 |
|
 |
Глава 9
За эти двадцать часов Александр Евгеньевич Павлов постарался по воз-
можности объективно оценить ситуацию. Вариантов было два. Либо Лебедева
работает на Петровку, стало быть, они его подозревают и провоцируют. Ли-
бо она - обычная шантажистка. Как к ней попала рукопись? Скорее всего,
тот, кто был нанят искать ее в кабинете Филатовой, нашел все четыре эк-
земпляра, три отдал, а один придержал, чтобы вымогать деньги у Павлова.
Если это так, то все нормально, рукопись можно выкупить и поставить на
этом точку. Тот, кто ее продает, истинную цену ей не знает. Если же Ла-
риса получила экземпляр другим путем, если она действует не от имени то-
го типа, а сама по себе, если она эту рукопись прочла, то ситуация ос-
ложняется. Она - третий человек, который хорошо знает текст диссертации
Павлова, после самого Павлова и, разумеется, Филатовой. Кто знает, к ка-
ким выводам она пришла. Собственно, если эта девица не с Петровки, то ни
к каким особым выводам она прийти не могла. Всегда можно ей сказать, что
Филатова была его любовницей, он хотел ей помочь с монографией и позво-
лил воспользоваться своей диссертацией, - все равно диссертации эти ник-
то никогда не читает, пусть у любимой женщины хотя бы публикация будет.
Он же не виноват, что она воспользовалась его благородством столь недоб-
росовестно, переписала все дословно. Конечно, плагиат, но покойников не
судят. Таким образом, задача решалась просто: выяснить, не связана ли
Лебедева с расследованием убийства. Если нет, то не платить ни в коем
случае, она не опасна. Если да-то придется еще подумать.
У Павлова был на Петровке свой человек, к нему-то он и обратился,
попросив выяснить, кто такая Лариса Лебедева, журналистка, примерно
тридцати пяти лет, замужем за работником МИДа, уроженка Азербайджана.
Через час "свой человек" позвонил и сообщил, что Ларисы Лебедевой с та-
кими биографическими данными в Москве не обнаружено. То есть Лебедевых
этих тьма-тьмущая, но все они не подходят либо по возрасту, либо по роду
занятий, либо по месту рождения. Первый этап проверки был завершен, те-
перь Павлов собирался сделать довольно хитрый маневр. Он поедет в ГУВД к
Гордееву, якобы поинтересоваться, как идет дело с поиском убийцы, и меж-
ду прочим попросит его выяснить личность Лебедевой. Если она работает
вместе с ними и действует по их указке, то Гордеев обязательно скажет,
что такая Лебедева существует, и повторит слово в слово ее легенду.
Александр Евгеньевич был доволен своей находчивостью. Он мог в случае
удачи убить двух зайцев сразу: не только выяснить личность шантажистки,
но и, в случае ее связи с Гордеевым, показать, что он ничуть ее не испу-
гался, что ему скрывать нечего, что все подозрения в его адрес совершен-
но беспочвенны, ибо он не побоялся обратиться к Гордееву со своими неп-
риятностями.
Несмотря на то что Александр Евгеньевич позвонил Гордееву и предупре-
дил, что Приедет, того на месте не оказалось. Павлов подергал запертую
дверь кабинета и нерешительно отошел к окну, раздумывая, ждать ли ему
возвращения Виктора Алексеевича или приехать еще раз попозже. Отклады-
вать визит не хотелось, было уже почти двенадцать, в половине шестого
позвонит Лариса, и к этому времени нужно быть готовым к разговору с ней.
Услышав торопливые шаги по коридору, он обернулся и увидел Игоря Лесни-
кова.
- Вы к Гордееву? Он у генерала, зайдите часа через два, - бросил тот
на ходу.
Два часа! Это Павлова никак не устраивало. Он решительно шагнул
навстречу и уверенным жестом протянул руку в приветствии.
- Полковник Павлов. Штаб МВД России, - представился он.
- Капитан Лесников, отдел борьбы с тяжкими преступлениями, - улыбнул-
ся Игорь, крепко пожимая протянутую руку. - Я могу вам чем-нибудь по-
мочь?
- Думаю, да.
- Пойдемте ко мне в кабинет.
Игорь провел Павлова по коридору, открыл дверь и вежливо пропустил
гостя вперед.
- Меня зовут Игорь Валентинович. Какие у вас проблемы?
- Видите ли, Игорь Валентинович, меня очень интересует одна женщи-
на... - Павлов чуть замялся. - Красивая женщина, но она несколько стран-
но себя ведет. Она была на брифинге в министерстве, брала у меня ин-
тервью по проблеме борьбы с коррупцией, но кое-что в ней меня насторажи-
вает. Одним словом...
- Я понял, товарищ полковник. Вы хотите, чтобы я проверил ее личность
через центральное адресное бюро? Сейчас сделаем. - Игорь открыл блокнот,
приготовившись записывать. - Диктуйте.
Павлов продиктовал ему все, что знал о Ларисе Лебедевой.
- А отчество?
- Отчества не знаю, - развел руками Павлов.
Лесников набрал номер телефона, долго что-то выяснял, делая пометки в
блокноте, уточнял, просил проверить, наконец положил трубку и с огорче-
нием сказал:
- Вынужден вас разочаровать, товарищ полковник. Или вы что-то не так
поняли, или она сказала вам неправду. Такая Лариса Лебедева среди жите-
лей Москвы не числится.
- Я так и думал, - облегченно вздохнул Павлов. - Большое вам спасибо.
Не буду вас задерживать, Игорь Валентинович, вы передайте Гордееву, что
я был, но не дождался его.
- Передам. Всего доброго.
Игорь долго стоял у окна, ожидая, пока фигура Павлова не покажется во
внутреннем дворе. Убедившись, что он прошел мимо постового и направился
к машине, Лесников снял трубку и позвонил по внутреннему телефону.
- Порядок, Виктор Алексеевич. Ушел.
- Молодец, - коротко ответили ему.
Ровно в 17.30 в кабинете главного эксперта Павлова раздался телефон-
ный звонок. Александр Евгеньевич не торопясь снял трубку, любезно попри-
ветствовал Ларису Лебедеву и, тщательно избегая упоминаний о предмете их
взаимного интереса, предложил поужинать в тихом ресторане "Таджикистан",
расположенном в переулке неподалеку от метро "Войковская". Если шанта-
жистку Лебедеву тон разговора и его результат вполне устраивали, то ма-
йору милиции Каменской это не очень понравилось. Она знала, что рядом с
"Войковской" находится Академия МВД, в здании которой располагаются и
несколько подразделений института, в том числе и тот отдел, в котором
работала Филатова. Павлов явно пытался спровоцировать ее на боязнь быть
узнанной кем-нибудь из сотрудников, которые идут примерно в это время с
работы в сторону метро и как раз мимо ресторана. Это говорило о том, что
разыгранная Гордеевым и Лесниковым комбинация не до конца убедила Павло-
ва. В эту минуту Настя с благодарностью подумала о своем начальнике, не
позволившем ей опрашивать в институте коллег Филатовой. Впрочем, Ларису
Лебедеву они все равно не узнали бы.
С начала делового ужина прошел почти час, а собеседники все не прис-
тупали к главному вопросу. Каждый из них ждал первого шага противника,
чтобы по характеру этого шага сориентироваться в его намерениях. Павлов
злорадно предвкушал, как он будет разоблачать эту лгунью с ее байками о
тюркоязычном детстве и липовыми документами. У Насти на этот счет были
свои соображения. Составленная Володей Ларцевым психологическая характе-
ристика Павлова позволила ей построить план разговора, опираясь на те-
зис: "Как правило, не старается думать на ход вперед. Имея на руках один
козырь, уверен, что возьмет все взятки. Если обнаруживает, что это вооб-
ще не козырь, теряется и долго не может найти правильную линию. Некрити-
чен по отношению к себе".
За соседним столиком обсуждали свои проблемы двое мужчин ярко выра-
женного скандинавского типа. Один из них, красивый флегматичный блондин,
то и дело поглядывал на Ларису, что не укрылось от настороженного внима-
ния Павлова.
- Швед за соседним столом смотрит на вас, как кот на сметану, - ус-
мехнулся он.
- Датчанин, - машинально поправила она.
- Откуда вы знаете?
- Я не знаю. Я слышу, как он говорит.
- Вы знаете датский язык? - не скрыл удивления Павлов.
- И датский тоже. Я много чего знаю, Александр Евгеньевич.
Итак, первый шаг был сделан. В этот момент Павлов вдруг понял, что
его так беспокоило с самого начала их сегодняшней встречи.
- Лариса, а куда делся ваш акцент?
- Ну наконец-то, - рассмеялась она. - Вы или не слишком наблюда-
тельны, или очень терпеливы. Акцент я положила в шкаф до следующего ра-
за. Пока он мне не нужен...
- Вы хотите сказать, что...
- Именно, Александр Евгеньевич. Уловка дешевая, но вы на нее попа-
лись. И вместе с собой потянули вашего приятеля Рудника. За все, что он
мне рассказал, я получу хорошие деньги. Так что огромное вам спасибо.
- А жизнь с мужем на Востоке? Тоже выдумка?
- Разумеется.
- И мама-турчанка?
- Александр Евгеньевич, - терпеливо объяснила Лебедева, - я никогда
ничего не добилась бы, если бы всем рассказывала о себе правду. Неужели
это не понятно?
"Жизнь полна причуд, - подумала про себя Настя. - За последние пять
минут я ни разу не солгала. Я говорю ему чистую правду. И в то же время
все это - отчаянное вранье. Умом можно тронуться".
- Я могу взглянуть на ваши документы?
- Не можете, - спокойно ответила она, глядя Павлову в глаза.
- Понятно.
Павлов залпом допил коньяк из рюмки и потянулся за сигаретами. Бесс-
мысленно допытываться, подумал он. Сцена с разоблачением с треском про-
валилась. Лебедева была на брифинге, значит, какой-то документ у нее
есть. В последующем он сам ее встречал у входа в министерство и проводил
мимо постового.
- Но хотя бы имя у вас настоящее? Вас в самом деле зовут Ларисой? Про
фамилию не спрашиваю, но ведь я должен как-то к вам обращаться.
- К чему эти вопросы, Александр Евгеньевич? Вы же не собираетесь на
мне жениться.
- Я не могу вести серьезный разговор с человеком, о котором ничего не
знаю, - настаивал Павлов.
- Что поделать, придется. Значит, вы все-таки решили поговорить? Это
меня радует. Чтобы наш разговор был деловым и содержательным, я предва-
рительно кое-что поясню. Не возражаете?
- Слушаю вас.
- Александр Евгеньевич, я отношусь к своей деятельности очень серьез-
но. И я бы попросила вас не называть меня шантажисткой даже в мыслях. Я
добываю информацию, анализирую ее и продаю результат этого анализа. К
каждой операции я готовлюсь тщательно и скрупулезно. Кроме того, я пра-
вильно себя веду. Именно поэтому по поводу моих, скажем так, сделок нет
ни одного заявления в милицию. Так что надежду меня испугать отбросьте
сразу. Судя по тому, что мы с вами здесь ужинаем, мое предложение вас
заинтересовало. Во избежание лишних вопросов с вашей стороны скажу сра-
зу: текст я продаю отдельно от информации. Может быть, вам нужна только
рукопись? Это стоит сто тысяч. Возможно, рукопись вам не нужна, но вы
хотите знать, как она ко мне попала и кто еще знает об этом. Это стоит
пятьдесят тысяч. То и другое вместе - сто сорок. Делаю скидку. Теперь я
хотела бы послушать вас.
- Честно признаться, я не готов к такой прямолинейности. С чего вы
решили, что я буду вам платить? Откуда такая уверенность, что я вас бо-
юсь?
"Действительно, откуда, - подумала Настя. - Из пустых домыслов, ничем
не опровергнутых, но и ничем не подтвержденных. Черт возьми, неужели я
ошиблась? Нет, даже если он непричастен к убийству, все равно история с
диссертацией темная".
Пока Настю Каменскую грызли сомнения, Лариса Лебедева говорила:
- Вы и не должны меня бояться, это совершенно не входит в мои планы.
Я не люблю запуганных людей. Предпочитаю иметь дело с равноправными
партнерами, а не с жертвами. Вы не будете мне платить? Не надо. Я найду
другого покупателя. Усвойте же, наконец: я на вас не давлю и ничего не
требую. Я предлагаю вам товар. Он вас не интересует? Тогда почему вы
здесь?
- Меня интересуете вы, Лариса, и я просто воспользовался поводом вас
увидеть. Вам это не приходило в голову?
- Нет. Если вы с готовностью отправили меня к Руднику, следовательно,
вы пришли к определенным выводам в отношении меня. Сам характер этих вы-
водов исключает ваш личный интерес ко мне. Вы - ответственный работник
МВД, я - закамуфлированная иностранка, занимающаяся сбором политической
информации. Неужели вы до такой степени легкомысленны? Только не надо
мне рассказывать, что вы потеряли голову, поддавшись моим роковым чарам.
Итак, почему вы здесь?
- Из любопытства. Никогда не был в подобной ситуации.
- Захотелось поэкспериментировать?
- Допустим.
- Тогда пойдите к администратору, покажите ему ваше удостоверение
полковника милиции, вызовите по телефону наряд и сдайте меня как шанта-
жистку. Что вам мешает? Я не буду на вас в обиде. Если вы так поступите,
я буду знать, что в своем анализе допустила ошибку и вы невинны, как
младенец. Это мой промах, я за него и отвечу. Только имейте в виду, мне
это ничем не грозит. Вы им скажете, что я вас шантажирую, а я воспользу-
юсь вашим же оружием: что влюбилась в вас без памяти и придумывала повод
для свиданий. Вы моих документов не видели, но, уверяю вас, они в полном
порядке. Меня доставят в отделение, пожурят и отпустят. Да, я переживу
несколько неприятных минут, но это и есть плата за ошибку в анализе.
Профессиональный риск.
"Боже мой, я правдива до безобразия. Ведь я говорю абсолютно искрен-
не, особенно про ошибку в анализе. И про профессиональный риск. Ну и си-
туация!"
- И не забудьте, Александр Евгеньевич, вас непременно спросят, кто я
такая. А вдруг в моих документах написано совсем не то? И что о вас по-
думают рядовые работники милиции? Главный эксперт Штаба МВД ходит на
свидания неизвестно с кем. Еще, не дай Бог, выяснится, что я стою на
учете как проститутка или наркоманка. Не боитесь? Некрасиво получится. И
еще вас обязательно спросят, чем я вас шантажирую. Так что неприятные
минуты придется пережить не только мне.
Павлов молчал, не сводя глаз с тлеющего конца сигареты. Он был вынуж-
ден признать, что она права. Нужно было принимать какое-то решение, но
для этого необходимо выяснить, как много она знает. Заплатить? А что
дальше? Сто сорок тысяч он найдет, но где гарантия, что на этом все кон-
чится? Не зря же существует правило: не платить шантажистам. Дашь слаби-
ну, заплатишь один раз - и повесишь себе на шею ярмо на долгие годы. Не
платить? Если бы знать, кому она собирается показать рукопись, если он
откажется ее купить. Можно попробовать заплатить только за информацию, а
потом решить, исходя из того, как далеко зашло дело. А если она обманет?
Как проверить то, что она расскажет?
- Я не могу верить вам на слово, - глухо произнес Павлов, не поднимая
глаз. - Мне нужны гарантии. Во-первых, я должен быть уверен, что у вас -
последний и единственный экземпляр рукописи, что вы не наделали ксероко-
пий и не будете в дальнейшем вымогать у меня деньги. Во-вторых, если я
заплачу вам за рассказ о том, как к вам попала рукопись, я хочу быть
уверен, что вы расскажете мне правду. И в-третьих, я хочу иметь гаран-
тии, что эту правду вы расскажете только мне.
- У вас высокие запросы, Александр Евгеньевич, - улыбнулась Лебедева.
- Отвечу по порядку. Вы видели листы из рукописи и могли убедиться, что
экземпляр почти "слепой". С него невозможно сделать копию даже на самом
лучшем ксероксе. Что же касается гарантий моей правдивости, то здесь я
взываю к вашему здравому смыслу. Я уже говорила вам, что веду себя пра-
вильно. Если бы я была нечестна со своими контрагентами, если бы я нару-
шала условия сделки, то давно уже была бы в тюрьме или на том свете. К
счастью, я пока еще жива и свободна. Вы удовлетворены?
- Не знаю. - Павлов вздохнул. - Я не привык разговаривать на подобные
темы. Мне нужно подумать.
- Подумайте, - легко согласилась она. - Сколько времени вам нужно?
День? Два?
- Пять, - попросил Павлов. - Лучше - неделю. Ведь если я решусь на
эту... м-м-м... сделку, мне нужно будет утрясти вопрос с деньгами.
- Иду вам навстречу. Пусть будет неделя. Но это - максимум того, что
я могу вам предоставить. Или вы платите, или товар уходит к другому по-
купателю.
- К кому? - не выдержал он.
- Голубчик, да вы мошенник! - от души расхохоталась Лариса. - Если я
скажу вам, кому предложу свой товар, вы моментально вычислите добрую по-
ловину, если не всю целиком информацию, которую я оцениваю в пятьдесят
тысяч. Вы что же, собрались получить ее бесплатно? Знаете, - добавила
она серьезно, - мне кажется, мы - подходящая пара и стоим друг друга.
После завершения наших с вами переговоров я, вполне возможно, сделаю вам
деловое предложение, касающееся совместной работы.
- Как вы смеете! - Павлов задохнулся от негодования.
- Не нужно, Александр Евгеньевич, - мягко сказала Лариса, положив ла-
донь поверх его руки, лежащей на столе. - Я ведь предупреждала, что от-
ношусь к своей деятельности очень серьезно. Я не блефую. Никогда. И если
я говорю, что мы стоим друг друга, значит, у меня есть для этого основа-
ния. А об уровне моего профессионализма вы можете судить по эпизоду с
Рудником.
Павлов резко высвободил руку.
- Как я вас найду?
- Я вам позвоню через неделю.
- А если я приму решение раньше?
- Хорошо, я позвоню через три дня. Я могу звонить каждый день, если
хотите. Только не устраивайте детский сад, своего телефона я вам все
равно не дам. И не надрывайтесь в поисках телефонного аппарата с опреде-
лителем номера, я буду звонить вам из автомата.
Лариса говорила по-прежнему мягко, голос ее был низким и вкрадчивым,
а улыбка - нежной и теплой. Но у Павлова было такое чувство, что его
держат за горло ледяной железной рукой.
И потянулась неделя, самая, наверное, трудная в жизни Насти Каменс-
кой. Живя в чужой квартире и не имея возможности вести привычный образ
жизни, она маялась от съедавшей ее тревоги и неуверенности, умирая от
страха, выходя на улицу. Они с Гордеевым разыгрывали комбинацию, ре-
зультатом которой должно стать появление на свет убийцы возле Ларисы Ле-
бедевой или ее квартиры. С места убийства Филатовой эксперт Зубов изъял
коекакие следы, которые ничего не давали для поиска убийцы, но позволили
бы его идентифицировать. Иными словами, поймай они этого "заказника",
при помощи изъятых Зубовым следов можно было точно сказать, этот ли че-
ловек был в квартире Филатовой, когда она погибла. Несмотря на задержа-
ние Димы Захарова прямо у трупа Филатовой, Зубов, человек хмурый, нераз-
говорчивый и невероятно упрямый, не поддающиеся ни внушению, ни угово-
рам, отреагировал на теплый чайник единственно правильным образом: если
убитую здесь ждали, надо попытаться найти следы этого ожидания. Форточки
в квартире были распахнуты настежь, но времени прошло очень мало с того
момента, как убийца покинул квартиру. Зубов опытным взглядом окинул ком-
наты, многолетняя практика подсказала ему, что если что и есть, то ско-
рее всего - запах, микрочастицы кожи и волосы, оставшиеся в верхней час-
ти спинки кресла, на мягкой ворсистой ткани. Эти микрочастицы не принад-
лежали ни Ирине, ни ее отцу. Найти преступника среди многомиллионного
населения страны по таким следам невозможно, но если бы появился конк-
ретный подозреваемый... Вот этого самого подозреваемого и приманивал
Гордеев на "живца - Лебедеву.
Расчет был на то, что Павлов вынужден будет воспользоваться услугами
того же человека, который убил Филатову. Для того чтобы расчет оправдал-
ся, необходимо было сконструировать ряд условий: Павлов должен по-насто-
ящему испугаться Ларису Лебедеву, но при этом он не должен обращаться ни
к кому с просьбой дать ему выход на платного исполнителя. Он должен вос-
пользоваться той связью, которая у него уже есть. Судя по тому, что Пав-
лов смог прибегнуть к услугам "заказника" самого высокого класса, в чис-
ле его близких знакомых есть представитель (а может и не один) преступ-
ной элиты, который и дал ему эту связь. Либо это и есть тот человек, ко-
торого Александр Евгеньевич так панически боится, что вынужден был уби-
рать Филатову, либо нет. Шансы - пятьдесят на пятьдесят. Если это разные
люди, то надежды на то, что Павлов обратится к тому же убийце, почти
нет. Он просто по просит другую связь, это было бы во всех отношениях
грамотно. Но если это все-таки один и тот же человек, то Павлов должен
побояться просить его о помощи, иначе пришлось бы признаваться в ка-
ких-то своих грехах. В этом случае вполне реальна возможность выявить
убийцу Филатовой. Либо пан, либо пропал.
В такой постановке задача предстала перед сотрудниками отдела по
борьбе с тяжкими преступлениями против личности. Но сам Колобок-Гордеев
собирался вести игру гораздо более тонкую и хитрую. Для этого ему приш-
лось воспользоваться Настей, с которой с момента выхода ее из ресторана
"Таджикистан" общаться можно было только по телефону.
- Анастасия, я тебе кое-что продиктую, только ты ничего не записывай.
Хирург, Бурят, Галл, Итальянец, Карден, Блэк. Запомнила? Вот тебе разв-
лечение, чтобы мозги не застаивались. Примерь каждую кличку к возможному
убийце Филатовой.
- Ладно, - растерянно сказала Настя. - Я попробую.
Она с раздражением посмотрела на свое отражение в зеркале. Образ Ле-
бедевой был ей противен до оскомины. От толстого слоя грима, да еще в
такую жару, у Насти испортилась кожа, покрывшись пятнами и прыщами. Она
боялась пользоваться снотворным, чтобы не потерять ночью реакцию и яс-
ность мышления, но от бессонницы болела голова и одолевала слабость. За-
тихшая, казалось, на мертвой точке ситуация могла взорваться в любой мо-
мент, поэтому даже в квартире Настя обязана была быть Лебедевой и каждое
утро подолгу сидеть перед зеркалом, завивая крашеные волосы и рисуя ли-
цо. Даже на ночь часть грима нужно было оставлять, на случай, если при-
дется открывать дверь какому-нибудь "визитеру". По поводу этих случай-
ностей Настя пыталась поговорить с Гордеевым, но так ничего и не доби-
лась. Ей казалось, что куда проще было бы "подсунуть" Павлову ее адрес и
спокойно ждать, когда появится "заказник". Однако Гордеев упорно делал
из Лебедевой человека-невидимку, а вернее - неуловимку, женщину без име-
ни и адреса. Если их план срабатывает, это доставит Павлову или нанятому
им убийце дополнительные хлопоты по установлению если не личности шанта-
жистки, то, по крайней мере, ее местожительства. А это означает, что
каждую минуту в дверь может позвонить "слесарь", "столяр" или "юноша,
который ищет Катю. Здесь не живет? Извините". Это вовсе не обязательно
будет убийца, это может быть кто угодно, кому заплатили за то, чтобы он
выяснил, в какой квартире живет длинноногая красотка с рыже-каштановыми
волосами и карими глазами. Конечно, это причиняло Насте множество неу-
добств, заставляя ее двадцать четыре часа в сутки жить в образе Лебеде-
вой, но, позлившись на Колобка полдня, она оценила его замысел, вернее -
другую задачу, которую он пытался таким образом решить.
Получив от начальника шесть кличек, она несколько минут побродила
бесцельно по квартире, потом принялась за обустройство рабочего места.
Чистый стол на кухне, крепкий кофе, сигареты, шесть листов бумаги, на
каждом - ничего не значащий для постороннего взгляда заголовок. Настя
отхлебнула кофе, прикрыла глаза. Хирург... Карден... Любит модно оде-
ваться? Или сам художник-модельер? Бурят... По месту рождения? По внеш-
ности? Блэк. Ничего в голову не приходит. Набор звуков или в переводе с
какого-нибудь языка имеет смысловую нагрузку? Итальянец... Похож на из-
вестного киноактера? Изучал итальянский язык? Темпераментный брюнет, но
не кавказского типа?
Настя методично повторяла про себя непонятные слова-клички, снимая
слой за слоем возможные объяснения и привязки, начиная с самых поверх-
ностных и кончая абсолютно алогичными, не имеющими никакого смысла. В
какой-то момент она почувствовала знакомый холодок в желудке, но не ус-
пела заметить, в ответ на какую мысль он возник. Через несколько минут
все повторилось, и опять Настя не успела зафиксировать мысль, не мысль
даже, а мимолетное движение на уровне подсознания. Она начала раздра-
жаться. Чужая квартира, этот вынужденный переезд нарушили ей все планы.
Побаливает спина, но нет привычного уютного Лешки, который знает, как ей
помочь. Она не высыпается, нервничает, она плохо себя чувствует - и вот
результат. Она не в состоянии решить аналитическую задачу. То есть дело,
конечно, не в том, что она не может ее решить, на свете множество задач,
решить которые Настя Каменская не в состоянии. Дело в том, что решение
есть, она в этом уверена, она это чувствует по знакомым спазмам в живо-
те, но впервые в жизни ей не удается "вытащить" это решение на уровень
сознания и сформулировать его. Видимо, она и в самом деле не годится для
оперативной работы, если в условиях физического дискомфорта у нее в бук-
вальном смысле слова отказывают мозги. Не зря за ее спиной коллеги нас-
мехаются и злятся. Наверное, сидя в спокойном кабинете, каждый сумел бы
работать, как Каменская. А вот когда ей пришлось впервые поработать так,
как все оперативники, оказалось, что она ничего не может. Все бессмыс-
ленно. Все зря. Она провалит всю операцию. Сколько усилий затрачено
впустую...
Настя подтянула колени к груди, уткнулась в них лицом и горько запла-
кала. Майор милиции Каменская, сидя на чужой кухне в чрезвычайно легко-
мысленном неглиже, которое в случае появления "визитеров" должно под-
черкнуть ее длинноногость, оплакивала свою службу в уголовном розыске,
готовясь завтра же признаться в профессиональной несостоятельности. Вне-
запно слезы волшебным образом высохли. Размазывая по лицу потекшую тушь,
Настя быстро прошла в комнату и молча уставилась на развешанные по сте-
нам полки. Она внимательно и последовательно оглядела все, что на этих
полках стояло: книги, безделушки, фотографии - обычный набор. Потом нах-
мурилась, несколько раз глубоко вздохнула, резко выдыхая воздух, чтобы
унять дрожь в руках и сердцебиение. Подошла к телефону.
- Виктор Алексеевич, мои ключи у вас? Пусть кто-нибудь откроет мой
сейф, на нижней полке лежат фотографии из квартиры Филатовой.
Ожидая звонка, она еще раз осмотрела библиотеку Гордеевамладшего в
поисках энциклопедий. Ничего подходящего не было, но на ее счастье наш-
лось много книг по древней истории. Быстро пролистав их, Настя останови-
ла выбор на первом томе "Истории Франции", открыла нужную страницу и
уселась возле телефона. Когда позвонил Миша Доценко, Настя задала ему
всего несколько вопросов, на которые тот ответил, глядя на одну из фо-
тографий. Теперь она знала, кто из тех шестерых мог побывать в квартире
у Филатовой. Она была уверена, что не ошиблась. Сняла трубку и позвонила
Гордееву.
От платформы "Трудовая" Гордеев пошел не по гравиевой дорожке, полу-
кольцом опоясывающей дачный поселок, а направился ближней дорогой по ед-
ва заметной тропочке, утонувшей в траве. Дачи на "Трудовой" были извест-
ными, "генеральскими", на обширных территориях которых умещались не
только огороды, но и рощицы, и теннисные площадки.
Виктор Алексеевич отворил калитку и покорно остановился, ожидая появ-
ления хозяина. Он хорошо знал эту дачу и помнил, что пройди он без ведо-
ма и разрешения хозяина еще три-четыре шага - и объясняться ему придется
сначала с породистым доберманом, а потом - с врачами, а то и с самим
Господом Богом. Увидев показавшуюся на веранде знакомую седую голову,
Гордеев вовремя одернул себя, чтобы не замахать рукой (этого собака тоже
не любила), и негромко (опять же учитывая нрав добермана) позвал:
- Евсей Ильич! Это я, Гордеев!
Седой человек не спеша спустился с крыльца и двинулся в сторону гос-
тя. Подойдя почти вплотную, он удивленно протянул:
- Ты смотри, и в самом деле Гордеев. Ты зачем пришел, Гордеев? Я тебе
ясно сказал: пока пуд доказательств против меня не принесешь, ноги твоей
чтобы здесь не было. Принес?
- Нет, - признался Колобок.
- Тогда убирайся, - твердо сказал Евсей Ильич, собираясь уйти обратно
в дом.
- Я долг пришел вернуть, - тихо сказал Гордеев ему в спину.
Евсей Ильич остановился и медленно, очень медленно повернулся.
- Я тебе, Гордеев, в долг не давал. Сказано - убирайся.
- Вы мне парня спасли.
- Так это я ему, считай, в долг дал, он пусть мне и отдает. А с то-
бой, Колобок, у меня никаких дел нет. И быть не может.
Это небрежное "Колобок" из уст Евсея Ильича хлестануло по Гордееву,
словно пощечина вымазанной в дерьме рукой. Прозвище это прилипло к нему
много лет назад, но даже старый Голубович никогда не называл его так в
глаза. А вот статный, на голову выше Гордеева, крепкий, несмотря на го-
ды, профессиональный преступник Евсей Ильич Дорман, в молодости неоднок-
ратно судимый, а последние десять лет официально находящийся на заслу-
женном отдыхе, - он мог себе это позволить. Ибо, понаделав в юные годы
много глупостей, совершив много ошибок, Дорман научился годам к шестиде-
сяти не пересекаться с правоохранительными органами. Это была его как бы
официальная доктрина, но он никому не пояснял, означала ли она, что он
научился жить, не нарушая закон, или что он научился нарушать закон так,
чтобы продолжать спокойно жить. В прошлом году на даче у Евсея Ильича
гордеевские ребята брали двух вооруженных преступников, и Дорман, под-
давшись внезапному и необъяснимому порыву, спас Юру Короткова от верной
гибели. Руководивший задержанием Гордеев уже мысленно простился с Юрой,
понимая, что живым тому не выбраться. В этот раз Дорман с легкостью до-
казал свою неосведомленность о преступной деятельности задержанных, ук-
рывательство ему вменить не удалось, да и не очень, честно признаться,
старались, учитывая его помощь в спасении Короткова.
Знакомство Гордеева с Дорманом было многолетним, отношения - сложны-
ми, больше напоминающими добрую ссору, нежели худой мир.
- Подождите, Евсей Ильич, - почти безнадежно окликнул его Гордеев. -
Это нечестно.
- Да? - Дорман снова подошел к Гордееву. - Это интересно. Ты приехал
подискутировать на философско-этические темы?
- Вы связываете мне руки, - твердо и уверенно сказал Гордеев. Это был
шанс заинтересовать Дормана, к вопросам чести он относился с какой-то
болезненной щепетильностью. - Вы прекрасно понимаете, что парень, кото-
рый вам жизнью обязан, никогда против вас ничего не найдет. Он еще мо-
лод, хватка у него слабовата. А я смогу найти, если, конечно, будет что
искать. Но как я смогу это сделать, если я вам обязан жизнью мальчишки?
План задержания разрабатывал я, руководил я, то, что он чуть не погиб, -
моя вина, моя ошибка, мой недосмотр. Случись несчастье - я бы себе до
могилы не простил, всю жизнь казнился бы. Вы меня избавили от этого, вы
мне помогли, и я чувствую себя вашим должником. Вы не хотите со мной
разговаривать? Это значит, что я никогда не смогу прийти сюда, к вам, с
пудом доказательств. Мне совесть не позволит. Может быть, она у меня
неправильно устроена, но уж какая есть. Что же получается? Раньше мы с
вами всегда воевали честно: ваше мастерство против моего. А сейчас? Ваша
хитрость против моей совести?
Монолог получился убедительным, Евсей Ильич смягчился. Щелкнул
пальцами, успокаивая собаку, которую Гордеев не видел и не слышал, сде-
лал приглашающий жест и повел гостя к дому мимо роскошных клумб с цвета-
ми. Дорман не любил физический труд, не признавал "копания в земле", де-
нег у него было достаточно, чтобы покупать фрукты и овощи на рынке, и на
даче, где он жил круглый год, разводил только цветы, к которым был с
детства неравнодушен. Правда, ухаживать за ними приходилось женщине из
поселка. Дорман был ленив, но красоту любил и готов был за нее платить.
Усевшись на просторной веранде за большой круглый стол, Дорман сухо
произнес:
- Я тебя в гости не звал, поэтому чаю не предлагаю. Говори.
- В ночь с двенадцатого на тринадцатое июня в Москве убита женщина,
сотрудник милиции. Убийство было замаскировано под несчастный случай,
смерть от электротравмы. Но замаскировано очень неумело, грубо, вся
фальшь прямо в глаза бросалась. Убийца оставил много следов. Более того,
он забыл об осторожности и позволил себя увидеть. У нас есть свидетель,
который готов его опознать. Но самое главное - он стал болтлив, этот
убийца. Он стареет, нервы сдают. И теперь мы знаем его кличку - Галл. Он
живет в Ленинграде, то есть в Санкт-Петербурге. Я не знаю, кому эта ин-
формация может оказаться полезной, да и не хочу знать. Но я уверен, что
найдутся люди, которые будут вам благодарны за то, что вы их предупреди-
те: Галл выработался, он теряет квалификацию и осмотрительность. Впервые
за все годы по совершенному им убийству возбуждено уголовное дело, поэ-
тому его будут искать, пока не найдут, и будут примерять на него все то,
что он оставил на месте преступления. Я вижу здесь только два выхода.
Или дать нам возможность закрыть дело, имея на руках убийцу с крепкими
доказательствами, и таким образом спасти Галла. Либо отдать нам Галла с
наименьшими для себя потерями. Это все.
Евсей Ильич молчал так долго, что Гордеев испугался. Наконец Дорман
расцепил пальцы, на которые опирался подбородком, постучал ими по столу,
куснул зубами нижнюю губу. Его влажные выпуклые глаза медленно прошлись
по лицу Гордеева, по его круглой упитанной фигуре. Губы, даже в старости
не потерявшие четких очертаний, дрогнули в усмешке.
- Ладно, Гордеев, на чай ты заработал. Посиди, сейчас вернусь.
Оставшись один, Виктор Алексеевич почувствовал, как внутри отпустило.
Он даже не подозревал, до какой степени напряжен.
За чаем разговор пошел легче.
- Жаль мне тебя, Гордеев, - говорил Евсей Ильич, помешивая ложечкой
варенье в хрустальной розетке. - Таким, как ты, система руки выкручива-
ет, кислород перекрывает и при этом требует работы, результатов, успе-
хов. Ты никогда не задумывался, какая хитрая сволочь придумала вашу ми-
лицейскую систему? Да ей наверняка миллионные взятки давали, сволочи
этой, чтобы она придумала те самые правила, по которым вы сейчас живете.
Вы же о каждом своем шаге обязаны докладывать. Чтобы за мной, всесоюзно
известным преступником Евсеем Дорманом, наружное наблюдение пустить, те-
бе придется килограмм бумаги извести на рапорта да справки всякие. Пока
ты их сочинять будешь да пока они до адресата дойдут, я в Австралию ус-
пею улететь. Какой дурак придумал, что вы должны быть коротко стрижены и
прилично одеты? Если милиционер в форме на улице патрулирует - тогда
согласен, пусть стрижется. А если он - опер, сыскарь, ты же на него яр-
лык метровыми буквами вешаешь, мол, имейте в виду, граждане, я из легав-
ки. Кто милиционеру зарплату установил такую, что на нее ни квартиру, ни
машину не купишь? Не знаешь? А я знаю. Все это специально было сделано,
чтобы обеспечить утечку информации. Чтобы всегда быть в курсе, кто чем
занимается, кто куда поехал, кто за кем слежку установил. Чтобы держать
вас всех под контролем и вовремя вам рты затыкать, если не туда полезе-
те. Чтобы ты не мог себе жилье сам купить, а целиком от доброго дяди за-
висел. Чтобы ты не мог на своей машине по городу мотаться и преступления
раскрывать, а чтобы служебную попросил, тогда они знать будут, куда и
зачем ты ехал. А заодно и поунижаться заставят, когда просить машину бу-
дешь, чтобы, значит, место свое не забывал. А сейчас тебя вообще страш-
ная жизнь ожидает.
- Почему? Страшнее, кажется, уже некуда.
- У-у, голуба моя, есть куда, еще как есть. На смену той сволочи хит-
роумной новая пришла, которая придумала строить правовое государство од-
новременно с рыночными отношениями. Это же абсурд, а вы молча глотаете и
терпите. Как ты работать-то будешь теперь, Гордеев? Под эти рыночные от-
ношения, под коммерцию и прочие большие деньги твои сыщики все разбегут-
ся, им на нищенских милицейских харчах ловить нечего. Кто останется? Кто
поглупее, кто нерасторопный, ленивый, одним словом - балласт. Еще оста-
нутся те, кто или на нас работает, или научился взятки брать, то есть
те, кому и у вас сытно и тепло. Ну и молодая поросль из институтов, ко-
торые ничего не умеют, а как только научатся - так либо в первую группу
попадут, в коммерсанты, либо в третью - во взяточники. А не научатся -
во второй группе останутся, с двоечниками и второгодниками. Вот такой
естественный отбор у вас грядет, Гордеев. И параллельно с такой радост-
ной перспективой вы затеваете строительство правового государства. Про-
куроры надзирают, блюдут, арестовывать не дают. Адвокаты защищают с мо-
мента задержания. Судьи дела на доследование не отправляют, а выносят
оправдательные приговоры. Райская жизнь! Для нас. А для вас - цепь мучи-
тельных кошмаров. Чтобы в этот райский сад войти, надо уметь работать. А
кто у вас будет уметь работать, учитывая описанный выше процесс рассре-
доточения сил? Если бы кто и захотел вызвать в нашей стране криминальную
катастрофу, лучше бы не смог придумать. Вот поэтому мне и жалко тебя.
Хороший ты мужик, Колобок, грамотный и честный. Такое сочетание редко
встречается. Съедят тебя. Тебе сколько до пенсии?
- Да выслужил уже. Могу уходить.
- И не уходишь? Что ж, уважаю. Хотя мне, как ты понимаешь, было бы
спокойнее, если б ушел. Хочешь правду, Гордеев? Боюсь я тебя. Из всех
ментов, что я в жизни встречал, такой, как теперь, я только тебе по зу-
бам. Уйдешь - вздохну свободно. Может, успею еще на старости лет прес-
тупление века совершить, громкое, красивое, изящное. Что ты смеешься? -
Дорман лукаво улыбнулся, положил себе еще варенья. - Думаешь, совсем
спятил старый Евсей? А может, мне славы хочется. Чтобы все говорили: нам
со стариком Дорманом не тягаться. Ладно, шучу. Буду доживать свой век
тихо.
- Сделайте одолжение, - шутливо попросил Виктор Алексеевич.
Возвращаясь в Москву в грязной полутемной электричке с разбитыми
стеклами и ободранными сиденьями, Гордеев думал о том, что говорил Дор-
ман. Если следовать его логике, то он, Гордеев, может поймать только то-
го преступника, которого ему позволят поймать. А разве на самом деле это
не так? Звучит чудовищно, но в то же время ничем не опровергнуто. Приме-
ров тому - множество. И еще думал Виктор Алексеевич о том, что он пра-
вильно сделал тогда, в 1987 году, когда начал вырабатывать свой стиль
руководства отделом. Когда только пошли первые разговоры о правовом го-
сударстве, он уже знал точно, во что это выльется. Идеи умами овладеть
не успеют, а практику будут под эти идеи подстраивать. Времени наращи-
вать профессионализм не было. Для этого нужно как минимум вырастить по-
коление учителей и дать им время выпестовать учеников, а это - не меньше
двадцати лет. И он решил, что если нельзя иметь пятнадцать опытных сыщи-
ков, пусть будут пятнадцать талантливых людей, но талантливых по-разно-
му. Чтобы в итоге получился один хороший профессионал.
Полковник Гордеев терпеть не мог слова "универсал". Он полагал, что
слову этому грош цена и вообще все универсальное - обман. С другой сто-
роны, он был твердо убежден, что хороший начальник не тот, у кого все
работают одинаково хорошо, а тот, у кого каждый занимается тем, что у
него лучше всего получается, и при этом приносит пользу общему делу. За
этот лозунг его в свое время нещадно бранили и подвергали всяческим го-
нениям, но Гордеев, в точности как резиновый колобок, больно ударившись
о землю, подскакивал тем выше, чем сильнее его били. Все сотрудники, ко-
торых набирал он сам, имели добротную школу и еще какой-нибудь талант,
который работал на благо всего отдела. Коля Селуянов, например, обладал
удивительной зрительной памятью, запоминал лица и маршруты мгновенно и
на долгие годы. Кроме того, в детстве он хотел стать градостроителем
(почему-то именно градостроителем, а не архитектором), знал Москву, как
свою квартиру, каждый закоулок, каждый проходной двор. Миша Доценко, по
общему признанию, был незаменим в работе со свидетелями, особенно когда
нужно было заставить человека что-то вспомнить или отделить то, что бы-
ло, от того, что показалось. Володя Ларцев по образованию был психоло-
гом, причем весьма квалифицированным, а милицейскую науку постигал уже
по ходу дела.
Такой своеобразный подход к комплектованию отдела позволил Гордееву
начать учиться, как он выражался, "жить в условиях правового госу-
дарства", то есть искать преступников и добывать доказательства без при-
менения старых испытанных методов, к коим относились и физическое воз-
действие, и содержание в камере, чье устрашающее воздействие хорошо из-
вестно, и многое другое. Без применения таких методов работать стало не-
вероятно трудно, но зато ребята Гордеева прекрасно ладили со следовате-
лями и прокурорами, которым не к чему было придраться. Гордеев знал, что
в глазах многих он смешон, что его усилия вызывают у людей лишь раздра-
жение и недоумение. Он понимал, что сегодня он - рыжий на манеже, кото-
рого не трогают только потому, что он, непонятно каким образом, обеспе-
чивает хорошие результаты и раскрывает преступления. Такое отношение бы-
ло оскорбительным, Колобок нередко переживал минуты глубочайшего униже-
ния и отчаяния. Но он был уверен, что наступит завтра, и его идеи себя
оправдают. И пусть это завтра состоится через три года, через пять лет,
пусть даже через десять, но его ребята, его сотрудники, которых он лю-
бовно и тщательно отбирал, будут уметь работать и не потеряют лицо в та-
ких условиях, когда за каждым фигурантом по пятам будет ходить адвокат.
Только бы они выдержали, только бы не разбежались, как предрекал Дорман.
Еще год-два - и он сможет оставить отдел на своего зама, есть еще две
кандидатуры, кто смог бы его заменить. Лишь бы у них хватило терпения
переждать нынешний голодный период отчаяния и безнадежности. Им бы еще
чуть-чуть подучиться...
Эта неделя была мучительной и для Юры Коротко ва, безуспешно старав-
шегося привести свои эмоции в соответствие с реальной жизнью. Пока полу-
чалось плохо. Десятое июля надвигалось с каждым днем все быстрее, а по-
жар, бушевавший в его душе, погасить никак не удавалось. Юра по уши увяз
в своей влюбленности и ничего не мог с этим поделать. Надо заметить, что
Людмила Семенова была далеко не первым увлечением Короткова за все годы
его супружеской жизни, но раньше все как-то обходилось без тумана в го-
лове и смещения акцентов. Из кинофильмов и книг он вынес твердое убежде-
ние, что нельзя путать любовь с наваждением, что наваждение рано или
поздно проходит, надо только набраться терпения и постараться не наде-
лать глупостей в этот период. Однако на практике бороться с таким наваж-
дением оказалось вовсе не просто. И надо же было этому случиться как раз
тогда, когда они работали на таком сложном деле! У Юры все валилось из
рук.
Если бы сама Людмила вела себя как-нибудь иначе - провоцировала бы
ссоры или хотя бы размолвки, демонстрировала недовольство ну хоть
чем-нибудь! Но нет. Она была именно такой женщиной, о какой втайне меч-
тает каждый сыщик.
- Я не всегда была такой, - говорила она Короткову. - Пока работала
следователем, нахлебалась от мужа всякого. Потом поняла, что состояние в
браке с работником милиции - это профессия, которой далеко не каждый мо-
жет овладеть. Ваша работа грязная, да-да, грязная, она вся построена на
обмане, недоверии, хитрости, компромиссах. Иначе и быть не может, кто же
ходит на преступников с поднятым забралом. Но и жены вам нужны особые,
такие, которые помогали бы вам не ложиться в постель во всей этой грязи.
После решающего разговора Насти с Павловым в ресторане объединенными
силами Гордеева и Захарова велось постоянное наблюдение как за кварти-
рой, где пребывала Лебедева-Настя, так и за главным экспертом. Настя
добросовестно звонила каждый день в министерство и голосом Ларисы вежли-
во осведомлялась, не надумал ли Александр Евгеньевич согласиться на ее
предложение. Павлов пока не надумал, но тем не менее как-то вечером
встретился со смуглым невысоким человеком в очках. Когда перед Коротко-
вым положили фотографию, запечатлевшую момент их встречи, Юра вспомнил,
что видел его на похоронах Филатовой. Установить незнакомца в очках было
несложно, он ни от кого не прятался и личность свою не скрывал.
Возле дома, где находилась Настя, никаких посторонних наблюдателей
отмечено не было. Когда до окончания недельного срока осталось дня два,
все упали духом. Похоже, их ловушка не сработала. У Павлова не было воз-
можности установить адрес Лебедевой, если только от ресторана ее не
"проводил" кто-то из его людей. Ответственный за маршрут "ресторан -
квартира" Селуянов готов был дать голову на отсечение, что в тот момент
за Лебедевой не следили, а уж в этих вопросах Коля был надежен. Если
Павлов станет действовать по предусмотренной Гордеевым схеме, он должен
будет показать шантажистку убийце. Другим способом ее не найти. Эти
смотрины и должны, по замыслу Колобка, сыграть роль сигнала: Галл в
Москве. Дальше работа предстояла чисто техническая: из всей массы людей,
находящихся вблизи от места "показа", а также от дома Лебедевой, вычис-
лить Галла и задержать его. Это казалось несложным лишь на первый
взгляд. Никто из оперативников представления не имел о том, как органи-
зована система связи и вызова "заказников". Никто не мог бы поручиться,
что устанавливать личность и адрес будущей жертвы станет сам исполни-
тель, а не специальные помощники, выполняющие для "маэстро" черновую ра-
боту. Если поспешишь, ошибешься и задержишь не того человека, настоящий
убийца тут же исчезнет, растворится, как призрак на рассвете. И второй
раз выманить его уже не удастся.
В этой плоскости как раз и лежала одна из задумок Гордеева, о которой
догадалась Настя. Подсунув Павлову адрес Ларисы, они существенно упрос-
тили бы ему задачу. А Гордееву хотелось посмотреть, как будут проходить
поиски рыжей журналистки. Ему было интересно, существует ли в этой хит-
рой системе распределение работ и кто и как эти работы выполняет. Даже
если они не смогут взять убийцу, операция даром не пройдет, они получат
новые знания о той криминальной сфере, с которой им пока сталкиваться
напрямую не приходилось. А знания эти впоследствии очень пригодятся. Ко-
нечно, Гордеев не говорил этого вслух, чтобы не расхолаживать ребят и не
выглядеть посмешищем в недобрых глазах. Это же надо, затеял комбинацию в
научно-исследовательских целях! Курам на смех. Но Виктор Алексеевич знал
в глубине души, что эта познавательная задача не менее важна, чем поимка
Галла. Прежде чем объявлять войну, врага надо изучить, об этой старой
истине многие позабыли. Только один человек на свете мог понять Гордее-
ва. Только она, Стасенька, предпочла бы информацию о системе элитарных
"заказников", даже с риском упустить убийцу Филатовой. Только она умеет
смотреть вперед так же далеко, как сам полковник Гордеев.
На шестой день Павлов все еще "не созрел".
- Завтра я позвоню вам в последний раз, Александр Евгеньевич, имейте
это в виду. Я не люблю испуганных людей, но еще меньше мне нравятся люди
нерешительные. Вы украли у меня неделю, которую я могла бы провести бо-
лее плодотворно.
Павлов колебался.
- Может быть, в качестве компенсации за потерянное время вы согласи-
тесь завтра пообедать со мной? Независимо от того решения, которое я
приму.
- Ну уж нет, - холодно усмехнулась в трубку Лариса. - Обед состоится
только в случае вашего согласия. Я и так потратила на вас слишком много
времени.
- Хорошо, - внезапно отвердевшим голосом сказал Павлов. - Считайте,
что я решился. Жду вас завтра в три часа возле "Елисеевского".
- В пять, - промурлыкала довольная Лариса. - На два часа я записана к
парикмахеру, к трем никак не успею.
- Ладно, в пять. До завтра.
Настя осторожно положила трубку и задумчиво посмотрела на телефонный
аппарат. Неужели приехал?
