Маринина А. Б.
Настя Каменская
За все надо платить

<<< Назад | Содержание | Далее >>>

ГЛАВА 19

Старший оперуполномоченный МУРа Николай Селуянов свои дни рождения
любил и исправно отмечал, несмотря ни на что - ни на состояние кошелька,
ни на состояние души. В этот раз праздник пришелся на будний день, но
Колю это не смутило, и переносить торжество ему и в голову не пришло.
- Вечером едем ко мне, - заявил он Короткову и Лесникову с самого ут-
ра. - И слышать ничего не хочу ни о каких срочных делах. Аську не за-
будьте.
Особенность селуяновских дней рождения состояла в том, что он никого
не приглашал с мужьями и женами. По крайней мере с тех пор, как развел-
ся. Но на него не обижались, понимая, что сыщику, которому, если очень
повезет, выпадает не больше двух полноценных выходных в месяц, так вот
этому сыщику сложно и некогда поддерживать в квартире такой порядок,
чтобы не стыдно было приглашать много гостей.
- Ага, готовить опять мне, - хмыкнул Коротков.
- Жить захочешь - приготовишь, - философски заметил Селуянов. - Могу
и я сам чего-нибудь сварганить, но вы же передохнете, как мухи, от моей
кулинарии.
- Слушай, - подал идею Игорь Лесников, - а давай Анастасию на кухню
зарядим. Она же все равно пока не работает. Пусть приедет к тебе по-
раньше, к нашему приходу все приготовит. А?
Идея была шумно поддержана. Коротков взял ключи от квартиры Селуяно-
ва, сел в машину, съездил за Настей и привез ее на просторную кухню, в
которой, кроме мебели, ничего подходящего не было.
- Из чего готовить-то? - спросила она, окидывая взглядом пустой холо-
дильник.
- Вот тебе деньги, сама купи, что считаешь нужным. Мы часам к семи
приползем, - ответил Коротков. Потом подумал и предусмотрительно доба-
вил: - Бог даст.
До семи часов Настя занималась организацией дня рождения. Готовить
она не любила, но ради Селуянова решила постараться, и к приходу усталых
и голодных сыщиков квартира наполнилась разнообразными и весьма аппетит-
ными запахами мяса, овощей и приправ. Правда, несколько раз приходилось
звонить домой Лешке и получать консультации, но в конце концов под его
чутким телефонным руководством стол получился что надо.
Первым это заметил Коротков, который в Настиной семье был частым гос-
тем. Оглядев приготовленные закуски, он тут же залез ложкой в миску с
салатом.
- Да это же фирменное блюдо Чистякова! - прошепелявил он с набитым
ртом. - Аська, тебе ни в жизнь такое не приготовить. Признавайся, как
все было.
- Да так и было, - вздохнула она покаянно. - Чего теперь скрывать.
- Поросенок ты, Каменская, - с чувством заметил Селуянов. - Если уж
мы его не пригласили, так ты бы хоть не советовалась с ним, что и как
готовить. Он же обидится.
- Кто обидится?
От такого чудовищного предположения Настя даже нож из рук выронила.
- Чистяков обидится? - переспросила она, поднимая упавший нож. - Да
вы что, граждане. Чистяков - человек с нормальной психикой, он все прек-
расно понимает.
- Давай все-таки позовем его, - предложил Селуянов. - Правда, неудоб-
но как-то получилось.
- Позови. - Настя пожала плечами. - Мне даже лучше, он потом меня до-
мой на машине отвезет, а так мне придется на метро да на автобусе плю-
хать.
Вопрос с Настиным супругом был решен быстро, и застолье началось.
Первый тост, как водится, подняли за именинника, второй - за его родите-
лей. К третьему тосту разговор перешел в привычное русло производствен-
ного совещания.
- Саприн приехал, - сообщила Настя. - Но вот что странно: он поче-
му-то не ищет Оборина, хотя, по моим сведениям, взялся за задание Дени-
сова.
- А что он делает? - поинтересовался Коротков.
- Представь себе, сидит дома. Причем проигнорировать задание он, по
идее, не может, уж больно деньги хорошие. Денисов поставил размер оплаты
в зависимость от срока выполнения задания, мы с ним специально так дого-
ворились. Так что Саприну должно быть выгодно найти Оборина чем скорее,
тем лучше.
- И как ты это объяснишь? - спросил Лесников, который ежедневно выс-
лушивал от Гордеева нарекания за то, что убийство Карины Мискарьянц мес-
та не сдвигается.
- Объяснений может быть множество. В частности, Саприн может точно
знать, где находится Юрий Оборин, но не может его достать. Зато знает,
когда и где он в ближайшее время появится. Конечно, он заинтересован в
том, чтобы войти в контакте Обориным и доложить о выполнении задания как
можно быстрее, поэтому его бездействие можно объяснить двумя причинами.
Либо Оборина действительно невозможно достать там, где он сейчас нахо-
дится, и Саприну это прекрасно известно, поэтому он даже не пытается
дергаться. Либо Оборин должен появиться в зоне видимости в самое ближай-
шее время. В самое ближайшее. В любом случае, коль уж у нас с вами нет
ни сил, ни времени искать Оборина, подождем, пока Саприн нас к нему сам
приведет.
- Востра ты, мать, чужими руками жар загребать, - покачал головой Се-
луянов. - Мало тебе служебного расследования, никак ты не уймешься со
своим Денисовым. Авантюристка несчастная.
- Ну какая же это авантюра, - возразила Настя. - Это точный расчет на
легендарную жадность Шоринова. Его поманили дурными деньгами - и он Сап-
рина в Москву вызвал, про Коченову забыл. Он вообще про все забывает,
когда деньги видит. А Саприну деньги нужны, причем, как выяснилось,
срочно, его сестра скоро рожать должна, так что за поиски Оборина он, по
моим расчетам, должен был взяться с превеликим удовольствием. И я была
бы последней дурой, если бы не попросила Денисова все это организовать.
Без его помощи мы бы Саприна и Оборина искали до морковкина заговенья.
- И чего дальше? - спросил Селуянов, отхватывая ножом изрядный кусок
запеченной свинины.
- А дальше посмотрим, - неопределенно ответила она. - Арестовывать
Саприна мы все равно не можем - не за что. На территории нашей страны он
ничего эдакого не натворил, о чем нам было бы известно. Может быть, Де-
нисов свяжется со своим другом Кнепке из Вены, тот пойдет в полицию, и
дальше все потечет по официальным каналам, если австрийская полиция за-
хочет, конечно. Посольство, МИД, Интерпол и так далее.
- А если его спровоцировать на что-нибудь, чтобы был повод аресто-
вать?
- Коля, перестань играть в Робин Гуда, - поморщился молчавший до это-
го Игорь Лесников. - У нас висит Карина Мискарьянц, и нам нужно найти ее
убийцу. А это совершенно точно не Саприн. Оставь его в покое.
- Кстати, Игорек, а как убийство депутата? Прояснилось что-нибудь? -
спросила Настя.
- Пока на том же месте. Ни тпру ни ну, - вздохнул Лесников. - Давайте
выпьем.
- За что пьем? - с готовностью откликнулся Коротков, разливая спирт-
ное по рюмкам.
- За прекрасные, чудесные, необыкновенные случайности, благодаря ко-
торым нам удается хоть что-то раскрывать, - хмуро пошутил Игорь. - Я,
например, нутром чую, что депутата убил Дроздецкий, но доказать не могу.
Алиби железное. А представьте себе, как было бы здорово, если бы оказа-
лось, что на АТС, которая обслуживает территорию, где живет Дроздецкий,
в день убийства была какая-нибудь поломка. Дроздецкий и его приятель Го-
лубцов в один голос утверждают, что Голубцов позвонил Дроздецкому домой
и назначил время встречи и поездки на дачу. А оказалось бы, что этого
никак не могло случиться, потому что все телефоны в том районе в тот
день не работали. Уже можно было бы разговаривать предметно. Но Бог, я
чувствую, мне такую замечательную случайность не пошлет, и буду я колу-
паться с убийством депутата Самарцева до седых волос.
- Как ты сказал? - вдруг переспросила Настя. - Как фамилия человека,
с которым Дроздецкий ездил за город?
- Голубцов Василий Викторович. Ты его знаешь?
- Да, - ответила она странным изменившимся голосом. - Голубцов. Ко-
нечно, Голубцов. Живет на Больших Каменщиках. Все, Игорек, Дроздецкий -
твой.
Лесников поставил полную рюмку на стол и внимательно посмотрел на
Настю.
- Не шутишь?
- Не шучу. Бери в оборот Славку Дружинина из Южного округа. Он сла-
бый, он расколется. Голубцов попал в свидетели по делу об изнасиловании
девочки как раз в тот день, когда якобы ездил на дачу с Дроздецким. И он
попросил Дружинина убрать его имя из всех документов. А Дружинин попал-
ся. Вот черт! Хороший же парень! И опер толковый. Жалко, что продался.
- Насчет Дружинина не ошибаешься? Уверена?
- Уверена. Ребята, изучайте компьютер как следует, а то и вы попаде-
тесь.
- Господи, ну и шутки у тебя! - замахал руками Коротков. - Типун тебе
на язык. А при чем тут компьютер?
- Дружинин залез в мою квартиру и стер из компьютера фамилию Голубцо-
ва. Но у него на работе в машине стоит старая версия "Norton", при вклю-
чении на обеих панелях появляются корневые каталоги, а ему и в голову не
пришло проверить, какая версия стоит у меня в компьютере, просто потому,
что он вообще в этом не разбирается. При той версии, с которой он привык
работать, невозможно при включении компьютера определить, с какими фай-
лами работал пользователь перед тем, как выключить машину. Но Славка ни-
чего в компьютере не понимает, кроме того, как его включить, как наби-
рать текст в "Лексиконе" и как в "морской бой" играть. На всякие глупос-
ти типа каталогов на панелях он и внимания не обращает. А у меня на ле-
вой панели идет текущий каталог, то есть тот, с которым работали перед
выключением. То-то Лешка и удивился: на машине два дня подряд работал
только он, а при включении на левой панели оказались мои файлы. Если бы
Дружинин был чуть-чуть грамотнее, он бы запомнил, что было на панели,
когда он включил машину, и вернул бы все в исходное состояние. А он
книжками пренебрегает. Результат, как видите, печальный.
- Все это замечательно, - заметил Лесников, - а доказывать-то как бу-
дем? Ведь Дружинин не дурак, чтобы признаваться.
- Как доказывать - я придумаю, не бери это в голову, - пообещала Нас-
тя. - Ведь вы меня для этого держите.
- Да уж, конечно, не для того, чтобы ты нам еду готовила, - встрял
Селуянов. - Чего-то твой благоверный долго не едет.
Внезапно Настя расхохоталась. Сыщики недоуменно переглянулись, потом
молча выпили и дружно покачали головами. Нет, никогда им не понять Анас-
тасию Каменскую. И как у нее голова устроена?
Сидя в машине рядом с Алексеем, Настя молча курила, уставившись неви-
дящими глазами куда-то в окно. Она вспомнила о Дружинине и снова расс-
меялась.
- Ты чего? - повернулся к ней Леша. - Смешинка в рот попала?
- Ага. - Она отерла выступившие от смеха слезы. - Вспомнила, как от-
читывала своего старикашку из конторы за то, что его люди ко мне в квар-
тиру залезли. Господи, каким голосом я с ним разговаривала!
- А что смешного? - не понял Чистяков.
- Да это вовсе не его люди сделали. Но я это только сегодня поняла, а
гнева праведного сколько было! Представляю, какой шорох у них в конторе
поднялся из-за этого. Нарочно не придумаешь.
- Ну ничего, извинишься перед ним за недоразумение, - пошутил он. -
Сегодня, поди, опять на ночь глядя позвонит.
- Еще чего! - фыркнула Настя. - Извиняться я перед ним буду, как же.
Да я его этими домушниками доставать буду до полного изнеможения. И еще
чтонибудь такое же изобрету, мало ему не покажется. На Тришкана накапаю.
Еще и навру чего-нибудь.
- Ася, уймись, - умоляюще произнес Чистяков. - Уймись, я тебя прошу.
Сыщицкий азарт - это, конечно, здорово, но не хватит ли тебе неприятнос-
тей? Давай мы с Сашей выследим твоего старика, узнаем, где он живет, ты
выяснишь, кто он такой, и дальше пусть работают официально. Не лезь ты к
нему, не трогай его.
- Не лезть?
Она стала серьезной, повернулась боком и уставилась на мужа в упор.
- Не лезть? - повторила она уже совсем другим голосом. - Ты уже за-
был, как мы с тобой сидели взаперти и молили судьбу, чтобы с дочкой Лар-
цева ничего не случилось? Ты забыл, как ее похитили и неделю держали на
лекарствах и она едва не умерла? Ты забыл, что ее отец стал инвалидом?
Тогда я ничего не смогла сделать с этой чертовой конторой, потому что
жизнь девочки была важнее всего и любое мое неосторожное движение могло
привести к необратимым последствиям. А сегодня у меня руки развязаны. И
знаешь, почему? Потому что им от меня нужно что-то другое. Не какое-то
конкретное действие, которого они могли бы добиться от меня, начав угро-
жать, например, тебе, или Дашке, или, что еще хуже, маленькому Санечке.
Можешь не сомневаться, у них есть полный перечень моих родственников и
близких, на страхе за которых меня можно взять голыми руками. Этому
странному старику зачем-то нужна я как таковая. Я не знаю, что ему от
меня нужно. Но я знаю одно: я их ненавижу. Но уничтожить их у меня силе-
нок не хватит. И не думай, пожалуйста, что вам с Санькой удалось бы выс-
ледить старика. Не строй напрасных иллюзий, солнышко, он нам не по зу-
бам. Как только он заметит слежку, через два часа меня пригласят опозна-
вать труп, твой или Сашин. Он - зубр, умный, хитрый, опытный и невероят-
но опасный. Единственное, что я могу попытаться сделать, это внести сму-
ту в ряды противника и тем самым хоть чуть-чуть его ослабить. А заодно
отбить у него охоту дышать мне в затылок.
- И ты знаешь, как это сделать?
- Пока не очень, только в самых общих чертах. Но я буду пробовать. Во
всяком случае убийцу Карины Мискарьянц он мне отдаст сам.
Дома Настя сразу переоделась в теплый махровый халат, но спать не ло-
жилась, хотя было уже двенадцать.
- Чего ждем? - спросил Алексей, который вставал рано, и глаза у него
уже слипались.
- Ты ложись, Лешик, я еще посижу, подумаю.
Все равно этот тип звонить будет, разбудит.
- Думаешь, позвонит?
- Куда он денется. - Настя безнадежно махнула рукой. - Его ночные
звонки стали уже доброй традицией.
- Ну смотри.
Леша забрался в постель и какое-то время мужественно пытался читать
новый детектив, но очень скоро глаза его закрылись, а книжка упала на
пол рядом с диваном. Настя на цыпочках подошла к нему, укрыла, погасила
свет и вернулась на кухню, плотно прикрыв за собой дверь.
Итак, что она имеет на сегодняшний день? Только догадки. Опрос
родственников тех людей, которые занимались творческой работой и умерли
в течение последних нескольких месяцев, показал, что некоторые из них
незадолго до скоропостижной кончины лечились в клинике, где работает
Ольга Решина. Можно предположить, что именно там, в этой клинике, шла
работа над восстановлением препарата профессора Лебедева. Хорошему сле-
дователю, вероятно, удастся доказать вину врачей и привлечь их к от-
ветственности. Но для этого нужны сильные доказательства, и много. Со-
ваться в клинику сейчас бессмысленно, если отделение считается санатор-
ным, или, как принято говорить, кризисным, то смертность в таком отделе-
нии не может пройти мимо внимания главврача. Смертность там при нор-
мальном положении вещей должна быть минимальной, а то и вовсе нулевой.
Раз главврач не забил тревогу, значит, он в деле. Поэтому разговаривать
с ним нельзя, они сразу же утопят все концы. Дальше... Есть еще патоло-
гоанатом. Если с причинами смерти какие-то проблемы, он тоже должен был
забеспокоиться. Раз молчит, значит, у там все в порядке. Как же их заце-
пить? Как добыть доказательства их преступной деятельности? Пожалуй, по-
ка никак, грустно констатировала Настя. Добровольно никто не расколется,
дураков нет. Вывелись все.
Теперь Оборин. Судя по всему, действительно где-то сидит и тихонько
пишет диссертацию. Он был в контакте с Тамарой Коченовой после ее возв-
ращения из Австрии, это совершенно ясно, и забрал в свой гараж ее авто-
мобиль с неисправной сигнализацией. Но почему же контора его не тронула?
Ведь даже несчастную Карину они заставили умолкнуть навсегда, потому что
Карина знала, куда уехала Тамара. Почему же они не тронули Оборина? Или
все-таки тронули? Купили его молчание? Нет, не получается. Если бы кон-
тора вышла на Оборина как на человека, который что-то знает о Тамаре,
они не допустили бы, чтобы ее машина стояла у него в гараже. Они слишком
осторожны и предусмотрительны, чтобы допустить такой промах. Ведь именно
через машину Коченовой милиция вышла на Оборина как на человека, связан-
ного с Тамарой. Они должны были это предвидеть. Что же произошло? Нужно
как можно быстрее постараться это понять, потому что Оборин вот-вот поя-
вится, и к этому моменту должна быть выработана линия поведения в отно-
шении его...
Звонок прервал ее напряженные размышления. Настя взглянула на часы -
без четверти час. Поздновато. Старичок начал себе позволять вольности.
- У вас грустный голосок, Анастасия Павловна, - ласково сказал он. -
Неприятности одолели?
- Одолели, - призналась она. - Между прочим, если вам небезразличны
мои трудности, мы могли бы заключить с вами сделку. Вы ведь пытаетесь
уверить меня, что мы с вами - друзья. Вот и докажите это.
- Всегда готов, - благодушно отозвался баритон. - Ваши условия?
- Условия простые. Мне нужно раскрыть убийство Карины Мискарьянц. И я
уверена, что вы можете мне помочь.
- Может быть, может быть. А что взамен?
- А взамен я скажу вам, кто послал моему руководству фотографии, на
которых я запечатлена с Денисовым. Вам же наверняка хочется это узнать.
Пауза была такой долгой, что Настя испугалась, уж не сделала ли она
ложный выпад.
- Вы правы, - наконец произнес старик. - Мне действительно хочется
это узнать. Но, дорогая моя, разница между вами и мной в том, что я это
и без вас узнаю, а вот вы свое убийство без моей помощи не раскроете.
Так что же, будем дальше торговаться?
- Будем, - твердо ответила Настя. - У меня есть что вам предложить в
обмен на убийцу Карины.
- Предлагайте, - великодушно разрешил старик.
- Поскольку в отношении меня и без того ведется служебное расследова-
ние, лишнее нераскрытое убийство ничем катастрофическим мне не угрожает.
Свой строгий выговор я и так получу. Но если вы мне не поможете, если вы
не сдадите мне убийцу Карины Мискарьянц, то я напишу докладную записку
руководству, в которой будет указано, кто, когда и при каких обстоя-
тельствах фотографировал меня с Денисовым. И тогда уже в отношении этого
человека начнется служебное расследование, потому что моему руководству
безумно захочется узнать, из каких таких соображений сотрудник органов
внутренних дел следил за мной, фотографировал меня и послал свои снимки
в ГУВД, да еще и анонимно. Хотите?
- Это сделал ваш сотрудник? - В голосе старика зазвучало неподдельное
изумление.
- Это сделал ВАШ сотрудник. Фамилию назвать или сами догадаетесь?
Снова повисла пауза, на этот раз еще более долгая и тягостная.
- Я понимаю, догадаться вам трудно, - прервала молчание Настя. - Сре-
ди ваших людей слишком много сотрудников милиции, чтобы можно было сразу
сообразить, кто из них так вам напакостил. Но вы подумайте до завтра, я
не тороплюсь. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - ответил баритон, уже обретший прежнюю уверенность
и самообладание.
Никогда еще время не текло для Юрия Оборина так быстро. Вечер неумо-
лимо приближался, повода оттягивать свой выход из клиники не было, а он
так и не разобрался в происходящем. И чем дальше, тем больше его одоле-
вал страх. Здесь, в клинике, ему хотели причинить вреду и только чудом
он вовремя спохватился и перестал пить отраву - Но зачем нужно, чтобы он
возвращался домой? Может быть, и там его ожидает смерть?
В половине десятого снова пришла Ольга. Она так нервничала, что даже
не могла этого скрыть.
- Ну все, Юрочка, моя смена заканчивается. Будешь собираться?
- Знаешь, я что-то плохо себя чувствую, - сказал он. - Может, мне
имеет смысл переночевать здесь? А завтра встретимся, как и договарива-
лись.
- Ну Юра! - Ольга надула губки и отвернулась. - Я так настроилась
завтра пораньше утречком прибежать к тебе... Я уже все придумала, празд-
ник хотела нам с тобой устроить, а ты...
- Хорошо, хорошо, Оленька, - поспешно согласился он. - Завтра утром я
буду дома. Обещаю. Сейчас соберусь потихонечку и поеду.
- Правда? - обрадовалась она. - Честное слово?
- Честное слово, - улыбнулся Оборин.
- Так я предупрежу Сережу, что ты будешь уходить?
- Конечно, предупреди. А то уснет ненароком, мой звонок не услышит.
Ольга чмокнула его в щеку и упорхнула. Оборин встал с кровати и на-
чал, не торопясь, перебирать бумаги. Да, он уйдет отсюда сегодня вече-
ром, но сделает это так, как считает нужным. Интересно, где его поджида-
ют неприятности, дома или по дороге из клиники? Домой он в любом случае
пока не вернется. А что касается дороги, то вполне возможно, шахматный
гений Сережа должен будет кого-то уведомить о том, что Оборин покинул
клинику. И тогда его будут "встречать". Может быть, конечно, никто Сере-
жиного сигнала не ждет, просто стоит человек неподалеку от клиники и
спокойненько поджидает шатающегося от слабости Оборина. Может быть. Ве-
роятность - пятьдесят на пятьдесят. Но если шанс все-таки есть, пренеб-
регать им не стоит.
Он методично разбирал рукописи, раскладывая в разные стопки чистови-
ки, черновики, рабочие записи, статистику, расчеты. Следует оставить
здесь все ненужное, не тащить с собой лишний груз, сил совсем нет. И
непременно нужно найти в палате чтонибудь тяжелое, но небольшое, чтобы в
руке умещалось. Оборин внимательно осмотрел свои вещи, и взгляд его ос-
тановился на плоском разборном дорожном утюге. Он горько усмехнулся
собственной наивности: дурак, поверил Ольге, хотел хорошо выглядеть пе-
ред ней, не ходить в мятых рубашках, утюг с собой притащил. Что ж, все
равно пригодилось. Пластмассовую ручку вместе со шнуром он сунул в сум-
ку, а плоскую металлическую часть положил под подушку. Кажется, все.
Попробовал сумку на вес - она показалась ему неподъемной. Надо же, как
он ослабел. Но он должен вырваться. Он должен.
Без четверти одиннадцать заглянул Сережа.
- Юрий Анатольевич, вы готовы? Ольга Борисовна предупредила, что вы
будете уходить. Я вас провожу.
Оборин в изнеможении опустился на кровать.
- Знаешь, Сережа, что-то сил у меня нет. Устал, пока собирался. Ты не
мог бы принести мне поесть? И чаю крепкого и сладкого. Подкреплюсь перед
дорогой, заодно мы с тобой последний блиц сыграем на прощание. Отдохну
немного и поеду.
- Конечно, Юрий Анатольевич. Холодная отбивная с салатом пойдет? Или
бутерброды принести?
- Давай отбивную, и хлеба побольше.
Через десять минут Сережа вновь появился с подносом и шахматной дос-
кой. Оборин сидел на кровати, рядом он предусмотрительно поставил жур-
нальный столик, на котором рядом с тарелкой и чашкой уместилась доска.
Сереже ничего не оставалось, как сесть в кресло напротив.
От вида еды Юрия затошнило, но он заставил себя изобразить аппетит и
старательно впихивал в себя мясо, салат из свежей капусты с морковью и
изюмом, хлеб и запивал все это горячим чаем. Потянувшись в очередной раз
за стаканом, он слишком низко опустил руку и задел локтем фигуры, кото-
рые посыпались на пол.
- Ох, прости! - огорченно воскликнул он. - Какой я растяпа!
- Ничего, я соберу, - тут же с готовностью откликнулся Сережа, вска-
кивая.
Он присел на корточки и начал собирать раскатившиеся по полу фигуры.
Оборин на мгновение зажмурился, собираясь с духом, потом быстро достал
из-под подушки металлическую плашку и изо всех сил опустил ее на довер-
чиво подставленный затылок. Сережа без звука повалился на пол, задев
ножку стола. Шум падающих тарелок и доски с оставшимися фигурами пока-
зался Оборину грохотом, на который должно сбежаться все отделение. Но
ничего не произошло.
Он склонился над парнем и обшарил карманы его халата. Там было только
два ключа, оба в виде ручек, которые насаживались на торчащие из замков
штыри. Судя по сечению, форма у этих штырей была разная. Такие руч-
ки-ключи Юрий видел у проводников в поездах дальнего следования, ими
открывались двери вагонов и купе.
Оборин присел на несколько секунд, чтобы унять бешено колотящееся
сердце, потом взял сумку и осторожно вышел из палаты. В коридоре он ог-
ляделся - никого. Только двери по обе стороны. Попробовал ключи, один из
них подошел к его двери. Он аккуратно повернул ручку и с удовлетворением
услышал знакомый щелчок. Оглядывая коридор, он с досадой обнаружил, что
не помнит, в какой стороне выход. Но путь направо был короче, чем нале-
во, и он решил сначала двинуться туда. Оборин шел медленно, стараясь ша-
гать бесшумно, но его тяжелое дыхание казалось ему оглушительно громким.
Проходя мимо одной из дверей, он услышал голоса и замер. Господи, только
бы никто не вышел! Здесь и спрятаться-то негде, пустой прямой коридор,
под ногами мягкая дорожка, сверху яркая лампа, вот и весь интерьер.
Добравшись до конца коридора, Юрий с отчаянием понял, что выбрал неп-
равильное направление: за дверью в конце коридора оказался туалет. Обли-
ваясь потом, он повернул назад, с ужасом думая о том, что сейчас снова
придется проходить мимо двери, за которой кто-то есть. В первый раз ему
повезло. А во второй?
Обратный путь по коридору показался ему дорогой на Голгофу, такой же
страшной и тяжелой. Сумка весила, ему казалось, целую тонну, а шум шагов
и дыхания чудился громовым грохотом. Вот она, эта опасная дверь. Оборин
с трудом сдержался, чтобы не ускорить шаг. Нельзя торопиться, его могут
услышать.
- Петр, зови Серегу чай пить, - послышался голос из-за двери.
Оборин помертвел. Вот все и закончилось. Сейчас невидимый Петр выйдет
в коридор...
- Он с юристом в шахматы играет, - ответил другой голос. - Проиграет
в очередной раз, тогда и придет чай пить.
Юрий перевел дыхание. Кажется, обошлось. Петр - это муж медсестры Ма-
рины, что ли? Ничего себе, семейственность развели. Ольга с мужем, Мари-
на с мужем. Тесная компания. Что же у них тут творится?
Он собрался было идти дальше, как снова послышался голос:
- Снова чашки немытые остались. Ну что за свинство, ей-Богу! Петька,
я тебя убью когда-нибудь за это.
- Я сейчас вымою, не ругайся.
Юрий снова замер. Неужели Петр сейчас отправится в туалет мыть чашки?
Тогда все пропало. До него донеслось звяканье посуды и шум воды. Слава
Богу, в комнате у лаборантов была раковина. Оборин снова двинулся впе-
ред. Вот наконец дверь на лестницу. Заперто. Он поискал глазами замочную
скважину, но не обнаружил ее. Что за чертовщина? Деревянная панель была
абсолютно гладкой, на ней не было ничего, кроме круглой ручки.
Голова закружилась, и Оборин в изнеможении привалился к стене. Неуже-
ли все напрасно? Он не сможет выйти отсюда без посторонней помощи. Мог
бы и раньше догадаться. Не такие уж они дураки. Да нет, не может этого
быть. Нужно только поискать как следует.
Он взял себя в руки, стараясь стряхнуть охватившее его отчаяние, и
еще раз внимательно осмотрел дверь. Конечно, вот провода. Электрический
замок. А где же рычаг, который приводит его в действие? Вот он, за окон-
ной шторой. Черт возьми, их тут целых два.
Оборин по очереди нажал обе кнопки. В первый раз ничего не произошло,
при втором нажатии раздалось тихое жужжание. Он судорожно схватился за
ручку и потянул на себя, дверь тяжело поддалась, и Юрий понял, что она
была стальной. Он выскользнул на лестницу и осторожно притворил ее. Сно-
ва жужжание и мягкий щелчок. Путь назад отрезан. Теперь если что не так,
вернуться он не сможет.
Ступенек не было, и Оборин с недоумением подумал, как же он будет
спускаться вниз. Разве что на лифте. Он нажал кнопку вызова, и через
несколько секунд кабина остановилась перед ним. Но дверь не открывалась.
О Господи! Он исступленно дергал за ручку, но ничего не получалось. Все,
он попался. Назад хода нет, вперед - тоже. Ему захотелось плакать.
Ноги подгибались от слабости, он поставил сумку на пол и сел на нее.
Сидеть было неудобно, что-то больно впивалось в ягодицу. Ключ. Ну конеч-
но же, второй ключ, который он машинально сунул в задний карман брюк.
Наверное, еще от какой-нибудь палаты. Оборин собрался уже было перело-
жить его в сумку, как уперся взглядом в отверстие под ручкой двери лиф-
та. Из отверстия торчал штырь. Дрожащими руками он попытался приладить
ключ к штырю, боясь поверить в удачу. Ничего не получалось. Форма штыря
не совпадала с отверстием. Он снова обессиленно опустился на пол, опе-
ревшись на стоящую рядом сумку локтями. Опять навалилось глухое отчая-
ние. Не везет.
А если попробовать второй ключ, тот, что от его палаты? Мелькнула су-
масшедшая мысль о том, что, может быть, у них всего две разновидности
замков, поэтому достаточно всего двух ключей, чтобы открывать все двери?
Да, на этот раз все получилось. Он всегда знал, что самое главное -
не падать духом. Нужно надеяться до последнего. Только тогда можно расс-
читывать на удачу, на благосклонную помощь судьбы. Он уже шагнул в лифт,
как вдруг в голову ему пришла мысль о стальной двери, ведущей из отделе-
ния на лестницу. Оборин открыл "молнию" на сумке и достал крошечный пе-
рочинный ножик. Поискав глазами провода, он быстро и аккуратно перерезал
их. Потом закрыл дверь лифта и поехал вниз. На первом этаже он снова не
смог открыть дверь лифта, но на этот раз паника не успела охватить его
раньше, чем он сообразил, что здесь тоже нужен ключ. Единственное отли-
чие состояло в том, что на втором этаже ключ требовался, чтобы войти в
лифт, а на первом - чтобы выйти. Ловко они придумали, мысленно похвалил
Оборин, уйти из отделения можно, только имея ключи, а войти в него вооб-
ще нельзя, даже если ключи у тебя есть. Для того чтобы войти в отделе-
ние, нужно, чтобы тебя там ждали. Если никто тебя специально не встреча-
ет, то и в лифт на первом этаже ты не войдешь, а в самом крайнем случае
- войти-то войдешь, а на втором этаже из него не выйдешь.
Он оказался прав: удача приходит только к тем, у кого не опускаются
руки. Входная дверь открылась легко, и беглого осмотра было достаточно,
чтобы убедиться: она тоже имела электрический замок. Значит, вторая
кнопка возле двери, ведущей из отделения, предназначалась для управления
дверью на первом этаже. Перерезанный им провод был скорее всего именно
от нее. На всякий случай он и здесь перерезал провод, после чего вышел
на улицу и всей тяжестью привалился к двери снаружи. Щелчок, язычок зам-
ка мягко вошел в косяк. Вот и все, теперь не так-то легко будет выйти
отсюда.
Холодный осенний воздух, наполненный дождевыми каплями, показался ему
райским бальзамом. Юрий сделал глубокий вдох, голова сразу закружилась,
да так сильно, что на мгновение потемнело в глазах. Нет, ни за что, ведь
он уже сделал это, он вырвался из клиники, нельзя сдаваться, когда побе-
да уже так близко. Нельзя. Он должен идти. Но куда? Неважно, куда-ни-
будь, только подальше отсюда и от собственного дома. Спрятаться, переси-
деть какое-то время.
Нет, неправильно. Не прятаться и не сидеть, а идти в милицию. Расска-
зать про непонятные темные дела, творящиеся в отделении, пусть они раз-
берутся. Да, вот так будет правильно.
Он добрел до выхода из парка, окружавшего клинику, и направился к
метро. Ему казалось, что удача прибавила ему сил, что чувствует он себя
вовсе не так уж плохо, как думал, лежа на кровати. Может, это правда,
что бездействие и страх лишают человека сил, а когда начинаешь что-то
делать и медленно двигаться к победе, то открывается второе дыхание.
Свобода пьянила его, удача, добытая собственными руками, вселяла веру в
свое могущество и непобедимость. Он даже прибавил шаг и начал улыбаться
сам себе.
Спустившись в подземный переход, он довольно бодро зашел в метро и,
остановившись у окошечка кассы, стал рыться в кошельке в поисках тысяч-
ной купюры, чтобы купить жетон. Сначала он даже не понял, что происхо-
дит. Купюры в кошельке были разного цвета, но на всех стоял один и тот
же номинал - 200...
- Молодой человек, - донесся до него голос откуда-то издалека. - Мо-
лодой человек, вы меня слышите?
Он с трудом открыл глаза и увидел милиционера в форме и женщину, ко-
торые оказались почему-то не перед ним, а как бы сверху. Потом он сооб-
разил, что лежит, а эти двое склонились над ним.
- Молодой человек, - настойчиво окликала его женщина, - вам "неотлож-
ку" вызвать или у вас есть лекарство?
- Двести, - пробормотал Оборин одеревеневшими губами. - Почему все
время двести?..
- Слышь, Шурик, тут рядом больница есть, может, туда позвоним? -
спросила женщина, обращаясь к милиционеру. - А то "Скорую - то мы до ут-
ра ждать будем. Они теперь сам знаешь как ездят. Смотри, парень белый
совсем, как бы не помер.
Оборин из последних сил напряг голос.
- Пожалуйста, - заговорил он умоляюще, - только не в больницу. Пожа-
луйста. От сердца что-нибудь... Это у меня бывает. Устал. Перенервничал.
Корвалол или что-нибудь...
- А может, он пьяный? - вдруг предположил милиционер. - А ну дыхни.
Оборин послушно дыхнул. Милиционер повел носом и поморщился.
- Вроде не пахнет. Нельзя, чтоб он тут валялся. Непорядочек. Да-
вай-ка, мужик, решай, или ты поднимаешься и топаешь отсюда, или я позво-
ню в больницу, тут рядом, буквально в двух шагах, пусть они тебя забира-
ют.
- Я сейчас в медпункт позвоню, - сказала женщина в черной форме с
эмблемой в виде скрещенных серебряных молоточков.
- Еще чего! - недовольно фыркнул милиционер по имени Шурик. - Уже без
двадцати час, а если он за десять минут не оклемается, что мы с ним де-
лать будем? Сидеть тут с ним до утра вместо того, чтобы домой идти? Нет
уж, пусть или валит отсюда, или я его в больницу сдам.
- Я пойду, - снова забормотал Оборин. - Спасибо вам за заботу, изви-
ните, что упал, я не хотел... Случайно... Уже все в порядке, все прошло.
Не чуя под собой ног, он с трудом дотащился до эскалатора и не видел,
как женщина-контролер, сочувственно покачав головой, снова зашла в свою
будочку и сняла телефонную трубку.
- Рая? Там парень едет вниз, у него, кажется, с сердцем плохо. Ты
посмотри, чтобы он на пути не свалился. Нет, не пьяный, Шурка понюхал.
Да ну его, ты что, Шурку не знаешь? Для него ж люди - грязь. В коричне-
вой куртке, бледный такой, видишь его? Ага... Ага, он. Ты не гони его,
пусть на лавочке посидит, накапай ему чего-нибудь от сердца. А то не дай
Бог что...
Сердобольная контролерша оказалась права. Оборин действительно вышел
на платформу и уселся на первой же скамейке. Грудь словно сдавило чем-то
тяжелым, в глазах то и дело темнело, и он совсем не мог думать о том,
куда же ему ехать в таком состоянии, где ночевать и как добраться до ми-
лиции. Но ему не нужна была такая милиция, где работали Шурики, тупые,
ленивые и безжалостные. Такая милиция его не поймет и ему не поверит.
Ему нужна другая милиция, самая лучшая, где работают умные и добрые сы-
щики, про которых пишут в книжках. Такая милиция, какой в реальной жизни
не бывает. Дурак, наивный дурак! На что он рассчитывал, убегая из клини-
ки? На то, что первый же попавшийся милиционер окажется добрым, умным и
внимательным, терпеливо выслушает его сбивчивый рассказ и тут же подни-
мет всех на ноги и кинется разоблачать преступную шайку врачей? Сейчас,
дожидайся. Они все такие, как этот чертов Шурик. Уходи отсюда со своей
бедой, непорядочек, нельзя здесь находиться. Или ты пьяный, и я тебя за-
держиваю до протрезвления, или ты больной, и я сдаю тебя врачам от греха
подальше. А если ты не пьяный и не больной - вали отсюда в темпе вальса,
чтобы я тебя больше не видел. Что у тебя? Беда? У всех беда, всем жить
тяжело. Обидели тебя? Всех обидели. В лекарство отраву подмешали? А это,
парень, тебя глючит, у тебя мания преследования, стало быть, ты все-таки
больной и сдам я тебя поскорее в ту самую больницу... Господи, ну почему
все так!
Он зажмурился и почувствовал, как из-под плотно сжатых век текут сле-
зы.
- Ты что, сынок? - услышал он рядом ласковый голос. - Стряслось что?
Или обидели тебя?
Чья-то рука тронула его за плечо, и аспирант Юрий Оборин, двадцати
девяти лет, взрослый сильный мужик, вдруг ткнулся лицом в чью-то грудь и
всхлипнул. Нездоровье, страх и напряжение последних двух дней совершенно
истощили его нервную систему.
- Поплачь, сынок, поплачь, - говорил все тот же голос. - Это хорошо,
что ты можешь плакать. Я вот не могу. И хотела бы, да не получается.
- Простите.
Юрий отвернулся и отер лицо руками. Ему было стыдно, и он боялся по-
вернуться и посмотреть на женщину.
- Простите, - еще раз повторил он.
Из тоннеля донесся грохот приближающегося поезда. Он собрался было
встать, но покачнулся и снова сел.
- Пойдем-ка, сынок, в мою конурку, я тебе капелек накапаю, у меня
всякие есть, и от сердца, и от нервов тоже. Куда тебе такому-то ехать.
- Некуда; - внезапно сказал Оборин. - Ехать мне некуда. Оттого и пла-
чу.