Им от Бога дано.
- Как же быть? Выходит, ничего не получится? - огорчилась она.
- Получится, - уверенно ответил Вадим. - Просто для этого нужны два
человека. Один - который знает фактуру и может придумать конфликт с
"восточной" окраской, другой - который умеет писать. Задание у тебя по-
лучается сложное, трехступенчатое. Сначала ты должна внушить своему Еси-
пову идею о российских авторах. Потом, поскольку нельзя терять "лицо"
серии, подскажешь, о чем могут быть эти книги. И в третью очередь - о
двух соавторах. Справишься?
- Я постараюсь, - пообещала Оксана, в очередной раз приходя в восхи-
щение от его изобретательности.
С тех пор прошел почти год, русская серия "Восточного бестселлера"
была представлена на прилавках тремя книгами, первая из которых расходи-
лась, как и следовало ожидать, с большим трудом, зато третья уже шла на
ура. Есипов, уверенный в том, что все находки принадлежат лично ему и
придуманы им самим, нашел неплохую парочку: бывшего хиппи, прошедшего
через множество религиозно-идеологических увлечений и даже прожившего
целых два года рядом с ламой где-то в Бурят-Монголии, и некую дамочку с
весьма небогатой фантазией, но прытким пером и умением выстроить интригу
так, чтобы держать читателя в напряжении. Дамочка пыталась подвизаться в
других издательствах со своими любовными романами из жизни российских
Золушек, но неудачно. Первую вещь у нее взяли и издали, но вторая была
похожа на нее как две капли воды, да и третья тоже. Она совершенно не
умела придумывать факты, зато из уже имеющихся лихо и даже с блеском
пекла вкусные пирожки в виде рукописей. Престарелый хиппи же, не пренеб-
регающий наркотиками, факты продуцировал из своей головы с такой же лег-
костью и быстротой, с какой опытный банкомет сдает карты игрокам. У хип-
ни и дамы-писательницы завязался роман, они жили вместе и успешно твори-
ли "восточно-российские" бестселлеры под общим псевдонимом. Есипов по
настоянию скупого Гриши Автаева установил им довольно скромный гонорар,
но поскольку эта сумма втрое превышала то, что писательнице заплатили за
первый и единственный опубликованный ею роман, а бывший хиппи вообще
влачил нищенское существование, то авторы были более чем довольны. В
"Шерхане" уже решили было предложить им долгосрочный договор на два года
с тем, чтобы авторы гарантировали им написание восьми книг - по четыре в
год, тогда как "Шерхан" брал на себя обязательство эти книги издать и
выплатить гонорар за каждую даже чуть побольше, чем платил до сих пор,
как произошло неожиданное.
Семен Воронец, в чьи обязанности входило поддерживать постоянные кон-
такты с авторами и отслеживать творческий процесс, позвонил литературной
парочке со ставшим уже привычным вопросом:
- Ну как? Пишете сейчас что-нибудь?
И, к своему ужасу, услышал:
- Пишем. Но не для вас.
- А для кого? - спросил он, не веря своим ушам.
- Для "Сантаны".
"Сантана" - довольно известное издательство, не такое, конечно, мощ-
ное, как "Шерхан", но тоже очень приличное.
- Но как?.. Почему?.. - задохнулся от негодования Воронец.
- Они предложили более выгодные условия, - спокойно ответили ему.
- Какие?
- Более выгодные.
- Ну какие? Какие? Сколько они вам заплатят? - допытывался Семен.
- В два раза больше, чем вы.
- Я спрашиваю: сколько?
- Я же сказала вам: в два раза больше. Вы что, на два умножить не мо-
жете? - насмешливо спросила дама-литераторша.
- Я не помню, сколько мы вам платим, - огрызнулся Воронец.
- Очень жаль, - вздохнула она. - Поднимите издательский договор и
посмотрите, если не помните.
- И вы уже договор заключили? - спросил он, все еще надеясь на то,
что ничего страшного не случилось.
Может быть, никакого договора нет, есть только обещания заплатить в
два раза больше, тогда еще не все потеряно. Он быстро объяснит этим са-
монадеянным идиотам, что их обманывают, что "Сантана" никогда и никому
не платила таких больших гонораров.
- Заключили, - сказала писательница.
Тут Семен Воронец, главный редактор издательства "Шерхан", потерял
над собой контроль и сорвался.
- Вы понимаете, что вы наделали? - заорал он в трубку. - Есипов же
убьет меня! Вы так меня подвели! Ну почему вы не сняли трубку и не поз-
вонили мне, когда с вами связались люди из "Сантаны"? Почему вы не посо-
ветовались со мной?
- А почему мы должны были с вами советоваться? - недоуменно вопросила
дама. - Ну, предположим, я бы позвонила вам, и что? Вы бы сказали мне,
что в два раза больше - это плохо, а в два раза меньше - хорошо?
- Есипов меня убьет, - в отчаянии повторил Воронец. - Да если бы вы
сказали, что вам предлагают такие деньги, мы бы тоже повысили вам гоно-
рар. Конечно, ваша работа столько не стоит, но мы заплатили бы из прин-
ципа, лишь бы книга не ушла в другое издательство.
- Если вы считаете, что наша работа столько не стоит, то вы бы не
стали платить за нее больше, чем платите, - хладнокровно возразила дама.
- А если вы готовы заплатить за нее больше, значит, она действительно
стоит дороже, а вы нам просто-напросто недоплачивали.
После этого разговора Семен был сам не свой. Не случайно он, не сдер-
жавшись, брякнул, что Есипов его убьет. Кирилл несколько раз спрашивал
его как человека, постоянно контактирующего с авторами:
- Как они? Не сорвутся? Может, прибавить им гонорар?
- Никуда не денутся, - самоуверенно отвечал Воронец. - Я же вижу, они
счастливы до посинения, что мы берем у них рукописи и платим. Для них
это огромные деньги, они столько за всю жизнь не видели.
- Точно? - недоверчиво переспрашивал Кирилл. - Ты уверен?
- Уверен. Достаточно посмотреть, как они одеваются, чтобы понять, к
каким деньгам они привыкли. Не сорвутся, не волнуйся. И потом, никто и
никогда не заплатит им больше нас. Нет таких издательств.
Гриша Автаев при этом всегда кивал с важным видом. Ему, коммерческому
директору, было хорошо известно, какие издательства какими средствами
располагают и какие гонорары платят. Больше "Шерхана" в Москве платили
только два издательства, но эти авторы были совершенно не по их профилю.
И, разумеется, какая-то "Сантана" в число этих двоих не входила. И вдруг
такой удар!
Есипов не убил Семена по единственной причине: он не хотел садиться в
тюрьму за "мокрое" дело. Если бы не это здравое рассуждение, жизнь Семе-
на Воронца могла бы бесславно закончиться. Авторов пригласили на беседу.
Дама-писательница приехала одна, ее соавторхиппи плохо себя чувство-
вал и остался дома.
- Мы с вами сотрудничаем уже почти год, - начал издалека Есипов, - и
мне хотелось бы услышать от вас, довольны ли вы этим сотрудничеством
или, может быть, вас что-то не устраивает в том, как мы построили наши
отношения. Может быть, вас не устраивает ваш редактор?
Воронец сидел белый как полотно. Парочка не знала в издательстве ни-
каких редакторов, кроме него самого, и смысл вопроса был ему предельно
ясен. Сейчас мадам покатит на него бочку, припомнив все мелкие огрехи,
даже те, которых не было.
- Нет, нас все устраивает, - мило улыбаясь, ответила она. - И с Семе-
ном Аркадьевичем у нас сложились прекрасные отношения.
- Тогда чем же можно объяснить ваш поступок?
- Поступок? - вздернула брови дама. - А чем вы, собственно, недо-
вольны? Вы оцениваете нашу работу определенной суммой, и это ваше право.
Вы - издатели, и вам виднее, сколько стоят наши рукописи. У нас к вам не
было и нет никаких претензий в этой части. Мы же не просили увеличить
нам гонорар, полагая, что вы платите за нашу работу столько, сколько она
стоит. Но если нашлись издатели, которые считают, что наша работа стоит
в два раза дороже, то почему мы должны от этого отказываться? Я не пони-
маю.
- Мы вложили в вас деньги, - вступил в разговор Гриша Автаев. - Пер-
вая ваша книга расходилась очень плохо, мы на ней практически ничего не
заработали. Но мы все-таки взяли у вас вторую вещь, потом третью, мы вас
раскрутили как авторов, а вы теперь уходите к другим издателям. Эта
"Сантана" пришла на готовенькое - читатели теперь вас знают и будут хо-
рошо раскупать ваши книги. Мы вкладывали деньги в вашу рекламу. Вы что
же думаете, тот факт, что ваши книги теперь хорошо идут на рынке, - это
ваша заслуга? Ничего бы этого не было, если бы мы за это не платили. По-
думайте о том, что будет дальше. Сейчас "Сантана" заключила с вами дого-
вор и готова заплатить вам в два раза больше. Я уверен, что книга будет
расходиться плохо, потому что читатели привыкли находить ваши книги у
нас, в нашей серии, а среди изданий "Сантаны" те, кто вас знает, не бу-
дут вас искать. Допустим, "Сантана" даже заключит с вами еще один дого-
вор. Вы напишете для них еще одну книгу, но и она будет расходиться пло-
хо. И все. "Сантана" больше не будет с вами сотрудничать. А у нас, в на-
шей серии ваших книг нет уже долго. Пока вы будете писать эту книгу и
следующую, пройдет месяцев семь-восемь, если не больше, и наши читатели
вас забудут. Тогда и нам станет невыгодно вас издавать. Да, мы не скры-
ваем, сейчас мы на вас зарабатываем, но мы с таким же успехом можем за-
рабатывать и на других авторах. Мы от ваших книг спокойно откажемся. А
что будете делать вы? Больше ни одно издательство вам ничего не предло-
жит...
Оксана сидела в "комнате отдыха" - маленьком уютном помещении, в ко-
тором было две двери: одна - прямо из кабинета Есипова, другая выходила
в коридор. До нее отчетливо доносилось каждое слово, и она внимательно
прислушивалась к разговору, чтобы потом пересказать все Вадиму. Руково-
дители издательства давно уже перестали ее стесняться и обсуждали свои
дела в ее присутствии, почти ничего не скрывая. К встрече с дамой-писа-
тельницей они готовились, заранее расписав сценарий и распределив роли.
Кирилл должен был мягко начать, затем в атаку бросался Гриша Автаев, ко-
торому предписывалось объяснить авторам, какие они твари неблагодарные.
После этого Гриша, по замыслу, станет критиковать их книги, расписывая,
что в них не так и что надо бы улучшить, а Семен, которому до этого мо-
мента предписывалось молчать, кинется их защищать и говорить, что в их
книгах все как надо. Авторам следовало дать понять, что никакие они не
писатели и уж тем более не гениальные. "Много об себе понимают". Если их
книги издаются и продаются, то в этом заслуга исключительно работников
издательства "Шерхан", которые из добрых побуждений пожалели бедняг-неу-
дачников, обогрели и платят им деньги за их дерьмовые книжки из чистой
благотворительности и себе в убыток. А если эти твари неблагодарные та-
ких вещей не понимают, то пусть знают, что больше их никто и нигде печа-
тать не будет. И подохнут они под забором.
Сломив сопротивление и растоптав авторское самолюбие, можно будет на-
вязать им свои условия, совершенно кабальные, чтобы уж точно никуда не
делись. А Семен должен быть в их глазах хорошим и добрым, чтобы они во
всем с ним соглашались в дальнейшем, помня, как он их защищал от нападок
Автаева.
Все развивалось по сценарию, но, слушая разговор в кабинете Кирилла,
Оксана понимала, что все делается неправильно. Сценарий был плох. То
есть он был рассчитан на кого угодно, только не на эту дамочку. Оксана
это чувствовала, но при этом ясно видела, что никто - ни Кирилл, ни Гри-
ша Автаев, ни Воронец - этого не понимает. У дамы был другой характер,
другой склад ума, совсем не такой, на который они рассчитывали. Женщина
почти ничего не говорила, только внимательно слушала, и Оксана почти на-
яву увидела, как писательница молча усмехается и загибает пальцы, подс-
читывая промахи, которые издатели допускают в беседе с ней. Видение было
таким ярким, что Оксана невольно зажмурилась и тряхнула головой. Видение
исчезло.
- Если вы все-таки хотите, чтобы мы продолжали сотрудничество, - раз-
дался наконец женский голос, - то я не совсем понимаю вашу позицию. Если
мы пишем плохие книги, то вы должны испытывать облегчение оттого, что мы
уйдем в другое издательство.
- Мы не говорили, что ваши книги - плохие, - быстро ответил Есипов.
- Но я же не глухая. Вы только что сказали, что наша работа не стоит
тех денег, которые вы за нее платите. Что в наших романах множество не-
достатков. Что вы с легкостью можете отказаться от наших рукописей, это
не принесет вам ущерба. Тогда зачем весь этот разговор? Зачем вы меня
сюда пригласили? Поверьте, я не в обиде за критику и низкую оценку нашей
работы. Вы имеете право на собственное мнение, и оспаривать его я не со-
бираюсь. Но если вы хотите, чтобы наши отношения продолжались, вам не
следует говорить такие вещи авторам. Любой уважающий себя человек после
таких слов просто встанет и уйдет.
- Ну, вы слишком хорошо думаете об авторах, - усмехнулся Есипов.
"Идиот! - со злостью подумала Оксана. - Какой идиот! Как же можно так
себя вести! Он же фактически в лицо ей сказал, как относится к авторам.
Как к нищим придуркам, готовым на брюхе ползти к миске, в которую изда-
тели плеснули теплого супа с барского стола. Он ничего не понял. Он не
понял, что эта дама не так проста, как он думал. Кретин безмозглый. Са-
моуверенный тупица".
Она нервно схватилась за сигарету. Вадим прав. Кирилл пока еще не
акула издательского бизнеса. Он не понимает, что главное - люди. Потому
что если автор не напишет книгу, то издателю нечего будет издавать.
Пусть издательство будет самое лучшее, самое престижное, самое богатое,
но если авторы не будут сочинять и приносить им свои сочинения, то ниче-
го и не будет вообще. Издательство превратится в мыльный пузырь. Поэтому
с авторами надо дружить. Их надо любить, их надо привечать, лелеять,
задницы им лизать и заискивающе в глаза смотреть. Издательство кормится
от автора, а не наоборот, и, пока Есипов и его компания этого не поймут,
ничего у них не выйдет по-настоящему. Так, по мелочи. А Вадиму не нужна
мелочь. Ему нужен монстр, приносящий гигантские прибыли. А коль это нуж-
но Вадиму, то и ей, Оксане, нужно.
