Глава 11

   Утром схема опять начала пробуксовывать. Так, по крайней мере, думали
Коротков и Селуянов, узнав о передвижениях объекта. Гордеев выслушал  их
и отослал, коротко сказав:
   - Я подумаю. Сидите на месте, далеко не уходите.
   К часу дня те, кто вел наблюдение за объектом, сообщили, что потеряли
его. Группа, блокирующая квартиру на  проспекте  Мира,  была  немедленно
приведена в готовность. Напряжение нарастало. Объект возле дома не появ-
лялся.
   Гордеев сидел красный и злой. Он видел, что ситуация  выходит  из-под
контроля.
   - И все-таки я не понимаю, почему мы не можем слушать телефонные  пе-
реговоры из квартиры Муртазова, - недовольно говорил заместитель Гордее-
ва подполковник Жерехов. - Я не сомневаюсь, что прокурор дал бы разреше-
ние.
   - Поздно, Паша. Да и опасно. Неужто жизнь тебя ничему не научила? Чем
выше уровень преступной организации, тем активнее идет  утечка  информа-
ции. Риск слишком велик.
   - Но так мы ничего не добьемся. Это - нельзя, то -  опасно,  ты  хоть
понимаешь, к чему мы придем? Ты подставил убийце  неопытную  девчонку  и
рассчитываешь взять его голыми руками. Что с тобой, Виктор? О чем ты ду-
маешь? Разрабатывать Павлова должно Министерство безопасности, а не мы с
тобой.
   - Да плевать я хотел на Павлова! - взорвался Гордеев. - Я убийцу ищу.
А Павлов мне неинтересен. Кнопки нажимать каждый дурак может.
   - Какие кнопки? - не понял Жерехов.
   Гордеев вскочил и заметался по кабинету,  раздраженно  разбрасывая  в
стороны попадавшиеся на пути стулья.
   - Пойми, Паша, мы столкнулись со сложной и четко организованной  сис-
темой, о которой ничего не знаем. Считай, что это компьютер, у  которого
есть абонентская сеть пользователей. Павлов, Рудник, Иванов-Петров-Сидо-
ров - любой из них, если он является абонентом, может нажать кнопку. Ма-
шина пожужжит, пощелкает, и на экране появится  слово.  Мне  неинтересны
эти пользователи, я и так про них все знаю. Мне интересно, что  происхо-
дит в машине, когда она жужжит и щелкает. Ты прав,  девчонка  неопытная,
но у нее есть мозги, и она сможет то, чего мы с тобой не сможем. Она эту
машину всю по деталям разберет.
   - Если жива останется, - тихо сказал Жерехов, не глядя на полковника.
   - Прекрати! - Голос Гордеева сорвался на визг. - Я за нее  не  меньше
твоего боюсь. В крайнем случае, дадим убийце уйти. Черт с  ним,  доказа-
тельств все равно мало.
   Жерехов работал с Гордеевым не один год, вместе они составляли как бы
систему сдерживателей и противовесов. Резкий и отчаянный Гордеев,  кото-
рый никого и ничего не боялся, несся сломя голову в одному  ему  видимые
дали. Обстоятельный и консервативный Павел Васильевич  Жерехов,  хоть  и
был моложе Гордеева, играл при нем роль мудрого дедушки, бдительно  сле-
дящего, чтобы не в меру резвый внучек не упал в пруд, не лазал через за-
боры и не играл со спичками. В главном они были единомышленниками, но  в
методах всегда расходились.
   - Тогда ради чего все это? - продолжал настаивать Жерехов.  -  Павлов
тебе неинтересен, убийцу ты готов упустить. Столько усилий, столько вол-
нений - и все ради информации, которую ты то ли получишь, то ли  нет.  Я
не узнаю тебя, Виктор.
   - А я не узнаю тебя, - уже спокойнее ответил Гордеев. -  Ты  не  хуже
меня видишь, куда мы все идем. Время той преступности, к которой мы при-
выкли и приспособились, кончилось. У нее были свои законы, свои  правила
игры, но теперь этого больше нет. Меняется страна, меняется  политика  и
экономика, и вместе с ними  меняется  преступность.  Это  совсем  другие
преступники, и искать их, работать по их изобличению мы не умеем. И  вот
у нас появился шанс хоть чему-то научиться. Перестрой же, наконец,  свои
извилины в другом порядке, заставь себя признать, что и в  нашей  работе
могут быть ситуации, когда процесс познания важнее результата. Пусть это
во вред дню сегодняшнему, но зато на пользу дням  завтрашним.  Пусть  мы
сегодня не раскроем одно убийство. Мало, что ли, у нас  этих  "висяков"?
Зато завтрашние заказные убийства мы встретим во всеоружии.
   - Тебе голову оторвут за такие мысли, Виктор. Где это видано - созна-
тельно идти на нераскрытие преступления, да еще убийство  офицера  мили-
ции.
   - Пусть отрывают, - махнул рукой Гордеев. - У меня  выслуги  тридцать
один год, уйду на пенсию. Все равно на  мою  зарплату  нынешнюю  я  могу
только две пары туфель жене купить. Цепляться за кресло не стану. А  вот
вы еще много лет будете мне спасибо говорить, если удастся то, что я за-
думал.
   - Генерал, конечно, не знаете твоем наполеоновском походе?
   - Конечно, не знает. У Павлова есть на него какой-то выход.
   - Почему ты решил?
   - А он пытался через генерала узнать, не нарыла ли Анастасия чего-ни-
будь эдакого в деле Филатовой.
   - Но почему? Почему именно Каменская?
   Гордеев довольно улыбнулся. "Вот тебе, Пашенька, доказательство,  что
я не ошибся, когда брал к себе никому не известную девчонку из  райотде-
ла. Как ты тогда сопротивлялся!"
   - Потому что, - раздельно и веско произнес он, сделав паузу. - Вот ты
мне не верил, когда я говорил, что из нее будет толк. И ошибся. А я ока-
зался прав. Да, она многого не умеет. Да, у нее кое в чем нет опыта.  Но
репутация - это тоже оружие, и немаловажное.  Знаешь,  Паша,  -  добавил
Гордеев, остановившись за спиной у своего зама, - я, честно  признаться,
сам не знал этого. Только когда генерал меня вызвал и  стал  орать,  что
Настя - моя любовница, тогда я понял, что тот, кто его на меня натравил,
интересуется в основном Каменской. А это значит, ему  сказали,  что  ре-
альная опасность может исходить только от нее. Конечно, в первую  минуту
мне было обидно. Что же, выходит, мы все не в счет? Я тридцать лет в ро-
зыске работаю, и меня преступник не боится, а она - всего шесть  лет,  и
уже такая слава. Вот тогда, Пашенька, я и понял, что это - другие  прес-
тупники. Поэтому они и не боятся тех, кто вырос из старой школы, они по-
нимают, что у нас логика другая, мышление другое. Если хочешь,  привычки
другие. А Анастасия - она особенная. У нее мозги набекрень. А это  озна-
чает, что я прав.
   - Ну хорошо, пусть  ты  прав,  -  примирительно  произнес  Павел  Ва-
сильевич. - И пусть ты такой храбрый, что ничего не боишься. Но  объясни
мне, Бога ради, неужели нельзя никаким другим  способом  убедиться,  что
тот, кого мы пасем, и есть  убийца  Филатовой?  Неужели  так  необходимо
ждать, пока он придет убивать Настю? Тьфу, - с досадой добавил он, - да-
же произносить страшно.
   Гордеев вздохнул, сел за стол, потер рукой лысину и лоб.
   - Не знаю, Паша. Я ничего не могу придумать. То есть  на  самом  деле
способов много, но я боюсь его спугнуть. Я на сто процентов уверен,  что
оружие он при себе не носит и документы его в идеальном порядке. Так что
имитация облавы ничего не даст. Задерживать его незаконно я не хочу.  Ты
мои принципы знаешь, и отступать от них я не буду даже ради  этого  "за-
казника". А уж если это и вовсе не убийца, а кто-то, кто делает  по  его
поручению черновую работу, мы просто-напросто сорвем всю  комбинацию.  У
нас есть улики, по которым можно судить, этот ли человек был в  квартире
Филатовой. Ну и что? Когда он там был? Как доказать, что именно в момент
убийства, а не за час и не за день до него? У нас, Паша, есть повод  для
разговора с ним, но и только. А оснований для  задержания  и  тем  более
ареста - ноль.
   - И чего ты добиваешься? Ждешь, когда  он  начнет  убивать  Настю,  и
возьмешь его с поличным? Ты в своем уме?
   - Я, Паша, жду, когда он принесет мне доказательства.  Сам  принесет,
своими руками.
   - А если не принесет?
   - Тогда я скажу тебе, что прав ты, а не я. Оставлю отдел  на  тебя  и
уйду с позором.
   В этот же день рано утром Ларцеву позвонили.
   - Он хочет, чтобы я поехал с ним.
   - Когда?
   - Мы встречаемся через час.
   - Он объяснил, зачем? Вы же дали ему адрес.
   - Хочет, чтобы я сам его познакомил. Мол, свой человек,  не  с  улицы
пришел.
   - Хорошо, поезжайте. Только будьте посдержаннее. И  не  мешайте  ему,
пусть делает все, что сочтет нужным. Можете даже ему помочь.
   Когда оказалось, что наблюдатели упустили объект, Ларцев в следствен-
ном изоляторе допрашивал по поручению следователя четверых арестованных.
Дело находилось в производстве у  Константина  Михайловича  Ольшанского,
который подробно проинструктировал Володю. Им нравилось работать вместе,
Ларцев был,  пожалуй,  единственным  из  сотрудников  Гордеева,  к  кому
Ольшанский относился не просто с  симпатией,  а  с  огромным  профессио-
нальным доверием. Въедливый, дотошный, невероятно требовательный,  Конс-
тантин Михайлович пользовался авторитетом человека, знающего  свое  дело
досконально, но работать  с  ним  оперативники  и  особенно  эксперты  в
большинстве своем не любили. Ему все  время  казалось,  что  они  что-то
упустят, забудут при осмотре места происшествия, он был совершенно невы-
носим, гонял всех и распоряжался, как барин в своей вотчине. И хотя  все
понимали, что он прав, многие обижались  на  его  резкую  безапелляцион-
ность, граничащую порой с откровенным хамством. И только с  Ларцевым  он
разговаривал не просто вежливо, а даже ласково, признав  для  себя,  что
допросы получаются у Володи намного лучше и результативнее, чем  у  него
самого.
   Проведя ночь, как и Гордеев, на Петровке и уходя  в  восемь  утра  из
своего кабинета, Ларцев хотел было доложить полковнику о телефонном раз-
говоре, но, приоткрыв дверь, увидел Колобка спящим, откинувшись в  крес-
ле, с расстегнутым воротом рубахи и съехавшим  набок  галстуком.  Будить
начальника было жалко, и Володя решил, что позвонит ему попозже, уже  из
Бутырки.
   Во время коротких пауз между допросами дозвониться до Гордеева ему не
удалось: дважды было подолгу занято, один  раз  никто  не  снял  трубку.
Собственно, острой нужды в этих звонках не было, он знал, что за  объек-
том следят и ничего принципиально нового он Колобку не  сообщит.  Кроме,
пожалуй, одного. Но это может подождать, это не к спеху. Главное, сам он
сделал все, что считал в данной ситуации правильным и  необходимым.  Уже
выходя из следственного изолятора, он сделал  еще  одну  попытку  дозво-
ниться до Гордеева, но опять безуспешно. Ларцев позвонил  домой.  Трубку
сняла десятилетняя Надюшка.
   - Папочка! - Она захлебнулась плачем. - Приезжай быстрей. Маму  увез-
ли.
   - Как увезли? - оторопел он. - Рано еще.
   Жена Ларцева была на девятом месяце беременности.
   - Увезли! - рыдала дочка. - Ей плохо стало.
   Ларцев кинулся домой, не разбирая дороги. Несколько раз  он  чуть  не
попал под машину, выбегая на проезжую часть в надежде поймать такси. Они
с Наташей очень хотели второго ребенка. После Надюшки у  жены  была  уже
третья беременность. В первый раз она подхватила корь, которой не  пере-
болела в детстве, и случился выкидыш.  Во  второй  раз  ребенок  родился
мертвым. Жалея жену, Ларцев уговаривал ее, а заодно и себя отказаться от
этой затеи, но Наташа была непреклонна. "Я пройду этот путь до конца", -
говорила она. И в этот раз шло не очень гладко, но все же надежда  была,
ведь уже девятый месяц. И вдруг такое... Надюшку жалко, одна в квартире,
плачет, боится.
   Ворвавшись домой, Володя схватил в охапку опухшую от слез  девочку  и
помчался в больницу.
   - Не буду напрасно вас обнадеживать, - сказал ему врач.  -  Положение
очень серьезное. Не исключено, что придется решать - или мать, или ребе-
нок.
   Крепко прижав к себе дрожащую девочку, Володя Ларцев застыл  на  ска-
мейке в коридоре, раздавленный случившимся. О звонке Гордееву он забыл.
   Около десяти часов потерянный на целый день объект появился на  прос-
пекте Мира.
   - Пошел, - сообщили Гордееву.
   Тот мысленно благословил Настю и быстро побежал по длинным  коридорам
здания на Петровке вниз, к машине.
   Когда раздался звонок в  дверь,  Настя  словно  очнулась.  Внутренняя
дрожь утихла, ладони из ледяных мгновенно сделались горячими.  Она  уве-
ренно пошла к двери.
   - Кто?
   - Лариса? - послышался приятный баритон. - Откройте, пожалуйста. Я от
Александра Евгеньевича.
   Щелкнул замок, Настя впустила гостя. Перед ней стоял мужчина чуть вы-
ше ее ростом, с застенчивым лицом и обаятельной улыбкой. Он был похож на
старательного бухгалтера. Через плечо -  темно-синяя  мужская  сумка  на
длинном ремне.
   - Я никого не жду от Александра  Евгеньевича,  -  недовольно  сказала
она. - Мы должны с ним созвониться завтра. Что за спешка?
   - Где можно помыть руки? - не обращая внимания на ее  слова,  спросил
Галл. - В вашем доме очень грязные перила.
   - Проходите, - сухо сказала Настя, провожая его в ванную.
   В ванной Галл быстрым движением повернул обе рукоятки, открыв воду на
полную мощность, ловко развернулся, схватив Настю за запястье, и  она  в
мгновение ока оказалась прижатой спиной к раковине. Справа  была  ванна,
слева - стиральная машина, впереди - убийца.
   Держа ее одной рукой за кисть, другой - за плечи, Галл приблизил губы
к ее уху.
   - Ну, здравствуй, красавица, - тихо сказал он.
   "Как в страшном сне, - подумала Настя.  -  И  никакой  надежды  прос-
нуться".
   - А почему шепотом? - громко спросила она.
   Пальцы на ее запястье сжались сильнее, от боли выступили слезы.
   - Потому что ты слишком умна, чтобы быть дурой, - не  повышая  голоса
ответил Галл. - Если ты работаешь на легавых, у тебя  в  квартире  может
быть полно микрофонов. А если ты настоящая журналистка и настоящая  шан-
тажистка, у тебя всегда под рукой есть диктофон, чтобы записать  что-ни-
будь интересное. Я правильно рассуждаю?
   - Правильно. Дальше что? - Настя постаралась, чтобы ее  голос  звучал
вызывающе.
   - Поэтому мы с тобой поговорим здесь.
   Гордеев вытер о брюки вспотевшие от напряжения ладони.
   - Ну, что там? - нетерпеливо спросил он.
   - В ванной включена вода. Слышно только, что два голоса, но  слов  не
разобрать.
   - Ребята готовы?
   - Готовы.
   - Без моей команды не начинать.
   - Ну что ж, давай поговорим. - Она легко  перешла  на  "ты".  -  Тебя
правда Павлов прислал?
   - А кто же еще?
   - Откуда я знаю? Может, ты из милиции. Вдруг наш бравый полковник  ни
в чем не замешан и заявил на меня.
   - А в чем он замешан? Ну-ка расскажи.
   - Пошел бы ты знаешь куда? -  выразительно  прошептала  Настя  и  уже
громче добавила: - Так вас и тянет все узнать за бесплатно. Запомни, ты,
шустрый, я свой язык распускаю только за деньги. Говори  быстрей,  зачем
пришел, мне стоять надоело. Но сначала докажи мне, что ты не из милиции.
Тогда и поговорим.
   - А если я из милиции, что ты сделаешь?
   - Ничего не сделаю. Но разговор у нас с тобой не получится.
   А завтра телегу на тебя накатаю, что  ты,  представившись  работником
милиции, проник в квартиру и пытался меня изнасиловать. Или ограбить.  Я
еще не решила. Пока оправдываться будешь - поседеешь.
   - Шантажируешь?
   - А как же. Я больше ничего не умею.
   - Ладно, кончай дурака валять. Павлов приготовил деньги, но  он  тебе
не доверяет. Поэтому завтра мы с тобой поедем на встречу с ним. Ты ему -
рукопись и информацию, он тебе - сто сорок штук, и разбежались.
   - А ты-то тут при чем? Деньги будешь считать? Кассир на  общественных
началах! - фыркнула Настя.
   - Посмей у меня, - с угрозой сказал Галл и опять  сжал  ей  кисть.  -
Досмеешься. Я пробуду здесь до утра. За это время  я  должен  убедиться,
что тебе можно верить.
   - Врешь ты все, - неожиданно громко сказала она. - Убедиться  в  этом
невозможно.
   - Тихо!
   - В этом невозможно убедиться, - понизив голос,  повторила  Настя.  -
Надо быть круглым идиотом, чтобы для этого прийти  сюда.  Говори,  зачем
пришел?
   - Убить тебя.
   - Голосов не слышно, - донесся из рации встревоженный возглас  лейте-
нанта Шестака. - Только шум воды.
   - Приготовиться, - скомандовал Гордеев. Ему хотелось  бежать  впереди
машины.
   В сорок девятой квартире бесшумно приоткрылась дверь. Еще два челове-
ка появились на лестничной площадке между этажами.
   Женщина обмякла в руках Галла. На лице ее был неподдельный страх.
   - За что? - едва слышно прошептала она.
   - За то самое. Ты влезла в чужую игру. Меня наняли тебя убить. Я лич-
но к тебе никаких претензий не имею. Будешь умницей -  останешься  жива.
Поняла?
   - Мне плохо, - простонала она, едва шевеля побелевшими губами. -  Дай
мне сесть куда-нибудь.
   Галл посторонился и усадил ее на край ванны, продолжая крепко держать
обеими руками.
   - Теперь слушай, - сказал он. - У меня с Павловым свои дела. Мне нуж-
на эта рукопись, но заплатить за нее сейчас я не могу, у меня нет  таких
денег. Завтра ты пойдешь со мной, я получу гонорар за твое убийство и из
этих денег с тобой расплачусь. Будешь меня слушаться - и все пройдет хо-
рошо.
   Настя молча кивнула.
   - Сейчас мы выйдем отсюда и будем вести себя как приличные люди. Язы-
чок придержи. Одно неосторожное слово - и я могу подумать, что  квартира
прослушивается ментами. Я, знаешь ли, очень подозрительный и юмор  плохо
понимаю. Ты умрешь задолго до того, как сюда успеют прибежать твои друж-
ки, даже если они засели в соседней квартире. Ну,  признайся,  есть  там
засада?
   - Есть голос, - сообщил Шестак. - Но только один,  мужской.  Они  все
еще в ванной.
   - Посторонних звуков нет? Шума борьбы?
   - Нет, не слышно.
   - Ждем еще тридцать секунд. Если через тридцать секунд она не загово-
рит - начнем.
   Командир группы захвата взглянул на секундную стрелку.
   Насте казалось, что аналитическая машина у нее в голове работает  ог-
лушительно громко. Надо немедленно что-то сказать, все равно что,  любую
чушь, только бы подать голос. Иначе ворвутся в квартиру и все  испортят.
Галла ни в коем случае нельзя брать сейчас, пока она не поймет,  что  он
задумал. Какая-то хитрая игра с Павловым... Что он спросил?  Есть  ли  в
соседней квартире засада?
   - Ага, есть. В двух квартирах по десять человек и еще человек сто  на
лестнице. И здесь в каждом шкафу по засаде. Давай, ищи.
   - Шутница, - процедил сквозь зубы Галл, закрывая воду. - Пошли  отсю-
да, а то помрешь еще. Ты мне живая нужна.
   Командир группы захвата посмотрел на часы. Прошло двадцать  пять  се-
кунд. Он махнул рукой, и тут же три человека встали перед сорок  восьмой
квартирой. В руках у одного из них был ключ.
   В машине, где ехали Гордеев, Коротков и Доценко, раздался голос  Шес-
така.
   - Женщина заговорила. Воду выключили.
   Гордеев бросил взгляд на секундную стрелку. Двадцать девять секунд.
   - Отставить! - заорал он.
   Галл, по-прежнему держа Настю за руку, вывел ее на кухню и кивком го-
ловы указал на стоящий в углу диванчик.
   - Садись туда. Так и быть, поухаживаю за тобой. Ты ужинала?
   - Нет еще. Собиралась, да ты помешал.
   - Давай поедим.
   Он хозяйским жестом открыл холодильник и присел перед ним на  корточ-
ки. Достал яйца, молоко, две банки консервов без этикетки.
   - Что это? - спросил он, вертя банки в руках.
   - Рыба какая-то, кажется, кильки в томате. А ты  быстро  освоился,  -
зло сказала Настя.
   - Послушай, - Галл повернулся к ней, - нам с тобой еще ночь  коротать
придется. Так что давай дружить, так будет  лучше.  Омлет  будешь?  Сиди
спокойно, я сам приготовлю.
   - Да ладно, чего ты в самом деле.
   Настя собралась встать с дивана. Она  никак  не  желала  проникнуться
серьезностью мысли о возможной скорой смерти.
   - Я сказал, сиди спокойно, - сказал Галл с металлом в голосе. - И ру-
ки положи так, чтобы я их видел. Третий раз повторять не буду.
   - Черт с тобой, - вздохнула Настя, сворачиваясь калачиком на  диване.
- Раз в жизни мне мужик ужин  приготовит  -  всетаки  приятно.  Трудись,
шеф-повар.
   Галл подивился ее самообладанию. Похоже, она и в самом деле професси-
ональная шантажистка. И не глупа, весьма не глупа.
   Машина въехала в соседний двор. Из нее выскочили трое мужчин и  бегом
кинулись к стоящему возле арки микроавтобусу.
   - Что там? - задыхаясь, спросил Гордеев.
   - Ужинать собираются. Он ее подозревает. Усадил в углу на диван и  не
разрешает встать. Собирается торчать там до утра.
   - Черт знает что, - задумчиво проворчал Виктор Алексеевич, - интерес-
но, что он задумал? Кстати, - он повернулся к Коротко ву, - а  где  Лар-
цев?
   - С утра был в Бутырке, - пожал плечами Юра. - Больше не объявлялся.
   - Найди-ка его. Может, он что-нибудь нам прояснит.
   Коротков подсел к радиотелефону.
   Володя Ларцев неподвижно сидел в больничном коридоре,  боясь  пошеве-
литься, чтобы не разбудить уснувшую у него на коленях дочь. На душе было
черно. Наташа лежала в палате интенсивной терапии, и, судя по лицам вра-
чей, выходящих оттуда, все было хуже некуда.
   Настя с аппетитом ела омлет, хоть и не была голодна. В ней  проснулся
экспериментатор. Интересно съесть ужин, приготовленный убийцей.
   - Вкусно! - похвалила она вполне искренне. - Ты, наверное, холостой?
   - А ты, наверное, очень любопытная, - в тон ей ответил Галл.
   - Естественно, - засмеялась она, - если бы я не  была  любопытной,  у
меня не было бы денег.
   - Ну, денег-то у тебя, по всему видно, не так уж много, раз ты до сих
пор новую машину не купила. Что скажешь? - поддел ее Галл.
   "Удачно!" - подумала Настя. Она медленно отложила вилку и сузила гла-
за.
   - Значит, ты все-таки мент. Вот ты и попался.
   - Почему? - непритворно удивился Галл.
   - Павлов про мои автомобильные дела не может знать. А милиция  знает.
Да и с адресом мне пока не все понятно. Как ты меня нашел,  если  Павлов
тебе моего адреса не давал, а?
   - Откуда ты знаешь, что не давал? Он в МВД работает, ему  твой  адрес
узнать - раз плюнуть.
   - Не свисти, - она презрительно скривила губы. - Я здесь не  прописа-
на. Здесь прописан мой экс-супруг, а у него  фамилия  другая.  До  конца
жизни буду гордиться, что меня капитан милиции кормил яичницей собствен-
ного приготовления. Или ты уже майор? Покажи удостоверение, хочу  погля-
деть, как ты в форме выглядишь.
   - А тебя в самом деле Ларисой зовут? - парировал  Галл.  -  Покажи-ка
паспорт.
   - Ты же вставать не разрешаешь, - усмехнулась она. - Принеси сумку из
прихожей.
   Не сводя глаз с женщины. Галл медленно вышел в прихожую и тут же вер-
нулся с сумкой в руках. Настя протянула  руку,  но  он  сам  открыл  за-
мок-молнию и высыпал содержимое сумки на кухонный стол.
   - Ну ты и наглец, - возмутилась она.
   Галл, не обращая внимания на ее слова,  открыл  паспорт.  Настя  была
спокойна, она знала, что Юра Коротков сделал все как надо. И  содержимое
сумки она проверяла по нескольку раз в день, там тоже не должно быть ни-
чего подозрительного.
   - Убедился, контролер? - насмешливо спросила она. - Теперь вымой  по-
суду и свари даме кофе. А заодно покажи мне свои  документы,  чтобы  все
по-честному.
   - Обойдешься, - буркнул Галл, неторопливо собирая рассыпанные по сто-
лу дамские мелочи и складывая их в сумку.
   - Но имя-то у тебя какое-нибудь есть? Мне же с тобой всю ночь  разго-
варивать.
   - Какое-нибудь есть. Выбирай любое, какое тебе нравится.  Хоть  Вася,
хоть Петя.
   - Мне нравится изысканное имя Эммануил. Можно, я буду  называть  тебя
Эммануилом?
   - Называй как хочешь. Какой губкой посуду мыть?
   Галл поставил тарелки и вилки в раковину,  привычным  жестом  повязал
висевший на крючке фартук.
   - Нет, хозяйственный ты мой, Эммануил тебе не подходит. Надо  что-ни-
будь попроще. Придумала! Ты будешь Михрюткой. Годится?
   - Что она делает? - с ужасом сказал Коротков. - Зачем она  его  драз-
нит? Она же выведет его из себя. Он ее прибьет со злости. Нашла,  с  кем
шутки шутить - с наемным убийцей. Сумасшедшая.
   - Беда в том, что мы так и не знаем, убийца это или нет. Будем  наде-
яться, что она даст нам понять. Ты нашел Ларцева?
   - Его нигде нет - ни дома, ни на работе.
   - Родителям звонил?
   - Звонил. Они ничего не знают.
   - А родители жены?
   - Она из Куйбышева. Родители там живут.
   - Вот разгильдяй!
   Галл разлил в чашки дымящийся кофе. Он думал о том, что  если  забыть
обо всем, то жизнь может иногда показаться удивительно приятной.  Чистая
уютная кухня, красивая женщина в изящном пеньюаре, крепкий горячий кофе,
неспешная беседа - чем не семейная идиллия? Почему в его жизни нет этому
места?
   - Сахару достаточно? - спросил он, когда Настя отхлебнула кофе.
   - В самый раз, спасибо. Подай, пожалуйста, сигареты.
   Галл протянул ей пачку и зажигалку, придвинул пепельницу. Он невольно
залюбовался ее длинными пальцами с безупречным маникюром, когда она дос-
тавала из пачки сигарету.
   - А ты что, не куришь? - спросила она, сделав глубокую затяжку.
   - Нет. И никогда не курил. А вот ты зачем себя травишь, если  у  тебя
сердце слабое?
   - Да ну тебя.
   Настя повертела сигарету, прочертила ею в воздухе какой-то замыслова-
тый символ.
   - Мое здоровье никому не нужно. Да и сама я  никому  не  нужна.  Мужа
нет, детей нет. Родители далеко, небось, забыли уже про меня.  Что  меня
ждет? Одинокая старость в приюте для престарелых.  Веселая  перспектива.
Лучше уж до такой старости не дожить.
   Галл понял, что сейчас она не шутит. В глазах - настоящая боль.
   - Ты можешь еще замуж выйти. Умная, красивая, богатая. Чего ж  ты  на
себе крест ставишь?
   - Замуж? - она стряхнула пепел с сигареты. - Вот уж нет.  Я  привыкла
быть одна. Когда надеешься на саму себя, как-то спокойнее. В этой хрено-
вой жизни никому верить нельзя, только себе. Разве не так?
   - Пожалуй, - согласился Галл.
   - Вот видишь, - удовлетворенно сказала она. - И ты такой же волк-оди-
ночка. Потому что знаешь, что так надежнее.
   Галл молчал. После напряжения последних  дней  ему  хотелось  рассла-
биться хотя бы ненадолго. Просто посидеть в теплой кухне,  поговорить  с
этой рыжей Ларисой о чем угодно,  поговорить  без  суеты,  доверительно,
тепло.
   - Это - убийца, - решительно сказал Гордеев. - Какие будут мнения?
   - Я считаю, его надо задерживать, пока не стало поздно, - подал голос
Доценко.
   - А я думаю, пусть еще поговорят, - возразил Коротков.  -  Обстановка
там вполне мирная. Может, узнаем что-нибудь интересное.
   - Но она же там один на один с убийцей! - не сдержался Миша. - Как вы
можете быть так спокойны?
   - А он там один на один с Анастасией. Тебе это ни о чем  не  говорит?
Подождем, - резюмировал полковник.
   Они выпили уже по второй чашке кофе. Настя переменила  позу  и  стала
растирать затекшую от неподвижного сидения ногу. Уже больше часа они ве-
ли спокойную дружелюбную беседу ни о чем, обсуждая достоинства и  недос-
татки разных автомобилей, сортов  коньяка,  приморских  курортов.  Настя
вглядывалась в лицо своего собеседника и удивлялась его обыкновенности и
своеобразной привлекательности. Кто там говорил о пустых и холодных гла-
зах убийц? Чушь все это, думала она.  Нормальный  мужик,  с  нормальными
глазами, с приятной улыбкой. Спокойный, серьезный, будто на работе.  Ну,
в общем-то он и был на работе. Пора, решила она. Будем менять пряник  на
кнут. Он уже достаточно отдохнул.
   - Слушай, Михрютка, от тебя псиной разит. Ты что, не моешься?
   Переход от дружелюбия к сарказму был таким резким, что Галл вздрогнул
и залился краской.
   - Пойди душ прими, - продолжала Настя.
   - А ты в это время что будешь делать? В милицию звонить? Или в  сумке
у меня рыться? Нашла дурака, - зло ответил он.
   - Если хочешь, я с тобой пойду. Покараулю тебя, чтобы не утонул. Чего
так смотришь? Думаешь, я голых мужчин не видела?  Давай,  давай,  -  она
стала подниматься с дивана, - пошли в ванную. Самому должно быть против-
но.
   Настя преследовала двойную цель. Во-первых, унизить его и поставить в
положение оправдывающегося. И, во-вторых, поговбрить о том, о чем в кух-
не и заикнуться было нельзя, чтобы не насторожить Галла.
   Галл неохотно встал и, пропустив хозяйку вперед, пошел в ванную. Раз-
делся до плавок, аккуратно сложил джинсы и рубашку на стиральную  машину
и остановился в нерешительности.
   - Отвернись.
   - Еще чего. Чтобы ты меня сзади по затылку стукнул? Умный какой.
   - Я же сказал, ты мне живая нужна.
   - Мало ли что ты сказал. Ты же мне не веришь, так почему я должна те-
бе верить?
   Она включила воду. "Ну давай же, давай, - мысленно торопила его  Нас-
тя. - Голый мужик - не боец, он уже не может сохранять достоинство".
   - Да лезь ты в ванну, - раздраженно сказала она, - не строй  из  себя
девственника. Занавесочку задернешь - и порядок.
   - Зачем она его в ванную потащила? - недовольно спросил  Коротков.  -
Ведь не слышно же ничего.
   - Затем и потащила, - загадочно ответил Гордеев,  разгадавший  маневр
Каменской. - После того, как они выйдут из  ванной,  всем  -  предельное
внимание. Она может попытаться передать какую-нибудь информацию. Судя по
всему, он не исключает мысль о том, что мы их слушаем. В его  высказыва-
ниях нет ничего, что можно было бы ему инкриминировать, он очень осторо-
жен.
   Галл с наслаждением подставлял тело под теплые  упругие  струи  воды.
Все-таки хорошая она баба, думал он, жалко, что придется ее убить.  Двое
волков-одиночек. У них могло бы получиться...
   - Ну как. Михрютка? - раздался ее голос из-за непрозрачной  пластико-
вой шторки. - Правда, хорошо?
   - Правда, - ответил он, не скрывая удовольствия.
   - А ты сопротивлялся. - Она негромко засмеялась. - Слушай, а можно  я
тебя кое о чем спрошу?
   Галл насторожился, на всякий случай повернул ручки крана, чтобы  уси-
лить шум воды. Но Лариса, видно, крепко усвоила урок, потому что отодви-
нула шторку и придвинулась к нему почти вплотную.
   - А Ирку... тоже ты?
   Галл сделал вид, что не понял.
   - Какую Ирку?
   - Филатову. Она моей подругой была. Ее как раз из-за этой рукописи  и
убили.
   - Впервые слышу.
   - А кто же, если не ты?
   - Я сказал тебе: впервые слышу. Не знаю никакой Филатовой.
   - Не врешь?
   - Да почему ты решила, что я должен ее знать?
   - Этот экземпляр рукописи мне Ирка дала.
   - Ну ты и ловка! Хочешь сорвать с Павлова сорок штук  только  за  то,
что скажешь ему об этом? Я бы тебе за эти сведения и рубля не дал.
   - Так то ты, а то - Павлов. Он бы и больше дал. А тебе  рукопись  за-
чем?
   - Хочу с Александром Евгеньевичем по-мужски  поговорить.  Он  мне  не
нравится. Похоже, это он твою подружку убил.
   - Откуда ты знаешь?
   - Знаю. Все, отойди, разговор окончен.
   Настя послушно отошла к двери. Галл выключил воду и потянулся за  по-
лотенцем. После душа он чувствовал себя гораздо лучше.  Можно  было  бы,
конечно, признаться ей насчет убийства Филатовой. Все равно она  не  жи-
лец. Завтра в это время ее уже не будет. Зато сейчас она  бы  стала  его
по-настоящему бояться и не изводила бы своими ядовитыми  насмешками.  Но
Галл почемуто был уверен, что признаваться нельзя.
   - Надень халат, - предложила Настя,  видя,  что  он  собирается  оде-
ваться. - Рубашку можешь выстирать, хозяйственный ты мой, к утру  высох-
нет.
   - Обойдусь, - ответил он сердито. Не хватало  еще  у  нее  на  глазах
стиркой заниматься. Придется вытаскивать все из  карманов,  и  она  уви-
дит... Хотя, может, и не сообразит.
   Но халат он все-таки надел, очень уж не хотелось натягивать на чистое
тело пропотевшую за жаркий день рубаху.
   - Пошли в комнату, хватит на кухне торчать, - скомандовал он.
   - И сколько еще мы будем так сидеть? - спросила Настя.
   - Спать хочешь? Ложись, я разбужу, когда надо.
   - Еще что придумаешь? Нашел дурочку - спать, когда в квартире  посто-
ронний мужик. А может, ты и не мент вовсе, а обыкновенный ворюга.
   - Да не мент я, сколько можно тебе повторять! - взорвался Галл.
   - А ты докажи, - невозмутимо потребовала она.
   - Как?! Я не знаю, как тебе доказать! Предлагай свой  вариант,  я  на
все согласен.
   - Допекла она его, - довольным голосом  прокомментировал  Гордеев.  -
Посмотрим, как он будет выкручиваться.
   - Виктор Алексеевич, вы понимаете, что она делает? - озабоченно спро-
сил Доценко.
   - То, что она делает, называется "метод научного тыка", -  усмехнулся
Коротков. - Она пробует разные варианты, импровизирует на ходу, пытается
понять, почему он ее не убивает.
   - Черт побери, где Ларцев? - вскипел Колобок. - Ему самое место  сей-
час  здесь.  Михаил,  начинай  обзванивать  больницы.  Может,  случилось
что-нибудь с ним.
   - Зайдите, попрощайтесь с ней, - шепотом сказал врач, чтобы не разбу-
дить Надюшку.
   Ларцев осторожно переложил девочку на скамейку и на негнущихся  ногах
зашел в палату. Наташа лежала по-девически худенькая, не  было  большого
живота, к которому он уже успел привыкнуть. Как с ней прощаться?  Володя
никакие мог сообразить, что от него требуется. Поцеловать?  Ему  еще  не
приходилось прощаться с близкими в больнице. Он беспомощно взял жену  за
руку, погладил пальцы. Как же это, думал он, вот же она, она есть, я  ее
вижу, я до нее дотрагиваюсь, мне кажется, она даже слышит меня. И  в  то
же время ее нет. Она же еще теплая. И в то же время мертвая.  Его  разум
не мог с этим справиться.
   Он очнулся на скамейке, рядом со спящей дочерью. Пусть спит,  подумал
Володя. Еще успеет узнать и наплакаться. Он оперся спиной на  прохладную
казенную стену, выкрашенную масляной краской, и закрыл глаза. Потом, по-
том, все потом.
   То, что делала наедине с Галлом Настя Каменская, называлось "раскачи-
ванием маятника". Легкое подшучивание, затем спокойная,  ни  к  чему  не
обязывающая болтовня, затем подшучивание более грубое, более вызывающее,
после чего следовал черед задушевной беседы, и так далее по нарастающей.
Сейчас ей предстояло завершить период подшучивания оскорбительным  хамс-
ким выпадом, после чего сразу  перейти  к  чему-нибудь  серьезному.  Она
внутренне собралась.
   - Есть один способ доказать, что ты не мент. И мы с тобой убьем сразу
двух зайцев, ты убедишься, что моя квартира не прослушивается. Как  тебе
такой вариант?
   - Годится. Излагай.
   Настя шагнула к нему, постояла,  будто  собираясь  с  мыслями,  потом
быстрым движением распахнула халат на убийце. Медленно, плотоядно  огля-
дела его поджарое мускулистое тело, чистое, без татуировок. Она выяснила
для себя то, что хотела.
   - Так что же, хозяйственный мой? Кухню и стирку ты освоил, а как нас-
чет остального? Вам, ментам, с подозреваемыми трахаться нельзя, за это и
погоны снять могут. Вот и докажи мне, что  тебя  Павлов  прислал,  а  не
кто-нибудь с Петровки, - медленно проговорила она.
   - Да что я тебе, машина? - возмутился Галл. - Может, мне не  хочется.
Может, ты мне не нравишься? Я устал, в конце концов.
   - Значит, не только мент, но и импотент к тому же, - задумчиво кивну-
ла Настя, словно рассматривая в микроскоп диковинный препарат. - Ну  да,
у вас работа тяжелая, нервная. А жаль. Сейчас могли бы все недоразумения
прояснить. А теперь вот придется что-нибудь другое придумывать,  раз  уж
ты не научился свои сексуальные способности использовать на благо Родины
и нашего общего дела.
   Она уселась на подоконник, повернувшись боком к Галлу, закурила,  вы-
пустила дым в форточку. Помолчала, сосчитав в уме до ста.
   - Слушай, ты боишься смерти? - тихо спросила она.
   - Ларцева ни в одной из больниц нет, - доложил  Доценко.  -  Но  есть
Ларцева Наталья Константиновна, 36 лет, доставлена на "скорой" в  четыр-
надцать часов с Ольховской улицы.
   - Это его жена, - поднял голову Гордеев. - Что с ней?
   - Она умерла полчаса назад. И ребенок тоже.
   - Господи! - ахнул Виктор Алексеевич. - Вот  горе-то.  Какое  горе...
Наверное, он все это время в больнице просидел, пока мы его искали.
   Мысли полковника Гордеева разрывались между тем,  как  помочь  Володе
Ларцеву, в одночасье потерявшему жену и будущего ребенка, и тем, что де-
лать с Галлом, наемным убийцей, находящимся в каких-то  двухстах  метрах
от него.