Глава 10

   Он и в самом деле приехал. И с первой же минуты  почувствовал  нелад-
ное. Все в этот раз шло не так, как обычно. Не было условленной  встречи
с передачей задатка и четко сформулированным заданием. Был только  номер
телефона, по которому следовало позвонить в  определенный  день  и  час.
Галл позвонил. Мужчина, с которым он разговаривал, цедил слова приказным
тоном. Адреса и фамилии он не знает, он может только показать того чело-
века. Галл попробовал возразить: на таких условиях он не работает. Он  -
одиночка, у него нет подручных, а заниматься всем самому -  опасно.  Тут
надменный заказчик начал на него орать, дескать, он, Галл, вообще  рабо-
тать не умеет, по прошлому эпизоду возбудили дело, у  милиции  есть  его
приметы, а он тут строит из себя, понимаете ли, великого мастера.  Пусть
делает, что ему велят, он за это деньги получает. Девку надо выследить и
убрать. И обязательно забрать у нее четвертый экземпляр рукописи.  Дада,
милый мой, той самой рукописи, которую ты в прошлый раз не нашел. Плохо,
стало быть, искал. А может, нашел? А? И теперь вместе с этой девкой  хо-
чешь деньги из меня выкачать? Я пока еще никому об этом не сообщал, но я
тебя оч-чень сильно подозреваю. Будешь мне условия диктовать, скажу кому
следует, что ты своевольничаешь и ставишь всех под угрозу. Да к тому  же
и работаешь ты грязно. Так что давай-ка не ерепенься, а  исправляй  свои
ошибки.
   Такого поворота Галл не ожидал.
   - Это какое-то недоразумение, - спокойно сказал он.
   - В общем, так, - чуть сбавил тон собеседник. - Завтра с семи тридца-
ти до восьми ноль-ноль я буду гулять с  собакой  в  сквере  возле  метро
"Красные ворота". Посмотришь на меня. В пять часов я  встречаюсь  с  ней
возле "Елисеевского", потом поведу ее в ресторан. Дальше - твоя  забота.
Когда все подготовишь, позвони по этому же номеру, договоримся о  задат-
ке. Все.
   Галла душил гнев. Никому и никогда не позволял он  кричать  на  себя,
разговаривать таким хамским тоном. Все рушится, вот и в верхние  эшелоны
пролезло такое руководящее быдло. Раньше заказчики были уверенные в  се-
бе, спокойные, немногословные, не то что этот истерик. Но если отбросить
эмоции, то что остается? Упреки в неквалифицированной  работе.  Их  Галл
отмел сразу. Он понял, что нарвался на человека, который всю  жизнь  был
начальником. Такие приемчики давления на  подчиненных  он  хорошо  знал.
Нет, Галл был в себе уверен. Он прекрасно помнил свои расчеты по послед-
нему эпизоду. Он ушел из квартиры в ночь с пятницы на субботу.  Филатова
должна была выйти на работу в понедельник, но в понедельник ее не  стали
бы искать, списали бы на прогул, среди научных работников это дело обыч-
ное. На квартиру к ней поехали бы в крайнем случае во вторник,  к  этому
времени все запахи уйдут без следа. Он помнил, как оставил форточки отк-
рытыми. Любовник тоже вряд ли появился бы, не подходит к телефону - зна-
чит, не приехала. Почему же возбудили дело? Должна быть какая-то  другая
причина, но вины его, Галла, здесь нет. Может, дело в заказчике? Под не-
го копают? Может быть, он на подозрении у милиции, а убитая с ним связа-
на? Да, скорее всего, так. Но если так, то зачем он делает второй заказ,
да еще меньше чем через месяц? Он что, сумасшедший? Вызвать  "заказника"
в город, где идет работа по совершенному им убийству, - непозволительно.
Более того, новый заказ явно связан с предыдущим, коль речь идет об  од-
ной и той же рукописи. В квартире этой рукописи не было, он мог бы пору-
читься. И карточек, которые ему велели найти, не было  тоже.  Зато  было
кое-что другое...
   Утром Галл приехал на "Красные ворота", без труда  углядел  в  сквере
мужчину с бультерьером, но вместо того, чтобы уйти,  задержался.  Он  на
почтительном расстоянии проследовал с ним до дома,  а  спустя  несколько
минут отправился провожать его на работу. И хотя в прошлый раз заказ де-
лал другой человек. Галл не сомневался: истинным заказчиком в обоих слу-
чаях был тот самый холеный,  хорошо  одетый  мужчина,  который  уверенно
взбежал по ступенькам и, предъявив служебное удостоверение, вошел в  Ми-
нистерство внутренних дел. Это было неприятно. Но главный удар ждал  его
впереди.
   Поразмыслив, Галл решил воспользоваться связью для экстренных  случа-
ев. Он не имел права самостоятельно бросить дело  и  уехать  из  Москвы,
дисциплина в организации была железная. А то, что браться за этот  заказ
ни в коем случае нельзя, было для него очевидным.
   Экстренная связь была сложной, но срабатывала  быстро,  и  уже  через
полтора часа Галл разговаривал с человеком, который должен был разрешить
ему уехать. Но все получилось совсем не так.
   - Заказ должен быть выполнен, - сухо сказали ему. - Ты допустил много
промахов, дело следует поправить. Пока не исправишь - из Москвы ни шагу.
За некачественную работу надо расплачиваться. И придержи  язык.  Сумеешь
все сделать - ляжешь на дно. Не сумеешь - сам знаешь, что тебя ждет. Это
твои проблемы.
   Его проблемы... Вот он и попал между двух огней. С одной стороны, за-
ведомо провальный заказ. С другой - система отказала ему в  помощи  и  в
защите. Почему? Он стал не нужен? Ерунда, такие, как он,  всегда  нужны.
Таких, как он, слишком мало, чтобы можно было ими разбрасываться.  Тогда
в чем же дело? Они думают, что он выработался, стал допускать промахи  и
его теперь ищет ментура. С чего они это взяли? Ведь не может быть, чтобы
они пели с голоса этого истеричного заказчика, плясали под его дудку.  А
если все же... Он работает в МВД, сведения у него  точные.  Значит,  это
может быть правдой. Выходит, этот подонок пользуется его, Галла, услуга-
ми, а потом поливает его грязью вместо того, чтобы попытаться помочь. Ну
и дерьмо!
   А они? Почти двадцать лет он у них на службе, ни одного прокола,  бе-
зупречная репутация. Он свято соблюдал все их условия: не  иметь  семьи,
постоянных женщин, близких друзей. Не поддерживать отношений с родствен-
никами. Работать только там, где они скажут, где начальник - их  человек
и можно без лишнего шума уезжать в командировки,  когда  потребуется.  И
еще много всяких ограничений, которых он ни разу не нарушил.  И  за  все
это хорошую же благодарность он получил: чуть что - пошел вон,  выкручи-
вайся сам. Ясно, что он их не сдаст легавым, - самому пришлось бы  приз-
наваться, а только один эпизод с Филатовой тянет на "вышку", она же  ра-
ботник милиции. Да и доказать он ничего не сможет, против них у него ни-
чего нет, кроме слов.
   Ну что ж, подумал Галл, будем исправлять свои ошибки.
   От назойливого грохота музыки и тяжелой духоты Настя  была  близка  к
обмороку. "Странно, - думала она, - я совсем не чувствую, чтобы за  мной
кто-нибудь наблюдал. А сколько разговоров всегда о  сверлящих  взглядах,
которые прямо затылком чувствуешь, которые якобы спину тебе жгут. Навер-
ное, я просто неопытная еще, - решила она, - или бесчувственная".
   Когда бороться с дурнотой не осталось сил, она взяла сумочку и, изви-
нившись, вышла в туалет. Павлов в первый момент испугался, что она прос-
то-напросто сбежит, потом сообразил, что теперь его это не должно беспо-
коить. Он передал шантажистку Галлу, а уж от него ей не уйти.
   В туалете Настя вынула из сумки ампулу с нашатырным  спиртом,  резким
движением пальцев вскрыла ее и, обильно смочив жидкостью носовой платок,
приложила его к вискам и ко лбу. По комнате растекся резкий запах.
   Она присела на банкетку и закрыла глаза. Проклятые сосуды!
   Здоровья нет, а туда же, в сыщики записалась. Сидела бы дома, занима-
лась репетиторством, натаскивала бы великовозрастных оболтусов по  мате-
матике или иностранным языкам. Денежно и спокойно.
   - Все в порядке? - раздался прямо у нее над ухом тихий голос.
   Настя открыла глаза и увидела рядом красивую брюнетку в переливающем-
ся платье и роскошных колготках-дольчиках - писк моды!
   - У вас все в порядке? - настойчиво повторила брюнетка.
   - Голова немного закружилась, - пробормотала Настя.
   - Помощь нужна?
   - Нет, спасибо. Мне нашатырь хорошо помогает. Отсижусь и пойду.
   Брюнетка ласково улыбнулась.
   - Если хочешь, могу сделать укол - глюкоза плюс стимулятор. У меня  в
сумке целая аптека.
   - В другой раз.
   Настя сделала попытку улыбнуться в ответ, но губы ее не слушались.
   - Эй, подруга, - забеспокоилась женщина, - да ты бледная как  смерть.
Так не пойдет. Давай-ка руку.
   Настя покорно протянула ей руку. В голове четко высветилась  мысль  о
том, что, пожелай Галл убрать ее прямо сейчас, лучшего случая не  приду-
маешь. Пузырек воздуха легко перекочует из шприца в  вену,  оттуда  -  в
сердце, и конец. Ее найдут в женском туалете,  рядом  валяется  шприц  с
сердечным стимулятором. Простая небрежность, никто не виноват.
   Женщина между тем быстро вскрыла пакет с одноразовым шприцем, набрала
по очереди из двух ампул. Держа готовый шприц одной рукой, другой  пере-
тянула жгут, ловко продезинфицировала место укола. Настя закрыла  глаза.
Ей было так плохо, что уже не было сил бояться. "Что это со мной  сегод-
ня?" - вяло удивилась она. Такой сильный приступ был у нее раньше только
один раз, тогда ее "скорая" увезла прямо с улицы. Прежде чем  игла  про-
никла в вену, она успела подумать: "Это не может быть  Галл.  Ему  нужна
рукопись, а где я живу, он не знает. Или всетаки знает?" Поршень  плавно
пошел вниз. Женщина склонилась над Настей, ее лицо было совсем близко.
   - Потерпи, миленькая, - прошептала брюнетка, - через пять  минут  бу-
дешь как новенькая.
   Она вытащила иглу из вены, аккуратно сложила шприц в надорванный  па-
кет, сунула туда же пустые ампулы и положила все это в Настину сумочку.
   - Ты меня слышишь, рыжая? Я все тебе в сумочку  положила.  Если  твой
кавалер заметит след от укола, будет чем оправдываться. А то  ты  что-то
подзадержалась в сортире, как бы он не занервничал.
   - Спасибо вам.
   Настя явственно ощущала прилив сил. Уже, пожалуй, можно встать.
   - Мне с вами повезло. Если бы не вы, я бы тут свалилась, - благодарно
сказала она.
   - Тебе не со мной повезло, а с начальником. Поняла, рыжая? - усмехну-
лась брюнетка. - Ну, я пошла.
   Стоя на улице, Галл увидел через стеклянные двери, как из зала ресто-
рана вышла женщина, которая была с заказчиком, и скрылась в женском туа-
лете. Через две-три минуты туда же зашла эффектная  яркая  брюнетка,  до
этого курившая в холле в компании рослого мужика. По мнению Галла,  рожа
у мужика была откровенно бандитская, поэтому и женщину в  переливающемся
платье он определил для себя как дешевую ресторанную шлюху.
   Брюнетка вышла из туалета первой и, подхватив "бандитскую  рожу"  под
руку, направилась на улицу. Парочка остановилась  неподалеку  от  Галла.
Парень вульгарным жестом притиснул к себе женщину.
   - Ну что?
   - Да ничего. Не тот случай.
   - А что же она там так долго делает?
   - Сердечный приступ пережидает. Бледная  такая  -  смотреть  страшно.
Ладно, еще не вечер. Ближе к ночи наша клиентура пойдет  косяком.  Между
прочим, я сама сглупила. Могла бы сразу сообразить, что она не возьмет.
   - Почему?
   - Тот тип, с которым она пришла, - это полковник Павлов из  МВД.  Мне
его Ариф показывал.
   - Ну ты и дура, - разозлился парень. - Какого же черта ты за ней  по-
перлась? Ты хоть что-нибудь соображаешь?
   - А что, по-твоему, полковники милиции со шлюхами не путаются? -  ог-
рызнулась брюнетка. - Тоже мне, идеал советской морали.
   "Значит, его фамилия Павлов. И даже полковник. Учтем, -  отметил  про
себя Галл. - И еще какой-то Ариф. Это тоже учтем. Интересно, что эта де-
вица ей предлагала? Наркотики? Вряд ли, сбытчики  стараются  иметь  дело
только с проверенной клиентурой. Скорее всего,  что-нибудь  противозача-
точное, презервативы или таблетки".
   Телефонный звонок раздался, едва Настя  переступила  порог  квартиры.
Звонил Гордеев, сильно встревоженный.
   - Как ты, деточка? Оклемалась?
   - Более или менее.
   Настя взяла аппарат и прошла с ним в кухню, плотно притворив за собой
дверь. Она опасалась, что на лестнице возле квартиры могут оказаться лю-
бопытные уши.
   - Все сработало. Тебя провожали. Трудно пока сказать, кто это  -  сам
или подручный. Но до подъезда он тебя довел. Так что с этим порядок, все
идет по плану.
   - Слава Богу, не зря мучилась.
   - Теперь вот что, Анастасия. Одну я тебя на ночь не оставлю.
   Не хватало еще, чтобы тебя "неотложка" увезла. Возражений  не  прини-
маю, но имеешь право выбирать. Кого к тебе прислать?
   - Не надо никого, Виктор Алексеевич. Обойдусь.
   - Ты плохо слышишь, Анастасия? Я сказал, ты имеешь право выбирать,  а
не решать. Решаю я. Так кого?
   - А эту, из ресторана, нельзя? Она в вену с первого раза попадает.
   - Эту нельзя. Ее видели. Может, Захарова?
   - Только не Захарова, - поспешно, даже  чересчур  поспешно,  ответила
Настя.
   - Коротков тебя устроит?
   - Устроит. Только жалко его дергать. У него страстный, но  ограничен-
ный во времени роман.
   Колобок, похоже, рассердился.
   - Знаешь что, дорогая, ты эту благотворительность  прекрати.  У  меня
романы нашего Тристана в одном пикантном месте уже  сидят.  Всех  денег,
как говорят, не заработаешь, всех женщин не перелюбишь. Так что не валяй
дурака.
   Коротков приехал грустный, его массивная фигура словно уменьшилась  в
размерах, широкие, обычно развернутые плечи поникли.
   - Неужели так серьезно? - сочувственно спросила Настя.
   - Очень. Не знаю, что с этим делать. Просто болезнь какая-то.
   Для влюбчивого Юры Настя всегда была наперсницей, плакательной жилет-
кой и спасательным кругом одновременно. Если роман заканчивался  неудач-
но, она буквально за уши вытаскивала Короткова из  депрессивной  ямы,  в
которую он каждый раз собирался сваливаться. Настя и  сама  видела,  что
случай с Семеновой - особенный. Обычно Юра в разгар очередного увлечения
бывал радостно воодушевлен, глаза горели, работа спорилась, у него слов-
но крылья вырастали. А в этот раз он был подавлен и разбит, будто  тащил
неподъемную ношу. Настя не смогла бы точно определить, какое  чувство  в
ней берет верх - сочувствие или белая зависть. Ей были недоступны любов-
ные переживания ни в виде окрыленности, ни в виде тоски.  Нежная  привя-
занность - самое большое, на что она считала себя способной. Может быть,
когда-нибудь, думала она, это случится и с  ней.  Ведь  случилось  же  в
юности, но только однажды, больше десяти лет назад. И с тех пор ни  разу
не повторилось. Наверное, у компьютера  на  двух  ногах  не  может  быть
сильных эмоций. Такая, видно, у нее судьба.
   - Как себя чувствует сердечный друг Александр Евгеньевич? - поинтере-
совался Юра.
   - Резину тянет. Ни да, ни нет, а гораздо сложнее. Принципиальное сог-
ласие дал, но просил еще несколько дней, чтобы собрать деньги.
   - Судя по его передвижениям, он и не пытается их собрать. Не по  слу-
жебному же телефону он решает свои вопросы. Разве что из дома звонит. Но
скорее всего, просто поручил кому-то. От руководящих замашек так  просто
не отвыкнешь.
   - Хорошо, значит, схема пока работает. Будем ждать, когда Галл явится
по мою душу и за рукописью.
   - Не боишься?
   - Боюсь. Ужасно боюсь. Особенно после сегодняшнего укола. Где вы  та-
кую медсестру выкопали?
   - Колобок постарался. Он знает про твои хворобы.
   - Все-таки трудно играть вслепую. Одни догадки.  Просто  удивительно,
как это мы ухитряемся "в цвет" попадать. Ой, не сглазить бы. -  Она  то-
ропливо постучала по деревянной табуретке.
   - Ася, можно нескромный вопрос?
   - Валяй.
   - Когда Захаров здесь ночевал...
   - Ну?
   - У вас было что-нибудь?
   - Почему тебя это интересует?
   - Колобок сказал, что ты просила на  сегодняшнюю  ночь  кого  угодно,
только не Захарова.
   - Колобок - старый болтун и сплетник. Поставь чайник, пожалуйста.
   - Так было или нет? - Юра зажег газ на плите.
   - Что ты пристал? Было. И не было.
   - То есть?
   - Тебе не понять, у тебя сердце очень нежное. А у меня -  деревянное.
Сколько ни стучи - одни глухие звуки. Да, мы спали вместе. Но это - все.
   - Ничего себе! А что еще должно быть?
   - Перестань, Коротков. Неужели ты думаешь, что я должна влюбляться  в
каждого, кто переспит со мной из спортивного интереса?
   - Но ведь не только он с тобой переспал, но и ты с ним. Тоже из инте-
реса?
   - Тебе это так важно? Сахар мне не клади.
   - Важно. Я в себе пытаюсь разобраться. Не сердись, Ася.
   Поговори со мной об этом, пожалуйста.
   - В таком случае давай будем говорить о тебе.
   Но поговорить им не удалось. Снова позвонил Гордеев.
   - Анастасия, тебя предупредили, что вся квартира нашпигована микрофо-
нами?
   - Нет. Зачем?
   - Затем, чтобы не нестись, ломая ноги, задерживать каждого, кто порог
переступит. Может, тебя сначала проверять будут. Поняла?
   - Да.
   Настя не торопясь допила чай, поставила чашку на блюдце, громко и от-
четливо произнесла:
   - Спасибо вам, товарищи, за благородство. Обещаю больше вас  не  сму-
щать.
   - Ты что? - удивился Коротков. - Крыша поехала?
   Настя расхохоталась.
   - Они нас слушают. Ты представляешь? Тут же Колобку донесли про  наши
альковные разговоры. А я его старым болтуном и сплетником обозвала!  Во-
обще-то зря он меня предупредил. Теперь за каждым словом  придется  сле-
дить.
   - Ерунда. Он прав, так лучше для дела.
   - Для какого дела? Если Галл явится меня убивать, он устных коммента-
риев давать не будет. Молча сделает свое дело и уйдет.
   - Молчание - тоже сигнал. Не считай всех дураками.
   - Я не считаю. - Настя вдруг всхлипнула. - Я  боюсь,  Юрка,  я  смер-
тельно боюсь. Господи, если бы ты только знал, как мне страшно.
   Ночь они провели без сна, прислушиваясь к звукам на лестнице,  вздра-
гивая каждый раз, когда начинал гудеть лифт. Утром Коротков ушел. В  те-
чение дня никто не звонил  в  квартиру,  никто  не  пытался  выяснить  у
жильцов, где живет Лариса Лебедева. Настя вышла в магазин, купила молока
и хлеба и сразу вернулась. Гордеев строго-настрого  приказал  как  можно
меньше бывать на улице - кто знает, какой  несчастный  случай  придумает
убийца. Квартиру они подстраховали крепко, но обеспечить  Настину  безо-
пасность на улице у них не хватало возможностей. Когда  Настя  вернулась
из магазина, Гордееву сообщили, что "хвоста" за ней нет.
   Никто не появился ни в этот день, ни на следующий. Галл  не  проявлял
интереса к шантажистке. Операция оказалась под угрозой срыва. Похоже бы-
ло, что "в цвет" они не попали.
   Галл был достаточно сообразителен, чтобы понять, что номер  телефона,
по которому он звонил заказчику, не был ни его домашним,  ни  служебным.
Он зашел в два-три магазина около дома Павлова и убедился, что это  сов-
сем другая АТС. На какие цифры начинаются телефоны в Министерстве  внут-
ренних дел, он знал и без того.
   Галл позвонил, услышал автоответчик, коротко произнес:
   - Я буду звонить в 22.15, - и повесил трубку.
   Дальнейшее было делом техники - отследить заказчика с места работы до
дома и квартиры, где установлен телефон. С этим  Галл  справился  легко.
Павлов позвонил в дверь, а не открыл ее своим ключом, и  это  вселило  в
убийцу уверенность, что он действует правильно. Ровно в 22.15 он  позво-
нил из ближайшего автомата, сообщил, что все готово, договорился о пере-
даче задатка, дождался, когда Павлов уйдет. Внимательно  огляделся  вок-
руг. Дом, куда он собирался зайти, стоял прямо на Садовом кольце,  возле
Курского вокзала. Шумное место, и в квартире наверняка тоже нет  тишины.
Что ж, тем лучше.
   Галл бесшумно поднялся по лестнице, он терпеть не мог в ответственные
моменты пользоваться лифтами: вдруг застрянет, и  это  нарушит  все  его
планы. Он постоял перед дверью, еще немного  подумал,  потом  решительно
нажал кнопку звонка.
   - Кто там? - почти сразу же откликнулся голос из-за двери. По-видимо-
му, хозяин еще не ложился.
   - Я от полковника Павлова.
   - Что вы хотите?
   Голос хозяина был с легким кавказским акцентом. "Видно,  это  и  есть
Ариф", - подумал Галл.
   - Откройте, пожалуйста. Мой голос есть у вас на автоответчике, вы мо-
жете проверить. В 22.15 я разговаривал с полковником. Он дал мне ваш ад-
рес и просил обговорить кое-какие детали.
   - Подождите.
   Шаги хозяина удалились от двери. Через некоторое время щелкнул замок.
Молниеносным движением Галл втолкнул Арифа в прихожую и захлопнул дверь.
Тот опомниться не успел, как одна рука гостя оказалась у него на  горле,
другая крепко держала его сзади за волосы.
   - Ты - Ариф?
   - Да, - выдавил он.
   - Знаешь, кто я такой?
   - Да.
   - Тем лучше. Рассказывай, быстро.
   - Что рассказывать? - прохрипел Ариф.
   - В какую игру играет твой полковник? Я тебя пока так подержу, но мо-
гу и больно сделать. Хочешь, чтобы было больно?
   - Отпустите меня, я же задыхаюсь...
   - Потерпишь. Ну?
   - Я ничего не знаю. Отпустите.
   - Слушай меня внимательно, Ариф. Ты знаешь, кто я  такой.  Поэтому  у
нас с тобой два варианта. Или ты умрешь прямо сейчас, или я избавлю тебя
от полковника, а ты за это поможешь мне исчезнуть. Уедем туда, где  вой-
на, у тебя там наверняка друзья есть или родственники. Там нас  не  най-
дут. Будешь говорить?
   - Буду, только отпустите.
   - Нет. Говори.
   Ариф Муртазов хотел жить. И приходилось выбирать - жить ему в спокой-
ной Москве, но рядом с Павловым, или в воюющем Карабахе,  но  без  него.
Павлов становился для Арифа с каждым днем все обременительнее и опаснее,
он требовал все больше денег, а теперь затевал уже  второе  убийство,  и
Арифу это совсем не нравилось. В последние два дня  он  много  думал  об
этом. Его дело - бизнес, в прошлом незаконный, в нынешнее  время  вполне
легальный, но именно бизнес, а не "мокрые" дела. Связываться с убийства-
ми он не хотел категорически.
   Великий грех - жадность, часто думал Ариф. Павлов пожалел денег,  об-
манул девочку - и вот какие теперь из-за этого неприятности. Разве  нес-
частные десять тысяч стоят того? И он, Ариф,  поддался  этому  непрости-
тельному греху, обрадовался, когда Павлов сказал ему, что за прекращение
уголовного дела не обязательно платить деньгами, а можно отслужить верой
и правдой, расплатиться преданностью и взаимовыручкой, а деньги - что ж,
они всегда деньги, если понадобится - заплатит потом. Сколько уже Павлов
из него высосал? На десяток уголовных дел хватило бы, не то что на одно.
И гоняет его, как мальчика на побегушках.
   Ариф, собственно говоря, уже принял решение, остался  лишь  последний
шаг. Он не сомневался, что гость выполнит свою угрозу, но  тогда  он  не
доберется до Павлова, даже если все ему рассказать. Смерть  Арифа,  даже
случайная, будет Павлову сигналом об опасности, и он сразу же примет ме-
ры. Значит, есть шанс остаться в живых, по крайней мере пока.
   И Ариф выложил все: про диссертацию, про Филатову, про Энск, про кар-
точки.
   - Зачем нужно убирать журналистку?
   - Она что-то знает. Она его шантажирует рукописью.
   - Рукопись - не признание в убийстве. Что конкретно она знает? Почему
твой полковник ее боится?
   - Я не знаю. Правда, не знаю. Он думает, что она знает все.
   - А что думаешь ты? Насколько она опасна?
   - Клянусь, не знаю больше ничего! Он мне не рассказывает. Дает  пору-
чения - я выполняю. Я у него в долгу.
   - Мы все друг у друга в долгу. Он тебя от одного срока  спас,  а  под
другой подставил. За соучастие в двух убийствах  дадут  больше,  чем  за
твое вонючее золото. Согласен?
   - Да. Отпустите меня.
   - Рано. Ты еще не все сказал. Какие поручения  он  тебе  давал  после
убийства Филатовой?
   - На похороны сходить, послушать, что говорят.
   - Еще что?
   - Сведения о Филатовой собрать.
   - До убийства?
   - И до, и после, когда уже дело возбудили.
   - Зачем?
   - Хотел ее давним любовником прикинуться.
   - Получилось?
   - Да.
   - Что еще?
   - За бабой из уголовки последить. На всякий случай.
   - Что за баба?
   - Каменская Анастасия Павловна. Про нее говорят, что  хваткая  очень,
хорошо соображает. Павлов ее боялся, хотел выяснить,  нельзя  ли  ее  на
чем-нибудь зацепить.
   - Зацепили?
   - Она в отпуск уехала.
   - Выходит, ничего не нашла. Если бы заподозрила что-нибудь, не уехала
бы.
   - Мы тоже так решили.
   - Но она как уехала, так и вернется. Как раз ко второму убийству пос-
пеет. Об этом вы подумали?
   - Нет. Тогда шантажистки не было. Мы думали, она обычная журналистка.
   - Ладно. Так что эта Каменская?
   - Ничего особенного. Обыкновенная, незаметная. Ни кожи ни рожи. С му-
жиками не путается. На такую никто не позарится.
   - Замужем?
   - Нет, и не была. Детей нет. Живет одна.
   - Выгодная невеста, - хмыкнул Галл. - Еще раз повтори, почему  Павлов
ее боялся.
   - У него на Петровке свои люди есть, они рассказывали, что она - уни-
кум, распутывает самые хитрые дела.
   - Что ж она это дело не распутала, если она такой уникум?
   - Павлов ей мозги запудрил. Сам лично к ней ходил.
   Галл нутром почуял несостыковки. Если Каменская такая умная, то  Пав-
лов никогда не смог бы запудрить ей мозги. Для этого Павлов должен  быть
на порядок умнее ее. А Павлов - дурак, очень хитрый и самоуверенный,  но
дурак, в этом Галл уже убедился. Так, может быть,  нет  никакой  феноме-
нальной Каменской, все это сказочки про белого бычка, неясно, правда,  с
какой целью. Следовательно, Павлов чего-то недоговаривает своему  дружку
Арифу. Любопытно, кто кого обманул? Павлов - Арифа? Или  самого  Павлова
ловко обманула эта Каменская? Но так или иначе, дело об убийстве Филато-
вой должно быть закрыто. Любым способом. Нельзя  допустить,  чтобы  его,
Галла, искали. А если полковник Павлов так глуп, что дал  себя  провести
какойто бабе из уголовки, так пусть за это поплатится. Начальничек, мать
его!
   Он чуть ослабил хватку, дав Арифу возможность повернуть голову.
   - Предупреждать тебя не буду, сам все понимаешь. Запомни: вы  с  пол-
ковником меня не достанете. А я вас - в шесть секунд. Ты знаешь,  что  я
не шучу. У него есть оружие?
   - Кажется, есть.
   - "Кажется" меня не устраивает. Выясни точно. Завтра позвоню.
   Галл вышел из подъезда и неторопливо двинулся в сторону метро. В  его
голове уже почти сложился план. Теперь надо заняться этой рыжей.
   Гордеев вторую ночь подряд проводил на работе. Душа его изболелась за
Настю, особенно после разговора с Коротковым. Как же она, бедная,  боит-
ся! Все-таки не женское это занятие. Но, с другой стороны, она так  кра-
сиво, так лихо вписалась в комбинацию, как вряд  ли  сумел  бы  мужчина.
Гордеев мысленно похвалил Володю Ларцева, который, составляя  психологи-
ческий портрет Павлова, советовал не давить на него и не торопить. Когда
пытаешься взять кого-нибудь нахрапом и даешь  на  размышление  считанные
часы, всегда есть опасность, что тебя не воспримут всерьез. Давишь,  уг-
рожаешь, спешишь - значит, позиции твои  слабоваты  и  ты  боишься,  что
жертва спокойно пораскинет мозгами и сообразит, что у  тебя  против  нее
ничего нет и ты на самом деле не так уж  страшен.  Типичный  способ  на-
чальственной "давиловки": крик, натиск,  оскорбления  -  и  вот  уже  ты
чувствуешь себя виноватым и начинаешь оправдываться, хотя грехов на тебе
вовсе не так много. У профессионального руководителя Павлова такая логи-
ка должна была сработать. И она сработала. Если человек держится спокой-
но и уверенно, дает тебе время подумать, значит, "компра" у него на  ру-
ках серьезная.
   Гордеев вел свою партию, тонкую, сложную, вел практически  на  ощупь,
наугад. Когда ему сообщили,  что  объект  "встретил"  Павлова  у  минис-
терства, дошел за ним до дома, где живет Ариф Муртазов, побывал у  Арифа
и двинулся в сторону проспекта Мира, где обитает Лебедева, он вздохнул с
облегчением. Наконец-то, после двухдневного сбоя, схема снова  заработа-
ла. Знать бы еще кто он - этот объект. По всем признакам - убийца. А ес-
ли нет? Или убийца, но не тот?
   Половина первого. Настя, наверное, опять  не  спит.  Бедная  девочка!
Сколько же ей еще ждать, пока Галл соберется к ней в гости. Нервы у  нее
на пределе.
   Гордеев связался с теми, кто наблюдал за объектом.
   - Сидит на подоконнике в подъезде напротив нашего.
   - Он там ночевать, что ли, собрался?
   - Не могу знать, ваше благородие. Пойти спросить?
   - Пойди помоги ему. Пусть поспит немного.  Ребятам  тоже  надо  отдых
дать.
   Галл сидел на подоконнике в подъезде, напротив того,  в  который  два
дня назад вошла Лебедева. Он прикидывал, как лучше узнать номер ее квар-
тиры. Раньше ему не приходилось этим заниматься, информация всегда быва-
ла достаточно полной. Это и понятно: никто и ничто не  должно  связывать
его с жертвой несчастного случая. Их не должны видеть вместе, и  уж  тем
более он не имеет права "светиться", наводя справки. Таков был непрелож-
ный принцип.
   Но в этот раз его заставили работать по-другому. Правда, и ситуация в
этот раз для самого Галла другая. Если все пойдет, как  он  задумал,  то
пусть его видят, все равно потом не найдут.
   Он услышал шум мотора. Из-под арки во двор въехала машина,  притормо-
зив у подъезда, где жила рыжая. Из машины  вышел  мужчина,  сделал  нес-
колько неуверенных шагов в сторону подъезда, схватился за стену и  оста-
новился. Видно было, что он сильно выпил.  Машина  уехала,  а  пассажир,
видно, раздумав идти домой, дополз, качаясь, до скамейки и сел, обхватив
голову руками.
   Галл легко соскочил с подоконника и быстро сбежал вниз.
   - Что, дружище, худо тебе?
   Он постарался вложить в голос как можно  больше  теплоты  и  участия.
Пьяный кивнул.
   - Может, проводить?
   - Не надо. Не пойду туда. Опять орать будет, сука  драная,  весь  дом
перебудит.
   - Так и будешь до утра сидеть?
   - Зачем до утра? Протрезвею чуток, чтобы не качало, и пойду.  Она  на
запах не реагирует, а как видит, что шатаюсь, - прямо звереет.
   - Жена, что ли?
   - Ну. Гадина рыжая. Ненавижу!
   - Погоди-ка, у тебя жена - красивая такая, рыжая, ноги  длинные?  Это
она на тебя орет?
   - Не, с ногами - это Лариска из сорок восьмой квартиры. А моя  -  мо-
чалка рваная. Ты чего, мужик, - пьяный подозрительно посмотрел на Галла,
- ты Лариску не знаешь? Не местный, что ли?
   - Почему, местный. Из вон того подъезда. Недавно переехал.
   - Как же ты Лариску не знаешь? - продолжал сокрушаться пьяный.  -  Ее
все мужики знают, кто в этих домах живет. У нее  машина  шикарная  была,
иномарка. Она ее раз в неделю здесь, во дворе, сама, своими наманикюрен-
ными руками мыла. Представляешь? Баба - и машину моет. Мечта, а не баба.
   - А муж что же? Не помогал? - как можно безразличнее спросил Галл.
   - У-у, она с ним давно развелась. Машину уже после развода купила.  А
весной - тюк! - и нет машины. Теперь не моет.
   - Угнали, что ли?
   - Разбила. Баба есть баба, что ты хочешь. Теперь ни мужа, ни  машины.
Ну-ка погляди, я пройдусь.
   Мужчина встал и неуверенно пошел к подъезду.
   - Ну как?
   - Не очень.
   - Ладно, еще посижу. А ты чего тут околачиваешься?
   - Знакомую провожал до метро, возвращался - тебя вот увидел. Пойду я,
пожалуй, спокойной ночи.
   - Бывай. - Пьяный покачнулся, изображая приветственный жест.
   Галл вернулся к своему подоконнику. Свет на лестнице не горел, и муж-
чина на скамейке был ему хорошо виден. Минут через двадцать тот  поднял-
ся, немного походил вдоль  дома  и,  убедившись  в  своей  устойчивости,
скрылся в подъезде. Еще через десять минут Галл вышел и отправился  пеш-
ком в сторону Рижского вокзала, оттуда, поймав  частника,  поехал  туда,
где остановился. Это была пустая квартира, ключи от которой он забрал  в
автоматической камере хранения на Ленинградском вокзале.
   Оперативникам, блокирующим квартиру, где находилась Настя,  разрешили
смениться и отдохнуть.
   Гордеев, расслабив мышцы спины, обмяк в кресле. Хорошо ночью, не жар-
ко. Если бы можно было днем спать, а ночью работать! Он позвонил Насте.
   - Поспи, деточка. Твой ухажер тоже спать пошел.
   - Не могу. Меня всю трясет.
   - Ну что ты, Стасенька, не надо так. Ребята сидят в соседней  кварти-
ре, они его не упустят.
   - А вдруг упустят?
   Вот, подумал Виктор Алексеевич, наша болезнь - ни в ком не быть  уве-
ренным до конца и никому не доверять полностью.  И  все-таки  кто  такой
этот объект? Убийца или нет? Кто явится разбираться с шантажисткой Лебе-
девой?
   Настя прилегла. Сказались длинные бессонные ночи, и  ей  удалось  за-
быться тяжелой болезненной дремой. Ей снилось, что она стоит на высокой,
абсолютно гладкой скале, с которой нельзя спуститься. Ее охватил  безыс-
ходный ужас. "Я разобьюсь, я разобьюсь, - думала она, - никакого  выхода
нет, стены гладкие и отвесные, ухватиться не за что. Я умру, это конец".
В тот момент, когда страх и отчаяние достигли апогея и стали невыносимы-
ми, пришла спасительная мысль: "Я  же  как-то  сюда  забралась,  значит,
где-то есть спуск, надо его найти". Радость  и  облегчение  были  такими
острыми, что Настя проснулась, взглянула на часы - проспала  восемь  ми-
нут. Она закрыла глаза.
   ...В большой комнате за столом Гордеев что-то  сосредоточенно  писал.
Почему-то он был в форме, с полковничьими погонами на плечах. В квартире
расположилась группа захвата - Настя никак не могла  сосчитать,  сколько
их. Под окном остановился грузовик, и из кабины вышла женщина со светлы-
ми волосами в голубом пальто. Это же женщина, подумала Настя, это не мо-
жет быть Галл. Блондинка подняла голову и встретилась глазами с  Настей.
У нее было немолодое приятное лицо с мелкими чертами.  Господи,  пронес-
лось в голове у Насти, это же моя смерть приехала, сейчас она  войдет  в
квартиру - и я умру. Женщина вошла в подъезд. Насте  казалось,  что  она
отчетливо слышит ее шаги по лестнице. "Виктор  Алексеевич!  -  закричала
она. - Я же сейчас умру! Сделайте что-нибудь, спасите меня!" Но  Гордеев
даже головы не поднял от бумаг. Женщина в голубом пальто вошла в кварти-
ру. Настя вцепилась в рукав полковничьего кителя: "Помогите же  мне!  Не
пускайте ее сюда!" Гордеев недовольным и каким-то брезгливым жестом  вы-
дернул руку и отстранился. Парни из группы захвата  молча  расступились,
пропуская блондинку. Она строго посмотрела на  Настю.  "Ну,  здравствуй,
красавица", - тихо сказала она. "Это ошибка, - хотелось крикнуть  Насте,
- вы не ко мне пришли, я же никакая не красавица,  это  все  знают.  Это
ошибка!" Она почувствовала, что летит куда-то назад, в темноту. "Я умер-
ла", - подумала Настя и с этой мыслью проснулась.
   К снам Настя относилась бережно. Сновидение - продукт  работы  мозга,
считала она, просто так ничего не снится. Смерть в сновидениях - признак
сердечной недостаточности или легкого приступа, произошедшего  во  время
сна. Надо выпить горячего чаю, покрепче и с сахаром.
   Она вылезла из постели и поплелась на кухню. Пальцы  плохо  слушались
ее, в подушечках покалывало - верный признак приступа. Ну смерть -  лад-
но, а вот что означает все остальное? Неужели она и в самом деле не  на-
деется на своих товарищей? Неужели она действительно до такой степени не
уверена в них? И что же, получается, что в глубине сознания она  считает
Колобка способным бросить ее в трудный момент без поддержки?
   "Наверное, это потому, что в первый раз, - успокаивала себя Настя.  -
Просто еще не приходилось на собственной шкуре испытать, наколько надеж-
но и основательно планируются подобные операции".  Но  в  голову  упорно
лезло совсем другое объяснение. За последние годы ей столько раз  прихо-
дилось делать анализ различных комбинаций и операций - как  успешно  за-
вершенных, так и проваленных, - столько раз приходилось выискивать  сла-
бые места и недостатки, что она хорошо, даже слишком хорошо  знала,  как
часто случаются осечки, как часто  кто-то  халтурит,  проявляет  небреж-
ность, забывчивость, подводит других. "Воистину, многая знания -  многия
горести", - подумала она.
   Володя Ларцев с удовлетворением подумал, что Галл - или кто бы он там
ни оказался, - этот "объект", фактически выполнил за них грязную работу.
   - Я вас ни к чему не принуждаю, - спокойно сказал он. - Вы можете вы-
бирать. Если вы не с нами, вам это ничем не грозит. Подумайте.
   Его собеседник нервно постучал пальцами по колену.
   - Мне кажется, вы меня обманываете. Разве меня не могут  привлечь  за
соучастие?
   - Обязательно привлекут. Когда я говорил, что вам ничего не грозит, я
имел в виду, что ваш отказ от сотрудничества с нами не повлияет на  меру
вашей ответственности.
   - А согласие повлияет?
   - Конечно.
   - Что я должен сделать?
   - Ничего. Не делайте ничего, этого будет достаточно.
   - Вы хотите сказать, что я должен молчать о том, что произошло сегод-
ня?
   - Вы меня правильно поняли. Живите, как будто  ничего  не  случилось.
Поймите, вы оказались не между двух огней, а между трех. С одной стороны
- организация, с другой - ваш друг, с третьей - мы. Единственный  способ
не обжечься - стоять неподвижно.
   - Вы правы. А если меня о чем-нибудь попросят?
   - Пообещайте. Но не делайте ничего, не позвонив мне. Хорошо? Все  это
долго не продлится, самое большое - дня три. Три дня выдержите?
   - Попробую, - вздохнул собеседник. - Веселая жизнь - сидеть и  ждать,
когда тебя привлекут, да еще по такой статье.
   - Согласитесь, это все же лучше, чем ждать, что тебя просто убьют,  -
рассудительно возразил Ларцев.