 |
|
 |
Глава восьмая
Воскресенье Настя решила посвятить освоению компьютерных программ,
которые можно будет использовать в работе. Леша принес ей программу для
работы с картой Москвы, и она с удовольствием принялась за дело.
Разложив перед собой статистические данные за весь предыдущий год, а
также собственные аналитические справки, которые она готовила для Горде-
ева каждый месяц, Настя начала наносить на карту города точки в соот-
ветствии с местами совершения убийств и изнасилований. Зеленые точки -
раскрытые преступления. Красные - нераскрытые.
Она увлеченно работала, разнося по высвеченной на дисплее карте Моск-
вы разноцветные точки. Точек становилось все больше, и у Насти начали
болеть глаза. Она решила сделать перерыв и сварить кофе.
Через полчаса она вновь подошла к включенному компьютеру и останови-
лась как вкопанная. В правой части экрана, который соответствовал Вос-
точному округу Москвы, отчетливо виднелся зеленый эллипс, который сос-
тавляли точки, обозначающие места совершения раскрытых преступлений. Эл-
липс был правильной формы и располагался в направлении с северо-востока
на юго-запад.
"Бред, - подумала она. - Плод воспаленного воображения. Просто у меня
от напряжения устали глаза, вот и мерещится черт знает что".
Она снова вышла на кухню и посидела, прикрыв глаза, еще несколько ми-
нут. Потом опять подошла к компьютеру. Эллипс был на месте. Хуже того,
чуть выше, в том же направлении, ей привиделся еще один эллипс. На этот
раз это было светло-серое, соответствующее фону карты пространство, поч-
ти не заполненное точками, ни красными, ни зелеными.
"Наверное, я наделала ошибок при вводе данных, - решила Настя. - Или
в машине завелся вирус. Хотя откуда ему взяться? Машина совершенно но-
вая, стоит у меня без году неделю, кроме меня, никто ею не пользуется".
Она включила проверку на вирус - все оказалось в порядке, компьютер
ничем не "болел".
Она стерла с карты все нанесенные точки и начала сначала. По два раза
перепроверяла каждый адрес, прежде чем нанести точку на карту. Через три
часа на территории Восточного округа снова появились два эллипса, зеле-
ный и светло-серый.
Они смыкались друг с другом острыми концами, образуя восьмерку с пет-
лями разной величины. Светлая петля была длиннее и шире, зеленая - коро-
че и уже.
"Этого не может быть. Мне это кажется", - решительно сказала себе
Настя, придумывая, чем можно объяснить загадочную восьмерку. Она достала
другую статистическую таблицу, где преступления были сгруппированы не на
раскрытые и нераскрытые, а по мотивам: бытовые, хулиганские, корыстные,
заказные, сексуальные. Вызвала на дисплей чистую карту и снова стала на-
носить точки разных цветов. На этот раз цветов было пять. По мере того,
как нанесенных на карту точек становилось все больше, Настя с ужасом
убеждалась, что в Восточном округе снова появляется проклятая восьмерка.
На этот раз нижняя петля была преимущественно черно-фиолетовой, что со-
ответствовало хулиганским и бытовым убийствам, а верхняя - по-прежнему
светло-серая.
"Я схожу с ума. Мне нужно немедленно взять отпуск и отдохнуть. Много
спать и нормально питаться. И не думать о работе. Не хватало еще свих-
нуться в тридцать пять лет и как раз накануне свадьбы".
День пролетел незаметно, было уже почти девять вечера. Настя выключи-
ла компьютер, поужинала, минут двадцать простояла под горячим душем. По-
том выпила треть стакана мартини, который действовал на нее лучше всяко-
го снотворного, и легла в постель.
Среди ночи она проснулась, вылезла из-под одеяла и снова включила
компьютер. Восьмерка была на месте. Настя увеличила изображение, растя-
нув два сомкнутых разноцветных эллипса во весь экран, и посмотрела, на
какой улице находится точка пересечения петель. Это была улица, на кото-
рой находился Институт.
Первым делом она нашла участкового. Это был начинающий полнеть капи-
тан лет сорока с редкими волосами и красными прожилками на носу.
- Да у нас и район-то - не приведи Господи, - жаловался он. - Жуткое
ПТУ, где нет ни одного нормального подростка, все употребляют наркотики,
пьют, воруют, дерутся. Школа тоже есть, общеобразовательная, и тоже не
подарок, дня не проходит, чтобы милицию не вызывали. То дети подерутся
между собой, то возле школы какогонибудь пацана поймают, чужого, и
изобьют. Как бес в них вселился. Никогда раньше такого не было. А в
семьях что творится - ужас! Мужья бьют жен, жены - детей, дети - стари-
ков, собак и кошек мучают. Куда мы все идем - не понимаю. Вроде и пить
народ меньше стал, и заработать есть где, откуда столько злобы в людях -
ума не приложу.
- Вы сказали, что раньше такого не было, - заметила Настя. - Это что,
недавно началось?
- Да где-то с полгодика, - объяснил словоохотливый участковый. - И
ведь что обидно, я раньше в соседнем муниципальном округе работал,
только в прошлом году сюда перевелся, так там - тишь да гладь. Прямо
пансион благородных девиц. Знал бы, ни за что переводиться не стал. Все
из-за пацана своего. Здесь английская спецшкола прямо рядом с отделением
милиции, я туда сына отдал, ну и перевелся сюда, чтобы по утрам его во-
зить, присматривать, если что... Сами понимаете.
- А там, где вы раньше работали, всегда спокойно было?
- В том-то и дело, что нет. Когда я переводился, что тут - что там,
всюду было одинаково. Я потому и подумал тогда, что мне без разницы, где
работать. Нагрузка примерно одинаковая. Кто ж знал, что все так переме-
нится.
- Как вы думаете, почему? - спросила Настя, сама теряясь в догадках.
- Может быть, на вашей территории какая-нибудь преступная группировка
воду мутит? Поставляет ребятишкам наркотики, например.
- Нет, я бы знал, - покачал головой участковый. - Может, сделать с
ними ничего не смог бы, это точно, но знать - знал бы. Да и чего тут ло-
вить-то группировкам этим? Жилые массивы, ни тебе фирм, ни автосалонов,
ни банков. Гостиница, правда, хорошая, а так больше ничего и нет. У со-
седей и то больше объектов, которые могли бы привлечь внимание, но у них
все тихо.
- Ничего не понимаю, - пожала плечами Настя. - Почему же у них так
спокойно, а на вашей территории так плохо? Должно же быть какое-то
объяснение.
- Наверное, - развел руками капитан. - Вы там, на Петровке, высоко
сидите, далеко глядите, вам и карты в руки.
Настя вернулась на работу расстроенная и уставшая. Восьмерка ей не
померещилась, но все равно не понятно, откуда она взялась. Неужели Инс-
титут? Не эту ли восьмерку имел в виду несчастный Войтович, когда писал:
"Корни нашей вины уходят в бесконечность"? Горизонтальная восьмерка -
знак бесконечности...
- Виктор Алексеевич, у меня в голове полный сумбур. В этом Институте
что-то происходит. Мне нужен эксперт по антенно-фидерным устройствам.
- Стоп, стоп, не так быстро, - поморщился Гордеев. - Успокойся и да-
вай все с самого начала.
- Я хочу понять, не стоит ли на крыше Института какая-нибудь хитрая
антенна, которая в одну сторону направляет излучение волн, благотворно
влияющих на нервную систему, а в другую сторону идет что-то типа "обрат-
ной петли" с совершенно противоположным эффектом. Обратная петля всегда
короче и более узкая, что мы и видим на карте. Видите, зона спокойствия
больше, зона интенсивных агрессивных проявлений - меньше. Но смыкаются
они как раз в том месте, где стоит этот чертов Институт. Очень похоже,
что разгадку всего, что происходило вокруг Войтовича, нужно искать
здесь.
- И как ты предполагаешь искать эту самую разгадку? - поинтересовался
Гордеев. В зубах его была зажата дужка очков, которую он по привычке
грыз в минуты раздумий, из-за чего речь его казалась шепелявой.
- Мне нужен человек, разбирающийся в электромагнитных излучениях и
хорошо знающий проблематику Института. Но это должен быть человек не из
Института.
- Почему? Ты что, подозреваешь всех сотрудников до единого?
- Конечно нет, но все равно...
- Я поищу. Что еще? Убийство Галактионова ты собираешься раскрывать,
или теперь у тебя новое хобби - физика волн?
- Когда я пойму, что происходит в Институте, я скажу вам, кто отравил
Галактионова.
- Ну-ну, - хмыкнул Колобок. - Не зарекайся.
Ночью он опять сидел в кабинете и смотрел фотографии. Он не желал
признаваться себе, что долго и страстно хотел Евгению Войтович. Разве
можно хотеть "вот это"? - иронично спрашивал он сам себя, глядя на
страшные раны на ее чудном теле. Разве можно хотеть женщину, о которой
написано: "Наружные половые органы развиты правильно. Окружность сомкну-
того (до введения термометра) заднего прохода не опачкана. Длинные труб-
чатые кости конечностей на ощупь целы".
Он снова хотел сделать над собой усилие и избавиться навсегда от сво-
его "доказательства". И снова понял, что не может. Ему нужны эти прото-
колы и фотографии как подтверждение его правоты. Их никто не найдет, по-
ка он жив. А после смерти ему будет все равно...
Осталось совсем немного, и он получит наконец деньги, которые сделают
его свободным. Он ни за что не уедет из России, это бессмысленно. Ему не
нужна заграница, ему не нужны комфорт и успех, лимузины и вилла с бас-
сейном и прислугой. Ему нужен дом, большой крепкий дом в лесу, и везде-
ход, чтобы раз в неделю, а лучше - раз в месяц ездить за покупками. И
все. Больше ему ничего не нужно. Жить в глуши, никого не видеть, никого
не слышать. С женой развестись, оставить ей квартиру в Москве, пусть жи-
вет как знает. Она и не расстроится, наоборот, будет, наверное, даже до-
вольна, оставаясь в трехкомнатной квартире. Она его не любит... Что? Как
он подумал? Не любит? Надо же, засмеялся он про себя, слишком долго ду-
мал о Евгении, все ее слова вспоминал, вот и употребил машинально. Впро-
чем, его жене, наверное, неведомо, что никакой любви нет, она тоже меря-
ет свою и его жизнь этими глупыми мифическими мерками. Уж сколько раз за
последний месяц он вот так встает по ночам и подолгу сидит в кабинете, и
ведь ни разу она не проснулась, не почувствовала, что его нет рядом.
Нет, она обрадуется, когда он предложит ей развестись и разъехаться. Он
ей не нужен. Как, впрочем, и она ему.
Он начал мечтать о доме, который построит в глухом лесу. Обязательно
из кирпича. Двухэтажный, с гаражом и сауной. С сухим подвалом, чтобы
хранить в нем продукты. С собственной котельной, чтобы было тепло. Нужны
будут большие деньги, чтобы провести туда электричество и телефонную
связь. Но денег должно хватить, если Мерханов не обманет.
Он возьмет с собой книги и своего Алмаза, шотландского сеттера, чер-
ного, с рыжими лапами и трогательными рыжими кружочками над глазами. Ал-
маз - единственное существо на свете, которое его не раздражает.
Для визита в Министерство науки Насте пришлось одеваться в соот-
ветствии с требованиями приличий. Джинсы и свитер не годились ни в коем
случае. Она долго стояла перед открытым шкафом, прикидывая, что бы такое
надеть, что не стесняло бы движений, но выглядело строго и официально.
Наконец она остановила свой выбор на черных брюках и оливковом пиджаке с
черной отделкой. Этот костюм она купила осенью на деньги брата, который
хотел сделать ей подарок, но так ни разу его и не надела. И, видимо,
больше не наденет, только вот сегодня, и то ради министерства.
С Гордеевым она встретилась в вестибюле. Он заметно нервничал.
- Ты понимаешь, куда и зачем мы идем? - вопрошал он, пока они шли по
длинному, покрытому ковровой дорожкой коридору. - Мы идем к серьезному
человеку и собираемся предъявить серьезное обвинение Институту, который
он курирует. Без сильных доказательств в руках нам здесь делать нечего,
мы будем смешно выглядеть.
- Ну и пусть, - беззаботно отвечала Настя. - Пусть над нами посмеют-
ся, зато мы получим ответы на наши вопросы и по крайней мере будем уве-
рены, что того кошмара, который я придумала, нет и в помине. По-моему,
это лучше, чем сомневаться. Нет?
- Нет, - резко ответил Колобок, отыскивая глазами нужную им дверь. -
Я, дорогая моя, уже не в том возрасте, чтобы выставлять себя на посмеши-
ще. У нас, между прочим, свобода печати, и завтра в газетах может поя-
виться фельетон о том, какие безграмотные люди работают на Петровке и
охраняют покой доверчивых москвичей. Мол, в школе мы все плохо учились и
элементарного курса физики не знаем. Зато по литературе у всех были
сплошные пятерки и все дружно читают научную фантастику. Ты не забыла,
сколько мне лет?
- Скоро пятьдесят пять.
- Именно. И если ты, поганка мелкотравчатая, меня подставила, я тебе
голову отверну. Поняла?
- Поняла, Виктор Алексеевич. Голову отвернете.
- Нам сюда. Заходи.
В приемной сидела злобная девица с крысиным лицом. При виде Гордеева
и Насти она только слегка приподняла голову с прилизанными волосами и
уставилась на них, не говоря ни слова.
- Николай Адамович назначил нам на 10.30, - вежливо произнес Гордеев.
Девица молча поднялась и вошла в обитую красным дерматином дверь. Че-
рез полминуты она вернулась и так же молча встала у открытой двери, дер-
жась за ручку. Видимо, это означало приглашение войти.
Николай Адамович Томилин встретил гостей весьма радушно, усадил в
кресла, предложил чай или кофе. Гордеев от угощения отказался, а Настя
попросила кофе.
- Я внимательно вас слушаю, - борясь с астматической одышкой, сказал
Томилин. - Что могло привести такую очаровательную женщину в наше скуч-
ное научное министерство?
- Николай Адамович, - начала она, - не было ли в Институте, который
вы курируете, научных разработок, направленных на создание излучения,
благотворно воздействующего на нервно-психическую сферу человека?
- Откуда такой странный вопрос? - заколыхался всем своим тучным телом
Томилин, что, видимо, должно было знаменовать собой смех. - С каких пор
уголовный розыск интересуется научной проблематикой, связанной с элект-
ромагнитными излучениями?
- Я объясню, откуда взялся наш интерес к Институту.
Она достала карту и в нескольких словах обрисовала картину преступ-
ности на территории двух разноцветных эллипсов. Разумеется, ни о Войто-
виче, ни о краже дела, ни о Галактионове не было сказано ни слова.
- Мы столкнулись с этим необъяснимым явлением в процессе анализа го-
довых данных о преступности. Знаете, обычная ежегодная работа: в начале
февраля бывает уже готова годовая статистика, и мы в это время всегда
начинаем анализ преступности за год.
- И почему же вы решили, что к этим двум соседствующим районам имеет
отношение научная работа Института? - ехидно произнес Томилин.
- А потому, что Институт находится как раз в середине, вот здесь,
смотрите, Николай Адамович.
Настя ткнула ручкой в то место на карте, где смыкались серый и чер-
но-фиолетовый эллипсы.
- Ну и что? - невозмутимо спросил он.
- Насколько я помню физику, это может быть связано с обратным эффек-
том, - начала было Настя, но Томилин прервал ее громовым раскатом хохо-
та.
Его тучное тело колыхалось и, казалось, вотвот вывалится из кресла,
как подошедшее тесто. Его смех перешел в надсадный кашель, сопровождаю-
щийся присвистом и одышкой, он достал из ящика стола аэрозоль и брызнул
себе в рот. Потом отдышался.
- Где вы учили физику, позвольте спросить?
- В школе.
Она хотела было добавить, что это была специальная физико-математи-
ческая школа, но почемуто промолчала.
- И как давно это было? Лет десять назад?
- Почти двадцать, - честно ответила она.
- Голубушка, не сочтите за оскорбление, но при такой постановке воп-
роса можно считать, что физику вы не знаете совсем. Откуда у вас в голо-
ве появились все эти глупости?
Настя взяла себя в руки и постаралась как можно лаконичнее, чтобы не
наделать грубых ошибок, изложить Томилину свою гипотезу об "обратной
петле".
- Чушь! - категорично отрезал Томилин. - Уже лет пять назад было до-
казано, что этого явления нет. Раньше действительно считалось, что у ря-
да излучений, особенно у сверхвысокочастотных, есть то, что вы изволите
называть обратным эффектом или "обратной петлей". Но это заблуждение яв-
лялось следствием неправильного понимания природы таких излучений. Пять
лет назад немецкий ученый Мейерштранц произвел переворот в физике, дока-
зав, что наши представления об электромагнитных излучениях неверны. Он
возглавил целую научную школу, на которую сегодня ориентируется весь
мир. Так вот, в соответствии с новым пониманием проблемы было доказано
также, что обратный эффект от сверхвысокочастотных излучений - это миф.
Ошибка эксперимента. А вы, деточка, пришли в серьезное учреждение, воо-
ружившись школьными знаниями двадцатилетней давности, и пытаетесь опоро-
чить солидных ученых, не имея ни малейшего представления о проблеме, ко-
торой они занимаются. Стыдно.
Гордеев сидел весь багровый. Все получилось именно так, как он и
предсказывал. Даже еще хуже. Насте хотелось убежать отсюда подальше, за-
биться в темный уголок и разрыдаться.
- Я ни в коей мере не хотела опорочить научных сотрудников Института,
- сказала она, пересиливая себя, - я просто хотела понять, что происхо-
дит. Вы много лет руководите наукой, Николай Адамович, и вы знаете, что
такое - интерес к необъясненному. Он лишает человека способности спать,
есть, общаться с близкими. Он овладевает им полностью и диктует поступ-
ки, порой нелепые, порой смешные, но направленные на одно: понять, поче-
му это происходит; понять, как это происходит. Вероятно, мой порыв прий-
ти сюда и поговорить с вами кажется вам смешным и нелепым, но я искренне
надеюсь, что, как человек, близкий научной работе, вы не выгоните меня
отсюда за мою безграмотность, а посоветуете, к какой области знаний мне
следует обратиться, чтобы получить ответ на интересующий меня вопрос.
Может быть, вы даже будете настолько любезны, что порекомендуете мне
конкретного эксперта в этой области науки. Я очень на это надеюсь, Нико-
лай Адамович.
- Ну, деточка, я ценю ваш порыв к знаниям, - великодушно заурчал То-
милин, - приятно, когда молодежь тянется к науке. Но вынужден вас разо-
чаровать. Ищите природу вашего загадочного явления в социальной сфере.
Преступность, как известно, явление социальное, биологических корней у
нее нет, это, по-моему, уже давно доказано. К точным наукам странности
вашего Восточного округа никакого отношения не имеют. И учите физику,
учите, не ленитесь, а то опять попадете впросак, как сегодня. Вам еще
повезло, что вы попали ко мне, а не к кому-нибудь другому. Я - человек
снисходительный к чужому невежеству, не могут же все быть энциклопедис-
тами, как Ломоносов или Руссо. Вы работаете в милиции, и я с пониманием
отношусь к тому, что вы не разбираетесь в физике. Видимо, в своей про-
фессиональной деятельности вы более грамотны. Но не все такие добрые,
как я. Другие вас бы вышвырнули вон, да еще пинками под зад.
- Спасибо вам, Николай Адамович, - вымученно улыбнулась Настя, пряча
карту в сумку и вставая. - Мне было полезно с вами побеседовать.
- Я надеюсь, - он снова собрался рассмеяться, но внезапно покраснел,
махнул рукой и полез за аэрозолем.
Выйдя из кабинета Томилина, Настя и Гордеев долгое время хранили мол-
чание. Не говоря друг другу ни слова, они оделись в гардеробе, вышли на
улицу и пошли к ближайшей станции метро. Сойдя с эскалатора, Настя по-
вернула на правую платформу.
- Нам налево, - хмуро бросил Колобок, с трудом расцепив зубы.
- Я с вами не еду.
- Почему?
- Потому что я еду домой. Мне нужно отмыться от того дерьма, в кото-
ром меня только что вымазал Томилин. И я не приду на работу до тех пор,
пока не пойму, что происходит в этом проклятом Институте. Можете меня
увольнять за нарушение дисциплины.
Справа загромыхал подходящий к платформе поезд. Настя повернулась
спиной к Гордееву и пошла к вагону.
- Настасья! Подожди, Настасья! - безуспешно окликал ее Гордеев, про-
рываясь за ней следом сквозь толпу выходящих из поезда людей. В послед-
нюю секунду он успел-таки вскочить в вагон, придержав рукой закрывающие-
ся двери.
Настя сидела в самом углу, привалившись головой к стенке вагона и
закрыв глаза. Полковник заметил, что лицо ее было мертвенно-бледным, под
скулами на запавшие щеки легла синеватая тень, а губы предательски дро-
жат. Он подошел к ней и наклонился к ее лицу.
- Стасенька, - тихонько позвал он. - Не расстраивайся, девочка. Все
нормально. Ничего особенного не произошло.
Она медленно открыла глаза и постаралась улыбнуться.
- Вы не волнуйтесь, Виктор Алексеевич, я в порядке. Выходите, вам же
в другую сторону ехать.
- Дай слово, что не будешь плакать, - потребовал Гордеев.
- Даю слово.
- И дай слово, что не будешь огорчаться. Это нормально, когда гипоте-
за не подтверждается. Это случается гораздо чаще, чем наоборот. Не надо
делать из этого трагедию. Слышишь?
- Слышу.
- Не будешь огорчаться?
- Не буду, - вяло пообещала она.
- Я могу возвращаться на работу с чистой совестью и быть уверенным,
что с тобой все в порядке?
- Конечно, Виктор Алексеевич. Я не маленькая, не пропаду. Посижу нем-
ного, подумаю, соберусь с силами - и за работу. На мне как на собаке все
заживает.
Поезд замедлил ход, подходя к следующей станции. Виктор Алексеевич
передвинулся ближе к двери, но глаз с Насти не спускал. Ему показалось,
что она немного успокоилась, губы уже не дрожали и плакать она, вроде
бы, не собиралась.
Двери раздвинулись, полковник бросил на Настю последний взгляд. Она
сидела по-прежнему с закрытыми глазами, бледная и несчастная. Сердце его
на миг сжалось от сочувствия к ней. "Ничего, она умная и сильная, у нее
холодный расчетливый мозг, работающий как компьютер. Она не позволит
эмоциям взять верх. Она справится. Этот жирный Томилин грубо оскорбил
ее, но она справится. Девочка моя, Стасенька..."
Он шагнул на платформу вместе с толпой выходящих из вагона пассажиров
и пошел на противоположную сторону к поезду, идущему в обратном направ-
лении.
Дверь за гостями уже давно закрылась, а Николай Адамович Томилин все
сидел неподвижно, глядя в одну точку и борясь с овладевшей им тревогой.
Наконец он снял телефонную трубку и позвонил в Институт.
- И как я должен это понимать? - начал он без предисловий. - Вы мне
клялись, что ваша антенна абсолютно безвредна, а ко мне приходит ка-
кая-то девчонка из милиции и утверждает обратное.
- Какая девчонка? Что она утверждает? Николай Адамович, я не понимаю,
о чем вы говорите.
- О чем я говорю? - кипел Томилин. - О вашей гребаной антенне я гово-
рю, вот о чем. Она принесла мне карту Москвы, на которой только слепой
не увидит поле воздействия вашего прибора и поле обратного эффекта. Вы
что же, обманывали меня? Скрывали? Фальсифицировали результаты апроба-
ции?
- Успокойтесь, Николай Адамович. Мы с вами, кажется, все уже обсуди-
ли, когда я был у вас. Никакого обратного эффекта нет и быть не может.
Положительный эффект есть, для его отслеживания мы и смонтировали антен-
ну в городской среде, потому что она предназначена для использования
именно в городской среде, а не на полигоне. Кстати, о какой карте вы го-
ворили?
- О карте Москвы, где размечены места повышенной агрессивности насе-
ления. Что, интересно, я должен был ей говорить, когда она положила пе-
редо мной эту карту?
- И что же вы ей сказали?
- Что она дура, вот что я ей сказал. Объяснил, что она не знает эле-
ментарных вещей и не разбирается в физике. Короче, что надо, то и ска-
зал. Но это Я сказал ЕЙ. А теперь я хочу послушать, что ВЫ скажете МНЕ.
- Ничего нового, Николай Адамович, - выразительно вздохнул его собе-
седник. - Это обыкновенная провокация. Старостин продолжает интриговать,
чтобы получить кресло заместителя министра, вот и все. Как фамилия этой
девушки, что к вам приходила?
- Сейчас посмотрю, у меня где-то записано. Черт, куда я бумажку-то
подевал... Не найду никак. Не то Каменева, не то Каминская.
- Наверное, Каменская?
- Вот-вот, правильно, Каменская.
- Ну, Николай Адамович, это просто смешно! - от души рассмеялся он. -
Да вы знаете, что Каменская - родственница Старостина? Совершенно оче-
видно, что ее визит к вам - не более чем ловкая авантюра, стремление
поддержать пожар, раздутый той анонимкой. Она самозванка. Вы видели ее
документы?
- Нет. А откуда вы знаете, что она его родственница?
- А он как-то рассказывал, хвастался по пьянке, что у него двоюродная
племянница в ГАИ работает, поэтому он с техосмотрами проблем не знает. И
фамилию ее называл. Я же вам говорил, референт Старостина - мой сосед по
даче, поэтому я лучше вас информирован. Так что успокойтесь, Николай
Адамович, берегите нервную систему. Что вам сказала эта девица? Что она
из уголовного розыска?
- Нет, она так не говорила. Что-то про анализ годовой статистики ска-
зала.
- Ну вот видите, она даже не посмела вам соврать, будто занимается
расследованием преступлений. А вы слышали когда-нибудь, чтобы милиционе-
ры занимались аналитической работой? " - Не слышал. - Томилин стал за-
метно успокаиваться.
- И я не слышал. Для аналитической работы нужен интеллект, а откуда
он у милиционеров? Так что не переживайте понапрасну. Не обращайте вни-
мания на козни Старостина, вы же понимаете, он из кожи вон лезет, чтобы
добиться повышения, но ему все равно не светит. Кресло будет вашим, мо-
жете мне поверить.
- Откуда у вас такая уверенность? - насторожился Томилин. - Вы знаете
что-то конкретное?
- Знаю, Николай Адамович, знаю. Сказать пока не могу, но знаю совер-
шенно определенно, что ваши шансы на должность замминистра намного выше.
Вы ведь уже имели возможность убедиться, что мои источники информации
весьма надежны. Помните историю с Институтом медицинской радиологии? Я
вам еще за полгода сказал, что будет скандал и Русакова выгонят с трес-
ком. Так и случилось, потому что это была запланированная акция, а не
случайность. Но если вы мне все-таки не верите, я готов еще раз предста-
вить вам все данные по нашей антенне: научный отчет, дневник апробации,
результаты испытаний.
- Нет-нет, - торопливо отозвался Томилин, - не нужно. У меня все рав-
но нет времени этим заниматься. Но я вас все-таки попрошу, проверьте все
еще раз. Мало ли как жизнь обернется, нужно, чтобы вся документация была
в идеальном порядке. Договорились?
- Конечно, Николай Адамович, если вы настаиваете.
Полковник Гордеев был, как всегда, прав. Плохого настроения Насте
хватило ровно настолько, чтобы доехать до дома. Уже поднимаясь в лифте
на девятый этаж, она подумала о том, что зря так взбрыкнула и нагрубила
Колобку, сказала, что не придет в контору, пока не разберется с Институ-
том и таинственными эллипсами на карте. Но уж коль он не стал настаивать
и с пониманием отнесся к ее капризу, нужно постараться использовать сво-
бодные полдня с максимальной пользой.
Дома она быстро переоделась, скинув элегантный и умопомрачительно до-
рогой костюм и надев свои любимые джинсы и свитер, и позвонила Леше в
Жуковский. Он безропотно воспринял просьбу приехать к ней немедленно и
даже как истый джентльмен поинтересовался, не нужно ли привезти продук-
тов.
- Не нужно, солнышко. Я сейчас схожу в магазин и даже попробую
что-нибудь приготовить. Я подумала, что, может быть, мы с тобой успеем
добежать до ЗАГСа, если он еще не закроется к тому моменту, как ты до
меня доберешься.
- Ты... серьезно? - осторожно спросил Чистяков. - Я, честно приз-
наться, спрашивать боялся, вдруг ты передумала.
- Леша, ну не делай ты из меня чудовище, - шутливо взмолилась она.
- А кто же ты? - резонно возразил он. - Красная Шапочка, что ли? Че-
тырнадцать лет голову мне морочила. Чудовище и есть.
Толстая, базарного вида тетка в ЗАГСе долго изучала заполненные ими
бланки заявлений, и с ее раскрашенного, как ярмарочная карусель, лица не
сходило выражение подозрительности.
- Первый брак? - недоверчиво переспросила она, глядя на Настю.
- Первый, - подтвердила Настя.
- Шестидесятого года рождения?
- Шестидесятого.
Тетка покачала головой и вперилась в Лешино заявление.
- И у вас, молодой человек, первый брак?
- И у меня первый.
- Ни у кого из вас нет детей? - продолжала она пристрастный допрос,
хотя все, что ее интересовало, было написано в заявлениях.
Настя собралась уже было сказать какую-нибудь очевидную глупость ти-
па: "Там же все указано, что ж вы спрашиваете", но вовремя одумалась.
Она сообразила, что толстая тетка просто не понимает, как это невз-
рачной замухрышке-милиционерше удалось подцепить доктора наук, профессо-
ра, которого не надо предварительно разводить и который не будет потом
много лет платить алименты первой жене. Разве она может знать, что Настя
"подцепила" Лешку Чистякова во время экзамена по математике в конце де-
вятого класса. Тогда она, сдав письменную работу, не ушла из школы, а
пристроилась в коридоре у окна и попыталась решить экзаменационное зада-
ние другим способом, не заметила, как увлеклась и нашла не одно, а целых
три альтернативных решения, а когда спохватилась, уборщица уже гремела
ключами и ведрами.
- Эвона, не ты один такой, - услышала Настя ее громкое добродушное
брюзжание. - Еще одна пигалица потерялась, дорогу домой никак не найдет.
Она подняла глаза от тетрадки и увидела рядом с уборщицей длинного
нескладного рыжего парня из параллельного класса, который понуро брел
рядом с маленькой пожилой женщиной и, казалось, был выше ее ростом раза
в два.
- Я уж и входную дверь заперла, слышу - в кабинете физики кто-то по-
ет, соловьем заливается, да складно так, прямо за душу берет. Думала,
радио, - доверительно обратилась она к Насте. - Захожу - батюшки мои!
Сидит, в приборе ковыряется и поет себе, как будто его родители дома не
ждут. Небось не емши цельный день, физик? Пошли, пошли, чего плетешься.
Завтра прибор свой доломаешь. И ты, пигалица, складывай тетрадки, вре-
мя-то уж восьмой час пошел.
Они вместе пошли по школьному двору к трамвайной остановке.
- Ты из девятого "Б"? - спросила она рыжего парня.
- Угу, - угрюмо буркнул он. - А ты?
- А я из девятого "А".
- Что-то я тебя не помню. Ты новенькая?
- Нет, я вместе со всеми начинала, с первого сентября. Просто я неза-
метная, поэтому ты меня не помнишь.
- Кто сказал, что ты незаметная?
- Папа. Он в этом разбирается.
- Чушь. Передай своему папе, что он ничего не понимает в девчонках.
Лешка Чистяков и в шестнадцать лет уже был джентльменом. Может, этим
он и обратил на себя ее внимание?
- А чего ты в школе задержалась? - спросил он.
- Экзаменационную задачку решала.
- А что на экзамене? Не успела?
- Почему, успела. Другие варианты искала.
- И как? Нашла?
- Нашла. Даже не один, а три...
Они застряли в скверике неподалеку от школы еще на полтора часа, го-
рячо обсуждая варианты решения задачи. Дважды чуть не поссорились. Дваж-
ды мирились и торжественно пожимали друг другу руки. Опомнились только
тогда, когда начало темнеть.
- Меня дома убьют, - в ужасе охнула она.
- Хочешь, я пойду с тобой? - мужественно предложил он. - Скажу, что я
во всем виноват, меня не убьют.
- Нет, я сама, - покачала она головой. - Меня папа всегда учил за чу-
жую спину не прятаться. И потом, если и попадет, так за дело. Я же вино-
вата, чего ж теперь трусить.
- Ты - классная девчонка! - с восхищением произнес рыжий. - Между
прочим, тебя как зовут?
- Настя.
- А меня - Алексей. Можно просто Лешка.
Это было восемнадцать лет назад... Все равно он для нее остался
"просто Лешкой", несмотря на ученые звания и престижные международные
премии. В первый раз он делал ей предложение, когда им было по двадцать.
Потом, когда ей было двадцать три, она влюбилась без памяти. Она сходила
с ума. Она почти теряла рассудок. Лешка стойко перенес ее измену, хотя
как раз тогда у него появились первые седые волосы. Он умел ждать. В
двадцать пять она успокоилась, взяла себя в руки, поняв, что безответная
любовь в данном случае унизительна для нее и обременительна для того,
кого она любила. Больше она Чистякову сюрпризов не преподносила, а если
у нее и возникал интерес к другим мужчинам, то она старалась, чтобы Леш-
ка этого не знал.
После ЗАГСа они вернулись домой. За ужином Настя поделилась с Лешей
своим утренним огорчением.
- Представляешь, оказывается, все, чему нас учили в школе, безнадежно
устарело. Меня сегодня так больно ткнули мордой об стол, что, наверное,
синяки останутся.
В двух словах она изложила ему свою эпопею с визитом в Министерство
науки.
- Что?! - вытаращил глаза Чистяков. - Он тебе так сказал?
- Ну да.
- Он сказал, что Мейерштранц опроверг все постулаты физики волн? Что
обратного эффекта не существует?
- Ну да, именно так он и сказал. А что?
- Да он тебя обманул, как первоклашку. А ты ушки и развесила. Любой
физик знает про обратный эффект. Если хочешь знать, в Штатах даже закры-
ли несколько научных проектов из-за этого. У нас, конечно, проекты из-за
обратного эффекта не сворачивают, просто пишут инструкции по технике бе-
зопасности, ограничивают применение и все такое. Но это случается сплошь
и рядом. Есть, например, такая антенна, которую нельзя располагать па-
раллельно земной поверхности, потому что под ней ничего не растет. Она
неблагоприятно влияет на биологические процессы. Да много всего... Как
же ты так лопухнулась, Асенька?
- Не знаю, - задумчиво ответила она. - Он меня авторитетом задавил. А
может, специально старался обидеть посильнее, чтобы у меня от
расстройства мозги отказали. Они, кстати, и отказали. Леш, ну ладно, я
безграмотная дурочка, со мной, все понятно. Но он-то! Он же не мог не
знать, что говорит ерунду? Он же не может быть невежественным тупицей?
- Ну почему, может. Если бы он был талантливым физиком, то занимался
бы наукой, а не ее организацией. Ученые-отличники работают в институтах,
а ученые-двоечники ими руководят из министерских кресел, это всем из-
вестно.
- Ой, Лешик, дай Бог, чтобы ты оказался прав.
Дай Бог.
- Почему так?
- Да потому, что если это не так, значит, он меня умышленно обманул.
А это совсем плохо. Значит, он что-то скрывает. Только этого мне не хва-
тало! - простонала она, хватаясь за голову. Потом взглянула на Чистякова
почти весело и подмигнула ему. - Но если он что-то скрывает, то, выхо-
дит, я все-таки права. А это уже хорошо!
Из лабораторного корпуса он прошел в свой кабинет. Открыв сейф, дос-
тал из него папку и вложил туда несколько листков с результатами очеред-
ных испытаний. Все идет по плану, без срывов. Осталось совсем немного.
Только бы эта девчонка не начала воду мутить...
Как она докопалась? Откуда узнала? В интересах безопасности надо бы
временно свернуть работу, предупредить коллег, которые работают над при-
бором, что выполнение "левого" заказа на какое-то время приостанавлива-
ется. Мерханов подождет, ничего с ним не случится. Безопасность дороже.
Но ведь осталось совсем немного. Так хочется скорее закончить все,
получить деньги, уволиться к чертовой матери из этого надоевшего до ос-
комины Института - и в лес, где никого нет. В последнее время выносить
общение с людьми становится все труднее. Он стал еще более раздражи-
тельным, агрессивным, но умело скрывает это, следит за собой, держит се-
бя в ежовых рукавицах. Работа над прибором даром не проходит, он это на
себе чувствует. Еще немножко потерпеть, еще немножко - и конец. Свобода
от всех.
Но Томилин-то каков! Переполошился. Жирная омерзительная свинья. Хо-
рошо, что дачное соседство с референтом Старостина - правда. Это позво-
лило ему наспех соорудить вранье про провокацию конкурента, и трусливый
Томилин его скушал, не подавился.
Нет, нельзя рисковать. Завтра же он поговорит с человеком Мерханова.
Нельзя, чтобы из-за какойто девчонки Каменской рухнула его мечта. Но от-
куда же, черт возьми, она узнала? Кто проболтался? Тем более нужно при-
остановить работу, пока не выяснится, у кого это слишком длинный язык.
