 |
|
 |
Глава пятнадцатая
Все вокруг напоминало о том, что сегодня - короткий предпраздничный
день. Весь год в Москве было много цветов, но даже трудно было предполо-
жить, что их может быть СТОЛЬКО! Почти все мужчины шли на работу с цве-
тами, которые покупали возле ближайших станций метро, а через несколько
часов эти же самые цветы женщины понесут с работы домой. В подземных пе-
реходах возникли как из-под земли новые лотки с парфюмерией, косметикой,
галантереей и колготками, любовные романы в ярких мягких обложках шли
нарасхват, а спешащие на службу женщины выглядели так, словно шли в до-
рогой ресторан, но по досадному недоразумению лимузин к воротам не пода-
ли.
Рано утром Вадим Бойцов получил изготовленные по слепкам ключи от
квартиры главного разработчика. Литвинова сказала, что хозяин квартиры
собирается после работы ехать на дачу, так как жена пригласила на празд-
ник дочь с зятем и его родителями. К сожалению, в квартире есть собака,
поэтому лезть туда, пока хозяева на работе, не стоило. Надо подождать,
пока пса увезут на дачу.
Посещение квартиры разработчика откладывалось до второй половины дня,
и Вадим решил осуществить задуманное - съездить в Восточный округ, чтобы
своими глазами убедиться в том, о чем ему рассказывала Каменская.
Припарковав машину неподалеку от метро и пройдя несколько кварталов,
он оказался перед зданием Института. В этом месте петли на карте пересе-
кались. Он покрутил головой, чтобы сориентироваться и найти нужное нап-
равление, и быстро зашагал в сторону красивой многоэтажной гостиницы.
Вадим понимал, что выбрал для своих экспериментов не совсем удачное вре-
мя - утро предпраздничного дня. Если и есть тот эффект, о котором гово-
рила Анастасия, то именно сейчас он наименее заметен. Злоба и агрессив-
ность легче всего прорываются вечером, когда человек устал и раздражен
после работы или когда выпьет. Но Бойцову не терпелось хотя бы начать
разбираться во всем этом. Он даже не ожидал, что рассказ об "обратной
петле" так его заденет.
Начать он решил с продуктовых магазинов. И продавцы, и покупатели
обычно живут здесь же, неподалеку, и вполне годятся в качестве объекта
наблюдения. В первом же магазине его поразила явная несоразмерность мел-
ких поводов и возникающих вокруг них конфликтов. Даже при том, что поку-
пателей было совсем немного и ни к одному прилавку очередь не стояла,
продавцы ухитрялись доводить пожилых женщин, пришедших за продуктами, до
слез, а пожилые придирчивые покупательницы, в свою очередь, доводили
продавщиц чуть ли не до истерик.
- Почему у вас нет твердого сыра, одни только плавленые сырки? -
строго вопрошала покупательница.
- Не знаю, - пожимала плечами продавщица. - Что привозят, то и прода-
ем.
Далее следовала перемежающаяся оскорбительными намеками лекция о том,
что, мол, сколько разговоров было вокруг приватизации, а все как было,
так и осталось, продавцы воруют, за ценами теперь никто не следит, на-
верняка и цены завышают, вон какие рожи себе отъели, у нищих пенсионеров
последний кусок из горла вырывают. Продавщица сначала вяло огрызалась,
потом взорвалась и наорала на старуху, с таким остервенением швырнув на
прилавок взвешенный для нее кусок буженины, словно это были не буженина
и прилавок, а граната и сама ненавистная покупательница.
В другом магазине Вадим увидел, как молодая мама, держащая за руку
ребенка лет пяти-шести, отчитывает продавщицу за то, что прилавок с мо-
роженым сделали стеклянным.
- Ребенку все видно, он начинает плакать и просить мороженое, а ему
нельзя! Вот что мне теперь прикажете делать?
Ребенок и в самом деле орал во всю глотку и, захлебываясь слезами и
соплями, требовал мороженое "Баунти".
- Вам лишь бы продать побольше, - продолжала кипеть мамаша, - а о
том, что ребенок не понимает, вы и не думаете. Да еще специально на
стекло зайчиков и медведей приклеиваете, чтобы ребенок наверняка заметил
вашу гадость. Совесть у вас есть или нет?
- Всем детям можно, а этому нельзя! - отвечала продавщица, обладающая
таким мощным голосом, что без труда перекрыла и негодующую родительницу,
и ее орущее чадо. - Мороженое специально для детей делают, а если твоему
ребенку нельзя, так нечего его в магазин таскать, пусть на улице дожида-
ется. Нарожали больных детей, а потом к нам претензии предъявляют! Мы,
что ли, прилавки эти придумали? Какие дают, в таких и продаем! Весь мир
в таких торгует, одной тебе, видишь ли, не нравится. Если у тебя ребенок
больной, так его лечить надо, а не виноватых искать.
- Вот такие, как ты, и виноваты! - авторитетно заявила мамаша.
Дальше Вадим слушать не стал, от крика у него моментально разболелась
голова. Он выскочил на улицу и с наслаждением сделал несколько глубоких
вдохов, набрав в грудь побольше свежего прохладного воздуха. "Бешеные
какие-то", - подумал он, вспоминая искаженные яростью лица скандалящих
женщин. Он пошел через скверик в следующий магазин и внезапно увидел па-
цана лет десяти, который с упоением истязал кошку, сидя на корточках
возле огромного дерева. Кошка истошно вопила и дергалась в маленьких
цепких ручках, а на сосредоточенном лице мальчишки блуждала странная
улыбка, словно он занимался любимым хобби, которое требует предельного
внимания, но в то же время приносит незабываемое наслаждение.
- Ну-ка прекрати, - вполголоса приказал ему Бойцов. - Отпусти кошку,
не надо ее мучить.
Паренек быстро поднял голову и от неожиданности ослабил хватку. Нес-
частная кошка моментально вырвалась и убежала, прихрамывая и продолжая
вопить - похоже, юный кошкодав поочередно ломал ей лапы.
- Зачем ты это делаешь? - вполне миролюбиво спросил Вадим.
Но мальчишка посмотрел на него с такой ненавистью, что Бойцову стало
не по себе. Не сказав ни слова, пацан развернулся и убежал.
Вадим пошел дальше, вглядываясь в лица прохожих, и ему казалось, что
ни на одном из них не видит он печати того, о чем ему рассказали. Люди
как люди, самые обыкновенные. Ничего особенного он в них не замечал. На-
до будет еще подойти к школе, когда кончатся уроки, посмотреть на под-
ростков.
Он медленно прогуливался, запоминая дома, переулки, дворы, запоминал
по привычке, на всякий случай, совершенно не думая о том, что это может
когда-нибудь пригодиться. К часу дня он подошел к школе и поискал глаза-
ми место, откуда можно понаблюдать за ребятами. Увидев среди деревьев и
кустов скамейку, Вадим двинулся к ней и тут заметил, что на скамейке си-
дит девушка лет двадцати с книжкой. Он хотел было повернуть назад, но
девушка внезапно подняла голову и улыбнулась ему.
- Вы тоже встречаете? Садитесь, места хватит.
Вадим присел рядом с ней. Девушка была очень славной, с короткой
мальчишеской стрижкой, чуть вздернутым носиком и круглыми голубыми гла-
зами.
- А кого вы встречаете?
- Брата. Здесь рядом ПТУ, мимо которого надо проходить, чтобы дойти
до дома.
- Ну и что? - не понял Бойцов, и тут же вспомнил, что Каменская расс-
казывала ему про это ПТУ.
- Его уже несколько раз били, мы теперь его одного не пускаем. Обяза-
тельно кто-нибудь его встречает, или родители, или я.
- Сколько лет вашему брату?
- Шесть. В первый класс ходит.
- Шесть лет? - содрогнулся Бойцов. - Они что, шестилетнего ребенка
бьют? А в милицию вы заявляли?
- А как же, - охотно откликнулась девушка. - И не только мы. Нас та-
ких человек тридцать набралось, да только толку - чуть. Всех учащихся
ПТУ ведь не пересажаешь, тем более что малыши толком и не помнят, кто их
бил. Они же от страха глазки закрывают. - В ее голосе зазвенели слезы. -
Помнят, что это было возле ПТУ, а больше ничего сказать не могут. Кого
привлекать?
- А за что же их бьют, таких маленьких?
- А ни за что. Им пар выпустить нужно. Сволочи! - она всхлипнула, но
быстро справилась с собой. - В первый раз Павлушу избили, когда потребо-
вали у него деньги, а он сказал, что денег нет. Во второй раз велели
снять куртку и отдать им, они собирались распить бутылку в кустах, а
земля была холодная, вот они и решили у кого-нибудь куртку отобрать,
чтобы подстелить. Снова весь в синяках и ссадинах пришел. Никакой управы
на них нет. Вот скажите мне, что же это за поколение растет сейчас, а?
Уроды какие-то. То ли это оттого, что с самого детства питаются химией,
а не натуральными продуктами, то ли нация стала вырождаться от многолет-
него пьянства.
- Не стоит переносить на всю нацию те дефекты, которые вы видите в
ребятах из ПТУ, - заметил Вадим.
- Да дело не только в ПТУ, - горячо возразила девушка. - Я же вижу
детей, с которыми Павлик учится. И его одноклассников, и тех, кто пос-
тарше. Они совсем другие, не такие, какими мы были в их возрасте, пони-
маете? Чуть что - лезут в драку, хватаются за камень, ударить норовят. А
что говорят при этом, вы бы слышали! "Чтоб ты сдох! Чтоб тебя машина пе-
реехала! ", и все в таком же роде.
- Может быть, недостаток воспитания? - предположил Вадим. - Подрастут
- выровняются.
- Что вы, - девушка горестно махнула рукой. - При чем тут воспитание.
У них в глазах такая ярость, лица пылают, голос звенит от злости! Смот-
ришь на них и понимаешь, что они и в самом деле желают смерти тому, с
кем вступили в конфликт. Или смерти, или увечья. Понимаете, они хотят
уничтожить того, кто стоит поперек дороги, не давая исполниться любому,
самому маленькому желанию, будь то желание покататься на чужом велосипе-
де или выпить вина, сидя на земле и подстелив под себя чью-нибудь курт-
ку. А уж про желание тех, кому больше шестнадцати, переспать с женщиной
я и не говорю. Мы после восьми вечера стараемся вообще на улицу не выхо-
дить, чтобы не нарваться на изнасилование. Да что я вам рассказываю, вы
и сами все это знаете.
- Нет, - признался Бойцов. - Для меня новость то, что вы рассказывае-
те. Я как-то не замечал, что нынешнее поколение растет таким агрессив-
ным.
- Да как же можно этого не замечать? - удивилась девушка, устремляя
взгляд к двери школы, откуда начали гурьбой вываливаться дети, подпрыги-
вая и размахивая портфельчиками и рюкзачками. - У вас в каком классе?
- Что - в каком классе? - не понял Вадим.
- Ну, в каком классе учится ваш малыш? Вы же ребенка встречаете?
- Нет, честно говоря, я просто устал сегодня, много пришлось ходить,
вот и искал место, где можно немного посидеть.
- А-а, - протянула девушка, по-прежнему вытянув тонкую нежную шейку и
внимательно всматриваясь в толпящихся перед школой ребятишек. - Я дума-
ла, вы сына встречаете или дочку.
- У меня нет детей, - зачем-то сказал Бойцов и уж совсем неожиданно
для себя добавил: - Я вообще не женат.
- Да?
В девушке внезапно проснулся интерес. Она перестала высматривать бра-
тишку возле школьных дверей и перевела глаза на незнакомца. Хорош!
Действительно хорош. Твердый подбородок, мужественное, четко очерченное
лицо, серые глаза. Неужели правда не женат? Врет, наверное. Но если
врет, значит, положил на нее глаз, хочет познакомиться. Почему бы и нет?
Сколько ему лет, интересно? На вид около тридцати, может быть, чуть
больше. И возраст хороший.
- Выходит, вы - заплесневелый холостяк? - рассмеялась она. - Или раз-
велись?
- Нет, именно заплесневелый, вы верно заметили. Никогда не был женат.
- А почему? Не поверю, что не нашлось желающих выйти за вас замуж.
- Знаете, у меня как-то не было времени выяснять, есть такие желающие
или нет. Работа занимает слишком много сил и времени, тут уж не до уха-
живаний.
Эта игра была ей знакома если не по собственному опыту, то по книгам,
кинофильмам и рассказам подруг. Когда мужчина хочет заверить тебя в том,
что он свободен, он чаще всего придумывает себе сложную и напряженную
работу, которая якобы не дает ему возможности ухаживать за женщинами.
Тем самым он заодно как бы предупреждает тебя заранее, что вот сейчас у
него выпала свободная минутка - и вы вместе, а что касается будущих
встреч и дальнейшего развития отношений, то тут никаких гарантий.
- Значит, вы и сейчас на работе? - понимающе сказала девушка, пряча
усмешку.
- Вон ваш братишка бежит, - произнес Вадим вместо ответа.
К ним на всех парах мчался шестилетний пацаненок в красной курточке с
капюшоном и защитного цвета рюкзачком на спине.
- Как вы догадались? - удивилась она.
- Вы очень похожи.
Девушка поднялась со скамейки и стала поправлять на мальчике шарф и
натянутую под капюшоном шерстяную шапочку. Она явно ждала, что незнако-
мец попросит разрешения их проводить, но он и не думал двигаться с мес-
та, удобно усевшись на скамье и оперевшись спиной о ствол старого дуба.
- Ну, мы пойдем, - нерешительно сказала она, торопливо соображая, что
же еще можно поправить в одежде брата, чтобы потянуть время. - Счастливо
вам отдохнуть.
- Спасибо, - отозвался Вадим. - А вам счастливо дойти до дома, чтобы
без происшествий. Может, вас проводить? Или днем вы не боитесь?
Неумение и нежелание играть по правилам, устанавливаемым женщинами,
заставило Вадима выработать свои собственные приемы построения отношений
с прекрасным полом. В настоящий момент он перекладывал принятие решения
на эту голубоглазую курносую девушку, ибо по его мужским понятиям приня-
тое тобой решение тебя обязывает к определенным шагам, а если решение
принимал не ты, то ты уже никому ничего не должен. Если бы он сказал:
"Позвольте, я вас провожу, раз у вас такой район нехороший", то тем са-
мым как он признался, что ему небезразлична эта девушка и потому его
беспокоит ее безопасность. А такого рода признание - мощное оружие, ког-
да попадает в недобросовестные руки. Теперь же он, искусно выстроив фра-
зу, легким пасом передал инициативу девушке. Если он ей понравился и она
хочет, чтобы он ее проводил, ей придется сейчас сказать: "Да, днем я то-
же боюсь, проводите меня, пожалуйста". Что ж, в этой ситуации он высту-
пает как истинный джентльмен, провожающий даму ПО ЕЕ ПРОСЬБЕ, и не более
того. Он ей ничем не обязан.
- Что вы, не беспокойтесь, - вежливо ответила девушка. - Вы же сами
сказали, что устали, много ходили и хотите отдохнуть.
"Ах ты, малышка, - с восхищением подумал Бойцов. - А ты, оказывается,
зубастенькая. Надо же, как повернула: если я сейчас поставлю ее саму вы-
ше своей усталости, то это будет равносильно тому самому признанию. Если
я потащусь ее провожать несмотря на то, что устал и хочу отдохнуть, зна-
чит, она мне нравится. Она мне действительно нравится, но инициатива
должна исходить от нее, только так я смогу сохранить свободу маневра и
развязанные руки".
- Предлагаю компромисс, - улыбнулся он. - Я действительно очень ус-
тал, я с шести утра на ногах, вот только здесь наконец присел. Если вы
подождете еще минут двадцать-тридцать, я окончательно восстановлю силы и
смогу вас проводить. Вы посидите, почитаете книжку, а Павлик поиграет с
ребятами возле школы.
"Ну что, зубастенькая? - злорадно подумал он. - По зубам тебе такой
орешек? Хочешь, чтобы я тебя проводил - садись и жди, пока я отдохну. Ты
идешь на уступку, стало быть, приносишь пусть крохотную, но жертву, оз-
начающую твой интерес ко мне. Конечно, ты мне нравишься, ты славная,
добрая, очень и очень неглупая девочка. Но твоя заявка должна быть пер-
вой".
- Нет-нет, не нужно, не беспокойтесь, - ответила девушка, все так же
спокойно улыбаясь. - Вы - интересный собеседник, и я, конечно, с удо-
вольствием поболтала бы с вами по дороге домой. Но, во-первых, вы уста-
ли, и я не могу требовать от вас таких страшных жертв, - она вырази-
тельно округлила глаза и шутливо понизила голос, - а вовторых, днем я не
боюсь. Днем у нас в основном дети и подростки активничают, для взрослых
это не опасно. А вот по вечерам, когда на улицу выползает контингент
постарше, - вот тогда да, действительно страшно. Так что спасибо вам за
заботу и всего доброго.
Она весело помахала ему рукой и, ухватив Павлика за концы длинного
белого шарфа, направилась в сторону стоящего рядом здания ПТУ. Бойцов
смотрел вслед удаляющейся стройной фигурке в бирюзовом кожаном пальто и
неожиданно для себя ощутил тоску. Он вдруг понял, что девушка не играла
с ним, что вся его хитроумная конструкция оказалась напрасной, глупой и
смешной. Она приняла все его слова за чистую монету, она даже не поняла,
что нравится ему. Или, что еще хуже, испугалась, что он собирается с ней
знакомиться и потом будет приставать, поэтому легко и вежливо отделалась
от него. Глупышка! Такая в постель не потащит в первый же вечер, такая
будет терпеливо ждать, пока он сам соберется с духом, и чем дольше он не
будет ее трогать, тем лучше она будет к нему относиться. Надо же, а он
думал, что таких девушек уже не осталось...
Вадим посмотрел на часы. Пора было ехать к дому разработчика. Он не-
хотя поднялся со скамейки и направился к станции метро, где оставил ма-
шину.
Выйдя из Института, он сел в машину и поехал в Кунцево, где работала
жена. Они вместе объехали несколько больших магазинов, зашли на рынок,
купили овощей и парного мяса, потом направились домой.
Дома жена кинулась переодеваться и упаковывать в большой пакет наряд-
ное платье, в котором завтра будет принимать на даче гостей.
- Какую рубашку взять для тебя? - крикнула она из спальни. - Ты в чем
будешь завтра? В костюме?
- Еще чего, - буркнул он себе под нос.
- Не слышу! В костюме или в джемпере?
- В джемпере! - раздраженно откликнулся он.
- Тогда я возьму для тебя бледно-серую сорочку, хорошо?
- Да бери ты что хочешь, только отстань, - пробормотал он еле слышно
и, повысив голос, вполне миролюбиво ответил: - Хорошо, пусть будет блед-
но-серая.
Нервы были напряжены до такой степени, что он впервые в жизни по-
чувствовал себя на грани срыва. Когда он убивал Галактионова, он был на-
много спокойнее. Может быть, оттого, что убивал он тогда в первый раз и
не знал еще, как это страшно. А теперь он знает, и мысль о том, что при-
дется сегодня пройти через это еще раз, приводила его в ужас. В момент,
когда он отломил кончик ампулы и высыпал в чашку с кофе несколько крис-
талликов, он знал, что пока еще стоит по ЭТУ сторону черты. И пока Га-
лактионов не спеша размешивал ложечкой сахар в кофе, он еще был по ЭТУ
сторону. И даже когда Александр отложил ложечку и стал подносить чашку к
губам, он все еще был по ЭТУ сторону, потому что мог еще все остановить,
выбить чашку у него из рук, изобразив досадную неловкость. И только ког-
да Галактионов сделал глоток, черта, которая вот только что была перед
ним, вдруг оказалась за его спиной. Он превратился в убийцу. Несколько
секунд показались ему тогда часами мучительных изощренных пыток, и се-
годня ему предстояло пройти через это еще раз.
Он вышел из кабинета и снял с крючка в прихожей поводок и ошейник.
- Алмаз, гулять! - позвал он.
Радостно повизгивая, черный длинношерстный сеттер уселся перед хозяи-
ном, с готовностью подставляя шею и поочередно приподнимая передние ла-
пы, чтобы удобнее было застегивать ошейник и шлейки.
- Мы подождем тебя внизу, - сказал он жене и спустился на улицу.
Жена не заставила себя долго ждать и вышла из дома буквально через
несколько минут. Умение быстро собираться и ничего при этом не забывать
было одним из качеств, которые он в ней ценил.
Усадив жену и собаку в машину, он повез их на дачу.
Убедившись, что хозяева отбыли за город, прихватив с собой Алмаза,
Бойцов выждал, как положено, двадцать минут и поднялся на этаж, где рас-
полагалась квартира разработчика. Замок открылся с первой же попытки,
видно, Литвинова, снимая слепки, сделала все на совесть, тщательно и ак-
куратно.
Вадим вошел в квартиру и осторожно прикрыл за собой дверь, стараясь,
чтобы замок не щелкнул, и это ему удалось. Только очутившись в запертой
квартире, он наконец перевел дыхание. То, что он только что сделал, он
делал не в первый раз, но всегда ужасно волновался.
На улице было мокро и грязно, и проходить в комнаты в ботинках было
нельзя - останутся заметные следы. Снимать ботинки тоже нельзя - мало ли
что случится, босиком далеко не убежишь, а надевать обувь - терять дра-
гоценные секунды, которые могут стоить жизни. Бойцов достал из кармана
специальные пакеты, похожие на пластиковые бахилы, которые надеваются на
ноги и завязываются под коленями, сунул в них ноги в мокрых ботинках и
медленно начал обход квартиры. Впрочем, только со стороны могло пока-
заться, что он работает медленно. На самом деле каждое его движение было
тщательно выверено, а вся система осмотра чрезвычайно экономична: ни од-
ного лишнего шага, ни одной впустую потраченной секунды. Сейчас перед
ним две задачи. Первая: понять характер этого человека, хозяина кварти-
ры, главного разработчика прибора, и исходя из его характера прикинуть,
могут ли в квартире быть улики, доказательства его преступления. Вторая:
прикинуть, что это за улики, и определить, где они могут находиться.
В квартире три комнаты - гостиная, спальня, кабинет. Разумеется, на-
чинать нужно со спальни. Спальня расскажет о супружеской жизни все.
Широкая кровать, по обеим сторонам прикроватные тумбочки. На каждой
тумбочке по будильнику. На одном стрелка звонка установлена на семь ча-
сов, на другом - на четверть восьмого. Нерационально как-то, подумал
Бойцов. Если одному из супругов нужно вставать в семь, а другой может
поваляться в постели еще пятнадцать минут, то зачем нужен второй бу-
дильник? Тот, кто встал раньше, может разбудить другого через четверть
часа. Наверное, ровно в семь встает хозяин и выходит гулять с собакой,
поэтому в семь пятнадцать его просто нет дома. Почему бы супругам не
просыпаться вместе? Он идет гулять с собакой, она готовит завтрак...
Вадим открыл большой платяной шкаф. Вся одежда развешана на плечиках
и разложена на полках не просто аккуратно. В этом шкафу держали свою
одежду не любящие и прожившие вместе двадцать лет супруги, а случайные
соседи по гостиничному номеру. Ни на одной полке не лежало вместе мужс-
кое и женское белье. Ни на одной вешалке-плечиках не висели одновременно
женская блузка и мужская сорочка, женская юбка и мужской пиджак. Все бы-
ло отдельно, обособленно. Отчужденно. Коробки с женской обувью - справа,
с мужской - слева.
Содержимое прикроватных тумбочек удивило Бойцова еще больше. В обеих
лежали лекарства, в большинстве своем одни и те же. Выходило, что когда
кто-то из супругов болел, то пил таблетки "из своей тумбочки", а не из
общей семейной аптечки. Расклад очевиден: муж и жена сосуществуют в од-
ной квартире, каждый живет сам по себе, со своими проблемами и секрета-
ми. Друг к другу не лезут, тайны свои тщательно оберегают, дружбы и нас-
тоящей близости между ними нет. Теперь самое время взглянуть на кабинет.
Если в квартире есть то, что ему нужно, оно должно быть в кабинете.
Через несколько минут Вадим обнаружил встроенный сейф, а еще через
минуту, покрывшись холодным потом, сообразил, что чуть было не провалил
всю затею. Открыть сейф не составляло для Бойцова ни малейшего труда, он
собаку съел на самых хитроумных замках. Но уже в то мгновение, когда он
собрался было потянуть тяжелую дверцу на себя, он заметил на передней
панели едва заметную выпуклость. В сейф было вмонтировано устройство,
которое мгновенно воспламеняло все содержимое, если замок открывался не-
надлежащим образом. А в данный момент он был открыт именно ненадлежащим
образом.
Вадим несколько секунд постоял в задумчивости перед сейфом, потом ре-
шительно нажал на выпуклое место на передней панели и открыл дверцу.
Беглый осмотр содержимого показал, что усилия были не напрасны. Вот оно,
уголовное дело об убийстве Евгении Войтович и самоубийстве ее мужа Гри-
гория Войтовича. И вот предсмертное письмо Войтовича, в котором все
рассказано про проклятый прибор. Только понять эти слова может не каж-
дый. Кто понимает, о чем идет речь, для того каждое слово этого письма
наполнено глубоким смыслом. А тем, кто не понимает, письмо кажется бесс-
вязным бредом свихнувшегося самоубийцы.
Он снял с плеча спортивную сумку, достал оттуда фотоаппарат со вспыш-
кой и сделал несколько снимков. Комната, письменный стол и рядом - отк-
рытый сейф. План покрупнее - стол и сейф. Отдельно - сейф с лежащим
внутри уголовным делом. Для того чтобы была хорошо видна надпись на пап-
ке с делом, ему пришлось пристраивать на полке зажженный электрический
фонарик. Конечно, для следствия и суда эти фотографии - пустое место,
доказательственной силы не имеют, так как сделаны не официальным лицом и
не в присутствии понятых. Но для того, чтобы в случае необходимости ока-
зать на разработчика психологическое давление, годились вполне.
Он отщелкал еще полтора десятка кадров, переснимая отдельные докумен-
ты из уголовного дела, в том числе и письмо Войтовича. Вмонтированное в
сейф устройство красноречиво говорило о том, что если прижать хозяина
квартиры к стенке и потребовать открыть сейф, уголовное дело будет не-
медленно уничтожено. И тогда уже никто не сможет доказать, что именно
дело об убийстве жены Войтовича лежало в этом несгораемом шкафчике.
Что-то лежало, да, а вот что? Да порнографические журналы, от жены
прятал. Любовная переписка. Дневники. Все, что угодно, иди потом доказы-
вай, что именно. И если папка с делом будет уничтожена, никто уже не
прочтет предсмертное письмо Григория Войтовича.
Выходя из квартиры, Вадим Бойцов взглянул на часы и с удовлетворением
отметил, что уложился в семнадцать с половиной минут. Это был хороший
результат.
Спровоцировать ссору оказалось, как всегда, легко, несмотря на то,
что его жена была на удивление покладистым и бесконфликтным человеком.
Но ему и не нужно было, чтобы она на него сердилась, в данном случае бы-
ло вполне достаточно, что сердился он сам.
Склоку он затеял уже в дороге, подъезжая к дачному поселку. Предметом
обсуждения уже в который раз стали родители зятя, люди, на его взгляд,
претенциозные и недалекие. К тому моменту, когда они поставили машину в
гараж и стали выгружать на кухне купленные для праздничного обеда про-
дукты, его негодование достигло апогея.
- Почему я даже в выходной день не могу побыть в тишине и покое! -
кричал он. - Раз уж завтра ты вынуждаешь меня целый день общаться с эти-
ми ублюдками, то я немедленно уезжаю на озеро. Мне нужен покой и одино-
чество, иначе я не могу работать, я двадцать лет твержу тебе это, а ты
постоянно подсовываешь мне всяких дегенератов, с которыми я должен раз-
говаривать. Оставь меня в покое хотя бы сегодня! Алмаз, поехали на озе-
ро!
Он выскочил из дома, хлопнув дверью, вывел машину из гаража и с ревом
умчался. Ведя автомобиль по Минскому шоссе, он еще раз перебирал в памя-
ти всю последовательность предстоящих сегодня действий. На заднем си-
денье лежал его "дипломат" с дискетой и маленькая коробочка с завернутой
в вату ампулой. Кажется, он все предусмотрел, больше ему ничего не пона-
добится. Да, чуть не забыл. Ключи. Ключи от квартиры Шитовой. Они будут
нужны ему на тот случай, если ее не окажется дома. Он все продумал, все
варианты просчитал. Если она дома - один сценарий, если ее нет - другой,
но результат будет один и тот же: Надежда Шитова умрет от цианида, так и
не успев понять, что ошиблась при опознании. И в смерти ее обвинят Гену
Лысакова, улики будут - ого-го! От таких не отопрешься. Хорошо, что он,
убив Галактионова, прихватил с собой его комплект ключей, среди которых
были и ключи от квартиры Шитовой. Он тут же отнес их в "Металлоремонт" и
сделал дубликаты, буквально за сорок минут ему их изготовили. В тот же
день вечером он тихонько открыл дверь той квартиры и положил ключи Га-
лактионова на место - на столик в прихожей, где он их и взял несколько
часов назад. Ключи непременно надо было вернуть на тот случай, если бы
ему неслыханно повезло и смерть Александра приняли бы за самоубийство. В
этом случае отсутствие ключей могло бы помешать удачному развитию собы-
тий. Он и ампулу с неиспользованным цианидом не стал уносить с собой,
оставил рядом с покойником, предварительно протерев и прижав несколько
раз к еще теплым пальцам мертвеца. Отыщется свидетель, который скажет,
что Галактионов просил его достать синильную кислоту. Сам просил, сам и
отравился. Вот он, яд, на столике, никуда не делся. И вот они, ключи.
Картинка могла бы получиться - загляденье. Что-то, видно, не связалось,
хотя задумано было хорошо. Интересно, что же он проглядел, забыл, не
предусмотрел, почему менты догадались, что Галактионова убили?
Въехав в город, он кратчайшей дорогой направился к улице, на которой
жил Геннадий Лысаков. Остановив машину недалеко от подъезда, он нес-
колько минут посидел в машине, собираясь с мыслями, еще и еще раз мыс-
ленно проигрывая всю задуманную комбинацию, вспоминая нужные слова и
действия. Наконец решительно вышел из машины. Алмаз, которому было обе-
щано "на озеро", почувствовал, что его обманули, привезли не на озеро, а
обратно в город. Здесь пахло совсем по-другому, и звуки были совсем дру-
гие, не такие, как у лесного озера. Всю дорогу он лежал на заднем си-
денье, ему даже не нужно было поднимать голову и смотреть в окно, чтобы
понять, что хозяин его обманул. Пес обиженно сопел, уткнувшись мордой в
лапы, и даже не сделал попытки выйти из машины вслед за горячо любимым
хозяином.
Поднявшись к квартире Лысакова он решительно надавил кнопку звонка.
Дверь открылась почти сразу.
- Здравствуйте, - растерянно произнес Геннадий Иванович.
Вид у него был не самый лучший. Несмотря на чисто выбритые щеки, выг-
лаженные брюки и свежую рубашку (видно, ждал, что в любую минуту его мо-
гут вызвать к следователю или прокурору), он выглядел осунувшимся, изму-
ченным, раздавленным. Он выглядел в точности так, как должен выглядеть
человек, который не понимает, что происходит и в чем его обвиняют, но
который уже успел понять, что доказывать свою невиновность бесполезно и
остается надеяться только на чудо.
- Здравствуйте, Геннадий Иванович, - он постарался вложить в свои
слова как можно больше приветливости и радушия. - Я позвонил на Петров-
ку, мне сказали, что я могу вас навестить, это не запрещено.
- Проходите, пожалуйста, - пробормотал Лысаков. - Мне очень приятно,
что вы... Что вы...
Голос его дрогнул, и он запнулся.
- Геннадий Иванович, я уверен, что произошло какое-то чудовищное не-
доразумение, но я надеюсь, что в самое ближайшее время все встанет на
свои места и милиционеры будут перед вами извиняться. А пока давайте во-
обще не будем касаться этой неприятной темы. Я пришел к вам по делам
службы, ну вот как будто вы на больничном или в отпуске, а институтские
дела требуют неотложного решения. Договорились?
- Конечно, конечно, - закивал Лысаков с видимым облегчением.
Он провел гостя в большую светлую комнату, обставленную удобной мяг-
кой мебелью. В углу у окна стоял письменный стол с компьютером и принте-
ром.
- Чем вас угостить? - спросил Лысаков. - Чай, кофе? Может быть, хоти-
те что-нибудь выпить?
- Вот выпил я бы с удовольствием, - кивнул он. - Но только если вы
составите мне компанию.
- Я не могу. Это одно из условий, при которых меня оставили дома, а
не заперли в кутузку.
- Понимаю, - очень серьезно ответил он. - Тогда кофе. Вы поставьте
чайник, пока он греется, мы с вами решим кое-какие производственные воп-
росы.
Лысаков вышел на кухню, а гость тем временем достал из "дипломата"
тонкую пластиковую папочку с бумагами и дискету. Папочку он положил пе-
ред собой на стол, а дискету сунул в карман.
- Геннадий Иванович, вы член комиссии по уничтожению секретных доку-
ментов, - начал он, когда Лысаков вернулся в комнату. - Мы вчера как раз
провели очередное списание, кинулись акт подписывать - а вас уже и нет.
Вот, я привез акт, все члены комиссии уже расписались, остались только
вы.
Лысаков молча поставил свою подпись, даже не читая акт.
- Дальше. Мы в этом году припозднились с приказом о премиях всем на-
шим женщинам к 8 марта. Только сегодня утром стали делать приказ, а на
нем нужны визы всех профгрупоргов. Без вашей визы финансисты приказ не
берут, вас же никто еще не переизбирал. Ну, впрочем, я надеюсь, что и
необходимости такой не будет, - добавил он. - Вот, завизируйте, пожа-
луйста.
Лысаков и этот документ подписал, не читая.
По его лицу было видно, что он плохо понимает слова гостя да и вни-
кать не хочет, не до того ему.
- Спасибо. Теперь, Геннадий Иванович, давайте займемся рецензиями. У
вас на рецензировании находятся две работы, верно?
- Да. Я написал рецензии, они лежат у меня на столе в кабинете,
только на машинку отдать не успел. Вчера собирался, да вот...
- Не волнуйтесь, Геннадий Иванович, мы рецензии нашли, и ваша лабо-
рантка Леночка их уже напечатала, я даже собирался прихватить их с со-
бой, чтобы вы их подписали. Собственно, одну-то я вам привез на подпись,
а вот со второй вышла заминка. Представьте себе, в последний момент зво-
нит автор. Леночка, добрая душа, читает ему рецензию по телефону, и он
начинает ее умолять, чтобы она в одном месте фразу чуть-чуть поправила.
Ему показалось, видите ли, что ваше замечание сформулировано в очень
резкой форме. Леночка, конечно, на себя ответственность не взяла, сказа-
ла, что вы болеете и что она спросит вашего разрешения изменить редак-
цию. Вот, Геннадий Иванович, ваш черновик, а вот здесь, видите, Леночка
карандашом написала так, как ее просил автор. Если вы даете свое разре-
шение, она после праздника сразу же перепечатает отзыв.
Лысаков мельком взглянул на свой черновик и равнодушно пожал плечами.
- Пусть перепечатывает, какая мне разница, - тихо сказал он. - Мне с
этим автором детей не крестить.
- Хорошо, спасибо, - с облегчением вздохнул гость. - Тогда послезавт-
ра мы кого-нибудь подошлем к вам домой, чтобы вы подписали отпечатанную
рецензию. Вы будете дома? Хотя чего ж я спрашиваю, - спохватился он. - В
такой ситуации вы не можете точно знать, где вы будете. Может быть, вас
в милицию вызовут или в прокуратуру, да мало ли... Черт, нехорошо полу-
чается, а мы автору твердо пообещали, что в четверг к трем часам он мо-
жет приехать лично за отзывом. И связаться с ним уже никак нельзя, он же
из другого города поедет, а сейчас в учреждениях уже нет никого, все по
домам разошлись, а завтра вообще праздничный день. Как же быть? Знаете
что, Геннадий Иванович, а давайте мы вот как сделаем: вы поставьте свою
подпись на чистом листе, а Леночка постарается расположить текст так,
чтобы подпись оказалась там, где нужно.
- Можно, - все так же равнодушно пожал плечами Лысаков. Казалось,
разговор с каждой минутой тяготит его все больше и больше.
- У вас есть чистая бумага? - спросил гость.
Геннадий Иванович молча открыл ящик письменного стола и достал нес-
колько листов белой бумаги.
- В той рецензии, насколько я помню, четыре полные страницы и еще
примерно треть листочка. Значит, ваша подпись должна находиться примерно
вот здесь, - он легко прикоснулся к чистому белому листу острием каран-
даша.
Лысаков подвинул лист к себе и уверенно расписался.
- Давайте на всякий случай сделаем еще один лист с подписью, - пред-
ложил гость. - Вдруг текст не поместится или Леночка что-нибудь напута-
ет.
Геннадий Иванович взял еще один лист и снова поставил свою подпись
чуть ниже верхней трети страницы.
- Ну, будем надеяться, что теперь все будет в порядке, - бодро сказал
гость. - А мы с вами про чайник-то не забыли?
- Ох, конечно, я забыл! - спохватился Лысаков. - Вам кофе растворимый
или вы любите в зернах?
- Если можно, в зернах, - отозвался гость. - Кстати, Геннадий Ивано-
вич, можно я воспользуюсь вашим принтером? Мой что-то забарахлил, а мне
в четверг прямо с утра нужно ехать в министерство с уже готовым докумен-
том. Мне нужно распечатать буквально пару страниц.
- Разумеется, печатайте, - послышался из кухни голос хозяина.
Он удовлетворенно улыбнулся, достал из кармана дискету, натянул на
руки тонкие лайковые перчатки, включил компьютер. Быстро вставил в прин-
тер только что подписанные Лысаковым чистые листы бумаги и начал распе-
чатку. Он воспользовался быстрой черновой печатью, и уже через несколько
секунд у него в руках были два подписанных Геннадием Лысаковым письма.
На обоих - отпечатки пальцев только самого Лысакова и его собственноруч-
ная подпись. Пусть проводят экспертизы хоть до второго пришествия, это
его настоящие подписи. Глянув на распечатку, он отметил, что ему опять
повезло. У этого принтера оказался весьма характерный дефект печати: все
строчные буквы "у" он печатал заглавными. Насколько он знал, ни один
принтер, стоящий в Институте, такого дефекта не имел. Очень хорошо!
Он сунул листы обратно в пластиковую папку, выключил компьютер, стя-
нул с рук тонкие перчатки, убрал папку и дискету в "дипломат". Теперь
можно быстренько выпить кофе, чтобы не вызывать подозрений у хозяина, и
ехать к Шитовой. Хоть бы она оказалась дома...
