 |
|
 |
ГЛАВА 17
Валерий Васильевич Волохов всегда считал себя человеком очень здоро-
вым и физически, и психически. Основным признаком психического здоровья
он видел в себе чрезвычайно мощную способность к вытеснению из сознания
неприятных и тревожных мыслей. Он умел не думать о том, что ему не нра-
вилось и о чем он думать не хотел, и он умел заставить себя не трево-
житься о том, о чем беспокоиться не хотелось. За двадцать лет постоянных
экспериментов над женщинами и рожденными ими детьми он ухитрился ни разу
не ужаснуться безнравственности и чудовищности того, что делал. У него
была цель, и интересовало его только одно это. Он слишком хорошо помнил
жгучую обиду, которую испытал, когда предложенная им теория вызвала нас-
мешки и была отвергнута коллегами с ходу как неперспективная и антинауч-
ная. Волохов хотел доказать самому себе, что был прав, пусть даже об
этом больше никто никогда не узнает. Будет знать он сам, и этого было
для него более чем достаточно. Никогда за все двадцать лет в его голову
не приходила мысль о том, что, если его теория подтвердится, на этом
можно будет сделать деньги. Денег у него было достаточно, он считался
великолепным диагностом и ведущим специалистом по применению радиологи-
ческих методов в лечении заболеваний крови, это приносило ему и извест-
ность, и доход. И извлекать прибыль из своих незаконных частных экспери-
ментов он вовсе не собирался. Это была для него чистая наука ради науки
и утверждения собственной идеи. Встреча со старухой Анисковец в середине
мая была для него неприятной неожиданностью. И еще более неприятным ока-
залось то, что встреча эта, как выяснилось, не была случайной. Старуха,
оказывается, следила за ним на протяжении нескольких месяцев и теперь
искала встречи, чтобы прочесть ему мораль. К тому разговору с Екатериной
Волохов отнесся спокойно, угрызения совести его мучить не стали, а то,
что Анисковец больше его не трогала и на пути не попадалась, он расценил
как нечто само собой разумеющееся. Попугала бабулька, выговорилась, но-
тацию прочла - и забыла, занялась своими делами. Однако вскоре после
встречи с Екатериной Бенедиктовной Волохову позвонили. Незнакомый голос
сказал:
- Валерий Васильевич, нам известно о ваших экспериментах. Мы в них
заинтересованы. Подумайте над вашими условиями и будьте готовы назвать
вашу цену. Мы вам еще позвоним.
Волохов в тот момент так испугался и растерялся от неожиданности, что
даже не ответил. А звонивший ему человек и не ждал ответа, просто произ-
нес свои слова и положил трубку. Несколько раз он мысленно возвращался к
этому звонку, пытаясь заготовить заранее те слова, которые он скажет,
если ему позвонят еще раз.
"Я не понимаю, о чем вы говорите..."
"Я не провожу никаких экспериментов..."
Потом он понял, что эти слова не годятся. Раз позвонили - значит,
знают. Какой смысл отпираться?
"Результаты моих научных экспериментов не продаются..." "Мне не нужны
ваши деньги..." "Я не торгую научными знаниями..."
Все слова казались ему глупыми и беспомощными, неубедительными и про-
винциально-напыщенными. Он понимал, что его будут пугать оглаской, но не
особенно этого боялся. Он отобьется, сможет доказать, что это пустые до-
мыслы. Женщины? Да, были. А что, разве запрещено? Дети? Да, детей его
женщины рожали. А это преступление? Эксперименты над беременными? О чем
вы? Я - диагност, я применял радиологические методы для обследования
состояния здоровья беременных и плода, эти методики запатентованы и
признаны. И больше я ничего не делал. Если женщина нуждалась в лечении
по моему профилю, я ее лечил, а как же иначе. Да, использовал институтс-
кую лабораторию для обследования собственных любовниц, казните, виноват.
Но ущерб государству этим не причинял. Не украл. Не сломал. Дети рожда-
лись нездоровыми и часто болели? Что поделать, во-первых, сейчас почти
все дети такие, экологическая обстановка крайне неблагоприятная, а
во-вторых, это связано с состоянием моего собственного здоровья. Оно,
увы, оставляет желать много лучшего, а законов наследственности пока еще
никто не отменил. Все-таки это мои дети, а не чьи-то.
Одним словом, разоблачения он не боялся. В конце концов, никто не
сможет установить всех его женщин и детей. Разве только Екатерина, кото-
рая утверждала, что выследила его и составила список. Судя по тем циф-
рам, которые она называла, список у нее был действительно полный. Но Ка-
терина умерла, и очень вовремя. И передавать свою методику в чужие руки
доктор Волохов отнюдь не собирался. Он достаточно хорошо представлял се-
бе, кому и для чего она может понадобиться. Теперь, когда работа близка
к завершению и остается только подождать детей Веры и Зои, он уверен,
что у него все получилось. Он научился делать людей с мощным интеллектом
и превосходными физическими данными в части выносливости и устойчивости
к нагрузкам, при этом абсолютно послушных и управляемых. Идеальных ис-
полнителей, которые в недобросовестных руках могут превратиться как в
супернадежных охранников и не знающих поражения солдат, так и в ловких
преступников и неуловимых наемных убийц.
Волохов не собирался отдавать свою методику никому, ибо отчетливо ви-
дел возможные последствия ее массового использования. Поэтому когда вто-
рой звонок незнакомца все-таки раздался, Валерий Васильевич без колеба-
ний ответил:
- Нет. Я не понимаю, о чем вы говорите, и не собираюсь ничего вам
продавать.
- Что ж, - сказали ему, - вам придется пожалеть об этом. Методику мы
возьмем у вас сами. В течение нескольких дней после этого разговора Во-
лохов ходил напряженный и настороженный, ожидая, что в любой момент его
схватят, свяжут, увезут куда-нибудь и будут пытать. Или взломают дверь в
квартиру и украдут все записи. Или еще что-нибудь в этом же роде...
Но ничего не произошло. На него не напали и документы не украли. И он
начал постепенно успокаиваться. Сумел заставить себя не думать об этом.
Точно так же, как и в случае с Анисковец, говорил себе: "Ничего страшно-
го. Просто попугали. Увидели, что я их не боюсь, и отступились". Думать
так было легче и удобнее. Механизм вытеснения неприятных и тревожных
мыслей работал у доктора Волохова безотказно. А сегодня следователь в
прокуратуре сказал ему, что кто-то похитил Наташу Терехину. Наташу,
единственную из его подросших детей, которая демонстрировала блестящий
интеллект. И Оля была бы такой же, если бы не травма черепа. Но у Оли
интеллектуальное развитие затормозилось, осталась только феноменальная
память. Остальные дети, на которых он отрабатывал эту часть методики,
были еще слишком малы. А Наташе уже семнадцать. Значит, угрозы, произне-
сенные по телефону, не были пустыми. Девочку похитили, чтобы тщательно
обследовать ее и попытаться понять, что именно проделывал с ней Волохов.
Будут брать всевозможные анализы, будут подвергать ее мучительным проце-
дурам вплоть до пункции спинномозговой жидкости. Будут докапываться до
корней методики Волохова.
А потом доберутся до Иры. Иру, конечно, сложнее похитить, она не так
беспомощна, как ее полупарализованная сестра. Но Иру можно обмануть и
заставить уехать вполне добровольно и без скандала, так, что и искать ее
никто не станет. Ира им тоже нужна, потому что она уже всем проде-
монстрировала свою способность работать постоянно, без длительного отды-
ха и даже, если нужно, без сна. С одной Наташей у них ничего не выйдет,
они только измучают ее процедурами и обследованиями. А если одновременно
обследовать и Иру, то они могут получить результат, вполне пригодный для
использования.
Этого нельзя допустить.
Сотрудники уголовного розыска в Мурманске не особо торопились выпол-
нять поручения следователя Московской городской прокуратуры, но работу
все-таки сделали, хоть и не за один день. По указанному в телеграмме об-
ратному адресу на улице Полярной дом N 20 был, но располагалась там ад-
министрация крупного завода. И никакого корпуса 3. И уж тем более ника-
кой квартиры 9. Оригинал телеграммы нашли, изъяли и отправили в Москву.
Оставалось ждать, что скажут эксперты, которым вместе с телеграфным
бланком предоставили для сравнения тетради Наташи Терехиной. Почерк во
всех образцах был на первый взгляд одним и тем же, но вероятность хоро-
шей подделки исключать было нельзя.
Когда поступило сообщение от Миши Доценко о том, что доктор Волохов
после работы в институте отправился в район Сокольников, Юра Коротков
немедленно зашел в соседний кабинет к Насте.
- Слушай, наш доктор, похоже, решил наконец познакомиться с Ирой Те-
рехиной. К чему бы это?
- Точно, - медленно произнесла Настя, подняв на Юру вмиг посветлевшие
глаза. - Теперь я поняла. Ну и балда же я, Юрик! Как же это я сразу не
догадалась. Поехали.
- Куда? - изумился Коротков.
- К Терехиной. Поехали, Юр, поехали, по дороге объясню. Машина у Ко-
роткова была такой старой, что грохотала и дребезжала при каждом увели-
чении скорости сверх пятидесяти километров, поэтому им приходилось выби-
рать между возможностью ехать быстрее и возможностью разговаривать. Нас-
тя считала, что скоростью в данном случае можно пожертвовать.
- Если я не права, то мы все равно не успеем. А если права, то торо-
питься некуда.
- Прекращай говорить загадками, - возмутился Коротков. - Объясняй,
как обещала.
- Помнишь, мы с тобой все удивлялись, почему неуловимый дядя Саша Ни-
колаев проявляет интерес в основном к Наташе, к младшим детям Терехиным
заглядывает от случая к случаю, а Ире вообще внимания не уделяет, хотя
по большому счету в помощи больше всех нуждается именно она. Потом, ког-
да стало понятно, что дядя Саша - это доктор Волохов, мы о своем изумле-
нии как бы забыли. А ведь у нас сразу появилась версия, что мифический
Николаев является отцом Наташи, а может быть, и младших детей. Поэтому
Костя Ольшанский так смело и заявил Волохову, мол, дочь его Наташа похи-
щена. И попал в "десятку". А теперь смотри, что получается. Волохов ду-
рит свою любовницу Смирнягину и водит ее к себе домой, при этом уверяя,
что это квартира его друга, уехавшего в загранкомандировку. Оставим в
стороне вопрос о том, зачем он это делает. Понятно, что раз он не хочет
ни на ком жениться и придумал для этого неизлечимо больную жену, то и
насчет квартиры вынужден врать. Но наш приятель Ташков утверждает, что
Зоя Смирнягина - отнюдь не дурочка. Тихая, покорная, забитая, но не глу-
пая. Ловишь мысль?
- Пока нет, больно она у тебя тонкая. Что я должен уловить?
- А то, что квартира, в которой живут постоянно, и квартира, куда
приходят от случаю к случаю, друг на друга не похожи. Различаются они,
понимаешь? Запах, наличие пыли на полу и мебели, продукты на кухне - да
существует масса признаков, по которым можно определить, в каком режиме
пользуются квартирой. И уверяю тебя, Юрик, еще не родилась на свет жен-
щина, которая эту разницу не почувствовала бы. Это как раз по женской
линии, по линии хозяйства и уборки. Мужики замечают такие вещи в одном
случае из двухсот, а бабы - всегда. Так ответь мне, могла ли Смирнягина
этого не заметить?
- Выходит, что не могла.
- Тогда почему не заметила?
- Да ну тебя, Аська! - рассердился Коротков. - Чего ты меня терза-
ешь-то? Сама задаешь вопросы - сама и отвечай на них. Что я тебе, кролик
подопытный?
- У, раскипятился, - засмеялась Настя. - Остынь. Объясняю. Она не за-
метила разницу, потому что ее нет.
- Как это нет? Ты же сама сказала, что Волохов водит ее к себе домой.
Ташков совершенно точно это установил. Или ты сомневаешься?
- Нет, Юрик, я не сомневаюсь. Квартира на Малой Семеновской, где про-
писан Волохов, и квартира его приятеля-дипломата - это одна и та же
квартира. Только Волохов там не живет.
- Интересное кино. А где же он живет, по-твоему?
- У Иры Терехиной. Время приближалось к девяти вечера, и Ира была до-
ма, на работу в "Глорию" она уходила к десяти часам.
- Ой, - испуганно произнесла она, увидев Настю и Короткова. - Вы ко
мне?
- Не совсем. Твой квартирант дома?
- Который? Ильяс? Нету его, он поздно приходит.
- А второй? Кажется, его зовут Георгий Сергеевич.
- Он дома. Позвать?
- Не надо, мы к нему зайдем. Где его комната?
- Вон та, - показала Ира. - А зачем он вам?
- Помнишь, мы с тобой говорили об Олеге? - вступил Коротков. - Ты мне
тогда сказала, что Олег как-то заходил к тебе, когда ты была на работе,
и он разговаривал с твоим квартирантом.
- Помню. Но я не знаю, о чем они разговаривали.
- Вот мы и хотим спросить Георгия Сергеевича об этом. Они постучались
в комнату, на которую указала Ира.
- Заходите! - послышался голос из-за двери.
Настя глянула на Короткова и увидела, как губы у него сжались в узкую
полоску. Он узнал этот голос.
Увидев Короткова, Волохов даже с места не встал, он, казалось, прирос
к дивану, на котором сидел с книжкой в руках. Юра вошел первым, Настя -
за ним следом и аккуратно притворила дверь.
- Добрый вечер, Валерий Васильевич, - негромко сказала она, надеясь,
что Ира этого не слышит. - Вам не надоело еще морочить окружающих? Может
быть, поговорим наконец нормально?
- Что вы хотите от меня? Я уже все сказал следователю в прокуратуре.
Да, Ира тоже моя дочь, и я хочу быть поближе к ней. Что в этом предосу-
дительного? Вы полагаете, я должен был рассказать ей, что ее мать рожала
детей не от мужа и ее настоящий отец - я? Я не понимаю, почему вы не ос-
тавите меня в покое.
- Перестаньте, Валерий Васильевич. Предложите мне сесть, проявите
вежливость, которую вы почему-то не удосужились привить своей дочери.
Впрочем, грех ее винить, она ведет такую жизнь, что ей не до политесов.
Но у вас жизнь весьма благополучная, так что вам вполне по силам быть
джентльменом.
Волохов встал и демонстративно положил книгу на полку.
- Присаживайтесь, - сухо произнес он. - Но прежде чем мы начнем раз-
говор, вы должны дать мне слово...
- Вы ставите нам условия? - перебил его Коротков, скептически улыба-
ясь. - Валерий Васильевич, вы, вероятно, чтото не так поняли.
- Я настаиваю на том, чтобы Ира ничего не знала, - упрямо докончил
фразу Волохов - В противном случае я не буду с вами разговаривать.
- Круто, - усмехнулась Настя. - Вы неправильно оцениваете ситуацию,
Валерий Васильевич. Вы можете торговаться с нами долго и упорно, потому
что мы не являемся процессуальными лицами, если вы понимаете, что это
такое. Мы пришли к вам поговорить, вы говорить отказываетесь, навязывая
нам ваши условия, мы с этими условиями не соглашаемся и мирно покидаем
вашу комнату. Вы знаете, что мы делаем дальше? Мы идем к вашей старшей
дочери Ирине и рассказываем ей то, что вы пытаетесь так упорно от нее
скрыть. А завтра вас вызывает следователь, который, в отличие от нас с
Юрием Викторовичем, процессуальным лицом как раз является и имеет право
требовать от вас показаний, не спрашивая о вашем желании и уж тем более
не обращая внимания на ваши неловкие попытки навязать ему какие-то смеш-
ные условия. Если такое развитие событий вас устраивает, мы не будем
больше отнимать ваше время и тратить свое. Теперь решение за вами.
- Пожалуйста, я прошу вас, не говорите Ире, - сказал Волохов, сбавив
тон.
- Конечно, - легко согласилась Настя. - Если это не во вред делу, мы
ничего ей не скажем. Итак, Валерий Васильевич, обрисую в общих чертах
ситуацию, чтобы вам было понятней. Много лет назад ваша пациентка Елена
Романовская познакомила вас с Екатериной Бенедиктовной Анисковец. У
Анисковец вы на протяжении длительного, очень длительного периода встре-
чались с Галиной Терехиной. По крайней мере двое из четверых детей Тере-
хиной являются вашими детьми. Потом с Терехиной что-то происходит, и в
результате она совершает чудовищный поступок, пытаясь лишить жизни всех
своих детей и саму себя. К счастью, все выжили. На протяжении следующих
шести лет вы регулярно, хотя и нечасто, навещаете в больнице детей - На-
ташу, Олю и Павлика. Представляетесь при этом неким другом семьи, дядей
Сашей Николаевым, и приходите в отделение только тогда, когда дежурит
одна и та же медсестра, Алевтина Мырикова. Кроме того, вы периодически
бываете в доме инвалидов, где находится Галина Терехина, но общаетесь
исключительно с монахиней сестрой Марфой, которая ухаживает за Галиной и
подробно информирует вас о состоянии ее здоровья. В течение последнего
года вы снимаете комнату у своей дочери Ирины под вымышленным именем.
Пока все верно?
Волохов молча кивнул.
- Далее. В мае этого года вы после длительного перерыва встречаетесь
с Екатериной Бенедиктовной Анисковец. И после этого начинается полоса
странных смертей. Погибает Анисковец. Следом за ней - Елена Романовская.
Затем сестра Марфа и медсестра Мырикова. Погибают люди, которые знают
вас в лицо и знают о том, что вы как-то связаны с семьей Терехиных. Кро-
ме тех, кто погиб, только одна Наташа могла уверенно указать на вас и
сказать, что вы и есть тот самый друг семьи дядя Саша, который приходит
к ней в больницу. Наташа похищена. Хочу надеяться, что она еще жива. У
вас удивленные глаза, Валерий Васильевич? Вы хотите сказать, что впервые
слышите обо всех этих смертях?
- Господи, конечно... Откуда мне было знать? Про Анисковец мне уже
говорили, а про остальных я не знал. Кто их убил?
- Интересный вопрос, - хмыкнул Коротков. - Хорошо бы и ответ на него
услышать. От вас, - тут же уточнил он.
- От меня? Почему от меня? Вы что, думаете?..
- Именно, Валерий Васильевич. Ваша патологическая страсть к сокрытию
собственного имени и места жительства, ваша постоянная ложь о больной
жене и маленьких детях, ваши фокусы с квартирой приятеля-дипломата как
раз и заставляют нас думать о том, что у вас не все в порядке с законом.
Слишком много обмана вокруг вас, чтобы мы могли себе позволить считать
вас честным человеком.
- Но я не имею к этим убийствам никакого отношения. С чего вы взяли?
Глупость какая-то!
- Не торопитесь с оценками, - спокойно заметила Настя, - я вам еще не
все рассказала. Некоторое время назад ваша пациентка Вера Николаевна
Жестерова передала вам просьбу ее мужа Олега проконсультировать некую
его знакомую. Вы согласие дали, назначили время приема, потом прием от-
менили и перенесли на другое время, через три дня. За эти три дня Олег
Жестеров тоже успел погибнуть. Вы знали, что на консультацию к вам долж-
ны были привести Иру?
- Нет. Откуда мне было знать, что муж моей пациентки с ней знаком? Я
понятия не имел, о ком идет речь.
- И что произошло бы, если в ваш рабочий кабинет Олег Жестеров привел
бы вашу дочь? Как вы себе представляете развитие событий?
- Ну... - Волохов пожал плечами. - Не знаю. Мне трудно представить,
что было бы. Наверное, было бы не очень приятно.
- Ира знает, где и кем вы работаете?
- Нет. Для нее я - скромный финансовый работник, бухгалтер на предп-
риятии.
- Ну и каково же ей было бы увидеть скромного бухгалтера в ипостаси
доктора наук, светила медицины?
- Послушайте, не читайте мне мораль. Вы пришли, чтобы объяснить мне,
что лгать нехорошо? Я это в школе проходил. Я взрослый человек, мне
пятьдесят один год, и если я говорю неправду, значит, у меня есть для
этого веские причины, и причины эти для меня куда более существенны, чем
детская истина про недопустимость вранья.
- А вы не находите, что Олег погиб очень вовремя? Как раз тогда, ког-
да ему и нужно было уйти со сцены, чтобы ваш прелестный маленький обман
не раскрылся. Валерий Васильевич, мы тщательно изучили записи в вашем
блокноте и не нашли в них ничего, что свидетельствовало бы об острой не-
обходимости переносить визит Олега и его протеже. Но вы консультацию
все-таки перенесли. Выиграли тем самым целых трое суток. За эти трое су-
ток Олега не стало. Попробуйте что-нибудь возразить на это.
- Но ваши сотрудники проверяли мое алиби! Юрий Викторович, вы же са-
ми...
- Совершенно верно, - снова вступил Коротков. - Более того, мы прове-
ряли ваше алиби на момент всех убийств, о которых вам только что расска-
зали. И пришли к выводу, что лично вы этих преступлений не совершали.
- Ну вот видите, - облегченно вздохнул Волохов. - Тогда что же вы мне
тут...
- Сейчас объясню, - перехватила инициативу Настя. - Если лично вы не
участвуете в совершении преступления, это не означает, что у вас не мо-
жет быть помощников.
- Да о чем вы говорите?! Какие помощники? - возмутился Волохов. - Я
никого не убивал и не имею к этим смертям никакого отношения. Ровно ни-
какого. Перестаньте выдумывать.
- Ладно, перестану. Закончим фантазировать и перейдем к грубым реали-
ям. Валерий Васильевич, ваши трогательные мужские признания о женщинах,
которых вы любили и которые рожали от вас детей, никак эти смерти не
объясняют и не оправдывают. Не стоят ваши амурные похождения этой горы
трупов, понимаете?
- Боже мой, но я пытаюсь внушить вам то же самое вот уже битый час!
Конечно, не стоят. Поэтому у вас нет никаких оснований меня подозревать
в этих убийствах. Что мне скрывать? Я - человек свободный, и огласка мо-
их, как вы изволили выразиться, амурных похождений не причинит мне ни
малейшего вреда. Так что и говорить не о чем.
- Есть о чем говорить, очень даже есть. Потому что существует что-то
такое, ради чего положили эту гору трупов. И положили ее вокруг вас, Ва-
лерий Васильевич. Может быть, это сделали вы сами вместе с кем-то, кто
помогал вам. Может быть, вы действительно этого не делали и не имеете к
убийствам никакого отношения. Но то, что убийства имеют отношение к вам,
сомнению не подлежит. Вы - человек здравый и не чуждый аналитическому
мышлению, раз уж защитили две диссертации, и вы не можете со мной не
согласиться. Так скажите же мне, что это за тайна, которую так стара-
тельно охраняют эти трупы? Зачем убили всех этих людей? Если я узнаю,
почему они погибли, я узнаю, кто их убил. А вы это сделали или не вы -
это уже вопрос третий. Ответ на него я как-нибудь найду.
- Я вас не понимаю, - высокомерно произнес Волохов. - У меня нет
тайн, ради сохранения которых мне нужно было бы убивать людей.
- Вам, может быть, и не нужно, - согласилась Настя. - Но кому-то нуж-
но. Вы не можете оспаривать очевидное. Валерий Васильевич, у нас с вами
только два пути, по которым мы можем пойти. Путь первый: вы все отрицае-
те, и тогда мы начинаем очень сильно подозревать вас в организации пяти
убийств. У нас есть показания свидетелей, которые видели, как вы прихо-
дили к Анисковец в мае этого года. И в ее квартире обнаружены ваши сле-
ды. У нас показания сестры Марфы о том, что вы бывали в доме инвалидов.
У нас есть свидетельства того, что вы специально выбирали время посеще-
ний больницы, чтобы как можно меньше персонала знало вас в лицо. И убита
единственная медсестра, которая хорошо вас помнит. Все остальные сестры
и врачи знают о вас только понаслышке, по рассказам самой Мыриковой. По-
казания младших детей в счет не идут, Оля интеллектуально недостаточна,
Павлик еще слишком мал. А Наташа, которая тоже хорошо вас знает, благо-
получно и очень вовремя исчезает. Как видите, оснований подозревать вас
и даже обвинять более чем достаточно. Путь второй: если вы хотите, чтобы
мы не считали вас убийцей, расскажите нам все, что знаете. Третьего-то
пути нет, поймите это.
- К сожалению, я ничем не могу вам помочь. Я не знаю, о какой тайне
вы говорите. По-моему, она является плодом вашего воображения.
Настя собралась уже было ответить, когда послышался звонок в дверь.
- Это ваш сосед? - спросил Коротков.
- Вряд ли, - ответил Волохов, - у него есть ключ. Это кто-то посто-
ронний.
Юра сорвался с места и неслышно приоткрыл дверь в коридор. Раздались
торопливые шаги Ирины, щелкнул замок. Коротков осторожно выскользнул в
коридор, стараясь, чтобы его не было видно от входной двери. Настя молча
разглядывала Волохова, пытаясь воспользоваться неожиданно предоставив-
шейся передышкой и изменить стратегию разговора, потому что тот план,
который она выработала, сидя в машине с Коротковым, видимых успехов не
принес. Волохов ничего не боится, во всяком случае, ничего из того, что
она ему припасла. Вероятно, он и в самом деле не причастен к убийствам.
Но должен же он чего-то бояться! Не может он не знать, во имя чего убиты
пять человек. Нужно только найти правильный ключ, чтобы заставить его
сказать.
Дверь распахнулась, в комнату ворвался Коротков и, не говоря ни сло-
ва, протянул Насте какой-то листок. Это была фототелеграмма. Поздравле-
ние Павлику Терехину от его старшей сестры Наташи.
- Взгляните, Валерий Васильевич, - она протянула телеграмму Волохову.
- Это почерк вашей дочери?
Он испуганно взглянул на телеграмму, будто боясь к ней прикоснуться.
- Что это?
- Не бойтесь, это не кусается, - усмехнулась Настя. - Возьмите и
прочтите.
Волохов осторожно взял телеграмму и быстро пробежал глазами ровные
мелкие строчки.
- Да, это ее рука. Слава Богу, ей не стало хуже.
- Из чего такой вывод?
- Строчки ровные, буквы четкие. Это означает, что она не принимает
сильнодействующие лекарства. Когда у нее боли, ей дают такие препараты,
которые по своему действию сродни наркотическим. Тогда у нее нарушилась
бы координация и она не смогла бы написать так ровно и четко. И текст
свидетельствует о том, что у нее ясное сознание. Погодите, но почему?
- Что - почему? - насторожилась Настя.
- Почему поздравление Павлику? Ведь день его рождения в январе. Гос-
поди, они все-таки загубили ее! Она стала путать даты. У нее нарушилась
память.
- Вы уверены? Откуда вы знаете, когда у него день рождения? Павлик
Терехин - тоже ваш ребенок?
- Да, да, да! Вы довольны? Да, он мой сын. И он, и Оля, и Ира с Ната-
шей - они все мои дети. Всех четверых детей Галина родила от меня, сос-
тоя в браке со своим мужем Леонидом, царствие ему небесное. Что меня те-
перь, расстрелять за то, что мы любили друг друга?
- Сбавьте тон, будьте любезны, - холодно сказала Настя. - Ваша дочь в
беде, и думать сейчас надо только об этом, а вы позволяете себе глупые и
никчемные выкрутасы. Неужели вы не понимаете, что никто Наташу не загу-
бил? Напротив, она понимает, что попала в беду, и пытается дать нам
знать, пытается связаться с нами. И если вы - ее отец, а не посторонний
дядя Саша, вы обязаны помочь и ей, и нам. Вы говорили следователю
Ольшанскому, что ни одного своего ребенка не бросили на произвол судьбы.
Что же, Наташа хуже их всех? Она больше всех сейчас нуждается в помощи,
а вы хотите уйти в кусты. Докажите же нам, что вы настоящий мужчина, не
бросающий своих детей в беде. В противном случае завтра утром к вам при-
дут с ордером на арест, и не питайте пустых иллюзий насчет того, что вам
удастся за это время скрыться. Мы с Юрием Викторовичем останемся ноче-
вать на лестнице под дверью этой квартиры, и никуда вы отсюда не выйде-
те, пока за вами не приедут. Так как, Валерий Васильевич, будем разгова-
ривать или подождем утреннего мероприятия с ордером, наручниками и про-
чими прелестями?
Волохов отошел к окну и некоторое время молчал, плотно сжав губы. По-
том медленно повернулся к Насте.
- Будем разговаривать.
Аякс только что получил сообщение от Ильяса: милиция нашла доктора
Волохова. Как это могло произойти? Ведь Аякс сделал все для того, чтобы
этого не случилось. Он планомерно убрал всех, кто мог вывести милиционе-
ров на доктора и связать его с семьей Терехиных. Все сделал. Старуха
Анисковец, алкоголичка Романовская, медсестра в больнице, монахиня. И
даже этот парень, который по доброте душевной собрался устроить Ире кон-
сультацию у Волохова. Никого не осталось в живых. А они все-таки нашли
доктора. Как же так?
Ничего не поделаешь, с идеей выкупить методику у Волохова придется
проститься, выходить с ним на связь теперь нельзя, раз милиция на хвосте
висит. Василий звонит каждый день, но новости у него малоутешительные.
Этот иранский врач ничего понять не может. Кое-какие зацепки нащупал, но
целостной картины у него не получается. Говорит, одного человека ему не-
достаточно, нужен как минимум еще один образец, а лучше - два-три. Ну,
насчет двух-трех - это он перебьется, а вот одного надо бы раздобыть.
Самое милое дело - старшая девочка Ира. Двое в больнице, но там после
похищения Наташиной карты наверняка полно милиции, туда не сунешься. Ос-
тальные - такие крохи, что их мамаши на сантиметр от себя не отпускают,
а если и удастся их похитить, то мамочки милиционеров за горло возьмут.
Ире же двадцать лет, и она вполне может сама куда-нибудь уехать, ни пе-
ред кем не отчитываясь. Тем более что и отчитываться-то не перед кем.
Надо подумать, как ее выманить. Да, пожалуй, Иру тоже надо бы заполу-
чить, даже если она и не нужна иранскому врачу. Эксперты приедут дней
через десять, и если продемонстрировать им только одну Наташу, это может
их не особо впечатлить. Поди докажи, что она вундеркинд не от природы, а
стала такой в результате направленного воздействия. А вместе с Ирой, ко-
торая совсем другая, это будет намного эффектнее. Вот, смотрите, родные
сестры, рождены одной матерью от одного отца, но подвергались разному
воздействию. Это первоначальные образцы, созданные, когда методика еще
не была отработана. А теперь можно делать людей, сочетающих в себе ка-
чества обеих сестер. Впрочем, по желанию заказчика качества можно и не
сочетать, делать отдельно интеллектуалов и работяг. По выбору. И карта
медицинская тоже очень кстати придется, она - бесспорное свидетельство
того, что Наташа в течение шести лет не выходила из больницы и в школе
не училась, а все, что знает и умеет, постигала сама, своим умом, без
помощи педагогов. И даже постоянные боли и систематически обостряющиеся
проблемы с сердцем не притупили ее блестящий интеллект. А что из нее
могло бы получиться, если бы она была здорова, жила в семье и имела дос-
туп к опытным преподавателям и хорошим библиотекам! И тут же, рядом с
ней, - Ира. Маленькая, худенькая, бледная, болезненная, а какие физичес-
кие нагрузки выдерживает. Там, в доме, спрятанном в карпатских лесах,
есть прекрасный тренажерный зал, и в этом зале можно выгодно показать
девчонку. А если бы она была поздоровее и нормально питалась, представ-
ляете, что было бы?
Да, показать Иру вместе с сестрой - очень заманчиво. Но... Нет, от
этой мысли все-таки придется отказаться. Нельзя ее трогать. Она была
знакома с убитым парнем, Олегом. И похищена ее сестра. То есть у милиции
она проходит сразу по двум делам. И ее отъезд, даже добровольный, вызо-
вет подозрения. Придется обходиться одним образцом. Пусть этот иранский
специалист покрутит Наташу как следует, пусть выжмет из нее все, что
можно. На это вся надежда. Ах, как не вовремя попалась на их пути стару-
ха Анисковец! Если бы не она, можно было бы спокойно дождаться последних
произведений доктора Волохова, самых совершенных, самых удачных, а потом
аккуратненько разработать и провести комбинацию, в результате которой
строптивый Отец сам отдал бы методику. И даже недорого. Аякс уже пример-
но представлял себе эту комбинацию в самых общих чертах...
Но все пришлось менять и делать наспех из-за противной пронырливой
старухи.
Вот уже второй день подряд Мирон всячески выказывал недовольство На-
ташей. Основная его претензия состояла в том, что она, как выяснилось,
не разобралась в целом разделе математического анализа.
- Без этого мы не можем двигаться дальше, - говорил он сердито. - Это
же азы, основы, и пока ты этого не поймешь, у тебя ничего не получится.
- Но ведь я решаю задачи, и решаю правильно, - оправдывалась Наташа.
- Что тебя не устраивает?
- Ты просто вызубрила это, как мартышка. А мне нужно, чтобы ты пони-
мала.
Наташа то и дело принималась плакать от досады и отчаяния, но попытки
Мирона объяснить ей плохо усвоенный раздел "на пальцах" успеха не имели.
К концу второго дня Мирон попросил охранника пригласить Василия.
- Василий Игнатьевич, у нас вся работа застопорилась, - убитым голо-
сом сказал он. - Сколько времени у нас осталось до приезда ваших специа-
листов?
- Дней десять примерно. А что?
- Если я правильно понял, мы должны показать им Наташу во всем блеске
как талантливого математика-вундеркинда. Боюсь, у нас ничего не выйдет.
- Это еще почему? - встревоженно спросил Василий. - Ты же сам мне
сказал в первый день, что девочка - блеск. Говорил или не говорил?
- Говорил, - кивнул Мирон. - Но еще я вам сказал, если вы не забыли,
что задатки у нее потрясающие, но все это нуждается в тщательной шлифов-
ке. Этой шлифовкой я и занимался все время. А теперь оказалось, что у
нее огромный пробел в азах. Выучить-то она выучила все теоремы, но пони-
мания у нее явно не хватает. И это может нам все сорвать.
- Что же делать? У тебя есть предложения?
- Есть, но... Я даже не знаю.
- Говори, говори, - подбодрил его Василий, - если еще можно что-то
исправить, мы обязательно это сделаем. Нельзя допустить, чтобы такие
усилия оказались затраченными впустую. Может, тебе нужно дополнительное
время, чтобы с ней позаниматься? Я могу договориться, чтобы эксперты
приехали попозже, не через десять дней, а, скажем, через три недели. Те-
бе этого времени хватит?
- Дело не во времени, Василий Игнатьевич, а в моей неспособности
объяснить этот раздел Наташе. Я же обыкновенный студент, хотя и способ-
ный, но не гениальный математик. А объяснить такие сложные вещи ребенку,
даже одаренному, и всего за несколько дней может только гений, который
умеет найти нетрадиционный подход, нетрадиционное видение проблемы, най-
ти другую логику, понятную и простую.
- Ты хочешь сказать, что нужно найти такого гения и привезти сюда?
Это уж ты хватил. Этого не будет. Ищи другой выход.
- Есть выход, он намного проще. Нужно найти одну книгу, написанную
как раз таким вот гением.
- Нет проблем, - тут же отозвался Василий с видимым облегчением. -
Запиши название, мы раздобудем эту чертову книжку, если уж без нее никак
нельзя.
- Никак нельзя, можете мне поверить, - горячо откликнулся Мирон. -
Она на этом разделе поплывет, если ваши эксперты будут проверять ее спо-
собности по части высшей математики. С химией и физикой у нее все нор-
мально, а вот с этим... Он горестно вздохнул и выразительно пожал плеча-
ми.
Стихотворение, написанное Наташей Терехиной для ее маленького брата
по случаю дня рождения, было распечатано в нескольких экземплярах и ле-
жало на столах у полковника Гордеева, следователя Ольшанского, Насти Ка-
менской и Юры Короткова. Они то собирались вместе, то расходились по
своим кабинетам или по домам, и вчитывались, вчитывались в строки, сло-
ва, буквы, пытаясь сообразить, что же хочет сообщить похищенная девочка.
Внимание сразу было привлечено к словам "Золотой человек", потому что
слова эти встречались в стихотворении трижды, но ни для маленького Пав-
лика, ни для Оли, ни для Ирины ничего не означали. Они не смогли припом-
нить, чтобы Наташа когда-нибудь рассказывала им о Золотом человеке и да-
же упоминала о нем. Значит, слова эти предназначались для них, работни-
ков милиции. Но что они означают?
- Может быть, бронзовый памятник? - выдвинул версию Гордеев. - Ее
прячут в доме, рядом с которым стоит памятник из бронзы.
- Ага, бронзовый бюст на родине героя, - подхватил Коротков. - Это не
так сложно, перечень этих бюстов и городов, где они установлены, можно
найти.
- Вот и найди, - распорядился Гордеев. - А мы пока будем дальше ду-
мать. Что еще?
- Еще был роман "Золотой человек", - вспомнила Настя. - Автор - Мор
Йокаи.
- О чем там речь?
- Венгрия, девятнадцатый век.
- Сомнительно. Но роман нужно найти и быстро просмотреть, может быть,
в тексте есть подсказка. Еще?
- Город, на гербе которого изображен человек...
- Золотые прииски... Старатели...
- Герой какой-нибудь детской сказки...
- Золотой человек... золотой человек...
Версий было много, и ни одна из них не казалась наиболее вероятной.
Все были одинаково сложными и одинаково сомнительными. Чтобы отработать
каждую, требовалось время. Но у Гордеева и его подчиненных не было уве-
ренности в том, что временем они располагают достаточным. Коротков раз-
добыл список бронзовых бюстов, установленных в свое время в городах, где
родились Герои Советского Союза, в эти города немедленно полетели спец-
сообщения о необходимости дать оперативную информацию о строениях, рас-
положенных вблизи указанных скульптурных шедевров. Настя за одну ночь
перечитала роман Йокаи "Золотой человек", Миша Доценко занимался ге-
ральдикой и изучал гербы городов России и СНГ. И ни разу у оперативников
не возникло того знакомого ощущения, от которого перехватывает на мгно-
вение дух: "Вот оно!"
Настя вернулась домой поздно. Выйдя из лифта, она почувствовала упои-
тельный аромат жареного мяса. Никаких сомнений, запах просачивался из ее
квартиры, недвусмысленно свидетельствуя о том, что Алексей вернулся из
Жуковского в Москву. Она радостно ворвалась в квартиру и повисла на шее
у мужа.
- Лешик, солнышко, я так рада!
- С чего бы это? - удивился Алексей, которому редко удавалось наблю-
дать такие яркие проявления эмоций у своей супруги.
- Соскучилась.
- Не ври. Нашкодила, а теперь подлизываешься.
- Ты что? - обиделась Настя. - Ничего я не нашкодила. Квартиру не
спалила, вазу не разбила, потоп не устроила. Оставь свои инсинуации.
Расскажи лучше, как твой аспирант политизированный защитился.
- Защитился, - коротко ответил Леша. - С грехом пополам. Из всех моих
учеников он оказался самым позорным. Мне было стыдно за него на совете.
- Неужели так слабо? - сочувственно спросила она.
- Очень. Ладно, не будем о грустном. У тебя какие новости?
- Ой, Леш, какие у меня могут быть новости? Трупы одни. И неприятнос-
ти. Кстати, у тебя глаз свежий, скажи, пожалуйста, какие ассоциации у
тебя вызывают слова "Золотой человек"?
- Добрый, отзывчивый, щедрый. По аналогии с "золотым сердцем".
- Нет, не пойдет. Это не характеристика, а указание на что-то конк-
ретное.
- Тогда не знаю. Никаких ассоциаций.
- А ты подумай.
- Ага, а поесть при этом можно? Ты, между прочим, домой пришла, а не
на работу. Я целый день голодный, специально не ужинаю, тебя жду.
- Извини. Сейчас, руки только вымою.
Настя быстро переоделась, вымыла руки и уселась за стол. Золотой че-
ловек не выходил у нее из головы, и она машинально примеряла загадочные
слова ко всему, что попадалось ей на глаза. Нарядная упаковка от анг-
лийского чая, на которой изображена карета с пассажирами на фоне равнин-
ного ландшафта. Яркие цветы на большом китайском термосе. Белый электри-
ческий чайник фирмы "Тефаль". Красная пластиковая бутылка с кетчупом.
Серые и розовые цветы на оконной шторе. Рыжеволосый мужчина, сидящий
напротив за столом, ее любимый муж Лешка. Кстати, а не о рыжем ли чело-
веке идет речь? Она стала судорожно вспоминать, есть ли среди фигуран-
тов, вовлеченных в дела о пяти убийствах и похищении, хоть один рыжий
мужчина. На память ничего не пришло, рыжие ей не попадались.
Отрезая небольшие кусочки жареной телятины, она пыталась мысленно
поставить себя на место Наташи Терехиной. При том образе жизни, какой
вела девочка, кругозор у нее должен быть очень узким и специфическим.
Если она написала про золотого человека, то нужно искать смысл не в та-
кой широкой сфере, как гербы городов и золотые прииски. Искать нужно в
том, что было доступно Наташе за эти шесть лет. А что было ей доступно?
Настя постаралась припомнить, какие книги видела на тумбочке возле Ната-
шиной кровати. Любовные романы были, это точно. Много. Потом учебники.
Из школьных - география, история, русская литература, биология. Из более
сложных, вузовского уровня, - физика, химия, математика. По математике
книги были не только учебного плана, но и монографии, это Настя точно
помнит, она еще обратила внимание на это, потому что сама когда-то учи-
лась в физико-математической школе, хотя сейчас из всего курса математи-
ки хорошо помнила только программирование, да и то потому, что постоянно
пользовалась компьютером для обработки данных. Все остальное уже успешно
позабыто.
- ...Ася! - донеслось до нее. Она вздрогнула и поняла, что муж обра-
щается к ней, а она не слышит. Интересно, давно она так сидит?
- Прости, милый, - виновато улыбнулась она. - Ты чтото сказал?
- Да не "что-то", а целую речь, как дурак, перед тобой толкал, а все
без толку. Ты куда углубилась?
- В "Золотого человека". Пытаюсь понять, что это означает.
- Кстати, я вот еще вспомнил. Правда, это про золотого мальчика. Не
сгодится?
- А что именно про мальчика?
- Помнишь, когда мы с тобой в школе учились, у всех ребят была Детс-
кая энциклопедия. И у тебя была, и у меня.
- Ну, помню.
- В том томе, где речь шла о биологии и анатомии, был рассказ про зо-
лотого мальчика. Как какой-то богатый правитель купил мальчика-раба и
выкрасил его с ног до головы золотой краской. А мальчик вскоре умер, по-
тому что краска не пропускала кислород. Это была как бы иллюстрация к
кислородному обмену в тканях.
- Да, было такое, - кивнула Настя. - Надо же, а я и не вспомнила.
Но мальчик, покрытый золотой краской, был явно не из той оперы. Одна-
ко мысль ее, получив новый толчок, заработала в этом направлении. У Фле-
минга есть роман про человека, которого называли "Золотой палец". В не-
которых изданиях книга так и называлась - "Золотой палец". А в других
изданиях ее название звучало по-другому: "Голдфингер". Все зависит от
переводчика. "Gold Figner" по-английски означает "золотой палец". А "зо-
лотой человек" - Gold man. Гольдман. Гольдман...
О Господи, ну конечно, книга Гольдмана "Задачи и теоремы из анализа".
Она сама принесла эту книгу Наташе Терехиной. И среди вещей Наташи этой
книги после похищения не было. Значит, она ухитрилась взять ее с собой.
И в этой книге - ключ.
- Леша, мне срочно нужна книга "Задачи и теоремы из анализа".
- Сейчас принесу, - Леша недоуменно пожал плечами и вышел из кухни.
Через несколько минут он вернулся.
- А куда она делась? Она же стояла на полке, я все время ее видел. А
теперь нету. Ты ее переставляла?
- Да... То есть нет... Я ее подарила.
- Ася, что с тобой? - озабоченно спросил муж. - Ты плохо себя
чувствуешь?
- Да нет, нормально.
- Ты хоть понимаешь, что говоришь? Зачем ты просишь меня принести из
комнаты книгу, которую ты уже кому-то подарила? И вообще, кому ты могла
подарить Гольдмана? Кому он нужен?
Она встряхнула головой, пытаясь избавиться от оцепенения.
- Лешик, ты не понял. Я действительно подарила книгу Гольдмана одной
девушке, которая усиленно занимается математикой. А теперь мне эта книга
понадобилась, и срочно. Ты можешь достать ее?
- Насколько срочно?
- Очень срочно. Считай, что у меня пожар.
- Асенька, я все понимаю, но уже половина двенадцатого. Гольдман есть
у меня в Жуковском. Ты хочешь, чтобы я сейчас оделся, сел в машину и по-
ехал за ней?
- Хочу. Извини, Лешенька, я знаю, что веду себя отвратительно и любой
другой муж давно бы уже погнал меня поганой метлой со всеми моими при-
мочками и ночными пожарами. Но другого мужа у меня не могло быть, я мог-
ла выйти замуж только за тебя и больше ни за кого. Ты понимаешь?
Алексей Чистяков понимал. Он слишком давно и хорошо знал свою жену и
точно так же знал, что, когда речь идет о чьей-то жизни, Настя не оста-
навливается ни перед чем. Ее не интересуют ни приличия, ни удобства, как
свои, так и чужие, ее не останавливают позднее время и выходные дни, бо-
лезни, занятость и прочие препоны. Они просто перестают для нее сущест-
вовать. Потому что для его жены Анастасии Каменской не было и нет ничего
дороже и важнее человеческой жизни, независимо от того, идет ли речь о
крупном политике и известном актере или о никому не нужной девочке-кале-
ке. Да, у его жены был тяжелый характер, строптивый, обидчивый, незави-
симый и резкий, но он любил ее всю целиком вместе с этим ужасным харак-
тером, патологической ленью ко всему, что связано с домашним хозяйством,
вместе с преданностью своей работе и нежеланием мириться с тем, что одни
люди могут по собственному капризу отнимать жизнь у других людей. У Нас-
ти действительно не могло быть никакого другого мужа, кроме Чистякова,
потому что никакой другой мужчина не вытерпел бы этого очаровательного
комплекса личностных особенностей. Он тяжело вздохнул и начал одеваться.
К его удивлению, Настя тоже скинула халат и принялась натягивать джинсы
и майку.
- Ты куда собралась?
- С тобой поеду.
- Зачем? Ложись спать. Тебе же утром на работу.
- Леш, я не могу не поехать. Мы с тобой неделю не виделись, хоть по-
говорим по дороге.
- Понятно, - усмехнулся Алексей, - твоя деликатность не знает границ.
Скажи уж честно, что умираешь от нетерпения заглянуть в книгу. Непонятно
только, что ты там хочешь вычитать полезного для своих таинственных тру-
пов.
- Мне и самой непонятно, - призналась Настя, заправляя майку в джин-
сы. - Поехали скорей.
По пустым ночным улицам дорога в Жуковский заняла не очень много вре-
мени. Родители Алексея были на даче, так что поздним приездом они никого
не побеспокоили. Леша быстро нашел книгу, и Настя буквально выхватила ее
из рук мужа.
- У тебя фонарик есть? - спросила она.
- Какой фонарик?
- Обыкновенный, карманный.
- Найду, если надо. А надо?
- Найди, пожалуйста.
Леша скептически посмотрел на нее.
- Собралась в машине читать? Сумасшедшая фанатичка. До Москвы не по-
терпишь?
- Не могу. Шило в одном месте.
- Да, старушка, шило - это серьезно. С шилом не поспоришь. На, держи
свой фонарик, поехали домой.
Наутро Настя примчалась на работу, когда еще не было восьми часов.
Она очень надеялась, что начальник будет на месте. Гордеев действительно
сидел в своем кабинете, разбираясь с бумагами.
- Виктор Алексеевич, я, кажется, нашла. Это очень сложно, но я почти
на сто процентов уверена, что нашла. И если я права, то Наташа Терехина
- не обыкновенная девочка, не рядовая. Волохов не солгал.
