 |
|
 |
Глава 6
В воскресенье, в день выборов в Государственную Думу, Сергей Николае-
вич Березин проснулся ни свет ни заря. Впервые за неделю, прошедшую с
момента возвращения Ирины из санатория, он встал раньше нее.
Мероприятие в среду прошло прекрасно. Березин даже не предполагал,
какой интерес проявят журналисты к нему и его жене, и с внутренней
дрожью ждал в четверг и пятницу газеты. Разумеется, он спросил Ирину,
сколько интервью она дала и что говорила, но рассказ Ирины - это одно, а
подача необъективного журналиста - совсем другое.
- Как ты сама чувствуешь, лишнего не сказала? - допытывался Сергей
Николаевич в машине, когда они возвращались домой. - Глупостей не наго-
ворила?
- Не знаю, Сережа, - вздыхала Ирина. - Я очень следила за собой, ста-
ралась делать все, как надо, но я ни в чем не уверена.
Дома они первым делом включили телевизор и стали ждать ночных выпус-
ков новостей.
- Ира! - закричал Березин, когда стали показывать репортаж о приеме.
- Иди скорее!
Ирина примчалась из ванной полуодетая. Видно, в этот момент она соби-
ралась надеть халат, потому что стояла рядом с Сергеем Николаевичем бо-
сая и в коротенькой, умопомрачительно красивой комбинации, которую наде-
вала под длинное платье.
- ...Самой эффектной парой, по признанию журналистов, были Сергей Бе-
резин и его жена Ирина...
На экране возник Сергей, без малейшего усилия несущий жену на руках
вверх по ступенькам, ведущим к входу.
- Ирина Березина в интервью нашим корреспондентам сказала, что еще
недостаточно окрепла после автомобильной катастрофы, в которую попала
несколько месяцев назад, и то, что муж нес ее на руках, связано с тем,
что ей пока еще трудно подниматься и спускаться по ступенькам. Свой долг
жены политика Ирина видит в том, чтобы быть надежной моральной опорой
мужа как в случае успешного развития его политической карьеры, так и в
случае провала на выборах.
На экране Березин целовал руку Ирины, вел ее под руку через зал, по-
давал бокал шампанского. Что и говорить, смотрелись они действительно
здорово.
- Супруга другого известного политического деятеля, Михаила Яцкина,
придерживается другой точки зрения на свое место в политической карьере
мужа.
Теперь на экране была сильно накрашенная красивая женщина лет тридца-
ти пяти с короткой стильной стрижкой и в дорогом модном костюме с мини-
юбкой, высоко открывающей действительно великолепные ноги. Рядом с ней
стоял тележурналист и держал перед ней микрофон.
- Я постоянно обсуждаю с мужем его политическую платформу, и мы иног-
да даже ссоримся на этой почве.
- То есть вы не во всем разделяете политические взгляды вашего мужа?
- тут же вцепился в нее журналист.
- Нет... - Женщина явно смешалась, хотя и быстро взяла себя в руки. -
Я их разделяю, но уже после того, как мы все обсудим и придем к согла-
сию.
Ответ был неудачным" Березин сразу это понял.
- Вы можете назвать те вопросы политики, по которым у вас возникали
разногласия с мужем?
- Например, стратегия предвыборное кампании. Я считала, что телевизи-
онная реклама нужна для его партии обязательно, и мне пришлось затратить
немало усилий на то, чтобы настоять на своем. Он очень долго сопротив-
лялся, но я считаю, что телевидение - это самое главное средство массо-
вой информации...
Женщина явно хотела сказать приятное тележурналисту и тем самым по-
пасть на экран информационного выпуска, но Березин понял, что жена Яцки-
на все испортила. Телевизионная реклама его партии была самой безвкусной
и самой неудачной из всех, и теперь избиратели будут знать, что Яцкин
идет на поводу у жены, которая не отличается большим умом и дает ему
глупые советы. Конечно, Березин понимал, что на самом деле все не так,
телевизионная реклама, безусловно, нужна, а то, что рекламный клип дела-
ли безмозглые непрофессионалы, не знающие психологии людей, вовсе не ви-
на этой яркой женщины в вызывающе короткой юбке и с убийственно красивы-
ми ногами. Но в глазах миллионов телезрителей Яцкин проиграл. Неудачная
реклама и дорого одетая советчица-жена стараниями недоброжелательного
журналиста слились в единый образ, на разрушение которого времени уже не
оставалось.
Бесспорно, Ирина выглядела намного лучше и вела себя намного умнее.
Образ быв подобран удачно, и воплощение замысла тоже было на уровне.
- Завтра в Москве и Подмосковье облачно, ветер северный, порывис-
тый...
Березин выключил телевизор и повернулся к Ирине. Только сейчас оба
они заметили, что она не одета.
- Прости, - спохватилась она, инстинктивно обхватывая себя за плечи и
прикрывая локтями грудь. - Я бежала из ванной, собиралась встать под
душ.
- Ну что ты, - великодушно махнул рукой Березин. - Ты не должна меня
стесняться, мы же все-таки муж и жена. Ну, как тебе? Как ты себя нахо-
дишь?
- Я не знаю, Сережа, это ты сам должен мне сказать, получилось ли
так, как ты хотел.
Он встал с дивана и принялся в возбуждении шагать по комнате.
- По-моему, получилось просто отлично! Ты умница, Ирочка, ты все де-
лаешь так, как нужно, и у тебя все получается. Ты совершенно напрасно
боялась. И выглядишь ты на экране прекрасно, согласись, идея с длинным
платьем оказалась очень плодотворной. Журналисты наверняка это оценили,
не зря же они пустили Яцкину в мини-юбке сразу после тебя, они тоже по-
няли, что ты - лучше.
- Но ноги у нее красивее, чем у меня, - внезапно улыбнулась Ирина. -
И глаза тоже.
Березин остановился рядом с ней, осторожно разжал сцепленные на пле-
чах пальцы и взял ее за руки.
- Ира, тебе придется смириться с тем, что ты больше не будешь носить
короткие юбки и ярко красить глаза. С этим покончено. Раз и навсегда. У
тебя хорошие ноги, ничуть не хуже, чем у этой политической советчицы, и
тебе, как я понимаю, обидно, что никто теперь этой красоты не увидит. С
этим тебе придется смириться. А что касается твоих глаз, то, когда ты их
красишь, ты превращаешься в вульгарную дешевую потаскуху, а твое лицо
должно быть нежным и домашним, каким его сделала природа. Ты что, уже
начала скучать по своему блядскому прошлому?
Ирина резко вырвала руки и сделала шаг назад.
- Сергей, давай наконец договоримся. Если ты постоянно будешь мне на-
поминать, что я была шлюхой, я никогда не стану такой женой политика, о
которой ты мечтаешь. Зато чем больше ты будешь напоминать мне о том, что
я проститутка, тем чаще я буду вспоминать о том, что ты - убийца. Пола-
гаю, эти воспоминания не будут радовать ни тебя, ни меня.
- Ты права, - глухо ответил Березин. - Эти воспоминания никому не
нужны. Извини. Давай выпьем, помиримся и отметим удачу. Надень что-ни-
будь, ты замерзнешь. А я пока все приготовлю.
Ирина снова ушла в ванную, а Березин в который уже раз мысленно выру-
гал себя за несдержанность. Господи, ну что он цепляется к ней? Неужели
его так раздражает именно то, что она была проституткой? Да какое, в
конце концов, имеет значение, кем она была? Значение имеет только то,
кем будет он сам.
Он достал бутылку "Дон Периньон", которую купил недавно в баре ресто-
рана за сто долларов как раз для такого вот тихого домашнего торжества.
Он сам себе не признавался, по поводу чего может состояться это торжест-
во, но в глубине души надеялся, что пройдет в Думу и на радостях выпьет
дорогое шампанское вместе с Ириной. Ладно, до воскресенья он успеет ку-
пить еще бутылку, если будет нужно. А этой придется пожертвовать, чтобы
разрядить конфликт, возникший по его, Березина, вине и глупости. Ирина
ни в чем не виновата, она на приеме вела себя безупречно и старалась изо
всех сил. Интересно, Диана видела информационный выпуск? А Виктор Федо-
рович?
Воровато оглянувшись, Березин быстро схватил телефонную трубку и наб-
рал номер.
- Виктор Федорович? Это Березин, добрый вечер.
- Добрый, добрый, - пророкотал в ответ добродушный бас. - Видел
только что по телевизору. Молодцы.
- Вам, правда, понравилось? Вы считаете, что у нас все получилось?
- Даже и не сомневайся. Волнуешься перед выборами?
- Конечно. Значит, как мы с вами договариваемся? На понедельник?
- Да, пожалуй, в понедельник уже будет ясность, прошел ты в Думу или
нет. Как Ира?
- Хорошо, спасибо.
- Притерлись друг к другу?
- Пытаемся. Всего доброго, Виктор Федорович, я позвоню в понедельник.
Березин положил трубку и только тут заметил, что Ирина стоит почти
совсем рядом. Он и не услышал, как она вошла в комнату.
- Ты ЕМУ звонил? - спросила она.
- Да. Отчитался за сегодняшнее мероприятие. Он видел нас по телевизо-
ру.
- И что сказал?
- Похвалил, сказал, что мы молодцы.
- А что мыс тобой пытаемся делать?
- Я не понял, - вздернул брови Сергей Николаевич.
- Перед тем, как попрощаться, ты сказал: "Пытаемся".
- Ах, это... Он спросил, притерлись ли мы друг к другу. Садись, Ироч-
ка, бери бокал и давай выпьем.
Она послушно села на диван, взяв со стола бокал на длинной тонкой
ножке. Березин уселся рядом с ней, почти вплотную. Он понимал, что с
Ириной нужно мириться, нельзя ее обижать. Во-первых, она этого не заслу-
жила, А во-вторых, просто нельзя. Иными словами, опасно. Ей ведь терять
нечего, случись что. А ему, Березину, очень даже есть, что терять.
- Ирочка, я хочу, чтобы мы с тобой выпили за тебя. Ты - удивительная
женщина, редкая женщина, и мне сказочно повезло, что ты возникла на моем
пути в самый трудный для меня момент, когда я уже не видел выхода из
создавшегося положения. И я безмерно благодарен судьбе за то, что она
создала тебя и подарила мне. У меня есть масса недостатков, ты это зна-
ешь, и иногда я позволяю себе говорить лишнее, в чем потом страшно рас-
каиваюсь. Поэтому я прошу тебя, Ира, прости меня заранее и на всю остав-
шуюся жизнь. Так сказать, авансом. Я хочу, чтобы ты все время помнила,
как высоко я ценю тебя, и если я с дурна ума говорю тебе что-то обидное,
то это именно с дурна ума, а не из желания причинить тебе боль. Запомни,
я никогда и ни при каких обстоятельствах не захочу сделать тебе больно.
Ты мне веришь?
- Верю, - она усмехнулась. - Ты побоишься делать мне больно. Ты же не
дурак. Но я с удовольствием выпью за то, о чем ты сейчас говорил, В кон-
це концов, все уже случилось, пути назад у нас с тобой нет, и нам надо
учиться как-то друг с другом сосуществовать. Верно?
"Вот чертова девка, - с раздражением подумал Березин. - Никак ее сло-
вами не улестить. Неужели так сильно обиделась? Наверное. Я тоже хорош,
придурок слабоумный, знал же, как она переживала перед сегодняшним прие-
мом, как готовилась, как боялась. Три часа она провела в огромном напря-
жении, мило улыбаясь и поддерживая светскую беседу с людьми, которых ви-
дела в первый раз в жизни и которые были уверены, что знают ее не один
год. И в такой день я не смог удержаться, чтобы не сказать ей гадость.
Ну не идиот ли?"
- Верно, - ответил он, придвигаясь к ней еще ближе. - Но есть и дру-
гое, то, о чем я хочу непременно сказать тебе сегодня. Ты для меня -
больше чем просто партнер по игре. Я и сам об этом не догадывался вплоть
до сегодняшнего вечера. А когда журналист назвал тебя моей женой, мне
неожиданно стало чертовски приятно. Я смотрел на экран телевизора и ду-
мал: "Эта красивая умная женщина - моя жена. Эта восхитительная женщина
- моя жена. И все это знают". И радовался. И гордился. И еще черт знает
какие чувства испытывал. Но это было действительно неожиданно. Ты пони-
маешь, о чем я говорю? Мне сорок три года, Ира, у меня почти двадцать
лет стажа жизни в браке, но со мной никогда такого не было. Ни разу не
довелось мне испытать таких чувств, как сегодня, когда я нес тебя на ру-
ках, а на нас все глазели, и будь я проклят, если нашелся хоть один му-
жик, который в этот момент не позавидовал бы мне.
- Да, - засмеялась Ирина, - думаю, что и женщины не нашлось, которая
не позавидовала бы мне. Мне кажется, я понимаю" что ты имеешь в виду. Я,
конечно, ужасно трусила и нервничала, но знаешь, я несколько раз смотре-
ла на тебя издалека, когда ты увлеченно беседовал с кем-то, и думала:
"Надо же, какой интересный мужик. Господи, да что же это я, ведь это Се-
режа, это мой муж". И мне становилось приятно.
- Правда?
Он заглянул ей в глаза, которые оказались так близко от его собствен-
ных глаз, что он даже не сразу смог поймать их в фокус.
- Правда, - ответила она шепотом. - И я очень рада, что у нас все по-
лучилось.
"Надо ее поцеловать, - подумал Березин как-то отстранение. - Сейчас
обязательно нужно это сделать, чтобы закрепить успех. Ну же, Серега, по-
целуй ее, давай, вперед..."
Он коснулся своим бокалом бокала Ирины и залпом выпил шампанское. По-
целовать ее он так и не смог. Они не спеша допили бутылку, посмотрели в
полночь еще один информационный выпуск, где тоже говорили о них как о
самой привлекательной паре сегодняшнего приема, пожелали друг другу спо-
койной ночи и разошлись по своим комнатам.
Четверг и пятница прошли, как обычно. Березин с утра уезжал, возвра-
щался к ужину, Ирина сидела дома и ждала его. Днем она выходила на ули-
цу, покупала множество газет, внимательно их просматривала, выискивая
репортажи и просто упоминания о приеме, и вечером, пока Березин ужинал,
читала ему вслух отдельные выдержки. Их успех оказался намного больше,
чем ожидалось. Журналисты, как обычно, начали резвиться и проводить
внутри себя конкурсы и разные опросы, результаты которых публиковались
практически во всех газетах. Березин и Ирина попали в первые тройки в
номинациях "самая красивая пара", "самый элегантный политик", "самая
привлекательная жена политика", "самая оригинальная жена политика", "са-
мый нежный политик", "самая непьющая пара". Ирина радовалась, как ребе-
нок, и Березин испытывал неведомое ранее чувство умиления, глядя на ее
сияющие глаза.
- Что мы будем делать в субботу? - спросила она его. - Ты снова бу-
дешь работать?
- Нет. - Он с хрустом потянулся. - В субботу будем отдыхать. Чем бы
ты хотела заняться? Может, по магазинам поездим?
- Зачем? - удивилась она. - За продуктами?
- Хотя бы. В воскресенье почти все закрыто, а на неделе я не смогу
тебе помочь, остается только суббота. Поедем на оптовый рынок, накупим
всего побольше, чтобы хватило надолго. И потом, нужно иметь в виду, что
если мы победим на выборах, то всю следующую неделю, а то и две в доме
каждый вечер будут гости. Множество народу сразу вспомнит, что они со
мной знакомы, и прибегут поздравлять. Так что продуктов должно быть мно-
го. И, кстати, спиртного тоже.
- Но зачем же тебе ездить, Сережа? Дай мне машину, я сама все куплю.
- Ты не понимаешь. - Он улыбнулся ей терпеливой и мягкой улыбкой. -
Тяжести тебе носить нельзя, ты после аварии еще не оправилась. Значит,
сумки и коробки за тобой будет носить шофер. А это уже не годится. Наша
партия будет бороться с привилегиями, в рамках разумного, конечно, но
тем не менее я как один из ее лидеров не должен допускать, чтобы шофер
на глазах у всех таскал для меня продукты. Мы должны с тобой поехать на
моей машине и привезти все сами.
- Хорошо. - Она недоуменно пожала плечами. - Тебе виднее, как лучше
сделать.
Полдня в субботу они потратили на поездки по магазинам и оптовым рын-
кам, загрузив продуктами вместительный багажник личной "волги" Березина.
Их узнавали, им вслед оборачивались, и Сергей Николаевич был от души
рад, видя себя как бы со стороны: рослый, стройный, моложавый, в корот-
кой, хорошо сшитой куртке, в джинсах, подчеркивающих мускулистые длинные
ноги, без головного убора, смеющийся или весело болтающий с женой и без
малейшего напряжения несущий ящики, коробки, пакеты, сумки. И рядом с
ним - Ирина, тоже в куртке и джинсах (а как же иначе, ведь не на прием
приехали, а в магазин за продуктами), длинные русые волосы скрыты яр-
ко-красной вязаной шапочкой, вокруг шеи обмотан такой же ярко-красный
длинный шарф. Он понимал, что каждый, кто узнал его сегодня, обязательно
начнет об этом рассказывать, и нужно приложить максимум усилий к тому,
чтобы извлечь из этого пользу. Он шел мимо прилавков и останавливался
только возле тех продавцов, на лицах которых замечал проблеск узнавания.
Зато он мог быть уверен, что сегодня же вечером друзья и знакомые этих
продавцов узнают, какой славный мужик этот Березин, как он любит свою
жену и заботится о ее здоровье, особенно после больницы, не разрешает ей
покупать то, что запретил есть врач, даже если сам Березин ужасно этот
продукт любит, но готов отказаться от него, чтобы не провоцировать Ири-
ну. Березин сам таскает коробки с продуктами, мальчиков на побегушках у
него нет, а жене он не позволяет тяжести поднимать. Да-да, сам таскает,
ну и что, что тяжелые, он здоровый, как молодой лось, ноги длинные, пле-
чи широкие. Березин ездит на собственной "волге", ну что ты, какой там
"мерседес", обыкновенная "волга", видно, не ворует, живет честно, но и
не пентюх бездарный, иначе бы вообще на трамвае ездил, а так все-таки на
"волгу" заработать сумел.
Вернувшись домой, они пообедали, и вдруг оказалось, что им нечем за-
няться. До этого они ни разу не проводили выходной день дома вдвоем.
Когда Сергей с утра уезжал на работу, все было понятно: она готовит еду
и занимается сама собой, вечером он ужинает и смотрит телевизор, иногда
разговаривает по телефону, она убирает после ужина, смотрит маленький
черно-белый телевизор на кухне, потому что ей интереснее художественные
фильмы, а не политика, как ему. Потом они расходятся по своим спальням.
А сегодня, в субботу, придумав, чем занять первую половину дня и успешно
осуществив свой замысел, они совершенно не знали, что делать со второй
половиной, Разговаривать было не о чем, домашние дела Ирина все переде-
лала на неделе, по телевизору о выборах не говорилось ни слова, так что
смотреть и обсуждать было нечего. Молчание и безделье становились все
более тягостными, а проживший в браке почти двадцать лет Сергей Николае-
вич очень хорошо знал, что такое пустое молчание - самая благодатная
почва для скандала.
- Ириша, надо бы съездить к родителям, - осторожно начал он. - Кто
знает, что нам завтрашний день принесет. Если мы победим, то потом нач-
нется суматоха, будет очень много дел, я буду постоянно занят и уже дол-
го не смогу к ним выбраться.
- Конечно, Сережа, - кивнула она. - А мне обязательно ехать?
- Ну что ты, - успокоил ее Березин, - все же знают, что ты еще не
очень здорова, так что никаких обид. Старики были бы рады тебя видеть,
но если ты не хочешь ехать - оставайся дома.
- Не то чтобы не хочу... - Она помолчала. - Но я боюсь.
- Конечно, конечно, - закивал он. - Я все понимаю. Ты не рассер-
дишься, что я в субботу оставляю тебя одну? Я постараюсь недолго, часам
к девяти вернусь.
Родители Березина жили в Подмосковье, и визит к ним занял достаточно
времени, чтобы убить остаток дня, не рискуя испортить атмосферу дома. Он
вернулся, как и обещал, сразу после девяти. Закрывая машину, он поднял
глаза и с ужасом увидел, что в окнах его квартиры нет света. Что могло
случиться? Ирина куда-то ушла? Куда? Зачем? К своим старым приятелям?
Господи, этого только не хватало! Или привела кого-то и...
Холодея от дурных предчувствий, Березин ворвался в квартиру. Ирина
сидела на кухне и читала при свете бра, висящего прямо над столом. Верх-
ний свет был погашен во всей квартире, а плотные цветастые шторы, вися-
щие на кухне, не пропускали наружу неяркого света лампочки, поэтому с
улицы окно показалось Березину совсем темным.
- Господи, Ира, - задыхаясь сказал он, - мне показалось, что тебя нет
дома. Я так испугался.
- Ну куда же я денусь, - спокойно улыбнулась она. - Раздевайся. Чай-
ник поставить? Я ватрушки сделала с творогом, очень вкусные.
- Ватрушки? Это замечательно! Это великолепно! - Березин почти кри-
чал. - Я буду ватрушки, я буду салат, который мы ели на обед, и даже
грибной суп, если он остался.
- Сейчас все подам. - Ирина закрыла книжку и встала. - Разве тебя ма-
ма не покормила? Почему ты такой голодный? И почему ты так нервничаешь?
Что-нибудь случилось?
Сергей Николаевич вернулся на кухню из прихожей, облокотился на косяк
и закрыл глаза. Лицо его было необычно бледным.
- Я так испугался, Ира, ты даже представить себе не можешь. Я поду-
мал, ты ушла. Пошла к своим старым друзьям, и тогда все пойдет прахом,
потому что ты можешь попасть в неприятность, а тебя теперь каждый мент
узнает в лицо. Или, что еще хуже, совсем ушла, обиделась на меня за
что-то и ушла. Но это не главное, Ира, это все ерунда. Главное, когда я
тебя увидел, когда я понял, что ты никуда не ушла, что ты здесь, что ты
по-прежнему вместе со мной, я так обрадовался, что мне самому стало
страшно. Ирочка, милая, я никак не ограничиваю твою свободу, я имею в
виду, что у нас не крепостное право, и если тебе в какой-то момент не
заждется больше жить со мной, ты вольна уйти. Но я прошу тебя только об
одном, я умоляю тебя, не делай ничего неожиданно, не бей из засады, не
стреляй в спину. Ладно? Очень многое для меня поставлено на карту, но я
совершенно не собираюсь ради этого калечить твою жизнь. Не захочешь жить
со мной - не надо, не мучай себя, но скажи мне об этом, чтобы я мог
как-то сгладить ситуацию, принять какие-то меры. Только не уходи внезап-
но, без предупреждения, потому что я начну искать тебя через милицию, я
буду думать, что с тобой случилась беда, я всех подниму на ноги, а в ре-
зультате тебя найдут пьяную и с молодым любовником и все мы будем выгля-
деть подурацки. Если тебе станет тяжело со мной, я смогу отправить тебя,
например, за границу и всем говорить, что ты поехала получать образова-
ние, или работать по контракту, или долечиваться, потому что после авто-
катастрофы у тебя начались осложнения со здоровьем. Я сделаю все так,
как тебе удобно, ты не будешь жить со мной, но прошу тебя, Ира, я очень
тебя прошу, не делай ничего внезапного и неожиданного. Я должен быть
твердо уверен, что ты меня не подведешь ни при каких обстоятельствах,
что я могу тебе доверять и на тебя положиться.
Ирина слушала его и одновременно вынимала из холодильника кастрюльку
с супом, мисочку с салатом, масленку, банку со сметаной, резала хлеб и
выкладывала его красивой горкой на плоскую плетеную тарелочку. Она вклю-
чила плиту, чтобы разогреть суп, достала большой расписной поднос, сос-
тавила на него чистые тарелки и приборы, бутылку с минеральной водой и
стаканы, хлеб, масло, сметану, салат. Когда Березин умолк, она негромко
сказала:
- Ты можешь на меня положиться, Сережа. Я - существо достаточно ра-
зумное и не собираюсь тебя подводить. И я даю тебе слово, что если захо-
чу уйти от тебя, то у тебя будет по меньшей мере полгода на те, чтобы
сделать все тихо и к обоюдному удовольствию. Если я почувствую, что
жизнь с тобой делается для меня невыносимой, то еще полгода я точно смо-
гу вытерпеть. А то и больше. Я терпеливая, Сережа. Если бы ты знал, че-
рез что мне приходилось пройти в моей прошлой жизни, если бы ты знал,
какие вещи мне приходилось терпеть, ты бы не сомневался в моих словах.
Даю тебе слово, что никогда ничего не сделаю тайком от тебя, у тебя, за
спиной или тебе во вред. И давай покончим с этой темой. Помоги мне, по-
жалуйста, накрыть ужин в комнате.
У Березина почти что слезы навернулись на глаза. Боже мой, как она
похожа на ТУ Ирину! Одно лицо. Такие же глаза, те же губы, такой же нос.
И волосы. И руки. И рост. И в то же время, как они не похожи. ТА была
непредсказуемой, непрогнозируемой, вспыльчивой, взрывной. Она могла дать
слово, уже в этот момент совершенно точно зная, что ни за что не будет
его держать, более того, давая слово, она уже обдумывала, как бы поско-
рее и половчее его нарушить. Она постоянно лгала, нагло глядя в глаза и
невинно улыбаясь. Она обещала не напиваться перед ответственными мероп-
риятиями, перед визитами, которые наносили они сами или которые наноси-
лись им, и появлялась пьяная до полной невменяемости. "Ну что ты, котик,
- капризно надувала она накрашенные губки. - Ты понюхай, от меня же не
пахнет, я совершенно трезвая". Запаха действительно не было, и первые
два-три раза Березин на эту удочку попался, только потом сообразив, что
она принимает наркотики. С ней никогда ничего нельзя было знать наверня-
ка, она могла в любой момент подвести, обмануть, подставить, нанести
удар исподтишка, ляпнуть чудовищную глупость в присутствии посторонних и
потом долго хохотать, глядя на растерянное лицо Березина и видя зло-
радство в глазах окружающих. ТА Ирина была адом сущим адом, проклятием,
карой. А ЭТА? Неужели и вправду она совсем другая, неужели она действи-
тельно нормальная спокойная женщина, ну пусть с сомнительным прошлым, но
с нормальными мозгами и нормальным характером? Женщина, с которой не
нужно все время быть начеку, постоянно ожидая неприятностей, каверз, а
то и откровенных гадостей и подлостей. Женщина, которая с удовольствием
сидит дома, варит ему обеды, в свободное время читает или смотрит теле-
визор, женщина, которую не тянет "на волю, в пампасы", к мужикам, к вы-
пивке, к громким пьяным компаниям и веселым гульбищам, к опасным любов-
ным приключениям и грязному поспешному подзаборному траханью.
Внезапно ему захотелось сделать ей что-нибудь приятное. Он вспомнил,
с каким недоумением Ирина восприняла его требование накрывать обеды и
ужины в комнате. Сама она не любит находиться в комнате, почти все время
проводит на кухне, если не готовит и не моет посуду, то читает или смот-
рит телевизор, но именно на кухне. Наверное, она так привыкла, ей так
нравится, решил Березин.
- Давай поужинаем здесь, - предложил он. - Здесь так уютно, зачем
таскать все это туда-сюда.
Она обрадовалась так явно, что Березин не сдержал улыбки, и тут же
принялась составлять все с подноса на стол. Суп закипел, Ирина поставила
ватрушки в духовку, чтобы немного подогрелись, и стала раскладывать са-
лат по тарелкам.
- Ирочка, ты, между прочим, прекрасно готовишь, - заметил Сергей Ни-
колаевич, - приканчивая грибной суп со сметаной. - Где ты этому научи-
лась?
- У меня обучение было теоретическое, - засмеялась Ирина. - Только
здесь, у тебя, я получила возможность практиковаться. Но теоретическую
часть, видимо, усвоила хорошо.
- Я что-то не очень понял. Там супчику не осталось?
- Сейчас налью.
Она встала, чтобы налить ему еще супу.
- Я очень рада, что тебе нравится, как я готовлю. Я все время боюсь
тебе не угодить.
- Глупости, - мотнул головой Березин. - Мне очень легко угодить, я
весьма неприхотлив в еде. Так что ты говорила насчет теории?
- Пока я жила с мамой и бабушкой, меня, естественно, на кухню не пус-
кали. Мол, пусть девочка учится хорошо, а хозяйством заняться еще успе-
ет. Когда мама умерла, бабушка вообще вею домашнюю работу на себя взяла.
Она никогда не говорила об этом, но я думаю, она очень боялась, что я ее
брошу, а ведь у нее, кроме меня, никого на этом свете не осталось, мама
была ее единственным ребенком, а моего отца бабуля даже в глаза не виде-
ла, он какой-то совсем случайный был. Ну вот, и она решила сделать так,
чтобы стать для меня совершенно необходимой и незаменимой. Она даже чаш-
ку сполоснуть мне не позволяла, чтобы я, не дай Бог, маникюр не повреди-
ла. Конечно, я тогда совсем дурой была, шестнадцать лет, одни парни на
уме да развлечения, школу кое-как закончила и до смерти рада была, что
бабуля меня не заставляет ничего делать. С семнадцати я уже у Рината ра-
ботала, мне же нужно было как-то объяснить бабушке, почему я дома не но-
чую, наврала, что поступила в институт и мне дали место в общежитии.
Чтобы все было правдоподобно, институт выбрала дальний, аж в Долгопруд-
ном, а мы с бабушкой на самом юге Москвы жили, в Южном Бутове, там даже
городской застройки не было, только индивидуальные домишки-развалюхи,
которые от деревни остались. Поэтому она, конечно, не удивилась, что я
поселилась в общежитии. Мне из Южного Бутова до Долгопрудного часа три
добираться пришлось бы, если не больше. Потом и бабушка умерла. Слава
Богу, она так и не узнала, в какую дрянь превратилась ее любимая внучка.
Но суть не в том, конечно. Просто, пока у меня еще был дом и возможнос-
ти, мне ничего не хотелось делать, я все на бабку спихнула. А потом,
когда повзрослела, мне так захотелось иметь свою семью, свой дом, свою
кухню - ты представить себе не можешь. Но было уже поздно. Ринат меня
заарканил накрепко, график работы чудовищный, мы продыху не знали. Если
мне удавалось добраться до своей хаты, я валилась спать без задних ног.
Потом Бутово стали застраивать, хатку нашу снесли, мне дали квартиру, а
толку-то? Все равно я в нее приезжала только поспать немного и дух пере-
вести, помыться, переодеться - и назад, к Ринату. И вот я начала читать
кулинарные книги. Я их покупала, коллекционировала, обменивалась ими,
искала редкие и старинные. У меня их много. Я читала описание какого-ни-
будь блюда и представляла себе, как стою на своей собственной кухне в
вышитом красивом фартуке и готовлю его для любимого мужа и детей. Неко-
торые женщины так романы читают: уткнутся глазами в страницу и видят на
месте героини себя. А я кулинарные книги читала и млела от восторга.
Глупая я, да?
Березин протянул руку через стол и ласково погладил ее по щеке.
- Ты - чудесная. Ты - необыкновенная, Ирочка. Ты напрасно не сказала
мне всего этого раньше. Может быть, тебе нужна какая-нибудь техника спе-
циальная? Ну, я не знаю, печка какая-нибудь особенная, гриль, комбайн
или еще что-то. Только скажи, я сразу же тебе все раздобуду.
На какое-то мгновение ему показалось, что она как бы качнулась
навстречу его руке и прижалась щекой к его ладони. Но только на мгнове-
ние.
- Спасибо, Сережа. Ты доел? Наливать чай?
Они долго пили чай с теплыми и необычайно вкусными ватрушками и вели
неспешные и какие-то непривычные Березину разговоры. Он страшно удивил-
ся, когда обнаружил, что уже половина двенадцатого ночи, а они все сидят
на кухне при свете бра и пьют уже по третьей чашке чаю, да и на блюде с
ватрушками мало что осталось. Но еще больше удивился Сергей Николаевич,
когда сообразил, что все это время они разговаривали о том, хорошо или
плохо жить в деревне, чем отличается жизнь в отдельном деревянном доме
от жизни в городской квартире, какие существуют способы засолки капусты
и огурцов, меняются ли отношения с родителями, когда дети, которые
раньше жили отдельно, но в том же городе, переезжают в другой город. Хо-
рошо ли, когда в квартире живут одновременно собака и кошка. А если две
собаки, то какие породы лучше всего сочетаются по характеру и темпера-
менту...
За последние восемь лет, с тех пор, как он расстался с Дианой, Бере-
зин не помнил, чтобы он сидел с женой на кухне, долго пил чай с пирогами
и вел с ней разговоры ни о чем. Простые домашние разговоры, не о делах и
не о политике, не о счетах в банках и не об интригах конкурентов, не о
происках Центризбиркома и не о стратегии предвыборной борьбы, и не о
встречах с нужными людьми. А просто о жизни. О жизни вообще. И как, ока-
зывается, хорошо сидеть на кухне в приятном полумраке, когда яркое све-
товое пятно падает только на стол перед тобой, а не в вычурной нарядной
комнате.
Все это было вчера, в субботу. Ночь Сергей Николаевич Березин провел
без сна, лишь слегка задремал часов в пять, но в шесть уже окончательно
проснулся и понял, что не может больше лежать. Нужно встать и занять се-
бя чем-нибудь, иначе он сойдет с ума. Сегодня все решится. В восемь ча-
сов откроются избирательные участки, и до десяти вечера не будет ему по-
коя. А потом останется только ждать, когда вскроют урны, подсчитают бюл-
летени. И сделать уже ничего нельзя, нельзя укрепить свои позиции, сде-
лать какое-нибудь важное заявление, провести благотворительную акцию.
Именно сейчас, когда сделать уже ничего нельзя, в голову полезли мысли о
том, как много осталось несделанным во время предвыборной кампании, как
много возможностей упущено, как много ошибок совершено.
Стараясь не шуметь, он на цыпочках прошел в ванную, принял душ, вымыл
голову, почистил зубы, побрился и вышел на кухню. Ира вчера перед тем,
как идти спать, вымыла посуду и все убрала, и на столе сиротливо лежала
последняя ватрушка, заботливо положенная на блюдечко и накрытая салфет-
кой. Березин вскипятил воду, но кофейные зерна молоть не стал, боялся,
что жужжание кофемолки разбудит Ирину - комната, где она спала, находи-
лась рядом с кухней. Сделал растворимый кофе, сжевал холодную и потеряв-
шую воздушность ватрушку. В голову ему пришла совершенно неожиданная
мысль сделать чтонибудь приятное для Ирины. Но что? Березин огляделся в
поисках какого-нибудь непорядка, который можно было бы ликвидировать к
ее удовольствию, например, что-нибудь сломанное или испорченное. Он же
точно помнил, что миксер был неисправен еще три месяца назад, а на кар-
низе сломались и застряли в пазах два крючка, из-за чего задергивание
штор на кухне превратилось в поистине нерешаемую проблему. Еще Березин
помнил, что в духовке не работало освещение, а ножи были тупыми. Но, к
его удивлению, миксер исправно работал, со шторами не было никаких проб-
лем, крючки легко скользили в пазах во всех направлениях и нигде не
застревали, свет в духовке горел, а ножи были острыми, как бритва. За
четыре дня, проведенных Ириной здесь после возвращения из санатория, она
успела все сделать и починить, хотя совершенно непонятно, как ей это
удалось.
Тогда Сергей Николаевич решил проехаться до круглосуточно работающего
гастронома и купить Ирине к завтраку что-нибудь необычное. Все продукты
они купили еще вчера, но можно же, наверное, что-нибудь найти такое,
чтобы было сразу понятно: это только для нее, это маленький подарок,
знак внимания, доброго расположения. Уже надев ботинки и натягивая курт-
ку, Березин вдруг спросил сам себя: с чего это вдруг ты решил оказать ей
знак внимания и расположения? Что с тобой, Березин? С какой это стати?
Зачем? Возьми себя в руки, не надо никуда ехать, что ты себе напридумы-
вал? Кто она такая, чтобы в семь утра ехать в гастроном и искать ей пи-
рожное к завтраку? Ты совсем очумел от своих предвыборных страстей?
Он нерешительно взялся за молнию, чтобы расстегнуть куртку и начать
раздеваться, но подумал, что если он останется дома, то снова будет му-
чительно ждать, пока проснется жена и можно будет хоть чемнибудь "за-
бить" медленно тянущееся время. Включить телевизор, например, или радио,
или хоть с Ирой поговорить. Позже, часам к одиннадцати, он поедет в
штаб-квартиру своей партии и там уже будет сидеть сутки или двое, пока
не станут известны окончательные результаты выборов. Но пока впереди еще
три-четыре часа, которые надо как-то прожить. Да, в конце-то концов, он
же не для Ирины едет за этим дурацким пирожным, а для себя самого, чтобы
чемто заняться, отвлечься, убить время.
Березин решительно вышел из квартиры, осторожно, стараясь, чтобы за-
мок щелкнул как можно тише, запер дверь и спустился на улицу.
Когда через сорок минут он вошел в квартиру, то первое, что он услы-
шал, было жужжание кофемолки. Она не боялась разбудить Березина: спальня
находилась далеко от кухни. Сергей Николаевич, не раздеваясь, заглянул в
кухню. Ирина стояла полностью одетая, в длинной юбке, которой он еще не
видел, и в" строгой, с глухим воротом блузке, держа в руке надрывающуюся
от натуги кофемолку.
- Доброе утро! - весело поздоровался он.
- Сережа? - изумленно протянула она. - Я была уверена, что ты еще
спишь. Ты что, дома не ночевал?
- Обижаешь, красавица, - ответил Березин с шутливой укоризной. - Я
ночевал дома, но вскочил в шесть утра и помчался искать для тебя пирож-
ные к завтраку. Поскольку мы с тобой, как два троглодита" вчера сожрали
все твои восхитительные ватрушки и на утро не осталось ничего вкусного,
я решил сделать тебе маленький кондитерский подарок. Тем более что я се-
годня уйду и совершенно непонятно, когда вернусь, поэтому пусть у тебя
останется в память обо мне вот это.
Он поставил на стол перед Ириной огромную нарядную квадратную короб-
ку, театральным жестом снял крышку, и ее взору предстало великое разно-
образие пирожных - заварных, песочных, слоеных, маленьких и больших, с
масляным и белковым кремом, с ромовой и коньячной пропиткой. Она подняла
на Березина глаза, которые вмиг стали почему-то странно темными и блес-
тящими.
- Это мне? - спросила она дрогнувшим голосом. - Ты не обманываешь?
Это не для гостей, которых ты ждешь?
- Это тебе, это только тебе. Сегодня мы никаких гостей не ждем, и я
очень надеюсь, что за сегодняшний день ты все это съешь, чтобы не ску-
чать, пока меня не будет. Ты что, Ирочка? Ты обиделась? Почему ты пла-
чешь?
Она отвернулась к окну и быстро отерла слезы пальцами. Потом снова
повернулась к Березину и попыталась улыбнуться, хотя губы ее дрожали.
- Спасибо тебе, Сережа. Мне никто никогда не дарил пирожных. Знаешь,
чего только не дарили - и портвейн дешевый, и серьги золотые, а такой
простой вещи, как цветы и пирожные, нет. Да не в них дело.
- А в чем? - насторожился Березин.
- Никто никогда не вставал в шесть утра, чтобы купить мне подарок.
Это со мной в первый раз. Спасибо тебе. - Она помолчала и нерешительно
добавила: - Милый.
На этот раз она сама шагнула к нему и прислонилась лбом к его плечу.
И снова Березин почувствовал слабый запах духов, исходящий от ее волос,
и ощутил, как его охватывает какая-то неизведанная доселе всепоглощающая
нежность.
- Ну вот, - произнес он, ласково гладя ее по плечам, - а про цветы я
и не подумал, болван. Но я исправлюсь, честное слово.
Ирина подняла голову и посмотрела на него сияющими глазами.
- Я очень на это надеюсь, - сказала ока серьезно и вдруг прыснула.
Они оба расхохотались и уселись за стол пить кофе. Острый момент ми-
новал, оставив в душе Сергея Николаевича Березина некое смутное удивле-
ние самим собой, Ириной и вообще всей ситуацией. Черт возьми, неужели
она нравится ему? Бред. Он безумно любил ТУ Ирину, он совершенно потерял
голову, и что же, он теперь на всю жизнь обречен любить женщин, так или
иначе напоминающих ее? Строго по Фрейду? Этого не может быть, потому что
этого не может быть никогда. Строго по Чехову.
