Маринина А. Б.
Настя Каменская
Шестерки умирают первыми

<<< Назад | Содержание | Далее >>>

Глава пятая

Квартира у Киры была небольшая, но удобная. Придя вместе с Платоновым
из ресторана, она первым делом включила чайник, усадила Дмитрия на кухне
и пошла переодеваться. Вернулась она в длинном золотистом халате до по-
ла, полностью закрывающем красивые ноги, но зато открывающем соблазни-
тельную грудь.
- Послушай, Кира, - осторожно начал Платонов, - у тебя еще есть воз-
можность отказаться мне помочь. Ты не обязана это делать, и это, в конце
концов, может оказаться сложным и даже опасным. Я ведь уже говорил, что
тебе придется взять на работе отпуск и сидеть со мной дома. Подумай еще
раз. Если ты не хочешь рисковать, я просто переночую у тебя и утром уй-
ду, и ты никогда меня больше не увидишь, ну разве что случайно, как се-
годня. Если же ты твердо решила мне помочь, то я Сейчас расскажу тебе
все по порядку и подробно, чтобы ты отчетливо понимала смысл каждой моей
просьбы, суть каждого моего задания. Мне очень важно, чтобы ты знала все
и все понимала, потому что человек, который не понимает, легко может
что-нибудь напутать. Ну так как? Подумаешь?
- Не буду, - улыбнулась Кира. - Рассказывай. Я готова выслушать твою
историю.
- Раскаешься, - предупредил ее Платонов. Все сработало так в хорошо
отлаженном механизме. Длинная тирада, которую ты только что произнес,
была сплошь составлена из крючков, на которые обычно попадались женщины.
Главным из них любопытство, ведь он говорил: не будешь помогать - найду,
ничего не рассказав, а согласишься - расскажу все без утайки. Была еще и
видимость свободы маневра: мол, подумай еще раз, принимай решение. Ерун-
да все это, коль привела к тебе, значит, решилась. Ну и, разумеется,
осознание важности возложенной на нее миссии. Все понимать, чтобы, не
дай Бог, ничего не напутать, от этого так много зависит.
- Моя школьная учительница как-то сказала: всегда лучше жалеть о том,
что сделано, чем о том, что не сделано. Рассказывай.
- Ну что ж... - Платонов вздохнул. - Тогда слушай. Восемь месяцев на-
зад один человек по фамилии Сыпко написал в прокуратуру России письмо о
том, что на заводе, где он работает, творятся какие-то безобразия. Про-
дукция ракетостроения, которая в связи с конверсией осталась невостребо-
ванной, вместо того чтобы быть переданной для переработки на родственные
предприятия в России, почему-то оказалась проданной какомуто товарищест-
ву с ограниченной ответственностью. Этот Сыпко работает на заводе бух-
галтером, ведущим группу драгоценных металлов, занимается их учетом,
списанием, оприходованием. А поскольку в этих приборах драгметаллов мно-
го, то, естественно, их списанием и оформлением на них всей документации
занимался тоже он. И вот ему сильно не понравилось, что приборы, которые
до того всегда уходили на переработку в рамках своей же отрасли, вдруг
уплыли куда-то на сторону. Пока все понятно?
- Пока - да, - кивнула Кира. - Тебе чаю налить?
- Да, будь добра. Так вот, гражданин Сыпко пишет в прокуратуру
письмо, из прокуратуры его пересылают в наше министерство, и попадает
оно на проверку ко мне, поскольку работаю я в главке по борьбе с органи-
зованной преступностью. Завод, на котором работает Сыпко, находится в
Уральске-18, я туда поехал, связался с работником милиции, который обс-
луживает завод, звали его Славой Агаевым. Хороший парень, молодой, тол-
ковый. Мы с ним друг друга поняли и начали работать вместе. Теперь я хо-
чу, чтобы ты обратила внимание на одну деталь, это важно, Кира. Когда
совершается убийство и начинается работа по раскрытию и расследованию
преступления, из этого никто никакого секрета не делает. Труп - он и
есть труп, факт насильственной смерти человека очевиден, и никому не
приходит в голову это скрывать. Когда речь идет о злоупотреблениях и ма-
хинациях, ситуация принципиально иная. Преступления никто не видит, о
нем могут догадываться, о нем могут даже знать достоверно, но, чтобы
увидеть его воочию, нужно иметь массу подтверждающих это документов. И
если хоть одного документа не окажется, суд не признает это преступлени-
ем. Мало ли что мне написал этот Сыпко! А ну как он врет? Или добросо-
вестно заблуждается? Или хочет свести с кем-то счеты и оговаривает неви-
новного? Поэтому по такого рода преступлениям работа идет не то что ме-
сяцами - бывает, и годами. Осторожненько, маленькими шажочками, чтобы не
дай Бог не спугнуть преступников, а то ведь они в три секунды все доку-
менты уничтожат, и чем ты потом будешь доказывать их преступную дея-
тельность? И вот мы с Агаевым начали потихоньку-полегоньку подкапываться
под эти махинации с приборами, содержащими драгметаллы. А гражданину
Сыпко неймется, знаешь, у нас таких людей называют "народные мстители".
Они хорошие, порядочные люди, не желающие мириться с недостатками и зак-
рывать глаза на явные нарушения, но они поднимают слишком много шума, в
результате чего преступники успевают уничтожить следы своей деятельности
раньше, чем письмо дойдет до милиции. Такой вот "народный мститель" не
желает понимать, что есть законность, что есть суды и прокуроры, что
каждое обвинение нужно доказать, подтвердить документально. Он не хочет
знать о том, как трудно и долго добываются эти доказательства. Он напи-
сал письмо в прокуратуру и желает немедленно видеть результат. А ре-
зультата чегой-то нетути.
Дмитрий картинно развел руками, потом сделал большой глоток крепкого
чаю с лимоном.
- И пишет гражданин Сыпко еще одно письмо с гневными требованиями
призвать наконец администрацию завода к порядку. Было это месяца три
спустя после первого письма. В то время у меня еще начальник был преж-
ний, который проблемы наши хорошо понимал, поэтому письмо гражданина
Сыпко прочитал и в стол сунул, даже мне о нем говорить не стал, чтобы
зря не сердить. Я себе работаю, пытаюсь в Москве выяснить, что же это за
товарищество такое под названием "Артэкс" и кто ему лицензию на перепро-
дажу приборов за границу выдал. Двигаюсь аккуратно, медленно, яко тать в
нощи. А Славка Агаев в Уральске копает, как происходит списание этих
приборов, отправка, накладные добывает, счета и так далее. До этого мес-
та понятно?
...- Угу, - промычала Кира, которая как раз в этот момент сунула в
рот ложку с вареньем. - Давай дальше, очень интересно.
- Не страшно?
- Пока нет. А чего бояться-то?
- Ну гляди, - неопределенно хмыкнул Платонов. - Потом
Я, видно, все-таки сделал какое-то неосторожное движение, потому что
фирма "Артэкс" вдруг ни с того ни с сего объявила о своей самоликвида-
ции, о чем и поместила сообщение в газете с предложением всем, кто имеет
к ней имущественные претензии, предъявить их в течение месяца со дня по-
мещения объявления. Короче, все как у больших. И никаких документов по
этой фирме раздобыть нельзя, в связи с самоликвидацией все бумаги унич-
тожены. Одним словом, ку-ку, малышка, свадьба отменяется в связи с от-
сутствием жениха и невесты. Мне, как ты понимаешь, обидно до соплей, но
не смертельно. Во-первых, моей богатой практике такое бывало много раз,
а во-вторых, то же самая практика показывает, что те, кто учудил историю
с "Артэксом", не остановятся и не сделаются вмиг хорошими, опешив, что
уже наворовали достаточно. Они просто найдут другую фирму и будут про-
должать делать все то же самое. Так что авансы их выявить и доказать их
вину остаются. Поэтому я долго не убивался по почившей в бозе фирме, а
стал ждать, когда же она возродится. Теперь я скажу тебе еще одну важную
вещь. Ты, наверное, книжки детективные читаешь, поэтому знаешь, что у
каждого опера есть агентура. Знаешь?
- Конечно, - снова улыбнулась Кира. - Ты мне решил ликбез устроить?
- А что, не надо? Ладно, тогда сразу перейду к главному. У меня в
системе Министерства среднего машиностроения был человек, звали его Юри-
ем Ефимовичем. Он был выдающимся экспертом по драгоценным металлам, кан-
дидатом наук, автором нескольких специальных книг. Но помимо того, что
он был превосходным специалистом, он был очень хорошим человеком. Это
важно, Кира, ты слушай внимательно, это важно, чтобы понять все ос-
тальное. Подавляющее большинство агентов вербуется на компромате. Это
люди, которые тебя ненавидят, но выполняют твои задания, потому что бо-
ятся тебя, потому что у тебя на них что-то есть и ты их, грубо говоря,
шантажируешь этим. Небольшая часть агентов работает не из страха перед
тобой, а из удовольствия нагадить ближнему. И только мизерная доля сот-
рудничает с тобой потому, что разделяет твои взгляды и убеждения. Что
называется, не за страх, а за совесть. Таких агентов берегут как зеницу
ока, на них не заводят никаких личных дел и учетов, чтобы не дай Бог их
не расшифровать. С такими агентами часто возникает настоящая дружба,
глубокая привязанность, чувство взаимного доверия и поддержки. Далеко не
каждому оперативнику так везет в жизни и ему удается завербовать такого
агента. Мне повезло. У меня был Юрий Ефимович Тарасов, человек безупреч-
ной честности, огромной доброты и высочайшей квалификации. Он очень по-
мог мне в деле с уральскими приборами. После того, как скончался "Ар-
тэкс", у Юрия Ефимовича прошло сокращение в той организации, где он ра-
ботал, и мы с ним решили попробовать осуществить одну комбинацию. Пос-
кольку ему все равно нужно было менять место работы, мы задействовали
все свои связи и устроили его заместителем начальника протокольного от-
дела Совинцентра. Не буду морочить тебе голову деталями, скажу только,
что работа в протокольном отделе позволяла получать самые точные сведе-
ния о том, представители каких фирм, когда и на сколько дней приезжают в
нашу страну, а также о том, куда, когда и на сколько выезжают работающие
в этих фирмах российские граждане. "Артэкс", принародно объявив о своих
похоронах, свою документацию уничтожил, но в Совинцентре-то остались бу-
маги, по которым можно точно определить, с какими иностранными госу-
дарствами, фирмами и банками контактировал покойник. И если сейчас, от-
рыдав на похоронах, гости дружною толпою начнут посещать другой гостеп-
риимный дом и в том же составе, то сведения эти можно будет получить в
первую очередь - где? Правильно, в Совинцентре. И вот Юрий Ефимович Та-
расов по моей просьбе начал работать в протокольном отделе. И проработал
там ровно четыре дня.
Дмитрий умолк.
- Четыре дня? - переспросила Кира. - А потом что?
- А потом его убили, - тихо сказал Платонов. - Это случилось в минув-
ший понедельник.
- Что, прямо вот в этот понедельник? - с ужасом спросила Кира, поче-
му-то постучав пальцем по столу. - Прямо сейчас, на этой неделе?
- Да, прямо сейчас, на этой самой неделе. Но даже за те четыре дня,
что он успел проработать в Совинцентре, он нашелтаки нашу птицу Феникс,
он сумел вычислить ту фирму, которая пришла на смену "Артэксу". Теперь
она называется "Вариант". Не слабо, да? От отсутствия наглости эти ребя-
та не помрут. Но дальше, Кира, дело пошло еще хуже.
- Куда же хуже? Человека убили, что может быть хуже.
- А ты послушай, тогда узнаешь. Славка Агаев на прошлой неделе прис-
лал мне сообщение по телетайпу, мол, кроме приборов, на этом заводе есть
еще кое-что. Я к сведению принял, но лошадей, как водится, гнать не
стал, я тебе уже объяснил, что профессия у меня медлительности и акку-
ратности требует. Но как только про смерть Тарасова узнал, сразу же
Славке в Уральск телетайпограмму засылаю: дескать, хватай под мышку Все
документы и дуй сюда, в Москву. Славка тут же - в самолет и примчался. В
среду вечером мы с ним встретились, он Зашел в министерство, позвонил
мне снизу, я спустился, посадил его в машину и повез в район Таганки.
Ему туда по делу нужно было, там его родственник живет, он лекарство ка-
кое-то редкое для Славкиной дочки достал. И как назло этот родственник в
тот день поздно вечером улетал в Штаты, поэтому Слава так торопился, бо-
ялся, что не застанет, что дядька этот же в аэропорт уедет. Пока ехали,
он мне поведал, что, оказывается, рабочим нашего любимого уральского за-
вода зарплату Нечем платить, у государства денег нет. Городок небольшой,
Все вокруг завода вертится, подработать рабочему человеку негде, поэтому
без зарплаты там становится опасно: до социального взрыва совсем близко.
А у завода имеются в большом Количестве золотосодержащие отходы произ-
водства, которые Всю жизнь отправлялись на переработку на другие заводы.
Но теперь ситуация пиковая, денег на счету нет, зарплату платить Нечем,
и завод обращается в свое министерство с просьбой разрешить ему прода-
вать эти отходы производства кому-нибудь за наличные. В министерстве ре-
пу почесали и решили разрешение такое дать. Правильное решение, в об-
щем-то, приняли. И тут как тут возникает - кто? Правильно, дружочек,
возникает фирма "Вариант", которая скупает эти золотосодержащие отходы
по очень низкой цене, но зато за наличные, которыми можно выплатить ра-
бочим честно заработанную ими зарплату. Теперь в третий раз прошу быть
повнимательнее. Ответь мне, тебе лично золотосодержащие отходы произ-
водства нужны?
- Зачем они мне? - непритворно удивилась Кира. - Что я с ними делать
буду?
- Ну как же, они же золото содержат. А?
- Так мало ли чего они содержат, - резонно возразила она. - Надо же
уметь его оттуда извлечь, а я не умею.
- Умница. Отходы представляют ценность только для того, кто умеет
извлекать из них золото. Теперь второй вопрос: у тебя есть технология,
которая позволяет извлекать из отходов примерно половину того золота,
которое там реально находится. А у меня технология более развитая, и я
умею вытаскивать из этих отходов практически все золото, которое там
осело. Но если я из одного и того же количества отходов могу вытянуть в
два раза больше золота, чем ты, то будет только справедливо, если я зап-
лачу заводу за эти отходы цену в два раза выше, чем платишь ты. Верно?
- Пожалуй, - кивнула Кира. - По крайней мере с точки зрения арифмети-
ки это выглядит правильным.
- Теперь смотри, что происходит на самом деле. Фирма "Вариант" объяв-
ляет, что располагает технологией, позволяющей извлекать из отходов не
более 47 процентов реально содержащегося в них золота. В принципе это
средний показатель в нашей стране, так что выглядит он вполне нормально.
Исходя из этого устанавливается продажная цена отходов, которая потом
сильно занижается, поскольку оплата идет наличными. По безналичному рас-
чету цены всегда выше, чем за наличные, это тебе известно?
- Ну да, я слышала что-то такое, но никогда не вникала.
- Ну и сейчас не вникай, просто прими к сведению. "Вариант" выражает
готовность купить отходы, заплатив за них наличные, экспертная комиссия
оценивает эти отходы с точки зрения уровня реального содержания в них
золота, и, исходя из технологических возможностей по извлечению драго-
ценного металла, устанавливается продажная цена. Понятно? И на каждом
этапе есть возможность смошенничать. Вот смотри, я покажу тебе на услов-
ных цифрах, чтобы легче было считать. Предположим, на самом деле в отхо-
дах на каждый килограмм приходится один грамм золота, а комиссия пишет в
заключении, что его там не один грамм, а всего ноль целых четыре десятых
грамма. Дальше, "Вариант" говорит, что может извлечь 47 процентов золо-
та, то есть из каждых реально содержащихся 100 граммов золота может вы-
тащить на свет божий не более 47 граммов. А на самом деле он и не соби-
рается ничего извлекать, он перегонит эти отходы за рубеж, а по их тех-
нологии уже давно извлекают до 86 процентов. Мы, честные и наивные, по-
лагаем, что ценность отходов для фирмы "Вариант" измеряется ценой того
золота, которое она может извлечь, то есть ценой сорока семи процентов
из четырех десятых грамма на каждый килограмм отходов. Ну-ка посчитай,
сколько это будет, если грамм золота стоит, к примеру, 10 долларов.
- Сейчас, - Кира наморщила лоб. - 47 процентов - это примерно полови-
на, половина от четырех десятых грамма - две десятых. Если из каждого
килограмма отходов "Вариант" может извлекать по две десятых грамма золо-
та, то, чтобы получить один грамм, нужно купить 5 килограммов отходов.
Стало быть, из пяти килограммов можно извлечь золота примерно на десять
долларов, поэтому цена за килограмм не должна превышать двух долларов,
иначе будет невыгодно. А если на самом деле в отходах на каждый килог-
рамм приходится целый грамм золота, да технология позволяет извлекать 86
процентов, то цена одного килограмма отходов должна быть восемь долларов
шестьдесят центов, не больше. Я не обсчиталась?
- Кира, ты не только красивая, но и умная. Теперь вспомни, что добрые
дяди из администрации завода делают существенную скидку фирме "Вариант"
за то, что она платит наличными, и берут с нее не два доллара, а всего
один за килограмм отходов. В результате "Вариант" покупает отходы по це-
не в восемь раз меньшей, чем тут же перепродает за рубеж. В восемь раз!
Ты понимаешь, какие это огромные прибыли? И вот о таких веселых праздни-
ках длинного доллара мне и поведал Славка Агаев, пока я вез его в машине
на Таганку, где живет его дядька. Документы по золоту я у него забрал, а
по приборам - ему оставил. Высадил его у дома, руку пожал... И все.
- Что - все? - не поняла Кира.
- Убили его. Похоже, прямо в подъезде, где его родственник живет. Те-
перь, Кира, мы подходим к самому главному. Это все только присказка бы-
ла. Вчера днем вызывает меня мой новый начальник и говорит, что гражда-
нин Сыпко, неуемный наш народный мститель, снова бумагу на меня накатал,
что, мол, бездельник я и обманщик, он свое дело сделал, в известность
компетентные органы поставил, а органы спят и просыпаться не собираются,
не иначе как взятку взяли за то, чтобы спать крепче. Начальник вызывает
меня к себе и начинает задавать вопросы, требует все документы по про-
верке уральского завода показать. А я-то понимаю прекрасно, что когда
дело о ТАКИХ прибылях идет, то все на самом верху завязано и верить ни-
кому нельзя, даже собственному начальнику. Кто угодно может оказаться
предателем и провокатором, а особенно если человек новый, то всегда есть
опасность, что специально назначенный. Ведь Юрий Ефимович мой как раз
таким и был. В общем, документы по золоту показывать нельзя даже под
страхом смерти. Столько сил и времени потрачено на это дело, что с дурна
ума загубить - прощения мне не будет. И потом, я же о Славке в тот мо-
мент подумал. Я был уверен, что он уже в свой Уральск прилетел. Предс-
тавляешь, ему, молодому оперативнику с периферии, такое дело поднять! Я
и так в главке, мне дальше двигаться некуда, но и то обидно дело сгу-
бить, а Славке-то еще расти и расти, ему карьеру делать надо. Короче,
уперся я в тот момент рогом и бормочу что-то невнятное, только чтобы до-
кументы начальнику не показывать. И вдруг он мне объявляет, что на счет
фирмы, где работает моя жена, перечислено двести пятьдесят тысяч долла-
ров. И знаешь, от кого? От фирмы "Артэкс". Предсмертный, можно сказать,
подарочек. Якобы за то, чтобы я дело замарафетил и потихоньку развалил.
Я еще в себя прийти не успел от такой новости, а начальник мне сообщает,
что Слава Агаев убит. Видели, как мы вместе из министерства вышли, в ма-
шину мою сели, а через полчаса его нашли на улице Володарского мертвым.
И документов по приборам при нем не обнаружили. И смотрит на меня мой
начальник, нехорошими глазами. И понимаю я, что обвиняет он меня во взя-
точничестве и убийстве, и как мне от этого отмыться - не представляю.
Откуда деньги у жены на фирме - ума не приложу. Кто Юрия Ефимовича убил?
Кто Славика зарезал? И времени на все про все у меня - десять минут. Вы-
шел я из кабинета начальника, якобы к себе пошел за документами по
Уральску, а сам бегом к выходу - и в метро. К вечеру меня, наверное, в
розыск объявили, ну уж к сегодняшнему-то утру - наверняка. Выехать из
Москвы я не могу, да и не хочу, потому что хочу в первую очередь не
только отсидеться, но и разобраться, что же вокруг этого дела происхо-
дит. Алиби на момент убийства Славки у меня нет. Я в это время в машине
ехал один. Доказать, что не знаю про деньги от "Артэкса", я не могу. Как
только меня обнаружат, сразу же запрут в камеру, и тогда я уже ни в чем
не разберусь и ничего не докажу, потому что тогда документы по золотым
отходам попадут в чьи-нибудь руки, и все дело рухнет, как карточный до-
мик. А мне жалко. Когда с делом столько возишься, начинаешь относится к
нему как к продукту своего творчества. И потом, я же нормальный человек,
в тюрьму-то я идти в любом случае не хочу. Вот с такой бедой я и ехал в
метро, когда ты меня увидела. Как тебе мой рассказ?
- Ничего.
Кира замолкла и принялась соскребать ложечкой остатки варенья из ро-
зетки, потом сунула ложку в рот, слизнула варенье, постучала мельхиором
по мелким ровным зубкам.
- И в чем ты видишь мою роль?
- Ты должна стать моим голосом, моими ушами и моими глазами. Я не мо-
гу выходить из дома, потому что меня ищут. Я не могу никуда звонить из
твоей квартиры, потому что велика опасность, что у моего абонента стоит
определитель номера, после чего вычислить адрес, где я нахожусь, - дело
трех минут. Поэтому звонить будешь только ты и только из автоматов, при-
чем из разных частей города. Будешь говорить то, что я попрошу, и пере-
давать мне то, что тебе ответят. Будешь ездить туда, куда я скажу, и
рассказывать мне, что ты там видела. Для этого тебе и придется взять от-
пуск.
- Угу, - кивнула Кира. - А что все это время будешь делать ты? Я буду
ходить, звонить, смотреть, разговаривать, а ты что будешь делать?
- А я... - Платонов пожал плечами, потом оглядел кухню и улыбнулся. -
Хочешь, я тебе квартиру отремонтирую? Я все умею: и потолки белить, и
обои клеить, и плитку класть могу, полы отциклевать, стены штукатурить.
Если ты достанешь все материалы, я сделаю ремонт. Хочешь?
Дмитрий не лгал. Он действительно все это умел, и умел хорошо. За его
плечами была не одна отремонтированная квартира, хозяйками которых были
одинокие женщины "чуть за сорок". Платонов умел быть благодарным и не
терпел нахлебничества.
Дмитрий повернулся на другой бок, и раскладушка под его массивным те-
лом страдальчески заскрипела. Кира постелила ему на кухне после того,
как он заявил ей:
- Я совсем потерял голову от тебя, но это не означает, что я буду
вести себя как грубая скотина. Ты просто запомни: я очень хочу в одну
постель с тобой, но сделаю это только тогда, когда ты сама захочешь, ни
минутой раньше. Я не хочу ставить тебя в сложное положение, поэтому
больше возвращаться к этому вопросу не буду. Если когда-нибудь ты захо-
чешь, ты скажешь мне об этом. Договорились?
Женщине ничего не оставалось, кроме как согласиться. Платонов повто-
рял эту фразу множество раз в своей жизни, и она, как правило, срабаты-
вала именно так, как ему было нужно. Женщина чувствовала себя привлека-
тельной и желанной, что было немаловажно для поддержания ее хорошего от-
ношения к Диме, но в то же время делать первый шаг обычно было трудно.
Приглашение в постель оттягивалось, и это было ему на руку. Случись та-
кая необходимость, Платонов мог бы продемонстрировать свои сексуальные
достоинства любой женщине независимо от ее возраста и внешности, с этим
у него проблем не было, но по возможности он все-таки старался этого из-
бегать. Главным было создать атмосферу, убедить свою временную помощницу
в том, что он ее хочет, но терпеливо ждет, создавая при этом совершенно
незаметные, но абсолютно непреодолимые препятствия к тому, чтобы она са-
ма заявила о своем желании. Для этого надо было играть роль целомудрен-
ного романтика, для которого душа важнее телесных радостей, и Платонову
такая роль всегда вполне удавалась. Конечно, исполнять "мужские" обязан-
ности по отношению к гостеприимной хозяйке ему рано или поздно приходи-
лось, и он делал это хорошо и не без удовольствия, искусство состояло
лишь в том, чтобы оттянуть сей момент поближе к концу знакомства.
Однако сегодня вечером ему показалось, что хорошо отлаженный механизм
дал какой-то сбой. Да, глаза Киры горели жарким огнем, когда она смотре-
ла на него, окидывала взглядом его мускулистое тело, но в этом огне он
не учуял знакомой искорки. Она явно была взбудоражена неожиданным пово-
ротом в однообразной "библиотечной" жизни, но зова тела Дмитрий так и не
услышал, как ни напрягал свой внутренний слух. Ему даже показалось, что
Кира вздохнула с облегчением, когда он выразил готовность спать в кухне
на раскладушке.
Он улегся поудобнее и начал прислушиваться к доносящимся из комнаты
шорохам, пытаясь по привычке угадать, чем занимается Кира. Вот скрипнул
раскладывающийся диван, щелкнула дверца тумбы для белья - Кира стелила
постель. Потом легкие шаги послышались из прихожей, закрылась дверь ван-
ной, послышался шум льющейся из душа воды. Платонов пытался представить
себе обнаженную женщину в ванной, это ему удалось, но мужского интереса
к ней он не ощутил. Воду выключили, едва слышно звякнула о кафель пласт-
массовая петля - Кира сняла с держателя полотенце. Стук баночки с кремом
о стеклянную полочку. Дмитрию казалось, что он видит каждое ее движение,
каждый жест. Клацнула задвижка на двери, Кира вышла из ванной. Шаги за-
мерли почти сразу - видно, она остановилась в прихожей. Платонов понял,
что она хочет зайти на кухню и не может решиться. Наконец она подошла к
нему, не зажигая свет.
- Дима, - шепотом позвала она. - Ты еще не спишь?
- Нет, - ответил он в полный голос.
Он по опыту знал, что если женщина хочет сейчас заявить ему о своем
согласии на близость, то разговаривать с ней нужно громко, ни в коем
случае не понижая голос, чтобы сразу же разрушить атмосферу интимности.
Темнота и шепот лучшие друзья соблазна и злейшие враги целомудрия.
Неожиданно Кира зажгла свет и присела на табуретку.
- Ты хочешь о чем-то спросить? - догадался Дмитрий.
- Да. - Она помялась. - Знаешь, то, что ты мне рассказал... В общем,
это звучит достаточно необычно. Мне бы хотелось тебе верить, но... Но я
не могу. Ты прости меня, Дима. Я тебе не верю.
Он резко поднялся и сел, спустив ноги на покрытый линолеумом пол.
- Мне уйти? - холодно спросил он.
- Ни в коем случае, я совсем не имела это в виду. Ты в беде, это оче-
видно, и тебе негде ночевать. Я предложила тебе свою помощь и не собира-
юсь отказываться от своих слов. Просто мне кажется, что ты меня обманул
и твоя беда - вовсе не та, о которой ты мне рассказал.
- Я сказал тебе правду. Как я могу тебя убедить?
- Ты действительно работаешь в Министерстве внутренних дел?
- Действительно.
- Ты можешь показать мне свои документы?
- Господи, ну конечно, - облегченно рассмеялся Платонов. - Мне нужно
было сразу это сделать. Извини.
Он протянул руку к висящему на спинке стула пиджаку и вытащил из кар-
мана служебное удостоверение.
- Вот, пожалуйста.
Кира внимательно прочитала все, что было написано в удостоверении, и
улыбнулась.
- Так ты подполковник?
- А что, не похож?
- Никогда не видела настоящих подполковников из МВД. Только в кино.
Ты не сердишься на меня?
- Ну что ты, все нормально. Было бы странно, если бы ты взяла и пове-
рила мне на слово, если учесть, что мы знакомы всего несколько часов.
В ее карих глазах Дмитрий снова уловил отблески пламени, делавшие их
похожими на обжигающе горячий жидкий шоколад.
- Тебя завтра разбудить, или ты сам просыпаешься? - спросила она как
ни в чем не бывало.
- Я сам проснусь, как только ты встанешь. У меня сон чуткий.
- Тогда спокойной ночи. Тебе не холодно? Может быть, принести тебе
еще плед укрыться?
- Спасибо, не нужно. Мне здесь очень хорошо, правда. Спасибо тебе.
Кира выключила свет и ушла к себе. Дмитрий услышал, как она зажгла
бра над диваном и легла. Вот и все, подумал он, временное убежище он на-
шел, теперь надо подумать о том, как ему разобраться с обвинением в
убийстве и получении взятки.
Вдова Юрия Ефимовича Тарасова изо всех сил старалась Держать себя в
руках. Она снова и снова отвечала на вопросы Юры Короткова о покойном
муже, подробно описывала все ступени его служебной карьеры, рассказывала
о его друзьях и приятелях, о характере и увлечениях.
- Скажите, Клавдия Никифоровна, вам никогда не казалось, что у Юрия
Ефимовича есть какая-то сторона жизни, в которую он вас не посвящал?
- Я уже говорила - нет. Мы прожили вместе больше тридцати лет, вы же
понимаете...
На ее глаза навернулись слезы, но она сумела удержаться и не распла-
каться.
- Вам никогда не казалось, что Юрий Ефимович чего-то боится? Како-
го-нибудь события или, может быть, человека?
- Он боялся инсульта. Боялся, что его разобьет паралич. Знаете, у не-
го было повышенное давление, и он очень боялся... Следил за диетой... Я
понимаю, вы спрашиваете не об этом.
- А почему у вас три собаки? - внезапно спросил Коротков. - Ведь у
вас квартира небольшая, вам, наверное, тесно.
- Ох, это... - Клавдия Никифоровна разрыдалась.
Короткову стало неловко, но он должен был об этом спросить. Анастасия
велела непременно узнать, зачем Тарасову нужны были три собаки, да еще
служебные, а не карманно-диванные. Чего Каменская вцепилась в этих со-
бак, он не совсем понимал, но раз она просила - надо сделать обяза-
тельно. Юра часто повторял, что "голова у Аськи не понятно как устрое-
на", поэтому к ее просьбам и заданиям относился серьезно, даже если не
понимал их смысла и цели.
- Сначала у нас был только один Наркис, он самый старший, ему уже во-
семь лет. Медалист, элита. Его с трех лет берут на плановые вязки. Когда
ему было пять лет, мы выехали на дачу, а там, ну, знаете, как бывает,
любовь и все такое... Короче, у соседей по даче была овчарка, девочка,
хороших кровей, ничего сказать не могу, и, когда Наркис стал папой, хо-
зяин Эльзы принес нам двух щенков. Вязка неплановая, в клуб щенков не
берут, куда их девать? Сосед половину себе оставил, половину нам отдал,
мол, продавайте. Юрий Ефимович взял малышей и поехал с ними на Птичий
рынок. А там к нему подошла компания каких-то кавказцев с девицей, все
пьяные. Девица щенка увидела и начала требовать, дескать, купите ей не-
медленно. Один из мужчин деньги протянул, много, даже цену не спросил,
просто вытащил пачку тысячных и сует Юрию Ефимовичу. И вы представляете,
Юра не смог отдать щенка. Как подумал, что у девицы этой пьяной - минут-
ная блажь, а через десять минут маленький написает ей на пальто и она
его швырнет прямо на улице где-нибудь, оставит беспомощного замерзать и
умирать, так у него сердце перевернулось. Деньги отдал обратно и с рынка
ушел сразу же. Я помню, он домой вернулся сам не свой, Клава, говорит,
прости меня, дурака, не могу я собак продавать, у меня душа на части
рвется, это же живые существа, а я их неизвестно в какие руки отдавать
должен. В общем, в следующее воскресенье он опять поехал и опять вернул-
ся со щенками. Не смог. А через две недели я и сама сказала ему, чтобы
не продавал, привыкли мы к ним, как к детям привыкаешь. И знаете, что
удивительно? Наркис как чувствовал, что мы хотим его детей продать. Оба
раза, когда Юрий Ефимович на Птичий рынок уезжал, Наркис выл как по по-
койнику, у двери стоял, под ногами путался, уйти ему мешал. Ведь не
мать, а все равно, видно, чувствовал.
- Вам, наверное, трудно было с тремя-то? - сочувственно спросил Ко-
ротков. Аська велела непременно узнать, был ли покойный страстным при-
верженцем чистоты и порядка, и тема трех собак позволяла плавно перейти
к интересующему его вопросу. - Шерсть, грязь, готовка...
- Трудно. - Вдова слабо улыбнулась. - Квартира небольшая, вы сами ви-
дите, собаки крупные. Конечно, трудно было. Но мы как-то научились не
обращать внимания на неудобства. Ну грязь, ну шерсть, подстилки, миски -
мы, конечно, первое время пытались поддерживать чистоту и порядок на
прежнем уровне, а потом махнули рукой. Как есть, так и ладно. Зато ра-
дости сколько от них - вы не представляете. Они же как люди, у каждого
свой характер, свои особенности. У одного аллергия на свинину, другой
терпеть не может аппарат для измерения давления. Он его боялся, предс-
тавляете? Как Юрий Ефимович тонометр достает, так Фред опрометью кидался
ко мне и начинал скулить, когда был маленьким. И чего он в нем нашел та-
кого страшного? Теперь, когда подрос, уже не убегает, достоинство блю-
дет, но по глазам все равно видно, что не любит он этот аппарат. Сидит,
смотрит на Юрия Ефимовича, а на морде мука мученическая написана. Да что
говорить! Они - члены семьи, мы их всех любили, как детей.
- Юрий Ефимович был, наверное, добрым, мягким?
- Добрым - да. Добрее его я человека в жизни не встречала. А вот мяг-
ким, - Клавдия Никифоровна как-то странно посмотрела на Короткова, -
мягким я бы его не назвала.
- Почему? Он был неуступчивым? Упрямым?
- Это трудно объяснить, - в покачала головой вдова. - Просто я так
чувствовала. Если вы попросите меня привести пример, из которого было бы
видно, что он не был мягким, я, наверное, не смогу этого сделать. Но
внутреннее ощущение было именно такое всегда: добрый, но жесткий.
- И все-таки, Клавдия Никифоровна, почему? Мне это важно, поймите.
Только зная в деталях характер вашего мужа, я смогу представить себе,
что он мог сделать такого, из-за чего погиб. Чем и кому он мог помешать,
кто мог захотеть ему отомстить, свести с ним счеты. Пожалуйста, Клавдия
Никифоровна, я прошу вас. Я понимаю ваше горе, понимаю, как вам тяжело
говорить о муже, но это нужно сделать. Вы мне поможете?
Лена Русанова растерянно смотрела на капитана Лесникова и молчала.
Почему этот красивый строгий милиционер спрашивает ее о Диме? В чем он
провинился? Что с ним случилось?
- Лена, вы напрасно молчите. Жена Платонова сказала нам, что в ночь
со среды на четверг Дмитрий не ночевал дома. Ваш брат уверен, что он был
у вас. Это правда?
- Какое вам дело? - резко ответила она. - Даже если он и был у меня,
то что это изменит? Чего вы лезете ко мне?
- Вы не правы, - мягко ответил Лесников. - Дмитрий в четверг с утра
пришел на работу, а среди дня ушел, никому ничего не сказав, и мы до сих
пор не знаем, где он. Видимо, произошло что-то важное, что заставило его
оставить работу и где-то скрываться. И это важное могло произойти либо в
четверг в первой половине дня, либо в среду. И если в среду он был у
вас, то, возможно, рассказал что-то или хотя бы обмолвился о каком-то
важном событии.
- Ничего он не рассказывал. Он вообще никогда ничего не рассказывал
про свою работу. Будто вы не знаете! - презрительно фыркнула она. - У
меня и брат такой же, слова лишнего от него не услышишь.
- А о чем вы обычно разговаривали с Дмитрием?
- Это не ваше дело, - огрызнулась Лена. - Во всяком случае, не о ра-
боте.
- Скажите, - внезапно сменил направление Лесников, - Дмитрий много
читал?
- Читал? - переспросила она, чуть запнувшись. - Какой странный воп-
рос.
- И все-таки.
- Ну... Мне кажется, нет. У него времени нет на книги.
- Откуда вы знаете? Вы спрашивали его об этом?
- Да нет, зачем же, это и так видно.
- Откуда видно?
- Я, например, начинаю ему рассказывать о какой-то известной вещи, и
по его реакции вижу, что он о ней впервые слышит.
- А вас не коробило от этого? Вы простите меня, Лена, но вы учитесь в
консерватории, вы близки искусству, вероятно, у вас повышенные требова-
ния к общей образованности человека, а Дмитрий, похоже, этим требованиям
не очень соответствовал. Вы мирились с этим?
- Вы говорите глупости, - сказала он сердито и немного высокомерно. -
Ценность человека не в том, сколько книжек он прочел, а в том, как он
относится к другим людям. Да, Дима не знает, что такое "гарики" и кто
такой Губерман, он не видел ни одной пьесы Уильямса и никогда не слышал
музыку Губайдулиной, но он уважительно относился к людям и никогда их не
унижал. Он вообще почти никогда ни о ком не говорил плохо.
- У вас были общие друзья? - невинно поинтересовался Лесников. Девоч-
ка дерзит, но не потому, что она злая от природы, а от растерянности и
испуга, и ему не составит большого труда заставить ее сказать то, что он
хочет услышать. Надо только сделать так, чтобы она не почувствовала, что
идет у него на поводу.
- Нет.
Лена помолчала немного, уставившись куда-то в пол.
- Мы никуда не ходили вместе, нам было достаточно друг друга, нам
никто не был нужен, - добавила она вдруг.
- А о каких же людях Дмитрий вам рассказывал? Кого обсуждал? Вы
только что сказали, что он никогда не унижал людей и не говорил о них
плохо. Кого вы имели в виду?
- Никого конкретно, - она пожала плечами. - Иногда он рассказывал мне
о людях, которых я совсем не знаю.
- Например?
- Ну, например, в среду он пришел грустный и сказал, что умер очень
хороший и достойный человек. Попросил меня налить ему водки и помянул.
Знаете, мне показалось, он чуть не плакал. Конечно, я понимаю, что о по-
койниках плохо не говорят, но, если он решил выпить за упокой его души
не на поминках, не на людях, а один, как бы для себя, это значит, что...
Она снова запнулась и замолчала. Игорь не прерывал молчания, боясь
спугнуть девушку, он понимал, что сейчас слышит самую важную информацию
за весь вечер.
- Господи, как я плохо формулирую, - с досадой вздохнула она. - Вы
понимаете, что я хочу сказать?
- Кажется, да, - осторожно ответил Лесников. - Вы хотите сказать, что
есть такая вещь, как моральный долг, и что многие из нас горазды отда-
вать его прилюдно и во всеуслышанье, но лишь немногие способны помнить и
отдавать его в одиночку, наедине с самим собой. Кроме того, Дмитрий, ве-
роятно, был способен на сильную привязанность и преданную дружбу, что
также дано не многим. Верно?
- Да-да, верно, - торопливо и нервно заговорила девушка. - Но если,
как вы говорите, Дима пропал, то я не понимаю, как его способность на
сильную привязанность поможет вам его найти. Я сказала вам лишнее, вы
меня подловили, это нечестно. Уходите, пожалуйста. Я больше не буду от-
вечать на ваши вопросы. Уходите.
- Хорошо, Лена, я сейчас уйду, но, может быть, вы скажете мне, кто
был тот человек, который умер и которого хотел помянуть Дмитрий?
Лена встала с дивана и выпрямилась во весь свой небольшой рост. Глаза
ее гневно сверкали, губы побелели.
- Вы поступаете подло, слышите, подло! Вы заставляете меня пересказы-
вать вам слова, которые предназначались только для меня. Вы заставляете
меня предавать Диму. Да, вы меня перехитрили, и в какой-то момент я ра-
зоткровенничалась с вами, но я раскаиваюсь в этом, а вы вцепились мне в
горло и требуете...
Она задохнулась от ярости и готова была расплакаться.
- Уходите!
Уже стоя в дверях, Игорь Лесников вдруг обернулся к ней.
- Лена, я не хочу, чтобы вы считали меня негодяем, поэтому предупреж-
даю вас сразу: раз вы не хотите говорить со мной, я попрошу вашего брата
задать вам те же самые вопросы. Ему вы не сможете не ответить. Так вот,
чтобы вы не думали, что я пытаюсь вас перехитрить и подсылаю к вам Сер-
гея, чтобы выпытать какие-то секреты, я говорю вам о своем намерении за-
ранее.
- Зачем? - холодно спросила она, уже вполне овладев собой. - Играете
в благородство?
- Играете вы, а не я, и не в благородство, а на скрипке. А я пытаюсь
спасти вашего друга Платонова. И если вам нравится мне мешать, то я лич-
но от этого удовольствия не получаю. Всего хорошего.