Глава 12

   Смерти Галл не боялся. Он много раз видел ее близко, он  сам  нес  ее
людям. Смерть в его исполнении не была ни страшной, ни мучительной.  Ему
хотелось верить, что и его конец будет мгновенным и  легким.  И  вообще,
бояться можно того, что случается не со всеми. А если это неизбежно, ес-
ли человек обязательно должен умереть, то  какой  смысл  этого  бояться?
Бойся не бойся, а конец один. И не так уж много радости было в его  жиз-
ни, чтобы сожалеть о ней.
   Когда он, недоучившийся студент-медик, встретился со  своим  крестным
отцом, ему, дурачку, казалось, что  жизнь  в  преступной  организации  -
сплошной праздник. Огромные деньги, которые платили за выполнение  одно-
го-двух заказов в год, позволяли вести вполне обеспеченную жизнь, ездить
летом на море, покупать самых дорогих шлюх, пить хороший коньяк. Но  чем
дальше, тем больше оказывалось, что если хочешь получить  следующий  за-
каз, нужно вести себя скромно, замкнуто и осмотрительно.  Одиночество  -
вот плата за эти большие деньги. Галл знал, что когда  он  умрет,  никто
грустить не будет. Никто даже не заметит, что его больше нет. Разве сто-
ит такая жизнь того, чтобы о ней сожалеть? И тюрьмы Галл не боялся.  Под
рукой всегда была спасительная таблетка, чтобы умереть сразу, не дожида-
ясь следствия и суда.
   Однако вопрос Насти поставил его в тупик. Почему он должен  обсуждать
это с совершенно незнакомым человеком. С другой стороны, он был рад, что
она ушла от скользкой и неприятной темы и перестала его  дразнить.  Нет,
близости с ней он не хотел, во всяком случае, сейчас.
   За окном начало светать. Галл сидел в кресле, Настя - рядом на  полу.
Убийца и его будущая жертва негромко говорили о смерти.
   - Умирать не страшно, если не больно, - говорила она, словно  подслу-
шав его мысли. - А вдруг все, что пишут в книжках, - правда? Жизнь после
смерти, наверное, лучше, чем такая жизнь, как сейчас. Как ты думаешь?
   - Не знаю. Я этих книжек не читал.
   - Интересно, а Павлов боится умереть?
   - Такие всегда боятся. Иначе давно бы уже  застрелился,  вместо  того
чтобы огород городить. А он все тянет, все надеется на что-то. Вот и до-
тянул.
   - Подумаешь! - Настя пренебрежительно тряхнула  головой.  -  Заплатит
сто сорок тысяч и будет жить спокойно. С чего ему стреляться?  Экземпляр
последний, больше нет, это точно.
   Никто его больше не тронет.
   - Много ты знаешь...
   - А ты знаешь больше? - недоверчиво протянула она.
   Галл промолчал, мысленно выругав себя за несдержанность.
   Как же он так расслабился? Хорошо, что она, кажется, ничего не  заме-
тила. Он попробовал уйти от опасной темы.
   - Сколько времени тебе нужно на сборы?
   - А что, уже пора? - встрепенулась Настя.
   - Нет еще, успокойся. Мне нужно время рассчитать.
   - Далеко поедем?
   - Не твое дело. Я задал тебе вопрос, - холодно сказал Галл.
   - А я и отвечаю. Смотря куда мы поедем. Я же  должна  прикинуть,  как
мне одеваться. Если брюки и кроссовки - это  быстро,  если  в  приличное
место идем - тогда дольше.  Плюс  душ,  морду  покрасить,  то-се,  девя-
тое-пятнадцатое. Сам понимаешь.
   - Мы идем встречаться с Павловым. Исходи из этого.
   Галла не так просто было сбить с толку.
   - Ну, считай, минут сорок пять - пятьдесят.
   - Подумать только, какая точность, - с издевкой произнес он. - По-мо-
ему, ни одна женщина не обладает чувством времени,  поэтому  они  всегда
опаздывают.
   - У-у, ты, Михрютка, у нас главный специалист по женщинам. Оно и вид-
но. Импотенты, конечно, в этом лучше разбираются.
   "Вот дурак! Сам напросился. А ей палец в рот не клади.  Одно  неосто-
рожное слово - тут же в дерьме вымажет", - подумал Галл.
   - Как она  сказала?  -  насторожился  Гордеев.  -  "Морду  покрасить,
то-се", как дальше?
   - Пятое-десятое, - подсказал Шестак.
   - Нет, как-то по-другому. Прямо ухо резануло.
   - Девятое-пятнадцатое, - отозвался Миша Доценко.
   - Что это может означать? - допытывался Гордеев. - Она так никогда не
говорит. Это что-то означает. Думать всем, быстро!
   "Все бессмысленно, - думала Настя. - Они не поймут. Но ничего лучше я
не придумала. Галл слишком умен, чтобы я могла попытаться  передать  ин-
формацию другим способом. Теперь вся надежда на них. Хоть бы знать,  кто
из наших сейчас нас слушает. Тогда проще было бы сориентироваться".
   - Я есть хочу, - капризно сказала она. - Пойдем на кухню. Только  чур
- готовить будешь ты. У тебя лучше получается, Михрютка.
   - Девять-пятнадцать, девять-пятнадцать, - тупо повторял Коротков, си-
дя на заднем сиденье микроавтобуса. - Адрес: дом девять,  квартира  пят-
надцать. Или наоборот: дом пятнадцать, квартира  девять.  Номер  машины:
ноль девять - пятнадцать. Или пятнадцать ноль девять. Что еще?
   - Может быть, время отправления электрички с какого-нибудь вокзала? -
предположил Доценко.
   - Звони, узнавай, - распорядился начальник.
   - Еще может быть номер телефона, который начинается на девятьсот пят-
надцать или сто пятьдесят девять, - подсказал Коротков.
   - Сто пятьдесят девять - это Ленинградский проспект. А девятьсот пят-
надцать? Что это за АТС?
   - Сейчас выясню, - ответил Юра.
   Но ни одно из предположений даже отдаленно не  приближалось  к  тому,
что им хотели передать.
   - Не возражаешь, если я мясо пожарю? - вежливо спросил Галл, доставая
из морозильной камеры кусок свинины. - В микроволновой печи  оно  быстро
разморозится.
   Он решил все оставшееся время не поддаваться на ее подначки, соблюдая
правила хорошего тона и сохраняя полную невозмутимость.  Даже  если  она
будет вести себя откровенно нагло и вызывающе, он не пойдет у нее на по-
воду. Но Ларисе, похоже, надоело резвиться. Она притихла, будто чувство-
вала близкую смерть. И снова Галл испытал что-то похожее на жалость.
   - Хорошо, пожалуйста, - необычно мягко ответила она. - Хоть поем  на-
последок.
   Только через несколько минут Галл сообразил, что опять допустил  про-
мах. Исправлять его было уже поздно. Неужели он и в самом  деле  вырабо-
тался? За последний час - две ошибки. Сначала в разговоре о  Павлове,  и
сейчас, когда она произнесла это "напоследок". А он,  кретин,  промолчал
вместо того, чтобы удивиться: почему, мол, напоследок? Промолчал, потому
что она все правильно сказала. Надо постараться отвлечь ее от этих  мыс-
лей.
   - Слушай, а у тебя есть какое-нибудь хобби? - спросил он,  устанавли-
вая ручки СВЧ на время и режим.
   - Есть. Теорему Ферма доказывать, - серьезно ответила она.
   - Все шутишь, - неодобрительно поморщился Галл.
   - Ну почему же, я не шучу. Тому, кто  найдет  доказательство  теоремы
Ферма, Нобелевскую премию дадут. Всемирная слава и вечный почет. Тогда и
умирать не страшно.
   - Да что ты все о смерти? Смотри: солнце встает, небо голубое, птички
поют. Жизнь прекрасна, мадам! Получите свои деньги, скопите на новую ма-
шину и поедете отдыхать.
   - А ты? - она пристально посмотрела на Галла. - Что будешь делать ты,
получив свои деньги?
   - При чем здесь теорема Ферма? - недоуменно спросил Миша Доценко.
   Гордеев стукнул кулаком по колену.
   - Идиоты! Мы все - идиоты! У кого есть телефон  Чистякова?  -  Виктор
Алексеевич, время - пять утра. - Плевать! Звони скорее! Да звони же, го-
ворят тебе! Видя колебания Доценко, Гордеев подскочил к аппарату. -  Да-
вай номер, я сам с ним поговорю.
   - Как мясо? Хорошо прожарилось?
   - Вполне. Из тебя вышел бы отличный кулинар, Михрютка. Оставайся жить
со мной, а? Я буду платить тебе ставку домработника. Не очень много, за-
то стабильно. Главное - все по закону.
   - Доедай, и будем собираться, - сухо сказал Галл.
   Настя заметила, что он перестал обращать внимание на ее  фокусы.  Что
бы это означало? Сосредоточился перед финальным прыжком?  Или  о  чем-то
догадался? Надо срочно менять тактику. Конечно, насчет теоремы  Ферма  -
это было грубо. Но необходимо. Неужели и сейчас они не догадаются?
   - Вы не уходите никуда, пожалуйста, - попросил Гордеев. - Может быть,
мне придется еще вам позвонить.
   Коротков и Доценко молча смотрели на начальника.
   - Он говорит, эти цифры могут означать примерно следующее: это совсем
другая закономерность, и у нее есть своя формула.
   - Но почему? - в один голос воскликнули оба.
   - Долго объяснять. Короче, если мы все правильно  поняли,  она  хочет
нам сказать, что Галл действует по другой схеме. Он собирается убить  ее
не в квартире, как мы предполагали, а где-то в другом месте. Там же  бу-
дет убит и Павлов с инсценировкой самоубийства.  На  месте  происшествия
будут оставлены доказательства причастности Павлова к  обоим  убийствам.
Что в квартире?
   - Собираются уходить.
   - Хитрая сволочь! Сейчас улицы пустые, проспект прямой,  как  стрела,
просматривается во все стороны. Мы их упустим! Черт, куда же он ее пове-
зет? Наиболее вероятны два варианта: квартира Муртазова и дача  Павлова.
Какие соображения?
   Выйдя в сопровождении Галла из электрички на платформу, Настя не уви-
дела никого из своих. "Они нас потеряли, - обреченно подумала она. - Они
меня не поняли. Не судьба".
   Возле кассы ожесточенно спорили двое мужчин.
   - Всю жизнь до Москвы и обратно билет стоил два восемьдесят! Я десять
лет езжу! - горячился тот, кто был постарше.
   - С первого июля цены подняли! В два и семь десятых.  Вон  объявление
висит, не видать, что ли? - убеждал его молодой парень в шортах  и  фут-
болке.
   - Ну правильно, в два и семь.  Так  почему  она  взяла  с  меня  семь
пятьдесят шесть? - не уступал первый мужчина.
   Настя привычно разделила в уме новую цену на старую. Получилось ровно
два и семь десятых. Этот спорщик ломится в открытую дверь, подумала она,
не сдержав улыбки.
   - Все никак к росту цен не привыкнут, - сказала она и  тут  же  осек-
лась. Стало легко и спокойно. Теперь она знала, что ей делать.
   Они долго шли по дороге мимо березовой рощицы, миновали поселок и на-
конец вышли к дачам. Галл уверенно провел ее в калитку и подошел к  доб-
ротному деревянному двухэтажному дому. Участок был просторный, кроме до-
ма на нем располагался кирпичный гараж и обитый жестью сарай с  железной
дверью.
   Тут же от соседнего участка двинулся в их сторону  забулдыжного  вида
мужичонка с большой овчаркой. Он шел чуть приволакивая ногу. Лицо его  с
двухдневной щетиной выглядело усталым и испитым. Под стать мужичонке бы-
ла и собака - неухоженная, грязная, с выдранным сбоку клоком шерсти.
   - Доброе утро, - вежливо поздоровался Галл.
   - Здоров, - буркнул мужик. - С телкой приехал? Или это для хозяина? -
Он противно подмигнул и хрипло закашлялся.
   - Александр Евгеньевич велел пораньше приехать. Ты открой нам, мы его
подождем, - уверенным тоном приказал Галл.
   - Открою, открою, раз хозяин велел, - согласно закивал мужик.
   Собака остановилась и зарычала, оскалив зубы.
   - Ну тихо, тихо, - успокоил ее сторож. - Своих не узнал? Он же  вчера
здесь был.
   "Странный пес, - подумала Настя. - Выглядит старым и больным, а глаза
и зубы как у молодого. И породистый, хотя грязи на нем больше, чем шерс-
ти".
   Она быстро окинула взглядом участок - спрятаться негде,  до  соседних
дач далеко, все подходы просматриваются. Где же они?
   Неужели в доме? В таком случае Галл, стоит ему почуять неладное,  ус-
лышать малейший посторонний звук, тут же возьмет ее заложницей. Для это-
го он должен ни на шаг не отпускать ее от себя.
   Что он сказал, этот забулдыга-сторож? Что Галл вчера здесь был. Стало
быть, она правильно угадала. Он приезжал сюда на рекогносцировку,  спла-
нировал мизансцену. Труп Павлова, труп шантажистки, а  рядом  -  доказа-
тельства. Павлов убил шантажистку и, поняв, что натворил, совершил  вто-
рое убийство, покончил с собой. А что он собирается делать со  сторожем?
Это же свидетель. Наверное, убьет меня, сделает вид, что уезжает, попро-
щается с ним и незаметно вернется. Не зря же он вчера здесь  осматривал-
ся, все подходы и отходы изучал. Где-то должна быть запертая дверь. Где?
   Сторож присел на скамейку и начал перебирать ключи.
   - На, держи, - протянул он Галлу связку. - Сам открывай.
   Мне с моей ногой по ступенькам взбираться трудно.
   - Пошли, - кивнул Галл Насте.
   "Мне нельзя идти в дом. Нельзя ни в коем случае. Если там  засада,  я
могу помешать. Или он схватит меня и будет держать как заложницу, или  я
окажусь на линии огня. Что же делать? - лихорадочно соображала Настя.  -
Как не войти в дом и при этом не вызвать подозрений? И где эта  запертая
дверь? Где она?"
   Слева от Насти послышалось угрожающее ворчание. Овчарка подошла к ней
почти вплотную, и морда у нее была не оченьто дружелюбная.  Настя  маши-
нально посмотрела направо, ища путь отступления от враждебно настроенно-
го животного. Она никогда собак не боялась, всегда умела находить с ними
общий язык. Но этот пес ей доверия не внушал.
   Она осторожно подвинулась чуть вправо и снова оглянулась.
   Метрах в десяти находилась зеленая железная дверь сарая, запертая  на
внушительный висячий замок.
   - Уберите собаку, - недовольно сказала она.
   - Не бойся, он не тронет, он добрый, - ответил сторож и как-то стран-
но посмотрел на Настю.
   Собака зарычала громче. Настя беспомощно оглянулась на  Галла,  кото-
рый, стоя на крыльце к ней спиной, отпирал дверь.
   - Да уберите же собаку, в конце концов, - сказала она уже более нерв-
но.
   Галл с любопытством обернулся. На лице его было написано нескрываемое
злорадство.
   - А ты не бойся, он не кусается. Просто ты ему не нравишься, он таких
вредных, как ты, за версту чует, - с издевкой сказал он.
   Хозяин собаки равнодушно наблюдал за ними, не проявляя  ни  малейшего
сочувствия к Настиному положению.
   Настя сделала еще шаг вправо, и собака немедленно подвинулась  в  том
же направлении.
   - Заходи в дом, - потребовал Галл.
   - Я не могу, я боюсь его, - жалобно сказала Настя, продолжая медленно
отходить вправо, в сторону сарая. Собака, неотступно следовавшая за ней,
вдруг оглушительно и яростно залаяла.
   - Эй, мужик, - вдруг зло сказал Галл. - Ну-ка отзови  своего  кобеля.
Хватит дурить.
   До сарая оставалось несколько шагов. Настя опрометью кинулась  к  же-
лезной двери, с размаху ударила ее плечом и провалилась в темноту...
   Дальнейшее произошло быстро, тихо и буднично. Операция, которую гото-
вили и разворачивали больше двух недель, завершилась в  несколько  минут
без единого выстрела.
   Настя очнулась от того, что кто-то жарко дышал ей в лицо. Она  протя-
нула руку, нащупала собачий бок, и тут же шершавый язык облизал ей щеку.
Она с трудом поднялась. Нестерпимо болело плечо, которым она саданула  о
железную дверь. Балда, сказала она себе, могла бы догадаться, что доста-
точно легкого толчка. При падении она, как выяснилось, разбила колено, а
кроме того, сломала каблук.
   Настя осторожно выглянула наружу. Галла в наручниках уже усаживали  в
машину. Сколько же она провалялась в этом сарае?  Она  вышла  и  уселась
прямо на землю, с тоской разглядывая испорченную  туфлю  и  кровоточащее
колено. Кажется, она еще и головой ударилась...
   - Подсчитываете боевые потери? - послышался рядом насмешливый голос.
   Она подняла голову и увидела хромого сторожа. Настя вымученно улыбну-
лась.
   - Хороший у вас пес. Нашкодил, но попросил прощения.
   - Он не нашкодил, - как-то очень серьезно ответил сторож. - Он хорошо
подчиняется командам. У нас с ним полное взаимопонимание.
   Брови ее поползли вверх.
   - Вы хотите сказать... Ну да, конечно, я должна была сама сообразить.
   Она с шутливой досадой швырнула туфлю на  землю,  попыталась  рассме-
яться и вдруг громко расплакалась. Это была классическая истерика, когда
после длительного напряжения достаточно малейшего эмоционального толчка.
По лицу ее текли слезы, плечи сотрясались от рыданий,  она  всхлипывала,
обняв "сторожа" за шею и уткнувшись в его грудь.
   - Ну, успокойся, успокойся, - ласково уговаривал он Настю,  гладя  ее
по спине. - Все прошло, все хорошо. Ты держалась молодцом. Ну же, милая,
хватит плакать, смотри, твой начальник сюда идет.  Давай,  моя  хорошая,
вытирай глазки.
   - Тебе бы нянькой в яслях работать, - услышала  Настя  усталый  голос
Колобка. - Где это ты научился так девушек утешать?
   - Я всю жизнь с собаками вожусь,  Виктор  Алексеевич.  Бывает,  когда
псину успокоить надо, каких только слов не придумаешь. По часу  уговари-
вать приходилось.
   Настя шмыгнула носом и оторвала лицо от уютной широкой груди. Гордеев
аж присвистнул.
   - Ну ты хороша, Анастасия! У тебя зеркало есть? Где твоя сумка?
   - В сарае, наверное, осталась.
   - Кирилл, принеси сумку, пожалуйста, - негромко попросил "сторож".
   Из двери не спеша вышла овчарка, аккуратно держа в зубах сумочку.
   - Странная кличка у твоей собаки, - удивился полковник. - Их  челове-
ческими именами называть вроде не принято.
   - У нее в родословной такая кличка записана, что за неделю не выгово-
ришь, - махнул рукой "сторож".
   - Кстати, Анастасия, познакомься,  это  Андрей  Чернышев,  задушевный
друг и коллега нашего Ларцева, из областного управления.
   - Очень приятно, - пробормотала Настя, открывая пудреницу и разгляды-
вая себя в зеркало. - Бог мой, ну и видок!
   На ее лице была высокохудожественная смесь из пыли, грязи  и  растек-
шейся косметики, особенно в том месте, где прошелся  собачий  язык.  Она
перевязала колено носовым платком, сняла с ноги не пострадавшую туфлю  и
собралась вставать.
   - Андрюша, отвези ее домой, - распорядился Гордеев.
   - А вы?
   - А я буду ждать Александра Евгеньевича. А  то  некрасиво  получится:
человек приедет с такими деньгами, а его здесь никто не ждет.
   Настя уже вполне пришла в себя.
   - Между прочим, а зачем ему гараж? Разве у него есть машина?
   - Есть, а то как же. Только он на бензине экономит, поэтому редко  ею
пользуется. Это он у себя в Энске на ворованном бензине ездил, а в Моск-
ве, видно, еще знакомствами не оброс.
   - И много у него будет денег с собой? Интересно, сколько  стоит  меня
убить?
   - Нездоровое у тебя любопытство, Анастасия. Ты лучше скажи мне, зачем
ты Галла мыться заставила?
   - Хотела, чтобы он разделся. Он веши на стиральную машину сложил, а я
сверху на них облокотилась. Занавесочка-то у вашего сына в  ванной  неп-
розрачная. Я, правда, успела только карманы рубашки  проверить.  Хорошо,
что аптечка прямо на машине лежит. Но руки у меня  тряслись,  как  будто
кур воровала.
   - Плохо. Глупый риск, могла попасться. На первый раз прощаю.
   - А оружие у него нашли при обыске?
   - Нашли одну хитрую штуковину. Электрошоковая минидубинка, размером с
карманный фонарик. Человек теряет сознание минут на пятнадцать  -  двад-
цать, вполне достаточно, чтобы успеть инсценировать то, что захочешь.
   - Значит, вот с чем он Филатову у двери встретил, - задумчиво  произ-
несла Настя. - И меня, наверное, также собирался... Ну все-таки,  Виктор
Алексеевич, сколько стоит меня убить?
   - Убить человека обычно стоит примерно столько, сколько хорошая маши-
на. Вот и посчитай, с учетом инфляции.
   - Наша машина или иномарка?
   - Иномарка, конечно. Это же "заказники" высшего класса. Обычно килле-
ры обходятся дешевле.
   - Надо же, - она покачала головой, - целая машина. И с хромой  ногой.
Везите меня, Андрей, как бесценный груз.
   И, опираясь на руку небритого "сторожа", она поковыляла к машине.
   Настиного терпения хватило только до тех пор, пока  Андрей  не  вывел
машину на шоссе, потом она не выдержала.
   - Вы мне ничего не расскажете? - спросила она.
   - Спрашивайте - отвечаем, - пошутил Андрей. - Только давай на "ты".
   - Когда ты здесь появился?
   - Вчера утром, как только Ларцев узнал, что они собираются на дачу.
   - Кто "они"?
   - Убийца и Муртазов.
   - Откуда он узнал?
   - Муртазов сообщил. Его Галл так прихватил,  что  Ларцеву  этот  Ариф
достался еще тепленьким, долго уговаривать его не  пришлось.  Настоящего
сторожа попросили временно удалиться куда-нибудь подальше. Галл тут  все
осмотрел, по дому походил, все двери и окна проверил.  Он,  оказывается,
мужик предусмотрительный, доказательства причастности к убийству оставил
вчера на даче. Мало ли как дело обернулось бы у тебя дома, вдруг  он  не
сумел бы тебя живую сюда привезти. Сообщил бы потом, куда  следует,  что
Павлов на своей даче кое-что прячет.
   - А Гордеев знал об этом?
   - В том-то и дело, что не знал, как выяснилось. Когда я вчера хотел с
Ларцевым связаться, его нигде не было. А у меня связь только с ним была.
Ты же знаешь наши дела милицейские. А вдруг Володька не хотел, чтобы обо
всем знал его начальник? Он же меня не предупредил, что  в  случае  чего
можно выходить на Гордеева.
   - И что же Галл спрятал на даче?
   - Блокнот и два листка. Судя по всему, прихватил их в квартире у  Фи-
латовой - так, во всяком случае, Гордеев говорит. В блокноте - записи по
июньской командировке в Краснодар.
   - А листки? Что в них?
   - Списки фамилий. На одном - девяносто четыре, на другом -  девяносто
две.
   - Теперь мне понятно. И что было дальше?
   - А дальше - на рассвете примчались ребята, перепилили петлю в  двери
сарая. С виду - крепкий замок, а на самом деле дверь легко  открывалась.
Только я понял, что ты эту дверь никак не углядишь.
   - Верно. Я знала, что должна быть запертая дверь, но думала, что  это
какой-нибудь боковой вход или чулан. Что-нибудь в этом роде, но только в
доме. Про сарай я сразу не подумала, меня как раз этот замок сбил с тол-
ку.
   - На то и рассчитывали, чтобы Галла обмануть. Тебя надо было отделить
от него. Ребята сказали, что в квартире он тебя ни на шаг от себя не от-
пускал, поэтому боялись, что и на даче будет то же самое. Пришлось  дать
Кирюше команду, чтобы он тебе подсказал. Испугалась?
   - Только не Кирюшу, - засмеялась Настя. - Я собак люблю, они меня ни-
когда не трогают. Я боялась, что ему надоест меня  терроризировать  и  у
меня не будет повода двигаться в нужном направлении. Я же не знала,  что
он специально это делает.
   - Но ты молодец, сообразительная, - похвалил Андрей.
   - Стараюсь.
   - Кирюша на меня здорово обиделся, когда я ему бок выстригал, да  еще
заставил в грязи вываляться, а купаться на речку не пустил. Надулся, лег
под лавку и смотреть в мою сторону не хотел. Но когда меня в образе неу-
мытого сторожа увидел, простил. Умница моя, - ласково добавил он. - Слы-
шишь, Кирилл, это я тебя хвалю.
   С заднего сиденья донеслось одобрительное урчание.
   - Я в это дело недавно влез, - пояснил между тем Андрей. - Может,  ты
мне теперь объяснишь насчет доказательств?
   - Понимаешь, Филатова прилетела поздно ночью из командировки, а через
два часа ее нашли убитой в своей квартире, и никакого блокнота  при  ней
не было. Следовательно, блокнот мог взять только тот, кто с ней  за  эти
два часа встретился, то есть убийца. У кого блокнот - тот и  преступник.
Видимо, Галл всегда так подстраховывался, брал что-нибудь с места  прес-
тупления, чтобы при неблагоприятном раскладе можно было  подбросить  ко-
му-нибудь улику и навести подозрения на другого человека. А  с  листками
другая история. Но суть в том, что эти фамилии выписывались с карточек в
зональном информационном центре. То, что в одном списке на  две  фамилии
меньше, говорит о том, что две карточки были изъяты. Это как раз и  было
то, чего так боялся Павлов и из-за чего погибла Филатова. Одну  из  этих
двух фамилий я, кажется, знаю. Но вторая  меня  интересует  больше.  Это
должна быть очень крупная фигура.
   Машина подъехала к дому на Щелковском шоссе, и Настя сразу увидела на
лавочке у подъезда знакомую лохматую шевелюру. Она тепло  попрощалась  с
Андреем, дружески потрепала по загривку Кирилла, надела свои  разновысо-
кие туфли и, припадая на одну ногу, пошла навстречу Леше.
   - Спасибо, милый, - тихо сказала она, крепко обнимая его.
   Ей хотелось только одного - смыть с себя грязь, пот, усталость,  нап-
ряжение, а главное - отделаться, наконец, от этой отвратительной  шанта-
жистки Ларисы Лебедевой. Как хорошо быть невзрачной, ленивой, обыкновен-
ной Настей Каменской, носить удобную обувь и привычную одежду,  коротать
выходные дни рядом со спокойным, надежным  Лешей  Чистяковым  -  молодым
доктором физико-математических наук, спасшим ей сегодня жизнь.
   Когда кожа была отмыта до скрипа, а волосы снова стали светлыми, Нас-
тя вышла на кухню, где Леша, по заведенному ритуалу,  накрывал  по  всем
правилам на стол.
   - Садись, Настюша, уже все готово. Объявляю сегодня праздник в  честь
твоего боевого крещения, - торжественно сказал он.
   Она прижалась щекой к его плечу.
   - Солнышко мое, - нежно сказала она, удивляясь сама себе, - ненагляд-
ный мой, ты лучше всех на свете. Я тебя ни на кого не променяю.
   - Да кто ж на тебя польстится, на такую ленивую и нехозяйственную,  -
отшутился Леша, стараясь скрыть, как он растроган.
   Пока Настя Каменская дома приходила в себя, купаясь в волнах  заботы,
которой окружил ее Леша, на Петровке  кипела  работа.  После  задержания
Галла с доказательствами в руках шли интенсивные допросы Павлова, Рудни-
ка и Муртазова. Теперь можно было разбираться и с фамилиями,  и  с  тем,
кто, как и Антон, составлял список, но на два  месяца  позже,  будучи  в
Энске в составе бригады, проводящей инспекторскую проверку. Дело раскру-
чивалось с головокружительной скоростью, людей катастрофически не хвата-
ло, но Гордеев не хотел трогать Настю, по крайней мере,  до  завтрашнего
дня. Еще двух человек он отпустил к Володе Ларцеву: надо помочь с  орга-
низацией похорон жены и с поминками.
   Виктор Алексеевич допрашивал Галла сам. Уже при задержании он  понял,
что этот человек умеет проигрывать достойно. Он не оказывал  сопротивле-
ния, не изображал возмущение и негодование, упорно стоял на своем: к не-
му обратился его знакомый, чтобы помочь уладить  одно  деликатное  дело.
Дело это состояло будто бы в том, что некая журналистка с темным прошлым
начала вымогать деньги у вполне уважаемого человека, и этот человек  хо-
тел бы, чтобы в момент передачи денег присутствовало  доверенное  третье
лицо. Кроме того, его просили познакомиться с журналисткой поближе, что-
бы выяснить, не блефует ли она и можно ли ей доверять. И  все,  никакого
криминала. Он не вламывался к ней в квартиру, она сама открыла  дверь  и
впустила его, а утром совершенно добровольно поехала с ним за город.
   Сам факт засады на даче доказал Галлу, что квартира,  где  он  провел
ночь, конечно же прослушивалась. Но все, что он там говорил, должно  бы-
ло, по его замыслу, укладываться в эту версию. Кроме, разумеется,  того,
о чем они разговаривали под шум льющейся воды. Он никак не мог для  себя
определить роль Ларисы. Он мог бы поклясться, что она его не  провоциро-
вала, не пыталась сказать вслух что-нибудь не то, не задавала ему ковар-
ных вопросов. Она вела себя именно как человек, который легко  подстраи-
вается под ситуацию, хочет получить свои деньги и не желает лишних  неп-
риятностей. Но, с другой стороны, не может быть, чтобы квартира  прослу-
шивалась без ее ведома. Значит, она все-таки связана с милицией.
   Спокойно и обстоятельно давая показания.  Галл  строго  придерживался
своей линии. Он хорошо помнил, что к блокноту и листкам из квартиры  Фи-
латовой он прикасался только в перчатках, отпечатков его пальцев на  них
не должно быть, если только он не допустил какую-нибудь оплошность.  Бу-
маги были изъяты не у него, а найдены на даче у Павлова. Так  что  здесь
был шанс выскользнуть. Правда, у него отобрали образцы для биологической
экспертизы, но пока не готовы результаты исследования, можно  еще  поиг-
рать.
   Галл хорошо понимал, что независимо оттого, какие показания он  даст,
доживет он, самое большее, до окончания следствия,  потом  ОНИ  его  все
равно достанут. Но жить так долго он и не собирался. При обыске во время
задержания у него отобрали все, что было в карманах, в том числе и  спа-
сительную салатового цвета таблетку. Но он найдет  способ  до  нее  доб-
раться. В конце концов, это не так уж сложно. Пакет с изъятыми при обыс-
ке вещами лежал здесь же, на столе у Гордеева.
   Сам  Виктор  Алексеевич  тоже  события  не  форсировал.  Он  подробно
расспрашивал задержанного о Павлове, о том, подо  что  у  него  вымогали
деньги, чем шантажировали. Он, казалось, полностью принял версию  Галла,
во всяком случае, задаваемые им вопросы за рамки этой версии, на  первый
взгляд, не выходили.
   Наконец Галл решил, что время настало.
   - У меня к вам просьба, если позволите, - обратился он к полковнику.
   - Пожалуйста, - с готовностью отозвался Гордеев.
   - При обыске у меня отобрали лекарство, я бы хотел его принять, очень
болит желудок. Можно?
   - Конечно, конечно, - засуетился полковник, открывая пакет. - Это?
   Он достал салатового цвета пилюлю, налил в стакан воду, протянул Гал-
лу.
   - Может быть, врача вызвать? - заботливо спросил он.
   Галл улыбнулся, отрицательно качнул головой, положил таблетку в рот и
запил водой.
   Закончив работу, Юра Коротков и Коля Селуянов решили, прежде чем идти
по домам, выпить кофе.
   - Пойди стрельни у Аськи, у нее в столе целая банка, - сказал  Корот-
ков, протягивая товарищу ключи от кабинета Каменской.
   - Убьет, - с сомнением покачал головой Селуянов.
   - А ты покайся, тогда не убьет. Иди, иди, - засмеялся Коротков.
   Когда кофе был наполовину выпит, Селуянов спросил:
   - А что за фокус был с цифрами? Я так и не понял.
   - Никто не понял бы, если бы она про теорему Ферма не сказала.  Тогда
Колобок догадался, что нужно звонить Лешке Чистякову. Оказывается, когда
они еще в физматшколе учились, у них такое упражнение было - найти  фор-
мулу простого числа. Ну вроде как у нас - выбить пятьсот из  пятисот.  В
принципе, наверное, возможно, но что-то пока ни у кого не получилось.  И
Аська тогда предложила: давай найдем сначала формулу нечетного непросто-
го числа, а потом пойдем от обратного. Ты, говорит, возьми число девять,
а я возьму число пятнадцать. Сидели они сидели, решали-решали,  потом  в
кино пошли, на какой-то французский детектив, а в нем очень похожая  си-
туация развивалась: преступник хочет подбросить кому-то улики и инсцени-
ровать самоубийство. И вдруг Аська  говорит:  все,  мол,  понятно,  даже
смотреть неинтересно, пошли отсюда, лучше будем формулу девяти и пятнад-
цати искать. Вот такая история. А я, как дурак, к чему только эти  цифры
не прикладывал: и к адресам, и к номерам машин, и к  телефонам.  Кстати,
Лешка нам как раз и подсказал насчет сцены у кассы на платформе. Знаешь,
когда люди столько лет вместе, у них вырабатывается свой  язык,  который
постороннему не понять. Короче говоря, все эти слова у кассы должны были
означать: не ломись в открытую дверь, Аська же умница, она их  правильно
перевела с птичьего языка на человеческий: не входи в ту дверь,  которая
будет открыта, ищи ту, которая заперта.
   - Фантастика! - восхищенно вздохнул Коля. - Иногда так страшно  быва-
ет, когда представишь себе, на каком тоненьком волоске подвешена вся на-
ша работа. А ну как не оказалось бы дома этого Чистякова? Что тогда?
   - Считай, что нам повезло. И прикинь, сколько раз до этого везло Гал-
лу. Ему и сейчас повезло бы. Если бы не стечение обстоятельств, дело  по
Филатовой не возбудили бы.
   - Да, баланс, пожалуй, не в нашу пользу.
   Галл неподвижно сидел перед Гордеевым, стараясь собраться с  мыслями.
Он никак не мог понять, что же произошло. Ведь ему сказали,  что  смерть
будет мгновенной и безболезненной. Как же так?
   Гордеев тоже молчал, внимательно наблюдая за задержанным убийцей.
   - Что-нибудь не так? - наконец спросил он. - Если у вас и в самом де-
ле болит желудок, лекарство должно помочь. Это темпалгин, очень  хорошее
обезболивающее.
   - Темпалгин? - рассеянно произнес Галл. - Почему темпалгин?
   - Послушайте, не могу же я позволить вам умереть прямо в моем кабине-
те, - жестко сказал Гордеев. От его заботливости не осталось и следа.  -
Лекарство вам подменили еще ночью. Вы что же, считаете нас совсем  нику-
дышными работниками? И замысел был разгадан тогда же.
   - Лариса? - спросил Галл одними губами.
   - Конечно, - кивнул Гордеев. - Она вас раскрутила, как  мальчишку,  и
нашла способ сообщить нам о ваших планах.
   - Поздравляю, - криво усмехнулся Галл. - Профессионализм нашей  мили-
ции растет на глазах у изумленной публики.
   - Не надо, прошу вас. Давайте обойдемся без взаимных  оскорблений.  Я
же не рассказываю вам, как упал ваш профессионализм и сколько  ошибок  и
глупостей вы совершили. И еще больше ошибок допустила ваша  организация,
но уже с нашей помощью. Мы вынудили вас действовать  в  непривычных  для
вас условиях, заставили делать то, чего вы раньше не делали и делать  не
умеете. Поэтому сейчас вы здесь, а не в самолете "Москва - Баку".
   - Муртазов?
   - Естественно. Разве вас не учили, что бизнесменов нельзя  запугивать
такими методами? Они потому и преуспевают в коммерции, что  у  них  нор-
мальная психика и трезвая голова. Они очень хорошо умеют считать, причем
не только деньги. А вы договариваться с людьми не  умеете,  это  не  ваш
профиль. Ваша профессия - лишать жизни тех, с кем не смогли договориться
другие ваши коллеги, которые знают, как это  правильно  делать.  Универ-
сальных специалистов не бывает. Даже доктор технических наук, случается,
не может починить дома кран. А вы действовали до такой степени неграмот-
но, что женщина легко с вами справилась.
   Это было последней каплей. Галл сломался.
   - Знаешь, чего я больше всего боялся? - говорил Насте на другой  день
Гордеев. - Я боялся, что ты ошиблась с кличкой и у Филатовой был  вообще
не Галл. Тогда вся комбинация пошла бы псу под хвост. У  нас  ничего  не
вышло бы. Мне не удалось бы опорочить убийцу в глазах его хозяев,  а  на
это и был расчет. Ну признайся, Анастасия, пальцем в небо попала?
   - Почти, - улыбнулась Настя. - Его любовь  к  истории  подвела.  Вот,
смотрите.
   Она положила перед начальником фотографию, на которой была запечатле-
на полка с книгами и безделушками.
   - Мне с самого начала эта фотография не нравилась, только я никак  не
могла сообразить, что в ней не так. Все смотрела на нее, думала, но  так
и не придумала. А когда вы меня кличками озадачили,  в  голове  какой-то
механизм сработал. Эти стеклянные фигурки - символы годов по  восточному
календарю. Тигр, обезьяна, петух, овца и так далее. Я в доме у Филатовой
не была, но Зубов сделал много снимков, и по ним хорошо видно,  что  все
вещи и книги у них расставлены в идеальном порядке. Особенно это заметно
по собраниям сочинений. А в расположении фигурок есть  некоторая...  ну,
неправильность, что ли. Вроде они все расставлены как раз в том порядке,
в каком идут по календарю. Все, кроме вот этих двух: змеи и барана.  Они
стоят рядом и чутьчуть под углом друг к другу, хотя по календарю идут не
подряд. У галльских племен было языческое божество: змея с головой бара-
на. Убийца провел в квартире много времени, видно, заскучал и нашел себе
развлечение, решил посмотреть, как выглядит змея, если ей приставить ба-
ранью голову. А порядку фигурок он значения не придал, поэтому и не пос-
тавил их на место. А может, забыл или его что-то отвлекло.
   - Однако, - покачал головой Виктор Алексеевич. - И  на  таком  пустом
месте ты сделала вывод? Хорошо, что я об этом только сейчас узнал. Когда
ты звонила, у тебя голос был такой уверенный, что я не сомневался: осно-
вания для вывода у тебя достаточно крепкие.
   - Но вывод-то оказался правильным, - возразила Настя.
   - Посмотрим, - усмехнулся Гордеев. - Спросим у Галла, что он по этому
поводу думает.
   Всю вторую половину дня полковник опять допрашивал задержанного. Ког-
да его увели, Виктор Алексеевич заглянул к Каменской в кабинет.
   - Ну, Анастасия, с меня бутылка. Но я-то какой молодец,  я-то  умница
какая! - сказал он, сияя всем своим круглым лицом. - Как это я  в  тебе,
сопливой девчонке, в свое время разглядел гениального сыщика!
   - Что случилось?
   Настя уже "въезжала" в другое дело и поэтому не могла взять в толк, о
чем это говорит ее начальник.
   - Я, Анастасия, мужик простой и без затей. Взял да и спросил у  Галла
про фигурки и языческого бога.
   - И что Галл?
   - Представь себе, подтвердил. Ты оказалась права. Хотя мне и сейчас с
трудом в это верится. Между прочим,  Лесников  не  объявлялся?  -  круто
свернул в сторону Гордеев. - В последние дни я дело Шумилина  совсем  из
виду выпустил.
   - Там все в порядке, Виктор Алексеевич. Ковалев не  только  сам  умыл
руки, но и Виноградова придерживает. Так что Ольшанский с Лесниковым ра-
ботают вовсю.
   - Ну, слава Богу, - вздохнул Гордеев.
   Миша Доценко и Юра Коротков с головой ушли в писанину, составляя  от-
чет об операции. Мише не давал покоя один вопрос, и он  наконец  решился
его задать.
   - Юра, а что было бы, если бы Галл согласился на Настино предложение?
   - На какое предложение? - поднял голову Юра.
   - Ну, переспать с ней, чтобы доказать, что он не из милиции.  Неужели
ей пришлось бы... - Миша не договорил. Все-таки он был еще очень  молод,
старший лейтенант Доценко.
   - Знаешь, в нашей работе часто бывают радости. Но чтобы до  них  доб-
раться, порой приходится сначала вываляться в грязи, - уклончиво ответил
Коротков.
   Он с нежностью подумал о Люде Семеновой. До десятого июля  оставалось
четыре дня.