 |
|
 |
Глава 10
Вадим никогда не встречался с Оксаной на людях, он не хотел афиширо-
вать их знакомство. Но понимал, что молодую женщину, согласившуюся сот-
рудничать с ним фактически бесплатно, то есть за деньги, конечно, но за
будущие, которые придут еще не скоро, так вот эту женщину надо баловать.
Хотя бы иногда. Если бы мог, он водил бы ее в рестораны. Но вместо этого
устраивал ей ресторан на дому: приносил множество дорогих продуктов и
сам готовил стол. Причем продукты выбирал с учетом особенностей Оксани-
ной диеты, за что она была ему искренне признательна. Единственное, чего
она не переносила совершенно, - ананасы, столь необходимые для сжигания
жира. От такой высокой концентрации кислот у нее, во-первых, моментально
выступали аллергические пятна на щеках и шее, а во-вторых, начинала об-
лезать тонкая кожа на деснах и внутренней стороне щек. Невозможность
есть ананасы превращалась для Оксаны почти в трагедию, потому что вкус
их она обожала. Это тоже было частью радостных воспоминаний детства,
когда голубые баночки с "ананасами дольками в собственном соку" счита-
лись вожделенным дефицитом, которым ее баловал отец, время от времени
получавший доступ к элитарным буфетам.
Сегодня Вадим в очередной раз устроил домашний ресторан. Когда он
вчера договаривался с Оксаной о встрече, то по ее голосу понял, что она
собирается сообщить ему что-то важное. А коль так, девочку надо поощ-
рить. Пусть старается.
С аппетитом поедая принесенные Вадимом морепродукты (минимум калорий,
зато масса витаминов, полезных для кожи), Оксана в деталях пересказала
ему разговор руководителей "Шерхана" с авторами-изменниками, переметнув-
шимися в другое издательство.
- А что, эта "Сантана" действительно более богатое издательство? -
спросил Вадим.
- Не знаю. Я всегда слышала от Кирилла, что "Шерхан" платит самые вы-
сокие гонорары в Москве. С ними в этом никто конкурировать не может. По-
этому Кирилл так и удивился, когда узнал, что "Сантана" готова заплатить
им в два раза больше.
- Очень любопытно.
Вадим задумчиво поковырял маленькой вилочкой салат из консервирован-
ных овощей, вылавливая оттуда маслины. Действительно любопытная информа-
ция. Или "Сантана" неожиданно разбогатела, или между двумя этими изда-
тельствами обострилась конкуренция, причем настолько, что "Сантана" го-
това выплатить большой гонорар в ущерб рентабельности издания, чтобы на-
солить "Шерхану". Или тут что-то еще...
- Послушай повнимательнее, детка, что твои издатели будут говорить о
"Сантане". Я хочу знать, какие у них есть версии происходящего. Кстати,
до чего они в конце концов договорились?
- Да ни до чего конкретного. Поговорили и разошлись. Вероятно, Кирилл
считает, что воспитательная мера возымела действие и больше авторы таких
фокусов откалывать не будут. Пообещали платить им столько же, сколько и
"Сантана". Но не это самое интересное, Вадик.
- Рассказывай.
- У них какие-то проблемы с Соловьевым.
- Соловьев? Это тот переводчик, который делает им "Восточные бестсел-
леры"?
- Ну да, тот самый. Они на нем зарабатывают самые большие деньги.
Гриша Автаев все время говорит, что эта серия продается лучше всех ос-
тальных книг, которые выпускает издательство. А эту серию переводит
только Соловьев.
- Так, понятно. И какие же там проблемы?
- Они хотят у него что-то найти.
- То есть?
- Я толком пока не поняла. Просто слышала случайно разговор.
- Давай подробно, - потребовал Вадим.
- Мы с Кириллом ехали в машине. Подъехали к какой-то фирме, он вышел
буквально на пять минут, ему надо было с кем-то встретиться, а телефон с
собой не взял. У него трубка, сотовая связь. Ну вот, пока его не было,
раздался звонок. Какой-то мужчина попросил передать, что звонил Коренев.
Когда Кирилл вернулся, я ему передала. Он тут же стал перезванивать ему,
разговор был очень коротким. Кирилл сказал: "Ах ты, черт возьми! Очень
плохо. Надо стараться. Я знаю, что ты стараешься. Но найти надо. И так
это уже очень долго тянется". А потом, где-то через полчаса, когда мы
уже у него дома были, он позвонил Грише Автаеву. Они разговаривали о но-
вой книге, которую перевел Соловьев. Ну там оригинал-макет, пленки, ти-
пография. Мура всякая. И Кирилл вдруг говорит: "Да, кстати, опять ничего
не нашли. Этот вариант тоже не прошел. Да, конечно, еще попытаемся, но
нужно искать что-то новое".
- И почему ты считаешь, что они что-то ищут именно у Соловьева?
- Потому что они только о нем говорили. И Кирилл сказал: "Да, кстати,
опять ничего не нашли". Если бы речь шла не о Соловьеве, он бы сказал, у
кого не нашли. Разве нет?
- Все может быть, - медленно протянул Вадим. - Может быть, они так
озабочены этими поисками, так много ими занимаются, что им и без предис-
ловий понятно, у кого не нашли. Но в любом случае это очень важно, дет-
ка. Очень важно. Там происходит что-то такое, чего мы с тобой не знаем.
А знать должны. Мы должны знать о них все. Только тогда мы сможем вывес-
ти их на высокий уровень доходов, а потом прибрать к рукам. Тебе придет-
ся очень постараться, детка.
Больше ничего интересного Вадим в тот день от Оксаны не узнал, но и
этого было достаточно, чтобы дать новый толчок его размышлениям и планам
в отношении издательства "Шерхан". Первым делом следовало выяснить, не
промахнулся ли он, сделав ставку именно на это издательство. Может быть,
следовало бы с самого начала заняться "Сантаной"? Два года назад, когда
Вадим делал свой выбор, "Шерхан" выглядел самым перспективным из всех
существующих в Москве издательств, а о "Сантане" тогда вообще мало кто
слышал. И в "Книжном обозрении" - профессиональной газете книголюбов,
книгоиздателей и книготорговцев - это название не мелькало в отличие от
"Шерхана", который регулярно размещал на его страницах свою рекламу. И
то, что малоизвестная "Сантана" вдруг позволила себе предложить огромный
гонорар шерхановским авторам, кое о чем говорило. Например, о том, что
"Сантана", возможно, была создана в свое время для отмывания денег. Ина-
че говоря, ее бедность и незаметность были лишь видимостью, а теперь
пришла пора выходить на большую арену. Это следовало проверить.
Он совсем потерял способность работать. Соловьев даже не подозревал,
что мысли о женщине могут настолько выбить его из колеи. Да не о ка-
кой-то новой женщине, а о Насте, которая много лет назад была его любов-
ницей. Она же принадлежала ему безраздельно, она смотрела на него полны-
ми обожания глазами, ее не надо было завоевывать, она всегда была дос-
тупна - только руку протяни. Он действительно испытал огромное облегче-
ние, когда все кончилось, этот роман был ему в тягость и не приносил ра-
дости. Так в чем же дело? Почему он так мается сейчас, почему никак не
может успокоиться, почему постоянно думает о ней?
Владимир Александрович смотрел на испещренные иероглифами страницы,
но не понимал ни слова. Эта страница открыта перед ним со вчерашнего
дня, а в русском переводе не прибавилось ни строчки. Словно ступор на
него нашел. И даже мысль о приходе Марины почему-то раздражает. Не может
она заменить ему Анастасию.
Внезапно он испытал сильное желание вновь окунуться в атмосферу того
времени, когда Анастасия безраздельно принадлежала ему. И он знал, как
это сделать. У него были письма. Ее письма. Вернее, не письма даже, а
короткие записки, которыми она сопровождала написанные ею стихи. Тогда
Соловьеву все это казалось смешным и ненужным, но выбрасывать эти листки
со стихами рука не поднималась. Он прятал их от жены, рассовывал по раз-
ным папкам, а потом, когда нужда что-то скрывать отпала, когда Светлана
умерла, он, занимаясь своими архивами, сложил Настины стихи вместе в од-
ну пластиковую папочку. Он никогда их не перечитывал, он вообще не вспо-
минал о ней все эти годы, но выбросить так и не смог.
Переехав в новый дом, он попросил оборудовать в кабинете два встроен-
ных сейфа. Один - поменьше - для денег и документов, другой - большой и
глубокий - для архивов. Соловьев с детства боялся огня, он отчего-то был
уверен, что в его жилище рано или поздно обязательно случится пожар, в
котором окажутся безвозвратно утрачены важные или просто милые сердцу
вещи, поэтому в своем коттедже сейфы велел сделать несгораемыми. Жена
всегда в шутку называла его Плюшкиным - Соловьев бережно хранил все свои
бумаги, он просто органически не мог ничего выбрасывать и уничтожать. В
архиве было все, начиная с переводов, которые он делал, еще будучи сту-
дентом, и кончая черновыми распечатками последних работ, которые дела-
лись уже для издательства. Черновики и наброски к диссертации, к моног-
рафиям по специальности, письма, фотографии, школьные сочинения сына
Игоря, контрольные оттиски статей в толстых журналах. И для стихов Насти
Каменской здесь место нашлось.
Соловьев достал из ящика стола ключи и открыл архивный сейф. То-
ненькая голубая пластиковая папочка должна быть где-то в нижней части.
После переезда он в очередной раз любовно разобрал свои архивы, сделал
аккуратные надписи на папках и сложил в наиболее разумном, по его предс-
тавлениям, порядке: то, что вряд ли когда-нибудь понадобится, - в самый
низ, то, что может востребоваться, - повыше. Потом сюда складывались ру-
кописи новых переводов, издательские договоры и масса других бумаг.
Он сразу окинул глазами нижнюю часть архивных папок, но голубой папки
не увидел. Наклонился, посмотрел более внимательно. А, вот она. Странно,
что она оказалась так высоко, эта папка с самого начала считалась "не-
перспективной" и была положена в самый низ вместе с овеществленными вос-
поминаниями о школьном детстве сына. Неужели он, заполняя сейф, пред-
чувствовал появление Анастасии в своей жизни? Да нет, ерунда это, появ-
ление ее было абсолютно неожиданным. Тогда что же?
Ответ пришел сам собой и был настолько неприятным и пугающим, что Со-
ловьев даже задохнулся. В его сейфе кто-то хозяйничал. Кто-то открывал
его и перебирал папки. Зачем? Простое любопытство? Но кто? И когда? Пер-
вая мысль была о предыдущем помощнике. Парень оказался нечист на руку,
за это Соловьев и выгнал его. Может быть, перед самым уходом он в от-
местку решил поживиться чем-нибудь из архива хозяина? Чем же? Что ценно-
го для этого парня могло быть в архивном сейфе Соловьева? Да ничего, это
совершенно очевидно. Но точно так же очевидно и другое: кто-то перекла-
дывал папки, в противном случае стихи Насти не могли бы оказаться так
высоко.
Соловьев сделал глубокий вдох, восстанавливая ритм дыхания, и начал
методично перебирать все папки. Кажется, ничего не пропало, все на мес-
те, но мелькнувшее было подозрение еще больше укрепилось: порядок, в ко-
тором оказались сложены бумаги, явно был кем-то нарушен. Во всяком слу-
чае, переводы лежали определенно не в том порядке, в каком он их туда
складывал.
С трудом борясь с нарастающей тревогой, он снова сложил архив в при-
вычном порядке и запер сейф. Перечитывать Настины стихи и записки ему
уже не хотелось. Тут же вспомнились ночные страхи, когда ему мерещились
шорохи и звук шагов. Так, может быть, не мерещились? Но что у него можно
искать? Чушь какая-то. Бред. Глупость.
Но папки лежат не в том порядке...
Он решительно нажал кнопку, вызывая помощника. Андрей появился через
полминуты.
- Слушаю, Владимир Александрович.
- Я подумал, что мне, наверное, тоже имеет смысл застраховать дом, -
сказал Соловьев, стараясь не глядеть на помощника слишком уж пристально.
- Свяжитесь, пожалуйста, с нашим соседом Женей Якимовым, выясните у не-
го, как он договорился с Анастасией. Может быть, она оставила ему свой
служебный телефон. Если оставила, то позвоните ей и скажите, что я прошу
прислать представителя. Если же нет, то попросите Женю сказать ей, когда
она с ним свяжется, что я тоже хочу заключить договор.
- Хорошо, Владимир Александрович, я все сделаю. Но...
- Что? Вам что-то непонятно? - спросил Соловьев, может быть излишне
резко, потому что лицо Андрея неуловимо изменилось и стало вдруг слегка
обиженным, словно его незаслуженно упрекают в тупости и непонятливости.
- Мне казалось, раз Анастасия Павловна ваша давняя знакомая, у вас
должен быть ее телефон.
- Андрей, я прошу вас сделать так, как я сказал. И не обсуждать это-
го.
На этот раз реакция помощника была еще более странной. Он испытал ви-
димое облегчение, но Соловьев, занятый своими тревожными мыслями, не об-
ратил на это внимания.
Владимир Александрович подавил в себе первый порыв - позвонить Анас-
тасии домой, благо повод есть вполне деловой, ничего личного. Ему приш-
лось сделать над собой усилие, чтобы не поддаться этому порыву. Он ей не
нужен. И он не станет навязываться ей.
Через очень короткое время Андрей сообщил, что у Якимовых Настиного
служебного телефона нет, но, как только она позвонит им, они ей все пе-
редадут. Соловьев постарался успокоиться и взяться за перевод, но не бы-
ло ни сил, ни желания работать. Уже седьмой час, скоро придет Марина,
все равно поработать сегодня толком не удастся. Он решительно выключил
компьютер и уселся в своем инвалидном кресле возле окна. Вчера и позав-
чера шел дождь, а сегодня целый день светило солнце, и буквально за ка-
кие-то десятьдвенадцать часов стоящий напротив лес покрылся "зеленой
дымкой". Приглушенный светло-зеленый фон радовал глаз и успокаивал
взвинченные нервы. Минут через пятнадцать Соловьев почувствовал себя
намного лучше и уже готов был списать кажущийся беспорядок в архивных
бумагах на собственную забывчивость и чрезмерную мнительность.
Незадолго до семи зашел Андрей, чтобы сказать, что уезжает. Проявляя
ставшую уже привычной деликатность, он старался не бывать в доме, когда
приезжала Марина, и для этого откладывал на вечер все дела, связанные с
разъездами. Сегодня ему предстояла поездка на городскую квартиру Со-
ловьева - нужно было отвезти Игорю справку об инвалидности отца, которая
позволяла ему получить освобождение от службы в армии.
Когда в половине восьмого Марина еще не появилась, Владимир Александ-
рович удивился, а в девять начал беспокоиться. Она ни разу не проявила
необязательности, приезжала в точно оговоренное время, а если почему-ли-
бо задерживалась - обязательно звонила и предупреждала. "Не попала ли
она в аварию?" - с тревогой подумал Соловьев. Впрочем, может быть, у нее
срочный вызов, и ей пришлось задержаться в таком месте, где нет телефо-
на. Но в любом случае надо это выяснить.
Он слишком хорошо помнил, что случилось с его женой Светланой. Прие-
хала в дом отдыха, пошла в лес с фотоаппаратом и не вернулась. Больше
всего его поразило то, что хватились Светлану только дня через четыре,
никто даже внимания не обратил на то, что одна из отдыхающих не ходит в
столовую и не ночует у себя в номере. Удивительное равнодушие к окружаю-
щим! Ни соседка по комнате, ни сотрапезники по столу не сочли нужным по-
беспокоиться о пропавшей женщине. А ведь, как знать, хватились бы ее
сразу - может быть, можно было ее спасти. Следователь тогда сказал ему,
что Светлана умерла не сразу, ее не убили, а только тяжело ранили. Если
бы ее сразу кинулись искать...
Страх перед необъяснимым отсутствием стал в нем с тех пор постоянным.
Он нервничал, когда задерживался уехавший по поручениям Андрей. И сей-
час, когда Марина вовремя не появилась, он тоже испугался.
Соловьев сообразил, что телефона Марины у него нет. В фирму, где она
работала, всегда звонил Андрей, а после того, как их знакомство стало
более близким, Марина сама звонила раз по пять в день. Но Андрей, это
Соловьев помнил точно, однажды звонил в "Электротех" около десяти вече-
ра, чтобы перенести визит Марины на другое время. Значит, там есть круг-
лосуточный диспетчер. Владимир Александрович быстро набрал номер телефо-
на Игоря. Может быть, Андрей сейчас там и скажет, по какому телефону
звонить.
- Он уже уехал, - сообщил сын не вполне трезвым голосом.
- Давно?
- Минут пятнадцать назад. Спасибо за справку.
- На здоровье, - буркнул Соловьев. - Не потеряй.
Значит, Андрей появится еще не скоро. После визита к Игорю он должен
был заехать к себе домой за летними вещами. Синоптики обещали в ближай-
шие дни около двадцати градусов. Ну что ж, в конце концов есть справоч-
ная.
Но в справочной ему ответили, что телефон фирмы "Электротех" у них не
значится. Это было странным и в свете сегодняшнего происшествия с сейфом
особенно неприятным. Хотя никакой связи между этими двумя событиями Со-
ловьев не видел, тревога снова проснулась и отчаянно заколотила кулачка-
ми в дверь его сознания. Плевать на приличия, подумал он, пусть Анаста-
сия считает его тряпкой и слабаком, он все равно ей позвонит.
- Она еще не пришла, - спокойно сказал ему вежливый голос ее мужа. -
Ей что-нибудь передать?
- Передайте, пожалуйста, что я прошу ее позвонить. Моя фамилия Со-
ловьев. Это очень важно и очень срочно.
- Хорошо, я передам.
В его голосе Соловьеву почудилась насмешка. Он представил себе, как
благополучный немолодой заслуженный профессор и почетный академик сидит
в глубоком мягком кресле и смеется над ним, неудачливым, отвергнутым,
более молодым и красивым влюбленным.
- Это действительно очень важно. Скажите, что я прошу ее позвонить,
даже если будет очень поздно, - настойчиво повторил он, с отвращением
слыша свой предательски дрогнувший голос.
- Конечно, я все передам, не волнуйтесь. Она обязательно вам позво-
нит.
У Анастасии должны остаться друзья в милиции, ведь она когда-то там
работала. Пусть она сведет его с кем-нибудь, с кем можно посоветоваться
насчет архива. Может быть, наведут справки о его предыдущем помощнике,
да и о нынешнем заодно.
У каждого оперативника есть свои могилы. И чем дольше работаешь, тем
их больше. Это не могилы родственников и друзей - они есть у каждого.
Это могилы людей, которые могли бы остаться живы, если бы... Если бы ты
вовремя вспомнил. Вовремя сообразил. Вовремя предупредил. Проявил нас-
тойчивость и сумел уговорить. Если бы ты догадался. Если бы не доверил-
ся. Если бы подстраховал. Если бы... Это могилы тех, в чьей смерти есть
и твоя вина, пусть крошечная, но есть. И вина эта не дает тебе покоя,
она растет год от года, лишает сна, грызет и точит тебя изнутри. И нет
от нее лекарства.
Такие могилы были и у Насти Каменской. Генерал Вакар и Сережа Дени-
сов. Вадим Бойцов. Олег Мещеринов. Антон Шевцов. И даже Павел Сауляк,
который убил столько людей, что его самоубийство было избавлением для
него самого. Более того, Настя сама подтолкнула его к этому шагу, пойдя
на страшный компромисс: он должен был дать информацию о высокопоставлен-
ных преступниках, но за это ему дадут возможность самому уйти из жизни,
не проходя процедуры предварительного следствия, суда и тягостного мно-
гомесячного ожидания исполнения неминуемого приговора к высшей мере на-
казания.
Все они, кроме Сергея Денисова, были похоронены на московских кладби-
щах. И иногда Настя их навещала. Она не могла бы сказать точно, почему
идет к их могилам. Это не была потребность создать иллюзию общения с ни-
ми - никто из них не был ее другом, ни с кем из них она не была близко
знакома. Но это и не была потребность отдать им дань уважения - все они
были преступниками. Скорее всего, это было желание напомнить самой себе
о той цене, которую приходится платить за ошибки.
Посещения кладбищ оставляли в ее душе тяжелый осадок, но помогали
принимать решения. Если ей приходилось долго и мучительно взвешивать и
просчитывать разные варианты, то, выходя с кладбища, она знала твердо:
все, что угодно, только сохранить ту жизнь, которую еще можно сохранить.
Даже если это самое трудное, самое невыполнимое решение, все равно нужно
пытаться осуществить именно его. Потому что дороже человеческой жизни
нет ничего. Нет и быть не может.
Сегодня она тоже была на кладбище, смотрела на могилу генерала Вакара
и думала о тех мальчиках, которых она пытается спасти.
Домой Настя пришла, когда было уже совсем поздно. Войдя в квартиру,
она услышала из ванной шум льющейся воды.
- Лешик! - крикнула она. - Ты там плаваешь?
В прихожую вышел муж со взъерошенными волосами и руками, по локоть
покрытыми мыльной пеной.
- Ты что, стираешь? - удивилась Настя. - На ночь глядя?
- Я совсем забыл, что мне завтра ехать в институт на заседание учено-
го совета. Кинулся - все рубашки грязные. Решил заодно их все и пости-
рать.
- Так мне что, одной ужинать? Мы так не договаривались. Я одна есть
не буду, мне скучно.
- Ты раздевайся пока, любительница легких развлечений. Я уже заканчи-
ваю.
Черт знает что, подумала Настя, переодеваясь и закутываясь в длинный
теплый халат. Как-то неправильно она живет. Муж готовит еду и стирает
сам себе рубашки. Ладно бы, если бы она была добытчицей финансовых
средств в их семье, тогда ее домашнее безделье и бытовое разгильдяйство
можно было бы считать извинительными. Но ведь Лешка зарабатывает ничуть
не меньше, а гонорары за учебники, монографии и лекции у него бывают ог-
ромными. Конечно, он - ученый, имеет право сидеть дома и двигать матема-
тическую науку по пути мирового прогресса, но всетаки... Какое счастье,
что у него такой спокойный и покладистый характер, ни один другой мужчи-
на не стал бы терпеть Анастасию Каменскую с ее патологической ленью в
сочетании со страстью решать криминально-аналитические задачки.
- Между прочим, звонил твой ненаглядный, - сообщил муж за ужином.
- Который?
- А у тебя их много?
- Уйма. Целая колонна. Но, разумеется, во главе с тобой.
- И кто в первой шеренге шагает?
- Папа Леня, Саша, Гордеев, Коротков. Кто-нибудь из них звонил?
- Нет. Соловьев.
- Да ну? И чего хотел?
- Хотел, чтобы ты ему позвонила. Клялся, что это очень важно и очень
срочно.
- Перебьется. - Настя пренебрежительно махнула рукой. - У него не мо-
жет быть ко мне ничего важного и срочного.
Алексей замолчал и углубился в поедание цветной капусты. Но выражение
его лица Насте не понравилось. Извлекая уроки из прошлого опыта, она ре-
шила неясную ситуацию не затягивать, дабы та не переросла в конфликт, из
которого выходить потом придется с большими затратами нервной энергии.
- Тебе что-то не нравится? - спросила она.
- Да нет, все в порядке, - спокойно ответил муж. - Тебе еще капусты
положить?
- Нет, спасибо, мне хватит. Так все-таки, Лешик, чем ты недоволен?
Тем, что Соловьев позвонил мне домой? Что в этом страшного? Тем более,
как я понимаю, это не в первый раз.
- Мне не нравится твоя реакция на его просьбу позвонить.
- Обычная реакция. - Она пожала плечами. - Не выдумывай, пожалуйста.
- Я не выдумываю, Асенька. - Алексей усмехнулся и положил вилку. - Я
просто считаю варианты, как в шахматах. Вариант первый: он просит тебя
позвонить под явно надуманным предлогом. Что это означает? Что он тебя
домогается, а ты от него прячешься. Стало быть, ваши отношения зашли уже
достаточно далеко и приобрели сомнительную окраску. И мне как твоему за-
конному супругу это нравиться не может. Вариант второй: у него действи-
тельно что-то произошло, он нуждается в твоей помощи. А ты, забыв свой
профессиональный долг, поддаешься эмоциям. И это неправильно.
- Лешенька, милый, он не может нуждаться в моей профессиональной по-
мощи по определению, потому что он не знает, что я работаю в милиции.
Для него я работаю юристом в фирме. Какая от меня может быть помощь в
одиннадцать часов вечера?
- Но он очень просил, чтобы ты ему позвонила, даже если будет поздно.
- Хорошо, я позвоню ему завтра. Леш, давай уже оставим это, а? У меня
голова болит совсем о другом.
- Ася, я не хотел бы выглядеть в глазах твоего приятеля ревнивым ду-
раком. Я обещал ему, что все тебе передам и что ты ему позвонишь сегод-
ня. И мне бы очень не хотелось, чтобы он думал, что я из мелкой пакост-
ности ничего тебе не передал и оставил его наедине с его проблемами.
Позвони, пожалуйста, выясни, что у него случилось, и закроем вопрос.
Она вздохнула, поставила грязные тарелки в раковину и взяла большое
желтое яблоко. Чай она старалась на ночь не пить - к утру лицо отекало.
- Ладно, позвоню.
Соловьев ответил сразу же, еще первый сигнал не успел догудеть. По
этой поспешности Настя поняла, что он действительно чем-то обеспокоен и
с нетерпением ждет звонка.
- Я хочу заключить договор на страхование дома, и как можно скорее.
Пусть поставят хорошую сигнализацию.
- Это не могло подождать до завтра? - с сомнением спросила Настя. -
Ты же понимаешь, что ночью к тебе представители не приедут.
- Но я могу дозвониться до тебя только по домашнему номеру. Ты же мне
не оставила своего служебного телефона.
Объяснение показалось Насте надуманным. А голос у Соловьева напряжен-
ный, тревожный. Видно, что-то все-таки у него случилось.
- Что-то произошло?
- Да.
- Ты не можешь говорить?
- Да.
- Что, помощничек бдит? - насмешливо сказала Настя. - Не позволяет
тебе разговаривать с женщинами бесконтрольно? Или его неприязнь к дамам
сконцентрирована только на мне одной?
- Не надо так. Ты не права.
- Хорошо, я могу перезвонить тебе в более удобное время. Или ты нас-
таиваешь на том, чтобы я приехала?
- Это было бы лучше всего.
- Но мне это сложно, Володя. Я работаю допоздна. Если это так необхо-
димо, я могу приехать только в субботу, во второй половине дня. Тебя это
устроит?
- Нет. Это слишком долго.
- Послушай, не надо диктовать мне условия жизни, договорились? Скажи,
когда тебе удобно будет разговаривать, я перезвоню. А тратить полдня на
поездку к тебе только лишь потому, что у тебя такой специфический помощ-
ник, я не могу. Когда мне позвонить? Через час? Через два?
Соловьев молчал. Настя сообразила, что поставила его своим вопросом в
сложное положение. Если Андрей и в самом деле находится рядом и внима-
тельно слушает, а Владимир по какой-то причине не хочет перед ним откры-
ваться, то что он может сейчас ей ответить? "Перезвони мне через час?"
Это все равно, что сказать помощнику: "Я надеюсь, что через час ты не
будешь стоять у меня над душой и дашь поговорить о том, что тебе слышать
не полагается". После этого можно быть уверенным в том, что Андрей спать
не ляжет, а будет находиться в полной готовности подслушивать.
- Позвони мне сам, - предложила она. - Минут через сорок, но не поз-
же, а то я усну. Сможешь?
- Да. Спасибо. До завтра.
Настя положила трубку. "До завтра"! Ничего себе. Неужели с помощником
что-то не так? Это уже становится даже интересным.
А вдруг Соловьев заметил в поведении своего помощника какие-то стран-
ности, которые позволят привязать наконец угнанную голубую "Волгу" к
обитателям "Мечты"?
Наконец ему удалось задремать. Весь вечер его тревожили две вещи: ар-
хив и Марина. Но Марина объявилась, правда, не приехала, но позвонила и
извинилась. Оказалось, у нее сел аккумулятор на довольно пустынном от-
резке шоссе на обратном пути из Истры, куда она ездила по вызову вла-
дельца компьютера. Понятно, что позвонить ей было неоткуда, а доброжела-
тельный водитель, остановившийся, чтобы ей помочь, подвернулся далеко не
сразу. После разговора с Анастасией Соловьеву стало спокойнее, она обе-
щала проконсультироваться со знакомыми в милиции и в субботу приехать.
Его разбудил звук шагов. Опять Андрей полуночничает, не спит, бродит
по дому. Соловьев прислушался. Нет, это шаги не Андрея. Нет... Снова ему
что-то мерещится. Нервы никуда не годятся, собственной тени боится.
Нельзя так.
Он повернулся на бок и натянул одеяло на голову. Нет никаких звуков,
ему все это кажется. Надо взять себя в руки и уснуть.
Внезапно он откинул одеяло и приподнялся в постели. Ему не кажется.
Звуки доносятся из его кабинета. Совершенно точно. А он так беспомощен
со своими обездвиженными ногами! Кто же это? Андрей? Или в доме кто-то
посторонний? Если Андрей, то это можно по крайней мере проверить. Со-
ловьев протянул руку и нащупал кнопку вызова помощника. Если сейчас пос-
лышатся шаги по пандусу, значит, в кабинете кто-то чужой.
Да, так и есть, сверху послышались шаги. Сейчас все разъяснится, сей-
час Андрей заглянет в кабинет, и выяснится раз и навсегда, что там нико-
го нет, что все это - плод больного воображения и напряженных нервов.
Тем более что звуки из кабинета больше не доносятся. Скорее всего там
никого нет и не было. Конечно, неудобно выглядеть перед помощником испу-
ганным истериком, но пора уже покончить с этими одолевающими его по но-
чам страхами. Пять минут позора - зато спокойный сон.
- Иду, Владимир Александрович! - раздался голос Андрея.
Дверь в спальню распахнулась, молодой человек, как и в прошлый раз,
стоял босиком и в одних шортах.
- Принесите мне из кабинета рукопись, - произнес Соловьев едва слыш-
но. - Не спится что-то, попробую поработать.
- Распечатку? - уточнил Андрей, тоже переходя на полушепот.
- Нет, оригинал, японский текст.
Андрей вышел, прикрыв за собой дверь. Вот сейчас, подумал Соловьев,
сейчас из кабинета раздастся шум и грохот, может быть, голоса... Или
Андрей вернется и скажет, что в кабинете беспорядок, дверца сейфа откры-
та.
Но все было тихо. Щелкнул выключатель - Андрей зажег свет в кабинете.
Шаги. Снова щелчок - свет погашен. Скрип двери.
- Вот, пожалуйста. Помочь вам сесть?
- Да, будьте добры.
Помощник ловко приподнял Соловьева, подсунул ему под спину подушки,
подал папку с держателем-зажимом для страниц.
- Еще что-нибудь, Владимир Александрович?
- Нет, больше ничего. Идите отдыхать, Андрей. Извините, что разбудил.
- Ну что вы, - улыбнулся помощник, - это же моя работа.
Оставшись один, Соловьев постарался заставить себя читать текст. Пос-
ле только что пережитого испуга он все равно не смог бы заснуть. Что же
такое с ним творится? В кабинете никого не было, ему почудилось. Андрей
спокойно вошел туда, взял рукопись и вышел. Значит, там было пусто. А
если там все-таки кто-то был? Услышал голоса и спрятался. Ведь Андрей не
ожидал, что там кто-то может находиться, поэтому наверняка по сторонам
не смотрел. Ночной посетитель мог спрятаться за дверью, за книжным шка-
фом или, на худой конец, за шторой. Теперь уже Соловьев ругал себя за
то, что постеснялся сказать Андрею о своих страхах. Надо было предупре-
дить его, что в кабинете может оказаться посторонний. А так - снова не-
известность.
В доме царила полная тишина. Соловьев сумел сосредоточиться и про-
честь несколько страниц, машинально отмечая карандашом на полях кажущие-
ся ему неудачными фразы, слишком короткие и отрывочные, которые в русс-
ком варианте нужно будет объединить в одно связное предложение. Прошел
почти час, пока он не почувствовал, что глаза слипаются и теперь, пожа-
луй, удастся уснуть. Отложив рукопись на прикроватный столик, он опустил
подушки и выключил свет. Но не прошло и десяти минут, как снова послыша-
лись шорохи.
Он сходит с ума, в этом нет никаких сомнений. У него развилась мания
преследования. Или что-нибудь в этом роде. У него слуховые галлюцинации.
Ему нужна помощь не милиции, а врача-психиатра.
Шорохи стали громче. Теперь Соловьеву слышались уже не только звуки
из кабинета, но и шаги в гостиной. Нет, это уже слишком. Наплевать на
приличия, надо позвать Андрея и все ему рассказать, пусть осмотрит дом,
заглянет в каждый угол. С мнимыми страхами можно бороться только одним
способом - реальностью.
Он снова потянулся к кнопке вызова. То, что произошло дальше, было
мгновенным и очень страшным. Быстрые шаги по пандусу, какой-то непонят-
ный шум... И выстрелы. Три выстрела. Сначала один, потом, после короткой
паузы, еще два. Снова быстрые шаги, на этот раз через гостиную в сторону
выхода. И опять тишина. Полная. Абсолютная.
На этот раз Соловьев уже не утешал себя тем, что у него галлюцинации.
Если выстрелы ему почудились, сейчас в его спальне стоял бы Андрей с
вопросом, что еще нужно неуемному хозяину. Но Андрея не было. С трудом
преодолевая разлившуюся по всему телу слабость, Владимир Александрович
зажег свет и потянулся за костылями. Рывком подняв себя с дивана, он тя-
жело оперся на костыли и потащил непослушное тело к двери. За эту ночь
страшные картины так часто возникали в его воспаленном мозгу, что он да-
же почти не удивился тому, что увидел в гостиной. Сделал два шага назад
в спальню, усадил себя в инвалидное кресло и потянулся к телефону.
Звонок в милицию отнял последние силы. Положив трубку, Соловьев до
приезда опергруппы так и просидел в своей спальне неподвижно, уставив-
шись в окно, за которым чернела непроглядная ночь. Ему было очень страш-
но.
Телефонный звонок прозвенел почти одновременно с будильником. Настя,
с трудом выкарабкиваясь из сна, сняла трубку.
- Просыпайся, подруга, - послышался усталый голос Коли Селуянова.
- Что случилось? Я разве проспала?
- Конечно, проспала все самое интересное. У твоего дружка Соловьева
ЧП.
Сон как рукой сняло. Она рывком села на постели.
- Что с ним?
- С ним ничего. Жив-здоров. Только напуган сильно. Но это и немудре-
но.
- Колька, я тебя когда-нибудь убью. Ты долго будешь меня терзать? Го-
вори быстро, в чем дело.
- А у него в доме два трупа.
- Что?!
- Что слышишь. Два трупа, мужской и женский. Поедешь к нему?
- Да, конечно... То есть нет, - спохватилась она. - Я же в фирме ра-
ботаю. Черт, как неудачно вышло. Надо с Колобком посоветоваться. Чьи
трупы?
- Мужчину соседи опознали как его помощника. Женщину никто не знает.
Слушай, у твоего инвалида любовница есть?
- Есть, кажется. Как выглядит женщина?
- Маленькая такая, рост меньше ста шестидесяти сантиметров. Очень хо-
рошенькая, но, к сожалению, без документов.
- Ищите машину, - посоветовала Настя. - Туда пешком люди не приезжа-
ют. Где-то неподалеку должна быть машина этой женщины. Возле дома нет?
- Нет, перед домом только машина хозяина. Короче, Настасья, у меня
уже сил нет, я сутки додежуриваю, ты приезжай в темпе на Петровку, я те-
бе всю информацию передам и поеду спать.
- Подожди, Коленька, подожди минутку, - взмолилась Настя. - Что сам
Соловьев говорит? Это он их застрелил?
- Говорит, нет. Утверждает, что услышал посторонние звуки в доме,
позвал помощника, который живет на втором этаже, тот стал спускаться,
потом раздались выстрелы. И все.
- А оружие?
- Пока не нашли. Так ты едешь или нет?
- Еду, еду.
Она вскочила и стала быстро одеваться. Наливая себе кофе, она хотела
было попросить у Леши машину, но вспомнила, что ему нужно сегодня ехать
в Жуковский, где находится его институт, на ученый совет. Плохо. Значит,
она не сможет съездить к Соловьеву. А надо бы.
Настя уже стояла в прихожей и зашнуровывала кроссовки, когда из ком-
наты послышался голос мужа:
- Ты уже уходишь?
- Да, солнышко, убегаю.
- Что-то ты быстро сегодня собралась.
Она открыла дверь и заглянула в комнату. Лицо у Алексея было совсем
не заспанным, и она поняла, что проснулся он давно. Наверное, еще тогда,
когда Селуянов позвонил.
- У тебя что-то случилось? - спросил он, внимательно глядя на нее.
- Не у меня, у Соловьева. Коля звонил, он сегодня дежурил, выезжал на
место.
- Возьми машину, - неожиданно сказал муж. - Небось захочешь к нему
поехать.
- А ты как же? Тебе ведь в институт нужно.
- Позвоню Аграновичу, он меня захватит, не проблема. А обратно приеду
на электричке.
Настя, с сомнением глянув на свои ноги, обутые в кроссовки, все-таки
вошла в комнату и присела на край постели. Черт с ним, с паласом, поду-
мала она. Положив ладонь на лоб Алексея, она наклонилась и ласково поце-
ловала его.
- У тебя со мной сплошные хлопоты, правда? - тихо спросила она. - Но
я же не виновата, что у меня работа такая дурная. Одни люди убивают дру-
гих людей, не спрашивая о наших с тобой личных планах. К сожалению, я не
могу на это повлиять. Ну хочешь, я уйду с этой работы? Тебя раздражает,
что я вечно создаю тебе проблемы?
- Еще чего, - усмехнулся Алексей. - Пока ты сидишь на своих неконтро-
лируемых трупах, я целый день безраздельно пользуюсь твоей квартирой и
компьютером. Вожу сюда женщин и устраиваю пьянки. И вообще веду свобод-
ный образ жизни. И ты мне тут совершенно не нужна.
- Ты сердишься, - грустно констатировала Настя. - Поезжай на машине,
я обойдусь. В конце концов, мне совсем не обязательно ехать к Соловьеву
именно сегодня. Это можно сделать и завтра. Или вообще не делать.
- Не выдумывай, - рассердился муж. - Бери машину и не морочь мне го-
лову. А если тебя угрызения совести мучают, можешь завтра вечером за
мной приехать в Жуковский. Сегодня после совета я останусь у родителей,
у нас же защита, а потом наверняка банкет, закончится поздно.
Настя уехала на работу с тяжелым сердцем, но очень скоро полностью
переключилась на то, о чем ей сообщил Селуянов. В доме Соловьева убиты
два человека. Один из них - помощник Андрей Коренев. Женщина, по-видимо-
му, Марина, специалист по компьютерам. Что она делала ночью у Соловьева?
Глупый вопрос. У них роман, это очевидно. Настя вспомнила ревнивый и
оценивающий взгляд, которым окинула ее Марина в их первую и единственную
встречу. Первое, что приходит в голову: их застрелил сам Соловьев. Зас-
тукал в недвусмысленной ситуации и рассвирепел. А где же оружие? Спрятал
хорошенько. Или выехал на своем кресле из дома, выбросил пистолет в ле-
су, благо это совсем рядом, вернулся и позвонил в милицию.
"Опомнись, Анастасия. Соловьев - убийца? Нельзя сказать, что он мухи
не обидит, это верно, но он не похож на человека, способного на реши-
тельные действия даже под влиянием сильных эмоций. Он всегда плыл по те-
чению, он не умеет сопротивляться обстоятельствам. И тогда, много лет
назад, он позволил втянуть себя в тягостные и ненужные ему отношения и с
тоской ждал, когда все само собой рассосется. Соловьев и теперь остался
таким. Он не борец. И если бы застал свою любовницу с помощником, то на-
верняка сказал бы что-нибудь презрительное и обидное и гордо удалился.
Может быть, выгнал бы Андрея и расстался с Мариной. Но не более того. А
этот его вчерашний звонок? Ему кажется, что кто-то посторонний рылся в
его архивах. Может, все дело именно в этом?"
По лестнице на пятый этаж Настя летела, сгорая от нетерпения. Ей хо-
телось побыстрее услышать от Селуянова все подробности. Но ее ждало ра-
зочарование. Еще не было десяти часов, суточное дежурство пока не закон-
чилось, и Николай уже выехал на очередной труп.
