Маринина А. Б.
Настя Каменская
Черный список

<<< Назад | Содержание | Далее >>>

Глава 9

Ирочка дулась все воскресенье, несмотря на мягкие уговоры Татьяны и
насмешливые реплики Мазаева. Юра выбрал свою линию, согласно которой за
каждым бесплатным благодеянием кроется подвох, и лучше такие благодеяния
не принимать, если не хочешь потом оказаться в криминальной ситуации, из
которой не будешь знать как выбраться. Я авторитетно поддакивал ему,
вспоминая разные истории из своей милицейской практики, когда человек
покупался на "бесплатное" и опомниться не успевал, как оказывался по уши
в дерьме.
Удар был для Ирочки, конечно, сильным, и глупо было бы надеяться, что
она стойко перенесет его. Только к вечеру воскресного дня она начала по-
немногу отходить. Но в понедельник с утра она снова была мрачнее тучи,
то и дело поглядывала на часы и вздыхала. Наконец, взглянув в очередной
раз на циферблат, она горько вздохнула:
- Все.
И расплакалась. Было ровно 13 часов, и я понял, что все это время она
носила в себе пусть слабую, но надежду, что мы передумаем. Теперь было
уже поздно. Огромный белоснежный "Илья Глазунов" отправился в плавание
по Черному морю, унося в своем чреве две пустые роскошные каюты-люкс. Я
чувствовал себя ужасно виноватым перед ней и перед своей дочерью.
Но эти слезы были последними. Ира понимала, что дело поправить уже
невозможно и нужно смириться. Вытерев глаза и шмыгнув носом, она делови-
то переключилась на кухонно-обеденные проблемы.
За обедом мы изо всех сил старались развеселить Лилю и Ирочку, строя
вслух какие-то феерические планы развлечений, которые мы себе устроим
взамен круиза. Я обещал Лиле покатать ее на "блинчиках" и "гусенице" -
она несколько раз меня просила об этом, но я постоянно отказывал ей из
соображений безопасности: мне казалось, что моя дочь непременно перевер-
нется и утонет, хотя на наших глазах сотни детей и взрослых садились в
эти огромные надувные штуковины, привязанные тросами к катеру, и с виз-
гами и криками мчались по волнам.
- Я разрешу тебе полетать на парашюте, - пообещала Татьяна Ирочке.
У них расклад сил был несколько иной. Парашют тоже привязывался кана-
том к катеру, и человек прямо с берега вздымал в воздух и десять минут
летал на жуткой высоте над морем. Потом катер подруливал к берегу, сбра-
сывал скорость в точно определенном месте, и пляжный летун попадал прямо
в объятия инструктора, который ловил его и аккуратно ставил на песок.
Ирочка страшно хотела попробовать, но Татьяна запрещала ей это развлече-
ние категорически.
- Пока ты будешь летать, я умру от страха за тебя, - говорила она. -
Ты хочешь, чтобы у меня сделался припадок?
И потом, десять минут полетного удовольствия стоили сто тысяч рублей,
или двадцать долларов, и рачительную Ирочку это несколько смущало.
- Друзья мои, по-моему, мы с вами засиделись дома. Надо прекращать
это безразмерное обжорство и погулять. Пойдемте к морю, - предложил Ма-
заев.
Быстро убрав со стола и перемыв посуду, мы оделись потеплее и отпра-
вились на пляж. Ветер был противным, воздух - влажным, небо - пасмурным,
да и настроение у нас было не самым радужным, хотя и по разным причинам.
Но мы дружно делали вид, что веселимся и ликуем, как "весь народ" в из-
вестной "Дорожной песне" Глинки. По дороге в каком-то киоске я купил две
бутылки шампанского и заявил, что мы непременно должны распить их на
пляже под шум волн. Предусмотрительная Ирочка тут же начала заглядывать
в витрины киосков и магазинов в поисках дешевых пластмассовых стаканчи-
ков. Наконец стаканчики мы нашли, прикупив заодно и несколько шоколадок
на закуску.
Пляж был совсем пуст и мрачен. Песок, в погожие дни горячий и золо-
тистый, был холодным и серым, и длинные ряды пустых деревянных топчанов
под тентами почему-то напоминали казарму. Мы медленно брели по вязкому
песку к топчанам, чтобы расположиться поудобнее и открыть шампанское.
- Оно, наверное, теплое, - с сомнением сказала Ирочка.
- А я сейчас положу его в воду, через пятнадцать минут оно станет в
самый раз, - весело ответил я и бодрым шагом отправился к воде.
Сняв обувь и присев на корточки, я закапывал бутылки в холодный песок
в полосе прибоя, когда услышал за своей спиной крик:
- Лиля! Не трогай!
Я резко обернулся и увидел, как мой ребенок резво шагает к одному из
топчанов, а Юра Мазаев в два мощных прыжка догоняет ее и хватает за ру-
ку. Забыв про бутылки с шампанским, я ринулся к ним.
- Что случилось? - спросил я, едва отдышавшись.
- Там книжку кто-то забыл, - жалобно ответила Лиля. - Я только хотела
посмотреть. Честное слово, я знаю, что нельзя брать чужое, но я же не
насовсем, я только посмотреть...
- Лилечка, иди к тете Тане, - ласково произнес Мазаев, подталкивая
Лилю в сторону наших дам. - Попроси у нее шоколадку для меня и для папы.
Когда Лиля отошла на безопасное расстояние, Юра тихо сказал:
- Прости, Слава, не думай, что я дешевый паникер. Но я в Афгане таких
штучек навидался. После того, что мы тут узнали и увидели, я всего бо-
юсь. Ты иди к девочкам, последи, чтобы они близко не подходили. А я пос-
мотрю, что это. Дай Бог, чтобы я ошибся.
Я отошел туда, где метрах в двадцати сидели на двух топчанах наши три
красавицы - две большие и одна маленькая. А Юра медленно двинулся к про-
тивоположному концу длинного топчанного ряда. Я видел, как он, словно
подкрадываясь к дикому зверю в джунглях, подошел к одному из топчанов,
на котором ярким пятном выделялась забытая кем-то толстая книга.
- Владик, ты хотел шоколад? Вот, держи.
Я перевел взгляд на Ирочку и уже открыл рот, чтобы вежливо отка-
заться, как вдруг раздался громкий голос Мазаева:
- Ложись! Ложись!
Даже не успев сообразить, что я делаю, я схватил Лилю, бросил ее на
холодный влажный песок и навалился сверху, прикрывая ее собой. Из "пар-
тера" мне были видны ноги стремительно бегущего Мазаева, который бук-
вально пролетел половину разделяющего нас расстояния и тоже бросился
ничком, закрыв голову руками. Через мгновение раздался взрыв.
При мысли о том, что могло произойти с моим ребенком, меня сковал та-
кой ужас, что я еще долго лежал, уронив голову в песок и прижимая к себе
Лилю.
- Слава! - услышал я голос Мазаева над самым ухом. - Слава, с тобой
все в порядке? Можно вставать.
Он вытащил из-под меня обмершую от страха Лилю и помог мне встать.
- Господи! Что это было? - пробормотала Таня, еле шевеля онемевшими
губами.
- Чья-то хулиганская шутка, - зло ответил Юрий, отряхивая от песка
свои джинсы и свитер. - Слава Богу, что обошлось. Ну-ну, девочки, расс-
лабьтесь, обошлось же. Давайте-ка улыбнитесь и доставайте наши новые
стаканы, а мы со Славой принесем шампанское.
Он потянул меня за руку, и я покорно поплелся следом за ним к воде.
Ногам было холодно, и я только тут сообразил, что снял кроссовки, чтобы
закапывать бутылки, стоя в воде по щиколотку. Но холод подействовал от-
резвляюще, и я снова залез в воду, чтобы немного унять нервную дрожь.
- Ну? - требовательно спросил я, заглядывая в глаза Мазаеву.
- Что-то странное. - Он задумчиво покачал головой. - Обычно в такие
игрушки закладывают столько взрывчатки, чтобы человека разнесло в
клочья. Я потому и кричал "Ложись! ". Был уверен, что сейчас все топчаны
взлетят на воздух и обломки посыплются нам на головы. А взрыв оказался
намного слабее, чем я ожидал. Намного. Даже непонятно. Такое впечатле-
ние, что не убить хотели, а только покалечить.
- Иными словами - напугать?
- Да нет, я бы не так сказал.
- А как? - спросил я, уже зная ответ.
- Если предположить... Слава, ты не дергайся раньше времени, я же
только предполагаю. Так вот, если предположить, что книга была приготов-
лена специально для Лили, то им не нужно было, чтобы она погибла. Потому
что если бы это случилось, ты бы остался в городе до конца своих дней
или до того момента, пока не выяснишь, что здесь происходит. Они же это-
го не хотят. Им нужно убрать тебя из города, убрать любой ценой, и они
закладывают столько взрывчатки, сколько нужно, чтобы девочку только по-
калечило. Очень сильно, но не смертельно. Силой такого взрыва ей оторва-
ло бы кисти рук. Тогда ты схватил бы ее в охапку, сел на первый же само-
лет и улетел в Москву, чтобы положить ее в лучшую клинику. Ни при каких
условиях ты здесь не остался бы. Ведь правильно?
Я кивнул. В горле так пересохло, что я не смог выдавить из себя ни
слова. Идиот! Кретин! Самонадеянный эгоистичный мудак! Не нравится мне,
видите ли, когда мной манипулируют! Да весь мой гонор вместе с гордостью
и самолюбием одного волоска на Лилиной кудрявой головке не стоит.
- Слава, возьми себя в руки и перестань психовать, - строго сказал
Мазаев, доставая из песка бутылки с шампанским. - От того, что ты будешь
дергаться, лучше никому не станет. Нам нужно быть очень осторожными и
внимательными.
Я наклонился и, зачерпнув в ладони холодной соленой воды, плеснул
несколько раз себе в лицо.
- Надо немедленно увезти отсюда Лилю, - хрипло пробормотал я. - Хоро-
шо бы и Таню с Ирочкой отправить. Боже мой, какой же я дурак! Плыли бы
сейчас на теплоходе и горя не знали бы.
- Ладно, чего уж теперь, - махнул рукой Юра. - Все равно теплоход не
догоним. Надо придумывать, как выкручиваться. Пошли, выпьем шампанского,
расслабимся.
Он быстро пошел назад к топчанам, неся в каждой руке по большой тем-
но-зеленой бутылке с черно-золотистыми этикетками, а я плелся следом,
загребая ступнями песок, с кроссовками в руках. На душе было черно.
Веселья не получилось. Дорогое французское шампанское было выпито в
тягостном молчании. Я мучительно соображал, как сделать так, чтобы отп-
равить в Москву Лилю, а самому остаться. Можно попытаться уговорить Риту
уехать с фестиваля раньше времени, но для этого придется все ей расска-
зать. Черт ее знает, как она отреагирует. Когда она вчера приходила поп-
рощаться с нами и узнала, что мы никуда не едем, она смотрела на меня
сочувственно, как на тяжелобольного. Мои внезапные решения и не менее
внезапные отмены этих решений выбивали ее из колеи. Я понял, что она уже
распланировала свою жизнь на ближайшие две недели с учетом того, что нас
с Лилей здесь не будет и не нужно таскать нам дважды в день сумки с ви-
таминами и изображать заботливую мать. Может быть, она даже собралась
съездить куда-нибудь со своим ненаглядным Рудиным, ведь фестиваль через
три-четыре дня должен закончиться. А тут вдруг я заявляю, что она должна
взять Лилю и возвращаться в Москву...
- Пойдемте отсюда, - вдруг сказала Ира. - Здесь как-то... Страшно,
что ли. Неуютно.
Она поежилась и залпом допила свой стакан. Мы молча поднялись, выбро-
сили в урну бутылки и обертки от шоколадок и поплелись к выходу на набе-
режную.
- Куда пойдем? - спросила Татьяна.
- Налево - гостиница с киношниками. Пойдемте направо, мы там еще не
гуляли, - предложил я.
Я шел, крепко держа Лилю за руку. После того, что случилось, мой
обычный отцовский страх за ребенка удесятерился и стал почти паническим.
Мне казалось, что, если я отпущу девочку от себя больше чем на метр, с
ней немедленно случится беда. То, что Лилю нужно отсюда увезти, обсужде-
нию не подлежало. Весь вопрос был в том, должен ли я сам находиться
здесь или мне тоже следует уехать, махнув рукой на невидимых благодете-
лей, убивающих кинодеятелей и выгоняющих меня из города. И решать этот
вопрос нужно было быстро.
Асфальтированная набережная закончилась, дальше вдоль моря шла посы-
панная мелким гравием дорога, по обеим сторонам обсаженная маленькими
пальмочками. Впереди показалось недостроенное здание изящной и необычной
архитектуры. С правой стороны аллеи, по которой мы брели, укрепленный на
столбе большой щит сообщал, что строительство гостиницы "Палас" ведет
турецкая строительная фирма "Кае иду". Однако никакого движения на
стройке мы не обнаружили. Я понял, что это была та самая заброшенная
стройка, про которую мне рассказывал вчера на рассвете Сережа Лисицын и
на которой нашли мертвого режиссера Виктора Бабаяна. Строительство шло
быстро и гладко, и при таких темпах гостиница должна была быть закончена
к ноябрю-декабрю. Но в дело вмешалась политика. После событий в Буден-
новске в средствах массовой информации прошла "утка" о том, что руково-
дитель захвативших Буденновск боевиков Шамиль Басаев сбежал в Турцию и
получил там убежище. На следующий день какие-то хулиганы подбросили на
стройку листовки с фотографией премьер-министра Турции с выколотыми гла-
зами и с текстом, оскорбляющим религиозные чувства мусульман. Строите-
ли-турки тут же собрали вещички и гордо удалились на родину. Вряд ли
можно упрекать их в том, что они не захотели оставаться в такой враждеб-
ной обстановке.
Мы повернули назад, потому что за недостроенной гостиницей начинался
пустырь и гулять там было неинтересно. Когда мы снова оказались в центре
города, я принял решение.
На переговорном пункте народу было много, и мне пришлось ждать своей
очереди к телефону довольно долго. Наконец я вошел в душную тесную будку
и принялся набирать один за другим московские номера телефонов. Мне
пришлось истратить на звонки изрядное количество жетонов, но в конце
концов я нашел тех, кто мне нужен, и договорился обо всем. С местного
телефона я дозвонился в гостиницу и поговорил с Ритой. Как и предполага-
лось, она пришла в ужас от того, что Лиля так быстро возвращается в
Москву, не пробыв на море и двух недель, но мне удалось ее успокоить
рассуждениями об испортившейся надолго погоде и байками о необыкновенно
комфортабельной даче моих друзей, у которых мы будем жить и у которых
двое детей примерно Лилиного возраста, так что скучно девочке не будет.
Рита быстро сдалась, учитывая ежедневные сводки синоптиков, радостно со-
общающие о том, что в Москве и Подмосковье стоит жаркая солнечная пого-
да, которая продержится до конца июля, а может быть, и половину августа.
Вернувшись на Первомайскую улицу, я быстро собрал вещи, попрощался со
всеми, и мы с Лилей уехали в аэропорт. В линейном отделе милиции я пока-
зал служебное удостоверение и скорчил мину, одновременно требова-
тельнострогую и жалостливую. Ребята смилостивились и запихнули нас на
ближайший рейс в Москву.
Всю дорогу я молчал, снова и снова прокручивая в голове события про-
шедшие и предстоящие. Только бы все прошло без сбоев. В городе остались
Таня и Ирочка, и они нуждались в защите ничуть не меньше, чем Лиля. Ко-
нечно, рядом с ними находится Юра Мазаев, но всетаки...
В аэропорту в Москве нас встречал Игорек Дивин, один из самых шустрых
и сообразительных моих подчиненных.
- Взял билет? - первым делом спросил я его.
- Так точно, Владислав Николаевич, вы летите завтра, вернее, уже се-
годня рано утром, в шесть пятьдесят.
- Марину нашел?
- Нашел. Она вас ждет.
- Борзенкова предупредил?
- Предупредил. Он же мне и машину дал вас встретить. Если хотите,
можно сразу в Барвиху ехать. Он мне дорогу объяснил.
- Молодец, Игорек, - похвалил я.
Мы вышли из зала прилета и уселись в уютный просторный "мерседес"
Алика Борзенкова, моего давнего товарища, с которым мы когда-то вместе
учились в школе. Было уже два часа ночи, а мне нужно было успеть отвезти
Лилю в Барвиху к Алику на дачу и заехать к Марине. Расписание получалось
впритык, если учесть, что в аэропорту мне нужно снова оказаться самое
позднее в шесть утра.
Лиля спала, свернувшись калачиком на заднем сиденье и положив голову
мне на колени. Я прикинул, что если проведу у Марины хотя бы час, то
должен приехать к ней не позже пятнадцати минут пятого, чтобы к шести
успеть в аэропорт. За два часа сгонять в Барвиху и обратно на хорошем
"мерседесе" по пустой ночной дороге - дело вполне реальное, если не слу-
чится ничего непредвиденного. А машину Игорек всегда водил хорошо. Неп-
лохо было бы еще и домой заскочить.
Я тоже хотел было подремать, откинув голову на высокий обитый велюром
подголовник, но не смог. Теперь, когда Лиля была в безопасности, меня
стало грызть пронзительное беспокойство за двух женщин, оставшихся на
юге, у Черного моря. Как они там? Не случилась ли какая беда? Не страшно
ли им? Впрочем, вопрос этот был риторическим. Конечно, страшно. Бедные
мои девочки! Во что же я вас втравил! И все только из-за того, что мне
захотелось вступиться за Игоря Литвака. Знать бы, где упасть...
Алик Борзенков не спал, ожидая нас. Заслышав шум мотора, он тут же
выскочил из дома и бросился к машине.
- Влад! Ты в порядке?
Я осторожно разбудил Лилю и вышел из машины. Алик всегда ужасно боял-
ся за меня. Он был известным композитором-песенником, сочинял шлягеры,
зарабатывал бешеные деньги, но при этом работа сыщика казалась ему
чем-то сверхъестественным и наполненным ежечасной и ежесекундной опас-
ностью. Считалось, что при нормальном ходе событий он сам звонит мне
примерно раз в месяц, если, конечно, ему удается меня найти. Но уж если
звоню ему я, то это непременно связано с какими-то экстремальными ситуа-
циями. Поэтому сняв телефонную трубку и услышав мой голос, он пугался и
тут же начинал спрашивать, здоров ли я и все ли в порядке.
Мы с Аликом обнялись. Руки его были ледяными, и я понял, что все это
время он нервничал и места себе не находил, представляя меня смертельно
раненным, в кровавых бинтах и с запекшимися губами. Странно, но на всем
свете не было, наверное, человека, который бы так боялся за меня. Мама
не в счет. Она всю жизнь прожила замужем за сыщиком и свое отбоялась,
каждый вечер ожидая моего отца с работы. За меня она, разумеется, тоже
переживала, но уже не так сильно, потому что слишком хорошо представляла
себе нашу работу. И потом, она хорошо знала своего сына, меня то есть. Я
никогда не отличался отчаянной храбростью и умением нестись сломя голову
и не разбирая дороги. И почти никогда не лез в авантюры. Ну не было у
меня такой жилки, что ж теперь поделать. Я сухой, эмоционально холодный
эгоист, в меру ленивый и в меру осторожный. Таким, во всяком случае, ме-
ня видела мама, и похоже, она не сильно ошибалась.
- Я знаю, ты спешишь, - сказал Алик, когда мы вошли в дом. - Твой
Игорь меня предупредил, что у тебя времени совсем мало. Вот, я вам еду
приготовил, все в пакетики завернул, в машине поедите, чтобы время не
терять.
Я с благодарностью принял от него огромный пакет. Одной из легенд,
прочно воцарившихся в гуманитарно-музыкальной голове моего школьного
друга, была легенда о вечно голодных сыщиках. Впрочем, это было не так
уж далеко от правды.
Я обнял совсем сонную дочурку, хлопнул по плечу заботливого Алика
Борзенкова, и мы с Игорьком покатили обратно в Москву. Подъехав в поло-
вине четвертого ночи к дому на Овчинниковской набережной, я поднял голо-
ву и увидел свет в одном из окон. Бедная Маринка тоже не спала, ожидая
беспутного и непредсказуемого Стасова. Она всегда говорила, что в первые
два часа после сна у нее руки "неверные", поэтому самые ответственные
визиты назначала на послеобеденное время. А когда случалось, что ее ус-
луги были нужны ночью, она спать не ложилась, пока не заканчивала рабо-
ту. Наша Марина была волшебницей, и ее талантами беззастенчиво пользова-
лись все, кому не лень. Она нам никогда не отказывала и денег не брала,
но мы считали своим долгом делать ей подарки ко всем мыслимым и немысли-
мым праздникам и ко дню рождения, ибо понимали: очень часто успех в на-
шей работе полностью зависит от нее.
Марина ждала нас в полной боевой готовности, одетая в голубой нейло-
новый халатик, бодрая и собранная. Каждый раз глядя на ее хорошенькое
веснушчатое личико и яркие, постоянно готовые к улыбке губы, я в недоу-
мении думал о том, почему никому из наших ребят не пришло в голову же-
ниться на ней. Она была бы идеальной женой для милиционера: терпеливая,
собранная, деловитая, Маринка никогда не хныкала и не жаловалась на
жизнь. Даже в тот день, когда она пришла на Петровку и рассказала, что
на нее постоянно "наезжают", угрожая и принуждая освободить квартиру,
она хохотала, очень живо изображая свои беседы с вооруженными вымогате-
лями. Ее квартиру мы отстояли, и она с тех пор считала себя обязанной
работать с нами бесплатно, хотя иногда это занимало немало времени.
Она усадила меня в ярко освещенной комнате в вертящееся кресло перед
большим зеркалом, а Игоря выгнала в соседнюю комнату.
- Иди, зайчик, посиди там, включи видак, посмотри кино. Давай сюда
паспорт и катись, нечего подсматривать.
Наша Марина никому не разрешала наблюдать за своей работой. Даже то-
го, кто сидел в кресле, она разворачивала спиной к зеркалу.
- Ты что, профессиональные секреты оберегаешь? - спрашивал я ее много
раз.
- Не в этом дело. Если ты будешь видеть весь процесс, ты не сумеешь
оценить результат. Ты его просто не заметишь.
И она была права. Когда спустя час с небольшим она повернула меня ли-
цом к зеркалу, я снова пережил уже знакомый, но от этого не менее ра-
достный и восторженный миг "неузнавания". На меня смотрел совершенно чу-
жой мужик. У него были темнокаштановые волосы, а форма головы благодаря
умелой стрижке ничем не напоминала ту, которую носил Стасов. Более того,
она ухитрилась постричь меня так, что волосы казались прямыми и гладки-
ми, а не вьющимися, какими они были всю мою сознательную жизнь. Над моей
верхней губой красовались рыжеватые усы, на тон светлее, чем волосы, и
были они такой формы, что меняли лицо до неузнаваемости. Про усы Маринка
мне однажды прочитала целую лекцию.
- Понимаешь, Владик, форма усов соответствует характеру, типажу. Люди
не всегда это понимают, поэтому "покупаются" на усы, как на вывеску. Вот
из старого кино мы помним, что тоненькая полосочка над губой - это или
шпион, или донжуан. Усы с длинными висячими концами - председатель кол-
хоза или запорожец хохол. Ровные и густые - положительный секретарь рай-
кома. А если они ровные и густые, но длинноватые, - неунывающий жизне-
люб, любитель выпивки и женщин, не особенно умный, но с самомнением. Усы
квадратиком - комический персонаж. Закрученные вверх - офицер царской
армии или бравый казак. Образы-то засели в голове с самого детства, они
живут в подсознании и невольно диктуют нам, как воспринимать людей, ко-
торые внешне похожи на тот или иной типаж.
Из-под рук Марины я вышел "новым русским", наглым, уверенным в себе и
богатым. Ни одной из этих трех характеристик в реальной жизни я не обла-
дал, но притворяться умел. Эту рожу Маришка слепила, глядя на фотографию
в паспорте, который Игорек сумел раздобыть для меня.
Осталось проверить эффект на Игоре.
- Зайчик, можно заходить! - весело крикнула моя визажистка.
По его лицу мне все стало понятно. Всетаки не зря мы называем нашу
Марусю волшебницей. Она притащила из своих запасников парик, точь-в-точь
воспроизводящий мою настоящую прическу, отодрала усы, и я снова превра-
тился в привычного и милого моему сердцу Стасова. Какое-то время мне
предстояло побыть самим собой, а уж потом, если нужно будет, я резко
"обнаглею" и "разбогатею".
Уже стоя в прихожей, я наклонился и чмокнул Марину в щеку.
- Спасибо, Маняша, дай Бог тебе здоровья и жениха хорошего.
Она в ответ звонко расхохоталась. Вы часто видели женщин, которые мо-
гут весело хохотать в пять утра после того, как всю ночь не спали, и не
для собственного удовольствия, а работая за бесплатно на чужого дядю?
Мне такие что-то пока не попадались. Кроме Марины, конечно.
С Овчинниковской набережной мы поехали в Черемушки, где была моя
квартира, а оттуда - в аэропорт. Ребята из милиции провели меня на борт
без досмотра, и в семь утра я уже снова был в воздухе.
Всю дорогу от Москвы до Черноморского побережья я проспал. Мне снился
взрыв, в котором погибали мои близкие, и я изо всех старался проснуться,
чтобы не переживать этот кошмар, но усталость была такой сильной, что я
продолжал спать и видеть сны, один другого неприятнее. Разбудила меня
стюардесса, когда почти все уже вышли из салона.
На улице я сразу увидел Сережу Лисицына, который крутил головой, выс-
матривая меня.
- Как дела, участковый? - весело спросил я, подходя ближе.
- Пока все тихо, - улыбнулся Сережа, и я понял, что он рад моему
возвращению.
- Девочки в порядке?
- Да, я утром к ним заезжал, перед тем, как ехать вас встречать. Я
вам новое жилье нашел на той же улице, чтоб поближе к ним. Ничего?
- Отлично, молодец, - похвалил я. - Сейчас я вернусь на старое место,
а вечерком, как стемнеет, зайду к новым хозяевам, представлюсь.
Мы сели в машину и поехали на Первомайскую улицу изображать счастли-
вое возвращение страстного любовника.
- Что-нибудь удалось узнать про наши путевки? - спросил я.
- Очень немногое. Видите ли, та туристическая фирма, название которой
указано в ваших анкетах, у нас не зарегистрирована. Круиз на "Глазунове"
организован туристической фирмой "Лада". За три дня до отплытия теплохо-
да, в пятницу, кто-то заплатил бешеные бабки и выкупил две каюты из ди-
ректорского фонда. Действовали, по всей вероятности, через директора
круиза, иначе он хрен отдал бы свои люксы. Но к этому директору на кри-
вой козе не подъедешь, у него шикарный дом с вооруженной охраной, и ка-
кого-то вшивого участкового они и на метр к воротам не подпустили.
- Не уважают, стало быть, родную милицию, - зло усмехнулся я.
- А кто ж ее нынче уважает, Владислав Николаевич, - вздохнул Лисицын.
- Об нас только ленивый ноги не вытер.
- Это точно. А знаешь, дружок, у вас в "управе" кто-то жопу рвет,
чтобы спустить четыре трупа на тормозах. Мой паренек поинтересовался в
министерстве сводками, и знаешь, что он там прочитал? В гостинице убита
гражданка Доренко, прописанная в Москве. При попытке ограбления убита
гражданка Довжук, прописанная в Московской области. Во время проведения
массового мероприятия в толпе погиб гражданин Юшкевич, прописанный в
Санкт-Петербурге. Во время купания в нетрезвом состоянии утонул гражда-
нин Бабаян. Здорово, да? Такие сводки никому в глаза не бросятся. Тем
более, что в нашем министерстве сейчас вообще никому ни до чего дела
нет. После Буденновска нашего министра снимают, за ним часть заместите-
лей полетит, начнутся кадровые перестановки, так что всех волнует в ос-
новном это, а не какие-то там граждане и гражданки, которым не повезло
умереть во время пребывания на курорте. А я-то, дурак, все удивлялся,
почему по таким броским преступлениям до сих пор бригада не создана.
Моя хозяйка Вера Ильинична встретила меня как родного. Когда мы вчера
уезжали, я сказал ей, что у Лили началась солнечная крапивница и ее нуж-
но срочно отвезти в Москву, и пообещал вернуться как можно быстрее. При
этом я делал страдальческое лицо и бросал выразительные взгляды в сторо-
ну Татьяны. Вера Ильинична понимающе кивала и даже пыталась мне подмиг-
нуть, давая понять, что вполне одобряет наше "молодое дело".
- А девочки с Юрием Сергеевичем ушли на пляж, - посетовала она, отда-
вая мне ключ от комнаты. - Мы вас так скоро не ждали. Погода плохая,
солнышка нет, но они все равно пошли. Сказали, морским воздухом дышать
полезно.
- Ничего, - беззаботно ответил я, - я их там найду. Я знаю, где они
обычно устраиваются.
Бросив сумку и переодевшись, я с бодрым и веселым видом отправился к
морю. Пляж, несмотря на пасмурную ветреную погоду, вовсе не был таким
пустынным, как я ожидал. Видно, приехавшие отдыхать курортники решили не
ждать, пока погода исправится, раз уж потрачены деньги на то, чтобы сюда
приехать. В конце концов, море - оно и есть море, а для профилактики
простуды существуют давно испытанные народные средства в виде крепких
спиртных напитков.
Свою компанию я нашел там, где и ожидал. Ирочка дремала, лежа на топ-
чане и укрывшись курткой Мазаева, а Татьяна с Юрой играли в карты. Я из-
далека увидел знакомый нежно-сиреневый свитер Тани, ее забранные высоко
на затылок белокурые волосы над полной почти не загорелой шеей, и вне-
запно понял, как сильно влюблен в нее. Маргарита очень удивилась бы, уз-
нав, что я способен на столь сильное чувство. Да я и сам удивлялся.
- Не смей обыгрывать мою даму, - сказал я, подходя к ним. - Моя месть
будет страшной.
Таня выронила из рук карты и, вскочив с топчана, крепко обняла меня.
- Дима, - пробормотала она, уткнувшись лицом в мою шею, - Димочка. Ты
вернулся.
Реакция Мазаева была более спокойной. Он, казалось, был ничуть не
удивлен моим неожиданным появлением. Я оценил это по достоинству, ибо
понял: он все время незаметно посматривал по сторонам, чтобы не быть
застигнутым врасплох внезапной опасностью. Он давно уже заметил меня,
но, не зная моих планов и намерений, решил раньше времени не поднимать
шум. И чего его понесло в социологию? Ему бы самое место в уголовном ро-
зыске. Впрочем, с чего я решил, что он социолог? С его слов? Мысль о
том, что Юра Мазаев - не тот, за кого себя выдает, мне в голову раньше
не приходила. Может быть, напрасно? Стасов, ты утратил не только кураж,
но и профессиональную осторожность. Тебе действительно пора на пенсию.
- Как Лиля? - спросил он, пожимая мне руку. - Ты ее устроил?
- Да, все в порядке. А как вы тут без меня?
- Как видишь, - усмехнулся Юра. - Ирина дрыхнет без задних ног. После
вчерашнего происшествия с книгой она так переволновалась, что всю ночь
не спала. Зато теперь расслабилась. Ириша! Просыпайся! - громко позвал
он, похлопывая Ирочку по бедру. - Просыпайся, красавица, Стасов приехал.
Ирочка с трудом разлепила глаза и уставилась на меня непонимающим
взглядом.
- Владик... - произнесла она хриплым от сна голоском. - А ты разве не
улетел?
- Я уже обратно прилетел. Вставай, подруга, труба зовет. Я приглашаю
вас обедать в ресторан.
- По какому поводу? - нахмурился Мазаев.
- А просто так. В честь моего счастливого возвращения.
Ирочка, сидя на топчане, крутила головой, стараясь прочухаться и
сбросить с себя тяжелую сонную одурь. Я погладил стоящую рядом Татьяну
по мягкому теплому плечу и прижал ее к себе. Интересно, если я сделаю ей
предложение, она согласится или откажется? Скорее всего откажется.
Через полчаса мы заходили в приморский ресторан с нависающей над
свинцово-серым морем верандой. Свободных мест было совсем мало, что и
неудивительно при такой-то погоде. Сделав заказ, я вышел из зала якобы в
туалет и отправился искать вход на кухню. Рядом с этим входом должно на-
ходиться то место, которое мне было нужно.
Кухню я нашел довольно легко. Воровато оглядываясь, сунул за деревян-
ную дверцу, прикрывающую пожарный кран, привезенную из Москвы записку,
вытащил изо рта комочек жевательной резинки и прилепил его на металли-
ческую задвижку дверцы. Резинка была сигналом о том, что в тайнике нахо-
дится записка. Эту связь мне дали в Москве, потому что в этом южном го-
роде у меня не было никого, кроме Сережи Лисицына, а на него надежда
слабая, тем более что от оперативной работы его отстранили. В моем бу-
мажнике лежала еще одна записка, и ее еще предстояло положить в заранее
оговоренное место.
Когда я вернулся в зал, закуски уже стояли на столе. Обслуживали
здесь быстро, что меня порадовало. Это был тот же самый ресторан, в ко-
тором мы несколько дней назад ужинали вместе с Лилей, и мне было любо-
пытно, вспомнит ли меня толстый усатый официант, который нас тогда обс-
луживал. Я ведь и столик сегодня выбирал специально в той части зала,
которая была за ним закреплена.
Официант меня вспомнил. И это тоже меня порадовало.
- А где ваша дочка? - спросил он, ставя перед нами огромные тарелки
со стейком и жареной картошкой.
- Пришлось отправить ее домой. Представляете, у нее развилась солнеч-
ная крапивница, - посетовал я. - И температура поднялась, и чешется вся,
бедненькая.
- Жаль, - посочувствовал он. - Такая славная девчушка.
Пока все шло по плану. Я не только не скрывал своего возвращения, но
стремился сделать свое присутствие в городе как можно более заметным.
Конечно, у меня не было ни малейших оснований подозревать толстого офи-
цианта в связях с невидимой организацией, которая так старалась от меня
избавиться. Но из десятка случайных выпадов один или два обязательно по-
падут в болевую точку. Даже в таком огромном городе, как Москва, эта
тактика срабатывала, а уж здесь-то...
После ресторана мы отправились бесцельно бродить по городу. Впрочем,
бесцельной эта прогулка была для кого угодно, только не для меня. Я це-
ленаправленно тащил своих друзей на улицу Сапунова, где находилось самое
крупное в городе фотоателье. Мне нужно было не только это ателье, но и
телефонная будка рядом с ним.
Фотоателье выглядело солидно и располагалось в отдельном одноэтажном
здании. Размещенные в витрине щиты доводили до сведения граждан, что
здесь осуществляются все виды фоторабот: съемка, проявление пленок чер-
но-белых и цветных, изготовление слайдов и фотографий, фото на документы
и художественные портреты. Принимаются заказы на выездную съемку тор-
жественных событий. И даже ремонт фотоаппаратов.
Внутри за стойкой сидел молодой парень кавказского типа с трехдневной
щетиной, которая с недавних пор вошла в моду как подражание одному из-
вестному западному актеру.
- Добрый день, - радушно приветствовал он нас. - Что будем снимать?
Фотографию на память на фоне морских волн?
- Снимать не будем, - оборвал я его. - Будем задавать вопросы и отве-
чать на них.
Парень сразу помрачнел. Было видно, что мои слова вызвали у него неп-
риятные ассоциации с милицией. Немудрено, все-таки приходилось сталки-
ваться.
- Здесь не справочное бюро, - пробурчал он, пытаясь сделать свой го-
лос вызывающим.
- Ага, - поддакнул я. - Скажи-ка мне, дружок, кто у вас в городе за-
нимается ночной съемкой?
- Не понял.
Парень вопросительно поднял голову, но лицо его выражало явное облег-
чение. Вопрос показался ему странным, но не опасным. С одной стороны,
это было хорошо. Но с другой - плохо. Впрочем, посмотрим.
- Чего ж тут непонятного? Мне нужно фотографировать в ночное время.
Аппаратуры для ночной съемки у меня нет. Вот я и хочу узнать, у кого она
есть и кто может мне в этом деле помочь. Вопрос ясен?
- Ясно, - снова пробурчал небритый, но дружелюбия в голосе у него
прибавилось. - У нас такой аппаратуры нет.
- А у кого есть?
- Откуда я знаю? - Он пожал мощными плечами, обтянутыми трикотажной
водолазкой. - Надо поспрашивать у тех, кто в гостиницах подрабатывает. У
богатых свои причуды, они любят на память со своими девицами ночные ку-
пания запечатлевать.
- Вот и поспрашивай, дружок. А я к тебе завтра загляну. Все понял?
Парень, видно, совсем освоился с ситуацией, которая ему ничем не уг-
рожала, поэтому позволил себе быть неуступчивым.
- У меня, дядя, свои начальники есть. Чужим командирам я не подчиня-
юсь, - заявил он окрепшим голосом.
Ах ты Боже мой, какие мы самостоятельные! Я обернулся к Тане, Ирочке
и Мазаеву, которые терпеливо поджидали меня, разглядывая развешанные по
стенам фотографии ослепительных красавиц и мужественных героев. Мазаев
перехватил мой взгляд, тут же взял наших дам под руки и вывел на улицу.
Что-то он слишком сообразительный, Мазаев этот. Может, он и в самом деле
никакой не социолог?
Оставшись наедине с небритым кавказцем, я легко перемахнул через раз-
деляющий нас барьер-стойку и отработанным движением захватил его голову
в "замок".
- Теперь я буду твоим командиром, понял? Временно, не бойся. На нес-
колько дней. Ссориться со мной не надо, я бегаю быстрее, прыгаю выше, а
стреляю лучше. Усвоил? Завтра приду за ответом на свой вопрос. Будешь
вести себя неправильно - получишь по попке. Попка у тебя мягкая, так что
моей руке больно не будет. А чтобы у тебя не возникало желания экспери-
ментировать, предупреждаю заранее: про твои художества в зоне пока знаю
только я, но круг осведомленных лиц может стать более широким.
Я разомкнул "замок", взял парня за волосы и повернул его лицо к себе.
Смертельная бледность разлилась от корней волос до самой шеи. Значит,
Сережа Лисицын не промахнулся, давая мне наводку на этого фотодеятеля.
Он назвал мне его фамилию еще вчера, и пока я летел с Лилей в Москву,
Игорек Дивин, помимо всего прочего, получил сведения об этом небритом
красавце, в том числе и о его поведении во время отбывания срока за раз-
бойное нападение. Вел себя наш герой, прямо скажем, не совсем красиво,
по крайней мере, с точки зрения законов зоны. Администрация была им бо-
лее чем довольна, потому что он не только стучал, как взбесившийся дя-
тел, но и помогал устраивать провокации против неугодных "куму" зеков. В
среде бывших, а также действующих уголовников за такое поведение по го-
ловке не гладят. Сам парень был из Ростова, срок мотал в Самарской об-
ласти, после освобождения какое-то время пожил под Курском, потом обос-
новался здесь, в этом южном городке на берегу Черного моря. Слухи о его
неблаговидных выкрутасах сюда пока не дошли, но ведь этому делу и помочь
недолго, о чем я и проинформировал только что излишне независимого фо-
тографа, который не признает чужих командиров. Конечно, шантаж - дело не
особо благородное, но мне было на это наплевать, потому что я искал тех,
кто покушался на моего ребенка. И чтобы найти их, я готов был пойти на
поступки, весьма далекие и от благородства, и от этики. Наверное, в сво-
ей прошлой жизни я был курицей-наседкой, глупой и ограниченной, но ради
защиты своих цыплят готовой броситься даже на коршуна.
У порога я обернулся и еще раз напомнил:
- Я зайду завтра в это же время. Постарайся не заболеть и не уехать
срочно на похороны любимой тетушки. Твой новый командир этого не любит.
Выйдя из фотоателье, я поискал глазами телефонную будку. Будка стояла
там, где мне и рассказывали - метрах в десяти от дома, где находилось
ателье. Я попросил ребят подождать меня еще минутку, зашел в будку, ра-
зыграл немую сцену "безуспешный звонок", оставив при этом в тайничке
вторую записку, и с чистой совестью повел всю компанию в бар на набереж-
ной пить коктейль. Первые шаги были сделаны. Теперь будем ждать, кто и
как на них отреагирует.