 |
|
 |
Глава 18
К собственному удивлению, Настя Каменская впервые за все годы работы
в уголовном розыске с удовольствием подумала о том, что впереди еще один
выходной день. Конечно, это не означало, что он действительно будет вы-
ходным, поскольку в жизни оперативников вообще нет такого понятия: завт-
ра - выходной. Есть всяческие приблизительные определения типа "завтра
день, когда я - имею право не бежать на работу к десяти часам, если, ко-
нечно, ничего не случится". Ну и, разумеется, это проклятущее "что-ни-
будь" непременно случается.
31 декабря и 1 января Настя крутила и вертела сведения, привезенные
из чеховского роддома, складывала из них разные мозаичные картинки, вво-
дила имена и даты в компьютер и придумывала самые разнообразные варианты
программ, при помощи которых эти сведения можно было комбинировать. Леш-
ка ворчал, потому что сам рассчитывал поработать на компьютере и хотел
за четыре праздничных дня написать доклад, с которым ему предстояло в
конце января выступать в Стокгольме.
- Из-за твоих дегенеративных убийц моя научная карьера полетит под
откос, - ныл он, поглядывая из-за ее плеча на экран монитора. - Давай, я
тебе помогу, а то ты никогда не закончишь.
- Уйди, Чистяков, не стой над душой, - умоляюще говорила Настя, лас-
ково прижимая его ладонь к своей щеке. - Сама справлюсь.
Новогоднюю ночь они провели вдвоем, накрыв праздничный стол и уютно
устроившись на диване в комнате. Телевизор включали только один раз,
ближе к полуночи, чтобы не пропустить торжественный момент, а потом сра-
зу же выключили его, забрались на диван с ногами и, пристроив тарелки с
закусками на коленях, проболтали часов до трех, после чего быстро убрали
посуду и улеглись спать с чистой совестью и сознанием того, что Новый
год встретили вполне достойно.
Следующий день Настя проспала до полудня - и потом до позднего вечера
занималась именами и фамилиями женщин, рожавших своих детишек в ро-
дильном доме подмосковного города Чехова. Часам к одиннадцати вечера она
выключила компьютер и сладко потянулась, выгибая затекшую спину.
- Все, мировое светило, завтра будешь творить свой бессмертный док-
лад. Я освобождаю тебе машину.
- Всех убийц повыловила? - насмешливо спросил Алексей.
- Пока ни одного. Завтра еще думать буду. Хорошо, что еще один спо-
койный день есть. Может быть, будет, - добавила она, спохватившись.
2-го января позвонил Константин Михайлович Ольшанский и сказал, что
только что разговаривал по телефону с академиком Зафреном.
- Старик уверен, что рука одна и та же, - сообщил он. - Заключение в
полном объеме будет готово через два дня, в том смысле, что он его напи-
шет.
- Неужели действительно Светлана оказалась талантливой писательницей?
- Похоже, что так. Значит, у Параскевича могли быть реальные причины
если не для самоубийства, то по крайней мере для глубокой депрессии.
Между прочим, мне начальник следственной части одно дело сует и на твое-
го Колобка ссылается. Вы что там, на Петровке, с ума все посходили? Дру-
гих следователей во всей горпрокуратуре нет?
- Какое дело, Константин Михайлович?
- Григорьеву, восьмидесятого года рождения. Труп на Котельнической.
Что твоему шефу прибило мне эту девочку подсунуть, не знаешь?
- Не знаю, честное слово. Может, потому, что ею Юра Коротков занима-
ется?
- А ты?
- Ну и я тоже, куда ж я денусь. Вы же знаете, я всеми делами нашего
отдела занимаюсь, одними больше, другими меньше, но обязательно всеми.
Но вообще-то я догадываюсь, откуда ноги растут. У нас ведь в последние
четыре года количество зарегистрированных изнасилований все время снижа-
ется, особенно подростковых. Сексуальная свобода и распространение пор-
нухи свое дело сделали, девочки теперь намного охотнее идут навстречу
нескромным желаниям мальчиков и потом не предъявляют никаких претензий.
Но классические случаи все равно остались, они связаны с психопатологи-
ей, там механизмы совсем другие, и такие преступники на сексуальную ре-
волюцию не очень-то реагируют, у них своя программа в голове. Поэтому
каждый случай изнасилования, сопряженный с убийством, особенно если речь
идет о несовершеннолетней девочке, может расцениваться как сигнал о том,
что появился очередной псих со своей программой. Каждый такой случай
сразу же берется под строгий контроль. Ну и вполне понятно, что Колобок
хочет сделать этот подарок именно вам, потому как любит вас безмерно и
доверяет вашему профессионализму. А если вы этим обстоятельством недо-
вольны, то лучше оторвите голову мне. Это будет справедливо.
- Почему? Это ты его попросила навязать мне дело?
- Нет, это он сам, - засмеялась Настя. - Моя вина в том, что в прош-
лом году я ему написала мощную аналитическую справку об изнасилованиях и
насильниках, особенно серийных. И в выводах как раз и ляпнула ту гени-
альную мысль, которую только что вам изложила. Но честное слово, Конс-
тантин Михайлович, у меня были веские основания для таких выводов. Я же
огромную кучу фактуры перелопатила, со специалистами консультировалась.
Между прочим, если вам интересно, могу сказать, что в нашем ВНИИ группа
ученых специально занимается серийными сексуальными преступлениями. Я и
им свою справку показывала, они ее одобрили, так что если вы чем-то не-
довольны, то претензии не только ко мне.
В ответ следователь пробурчал что-то невразумительное. Весь день Нас-
тя куда-то звонила, наводила справки, что-то диктовала, что-то записыва-
ла, извинялась за беспокойство в праздничный день, просила, сердилась,
убеждала, и даже два раза чуть ли не кричала. Чтобы не мешать мужу пи-
сать доклад, она устроилась вместе с телефоном на кухне, закрыв плотнее
дверь, каждые полчаса наливала себе чашку кофе и периодически прикидыва-
ла, хватит ли оставшихся после новогодней ночи продуктов на сегодняшний
день и можно ли не готовить обед. То ей казалось, что можно, то вдруг ее
начинала мучить совесть за то, что она почти ничего не делает по дому.
"Надо, наверное, заставить себя встать со стула и приготовить хотя бы
суп, чтобы обозначить хозяйственное рвение, - уговаривала она себя. -
Лешке будет приятно". После чего она снимала телефонную трубку, делала
очередной звонок, вносила в блокнот очередную запись, наливала себе оче-
редную чашку кофе, закуривала очередную сигарету и в очередной раз забы-
вала о своих благих порывах.
У Юры Короткова все было сложнее. Во-первых, даже в те редкие дни,
которые действительно получались выходными, он не мог спокойно отдыхать
дома, потому что жил в маленькой двухкомнатной квартире с женой, сыном и
парализованной тещей. Во-вторых, его любимая женщина Люся предупредила,
что, вполне возможно, сумеет освободиться от жесткого супружеского над-
зора и провести с Юрой несколько часов.
Она обещала позвонить, как только сможет вырваться, и Юра, разумеет-
ся, тут же помчался на работу, чтобы без опаски и оглядки терпеливо
ждать ее звонка.
Поэтому 2-го января Саша Юлов, которому в этот день выпало дежурить
по отделению, нашел Короткова не дома, а в кабинете на Петровке.
- Что нового по Турину? - спросил Коротков, с трудом скрывая разоча-
рование оттого, что в трубке послышался голос не Люси, а молодого опера-
тивника.
- Практически ничего. Он действительно никуда не ходит и почти ни с
кем не общается. Я встречался с его бывшей женой, она характеризует Анд-
рея как романтика-недотепу. Она считает, что он ни в коем случае не мог
совершить насилие над женщиной, а тем более над девочкой.
- Ну, что там она говорит и считает, это дело десятое. Я таких аргу-
ментов не принимаю. Не может совершить традиционного изнасилования
только тот мужчина, у которого отсутствует половой член. Все остальные
могут, и всех остальных можно подозревать, - жестко ответил Юрий, кото-
рый за много лет работы в розыске так и не привык к убитым и изнасило-
ванным детям и каждый раз делался слепым и глухим от ярости и ненависти
к преступнику. - А что ты имел в виду, когда сказал, что Турин почти ни
с кем не общается?
- Я наблюдал за его квартирой два дня подряд. Он ни разу не вышел на
улицу, но к нему приходила женщина. Она приезжала на машине, поэтому я
ее легко установил.
- Кто такая?
- Параскевич Светлана Игоревна, прописана в Москве, шестьдесят
седьмого года рождения. Алло! Юра, ты куда делся? Алло! Разъединилось,
что ли? Алло!
- Я здесь, - ответил Коротков. - Повтори еще раз.
- Параскевич Светлана Игоревна. Что будем делать? Начнем ее разраба-
тывать или переключимся на Гену Барчука?
- А ты по Варчуку что-нибудь успел сделать?
- Я собрал сведения о его друзьях по месту жительства и по дому на
Котельнической. Оказалось, что Гена раньше подолгу жил у деда, потому
что дед у него в прошлом какой-то крупный деятель и у него квартира ог-
ромная, а там, где Гена жил с родителями, было тесновато, они вообще
ютились в коммуналке, пока кооперативную квартиру не построили. Поэтому
на Котельниках у Барчука полно приятелей. Но ребят я пока не трогал без
твоей команды.
- Правильно сделал. Значит так, Саня, команду ты от меня, считай, по-
лучил, начинай заниматься друзьями Барчука. А Светлану Игоревну не тро-
гай.
- Почему? Ты с ней знаком и уверен, что она ни при чем?
- Ну, к изнасилованию-то она, точно, отношения не имеет, - усмехнулся
Коротков. - А то, что она про Турина может рассказать много интересного,
это наверняка. Но ведь и Турин может кое-что о ней рассказать, коль они
знакомы. Вот это как раз мне и надо. Ну-ка давай еще разочек с подроб-
ностями, где и когда ты ее засек.
Юлов терпеливо пересказал со всеми деталями ту сцену, которую увидел
из окна квартиры одинокой бабульки, и назвал Короткову номер машины.
- В чем она была одета?
- Короткая шубка, голубоватая такая, черные брюки, узенькие. Шапки на
ней не было, голова непокрытая. А чего она натворила-то?
- Да Бог ее знает, может, и ничего. Только когда неутешная вдова на-
чинает слишком быстро утешаться с другим мужчиной, это всегда наводит на
разные мысли.
- А она что, вдова? - удивился Юлов. - Она же молодая совсем.
- Так у нее и муж был молодой, они ровесники.
Мы как раз его убийством занимаемся.
- Ах вон что...
После разговора с Юловым Коротков попытался дозвониться до Анастасии,
но в этом трудном деле не преуспел. Ее домашний телефон был занят на-
мертво. Он предпринял уже около десяти попыток, когда позвонила Люся и
сказала, что может выходить из дома. Разумеется, Коротков тут же сорвал-
ся с места, мысленно наказав себе не забыть дозвониться до Каменской хо-
тя бы из уличного автомата. Но, поскольку возможность встретиться с Лю-
сей выпадала не так уж часто, цена такому наказу была, честно говоря,
невелика.
Конечно, опасения Стасова оправдались, Маргарита успела вернуться из
своей заграничной поездки до праздника и тут же забрала Лилю. Новый год
он встретил вдвоем с Татьяной, но сам факт встречи можно было считать
чисто условным. Минут за двадцать до наступления торжественного момента
они вдруг ни с того ни с сего занялись любовью, телевизор, правда, при
этом оставался включенным, и, когда начали бить куранты, Татьяна испу-
ганно воскликнула:
- Ой, Димка, а Новый год-то!
Они выскочили из постели, оба голые, Стасов быстро открыл бутылку
шампанского, они торопливо чокнулись, проглотили залпом зеленовато-золо-
тистую жидкость и нырнули обратно под одеяло. Примерно через полчаса они
накинули теплые халаты, с завидным аппетитом поели и снова улеглись в
постель, разговаривая и одним глазом поглядывая в телевизор, где по всем
программам им предлагали современную интерпретацию старых песен.
- Знаешь, - рассказывал жене Стасов, - у меня такое странное чувство
появилось... Я стал думать, что, может, зря ушел со службы.
- Откуда такие мысли? - удивилась Татьяна. - Полгода еще не прошлое
тех пор, как ты с пеной у рта мне доказывал, что ты ненавидишь свою
службу.
- Мне поручили частное расследование обстоятельств осуждения одного
бизнесмена, совершившего убийство. Он хочет доказать свою невиновность и
добиться пересмотра дела и оправдательного приговора. Но убийством этим
занимались мои бывшие коллеги, ребята из моего главка. И вот, понимаешь
ли, Танюша, какая штука: чтобы отработать свой гонорар и доказать неви-
новность этого Досюкова, я должен найти следы явной недобросовестности
своих ребят, может быть, просто ошибки и недоработки, а может быть, и
улики, говорящие о том, что они преднамеренно вели дело к обвинению и
осуждению Досюкова. Но чем больше я копаюсь в этом деле, тем больше
убеждаюсь, что наши ребята сработали на совесть. То есть я доверия кли-
ента не оправдываю, я не смогу помочь ему доказать его невиновность, но
меня это, черт возьми, радует. Понимаешь? Радует! Мне приятно, что мои
коллеги не ударили лицом в грязь, что они честно и добросовестно отраба-
тывают свою зарплату. Эдакое чувство корпоративной гордости.
- А что клиент? Он действительно невиновен, как тебе кажется? Или
просто блефует?
- Трудно сказать. Все говорит о том, что он виновен. А он упирается,
и меня это как-то... настораживает, что ли. На что может рассчитывать
человек, когда против него такой набор доказательств? Должен же у него
быть элементарный здравый смысл! Я никак не могу понять, что за всем
этим стоит - его безмерная наглость или его истинная невиновность.
- Странно, - согласилась Татьяна. - У меня частенько попадаются такие
подследственные, которые до последнего пытаются меня гипнотизировать
своей уверенностью в торжестве справедливости. Грозят всеми карами не-
бесными за привлечение к ответственности невиновного, обещают, что "я
еще увижу" и "еще пойму", как была неправа, когда не верила такому хоро-
шему и порядочному человеку. Но это только до зоны. Как попали в зону -
так все, как отрезает. Там они еще некоторое время пытаются гипнотизиро-
вать администрацию, но в колонии ведь люди совсем не такие, как в
следственных аппаратах. Это мы с тобой, Стасов, с равной частотой стал-
киваемся и с истинными виновниками, и с ошибочно подозреваемыми, а у них
в зоне свой взгляд на жизнь. Раз приговор суда вступил в законную силу,
значит, виновен, и разговаривать тут больше не о чем. Поэтому на работ-
ников колонии такой гипноз не больно-то действует. Их сомневаться не
заставишь, они из другого теста сделаны. Так что если у твоего клиента и
наличествует безмерная наглость, то она должна быть уж слишком безмер-
ной. Или он действительно невиновен. Дырки-то есть в системе доказа-
тельств?
- Есть одна. То есть даже две. Во-первых, он своей вины не признал и
вообще на следствии отказывался давать показания, когда понял, что ему
не верят. А во-вторых, у меня большие сомнения вызывает один из свидете-
лей. То есть... ой, нет, Танюшка, я излагаю сегодня косноязычно до-
нельзя. Я вообще начинаю плохо соображать, когда мы с тобой под одним
одеялом...
3 января Настя помчалась на работу ни свет ни заря, хотя вообще-то
была большой любительницей поспать. Ей необходимо было поговорить с пол-
ковником Гордеевым до начала оперативного совещания, и она попросила
принять ее в восемь утра.
- Неймется тебе, - проворчал Виктор Алексеевич, но в голосе его не
было раздражения. Он слишком хорошо знал Анастасию и не сомневался: раз
у нее пожар, значит, дело того стоит.
Настя влетела в его кабинет в пять минут девятого и тут же принялась
раскладывать на длинном столе для совещаний какие-то листы, чертежи и
схемы.
- Виктор Алексеевич, все получилось очень громоздко, но вам придется
меня выслушать с самого начала, ладно? Я постараюсь вас не мучить датами
и фамилиями, но они важны и их много. Это скучно, я понимаю, но иначе вы
ничего не поймете.
- Ну, ты дурака-то из меня не делай, - усмехнулся Колобок. - Уж
как-нибудь.
- Вот данные о том, когда и кому в чеховском роддоме делалось чрево-
сечение в период с 1963-го по 1973-й годы. С 1963 года главным врачом
роддома был Виктор Федорович Лощинин, поэтому более ранний период я не
брала.
- А почему только до 1973-го? Ты же говорила, он только недавно ушел
на пенсию, а до этого бессменно работал в Чехове.
- У меня сил не хватило проверять все годы. Если то, что я накопала,
правильно, то можно все тридцать лет проверить, это уже не будет пробле-
мой.
- Ладно, продолжай.
- Вы, конечно, понимаете, что молодые мамочки находятся в роддоме
примерно с неделю и всю эту неделю их надо кормить и поить. Правильно?
- Ну, наверное, правильно. Не помирать же им с голоду, - хмыкнул пол-
ковник.
- Вот здесь документы по пищеблоку. По ним можно отследить, сколько
человек в каждый конкретный день стояло на довольствии. А вот это журнал
учета справок о рождении ребенка. Такие справки выписывает старшая мед-
сестра молодым мамам, и на основании этой справки им в загсе выдают сви-
детельство о рождении ребенка. И по журналу тоже можно отследить,
сколько таких справок выдавалось в каждый конкретный день. Дальше идет
расчет по специальной формуле, вам это не интересно, это чистая матема-
тика из теории массового обслуживания. А вот на этой таблице - итог. Ну,
Виктор Алексеевич, чего вы смеетесь-то?
- Господи, ты бы видела себя со стороны, деточка! - залился басовитым
хохотом Гордеев. - Мечешься вокруг стола, глаза горят, голос звенит.
Прямо взбесившаяся кошка, и хвост трубой. Откуда в тебе столько энергии
взялось? Ты же почесаться лишний раз ленишься. Ладно, ладно, Диана-охот-
ница, не дуйся, рассказывай дальше свои формулы.
- А дальше получается, что в некоторых случаях у меня пропадает одна
роженица. Причем пропадает бесследно. Если вы будете продолжать надо
мной хихикать, я вам никогда не расскажу, что это за фокус. Пусть вы ум-
рете от любопытства.
- Да нет уж, я еще пожить хочу. Валяй дальше.
- Так вот. Рассчитанное по специальной формуле количество рожениц,
получающих еду из роддомовского пищеблока, всегда должно совпадать с ко-
личеством выписанных справочек о рождении ребенка. И оно совпадает. Но
не всегда. Иногда количество потребляющих пищу женщин вдруг делается на
единицу меньше, чем количество выданных справок. То есть, проще говоря,
роженица еду не ела, питье не пила, неделю святым духом питалась, а
справку получила. Ага, Виктор Алексеевич, я тоже об этом подумала: вы
хотите сказать, что ребенок умер и она сразу ушла из роддома? Так ведь
роженица все равно остается в роддоме хотя бы несколько дней. Даже в
этом трагическом случае ее сразу домой не отпускают. Я проверяла, вы не
думайте. Теперь смотрите вот на эту таблицу. Таинственная роженица, уме-
ющая жить без еды и питья, появляется только тогда, когда доктор Прига-
рин делает чревосечение. Но тоже не во всех случаях. Кесарево сечение
делается достаточно часто, ничего необычного в нем нет, но вот на этой
табличке вы видите перечень только тех операций, в период проведения ко-
торых в роддоме появлялась некая бесплотная мамочка. Вот в этой колонке
дата и фамилия роженицы, которой делали операцию, а вот в этой - фамилии
мамочек, которым в этот же период выписывали справочки о рождении дитя-
ти. Вот наша с вами горячо любимая Галина Ивановна Параскевич, рожавшая
в 1967 году, а вот фамилии женщин, которые примерно одновременно с ней
получили справку о рождении ребенка. К ним я еще вернусь. А вот еще одна
мамочка, которую оперировали в 1964 году. Фамилия у нее ничем не приме-
чательная, звали ее Надежда Острикова, но зато одновременно с ней в род-
доме получила справку о рождении ребенка... Знаете кто?
- Ну кто?
- Три попытки, Виктор Алексеевич. Попробуйте.
- Да ну тебя, Настасья, чего ты мне, старому человеку, голову-то мо-
рочишь? Говори, а то подойду и сам прочту.
- Читайте.
Она протянула ему большой белый лист, на котором некоторые слова были
выделены разноцветными маркерами. Гордеев прочитал и растерянно глянул
на Настю.
- Ничего себе, однако, - протянул он. - Ну и шуточки у тебя, деточка.
- Какие уж тут шуточки, гражданин начальник. Тут за голову хвататься
впору. Вы лучше сядьте, я вам сейчас такое скажу - на ногах не устоите.
- Господи, ты меня пугаешь, Настасья. Ну, сел.
- Так вот, Виктор Алексеевич, одновременно с Галиной Ивановной Парас-
кевич в роддоме получила справку о рождении ребенка некая Зоя Васильевна
Яковлева, которая примерно через два года вышла замуж за Георгия Семено-
вича Турина и взяла его фамилию. Турин усыновил сынишку Яковлевой Андрю-
шу, и мальчик с тех пор имел документы на имя Андрея Георгиевича Турина.
Турин, Виктор Алексеевич, закончил педагогический институт, получил дип-
лом учителя русского языка и литературы и до недавнего времени работал в
школе. А вскоре после того, как исчезла его ученица Таня Григорьева, за-
болел тяжелым дерматологическим заболеванием и из школы уволился. Но
это, гражданин начальник, еще не все.
- Ну, валяй, добивай старика.
- С Туриным знакома и даже встречается Светлана Параскевич.
- Наповал, - выдохнул Гордеев. - Я тебя переведу на особый режим, бу-
дешь работать дома. Когда ты работаешь дома, от тебя толку раз в десять
больше. Я могу перевести дыхание, или у тебя за пазухой еще какая-то га-
дость припасена?
- Припасена, а как же, - улыбнулась Настя. - Сын Надежды Остриковой,
Валентин, хорошо известен в определенных кругах под кличками Лечо и
Пластилин. Дважды судим, в первый раз по малолетке, проживает в Московс-
кой области, все в том же Чехове, где и родиться изволил. С деньгами
всегда было напряженно, а вот год назад он разбогател. Не миллионером,
конечно, стал, но заметно было, что деньги появились, и деньги эти у не-
го есть до сих пор. А это о чем говорит? Ведь люди типа Валентина Остри-
кова копейки в руках удержать не могут, у них зуд начинается, как только
в кармане зашуршит. Спускают все, до последнего гроша. Поэтому, если
деньги, по оперативным данным, у него до сих пор есть, значит, кто-то
ему их регулярно дает. Местный участковый за ним приглядывает в послед-
нее время, он мужик тертый и понимает, что когда у дважды судимого дура-
ка и бездельника вдруг появляются деньги, то он их не в лесу нашел. Как
только у Острикова год назад впервые денежки засветились, так участковый
глаз с него и его дружков не спускает. И, представьте себе, ничего нет.
Деньги периодически появляются, а никаких примет преступной активности.
Интересно, да? Но и это, Виктор Алексеевич, еще не все. Я ведь за вче-
рашний день пол-России обзвонила, мне счета, наверное придут размером с
мою зарплату. Но зато я навела справки почти обо всех мамочках вот из
этого списка. - Она ткнула шариковой ручкой в испещренный цветными по-
метками лист. - И обнаружила еще одну любопытную деталь. В каждой группе
обязательно находится женщина, менявшая место жительства как раз в мо-
мент родов. В группе Галины Ивановны Параскевич такой женщиной оказалась
как раз Зоя Яковлева. В группе Надежды Остриковой - Лидия Досюкоса. Ну и
так далее. Теперь прошу вас обратить внимание вот на эту группу фамилий,
мы с вами подходим к самому, может быть, неприятному. В 1968 году доктор
Пригарин делает чревосечение роженице Шестопаловой, одновременно с ней
справку о рождении ребенка получает некто Мария Новикова. В загсе Нови-
кова регистрирует девочку под именем Ирина. Весной минувшего года Ирина
Новикова, двадцати семи лет от роду, умирает. Причина смерти - самопове-
шение, в крови обнаружена ударная доза наркотиков, а на столе предсмерт-
ная записка, написанная, вне всякого сомнения, самой Ириной Новиковой, у
экспертов не было ни малейшего повода колебаться. Ладно, умерла Новико-
ва, повесилась. А что же с Шестопаловой? А у Шестопаловой тоже родилась
девочка, и назвали ее тоже Ирочкой, и Ирочка эта - ныне жена лидера од-
ной из победивших партий Сергея Березина. Но вот ведь какая неприят-
ность, Виктор Алексеевич. Ирина Новикова была профессиональной прости-
туткой, работала в массажном кабинете "Атлант", и совсем недавно опера-
тивнику, обслуживающему территорию, на которой находится "Атлант", зво-
нили из другого отделения милиции и интересовались этой Новиковой. Что
же оказалось? А оказалось, что какой-то прохиндей обознался, принял при-
личную женщину за проститутку и начал к ней приставать. Женщина, нату-
рально, обиделась, и позвала милиционеров. Вот тут-то и выяснилось, что
жена депутата Березина - вылитая проститутка Ира Новикова. Ну просто од-
но лицо. Нравится?
- Так.
Гордеев резко сорвал с носа очки и швырнул их на стол.
- Я так и знал, что мы обязательно вляпаемся в какое-нибудь полити-
ческое дерьмо. Я так и чувствовал. Господи, я так радовался, когда выбо-
ры прошли без особых эксцессов и нас не втянули ни в какие политические
игрища. И на тебе, пожалуйста! Ты что, Стасенька, смерти моей хочешь?
- Но я же не нарочно, Виктор Алексеевич. Оно само так сделалось. Не я
же это придумала.
- Сделалось, сделалось, - проворчал Гордеев уже спокойнее. - Вот
только отпусти тебя домой - и обязательно ты мне какую-нибудь пакость
сообразишь. Будешь здесь сидеть, на Петровке. Безвылазно. Поняла? Теперь
ответь мне: где похоронены Новикова и Параскевич?
- В корень зрите, - улыбнулась Настя. - Нигде. Они кремированы. Так
что на эксгумацию рассчитывать не приходится.
- Значит, остается парочка Досюков - Остриков. Ну, этих-то мы быстро
раскрутим, никуда не денутся. Но Стасов твой - молодец, так ему и пере-
дай. Надо же, за сигарету уцепился...
С арестом Лощинина решили не спешить, он вел себя спокойно, и никаких
признаков тревоги с его стороны не наблюдалось. Сведения о нем собрали
очень быстро, ибо вся жизнь Виктора Федоровича прошла на виду, он ни от
кого никогда не прятался. Его можно было бы считать весьма и весьма бла-
гополучным пенсионером, если бы не сын. У сына были долги, и долги ог-
ромные, ибо к коммерческому делу он оказался полностью непригоден, а за-
работать, как и многие в наше время, хотел очень много и очень быстро.
Отдавать долги было не с чего, а процент рос с каждым днем, и Лощи-
нин-младший был на грани отчаяния.
Невестка Виктора Федоровича невзлюбила свекра с первых же дней зна-
комства, а когда родился внук Сашенька, Лощинин с горечью понял, что его
общение с внуком будет строго ограничено невесткой. Сын не перечил ей и
не настаивал на защите прав любящего деда, потому что неудачная коммер-
ческая деятельность и растущие день ото дня долги заботили его несоизме-
римо больше. В последнее время, однако, положение выправилось, Лощи-
нин-младший начал долги возвращать и воспрял духом, хотя, откуда у него
взялись деньги, никто из его друзей и партнеров по бизнесу не знал. По
версии же постоянно сердитой супруги Лощинина, деньги дал свекор, Виктор
Федорович.
Валентина Острикова задержали под каким-то ерундовым предлогом, и
Стасов увидел, что он действительно как две капли воды похож на Евгения
Досюкова. Разумеется, когда он открывал рот и начинал говорить и жести-
кулировать, про сходство все тут же забывали, потому что братья-близне-
цы, выросшие и воспитанные в разных семьях и в разных условиях, были,
конечно же, очень разными. Но при желании скрыть различия и подчеркнуть
сходство одного из них вполне можно было принять за другого. Остриков
упирался отчаянно, но недолго, потому что против тандема Стасов - Ка-
менская шансов у него было явно недостаточно. Он, конечно, ничего не
рассказывал, что он, враг себе, что ли? Но когда парочка из милиции в
деталях обрисовала ему всю картинку, он заметно скис.
- Когда ты поднялся в квартиру Досюкова, - говорила Настя, - Наталья
открыла тебе дверь и дала одежду Евгения, ключи от его машины и его пис-
толет. В это время внизу хлопнула дверь и послышался скулеж собаки. На-
талья сказала тебе, что соседа-собачника зовут Игорем, а кличка собаки -
Лорд. Чья была идея это использовать, твоя или ее?
Остриков молчал, но Настю это не особо волновало.
- Не имеет значения. Ты надел куртку Досюкова, его брюки и обувь,
спустился вниз, обменялся с Игорем парой слов, сел в машину и поехал
убивать Бориса Красавчикова. Застрелил Бориса, вернулся на улицу Весни-
на, постоял в подъезде, докуривая сигарету, потом поднялся к Наталье,
отдал ей вещи Евгения, переоделся в свою одежду и отбыл. Тебе хоть ска-
зали, зачем это все нужно было?
- Она замуж за него хотела сильно, - вяло промямлил Остриков. - Он
богатый был, как сука, а жениться не хотел. А ей хотелось все к рукам
прибрать. Вот и решили подловить его, когда он в камере вшей кормить
начнет да баландой пару раз траванется. Так и вышло. Только учтите,
граждане начальники, я это вам так просто говорю, не под протокол. А
подписывать я ничего не буду, и не надейтесь. Считайте, я в несознанке.
- Да нужен ты мне, - презрительно фыркнула Настя. - Если б я ваших
добровольных признаний дожидалась, я бы вообще ни одного преступления не
раскрыла. Ты пойми, Остриков, нам ваши признания для чего нужны? Для то-
го чтобы понять, где какие доказательства искать. Вот и все, больше ваши
признания ни для чего и не нужны. Мы же доказательства вины все равно
ищем, просто с признанием дело быстрее идет, а без него - медленнее. Но
оно же все равно идет, не останавливается. Доказательства я и так уже
все нашла, можешь теперь молчать в тряпочку до полного посинения. А для
обвинительного приговора твое признание вообще не нужно, и суды" твоего
родного брата - яркий тому пример. Уяснил?
Он рано узнал, что природа наделила его ценным и редким по тем време-
нам даром. Сегодня словами "экстрасенс" и "мануальная терапия" никого не
удивишь, а тогда, в конце пятидесятых - начале шестидесятых, удиви-
тельные способности молодого доктора Виктора Лощинина приписывались иск-
лючительно его таланту и трудолюбию и никак не связывались с природными
феноменами. Лощинин умел, проводя руками вдоль тела больного, точно на-
ходить очаг заболевания и определять размеры пораженной области. Его
считали превосходным диагностом.
Занявшись гинекологией, он довольно скоро узнал, что может на четвер-
том-пятом месяце беременности определять двойню. В то время про ультраз-
вук если и слышали, то использовать в диагностике еще не умели, и Виктор
Лощинин понял, что благодаря своим необыкновенным способностям он стано-
вится обладателем ценнейшей информации, доступной только ему одному. Бы-
ло бы глупо не попробовать сделать на этом деньги. Хорошие деньги. Но
для этого нужно было стать главным врачом роддома, и он, коренной моск-
вич, сделал все возможное и невозможное, чтобы добиться этого. Плохо,
конечно, что Чехов - город небольшой, но зато от Москвы близко.
Для осуществления своего замысла ему нужна была информация о бездет-
ных парах, долгое годы стоящих в очереди на усыновление младенца. Он
познакомился с сотрудницей Дома ребенка в Москве. Она оказалась весьма
полезной особой, ибо многие, очень многие бездетные женщины обращались
прямо к ней, норовя сунуть подарок или деньги за то, чтобы получить ре-
беночка поскорее. Но очередь была огромная, на много лет. К счастью, у
этой дамы оказалось среднее медицинское образование, и Лощинин пригласил
ее в свой роддом на должность старшей медсестры, посулив приличный зара-
боток. Дама высокими моральными принципами не отличалась и согласие да-
ла.
Лощинин занялся поисками толкового и не обремененного чрезмерно идеа-
лизированными этическими представлениями хирурга. Для того чтобы забрать
у роженицы одного из близнецов, нужно держать ее под общим наркозом. Са-
мостоятельно рожающую женщину обмануть невозможно. Следовательно, как
только появится беременная, у которой Лощинин "почувствует" двойню, ее
нужно будет морально готовить к тому, что придется делать кесарево сече-
ние. Причин для этого сколько угодно - и сердечная недостаточность, и
повышенное давление, и сильная близорукость, и склонность к астме, и да-
же геморрой. Годится любое заболевание, для которого вредны учащенное
дыхание, усиленное сердцебиение и нагрузка на сосуды.
Хирурга он тоже нашел, Володьку Пригарина, приятеля по ординатуре.
Володька всегда был странноватым малым, бескорыстным и удивительно нера-
счетливым, поглощенным без остатка проблемами продолжения рода. Он зачи-
тывался какими-то восточными философами, которых в те времена в России
никто не понимал и не признавал, мог часами что-то горячо рассказывать
про ауру, магнетизм, биоэнергетику и омоложение. Окружающие считали При-
гарина слегка чокнутым, но очень милым и совершенно безвредным. К сожа-
лению, так считали не все окружающие Пригарина люди, а только его
друзья-приятели по ординатуре и молодежным компаниям. Более ответствен-
ные товарищи, начиная заведующего отделением и кончая главным врачом
клиники, где работал Пригарин, считали его увлечения вредными, антипар-
тийными и немарксистскими. Володя долго не мог взять в толк, чего от не-
го хотят и почему он не должен рассказывать своим пациенткам о пользе
беременности для омоложения организма. Ему пригрозили, что, если он не
перестанет заниматься своими опасными глупостями, его исключат из комсо-
мола. В этот радостный момент его и нашел Виктор Лощинин, который пред-
ложил Володе перебраться в Чехов.
- Конечно, это не Москва, но зато ты будешь заниматься своим любимым
делом и ни на кого не оглядываться. Я, как ты понимаешь, из комсомола
тебя исключать не собираюсь. Пару раз в году ты окажешь мне услугу, ко-
торая будет хорошо оплачена, а все остальное время будешь делать то, что
сочтешь нужным.
Пригарин по простоте душевной решил в тот момент, что речь идет о
производстве тайных абортов с хорошим наркозом, и согласился не раздумы-
вая. Он не был наивным дурачком, не понимавшим, на что идет. Но он был
настолько увлечен своими биологическими изысканиями, что все остальное
просто не имело для него значения. Аборты - так аборты, думал он, согла-
шаясь на предложение Лощинина. Близнецы - так близнецы, думал он нес-
колько позже, когда узнал, какая именно услуга будет требоваться от него
два-три раз в год.
Лощинину оставалось решить последнюю проблему. Беременную двойней
женщину должен наблюдать он сам. Кроме того, речь не может идти об усы-
новлении, так как для оформления усыновления нужны бумаги, объясняющие,
откуда взялся ребенок. Либо найден милицией брошенным, либо оставлен в
роддоме непутевой матерью, собственноручно написавшей заявление об отка-
зе от ребенка. Причин появления крошечных сирот множество, но все они
имеют документальное подтверждение. И потом, на усыновление всюду оче-
редь, и ведает этой очередью соответствующий государственный орган. Так
что с усыновлением мы возиться не будем, сказал себе Виктор Федорович
Лощинин, а займемся мы оформлением нормального материнства.
И Лощинин взял полставки врача в женской консультации при роддоме.
Как только в поле его зрения попадала будущая мамочка близнецов, он тут
же связывался с бездетной женщиной, готовой заплатить, не скупясь, за
счастье иметь ребенка. Женщина, замужняя или одинокая, приезжала в Чехов
и устраивалась на какую-нибудь не очень заметную работу, а Виктор Федо-
рович тут же заводил на нее карту беременной и регулярно вносил в эту
карту данные о плановых осмотрах и результаты анализов. Когда женщина,
носящая двойню, поступала в роддом, ей делали операцию, собирая возле
операционного стола только "своих" - Пригарина и двух медсестер. Ассис-
тировал Пригарину сам Виктор Федорович, что, впрочем, вызывало удивление
только в первые несколько раз, а потом все привыкли. Медсестры были их
любовницами и рот держали, естественно, на замке.
Липовую мамочку нельзя было класть в стационар, потому что любой
врач, который придет ее осматривать, немедленно обнаружит, что она не
рожала. Поэтому ребенка потихонечку отдавали ей на другой день после
операции, когда заканчивалась смена "своих". Старшая медсестра, бывшая
сотрудница Дома ребенка, поставлявшая Лощинину клиентов, выписывала
справку о рождении ребенка, и любой, кому пришло бы в голову усомниться,
мог бы убедиться, что женщина на протяжении значительной части беремен-
ности наблюдалась в женской консультации, вот и записи все есть, и ана-
лизы. Самое главное - возвращаться с ребенком не туда, где тебя еще вче-
ра видели стройной и подтянутой, а туда, где тебя не видели уже давно
или вообще не знают. Эту проблему бездетные мамочки решали сами, либо
возвращаясь туда, откуда приехали в Чехов, либо уезжая туда, где раньше
и не жили. Но каждая из них на пристрастный вопрос о том, почему же она,
будучи беременной, вдруг сменила место жительства и работу, уехала в
другой город, а потом вернулась, могла бы ответить, что слава о прекрас-
ном диагносте Лощинине и великом хирурге Пригарине заставила ее дви-
нуться в путь. Давно хотела ребенка, да все не получалось, и вдруг
судьба послала беременность - такое счастье! Можно ли рисковать? Да нет,
конечно, она решила поехать туда, где наблюдают беременных и принимают
роды известные врачи, чтобы, не дай Бог, не потерять долгожданного мла-
денца. У кого хватит цинизма усомниться в этих словах? У кого достанет
душевной черствости не поверить женщине?
Лощинин и Пригарин постепенно решили свои жилищные и автомобильно-га-
ражные проблемы, отстроили хорошие теплые дачи. Потом, в конце семидеся-
тых, появилась медицинская аппаратура, позволяющая определять двойню на
ранних сроках беременности, и они свою деятельность свернули. Продолжали
спокойно заниматься родовспоможением, потихонечку подрабатывая блатными
абортами. В России, как известно, все, что связано с абортами, всегда
было на государственном уровне самого низкого качества, а посему спрос
на не государственную, но зато квалифицированную медицинскую помощь был
постоянным и достаточно высоким. Заплатив Лощинину, женщина могла расс-
читывать на то, что придет к восьми утра, получит хороший наркоз, при
котором ничего не почувствует, через три часа проснется, а к пяти вечера
будет дома. И никто, в том числе муж, ничего не узнает.
Они почти одновременно вышли на пенсию и снова перебрались в Москву,
благо деньги на это были. И ушло бы в темное и безвозвратное прошлое все
то, что они натворили в те годы, если бы не сын Лошинина, если бы не его
долги и не стерва жена. Виктор Федорович не мог видеть, как страдает его
мальчик, и не мог жить, не видя внука. Он понял, что должен достать эти
проклятые деньги для сына. Должен. Чтобы мальчик перестал вздрагивать от
любого шороха за спиной, опасаясь, что пришли выколачивать долг. И чтобы
невестка поняла, что без свекра, без Виктора Федоровича, они не обойдут-
ся. Чтобы была благодарна ему за помощь.
Лощинин стал думать, как можно еще раз заработать на том, что уже од-
нажды принесло ему доход, и немалый. Он поднял свои записи и стал
разъезжать в поисках разлученных близнецов. Всего их было девятнадцать
пар, но только три оказались перспективными с точки зрения его замысла.
В паре обязательно должен быть хотя бы один подонок, рассуждал Виктор
Федорович. Хорошо бы оба, но один - обязательно. И должна быть возмож-
ность выколотить деньги из факта их сходства. И, разумеется, близнецы
должны быть однополыми и однояйцевыми, иначе вся затея теряет смысл.
Первой парой оказались приличный бизнесмен Евгений Досюков и дважды
судимый придурок Валька Остриков. Валька готов был зарабатывать на чем
угодно, и с ним проблем не было. А у Досюкова была прелестная любовница
Наташенька, которую он держал в черном теле и никак не хотел на ней же-
ниться. Девица оказалась хваткой, цепкой, она и не скрывала от Лощинина,
что не испытывает к Досюкову никакой нежности, не говоря уж о любви, но
ей очень нравятся комфорт и достаток, которыми он себя окружил, и ей
очень хочется во всем этом поучаствовать на законных основаниях и быть
уверенной, что завтра ее от кормушки не отлучат. План был разработан
быстро и нацелен на то, чтобы морально сломить неподатливого Досюкова и
вынудить его жениться на Наташе в период нахождения под следствием.
- Что будет дальше - значения не имеет, - говорил ей Виктор Федоро-
вич. - Если подброшенных нами улик окажется недостаточно, его оправдают,
но все равно вы уже будете женаты и он никогда не забудет, что вы согла-
сились вступить с ним в брак в самый сложный момент его жизни. Если же
его осудят - тем лучше. Он будет сидеть, а вы спустя некоторое время по-
даете на развод. Совершение мужем тяжкого преступления - вполне уважи-
тельная причина, и при отсутствии детей вас разведут в мгновение ока.
Самое главное - получить документы на право распоряжаться его имущест-
вом.
В сооружаемой ими цепи улик должен был быть свидетель, который увидит
Досюкова уходящим из дома незадолго до убийства или возвращающимся домой
после совершения преступления. На роль свидетеля вполне подошел Пригарин
- кадр проверенный и надежный. Сосед с нижнего этажа подвернулся удачно,
но это был слепой случай, удача, на которую нельзя было рассчитывать.
Виктор Федорович, Валька Остриков и сам Пригарин находились в боевой го-
товности в течение нескольких дней, пока не стало точно известно, что
выбранная ими жертва - Борис Красавчиков - намеревается провести вечер и
часть ночи в ресторане. Наталья как по нотам разыграла сцену отчаяния и
негодования по поводу Красавчикова, демонстративно выпила на глазах у
Евгения четыре таблетки, вытряхнутые на ладонь из флакона с надписью
"нозепам", в который вчера еще пересыпала что-то совершенно безобидное.
А в чай Евгению бросила солидную дозу лекарства, благо, оно совершенно
безвкусное.
Остриков, как и договаривались, приехал между половиной второго и
двумя часами ночи, когда Досюков уже крепко спал. Наталья стояла возле
двери и сразу услышала осторожные шаги на лестничной площадке. Отдала
ему одежду Досюкова, оружие и ключи от машины. Похвалила стрижку - за
неделю до этого она передала ему через Виктора Федоровича фотографию Же-
ни, чтобы Валентин сделал такую же прическу.
Все прошло отлично. Досюкова арестовали, Лощинин получил первую часть
денег и принялся за реализацию второго плана.
Второй парой, представлявшей для него интерес, были сестры Березина и
Новикова. Особенно воодушевило Виктора Федоровича то обстоятельство, что
у них были одинаковые имена. Ирочка Новикова явно тяготилась своим обра-
зом жизни, но для того, чтобы бороться с мафией, контролирующей прости-
туцию в Москве, силенок у нее было маловато. Лощинину достаточно было
один раз взглянуть на Рината Вильданова, ее хозяина, чтобы понять, что
девочка увязла всерьез и надолго и вырвать ее из цепких лап сутенера мо-
жет только смерть.
Примерно то же самое, хотя и с несколько другими акцентами, думал о
своей законной супруге видный политик Сергей Николаевич Березин. Его же-
на Ирина Березина, в девичестве Шестопалова, из прелестной невинной де-
вушки в один миг превратилась в расчетливую - глупую сучку, сладу с ко-
торой не было, ну, просто никакого. К тому моменту, как Березина нашел
Виктор Федорович, политик уже был на грани отчаяния, потому что жена
превратилась не только в наркоманку и шлюху, но и шантажировала его та-
кими вещами, огласка которых наверняка сломает его политическую карьеру.
Разводиться с ней нельзя, иначе она по глупости и злобе будет орать о
подслушанных секретах на всех углах, но и жить вместе невозможно. Заме-
нить одну Ирину на другую - вот и все решение проблемы.
Справиться с Ириной Березиной было нетрудно. Дождавшись, когда она в
очередной раз уколется и впадет в транс, Березин и Виктор Федорович от-
везли ее в Бутово, на квартиру к Ире Новиковой. Там добавили еще пару
ампул в вену и повесили, не оставляя на послушном, как тряпичная кукла"
теле ни малейших следов насилия. Ира написала предсмертную записку, и
поскольку должно было считаться, что это именно она умерла, то все сошло
наилучшим образом. Виктор Федорович посоветовал Сергею объявить всем,
что его жена Ирина Березина попала в автокатастрофу. У него были обшир-
ные связи в медицинском мире, и он надежно спрятал Ирину Новикову в хо-
рошей клинике, из которой ее перевели в санаторий. Домой она вернулась
накануне выборов и стала Ириной Березиной, слегка подурневшей и притих-
шей после долгой болезни и оставившей дурные привычки.
Березин тоже выплатил первую часть оговоренной суммы, но денег все
равно еще не хватало, чтобы полностью покрыть растущий день ото дня долг
сына, и Виктор Федорович взялся за третью пару. Здесь фантазия и изобре-
тательность ему изменили. Пара была хорошей во всех отношениях - оба
москвичи, у одного из них родителей нет, умерли, и жены тоже не было.
Сходство было достаточно большим, чтобы заморочить голову посторонним,
правда, один из них, учитель, носил окладистую бороду и пышную прическу,
а второй, писатель, коротко стригся и гладко брился. Виктор Федорович
познакомился с женой писателя, она показалась ему редкостной умницей, и
он, словно ненароком, обмолвился, что есть в Москве человек необыкновен-
но похожий лицом на Леонида. Если бы Леонид Владимирович отпустил бороду
и перестал коротко стричься, то их было бы не отличить - и ростом похо-
жи, и сложением, и возраст подходящий. Светлана тогда ничего не сказала,
а через некоторое время позвонила и пригласила Лощинина в гости.
Оказалось, что появление двойника могло бы решить множество проблем в
семье модного писателя Параскевича. Неправильно сложившиеся отношения с
издателями, которые у него не хватало сил сломать. Сумасшедшая поклонни-
ца, которая преследует его и Светлану, заставляя их обоих жить в посто-
янном страхе. Навязчивый контроль со стороны матери, которая ненавидит
невестку и нависает над сыном, не давая ему свободно дышать. Избавиться
от всех, решить одним махом все проблемы и начать все сначала, убив
двойника и выдав его труп за свой собственный. Виктор Федорович попытал-
ся было предложить свой вариант, но вынужден был умолкнуть, признав, что
фантазия, изощренность и цинизм Параскевича намного превосходят все то,
что может придумать скромный врач-пенсионер. Перед литературным гением
Лощинину пришлось отступить.
- Мы все сделаем сами, - говорил ему Леонид. - Ваша задача - дать мне
адрес моего двойника. За это вы будете должным образом вознаграждены.
Писатель стал отращивать бороду и волосы, чтобы стать похожим на учи-
теля Турина. В качестве исполнителя он решил использовать ту самую су-
масшедшую поклонницу, на которую имел неограниченное влияние. Самое
сложное было заманить Турина в свой дом в нужное время, но это взяла на
себя Светлана. Она познакомилась с Андреем, они стали встречаться. Свет-
лана не скрывала, что она замужем, но обещала со временем проблему ре-
шить. Андрей действительно был романтиком-недотепой, какие в нынешнее
время встречаются крайне редко, и на постельной близости не настаивал.
Когда борода у Леонида стала достаточно густой, а волосы достаточно пыш-
ными, Светлана настояла на том, чтобы Андрей бросил работу в школе. Нав-
рав ему с три короба, она обещала ему другую, более высокооплачиваемую и
более интересную работу, тоже преподавательскую, как он и хотел, но с
одаренными детьми, в особо престижном лицее.
- Ты должен немедленно подать заявление об уходе и оформиться в ли-
цей. Нужно торопиться, потому что желающих на это место много, как бы
тебя не опередили.
- Но как же я смогу уйти из школы посреди полугодия? - сопротивлялся
Андрей. - Меня никто не отпустит.
- Я достану тебе справку, что ты болен чем-нибудь таким, что несов-
местимо с работой в школе.
Он спорил, доказывал, но в конце концов сдался, потому что очень хо-
тел работать с одаренными детьми и очень не хотел огорчать Светлану.
Ей было важно, чтобы его заявление об уходе из школы было написано им
самим. Почерк у братьев был совсем разным, да и нельзя было допускать,
чтобы увольнением занимался Леонид - подмену моментально раскрыли бы. По
замыслу, Турин должен был уволиться, сказав про тяжелое кожное заболева-
ние, и погибнуть, а на новую работу, только не в лицей, а в редакцию,
придет уже другой Турин, и кожное заболевание станет для него хорошим
щитом, за которым можно прятаться от ненужных контактов и которым можно
оправдать отсутствие растительности на голове и лице. И никто не скажет,
что этот выбритый наголо, покрытый пятнами лечебной мази человек похож
на Леонида Параскевича. Такое даже в голову никому не придет. Ну просто
ничего общего! Со временем они со Светланой поменяют жилье, зарегистри-
руют брак, обрастут новыми знакомыми, создадут новый круг общения, и
никто не узнает, что покойный Леонид Параскевич жив и здоров, а учителя
Турина давно нет на свете, он сгорел в печи крематория, оплаканный род-
ными и близкими Леонида.
Тот сценарий, который придумал Леонид, больше напоминал фантасмагорию
и выходил за пределы понимания четко и приземленно мыслящего Лощинина.
Он не мог взять в толк, зачем писатель издевается над своей матерью, за-
чем пользуется сумасшествием Людмилы и изображает привидение, открывая
дверь ключами в тот момент, когда она оглушена музыкой, льющейся из че-
тырех колонок. И вообще Виктор Федорович его не понимал. И боялся. Он
чутьем много прожившего человека, обладающего к тому же экстрасенсорными
способностями, угадывал в Леониде Параскевиче невероятные глубины душев-
ной мерзости и порока, цинизма и равнодушия. Лощинин не обольщался нас-
чет собственного нравственного облика, он ни секунды не сомневался, что
содеянное им много лет назад и теперь - плохо, порицаемо и преступно. Но
скрываемое за обаятельным фасадом автора женских романов, исполненных
нежности и страсти, намного превосходило то, что носил в себе Виктор Фе-
дорович.
Уж как там Светлане удалось сделать так, что Турин вошел в подъезд и
поднялся на ее этаж через минуту после того, как к дому подъедет машина
Леонида, Лощинин не знал, да ему это было и не интересно. Сделала - и
сделала. Обманула, стало быть, навешала лапшу на уши. И заманила парня
прямо под пулю сумасшедшей Людмилы. А потом выскочила и стала кричать,
что ее мужа убили. Да кому же придет в голову сомневаться, если человек
лежит чуть ли не на пороге своей квартиры, в лицо его все узнают, а жена
кричит, что это он и есть? Никто и не усомнился.
Самое главное было не допустить захоронения. На всякий случай. Мало
ли что? А прах - он и есть прах, с него взятки гладки. С Ириной вопрос
решился сам собой, родственников у нее не было, мать и бабка умерли, за-
ниматься похоронами никто не хотел, да и платить за них тоже, поэтому
Ирину кремировали сразу же после окончания судебно-медицинской эксперти-
зы. Сначала этот подонок Ринат Вильданов пытался было сделать морду ящи-
ком и оставить ее тело в морге невостребованным, но Виктор Федорович
предусмотрительно подумал о том, что невостребованное тело могут в слу-
чае чего отправить на экспертизу еще раз. Начнут, например, использовать
его в качестве наглядного пособия для студентов-медиков, а там и обнару-
жится какая-нибудь редкостная патология или особенность. Все сразу нале-
тят посмотреть, а кто-нибудь и вспомнит, что такая патология была у Ири-
ны Березиной. Шанс микроскопический, но Виктор Федорович привык все
просчитывать заранее. Поэтому он позвонил Ринату и жестким голосом ска-
зал, что если он не организует немедленного кремирования тела Иры Нови-
ковой, то ему грозят крупные неприятности по части его нелегального биз-
неса. Лощинин умел, когда нужно, быть весьма и весьма убедительным, и
Ринат сделал так, как ему велели.
Что же касается Леонида Параскевича, то здесь первую скрипку играла
Светлана. Она твердо стояла на том, что Ленечка неоднократно говорил:
"Если со мной что-нибудь случится, пусть меня кремируют, не хочу лежать
в земле и быть обглоданным червями. Погребение - некрасивая и грязная
процедура, особенно если идет снег или дождь. А кремация по крайней мере
не вызывает отвращения. Просто и благородно". Галина Ивановна пыталась
настаивать на погребении, но Светлана была несгибаема. Она ссылалась на
слова Леонида, и Галине Ивановне противопоставить этому было нечего.
Не обошлось и без осложнений. Как говорится, человек предполагает, а
располагает все-таки кто-то другой. Светочка поняла, какое чудовище пря-
чется под личиной ее любимого мужа. Но хода назад нет, будет терпеть,
бедняжка. Виктору Федоровичу было ее искренне жаль, Светлана ему нрави-
лась, и он ей сочувствовал.
У Сергея и Ирочки все, наоборот, пошло даже лучше, чем рассчитывалось
сначала. Они прониклись друг к другу чем-то вроде взаимной симпатии. Ну,
как говорится, дай им Бог.
Хуже всего получилось с Наташей. Не поймешь этих женщин! Любит она,
видите ли, своего Женю! Он там невинно страдает, а она хочет восстано-
вить справедливость! Но Виктор Федорович достаточно давно был знаком с
Натальей, чтобы понимать: она - женщина твердая и решительная. Желая
выйти замуж за Досюкова, она не остановилась ни перед чем, вплоть до
убийства ни в чем не повинного Красавчикова, она хладнокровно засадила
Евгения в тюрьму, наняла по его просьбе частного детектива и изображала
из себя порядочную, объясняя этому детективу, что Женя на самом деле
вполне может быть виновен. А почувствовав, что любит Евгения, она точно
так же не остановится ни перед чем, чтобы его спасти. Вот это уже опас-
но. С Наташей вопрос решать пришлось радикально. Хорошо, что Виктор Фе-
дорович никогда не приглашал ее к себе, встречался с ней всегда на ули-
це, подальше от района, где жил. Завел в заранее подысканный подъезд,
где темно и народ не шляется почем зря, да и накинул удавку ей на шею...
Да, Лощинин мог гордиться своей предусмотрительностью. Все прошло бы
благополучно, без сучка - без задоринки, если бы не Валька Остриков со
своей блатной манерой держать сигарету. Но кто же мог подумать... Конеч-
но, Виктор Федорович, не искушенный в блатных привычках и не имевший де-
ла с уголовниками, предвидеть этого прокола не мог. А Стасов, который
всю жизнь только и общался, что с уголовниками, именно за это и зацепил-
ся. Ничего другого-то в деле Евгения Досюкова не было.
Сергея Березина даже допросить не успели. Вместе с группой других по-
литиков он сразу после новогодних праздников вылетел в Чечню для участия
в миротворческой миссии, но как только произошел захват заложников в
Кизляре, он выехал туда из Грозного и по примеру некоторых видных деяте-
лей предложил себя в заложники вместо женщин и детей. Его кандидатура
была презрительно отвергнута террористами, но Березин последовал за ко-
лонной в селение Первомайское и через четверо суток был ранен. Он умирал
страшно, долго и тяжело, брошенный в подвале дома - без помощи, медика-
ментов и воды с огнестрельной раной в живот. И единственное, о чем он
думал, то и дело впадая то в забытье, то в бред, это о том, каким дура-
ком он был и как глупо вел себя с Ириной. Сейчас, в этом сыром холодном
подвале, слушая грохот орудий где-то снаружи и корчась от невыносимой
боли в гноящейся ране, он понимал, все, что когда-то мешало ему быть
счастливым, является на самом деле таким ничтожным и не имеющим никакого
значения...
Ирина Новикова, которую следователь Ольшанский допрашивал в кабинете
у полковника Гордеева на Петровке, спокойно отвечала на все вопросы, ни-
чего не скрывая. В какой-то момент она вдруг закрыла глаза, и по щеке
скатилось две слезы.
- Сережа умер, - прошептала она. - Теперь уже все равно.
Труп депутата Березина был найден только спустя неделю, когда боевые
действия в Первомайском закончились. Услышав об этом в телевизионных но-
востях, Ольшанский вздрогнул, вспомнив слова подследственной Новиковой.
Неужели она еще тогда почувствовала? "Надо же, - подумал он, - какая
разная бывает любовь. Вот и такая бывает. На чужих костях, на чужой кро-
ви замешанная, а такая нежная".
