 |
|
 |
Глава 19
Когда-то очень давно Настя Каменская сформулировала для себя закон,
который назвала "законом грибного поля". Работа по раскрытию преступле-
ния представала в виде огромной поляны, сплошь покрытой грибами. Выгля-
дят эти грибы внешне совершенно одинаково, и при взгляде на них можно с
уверенностью сказать только одно: это гриб. А вот съедобный или ядовитый
- непонятно. Гриб надо аккуратно срезать, обработать препаратами и поло-
жить на предметное стекло микроскопа, только тогда можно сказать, остав-
лять его или выбрасывать. Съедобные грибы на самом деле расположены
вдоль тропы, ведущей к цели - к разгадке тайны преступления. Но разбро-
саны они по поляне хаотично, поэтому для достижения цели нужно начинать
проверять все грибы подряд, выбрасывая ядовитые, потом уловить законо-
мерность в расположении съедобных, мысленно очертить извилистый путь
тропы и двигаться дальше, собирая уже только те грибы, которые располо-
жены вдоль нее. Самым трудоемким в этом деле является первый этап, когда
тщательно и кропотливо собираешь и проверяешь все подряд, что под руку
попадается. А самым сложным и ответственным - этап второй, когда по пер-
вым нескольким съедобным грибам пытаешься прикинуть направление тропы.
Во-первых, ты можешь ошибиться в анализе и те грибы, которые ты счел хо-
рошими, на самом деле никуда не годятся, кроме как на помойку. Во-вто-
рых, ты можешь ошибиться в выбранном направлении, и тропа идет совсем не
так, как тебе кажется. Но зато если ты определил ее правильно, то дальше
дело идет быстро, и все грибы, расположенные вдоль этой пресловутой тро-
пы, один за одним укладываются в корзинку.
Когда Настя была еще совсем юной и только готовилась к работе в мили-
ции, отчим Леонид Петрович много раз повторял ей, что работа по раскры-
тию преступления есть не что иное, как борьба за информацию. Ты хочешь
что-то узнать, а есть люди, которые стремятся тебе в этом помешать, вот
и весь фокус. И все тот же Леонид Петрович всегда говорил о необходимос-
ти и важности информационно-аналитической работы.
Работая над делом об убийстве семи человек, которых нашли задушенными
поздним вечером в подъездах домов, Настя полтора месяца потратила на
проверку этих чертовых грибов, пытаясь отделить съедобные от ядовитых,
иными словами, оценивая каждый обнаруженный факт с точки зрения его дос-
товерности и пригодности для движения к цели. За эти полтора месяца она
много раз ошибалась, принимала ядовитые грибы за съедобные, неправильно
определяла направление тропы, и ей казалось, что она все делает не так и
никогда с задачей не справится.
Но сегодня тропа наконец обозначилась четко. Бывший уголовник и быв-
ший "источник" Гаджиев был завербован и направлен на обучение в некий
учебный центр, готовящий специалистов для работы на государственную
программу по укреплению налоговой дисциплины. Ему дали новые документы и
новую биографию, но не позаботились подстраховать от случайностей. Слу-
чайность произошла, ГаджиеваНурбагандова узнали, и его пришлось быст-
ренько убрать с глаз долой подальше от того, кто его узнал, а через неп-
родолжительное время убить. Сначала "заказали" его профессиональному
киллеру Парыгину, но потом передумали. Разумеется, этого Парыгин Мише
Доценко впрямую не говорил, но это и без того ясно. Откуда же Евгений
Ильич мог узнать о том, что Стоянов "заказал" Нурбагандова, если не он
сам этот заказ получал? А если он же его и исполнял, то ни за что не
сказал бы Мише вообще ни слова об этом даже на смертном одре. Конечно,
история знает случаи, когда перед лицом смерти преступники превращаются
в раскаявшихся грешников и начинают признаваться во всем, но, судя по
разговору Доценко с Парыгиным, там раскаянием и не пахло. Раскаивающийся
грешник не станет проклинать своего исповедника.
Итак, заказ был сделан, потом отменен, передан другому человеку, и в
результате Нурбагандов оказался убит. Почему Стоянов отменил заказ? По-
тому что нашел более дешевого исполнителя. Откуда он взялся? Где сотруд-
ник аппарата правительства мог его найти? И главное, зачем он вообще его
искал? Денег жалко стало? Так ведь это не его личные деньги. Стоянов,
что очевидно, как-то связан с той государственной программой и с учебным
центром, потому и вынужден был принимать меры по нейтрализации неприят-
ностей, которые могли возникнуть в связи с выпускником Нурбагандовым.
Стоянов - бывший работник милиции, прослуживший на оперативной работе
много лет, и тот факт, что людей в учебный центр искали среди ус-
кользнувших от ответственности уголовников или боящихся огласки "источ-
ников" и вербовали их на компрматериалах, недвусмысленно говорит о при-
частности к этому Стоянова. Типичный образ действий среднего оперативни-
ка семидесятых - начала восьмидесятых годов. Подавляющее большинство ра-
ботало именно так, подчиняя себе людей при помощи страха.
Теперь вопрос: почему Стоянов действовал сам, вступая в контакт с за-
казником Парыгиным и давая ему тем самым в руки оружие шантажа? У него
что, подручных нет? Видимо, нет. Стало быть, в этой государственной
программе он стоит не на руководящей позиции. Но он и не "шестерка" без-
мозглая, иначе никто бы ему выход на профессионала-киллера не дал. Стало
быть, низший руководитель, но с прямыми контактами, идущими на самый
верх. Проще говоря - начальник учебного центра. На пенсию он ушел не с
рядовой должности, стало быть, работать рядовым пахарем на чужом поле
вряд ли согласился бы, он ведь еще достаточно молод и должен быть хотя
бы минимально честолюбивым.
- До этого места мне понятно, - сказал напряженно слушавший Настю Ко-
ротков.
- А что тебе непонятно?
- Откуда Стоянов дешевого киллера откопал, да еще так быстро. Так
скоро только котята родятся, да и те, как говорят, слепые. Всегда под
рукой оказывается всякое барахло, а хорошую вещь - наищешься.
- Правильно, Юрик, абсолютно правильно, - кивнула она. - Дешевый кил-
лер действительно оказался у Стоянова под рукой. Давай будем мыслить
привычными категориями.
Кто всегда под рукой у начальника милиции?
- Милиционеры.
- А у директора театра?
- Актеры.
- А у начальника учебного центра?
- Студенты... то есть эти, как их... курсанты, - машинально ответил
Коротков и тут же запнулся, уставившись на Настю изумленными глазами. -
Ты что? Ты хочешь сказать, что Нурбагандова замочил один из этих?
- А почему нет? Криминальный элемент, выскользнувший когда-то из на-
ших рук или добросовестно стучавший на своих же. Чем он тебе не подходит
для такого дела?
- Подожди, - Юра наморщил нос, как первоклассник, впервые старательно
выписывающий буквы в тетрадке, - а как же остальные? Маньяк-то как же?
- А никак. Не было никакого маньяка, мы с тобой это уже давным-давно
поняли, только объяснение придумать не могли. Не было маньяка, и не было
серии убийств в том понимании, к какому мы привыкли. Было семь разных
убийств, совершенных разными людьми, но по единому образцу. Причем обра-
зец разрабатывал явно не дилетант, а человек опытный и сведущий в крими-
налистике. Он ведь даже позаботился о том, чтобы по следам на шее трупа
можно было сделать вывод о высоком росте нападавшего. И ситуацию самого
нападения разработал так, чтобы жертвы не чуяли опасности и не успевали
собраться для сопротивления. То-то мы с тобой решили, что это была высо-
кая женщина, которую никто из погибших не испугался. Мы же были твердо
уверены, что действует маньяк, а маньяки всегда одиночки. Вот тут и была
моя ошибка. Они не были одиночками, они либо все - женщины, либо совер-
шали преступления вдвоем. И изображали в подъезде парочку. А обнимающую-
ся парочку кто испугается?
- Ты хочешь сказать, по каждому эпизоду проходят мужчина и женщина?
- Совсем не обязательно. Это могли быть и двое мужчин. Если мужчина
средней комплекции наденет шубку или подчеркнуто женскую зимнюю куртку с
капюшоном и повернется к тебе спиной, а другой мужчина при этом будет
его нежно обнимать или даже целовать, вряд ли ты подмену заметишь. Оста-
ется открытым вопрос: зачем все это?
- Ну как зачем? Чтобы спрятать труп Нурбагандова, это же очевидно. Ты
сама мне сто раз Честертона цитировала и говорила про лист в лесу и
мертвое тело на поле боя.
- Говорила, - задумчиво повторила Настя. - Но я все равно не понимаю.
Нурбагандов - явно не та фигура, ради которой стоит городить весь этот
кошмар. Нет, Юрка, тут что-то еще. Какая-то гадость... Ох, прав был ста-
рик Денисов, когда предупреждал меня, что с программой не чисто, от нее
за версту несет криминалом. А я, дура самонадеянная, ему не верила.
- Ася...
Юра замолчал и принялся сосредоточенно изучать коробку с сахаром,
стоявшую на столе, словно надеясь увидеть на белой с синем картонной
крышке что-то необыкновенно интересное и совершенно новое.
- Да? Что ты хотел сказать?
- Получается, что Леонид Петрович связан с этой программой.
- Получается, - спокойно подтвердила она, глядя в сторону.
Она боялась встречаться глазами с Коротковым, потому что прекрасно
знала, о чем он собирается с ней поговорить. Но говорить об этом ей не
хотелось.
- Как ты собираешься действовать дальше?
- Еще не знаю. У меня так быстро решения не появляются, мне надо как
следует подумать. А у тебя самого есть предложения?
- Есть, но ты меня убьешь за них.
- Рискни, - предложила она, вымученно улыбаясь, потому что заранее
знала все, что скажет ей Юра, и точно так же знала, что не согласится с
ним ни при каких условиях.
- У нас все равно больше нет на примете фигурантов, связанных с прог-
раммой. Стоянов погиб. Остается только твой отчим.
- Ну и?
- Ни и ничего. Надо сесть ему на хвост, он нас приведет к остальным.
- Нет, - холодно ответила она, по-прежнему не глядя на Юрия.
- Асенька, но ты же понимаешь, что официальным путем мы ничего не
добьемся. Если Стоянов числится сотрудником аппарата правительства, ка-
ким-то там референтом, а на самом деле командует учебным центром, зна-
чит, на самом верху заинтересованы в секретности. Нам в шесть секунд да-
дут по шее и отправят улицы мести.
- Я сказала - нет.
- Ну Ася, это же глупо. Ты сама подумай, другого пути у нас нет. Ты
ведь хочешь довести дело до конца?
- Хочу. Но не таким путем.
- А другого нет.
- Будем искать.
- Я не понимаю твоего упрямства! - вспылил Коротков. - Чего ты доби-
ваешься? Что ты выгадываешь? Ты же все равно знаешь, что Леонид Петрович
в этом участвует, так какой смысл закрывать глаза и делать вид, что это-
го прискорбного факта не существует? Ты сама-то все время о нем помнишь,
мучаешься, страдаешь.
Настя встала, медленно прошлась по кабинету до окна, потом повернула
назад и дошла до двери, прислонилась к ней. Коротков развернулся на сво-
ем стуле, чтобы сидеть к Насте лицом, и выжидающе смотрел на нее.
- Ну что ты молчишь? Возрази мне, скажи что-нибудь умное и веское,
только не гляди с выражением вечного укора.
- Юра, - тихо сказала она, - я никогда не буду следить за своим отчи-
мом. Ты можешь относиться к этому как угодно, ты можешь считать меня аб-
солютной идиоткой, но я ничего не могу с этим поделать. Я не буду ни о
чем его спрашивать и не буду за ним следить. Вот и все. Давай попробуем
придумать другие способы.
- Но почему, Ася? - в отчаянии воскликнул он. - Почему? Все равно ты
уже знаешь правду. Какой смысл засовывать голову в песок?
Она покачала головой, отошла от двери и снова двинулась к окну.
- Ты не прав, я не пытаюсь закрыть глаза на правду.
Я действительно все время помню о ней, хотя видит Бог, хотела бы за-
быть. Но есть вещи, которые я не могу делать. Понимаешь? Не могу - и все
тут. Я не могу следить за человеком, который меня вырастил и воспитал,
которого я любила и до сих пор люблю, которого называю папой. Не могу я,
Юра! Не могу, не могу!
Она почти сорвалась на крик, но тут же взяла себя в руки. Отвернув-
шись к окну, она смотрела на густой пушистый снег, уже несколько часов
падавший на грязные улицы и серые дома. В сгущавшихся сумерках не было
видно почти ничего, кроме устилавшего город снега. И внезапно ей захоте-
лось, чтобы снег шел и шел, сыпал беспрерывно много часов, дней, недель,
месяцев, чтобы накрыл собой в конце концов весь город вместе с домами и
людьми, и чтобы все кончилось. Они все будут погребены под снегом и рано
или поздно умрут. Никто не будет никуда ходить, никто не сможет никому
звонить, все так и останутся на тех местах, где их застал снегопад, и
жизнь замрет на этой самой точке. И больше не случится ничего плохого.
Правда, и хорошего тоже не случится, но с этим вполне можно примириться,
оно и без того нечасто случается.
* * *
Василий Клыков, временно исполнявший обязанности начальника службы
безопасности банка "Русская тройка", с детства обожал шпионские романы и
кино про разведку. Он никогда не читал и не слышал о знаменитой "экс-
пертной оценке" ЦРУ, согласно которой только десять-пятнадцать процентов
разведывательных данных добываются при помощи технических средств, а ос-
тальные восемьдесят пять - девяносто процентов информации разведка полу-
чает от живых людей. Клыков был помешан на технике и искренне считал ее
панацеей от всех бед, от которых и призвана защищать банк служба безо-
пасности. Его бывший начальник Дмитрий Вавилов часто повторял, что каж-
дый посторонний человек, находящийся в помещении банка, несет в себе по-
тенциальную опасность. Он может подложить взрывное устройство, подсунуть
"жучок", украсть лежащий на столе документ, влезть в компьютер и занести
вирус или сделать еще какуюнибудь пакость, посему посторонние в помеще-
нии не должны находиться без присмотра. Клыков уроки усвоил, но со вре-
менем идею развил, хотя и по-своему. Если посторонних двое или больше,
лучше оставить их одних в прослушиваемом помещении, тогда все их секреты
наверняка будут "озвучены".
Поэтому когда начальник кредитного отдела банка решил, что в его ка-
бинете пора делать ремонт, Василий сразу подумал о том, что во вверенном
ему банке будут находиться рабочие, архитектор, дизайнер и еще Бог знает
кто, причем совершенно безнадзорно. Не выделять же сотрудника службы бе-
зопасности специально для того, чтобы он целыми днями находился вместе с
ними в ремонтируемом помещении. Куда проще заблаговременно вмонтировать
подслушивающее устройство, подсоединить его к магнитофону, установленно-
му в одной из комнат охраны, и два-три раза в день спокойно проверять, о
чем разговаривают оставшиеся без присмотра ремонтники. Сказано - сдела-
но. Подслушивающее устройство Клыков установил поздно вечером, когда все
уже ушли и он совершал контрольный обход помещений банка. Вообще-то об-
ходить помещения он не обязан, для этого есть охрана, а начальник службы
безопасности должен разрабатывать стратегию, но Клыков пренебрегал ус-
ловностями, тем более что не собирался никого посвящать в свою идею. Он
считал ее своей личной оригинальной находкой и хотел подождать, пока она
принесет первые плоды, прежде чем ставить в известность руководство
"Тройки". На следующий день должны были явиться архитектор, дизайнер и
бригадир рабочих, чтобы посмотреть офис начальника кредитного отдела и
сделать предварительные замеры, и Клыков хотел все сделать накануне,
чтобы завтра оставалось только включить магнитофон, когда явятся посто-
ронние.
Люди, которые будут заниматься ремонтом, пришли около полудня, и Клы-
ков, получив сигнал от охранника на входе, быстро прошел в небольшую
комнатку, открыл дверь своим ключом и нажал кнопку магнитофона, после
чего запер дверь и отправился заниматься повседневными делами. Примерно
в половине второго ему пришлось уехать: позвонили из школы безопасности
с предложением посмотреть девушек-охранниц. Председатель правления
"Русской тройки" не желал отставать от веяний моды и потребовал найти
для себя охранника женского пола, чтобы ноги были подлиннее, мордашка
посимпатичнее и меткость стрельбы повыше.
Клыков созвонился с несколькими московскими школами безопасности и
попросил подобрать кандидатуры.
Со "смотрин" он вернулся в шестом часу вечера, архитектор, дизайнер и
бригадир давно ушли, и Василий поспешил прослушать запись их перегово-
ров. Пленка на невыключенном магнитофоне медленно крутилась, послушно
записывая все, что происходило в офисе начальника кредитного отдела, ко-
торый освобождать помещение будет только завтра, а пока что вместе с
секретаршей разбирал бумаги и раскладывал их по папкам и ящикам, гото-
вясь к завтрашнему переезду. Начальник этот имел среди сотрудников банка
репутацию человека воспитанного и вежливого, однако сейчас, находясь на-
едине с собственной секретаршей, он пересыпал свою речь таким обильным и
витиеватым матерком, что Клыков только диву дался. Почему-то он совер-
шенно не стеснялся пользоваться ненормативной лексикой в присутствии мо-
лодой женщины. "Наверное, трахает ее, потому и позволяет себе", - поду-
мал Василий и тут же невольно покраснел, поняв, что слушает их разговор,
вместо того, чтобы выключить аппаратуру.
Отключив микрофон, он перемотал пленку и начал прослушивать все, что
происходило в офисе днем. Переговоры ремонтников никаких подозрений у
Клыкова не вызвали, все, что было ими сказано, относилось исключительно
к вопросам архитектуры, строительства и отделки. Периодически в офис за-
ходил хозяин кабинета, тот самый, который в данный момент затейливо ма-
терился, перебирая документы, и давал подробные пояснения относительно
того, чем ему не нравится нынешний вид офиса и что конкретно он хотел бы
в нем изменить. Дизайнер и архитектор разговаривали с ним вежливо, были
внимательны к пожеланиям заказчика, но каждый раз после того, как хозяин
покидал кабинет, давали ему самые нелицеприятные оценки, называя "коз-
лом, который сам не знает, чего хочет" и "придурком, который думает, что
за "зеленые" бабки можно изменить законы физики".
В конце начальник отдела снова зашел в офис, но на этот раз не с оче-
редной порцией пожеланий и советов. "... - Вы скоро закончите?
- Все, уже закончили. Сейчас уходим.
- Прекрасно. Проходи, здесь поговорим.
- Значит, завтра мы начнем работать в десять утра, - это был голос
архитектора. - Рабочие будут готовить помещение к грязным работам, а я
утром принесу вам несколько вариантов перепланировки. Все равно очевид-
но, что при любом варианте эту стену надо переносить, а вот здесь делать
проем...
- Да-да, конечно. Договорились. До завтра. Проходи, садись".
Клыков понял, что к начальнику кредитного отдела пришел какой-то по-
сетитель. Он собрался было уже выключить магнитофон, поскольку интересо-
вавшие его ремонтники свой визит закончили, но внезапно под влиянием
чисто мальчишеского любопытства решил еще немного послушать.
Ему стало интересно, будет ли хозяин офиса так же непринужденно и за-
ковыристо материться в присутствии этого посетителя, как он позволяет
себе это со своей хорошенькой секретаршей.
Однако уже через две минуты Василий стал напряженно вслушиваться в
разговор, боясь пропустить хоть слово. Разговор длился почти час, за это
время секретарша начальника кредитного отдела дважды приносила кофе и
несколько раз спрашивала по интеркому, ответит ли шеф на телефонный зво-
нок. Шеф на звонки не отвечал, по-видимому, беседа с посетителем интере-
совала его куда больше всего остального.
Клыков быстро сообразил, о чем идет речь. Он помнил этого забавного
даргинца Нурбагандова, который с огромным рвением взялся за работу, а
через несколько дней написал заявление "по собственному желанию", потому
что у его родственников в Дагестане беда и он должен им помочь. Все тог-
да отнеслись к этому с пониманием и сочувствием, тем более по телевизору
в то время в каждом информационном выпуске обязательно показывали разру-
шенный многоэтажный дом, искалеченные мертвые тела и сидящих на земле
рыдающих женщин и детей, потерявших близких и оставшихся без крыши над
головой.
По словам посетителя выходило, что Нурбагандова в их банк подсунули,
чтобы тот информировал людей, осуществляющих государственную программу
борьбы с уклонением от уплаты налогов, о нарушениях, творящихся в "Русс-
кой тройке". Некие люди, хорошо относящиеся к руководству банка и иск-
ренне желающие оказаться им полезными, сделали так, чтобы Нурбагандов
уволился, а через несколько дней аккуратненько избавились от него. За-
ботливые, побеспокоились о том, чтобы убитый засланный "казачок" не фи-
гурировал в качестве сотрудника "Тройки". Одним словом, оградили эти
доброжелатели банк от неприятностей. "Зачем?" - задал сам себе вопрос
Василий Клыков и тут же услышал свой вопрос из динамика магнитофона.
По-видимому, ход рассуждений у него был таким же, как и у начальника
кредитного отдела. Посетитель, надо отдать ему должное, говорил очень
деликатно, никаких имен, кроме покойного Нурбагандова, не называл, нико-
го впрямую ни в чем не обвинял и страшных слов вроде "убил", "замочил"
или "прикончил" не употреблял. Однако все, о чем он говорил, было Клыко-
ву вполне понятно.
Непонятно одно: кто был этим посетителем?
Василий дослушал запись беседы до конца и отправился домой, поскольку
было уже совсем поздно и в банке почти никого не осталось, ведь ему
пришлось прослушать полностью разговоры, которые велись на протяжении
трех с лишним часов. На другой день с самого утра Клыков зашел к на-
чальнику охраны поинтересоваться, кто приходил накануне в офисы сотруд-
ников банка. Потом заглянул в кабинет начальника кредитного отдела,
спросил, как идут дела, доволен ли он вчерашними ремонтниками и когда
состоится переезд.
Секретарша с утра пораньше уже сидела за своим столом в предбаннике и
тоже складывала вещи в коробки, поскольку переезжала вместе с шефом.
Несколько минут легкого трепа, и Клыков выяснил, кто приходил к хозяину
офиса как раз тогда, когда уходили ремонтники. Фамилию он запомнил, но
она ему ни о чем не говорила. И тут он вспомнил волшебную фразу, которую
в таких случаях всегда произносил его бывший начальник Вавилов: "Позвоню
Филипычу, пусть проверит". У Клыкова такого "Филипыча" не было, но поче-
му бы не обратиться за помощью к тому капитану с Петровки, который при-
ходил к нему и спрашивал о знакомых убитого Вавилова. Исполняя обязан-
ности начальника службы безопасности, Клыков впервые столкнулся с тем,
что без контактов с милицией он далеко не уедет. Раньше эти вопросы ре-
шал сам Вавилов, и молодой Клыков как-то не особенно задумывался над
тем, а как, собственно говоря, он это делает. Теперь понятно, как. И по-
нятно, кто такой этот "Филипыч". Ну что ж, у Вавилова был Филипыч, а
ему, Клыкову, нужно искать, к кому можно обращаться со всякими безобид-
ными просьбами. Попробуем начать с того капитана.
Василий быстро прошел в кабинет, который раньше занимал Вавилов, а
теперь - он сам, и начал судорожно рыться в настольных приборах. У него
была ужасная привычка записывать телефоны и адреса на маленьких квадрат-
ных разноцветных бумажках для заметок и потом рассовывать эти цветные
клочки, равно как и визитные карточки, под подставки для приборов, между
страницами перекидного календаря, в отделения для контрольных карточек -
словом, куда угодно, только не в записную книжку и не в блокнот для ви-
зиток. Он уже почти потерял надежду, когда наткнулсятаки на заветный яр-
ко-зеленый листочек с именем и телефонами.
Ни по одному из двух телефонов никто не отвечал, но, взглянув на ча-
сы, Клыков сообразил, что время сейчас самое неподходящее для звонков.
Половина десятого утра. На Петровке работают с десяти, это он помнил.
Стало быть, из дома Доценко уже вышел, а до службы не доехал. Придется
подождать.
Коротков ворвался к Насте в комнату, как ураган, сметающий все на
своем пути. Впервые за последние несколько дней лицо его сияло.
- Аська, тебе какую новость сначала, хорошую или убойную? - вибрирую-
щим от восторга голосом спросил он.
- Хорошую, - буркнула она, не поднимая головы от разложенных по всему
столу бумаг.
- Ну посмотри на меня, - взмолился Юра, - подними глаза-то, королева
равнодушных! У меня действительно хорошая новость.
Настя сделала над собой усилие, изобразила улыбку и постаралась пос-
мотреть на Короткова как можно приветливее.
- Смотрю. И жду хорошую новость.
- Барин заболел. Ты представляешь, Аська, он заболел! Мы-то с тобой
удивлялись вчера, что он нас не дергал и не объяснял в очередной раз,
какие мы тупые, упустили сначала Лазареву, а потом и ее дружка Парыгина.
- Не нас, а меня, - поправила его Настя. - Тебя он по этому делу не
дергает, ты официально им не занимаешься.
- Ну ладно, не нас с тобой, а тебя и Мишаню, но все равно же не дер-
гал. Не цепляйся к словам. Так вот, оказывается, у него уже вчера была
температура тридцать девять с лишним, он еле-еле до конца дня досидел, а
сегодня вообще свалился. Грипп в этом году сама знаешь какой.
- Не знаю, я не болела.
- Зато я болел и могу тебе точно сказать, что это надолго. Рвота, по-
нос, внутри все узлом скручивается от боли и температура высоченная
- Юрочка, - Настя мягко улыбнулась, на этот раз вполне искренне, не
заставляя себя, - ну что за детский сад. Ура, училка заболела, уроков не
будет. Тебе уже за сорок, а ты как ребенок радуешься, что начальник сва-
лился с гриппом.
- Неправда твоя, Аська, и я даже не обижаюсь на тебя, потому что ты
ничего не понимаешь. Не начальник с гриппом свалился, а Барин временно
отошел от дел и оставил нас на дядю Пашу Жерехова. Разницу чувствуешь?
- Чувствую. А это важно?
- Еще как важно. Ты же убойную-то новость еще не слышала. Как услы-
шишь - сразу поймешь. Короче: в банк "Русская тройка" приходил некий дя-
денька, который утверждает, будто знает, кто убил Нурбагандова, и даже
называет и убийц, и причину убийства. Причем приходил он к начальнику
кредитного отдела банка, а тот, кого он намеками называет в качестве ор-
ганизатора убийства, взял в "Тройке" солидный кредит и испытывает в дан-
ный момент большие трудности с его возвращением. Имя посетителя нам из-
вестно.
- Откуда информация?
- Из банка, от того мальчишки, который теперь Вавилова замещает. Он
что-то к нашему Мишке доверием проникся и позвонил с просьбой проверить
этого посетителя.
- Верить можно?
- Думаю, да, - Коротков пожал плечами и тут же ловко оседлал стул,
усевшись на него верхом лицом к спинке. - Но и проверить тоже надо. Так
что сама понимаешь, отсутствие надзора со стороны ненавистного Барина
сильно развязывает нам руки, потому как дядя Паша Жерехов для нас -
свой, он нам доверяет и накатает бумагу на наружное наблюдение, не тре-
буя с нас особых объяснений.
Настя некоторое время молчала, машинально рисуя на чистом листе бума-
ги концентрические круги.
- Получается, моя версия неправильна. Я в очередной раз ошиблась. Юр,
ты за мной не считаешь, сколько раз я за последний месяц делала глупос-
ти?
- Один, - быстро откликнулся он, - это когда ты решила не делиться со
мной своими неприятностями. Это действительно серьезная ошибка, а все
остальное - нормальный рабочий процесс.
- Ладно, не утешай, - Настя слабо усмехнулась, - в этом году я стала
рекордсменкой по ошибкам. Я полагала, что Вавилов узнал в Нурбагандове
бывшего агента Гаджиева, и это послужило причиной убийства сначала само-
го Гаджиева, а потом и Вавилова, который так и не расстался до конца со
своими сомнениями. Но если Нурбагандова убили в виде "акта доброй воли",
в виде благотворительной помощи, чтобы добиться отсрочки по кредиту или
более льготных условий, тогда я не понимаю, почему погиб Вавилов. Его
убийство к истории с Нурбагандовым никаким боком не пришивается. Надо
искать другое объяснение его смерти. Или вчерашний посетитель банка
врет, и тогда нужно придумать объяснение этой лжи.
- А ты позвони Мишане, он домой после суток не поехал, у себя сидит,
- посоветовал Коротков. - Мальчишечка из банка обещал пленку привезти,
на которой разговор записан. Может, уже и подъехал.
Но Клыкова пока не было. Доценко обещал принести пленку, как только
ее привезут. Настя снова задумчиво уставилась в окно. Если вчера и по-
завчера в ней кипела холодная ярость, бешеная энергия и стремление во
что бы то ни стало завершить начатое, довести до конца, то сегодня ее
одолели вялость, усталость и безразличие. Она понимала, что и как нужно
делать дальше, но не могла найти в себе силы встать, пойти и начать де-
лать. Тело ее словно стало тяжелее на целый центнер.
- Ася, ну что ты сидишь, как клуша, - сердито проговорил Коротков,
которому надоело продвигаться вперед по миллиметру, когда можно уже на-
конец сделать большой широкий шаг. - Иди к дяде Паше, объясняй ситуацию,
нужно обеспечить "наружку" за этим типом, который в банк приходил, и за
тем, который деньги задолжал, тоже.
- Сам иди, - огрызнулась Настя.
- Привет тебе! Я-то тут с какой стороны? По какому делу у меня банк
"Русская тройка" проходит? У тебя это хотя бы прежнее место работы одно-
го из потерпевших по делу о семи убийствах, а я что ему буду говорить?
Ну Ася, ну возьми себя в руки. Да что с тобой в конце концов?
Она молча смотрела на него, не замечая, как по ее лицу текут слезы.
Ей было очень плохо. Когда до конца оставалось еще далеко, у нее хватало
сил не думать о том, а что будет, когда все кончится. Может быть, никог-
да это не кончится, и все останется как есть: убийства "повиснут" не-
раскрытыми, а она будет знать грязную тайну о своем отчиме. Теперь, ког-
да все так быстро двигалось к завершению, она уже не могла не думать о
том, что же будет с ним. С ее отчимом. С папой. Его арестуют работники
милиции. Или убьют ТЕ.
А что тогда будет с мамой? А с ней самой?
- Сам иди, - медленно повторила она, все еще не понимая, отчего на
губах появился соленый привкус, - иди и говори дяде Паше, что хочешь. Я
не пойду.
Коротков встал со стула, подошел к ней, погладил по голове и ласково
поцеловал в щеку.
- Извини, я дурак, не подумал. Прости, Ася. Может, тебе лучше домой
пойти?
Она отрицательно помотала головой.
- Я хочу пленку послушать.
- Тогда запрись в кабинете, чтобы тебя никто в таком состоянии не ви-
дел. Я постучу в дверь, как обычно.
- Хорошо, спасибо.
Юра пошел к заместителю начальника отдела Павлу Васильевичу Жерехову,
а Настя заперла за ним дверь и снова впала в транс.
Сегодня Василий Валерианович Галузо не смог сам поехать в учебный
центр, день у него был расписан очень плотно и буквально по минутам, а
поговорить с Зелениным было необходимо. Галузо прикидывал и так, и эдак,
стараясь выкроить время для этой встречи, но больше сорока минут никак
не получалось, а если ехать к Зеленину, одна дорога туда и обратно зай-
мет часа полтора, а то и больше, вон снегуто намело - не проедешь. Приш-
лось звонить Александру Петровичу и приглашать к себе, хотя очень Васи-
лию Валериановичу не хотелось этого делать. После нелепого случая с Нур-
багандовым он стал особенно осторожен. Ну надо же было такому случиться,
во всей многомиллионной, огромной и безразличной к своим обитателям
Москве только два человека могли бы узнать в Нурбагандове бывшего уго-
ловникастукача, так именно один из них оказался начальником службы безо-
пасности того банка, куда парня направили. Однако Александр Петрович Зе-
ленин популярно объяснил, что ничего особенного тут нет, и надо было
быть к этому готовыми с самого начала, когда только принимали решение
действовать так, как предлагал Стоянов, а не так, как советовал он, Зе-
ленин. Службы безопасности формируются наполовину из спортсменов, напо-
ловину - из милиционеров, поэтому для бывшего агента напороться на знаю-
щего его хотя бы в лицо мента - дело вполне реальное. Послушались бы Зе-
ленина, не связывались бы с уголовниками и спецаппаратом, - и все обош-
лось бы. Так нет, пошли на поводу у Стоянова, у которого в голове полто-
ры извилины, а гонору - как у фараона египетского, только лишь потому,
что у него в самых верхних эшелонах есть люди, ему обязанные, и ссо-
риться со Стояновым опасно.
Однако из объяснений Зеленина неумолимо вытекало и другое: ни Зеле-
нин, ни Стоянов не должны появляться в том здании, где работают Галузо и
его задушевный приятель Виталий Аркадьевич Боровков. Потому как если ох-
рана крупных деятелей зачастую состоит из работников милиции, то их ре-
ференты и помощники тоже нередко приходят из МВД, поскольку имеют юриди-
ческое образование, хорошие связи и навыки аппаратно-бумажной работы. А
коль так, то среди них немало найдется людей, знающих и бывшего замна-
чальника окружного управления полковника Стоянова, и кандидата юридичес-
ких наук, доцента подполковника Зеленина.
И тот и другой числятся на мелких аппаратных должностях и, теорети-
чески говоря, находиться в этом большом красивом здании имеют полное
право, но пожелай кто-нибудь копнуть поглубже, сразу выяснится, что ни
кабинета своего, ни даже стола письменного и сейфа у них нет, и другие
сотрудники аппарата их впервые видят и фамилий таких никогда в жизни не
слышали. Одним словом, лучше не нарываться.
Но сегодня у Галузо выхода не было. Стоянов погиб, его место освобо-
дилось, надо немедленно назначать Зеленина на должность. И, что самое
главное, быстро выводить из игры стояновских идиотов, разгуливающих по
всей стране с диктофоном и видеокамерой в руках. Уже тогда, когда слу-
чился прокол с Нурбагандовым и стало очевидным, что тактику работы надо
менять, стало не менее очевидным, что просто так Григорий Иванович Стоя-
нов своих позиций не сдаст. Он ни за что не признает ошибочность своего
решения и глупость и недальновидность избранного способа набора курсан-
тов в учебный центр. Никогда в жизни он не отступит перед научным работ-
ником, паршивым бумагомаракой, книжным червем. А если поднажать на него
- вспылит и помчится жаловаться своим высокопоставленным должникам, ко-
торых в свое время из-под блядей вытаскивал и от статьи за нарушение
правил о валютных операциях спасал. Была такая в нашем Уголовном кодексе
замечательная статья, по которой вплоть до высшей меры можно было схло-
потать.
Ссориться с должниками Стоянова Василий Валерианович не хотел, он во-
обще не любил ссориться и конфликтовать, потому и затеял эту сложную и
опасную игру, итоги которой должны были вывести Григория Ивановича из
строя.
Стоянов окажется скомпрометирован как руководитель, а ни Галузо, ни
Боровков, ни тем более Зеленин к ниспровержению начальника учебного
центра ни малейшего отношения не имеют. Можно будет даже не снимать Сто-
янова с должности, дабы не дразнить его должников и не давать ему повода
жаловаться, пусть числится начальником, но фактически заправлять всем и
определять стратегию будет Александр Петрович Зеленин, человек разумный,
предусмотрительный и умеющий рассчитывать на несколько ходов вперед.
Комбинацию с Никитой Мамонтовым и оперативником Коротковым задумал
все тот же Зеленин. Точнее, он ее задумал и разработал теоретически, и
потом нужно было только подобрать подходящего уголовника. Такого, кото-
рый испугается побоев, признается в убийстве, даже если он его и не со-
вершал, и побежит за помощью к оперу, который с ним когда-то работал.
После этого следовало убедиться, что встреча уголовника с оперативником
назначена, и уголовника быстро ликвидировать, но не абы как, а так, что-
бы опер нашел его первым. А запись признаний, сделанных (или не сделан-
ных, что, впрочем, никакого значения не имеет, поскольку можно пленку
сфальсифицировать) этим ныне уже мертвым уголовником, передать в прессу.
Но опять же не абы кому, а человеку неуравновешенному, взрывному, падко-
му на "жареное", не любящему милицию. Смысл всего этого нагромождения
подставок и подножек был только один: показать на ярком, громком и до-
ходчивом примере, что избранная Стояновым тактика набора курсантов в
учебный центр глубоко порочна, что при наборе первой группы обучающихся
ничего такого не произошло по чистой случайности, просто повезло, а вот
при втором наборе неприятности и посыпались. Нарвались на Мамонтова, ко-
торый побежал за помощью в милицию, а не дай Бог теперь копать начнут,
выяснять, кто да откуда мог про Никиту узнать и наводку на него дать.
Вот видите, уже и газеты пронюхали, шум поднимают, а милиционеры этого
терпеть не станут, начнут огрызаться, землю рыть, чтобы доказать, что
журналист не прав, а кто знает, что они в процессе этого рытья из земли
выкопают. Всяко может случиться...
Статья в популярной газете нужна была обязательно, чтобы иметь под
руками неоспоримые вещественные доказательства провальности стояновского
метода. Как знать, может быть, Григорий Иванович все-таки рискнет пожа-
ловаться наверх о том, что к нему необъективно относятся и оттирают от
руководства учебным центром. И все разговоры о неудачах не будут иметь
ровно никакого значения, поскольку не подтверждены ничем, кроме слов,
сказанных Галузо, Боровковым и Зелениным. А статья в газете - это уже
факт, с которым не поспоришь. Государственной программе такие статьи не
нужны, особенно секретной ее части.
А вот и еще одна неприятность, господин Стоянов, с вашей методикой.
Некто Парыгин. Вообще твоих людей не испугался, повел себя непредсказуе-
мо, но, надо отдать ему должное, правильно, и твои мудаки, аппаратурой
обвешанные, чуть в милицию не загремели. Это им просто повезло, что пат-
руля в тот момент на улице не было, когда храбрый гражданин Парыгин окно
разбил и стул выбросил...
Одним словом, игра была сложная, рассчитанная на битье по честолюбию.
Не захочет Стоянов краснеть каждый раз, когда такая оплошность произой-
дет, два раза стерпит, три, а потом отойдет в сторону, уступит, скажет,
дескать, ладно, давайте будем пробовать другой способ, может, от друго-
го-то неприятностей меньше. При этом и Галузо, и Зеленин понимали, что
уступит Стоянов не искренне, а всего лишь для видимости. Захочет, чтобы
Зеленин начал свой способ продвигать, и будет выискивать в нем недостат-
ки, ошибки, промахи, будет преувеличивать каждую неудачу и преуменьшать
успех. Ибо Григорий Иванович Стоянов свято уверен в собственной правоте,
другой тактики работы он не признает и знать не хочет, полагает, что
сыплющиеся на его голову промахи - результат несчастливого стечения обс-
тоятельств, и с удовольствием рано или поздно уступит Зеленину право на
попытку, чтобы позлорадствовать над неумелыми потугами бумагомараки. А в
том, что потуги будут неумелыми и неуспешными, он не сомневался ни одной
минуты.
Вот так примерно видели Галузо и Зеленин, а вместе с ними и Боровков
развитие событий. Стоянов будет тихонько сидеть и молчать в тряпочку,
ожидая первого промаха своего конкурента, первого провала зеленинского
метода. А провала все не будет и не будет... И все постепенно привыкнут,
что на самом деле Зеленин в учебном центре главный, а Стоянов только
так, для мебели. Бархатная революция. Это куда продуктивнее, чем откры-
тый мятеж.
Эх, знать бы, что Стоянов так скоро уйдет со сцены погибнет, упав с
высоты двенадцатого этажа, не затевали бы весь этот сыр-бор. Ведь
сколько сил положено, сколько людей задействовано, сколько риска ненуж-
ного! Столько раз вся ситуация балансировала, как говорится, на грани
фола и только чудом выправлялась. К знахаркам, что ли, начать ходить, с
усмешкой подумал Галузо, или к гадалкам каким говорят, они точно время
смерти предсказать могут. Если точно знать, что твой противник скоро ес-
тественным образом концы отдаст, сколько усилий и времени можно сэконо-
мить...
Однако это все лирика и смешочки. А дело состоит в том, что дея-
тельность "вербовщиков", работающих на Стоянова, нужно немедленно прек-
ратить, пока еще какая-нибудь неприятность не случилась. Только вот воп-
рос: как это сделать? Как с ними связаться? Кто они? Где их искать? И
как отдать такую команду, которую они выполнят, а не пропустят мимо
ушей, сочтя необязательной? С ними имел дело только сам Григорий Ивано-
вич, и Галузо с Зелениным полагали, что как только Стоянов созреет для
того, чтобы отступить, он и даст им соответствующую команду остано-
виться. И никому не приходило в голову, что он может внезапно умереть, а
его люди останутся практически бесконтрольными.
Для обсуждения этого вопроса Василий Валерианович и хотел срочно
встретиться с Зелениным. После долгих размышлений и прикидок он выкроил
для встречи с Александром Петровичем время с семнадцати тридцати до во-
семнадцати пятнадцати.
