Глава 5

   Нугзар Бокучава, генеральный директор издательства "Вирд", ждал  при-
хода Светланы Параскевич с легким раздражением и  большим  любопытством.
Он уже знал о том, что "Павлин" купил у нее за двадцать пять тысяч  дол-
ларов последний бестселлер знаменитого романиста, и был обижен на  вдову
писателя. Почему она предложила рукопись этому жирному Пашке? Ведь  Нуг-
зар всегда платил Параскевичу гонорары выше, чем остальные четверо изда-
телей. Они давали ему за каждую двенадцатилистовую рукопись по восемьсот
- девятьсот долларов, а он, Нугзар, - по девятьсот пятьдесят и даже  два
раза по тысяче. Так почему она не пришла к нему?
   Он то и дело нетерпеливо поглядывал в  окно  и  наконец  увидел,  как
подъехали старенькие "жигули", на которых раньше  ездил  Леонид.  Нугзар
тут же нажал кнопку селектора.
   - Рита, быстро кофе, коньяк, конфеты. И не забудь  подарок  к  Новому
году. Она идет.
   Вскочив с кресла, Бокучава подошел к зеркалу, пригладил волосы,  поп-
равил галстук. Жирный Пашка в деталях пересказал ему  эпопею  с  визитом
Светланы, и Нугзар извлек для себя полезный урок. Он не станет вести се-
бя так глупо.
   Когда открылась дверь, он стремительно встал и сделал несколько шагов
навстречу женщине.
   - Светлана! Ты не представляешь, как я рад тебя видеть.
   Поцеловав ей руку, он усадил вдову не на стул напротив своего  стола,
а подвел к мягким креслам в углу кабинета.
   - Мы все скорбим вместе с тобой, дорогая, - начал он проникновенно. -
Хотя я понимаю, что горечь твоей утраты несоизмеримо больше. У тебя  ка-
кие-то трудности? Только скажи, я все сделаю, чтобы тебе помочь.
   Лицо Светланы было серьезным и грустным, но глаз у  Нугзара  Бокучавы
был наметанным. Уж больно хорошо она выглядит для неутешной  вдовы.  На-
верное, уже нашла себе хахаля. А может, он у нее давно  был,  и  теперь,
после гибели Леонида, у нее руки развязаны.  А  вдруг  это  ее  любовник
Леньку... того?.. Да нет, одернул сам себя издатель, она же не сумасшед-
шая, чтобы своими руками убирать источник постоянного дохода. На что она
жить-то будет без Лениных романов? На  доходы  от  переизданий?  Но  это
быстро кончится. Двадцать семь любовных романов, даже если каждый  пере-
издать по два раза, - это не больше сорока тысяч долларов, ведь  гонорар
за переиздание намного меньше, чем за первую публикацию. Ну сколько  она
протянет на эти сорок тысяч? Должна же сама понимать, не маленькая.
   - Спасибо, Нугзар, - сказала она. - Ты же знаешь, у меня только  одна
проблема, но в ее решении мне никто не поможет. Лени больше нет,  и  мне
нужно научиться жить без него.
   Хорошенькая Рита вкатила в кабинет столик с кофейником, чашками, кон-
фетами, бутылкой хорошего коньяка и крохотными рюмочками. На нижней пол-
ке столика лежал большой, нарядно  оформленный  пакет.  Бокучава  слегка
кивнул Рите.
   - Светлана Игоревна, в нашем издательстве очень любили и ценили ваше-
го мужа. Пожалуйста, примите наш новогодний подарок, это от всех нас, от
всего коллектива, - сказала девушка, протягивая Светлане пакет.
   - Спасибо, милая, - величественно кивнула Параскевич. - Я тронута.  Я
понимаю, что это подарок не мне, а Лене. Но я его приму в память о нем.
   Рита вышла, плотно притворив за собой дверь. Нугзар подошел к сейфу и
вынул из него небольшую коробочку.
   - А это - лично от меня.
   Он открыл футляр и протянул его Светлане. На темном бархате перелива-
лась толстая золотая цепь "картье".
   - Ну что ты! - Светлана отрицательно покачала головой. -  За  что?  Я
этого не заслужила. Не нужно, Нугзар, убери это.
   - Нужно.
   Он ласково, но настойчиво вложил футляр в ее руку.
   - Ты была рядом с Леонидом все эти годы, ты была его верной  помощни-
цей и опорой. Без тебя он бы не стал тем, кем стал. Мы все это понимаем,
и я - в первую очередь.
   - Почему ты?
   - Потому что Леонид много раз говорил мне об этом. Говорил, как помо-
гает твоя поддержка, твои советы, само твое существование. Он очень тебя
любил, Света, и кто бы что ни говорил - никому не верь. Я знаю, что  го-
ворю. Он любил тебя, и эта любовь помогала ему писать свои  великолепные
книги.
   Нугзар приготовил речь заранее, еще тогда, когда сам ездил по ювелир-
ным магазинам выбирать цепь для Светланы. Когда она  вчера  позвонила  и
предупредила, что приедет сегодня, он сразу понял, что это неспроста. Ей
что-то нужно. Но коль так, то и он, Бокучава, не должен упускать своего.
Ему нужны права на переиздание всех романов Параскевича.
   - Что ж... - Она помолчала, потом вздохнула. -  Спасибо,  Нугзар.  Ты
всегда был джентльменом. К сожалению, мне нечего подарить тебе к  Новому
году, разве что...
   Она взяла стоящую на полу рядом с ней большую сумку и  вынула  папку.
Обыкновенную папку, точь-вточь такую, в каких обычно приносил свои руко-
писи Леонид.
   - Это новый роман Лени. Он закончил его незадолго до убийства.
   Бокучава похолодел. Ну и сука! Он-то к ней - как к человеку, на  цепь
потратился, хвост распустил, кофейку, коньячку, не  надо  ли  помочь,  а
она... Надуть его хочет? Совсем за идиота принимает, думает,  что  Пашка
ничего ему не сказал? Ну дрянь, ну мерзавка! Ничего, он ей покажет.
   Взяв у нее из рук папку, Нугзар  дрожащими  от  негодования  пальцами
развязал ленточки и взглянул на титульный лист. "Ненависть бывает  розо-
вой". Странно. А Пашка говорил, что та  рукопись,  которую  ему  продала
Светлана, называется "Актриса для убийцы". Или что-то в этом роде...  Но
это, конечно, ерунда, титульный лист можно переделать и  любое  название
напечатать. Главное - текст.
   - Разве это не та рукопись, которую ты продала "Павлину"? - осторожно
спросил он, не выпуская папки из рук.
   - Нет, - коротко ответила Светлана, ничуть не удивившись, видно, жда-
ла такого вопроса.
   - Ты не будешь возражать, если я проверю?
   - Конечно, Нугзар, проверяй. Но прямо сейчас, при мне, потому что ру-
копись я тебе не оставлю.
   Он сел за стол и набрал номер телефона издательства "Павлин".
   - Паша? Это я. У тебя новый роман Параскевича под рукой? Перешли  мне
по факсу начало первой, третьей и пятой глав. Нет, не конкретные страни-
цы, а те, на которых начинаются эти главы. Потом объясню.  Потом,  Паша,
потом, сделай, пожалуйста, что я прошу. Да, прямо сейчас.
   С тех пор как многие авторы стали работать на компьютерах, Нугзар Бо-
кучава научился распознавать множество маленьких хитростей, которые были
невозможны в те времена, когда рукописи печатались в нескольких  экземп-
лярах на машинке под копирку. Отпечатанные на  машинке  экземпляры  были
совершенно идентичны, а распечатанные на принтере варианты  могли  очень
сильно различаться. Все зависело от того, как расставить  на  компьютере
страницы, какой сделать межстрочный интервал,  сколько  знаков  в  одной
строке. И тогда в одном варианте какой-то эпизод  мог,  например,  нахо-
диться на странице 45, а в другом на странице 37 или  59.  Так  что  без
толку просить у Паши конкретные номера страниц и сравнивать их  с  этими
же страницами в той рукописи, которую принесла сейчас Светлана.  На  них
может оказаться совсем разный текст, но это вовсе не означает, что  речь
идет о разных романах. Если эта  особа  намеревается  провести  его  как
мальчишку, то ничего у нес не выйдет. Не на такого нарвалась.
   Светлана между тем не проявляла ни  малейших  признаков  нервозности,
спокойно налила себе кофе, плеснула туда коньяку и закурила.
   - Я тебя не обманываю, Нугзар, - сказала она, - но ты в своем  праве,
так что я не обижаюсь. Проверяй. Все-таки речь пойдет о больших деньгах.
   Он промолчал, боясь сказать лишнее или ненужное, такое, о чем сам по-
том пожалеет. Зажужжал факс, и на стол плавно выплыла  длинная  бумажная
лента с текстом. Бокучава неторопливо, с  трудом  сдерживая  нетерпение,
открыл папку и вытащил три листа - начало первой, третьей и пятой  глав.
Тексты были абсолютно разными, разными были и  имена  персонажей.  Бегло
проглядев все страницы, Нугзар понял, что они действительно "не про то".
   - Ну как? - подала голос Светлана. - Убедился?
   - Не верю своим глазам, - развел руками издатель. - Когда  же  Леонид
успел это написать? Два романа - это же не два дня работы.
   - Леня работал очень быстро, вы все прекрасно это знаете.  Его  норма
была - полтора авторских листа в день. Главное - замысел,  интрига,  ха-
рактеры. Он мог неделями не работать, бродил по квартире, думал, выстра-
ивал сюжет, придумывал персонажи. А когда все было придумано, садился  и
гнал текст. Он написал значительно больше, чем вы думаете.
   - Почему же он все это не публиковал?
   - Потому что не хотел получать за это те жалкие крохи, которые вы ему
платили. Он работал на вас, потому что вы на коленях умоляли помочь  из-
дательству встать на ноги залатать финансовые дыры. И он  не  отказывал,
потому что считал вас своими друзьями. С тобой, Нугзар, он учился в шко-
ле, с Анной - в университете. Пашу привел ты, и Леня посчитал, что  твой
друг - это и его друг и он обязан выполнить твою слезную просьбу  и  по-
мочь ему. И с остальными было то же самое. Но в глубине души он  надеял-
ся, что найдется наконец честный издатель, который предложит ему челове-
ческий гонорар. И вот для него он создавал резерв, чтобы сразу  же  про-
дать ему несколько рукописей.
   - И большой резерв? - осторожно спросил Нугзар, изо всех сил  пытаясь
не выдать охватившего его волнения.
   - Большой, - усмехнулась Светлана. - На мой век хватит.
   "А на мой?" - чуть было не сорвалось с языка у Нугзара, но он вовремя
удержался.
   Вот, значит, в чем дело. У нее есть рукописи новых романов Параскеви-
ча. Посмертные издания! Бог мой, какие деньги  на  этом  можно  сделать!
Нужна хорошая, грамотная реклама, нужно подогреть интерес читателей, ор-
ганизовать несколько статей в самых читаемых газетах и обязательно пере-
дачу на телевидении, обыграть обстоятельства таинственной гибели, намек-
нуть на что-нибудь эдакое... И все, дело сделано. В России не  будет  ни
одной женщины, которая не купит его книги. Это же миллионные  тиражи!  А
уж прибыль... Даже подумать страшно.
   Но ему придется, судя по всему, дорого  заплатить  за  эти  рукописи.
Светлана - не Леонид, она стесняться не станет, потребует процент с реа-
лизации тиража. Можно, конечно, попытаться ее надуть, она не сможет  вы-
яснит в типографии, сколько книг отпечатано на самом  деле.  В  выходных
данных будет указано 100 тысяч экземпляров, и поди проверь,  сколько  их
было. В типографии тоже не дураки сидят, они ей  правды  не  скажут.  Но
вдруг? Вдруг дознается? Она ни за что не отдаст все рукописи сразу,  бу-
дет продавать ему по одной, и если обнаружит обман, то дальнейшие  отно-
шения прервутся в один момент. Больше он ни одной рукописи  не  получит.
Значит, с ней надо вести себя честно, но это означает,  что  платить  ей
придется очень большие деньги. А жалко. Ну прямо до смерти жалко.
   Но выход есть, подумал Бокучава. Есть выход. Нужно только очень  пос-
тараться. Окрутить Светлану,  сделать  своей  любовницей,  потом,  может
быть, женой, ради таких денег можно и развестись с Любой, все равно  она
ему уже надоела. Тогда все доходы - в общий котел, и  никаких  расходов.
Да, это выход. Когда родничок иссякнет и с посмертных изданий Параскеви-
ча он снимет столько урожаев, сколько сможет, тогда можно будет и  Свет-
лану бросить, предварительно перекачав заработанные на ее  покойном  му-
женьке денежки в такие банки и на такие счета, где ей эти деньги  ни  за
что не достать.
   А может быть, и не придется ее бросать...
   Он с новым интересом взглянул на сидящую в кресле женщину. Она никог-
да не казалась ему красивой. Если говорить честно,  Светлана  Параскевич
была, на его вкус, просто страшненькой. Невысокая,  ножки  и  ручки  то-
ненькие, как у цыпленка, маленькие глазки, мелкие черты лица. Ему никог-
да не нравились такие женщины. Но он не мог не признать, что в ней  было
что-то невероятно привлекательное. Про таких женщин говорят, что  в  них
есть изюминка, но, когда Господь создавал Светлану, он,  видно,  отсыпал
ей этих изюминок щедрой рукой.
   Нет, что ни говори, а идея вовсе не плоха.
   Нугзар нажал кнопку на селекторе, бросил коротко: "Пусть Олег зайдет,
срочно", потом подошел к Светлане, сел в соседнее кресло, разлил в рюмки
коньяк и улыбнулся.
   - Я не спрашиваю, сколько  ты  хочешь  за  эту  рукопись.  Я  заплачу
столько, сколько ты скажешь, и торговаться не собираюсь. Одну минуту.
   В кабинет вошел рослый бородатый парень с папкой в руках.
   - Вызывали, Нугзар Симеонович?
   - Подготовь быстро договор на издание  книги  Параскевича  "Ненависть
бывает розовой", объем двенадцать печатных листов, эксклюзив на два  го-
да, гонорар... Светлана Игоревна, называйте сумму.
   - Тридцать пять тысяч долларов,  -  спокойно  ответила  Светлана,  не
моргнув глазом.
   - Тридцать пять тысяч, - повторил следом за ней Бокучава. - Выплата в
момент представления рукописи. Рукопись представлена, она у меня на сто-
ле. Через двадцать минут жду тебя с договором и деньгами.
   - Сделаю, Нугзар Симеонович.
   Бородатый Олег вышел, унося на лице печать  такого  изумления,  будто
только что на его глазах ощенилась кошка. Нугзар точно знал, что в  дан-
ный момент в кассе нет такой суммы, ее нужно было заказывать заранее, но
это его не беспокоило. Раз он сказал - Олег сделает. Соберет наличные  у
всех сотрудников, вытрясет из сейфов все заначки и Бог его знает что еще
сделает, но через двадцать минут деньги - тридцать пять тысяч долларов -
будут на столе. Тем и хорош Олег, что, дав ему поручение, можно было  не
беспокоиться о выполнении.
   Когда за ним закрылась дверь, Бокучава поднял рюмку.
   - Давай выпьем. Светлая память Леониду, пусть земля ему будет пухом.
   Они выпили не чокаясь. Нугзар поставил рюмку на стол  и  потянулся  к
кофейнику.
   - Паше ты продала рукопись за двадцать пять, - заметил он как бы меж-
ду прочим.
   - Он просил эксклюзив на шесть месяцев. Два года стоят дороже. Ту ру-
копись, которую я продала Паше, я через полгода продам еще  кому-нибудь,
а к твоей два года не смогу прикоснуться. По-моему, это справедливо.
   - Разумеется, - поспешил согласиться Бокучава. - Я не знал про  шесть
месяцев.
   Бог мой, какой же Пашка дурак! Он что, не понимает, что делает? Такую
вещь купить всего на полгода! Совсем мозгов нет...
   - Я могу задать тебе еще несколько вопросов?
   - Задавай, - разрешила Светлана.
   - Почему ты пришла в первую очередь к Паше, а не ко мне? Он тебе  бо-
лее симпатичен? Или тут что-то другое?
   Она обворожительно улыбнулась и вдруг стала почти красивой.
   - Паша был пробным шаром. Он из всех вас самый жадный, и я  не  могла
отказать себе в удовольствии посмотреть на его рожу, когда назвала  сум-
му. А кроме того, он из вас всех самый глупый и недальновидный,  и  я  с
самого начала была уверена, что он не допрет попросить эксклюзив  больше
чем на шесть месяцев. У него же договоры типовые, лежит на  столе  пачка
бланков, только фамилии, названия, сроки и суммы вставляй. Они, видно, у
всех авторов права только на полгода покупают, поэтому и в договор  впе-
чатали шесть месяцев, а переправить он забыл. Или ему это вообще в голо-
ву не пришло. Очень мне хотелось ободрать его на двадцать пять  штук.  А
через полгода рукопись свободна. Если захочешь, будет твоя.
   Черт возьми, да она просто красавица. Королева!
   Принцесса Греза! Нравится она ему или нет, но она будет для него  са-
мой красивой женщиной Москвы на ближайшее время. А если отдаст все новые
рукописи - то и первой красавицей России. А уж если выпросить у нее пра-
ва на переиздание всех романов, в том числе и  предыдущих,  то  Светлана
Параскевич станет для Нугзара просто-таки Мисс Мира. И пусть  кто-нибудь
только попробует удивиться, что Бокучава, давний ценитель пышных форм  и
любитель рубенсовских женщин, вдруг резко изменил своим вкусам.
   - Светлана, знаешь, о чем я сейчас подумал? Если бы ты отдала мне все
рукописи из Лениного резерва, я мог бы запустить серию. Художник  разра-
ботает макет обложки, по которой посмертные романы вели кого Параскевича
можно будет отличить с первого взгляда. Я уже и название и для этой  се-
рии придумал: "Любовь и смерть". Полное собрание любовных романов  писа-
теля, увы, ушедшего от нас. Как тебе?
   - Заманчиво. Ты соображаешь быстрее Паши, это верно. Мне нужно  поду-
мать над твоим предложением.
   - Конечно, Света, конечно, - согласился Нугзар.  -  Подумай.  Но  до-
вольно о делах. Давай теперь поговорим о тебе.
   - Обо мне? - удивилась она. - А что обо мне говорить?
   Нугзар внутренне собрался, как  перед  прыжком.  Вот  он,  самый  от-
ветственный момент. Сейчас или никогда. Самое главное - не промахнуться.
   - Я никогда не говорил тебе некоторых вещей, потому что ты была женой
моего школьного товарища. Я понимаю, что  после  гибели  Леонида  прошло
слишком мало времени, но я все-таки скажу. Светлана, я всегда  относился
к тебе не совсем так, как ты могла думать. И если ты этого не  замечала,
то, значит, мне удавалось это достаточно успешно скрывать. Поэтому я хо-
чу, чтобы ты знала: что бы ни случилось, какие бы трудности в твоей жиз-
ни ни возникли, у тебя есть человек, которому ты дорога и который сдела-
ет для тебя все, даже то, что сделать невозможно. Я  всегда  буду  твоей
опорой, и на мою поддержку, помощь и любовь ты можешь рассчитывать  безо
всяких условий. Надеюсь, мои слова не обидели и не оскорбили тебя.
   Она задумчиво посмотрела на него, отпила  немного  кофе  и  аккуратно
поставила чашку на блюдце.
   - Я ценю твой порыв, Нугзар, но сейчас рано говорить об  этом.  Давай
останемся в рамках деловых отношений.
   - Но я могу надеяться, что со временем мы вернемся к этому разговору?
   - Надеяться можешь. - Она слегка улыбнулась. - Но я, со своей  сторо-
ны, никаких обещаний не даю.
   "Не даешь ты обещаний, - хмыкнул про себя Бокучава. - А цепь взяла. И
другие подарки возьмешь. А потом уже никуда не денешься, жилочка ты  моя
золотоносная".
   Отъехав от здания, где располагалось  издательство  "Вирд",  на  нес-
колько кварталов, Светлана Параскевич остановила  машину  возле  телефо-
на-автомата.
   - Это я, - весело сказала она, услышав голос снявшего трубку мужчины.
- Я еду от Нугзара.
   - Как все прошло?
   - Отлично! Тридцать пять тысяч и эксклюзив на два года.
   - Значит, заглотнул наживку? Ты умница.
   - Еще как заглотнул! Он хочет забрать все романы и сделать серию.  Но
ему ужасно не хочется делиться, и он начал звать меня в койку.
   - Кто? Бокучава? Тебя? В койку?
   - Ага.
   - Вот вволочь!
   - Да ладно тебе, ты что, ревнуешь? Никуда я от тебя не денусь.
   - Все равно неприятно. Ты не сказала ему, сколько у  тебя  в  резерве
рукописей?
   - Ну я же не маленькая! Хотя он ужасно хотел узнать. Весь извелся  от
любопытства. Ты ел что-нибудь?
   - Я тебя жду. Не буду без тебя обедать.
   - Не глупи, милый, мне нужно еще заехать на работу, так что я  приеду
не раньше пяти. Поешь, пожалуйста.
   - Не буду. Мне без тебя все не в радость. Светка, если бы  ты  знала,
как я тебя люблю!
   - И я тебя люблю. С каждым днем все сильнее.
   - Сильнее, чем покойного мужа?
   - Ну перестань дурачиться.
   - Нет, скажи.
   - Конечно, сильнее. Все, милый, я поехала.
   - Приезжай скорее, я скучаю по тебе.
   - И я скучаю.
   Она повесила трубку, счастливо улыбнулась и пошла к машине.
   До Нового года Насте Каменской предстояло жить одной, муж честно пре-
дупредил, что, пока не будут подготовлены и утверждены все отчеты по те-
мам, разрабатывающимся в его лаборатории, он в Москве не появится. С по-
купкой продуктов она тянула, сколько было возможно, доедала старые  кон-
сервы, доваривала остатки гречки и размягчала засохший хлеб  в  духовке,
но в конце концов ей пришлось взять себя в руки и отправиться в магазин.
Нагрузив полную сумку продуктами, не требующими длительной готовки,  она
решила дойти до ближайшего кинотеатра, около  которого  с  недавних  пор
раскинулся небольшой рынок, и побаловать себя фруктами, поскольку  их-то
уж точно готовить не надо.
   Проходя между рядами, она высмотрела очень симпатичные бананы  и  со-
вершенно роскошный золотистый виноград.
   - Попробовать можно? - спросила она смуглого черноволосого продавца.
   Тот моментально расплылся в золотозубой улыбке.
   - Пробуй, красавица, виноград -  объедение!  Попробуешь  -  три  кило
возьмешь, не пожалеешь"
   Настя отщипнула ягодку от большой тяжелой грозди, потерла ее пальцами
и сунула в рот. Виноград действительно оказался отменным, но три  килог-
рамма она, конечно, не потянет. Цена была явно не по ее зарплате.
   - Давай побольше, хозяин, - раздался у нее за спиной мужской голос. -
Витамины нам нужны.
   Она сердито обернулась и наткнулась взглядом на смеющееся лицо и зна-
комые зеленоватые глаза.
   - Влад! Ты как здесь оказался?
   - За тобой иду. Ты, хозяин, взвешивай пока, не теряй времени, - обра-
тился он к продавцу.
   - Ну ты нахал, Стасов, - улыбнулась Настя. - Прямо у меня из-под носа
фрукт уводишь. А вдруг мне не хватит?
   - Так это тебе. Считай, подарок.
   - Ты с ума сошел! - возмутилась она. - Дорого же.
   - Да ладно, перед Новым годом можно, не капризничай. Тем более что  я
тебя искал с корыстной целью. Давай сумку, ведь переломишься сейчас.
   Настя с облегчением протянула ему набитую продуктами  сумку,  положив
сверху пакет с виноградом. Они вышли с рынка и подошли к машине Стасова.
   - Я тебя как раз на этом месте увидел, - объяснил он, заводя  машину.
- Куртка у тебя больно яркая.
   - Ага, а рожица бесцветная. Стасов, тебя бабы никогда не били за твои
изысканные комплименты?
   - Ну Настя... - Владислав растерялся и даже слегка покраснел. - Я  же
совсем не это имел в виду. Не обижайся, пожалуйста.
   - Да брось ты. - Она расхохоталась звонко и заразительно. - Я привык-
ла. И потом, у меня глаза есть, я же вижу себя в зеркале. Ну не  Мэрилин
Монро, так что - вешаться теперь от горя? У меня комплексов  нет.  Влад,
ты меня домой отвезешь или катать будешь?
   - Если пригласишь зайти - отвезу, я же сказал, у меня интерес корыст-
ный.
   - И в чем твоя корысть состоит? Поесть оплаченного тобой же  виногра-
да? Или ты претендуешь на знаменитые Лешкины  телячьи  отбивные?  Должна
тебя разочаровать, он в Жуковском, так что в меню еда попроще.
   - Вообще-то мне совет нужен, но, если к нему в придачу поесть  дадут,
это будет неплохо. Мы здесь проедем?
   - Если наглости хватит. Здесь "кирпич".
   - У меня - хватит, - угрожающе прорычал Стасов.
   Дома Настя выгрузила из сумки продукты, поставила  на  огонь  чайник,
приготовила на скорую руку бутерброды и порезала апельсиновый кекс.
   - Все, Стасов, я готова к бесплатной раздаче советов. Кстати, я  ска-
зала, что ужасно рада тебя видеть?
   - От тебя дождешься, - хмыкнул Владислав. - Как охаять - так ты  пер-
вая, а доброго слова от тебя не допросишься.
   - Попрошу не хамить, а то начну взимать плату по таксе. Говори, что у
тебя стряслось.
   - Пока ничего. У меня и ситуация-то какая-то... В общем, начну с  на-
чала. Мне вчера позвонил Иван...
   - Какой Иван?
   - Да Заточный, какой же еще. И попросил помочь какому-то  правозащит-
нику Поташову. Не знаешь такого?
   - По телевизору видела, они там вместе с Иваном дурака валяли,  мили-
ционеров на хороших и плохих поделить не могли.
   - Да? - Стасов нахмурился. - А ты не знаешь, у них что, давняя  друж-
ба?
   - Да нет, Иван сказал, что они только в студии перед записью познако-
мились.
   - Не соврал?
   - Откуда ж я знаю? - пожала плечами Настя. - Может, и соврал.  Только
зачем?
   - А что он про этого Поташова говорил?
   - Говорил, что манеры у него ужасные, но если этим пренебречь, то му-
жик он толковый и в целом неплохой. Ты можешь поближе к делу?
   - Могу. Короче, сегодня ко мне пришел этот Поташов и предложил заклю-
чить с ним соглашение на проведение частного расследования обстоятельств
осуждения некоего Евгения Досюкова.
   - Господи, это "Мегатон", что ли?! - всплеснула руками Настя.
   - Именно. Досюков осужден за убийство на восемь  лет,  вину  свою  не
признал и, уже находясь в зоне, написал Поташову письмо с  просьбой  по-
мочь реабилитироваться. Это дело у вас было?
   - Нет, куда там, Досюков - такая фигура, что дело сразу в  главк  ми-
нистерства забрали.
   - И ваших никого не привлекали?
   - А зачем им мы? Там же раскрывать нечего было, потерпевший  умер  не
сразу, какое-то время был в сознании и сам сказал, кто в него стрелял.
   - Оговор исключен?
   - А смысл? Оговорить могут свидетели, а умирающий человек вряд ли бу-
дет склочничать и интриговать. Бывает, конечно, что родители, смертельно
раненные своими идиотами детьми, пытаются и перед лицом смерти их  спас-
ти, но в этом случае они просто молчат, а не называют первого попавшего-
ся невиновного. И что же, Досюков при такой фактуре на что-то надеется?
   - Выходит, что так. Или он  отчаянный  лгун  и  проходимец,  или  его
кто-то засадил. Но в первое мне верится больше, чем во второе.
   - Мне тоже. Так в чем твоя проблема?
   - В Иване. Видишь ли, я не понимаю, почему он порекомендовал Поташову
именно меня. Он что, других частных детективов не знает?
   - Ну, Влад, ну что ты, ей-Богу. Ты же у него работал, он о тебе очень
высокого мнения...
   - Вот! - Стасов назидательно поднял вверх указательный палец.  -  Вот
этого я и боюсь. Если Иван посоветовал обратиться  ко  мне,  значит,  он
как-то заинтересован в этом деле. А как он может быть заинтересован? Ли-
бо Поташов - его друг, но ты говоришь, что это не так, либо  его  другом
является сам Досюков. Так если Досюков - его друг,  почему  же  Иван  не
спас его на стадии расследования? Не спас, потому что  Досюков  действи-
тельно виновен и сделать тогда ничего нельзя было. А  сейчас,  вероятно,
появились какие-то возможности. Может быть, поработали со свидетелями  и
заручились тем, что они поменяют показания и скажут, что  в  милиции  их
принудили сказать то-то и то-то против Досюкова. Или еще что-нибудь. Мо-
жет быть, купили какогонибудь прокурора или судью и заручились их обеща-
нием принести протест на приговор и - рассмотреть дело еще раз.  А  что?
Очень даже возможно. Появятся новые факты, дело возобновят по вновь отк-
рывшимся обстоятельствам, и ку-ку, Маруся. Новый приговор будет уже сов-
сем другим. Но эти обстоятельства нужно как бы "вновь  открыть",  и  это
собираются сделать моими руками под видом частного расследования,  веду-
щегося по заказу известного правозащитника. Настасья, мне бы не хотелось
участвовать в дерьмовых махинациях. Я работаю начальником управления бе-
зопасности крупного кинообъединения, у меня - тьфу-тьфу - все пока в по-
рядке, а искать приключений на свою задницу я совершенно, как ты понима-
ешь, не стремлюсь.
   - Понимаю, - кивнула Настя. - Твои соображения достойны внимания,  но
я не улавливаю, какой совет тебе от меня нужен. Подписывать соглашение с
Поташовым или нет?
   - Правильно. Но я тебя немножко знаю и знаю, что тебе для этого нужно
чуть больше информации.
   - Продолжай, - сказала она напряженным голосом, потому что уже почуя-
ла, к чему ведет Стасов.
   - И я хочу, чтобы ты эту информацию получила, прежде чем  будешь  мне
советы давать.
   - Надо полагать, ты намекаешь на мои дружеские отношения с Иваном? Ты
хочешь, чтобы я у него спросила, зачем он лезет в это дело?
   - Настасья Павловна, я тебя обожаю за твой острый ум.
   - Лучше б ты любил меня за отвратительный характер. Почему ты ветчину
не ешь? Невкусная?
   - Вкусная, но сыр вкуснее. Я вообще сырная душа, мне нужно было мышью
родиться.
   - Крысой, - подсказала Настя.
   - Не груби старшим. Зато ребенок у меня сыр не ест,  ей  бы  копченой
колбаски - и она счастлива. За возможность целыми днями читать книжки  и
жевать сырокопченую колбасу она душу продаст. И в кого она такая  уроди-
лась? Точно не в меня. Не в меру умная и не в меру толстенькая.
   - Сколько ей?
   - Восемь. В марте девять исполнится. Между прочим, можешь меня  позд-
равить, я месяц назад женился.
   - Да ну? Серьезно?
   - Абсолютно.
   - Ой, Владик, поздравляю, Я очень рада. На ком?
   - На ком и собирался, на Тане Образцовой из Питерского УВД. Смех сме-
хом, но, когда она с моим ребенком идет рядом, их все принимают за  мать
и дочь. Жутко похожи. Обе кругленькие, пухленькие, глазки серые,  волосы
светлые.
   - А как твоя бывшая к этому отнеслась?
   - Удивилась до смерти. По ее представлениям, я должен был до гробовой
доски ее любить и по ней страдать. По-моему, она до сих пор  в  себя  не
пришла от изумления.
   - А девочка? Как она с Татьяной?
   - Великолепно. Лиля влюбилась в нее даже раньше меня. Она же первая с
Таней познакомилась.
   - Ну, дай тебе Бог, Стасов. Я, правда,  очень  рада  за  тебя.  И  за
Татьяну тоже.
   - Разве вы знакомы? Что-то ты не говорила об этом.
   - Лично не знакомы, но я ее статьи в бюллетене следственного комитета
читала. Она у тебя умная - просто страх.
   - Эй, ты, ладно пугать-то! - засмеялся Стасов. - Я и сам боюсь. Но ты
меня от главного не отвлекай, тоже мне, хитрая нашлась. - Будешь с  Ива-
ном разговаривать?
   Настя помрачнела.
   - Влодик, не хочется мне. Как-то это все... Не знаю.  Некрасиво,  что
ли. Пакостно, будто исподтишка. Не заставляй меня.
   - Так не надо исподтишка, Настенька, разве я тебя об этом прошу?  По-
говори с ним открыто. Я же знаю, твой главный козырь  -  прямота,  перед
ней все пасуют.
   - А сам не можешь?
   - Не могу. Во-первых, я не умею так прямо действовать, как ты. Харак-
тер не тот. А во-вторых, у меня с Иваном отношения не те.  Он  был  моим
начальником, но и все. А с тобой он вроде как дружит.
   - Стасов, ну ты сам подумай, какая может быть дружба  у  генерала  из
МВД и майора с Петровки?
   - Но вы же ходите гулять по воскресеньям, это все знают.
   - Да? И что говорят?
   - Кто что. Одни говорят, что вы любовники, другие - что ты ему таска-
ешь информацию про муровские дела, наушничаешь, одним словом.
   - А третьи? Или третьих нет? Фантазии не хватает?
   - Настя, перестань. Да мало ли кто что говорит! Я же знаю, что вы  не
любовники и ты не сплетни ему пересказываешь  во  время  этих  прогулок.
Значит, у вас нормальные человеческие  отношения,  проникнутые  взаимным
доверием и симпатией. Чувствуешь, как формулирую? Во мне погиб стилист.
   - Ладно, стилист. Уговорил. Сколько времени ты можешь потянуть с  от-
ветом?
   - Я сказал Поташову, что должен подумать несколько дней. Спешки  ведь
нет никакой, человек все равно уже сидит. А сегодня суббота...
   - И ты что же, намекаешь, что завтра я должна ни свет ни заря  проди-
рать глаза и тащиться в Измайловский парк  на  свидание  с  Иваном?  Мне
завтра к десяти утра надо быть на работе, значит, по твоей милости я все
утро должна провести бегом. Ну ты садюга, Стасов!
   - Настенька, золотая, драгоценная! Ну хочешь, я тебя завтра  утречком
на машине до парка довезу? А потом от парка до Петровки. Проси, что  хо-
чешь.
   Настя прикинула, сколько минут сна она выиграет, если поедет на маши-
не. - Получилось не больше пятнадцати, но и это ценно, если учесть,  как
тяжело ей вставать, когда за окном еще совсем темно. Она тяжело вздохну-
ла и стала звонить генералу Заточному.  Конечно,  идти  на  прогулку  ей
смертельно не хотелось. Но Стасову надо помочь. Для чего  же  существует
милицейское братство, если не для того, чтобы выручать друг друга.
   Наталья Досюкова еще раз тщательно пересчитала деньги. Пачка поменьше
- Поташову для заключения контракта с частным детективом, пачка побольше
- Виктору Федоровичу. Разложив деньги по конвертам, она подсела к  теле-
фону.
   - Виктор Федорович, это Наташа.
   - Рад слышать, голубушка, - пророкотал низкий бас в трубке. - Как  вы
съездили?
   - Нормально.
   - Как супруг? Держится?
   - Не то слово, Виктор Федорович. Он готов бороться за свое освобожде-
ние. Как вы думаете...
   - Спокойно, голубушка, не паникуйте. Это так быстро не  делается.  Вы
все успеете, если поведете себя с умом. Вы должны быть только рады, если
ваш любимый муж окажется на свободе. Разве нет?
   - Конечно, но...
   - Наташенька, ну что вы, ей-Богу? Вы же теперь его жена, законная же-
на. Вы ведь именно этого хотели, если я не ошибаюсь? Нет никаких  причин
для беспокойства. Ни малейших. Возьмите себя в руки и радуйтесь жизни. У
вас для меня есть что-нибудь?
   - Да-да, я все приготовила. Когда вам удобно со мной встретиться?
   - Давайте завтра, если нет возражений.
   - В котором часу?
   - Завтра воскресенье, не будем спешить, выспимся как следует и созво-
нимся. Буду ждать вашего звонка в районе двенадцати. Годится?
   - Хорошо, Виктор Федорович. До завтра.
   - Спокойной ночи, Наташенька, и не волнуйтесь ни о чем. Все  будет  в
порядке, я вам обещаю.