 |
|
 |
Глава 2
В понедельник Настя Каменская проснулась, как всегда, разбитая, она
была настоящей "совой", засыпала поздно, и подъем в семь утра был для
нее мучительной процедурой. Настя с трудом вытащила себя из сна и, тяже-
ло волоча ноги, поплелась в ванную.
Господи, как же противно на себя смотреть. Лицо припухшее, под глаза-
ми мешки - угораздило же выпить на ночь две чашки чая, знает ведь, что
за два часа до сна нельзя ни капли жидкости, иначе к утру лицо отекает.
Ох, как хочется спать...
Настя встала под душ, включила воду, сначала горячую, потом прохлад-
ную, и стала терпеливо ждать, пока организм проснется. Обычно на это
уходило минут десять. Вяло орудуя зубной щеткой, Настя попыталась умно-
жить тридцать семь на восемьдесят четыре. Сбилась. Сонный мозг отказы-
вался производить простейшие операции. Сменила числа и попробовала еще
раз. Получилось. Начала перемножать трехзначные числа. Процесс пробужде-
ния шел успешно, потому что произведение получалось с первой попытки.
Последняя проверка - вспомнить десять слов на шведском языке. На этот
раз Настя называла про себя слова, обозначающие предметы кухонного оби-
хода. Вообщето она не учила шведский язык, равно как и множество других,
но любила запоминать слова, как она сама признавалась, для умственной
гимнастики. Настя знала примерно по пятьсот слов из всех европейских
языков. Дело в том, что ее мать была уникальным специалистом по состав-
лению программ компьютерного обучения иностранным языкам, и все свои
идеи и методические находки профессор Каменская пробовала и отрабатывала
на дочери.
На девятом слове Настя почувствовала, что замерзает, - вода оказалась
слишком холодной. Она напрягла память, извлекла из ее недр шведский си-
ноним слова "сито" и быстро схватила полотенце.
Полдела сделано, мозг приведен в рабочее состояние. Теперь нужно зас-
тавить тело двигаться. Настя пошла на кухню и принялась молоть кофе. По-
ка закипала вода, она открыла холодильник, вытащила пакет апельсинового
сока и лед. Удовольствие, конечно, дорогое, в который раз отметила Нас-
тя, пакета хватает на четыре дня, если пить сок только по утрам, а это
две тысячи без малого в месяц. В мае она была в отпуске, никуда не пое-
хала, вместо этого взяла "халтуру" - перевод с французского детективного
романа Шарля Эксбрайя, и весь гонорар тут же истратила на такие вот до-
рогие удовольствия: купила тридцать пакетов сока, несколько банок кофе,
три блока хороших сигарет. А еще Настя купила свой любимый мартини -
единственный напиток, от которого она получала наслаждение.
Тело медленно, как бы неохотно, отзывалось на каждый глоток ледяного
кисло-сладкого сока. Под горячий кофе дело пошло совсем на лад, а после
первой сигареты Настя почувствовала себя совсем хорошо.
Позавтракав, она скинула халат и снова подошла к зеркалу. Отечность
спала, на себя уже можно смотреть без отвращения. Настя критически разг-
лядывала свое отражение. Что ж делать, не дал бог красоты. И ведь нет в
ней откровенно уродливого. Черты лица правильные, фигура ладная, пропор-
циональная, с длинными ногами, тонкой талией. Все в отдельности было хо-
рошо, а вот вместе складывалось во что-то неприметное, стандартное,
гладкое - глазу не за что зацепиться. Явным дефектом были только светлые
брови и белесые ресницы, но даже подкрасив их, Настя казалась серой мыш-
кой. Мужчины на таких не оглядываются.
Натянув джинсы и футболку, сделав легкий макияж, Настя Каменская отп-
равилась на работу.
Собирался на работу и Виктор Алексеевич Гордеев, начальник отдела МУ-
Ра, - невысокий, круглоголовый, почти совсем лысый, с солидным брюшком,
имевший среди подчиненных прозвище Колобок.
Виктор Алексеевич был ярким олицетворением, можно сказать, живым воп-
лощением истины об обманчивости внешности. Из пятидесяти трех прожитых
лет тридцать два года он служил в милиции, и из этих тридцати двух лет
двадцать шесть работал в уголовном розыске. За двадцать шесть лет он по-
нял, как нужно раскрывать преступления, поэтому, когда он возглавил от-
дел в МУРе, работа под его руководством пошла куда успешнее, чем до не-
го. Мягкий, неизменно доброжелательный, Гордеев был фантастически злопа-
мятен и недоверчив. А кроме того, он никогда и ничего не боялся, потому
что был весьма удачно женат.
История женитьбы Колобка являла собой подтверждение старой истины,
гласящей, что брак по расчету может быть счастливым, если расчет сделан
правильно. Дело в том, что Колобком Гордеев не стал. Он им родился. И
вплоть до окончания средней школы был неизменным предметом насмешек и
издевательств со стороны одноклассников. Закомплексованный, злой на весь
мир, толстый, но, несмотря на это, ловкий и сильный, Витюша Гордеев пос-
ле службы в армии пошел работать в милицию только потому, что это было в
те времена престижно и почетно и могло хоть как-то компенсировать
чувство собственной ущербности.
Работая в милиции и став студентом вечернего отделения юрфака, Витя
избавился от насмешек, но продолжал страдать. Ему, низкорослому и толс-
тому, до обмирания сердца нравились высокие худощавые брюнетки. Особенно
долго мучился он от безответной любви к сокурснице Люсе Хижняк, в кото-
рой всего было много: роста, каблуков, худобы, изящества и шарма. Все
это сооружение имело в высоту сто восемьдесят три сантиметра и казалось
Гордееву недосягаемым идеалом.
Прострадав курса примерно до четвертого, Витюша пришел к неутеши-
тельному выводу, что любовь и брак имеют между собой мало общего, а поэ-
тому жену надо выбирать не из тех, в кого влюбляешься, а из тех, с кем
можно ужиться. На одной из студенческих вечеринок он и познакомился с
Наденькой Воронцовой, не уступавшей ему ни по весу, ни по степени за-
комплексованности. У Наденьки с детства был нарушен обмен веществ, и в
двадцать лет она была тучной и неуклюжей. Разница состояла лишь в том,
что если осознание своей неполноценности у Гордеева сопровождалось зло-
бой, то Наденька компенсировала свой дефект тем, что была душой компа-
нии. Она училась в педагогическом институте, обожала детишек, мечтала
стать учителем младших классов и страшно боялась, что ученики будут над
ней смеяться.
Ухаживание было развернуто стремительно и по всему фронту, и уже че-
рез два месяца Витя Гордеев обзавелся женой, с которой можно ужиться, а
также тещей инженером и тестем врачом, а дальше намеченная схема дала
сбой.
Одним прекрасным утром, примерно через полгода после свадьбы, На-
денька, надевая юбку, обнаружила, что между тем местом, где теоретически
предполагалась талия, и поясом юбки свободно проходит ее пухлая ладошка.
Наденька, озабоченная в те дни мыслями о возможной беременности, особого
значения странностям одежды не придала. Но через две недели истина все-
таки открылась и повергла Гордеева в полное изумление: его жена была бе-
ременна и от этого худела. Тесть долго хохотал, но сказал, что это впол-
не возможно, хотя и случается крайне редко. Видимо, объяснил он, перест-
ройка организма, вызванная беременностью, привела к нормализации обмена
веществ.
Родив Гордееву сына и сбросив десяток килограммов, Наденька категори-
чески заявила, что будет рожать до тех пор, пока не приобретет фигуру
кинозвезды. Гордеев насмешливо поддакивал, но тем не менее был сильно
удивлен, когда и вторая беременность пошла явно на пользу супруге. Одут-
ловатость лица исчезла, и вдруг оказалось, что у Наденьки прелестный но-
сик и изумительные глаза. Одним словом, Гордеев, который женился на
толстушке-дурнушке, имея в виду, что и она сама, и ее родители будут ему
за это по гроб жизни благодарны, этот самый Гордеев нежданно-негаданно
оказался мужем чуть ли не красавицы. Но на этом его несчастья не кончи-
лись!
Спустя еще некоторое время ничем не примечательный тесть нанес Горде-
еву сокрушительный удар, придумав новый, невероятно эффективный способ
хирургических операций на сердце, после чего резко пошел в гору. Гордеев
опомниться не успел, как стал зятем профессора, а вскоре и директора
Института кардиологии. Этого самолюбивый Гордеев снести уже не мог.
Вступая в брак, он надеялся, что его будут на руках носить за то, что он
работает в уголовном розыске. Номер не прошел, и ему пришлось искать
путь, чтобы, так сказать, соответствовать. И этот путь Виктор Алексее-
вич, к тому времени уже майор, нашел в американских книгах по теории и
психологии управления.
В конце концов расчет себя оправдал. Наденька превратилась в уважае-
мую Надежду Андреевну, директора весьма престижного в Москве лицея.
Тесть, всемирно известный кардиолог, профессор, стал депутатом российс-
кого парламента. А Виктор Алексеевич Гордеев, добросовестно пройдя все
ступени иерархической лестницы, остановился на должности начальника от-
дела в МУРе, претворяя в жизнь все интересные находки, которые он отка-
пывал в умных книгах. Он никого не боялся, потому что с ним никто не хо-
тел ссориться. В конце концов, у всех есть дети, которых хорошо бы
пристроить в лицей, а сердечно-сосудистыми заболеваниями страдает каждый
третий.
...Подавая мужу завтрак, Надежда Андреевна сказала:
- У нас билеты в "Современник" на премьеру. Пойдем или детям отдадим?
- Кто принес? - коротко поинтересовался Гордеев.
- Гражевич. Он там в главной роли.
- Опять Гражевич, - недовольно заворчал Виктор Алексеевич. - Если я
не ошибаюсь, это уже в четвертый раз. У него сын двоечник, что ли?
- Да нет, - пожала плечами жена, - мальчик учится нормально. Почему
непременно двоечник?
- Потому что ради двоечника есть смысл ублажать директора. А если па-
рень хорошо учится, то чего ж там стараться? - пояснил Гордеев, стара-
тельно жуя гренку с сыром.
- Витюнчик, я тебе сто раз говорила, но и в сто первый раз повторю, -
ласково сказала Надежда Алексеевна, обнимая мужа и целуя его в макушку.
- Если бы ты на мне не женился, я бы никогда не смогла родить и, следо-
вательно, не похудела бы. Если я сейчас нравлюсь мужчинам, то это заслу-
га только твоя и ничья больше. Я это помню, ценю и никогда не забуду.
Поэтому прекрати, пожалуйста, свои гнусные инсинуации на тему ревности.
Между прочим, не исключено, что Гражевич подбивает клинья не ко мне, а к
тебе. Мальчик-то большой уже.
- Понял, - кивнул Гордеев, допивая чай. - Сегодня же наведу справки.
Если у сыночка хоть один привод или даже намек на привод, билеты вернешь
с извинениями. Если у мальчика все в порядке, пойдем на премьеру. Дого-
ворились?
С этими словами, поцеловав жену, вышел из квартиры и отправился на
работу полковник милиции Виктор Алексеевич Гордеев по прозвищу Колобок.
Понедельник на Петровке, 38 начался с того же, чем окончилась преды-
дущая пятница: с обсуждения вопроса о том, будут ли с первого июля повы-
шать оклады, как обещали, или опять обманут. Обман заключался в том, что
обещанное имело место не в том месяце, с которого оно официально вводи-
лось, а в следующем. То есть если оклад повышался с первого июля, то в
июле все получали прежнюю зарплату, а в августе - новую, повышенную,
плюс то, что недоплатили в июле. При стабильных ценах в этом не было бы
ничего страшного, но сейчас, когда инфляция растет быстрее, чем успевают
разворачиваться банки, недоплата сегодня оборачивается тем, что завтра
на эти деньги уже ничего не купишь.
В отделе, которым руководил Гордеев, обсуждение было в самом разгаре,
когда по коридору, заглядывая во все двери, промчался Юра Коротков.
- Народ, к Колобку!
Оперативное совещание Виктор Алексеевич начал, как обычно, длинным
приветствием, сказал, что рад видеть всех в добром здравии, отметил цве-
тущий вид вернувшегося из отпуска Коли Селуянова. Гордеев не был велере-
чив, просто он понимал, что еще минуту назад люди, только что пришедшие
на работу после выходных, о чем-то говорили, обменивались новостями, об-
суждали какие-то, вполне вероятно, не совсем рабочие проблемы. Надо дать
им возможность расслабиться, а потом сосредоточиться.
- Начнем со старых "хвостов", - объявил Гордеев. - Убийство Плешкова,
генерального директора фирмы "Парнас". Слушаю, Коротков.
С этими словами Колобок снял очки и сунул дужку в рот. Это означало
высшую степень внимания и сосредоточенности.
- Проверка версий об убийстве Плешкова по мотивам мести, ревности или
из корыстных побуждений пока результатов не дала. Никто из лиц, имевших
доступ в квартиру Плешкова, мотива для убийства не имеет. Была выдвинута
версия о том, что убийство совершено по мотиву, который условно назван
"синдром Раскольникова": убийство с целью убедиться, что субъект на это
в принципе способен. При этом преступника и жертву неприязненные отноше-
ния могут и не связывать. Исходя из этой версии, составлен ориентировоч-
ный психологический портрет преступника. Все лица, имевшие доступ в
квартиру, отрабатываются повторно. Намечено два наиболее вероятных по-
дозреваемых, проводятся провоцирующие мероприятия, которые могут заста-
вить убийцу раскрыться.
- Синдром Раскольникова? - хмыкнул Гордеев. - Любопытно. И когда же
вы это придумали?
- В субботу, товарищ полковник, - быстро ответил Юра Коротков, кинув
осторожный взгляд в угол, на низко склоненную русую голову.
- Когда ожидаете результатов?
- Надеемся, сегодня-завтра.
- Хорошо, - кивнул Виктор Алексеевич. - А как следователь отнесся к
этой версии? Или вы с ним еще не поделились своими познаниями в области
русской литературы?
Коротков молчал. Русая голова в углу кабинета опустилась еще ниже.
- Понятно, - подытожил полковник. - Значит так. Со следователем не
ссориться. По версии продолжайте работать. Мне кажется, перспектива
есть. Мотив практически недоказуем, поэтому действуйте предельно акку-
ратно, здесь работа должна быть ювелирной. И без спешки. Время пока тер-
пит. Так. Труп манекенщицы из Дома моделей. Слушаю.
Докладывать начал самый молодой оперативник отдела черноглазый Миша
Доценко.
- На одного из фигурантов получены веские улики, доложено следовате-
лю. Принято решение пока его не задерживать, он чувствует себя уверенно,
судя по всему, никуда бежать не собирается. Но держим под наблюдением,
конечно.
- Еще бы ему не чувствовать себя уверенно, - проворчал Гордеев. - Че-
рез три дня истекает два месяца, как совершено преступление, а его даже
не допрашивали ни разу. Уверены, что не перемудрили?
Фигура в углу кабинета, казалось, стремилась слиться со стеной. Миша
удержался от желания посмотреть в угол и мужественно ответил:
- Надеемся.
- Ладно, поглядим, как следователь оценит эти ваши веские улики. Так.
Изнасилование Ковалевой Наташи, двенадцати лет. Слушаю.
- Пока ничего, товарищ полковник, - упавшим голосом доложил Игорь
Лесников, опытный и, по общему мнению, самый красивый сыщик в отделе Ко-
лобка.
- Что значит "пока ничего"? - тихо переспросил Гордеев, кладя очки на
стол, что означало закипающую ярость. - "Пока ничего" длится уже три не-
дели, последний раз я это слышал в пятницу утром. Прошло трое суток. Что
сделано за это время?
- Виктор Алексеевич, девочка в шоковом состоянии, у нее нервное пот-
рясение. Она не может давать показания. У нас даже самых общих примет
нет. Мы отработали все учеты, в том числе и психдиспансеры, всех
школьников из ближайших домов. Есть сейчас в наших списках около сорока
человек, которые в тот день могли между восемнадцатью и девятнадцатью
часами находиться в районе места происшествия. Все они негласно сфотог-
рафированы, чтобы при первой же возможности предъявить потерпевшей для
опознания. Но Наташа не отвечает на вопросы о происшествии. Или молчит,
или бьется в истерике. И врачи не могут сказать ничего определенного.
Гордеев помолчал. Взял ручку и нарисовал на чистом листке квадрат.
Потом вписал в него ромб и начал закрашивать уголки. Тягостное молчание
длилось минуты три. Внезапно Колобок поднял голову и воззрился на Лесни-
кова.
- Судя по всему, ты еще не все сказал. Говори.
- Была выдвинута версия о том, что это изнасилование несет признаки
не только сексуального преступления, но и мести. Трагедия произошла
двадцать четвертого мая. Четыре года назад, двадцать четвертого мая 1988
года, Тушинским райнарсудом был осужден некто Шумилин Сергей Викторович.
Он обвинялся в том, что, управляя автомашиной в состоянии опьянения,
создал аварийную ситуацию, в результате которой два человека получили
тяжкие увечья. Отец потерпевшей, Ковалев Виталий Евгеньевич, был на этом
процессе народным заседателем.
- Понятно, - кивнул Гордеев, снова засовывая дужку очков в рот. - За
чем дело стало?
- Видите ли, товарищ полковник, Ковалев - лицо, приближенное к ви-
це-премьеру, а Шумилин - племянник Виноградова, президента Фонда под-
держки предпринимательства. Сталкивать их...
Игорь запнулся. Гордеев снова помолчал, погрыз дужку.
- Отрабатывать Шумилина начали? - Теперь уже Виктор Алексеевич бросил
взгляд в угол.
- Нет пока.
- Начинайте. Только тихо-тихо. Чтобы без малейшего шороха. Версию
проверяйте в полном объеме, я имею в виду второго заседателя и судью.
Если это действительно Шумилин, он и их не обойдет вниманием. О каждом
шаге докладывать мне. Буду вас подстраховывать. Если что не так, головы
снесу всем. С этим пока все. Садись, Игорь. Доценко, расскажи нам о Фи-
латовой. Не все знают, труп обнаружен в ночь с пятницы на субботу.
- Тринадцатого июня в три часа ноль пять минут в дежурную часть ГУВД
поступило сообщение об обнаружении трупа Филатовой Ирины Сергеевны, 1956
года рождения, майора милиции, ведущего научного сотрудника НИИ МВД Рос-
сии. Труп обнаружен по месту жительства Филатовой человеком, подвозившим
ее на машине из аэропорта. Филатова лежала на кухне возле включенной
электроплиты, в которой обнаружены явные признаки неисправности. Однако
наружным осмотром входные отверстия, которые должны быть при поражении
электротоком, не обнаружены. Это дало основание заподозрить инсценировку
несчастного случая - смерти от электротравмы. Подозреваемый задержан в
порядке статьи сто двадцать второй.
И вот здесь Колобок сделал то, чего никто не ожидал. Он не задал ни
одного вопроса, не дал указания. Он просто закрыл совещание.
- Понятно. Спасибо. Все свободны, кроме Каменской. Анастасия, выходи
из угла.
С этими словами Виктор Алексеевич встал из-за массивного начальствен-
ного стола и стал разгуливать по кабинету. Он не мог долго находиться в
неподвижности. Настя вышла из угла, в котором молча просидела все сове-
щание, пересела в кресло у окна.
- Синдром Раскольникова - твоя работа? - Колобок на мгновение прервал
ходьбу, исподлобья взглянув на Каменскую.
- Моя, - тихо подтвердила Настя. - Вы недовольны?
- А Шумилин - тоже твоя работа? - начальник проигнорировал ее вопрос,
хотя прекрасно знал, как важно Насте услышать от него хоть слово одобре-
ния.
- Тоже моя, - голос Каменской дрогнул.
- А фигуранта по делу манекенщицы почему выдерживают в собственном
соку? Ты посоветовала?
- Виктор Алексеевич, я полагала, что...
- Знаю, - оборвал ее Гордеев. - Ты мне говорила. У меня пока нет
склероза.
Насте казалось, что еще немного - и она расплачется. Наверное, на-
чальник ею недоволен, она не оправдывает его надежд. Каждое оперативное
совещание было для Насти Каменской пыткой, мукой мученической, она
чувствовала себя на пороховой бочке, которая может взорваться при малей-
шей ошибке с ее стороны, и тогда все будут смеяться над ней и показывать
пальцем: "Смотрите-ка, Каменская, голубая кровь, в засадах не сидит, в
задержаниях не участвует, в преступные группировки не внедряется. Поси-
живает себе в теплом кабинетике, кофе попивает и строит из себя гени-
ального Ниро Вульфа!" Настя знала, что так не только думают, но и, к со-
жалению, говорят за ее спиной многие. С другой стороны, она работала у
Гордеева шестой год, за это время у нее было много по-настоящему удачных
находок и остроумных решений, которыми она могла бы гордиться. Были, ко-
нечно же, и ошибки, но мир при этом не переворачивался и пороховая бочка
не взрывалась.
Внешне Настина работа и вправду выглядела как кабинетное безделье.
Гордеев забрал ее на Петровку из районного управления после того, как
Настя, два дня просидев над статистикой преступности по городу, вдруг
заявила, что на севере Москвы завелся гомосексуалист, имеющий бесконт-
рольный доступ к наркотическим препаратам. Вывод этот она обосновала
тем, что в той части Москвы кражи, совершаемые девочками-подростками,
начали расти быстрее, чем кражи, виновниками которых были мальчики, из
чего и было сделано заключение о том, что есть нечто весьма привлека-
тельное для малолеток, но плата за это "нечто" разное для мальчиков и
для девочек. Развивая эту мысль дальше, Настя, как ей казалось, чисто
интуитивно вычислила корень зла. Смеху тогда было много, над Настей под-
шучивали, историю превратили в анекдот, и анекдот этот дошел аж до Пет-
ровки, 38. Не смеялся над анекдотом только Колобок. Спустя некоторое
время он зашел в отдел по борьбе с наркотиками, а оттуда прямиком напра-
вился к кадровикам. Придуманный Настей человек, как выяснилось, в самом
деле существовал.
Гордеев взял Настю к себе с одной-единственной целью: он хотел иметь
в отделе собственного аналитика. Каменская и в самом деле многого не
умела, она никогда не занималась спортом, не бегала, не стреляла, не
владела самбо. Зато она умела думать и анализировать. И глупец тот, кто
полагает, что уж это-то умеют все, уж здесь никакого мастерства не нуж-
но. Вот выбить девяносто восемь из ста - это да! Гордеев, человек неглу-
пый и, главное, никого не боявшийся, взял Настю на должность старшего
инспектора. И ни разу не пожалел. Настя работала по всем преступлениям,
которыми занимались сыщики в отделе Гордеева. Выдвигала версии и приду-
мывала способы их проверки, разбиралась в горах информации и думала, ду-
мала, думала. У нее была феноменальная память, а также способность мгно-
венно извлекать из нее нужные сведения.
Сыщики гордеевского отдела признали Настю далеко не сразу. Особенно
раздражало их то, что Гордеев настоял на выделении ей отдельного кабине-
та, чего на Петровке сроду не случалось. Поначалу они даже сделали из
Насти что-то вроде "барышни на телефоне", раз уж она все равно целый
день сидит в кабинете. Признание приходило медленно и трудно. Зато те-
перь те, кто непосредственно работал с ней, готовы были пылинки с нее
сдувать. И все-таки Настя Каменская пребывала в состоянии хронической
тревоги, постоянно опасаясь, что в ней разочаруются.
Вот и сейчас, сидя в низком кресле перед нависающим над ней начальни-
ком, она готовилась услышать что-нибудь нелицеприятное. Но ошиблась.
- Мне не нравится, как работают по делу Филатовой, - вдруг сказал
Гордеев. Ходьба по кабинету всегда сопровождала процесс раздумий и при-
нятия решения. Виктор Алексеевич остановился и сел рядом с Настей. Это
означало, что решение принято. - С самого начала сделано много ошибок, -
продолжил он, - многие из них исправить невозможно. Рассказываю суть.
Филатова прилетела из командировки в ночь с двенадцатого на тринадцатое.
Тот подозреваемый, которого задержали, показал, что подвез ее из Внуко-
ва, - ему было по пути. Филатова оставила ему паспорт и поднялась в
квартиру за деньгами. Через пятнадцать - двадцать минут ему надоело
ждать, он посмотрел в паспорте номер квартиры и пошел за Филатовой.
Дверь квартиры не заперта, замок поднят "на собачку". Филатова лежит на
кухне возле плиты без признаков жизни. Водитель пытается сделать ис-
кусственное дыхание, после чего вызывает "скорую" и звонит в милицию.
Дальше начинается безобразие. На место выехали дежурные оперативники Го-
лованов и Бажов. Ты их знаешь. И знаешь, что у них мерзкий характер,
особенно у Бажова. Водитель, к несчастью, оказался бывшим милиционером,
сейчас работает в какой-то коммерческой фирме. Ну и зарабатывает соот-
ветственно. Для Бажова и Голованова это - как красная тряпка для быка.
Они вцепились в него мертвой хваткой, не поверили ни одному слову и за-
держали на семьдесят два часа. Хуже всего другое. Водитель обратил их
внимание на две вещи. Первое: пока он ждал Филатову в машине, из дома
вышел мужчина. Второе: на плите, на одной из конфорок стоял теплый чай-
ник. Если водитель говорит правду, то Филатову кто-то ждал в квартире.
Наши герои озверели окончательно от того, что подозреваемый сует нос в
осмотр места происшествия, и начали на него орать. В протоколе осмотра
этот теплый чайник, конечно, не отражен. Вообще ненависть к бывшему кол-
леге, который теперь зарабатывает больше, чем они, их совершенно ослепи-
ла. Осмотр места происшествия проведен некачественно. Они прицепились к
тому, что на теле нет меток от электротока, несмотря на то что судме-
дэксперт им несколько раз повторил, что так бывает.
- Они эксперту не поверили? - удивилась Настя.
- А что им эксперт, когда подозреваемый - вот он, прямо перед ними
стоит.
- А мужчина, который выходил из дома?
- И этого не сделали. Если водитель не врет и мужчина действительно
выходил, то он или шел из квартиры Филатовой, или из другой квартиры, но
в интересующее нас время. В три часа ночи стоит такая тишина, что муха
пролетит - слышно. Этот мужчина, если он существует и если он не убийца,
может быть ценным свидетелем. Да куда там! - Гордеев раздраженно пнул
ногой стул. - Короче, Анастасия, я хочу, чтобы ты подумала об этом.
Завтра утром истекут семьдесят два часа и водителя выпустят. Я уверен,
что против него ничего не найдут. Сведения, которые успели собрать за
субботу и воскресенье, возьми у Миши в оценке. И пусть он поговорит с
задержанным так, как ты считаешь нужным.
- Может, я сама с ним поговорю, Виктор Алексеевич? - робко предложила
Настя. - Это проще, чем Мишу инструктировать. Очень уж он горячий.
- Мишу учить надо, а не делать за него его работу, - отрезал Гордеев.
- А тебе я запрещаю разговаривать с задержанным. Ты у меня не для этого
работаешь.
Полковник, наверное, не смог бы с уверенностью ответить на вопрос,
почему он так бережет Настю Каменскую, почему так прячет ее от всех. Но
где-то в глубине сознания, почти на уровне инстинкта, жило убеждение,
что Настя - его козырная карта. Поглядев на расстроенное лицо своей под-
чиненной, он вдруг широко улыбнулся.
- Иди, деточка, подумай как следует, - ласково сказал Колобок. -
Завтра мне расскажешь, до чего додумалась.
После ухода Каменской Виктор Алексеевич Гордеев снова заметался по
кабинету. Ему нужно было решить для себя непростой вопрос: что делать с
версией о причастности племянника президента Фонда поддержки предприни-
мательства к изнасилованию двенадцатилетней Наташи Ковалевой. Сама по
себе версия казалась ему перспективной, но он очень не хотел втягивать
своих ребят в политические дрязги. После недолгих раздумий Гордеев решил
принять удар на себя. Подсел к телефону, набрал номер. Он звонил своему
давнему приятелю Жене Самохину из пресс-центра МВД.
- Витя! - обрадовался Самохин. - Пропащая душа! С работы звонишь?
- С работы, - подтвердил Гордеев.
- Значит, по делу, - сделал вывод Самохин. - Говори сразу, что надо,
я через пять минут убегаю.
- Женя, мне нужна информация на Ковалева Виталия Евгеньевича из аппа-
рата вице-премьера Аверина и на Виноградова из ФФП.
- А виллу в Каннах и лимузин? Не надо?
- Женечка, ну пожалуйста. Мне много не надо. Я только хочу знать,
знакомы ли они, и если знакомы, то в каких отношениях, а если не знако-
мы, то в каких сферах их интересы могут пересечься. Вот и все. А, Женя?
- Что, и чернухи никакой не надо? - недоверчиво переспросил Самохин.
- Не надо. Меня интересует только их связь. Сделаешь?
- Сделаю, - вздохнул Самохин. - Вечером позвоню тебе домой.
Но Гордеев не был бы Гордеевым, если бы ограничился только этим. Не-
даром о его недоверчивости ходили легенды. И дело было не в том, что он
не верил людям. Он никогда не забывал, что правда и истина - далеко не
одно и то же.
Выйдя из кабинета начальника, Настя Каменская отправилась в дежурную
часть просматривать сводки и рабочую книгу дежурного по городу. Никто не
мог бы точно сказать, что она ищет в этом ворохе сведений, может быть,
этого не знала и сама Настя. Но тем не менее каждый день она открывала
толстый журнал, что-то выписывала на листок бумаги, делала одной ей по-
нятные заметки.
Вернувшись к себе, она сунула кипятильник в высокую керамическую
кружку с водой и набрала номер внутреннего телефона.
- Мишенька, вы не хотите выпить со мной кофе?
- С удовольствием, Анастасия Павловна. Бегу.
Через минуту к Насте зашел Миша Доценко, неся с собой чашку и коробку
с сахаром.
- Что вы, Миша, - укоризненно покачала головой Настя. - Я же вас
пригласила. Разве гости приходят со своими продуктами?
- Знаете, - смутился Миша, - времена сейчас трудные.
Приходится следить за собой, чтобы не превратиться в нахлебника.
Настя разлила кофе, подвинула Мише чашку и пакетик с печеньем.
- Мишенька, расскажите мне, пожалуйста, о деле Филатовой. На совеща-
нии это прозвучало как-то... Ну, скомканно, что ли. Я, признаться, мало
что поняла.
Доценко напряженно молчал, не отводя глаз от дымящейся чашки. Насте
хотелось было повторить вопрос, как вдруг ее осенило. Ну конечно! Как же
она сразу не сообразила! Миша Доценко, хотя и работал в их отделе недав-
но, заслужил прочную репутацию мастера устной речи. Он прекрасно умел
вести беседу, мог заговорить любого, четко формулировал мысли, излагал
их ясно и последовательно. Сообщение в его устах просто не могло выгля-
деть скомканно. Если только... Если только он сам этого не захотел. Судя
по всему, это было требование Гордеева. Он не хотел, чтобы его сотрудни-
ки, услышав все детали происшествия в квартире Филатовой, "понесли" по
коридорам Петровки нелестную оценку Голованова и Бажова. Поэтому он и
Настю оставил после совещания, а не дал ей задание при всех. Ох, хитер
Колобок! Припрятал камень за пазуху. Никто не знает, что у него появился
большой зуб на борцов с высокими доходами. Пусть никто не догадывается,
но уж Колобок им этого не забудет. Придет время, и он этот камень доста-
нет. Надо отдать справедливость Колобку: он никогда не нападает первым.
Но для защиты своих ребят держит про запас мощный арсенал таких вот
"камней" и "зубов".
- Мишенька, - засмеялась Настя, - Виктор Алексеевич рассказал мне и
про чайник, и про мужчину, который вышел из подъезда. Он поручил мне
взять у вас всю информацию, которой вы располагаете. А вам велел погово-
рить с задержанным. Так что перестаньте темнить. Расскажите-ка мне, что
из себя представляет эта Филатова.
Миша сбегал к себе, принес блокнот и начал рассказывать Насте все,
что успел узнать с тех пор, как его подключили к делу.
Филатова Ирина Сергеевна, тридцати шести лет, образование высшее юри-
дическое, кандидат наук, работала в Институте МВД со дня окончания уни-
верситета, то есть полных тринадцать лет. Живет вдвоем с отцом, Сергеем
Степановичем Филатовым, в малогабаритной двухкомнатной квартире. Мать
умерла. Была замужем, но недолго, с 1984 года в разводе, детей нет. Со-
седи ничего конкретного рассказать не могут: шумных компаний не было,
подозрительных визитеров тоже. Отец с четвертого июня находился в сана-
тории в Крыму, в субботу прилетел. Он назвал двух близких подруг Филато-
вой и по меньшей меры четверых мужчин, которые в разное время были с ней
близки. Побеседовать с ними пока не удалось - никого из них в выходные
дни дома не застали. По утверждению отца Филатовой, из дома ничего не
пропало, все деньги и ценности на месте. Кстати, Сергей Степанович был
сильно удивлен тем, что электроплита оказалась в неисправности. На мо-
мент его отъезда в санаторий все было в порядке, он, как инженер, может
судить об этом достаточно уверенно. Ключи от квартиры были только у него
и у дочери. О том, что Ирина давала кому-нибудь ключи, ему неизвестно,
но в их семье это было в принципе не принято.
- Хорошо, - сказала Настя. - Теперь задержанный водитель. Что о нем
известно?
- Во всяком случае, то, что он говорил, пока ничем не опровергнуто.
Он действительно провожал человека на самолет, вылетающий из Внукова в
два сорок пять тринадцатого июня. Билет был приобретен за неделю, шесто-
го июня. Филатова улетела в командировку в Краснодар, должна была приле-
теть двенадцатого около девятнадцати часов, но из-за дождя Москва не
принимала, самолет сел во Внукове только в час сорок ночи. Так что
встреча Захарова с Филатовой в аэропорту никак не могла быть запланиро-
ванной.
- Как вы сказали? - встрепенулась Настя. - Захаров?
- Захаров Дмитрий Владимирович, сотрудник частного охранного
агентства, до 1990 года работал в тридцать пятом отделении милиции.
- Захаров... - Настя вздохнула. - Тот самый Захаров. Жаль.
- Вы его знаете? - удивился Доценко.
- Правильнее сказать, я была с ним знакома. Я не очень хорошо знала
его. Но помню, что парень он отчаянный, рискованный, с авантюрной жил-
кой. И всегда хотел иметь много денег. Он вполне мог вляпаться в ка-
кую-нибудь некрасивую историю, но не из подлости душевной, а исключи-
тельно из азарта и любви к приключениям.
- Надо же, как мир тесен, - покачал головой Миша, подходя к окну.
- Да что вы, Мишенька, разве надо этому удивляться? - махнула рукой
Настя. - Любой человек, проработавший в уголовном розыске больше пяти
лет, так или иначе сталкивается практически со всеми розыскниками и сле-
дователями города Москвы. Нас ведь очень мало на самом-то деле. Еще
год-другой, и вы сами в этом убедитесь. Узкий, так сказать, круг. Ладно,
вернемся к Захарову. Он, конечно, отрицает, что был знаком с. Филатовой
раньше?
- Конечно, но будем проверять, опрашивая ее друзей и сослуживцев.
- Когда же это вы успеете? Завтра утром Захарова надо освобождать.
- К двум часам еду в институт, договорился с начальником Филатовой.
- Тогда беседу с Захаровым придется перенести на вечер. Вы спрашивали
его, о чем он говорил с Филатовой во время поездки?
- Нет. Я с ним вообще не разговаривал. Мне дали протокол допроса,
составленный при задержании, и велели проверить его показания. Что я и
выполнил.
- Ясно. - Настя достала чистую бумагу. - Я вам напишу, какие вопросы
следует непременно выяснить в институте и что надо спросить у Захарова.
Если позволите совет, то постарайтесь в институте беседовать только с
женщинами. Мужчин пусть опрашивает... Кто еще работает по этому делу?
- Коротков и Ларцев.
- Значит, Коротков. Он у нас достаточно невзрачный, чтобы не будить в
мужчинах инстинкт соперничества. И еще, Мишенька. Возьмите диктофон. Мне
нужны дословные показания, а не ваши впечатления. Ладно?
- Хорошо, Анастасия Павловна.
- Не обиделись? - улыбнулась Настя. - Не обижайтесь, Миша. Память и
внимание очень избирательны. Я доверяю вашей добросовестности, но изби-
рательность в нас уже заложена и приказать ей выключиться мы не можем. И
я могу что-то упустить. Поэтому нужен магнитофон. Последний вопрос. Ре-
зультаты вскрытия есть?
- Обещали к обеду. Но протокол сразу заберет следователь. Ему очень
хочется, чтобы это был несчастный случай.
- Понятное дело, - кивнула Настя. - Кто проводил вскрытие?
- Айрумян.
- Ладно, я ему позвоню. Ну, Мишенька, вперед. Держите мои шпаргалки.
Встречаемся с вами в восемь утра. Я хочу все узнать до того, как отпус-
тят Захарова. Да, чуть не забыла. Кто из криминалистов выезжал на квар-
тиру Филатовой?
- Олег Зубов.
- Фотографии, наверное, уже у следователя? Придется падать Зубову в
ножки, чтобы еще отпечатал.
- Я уже упал. - С этими словами Миша достал из папки фотографии, сде-
ланные на месте происшествия. - Держите.
- Мишенька, я вас обожаю. - Настя послала ему воздушный поцелуй. -
Бегите. Жду вас завтра в восемь.
Доценко ушел, а Настя принялась разглядывать фотографии, сделанные в
квартире Филатовой. Вот сама погибшая. Интересное лицо, отметила Настя,
черты не очень правильные, но выразительные. Наверное, пользовалась ус-
пехом у мужчин. Кухня маленькая, примерно пять квадратных метров, тес-
ная. Вот прихожая. Возле входной двери тумба с телефоном. Ясно видны
кроссовки с длинными развязанными шнурками, аккуратно стоящие под вешал-
кой. Что-то не вяжется, подумала Каменская.
Она должна была быстро найти деньги и отнести их водителю, а вместо
этого старательно расшнуровала кроссовки, поставила их на место и пошла
в кухню включать плиту. Если бы она не оставила Захарову паспорт, можно
было бы подумать, что она не собиралась отдавать эти деньги. Чего ее по-
несло на кухню? Может быть, она там деньги держала? Настя сделала помет-
ку на листе бумаги с крупной надписью наверху "Зубов". Другой вариант -
деньги были в комнате, на улице ливень, кроссовки мокрые, сняла их, что-
бы не испачкать ковер. На листке "Зубов" появилась вторая пометка. Пано-
рамная фотография большой комнаты. Идеальный порядок. Видно, что в ней
давно не было людей. Кресла стоят строго симметрично по обе стороны жур-
нального столика.
Узловые фотографии - книжные полки, стенка. Любительская фотография
Ирины, очень удачная. Фото женщины лет сорока с небольшим, вероятно, ее
матери. В одной из застекленных секций стенки, где хранится посуда, на-
бор стеклянных фигурок: тигр, змея, петух, собака, кошка - всего двенад-
цать. Больше никаких безделушек в комнате нет, только вещи и книги. Ма-
ленькая комната. Определенно, в ней жила Ирина. Диван, письменный стол с
пишущей машинкой, кресло, торшер. Больше ничего - комната слишком мала.
Не отводя взгляда от разложенных на столе фотографий, Настя потяну-
лась за сигаретой. Внезапно рука ее повисла в воздухе, она почувствовала
холодок где-то в области желудка. Это означало, что что-то не так. Соб-
рала фотографии и стала перебирать их. Внутри опять кольнуло.
Настя Каменская знала твердо: то, что она ощутила, глядя на снимки,
было сигналом о поступлении какой-то важной информации, нарушающей схе-
му. Она отложила одну фотографию на листок с заголовком "Айрумян". Пока
все. Теперь можно звонить.
Олег Зубов был, как всегда, хмур и ворчлив. Кроме того, Гордеев, судя
по всему, и ему наказал язык не распускать, так что Насте стоило больших
трудов его разговорить.
- Пойми, Настасья, наши сыщики и следователь дули в разные дудки.
Следователь старенький, больной, ему скоро на пенсию, на дворе середина
июня, а он еще в отпуске не был. Ему надо это убийство? Он хочет, чтобы
это был несчастный случай. И на мужчину с теплым чайником он плевать хо-
тел, если они не подтверждают версию о смерти от электротравмы. Такой
вот он человек, ну не хочет он в свои-то годы лишних хлопот. Если ты
принесешь ему чемодан доказательств о том, что Филатову убили, тогда он,
так уж и быть, будет вести следствие. А не принесешь - он пальцем не по-
шевелит лишний раз, закроет дело - и конец. Ну а про наших ты и так все
знаешь. Они, наоборот, хотят, чтобы это было убийство и чтобы преступни-
ком оказался именно этот водитель. Не оглянулся он им, видать, - усмех-
нулся Олег. - И никакое другое убийство их не устроит. И им тоже мужчина
с теплым чайником сто лет не нужен. Вот такой расклад.
- Но ты-то сам трогал этот несчастный чайник?
- А как же. И даже прикинул, когда его кипятили. В час тридцать
плюс-минус пять минут.
Из разговора с Зубовым Настя выяснила, что ковров в квартире Филато-
вых нет ни в одной из комнат, а деньги хранились в деревянной шкатулке,
которую обнаружили в выдвижном ящике тумбы, стоящей в прихожей.
Гурген Арташесович Айрумян в отличие от Зубова был добродушен и мно-
гословен. Кроме того, он любил Настю Каменскую, которая была совершенно
не похожа на двух его внучек, темпераментных, непоседливых и, как он
считал, бестолковых и легкомысленных.
- Здравствуй, рыбонька, здравствуй, золотая моя, - гудел он в трубку,
- вспомнила дедушку Гургена. Небось насчет Филатовой? Я акт экспертизы
следователю отправил.
- Гурген Арташесович, ну в двух словах, а? Вы же знаете, меня на-
чальник до следователя не допускает, - попросила Настя.
- Ну, если в двух словах, то я не знаю, от чего умерла Филатова.
- То есть как? - опешила Настя.
- Атак. Смерть наступила в результате остановки сердечной деятельнос-
ти. Ни хронических, ни острых заболеваний, которые могли бы привести к
остановке сердца, вскрытием не обнаружено. Меток электротока тоже нет,
но я вполне допускаю, что она могла умереть от электротравмы. Видишь ли,
солнышко мое, в десяти-пятнадцати процентах случаев метки не выявляются.
Об этом во всех учебниках написано. Но если ты хочешь от меня не два
слова, а три, то я отвечу тебе на один вопрос, который следователь забыл
мне задать. Наверное, торопился сильно, а может, не захотел. Хочешь?
- Конечно, хочу.
- Так вот, ненаглядная моя. Если ты возьмешь книжку "Осмотр трупа на
месте обнаружения" издания тысяча девятьсот восемьдесят девятого года,
то на странице сто пятьдесят седьмой ты прочитаешь, что следователь дол-
жен был меня спросить: имеются ли на теле Филатовой повреждения, не свя-
занные с действием электротока? Если да, то каков их характер и механизм
образования? А я бы тогда ему ответил, что у Филатовой имеется ушиб го-
ловы, который я не могу объяснить, и нет того ушиба, который я предпола-
гал обнаружить. Это мое третье слово. Четвертое хочешь или уже сама до-
гадалась?
- Догадалась, - ответила Настя. - У меня фотографии есть, я сразу об-
ратила внимание, что кухня крошечная. Если бы Филатова падала, она на-
верняка ударилась бы о край стола и задела бы табуретку. Вы именно этих
ушибов не обнаружили?
- Люблю я тебя, попугайчик мой, приятно с тобой разговаривать. А
ушиб, который я обнаружил, - так, ни два ни полтора. С одной стороны,
как будто об пол ударилась. Но, с другой стороны, при падении с высоты
собственного роста, если забыть про стол и табуретки, ушиб был бы гораз-
до сильнее. По времени образования он совпадает со временем наступления
смерти, так что удариться головой раньше она вряд ли могла. Одно могу
сказать точно: ушиб образован от соприкосновения с плоской поверхностью,
а не с тупым твердым предметом. Ну как, звездочка моя, хорошие слова я
тебе сказал?
- Замечательные, - от всей души признала Настя. - Что бы я без вас
делала? Меня бы давно уже с работы выгнали.
В этом Настя, пожалуй, не преувеличивала. Каждый месяц к двадцатому
числу она представляла Гордееву анализ всех раскрытых и нераскрытых
убийств, тяжких телесных повреждений И изнасилований. С помощью такого
анализа выявлялись новые тенденции в совершении этих преступлений, а
также типичные ошибки, допущенные при раскрытии. И каждый месяц, проводя
этот анализ, Настя приходила к Айрумяну и с благодарностью выслушивала
его пространные консультации, обильно пересыпанные "рыбками", "птичками"
и "звездочками".
Что ж, решила Настя, исходной информации пока достаточно, чтобы про-
думать обстоятельства смерти Филатовой. О мотивах и личности убийцы речь
пока не идет. Сейчас важно понять, Действительно ли имела место инсцени-
ровка или это все-таки несчастный случай. И вообще, как все это происхо-
дило и может ли быть замешан в этом Дима Захаров. Хорошо бы, конечно,
поговорить с инженером-электротехником, которого вызывали в квартиру Фи-
латовых, но в конце концов характер неисправности для ее рассуждении по-
ка не особенно важен. Совершенно очевидно, что плита не могла вдруг ис-
портиться за тот час, который прошел с половины второго, когда, по ут-
верждению Зубова, кипятили чайник, до половины третьего ночи, когда то-
ком ударило Ирину. Это означает, что либо плиту умышленно испортили в
течение этого часа, либо теплый чайник - плод фантазии, одновременно по-
сетившей и Захарова, и криминалиста Зубова, либо, наконец, что тот, кто
кипятил воду, знал о неисправности и принимал меры предосторожности,
например, надевал плотные резиновые перчатки. Других вариантов быть не
может.
Найдя отправную точку для размышлений, Настя Каменская начала гото-
виться к работе. Это был целый ритуал, истинный смысл которого состоял
единственно в том, чтобы оттянуть момент "погружения". Настя не торопясь
сварила кофе, запив им принесенный из дома бутерброд, выкурила сигарету,
приготовила три новых листка, сделала на них аккуратные надписи: "Фанта-
зия", "Повреждение с 1.30 до 2.30" и "Повреждение заранее". Заперла из-
нутри дверь кабинета. Все. Начали.
В первую очередь был отработан вариант "Фантазия", как наиболее прос-
той. Никакого теплого чайника не было и в помине, а Захаров и Зубов
дружно лгут, потому что Захаров - убийца, а Зубов знает об этом и по ка-
ким-то причинам его покрывает. Это казалось полным бредом, но таково уж
было Настино правило: рассматривать все возможные варианты, какими бы
чудовищно нелепыми они ни выглядели. Итак, Захаров - убийца, Зубов - со-
общник. Захаров поднимается в квартиру Филатовой и убивает ее. Как? На-
чинает у нее на глазах ковыряться в плите? А если он убивает ее другим
способом, то каким? Чем еще он может вызвать остановку сердца? Каким-ни-
будь нервно-паралитическим газом. Айрумян ничего в легких не обнаружил.
Да и не это главное. Главное в том, что кроме них в квартире находились
следователь, два оперативника с Петровки, один - из местного отделения
милиции, инженер-электротехник и понятые. И любой из них, а то и все
вместе могут заявить, что разговоры о теплом чайнике - чистая липа.
Настя с облегчением разорвала листок с надписью "Фантазия" и приня-
лась за следующий вариант.
Она еще раз прокрутила в уме свои доводы против того, что плита ис-
портилась без постороннего вмешательства. Если Филатова в момент гибели
была в квартире одна, то кроме травм, не обнаруженных судебным медиком,
был бы шум, от которого наверняка проснулись бы соседи. Если в квартире
был человек, ожидающий ее и не желающий ее смерти, то он либо знал о по-
ломке и должен был ее предупредить, либо не знал, и тогда картина была
бы точно такая же: падение, ушибы, грохот. Миша Доценко соседей опраши-
вал, и никто ничего не слышал. Только двое стариков из соседней квартиры
проснулись, когда Ирина в половине третьего ночи отпирала замок и захло-
пывала дверь. Старые люди спят чутко и засыпают плохо. Шум в квартире
Филатовой, раздавшийся в течение ближайших десяти минут, они бы тоже ус-
лышали.
Кажется, ничего не упущено. Перейдем к умышленной поломке в течение
часа от 1.30 до 2.30...
Настя чертила на листках квадратики и стрелки, вписывала отдельные
слова и целые фразы, набрасывала вопросы, которые надо будет задать кри-
миналисту, соседям, отцу Филатовой. Количество окурков в пепельнице уве-
личивалось, количество кофе в пачке уменьшалось. На столе появились но-
вые листки с надписями: "Запланированное", "Случайное", "Кроссовки",
"Замок". Наконец перед ее глазами встала картина преступления, в которую
укладывалось все, что к настоящему моменту она знала. В этой картине был
и утопленный ригель замка входной двери, и аккуратно расшнурованные
кроссовки, и неисправная плита, и теплый чайник, и вышедший из подъезда
мужчина, и странная тишина, и "неправильность" ушиба.
"Да, Ирина Сергеевна, - мысленно сказала Настя Каменская, глядя на
любительскую фотографию Филатовой, - вы не погибли от несчастного слу-
чая. Вы были убиты. Преднамеренно и хладнокровно. Вы убиты человеком
опытным и предусмотрительным. Он не мог знать, что внизу в машине вас
ждет Захаров. Если бы не это, ваш труп обнаружили бы только сегодня, и
чайник бы уже давно остыл. И он не мог предполагать, что вы окажетесь в
числе тех десяти - пятнадцати процентов, о которых пишет учебник, что на
вашем теле не останется меток от электротока и поэтому найдутся люди,
которые не поверят в случайную смерть. Расчет у вашего убийцы был пра-
вильный. Просто обстоятельства сложились не в его пользу. Что же с вами
произошло, Ирина Сергеевна? Кому вы досадили или помешали? Кого обиде-
ли?"
Измученная духотой, Настя Каменская вышла из автобуса, не доехав до
нужной остановки. Еще чуть-чуть, и она упала бы в обморок. Настя, кото-
рая могла сутками не есть и не спать, погрузившись в решение интересной
аналитической задачи, Настя, за восемь лет ни разу не взявшая больничный
и переносившая все болезни "на ногах", та самая Настя имела двух закля-
тых врагов - толпу и духоту. С ними она бороться не умела. Организм от-
казывался ей повиноваться, издевательски нашептывая: "Ты моришь меня су-
хими бутербродами и травишь никотином, ты меня не лечишь и не обихажива-
ешь, ты на меня плюешь - так вот же тебе, получай! Именно тогда, когда
ты смертельно устала или опаздываешь на нужную встречу, я заставлю тебя
идти пешком!" Все эти хитрости капризных сосудов были Насте давно и хо-
рошо известны, и она научилась подстраховываться, таская в сумочке ампу-
лу нашатырного спирта, но главным образом - умело составляя свои маршру-
ты, на которые время отводила с большим запасом. Ни разу в жизни Настя
Каменская никуда не опоздала.
Медленно, словно опасаясь сделать лишнее мышечное усилие, она шла по
направлению к своему дому, заглядывая по пути в магазины. Большая сумка,
висящая через плечо, становилась все тяжелее, ноги, отекшие от многоча-
сового неподвижного сидения в жарком кабинете, невыносимо болели, сопри-
касаясь с влажной кожей туфель. У Насти был собственный метод ведения
"продуктового" бюджета. Получая зарплату, она раскладывала деньги на
"целевые кучки", затем продуктовую сумму делила на число дней в месяце.
Получившееся в результате деления частное и было тем лимитом, выходить
за который она себе запрещала. Поэтому получалось, что чем дольше не хо-
дишь в магазин, тем больше вкусных (и дорогих) продуктов можно купить.
Если ходить в магазин каждый день, то придется сидеть на хлебе, молоке и
яичнице с помидорами. А вот если проводить это мероприятие раз в пять
дней, а еще лучше - раз в неделю, то можно позволить себе копченую кури-
цу, сыр, буженину и даже арбуз. Помимо возможности устраивать маленькие
кулинарные праздники, в таком ведении хозяйства был еще один плюс, са-
мый, пожалуй, главный. Дело в том, что Настя Каменская была необыкновен-
но, просто фантастически ленива.
На скамейке у подъезда она заметила рыжего лохматого парня, увлеченно
уткнувшегося в книгу. Рядом с ним лежали сваленные в кучу полиэтиленовые
сумки, из которых торчали зеленые перья лука, длинный золотистый батон,
матово и аппетитно просвечивали сквозь прозрачную пленку алые помидоры.
Когда Настя поравнялась со скамейкой, парень оторвался от книжки и при-
нялся судорожно собирать пакеты.
- Аська, ну что же ты, в самом деле... Мы же договорились с тобой
устроить праздник. Ты сама сказала, чтобы я пришел к шести, а уже почти
восемь...
- Чучело, - беззлобно сказала Настя. - Эти шесть часов были в пятни-
цу, а сегодня понедельник. Я в пятницу тебя весь вечер прождала. - Она
вошла в подъезд, придержав дверь для нагруженного сумками рыжего.
- Как в пятницу? - растерянно пробормотал парень, пытаясь справиться
одновременно с дверью, выпадающей из-под мышки книгой и сползающими с
носа очками. - Я был уверен, что пятнадцатого. Пятнадцатое сегодня?
Правда? Неужели мы договаривались на пятницу? Опять я все напутал...
Они поднялись на лифте на восьмой этаж, Настя отпирала квартиру, а ее
спутник все продолжал сокрушенно сетовать на свою рассеянность.
- Ну хорошо, - устало сказала Настя, бессильно опускаясь в прихожей
на стул и вытягивая ноги, - с памятью у тебя плохо. Но с логикой-то
должно быть все в порядке. Ты же математик. Кто устраивает праздники по
понедельникам? Все, не хочу больше говорить на эту тему. Если б я знала,
что ты явишься с продуктами, я бы не истязала свое нежное тело хождением
по магазинам.
Рассеянный и чудаковатый математик Леша был, однако, не настолько не
от мира сего, чтобы не заметить перемену в настроении своей подруги.
"Истязание нежного тела" - это уже намек на юмор, на улыбку, а значит -
его готовы простить.
Леша и Настя были знакомы почти двадцать лет, в физикоматематической
школе они учились в одном классе. Все эти годы он преданно, как-то очень
по-детски любил Настю. Ее бесцветная внешность не имела для него никако-
го значения, он, казалось, просто не знал, как выглядит его возлюблен-
ная. Периодически Леша вдруг распахивал глаза и замечал вокруг себя кра-
сивых, эффектных женщин, неистово влюблялся в них, терял голову от обу-
ревавших его желаний, но все это длилось до тех пор, пока объект его бе-
зумной страсти не удостаивал рыжего математика десятиминутной беседой.
Пылкое чувство тут же умирало, ибо каждый раз выяснялось, что разговари-
вать и вообще проводить время он может только с Настей. Со всеми ос-
тальными женщинами, равно как и с большинством мужчин, ему было скучно.
После своих неудачных эскапад он приходил к Насте и со смехом рассказы-
вал, как он в очередной раз разочаровался в красивых женщинах. Настю это
не раздражало - ей было с ним удобно.
Все в этот вечер было как обычно. Леша усадил Настю на кухне, поста-
вив ей под ноги таз с холодной водой, и начал проворно готовить ужин,
одновременно рассказывая, как он провел те несколько дней, что прошли с
их прошлой встречи. Красиво накрыл на стол, налил Насте мартини со
льдом, себе открыл пиво. Посмотрели по телевизору детектив. Настя слуша-
ла своего рыжего гения вполуха, умиротворенно думая, как хорошо, что на
свете существуют такие вот Леши, которые ничего от тебя не требуют, в то
же время давая тебе возможность не чувствовать себя старой девой.
Леша уснул, утомленный бурным проявлением чувств, а Настя все лежала
с открытыми глазами, думая об Ирине Сергеевне Филатовой. Запущенный на
полную мощность мозг никак не хотел отключаться. Настя осторожно встала,
накинула халат и вышла на кухню. Достала из сумки захваченную с работы
фотографию, сделанную в квартире Филатовых, прислонила ее к керамической
вазочке на кухонном столе. Что же в этом снимке не так? Что не так? Что?
