Глава 11

   Как и следовало ожидать, Ирочка не  одобрила  согласие  Татьяны  поя-
виться в телевизионной программе "Лицо без грима". Она продолжала  ежед-
невно смотреть передачу и все больше приходила к  убеждению,  что  кроме
стресса и расстройства это ничего не принесет. Один вред для  ребеночка,
и никакой пользы.
   - Ты разнервничаешься, разволнуешься, - убеждала она Татьяну. - Ну ты
только посмотри, как себя ведет этот Уланов! Нет, ты  не  отворачивайся,
ты посмотри, я специально каждый день записываю программу, чтобы ты  ви-
дела, на что соглашаешься. Таня, зачем тебе это?
   Татьяна послушно смотрела на экран  телевизора,  видела  равнодушное,
отстраненное, высокомерное лицо ведущего, слушала нервный бессвязный ле-
пет приглашенных гостей и думала о том, на какое  унижение  готовы  идти
люди, если это может принести им деньги. Она не боялась Уланова,  потому
что он нужен был ей не для рекламы, а для работы. Но Ире совсем не  обя-
зательно об этом знать.
   - Ира, я обещаю  тебе,  что  не  буду  нервничать,  -  увещевала  она
родственницу. - Эти люди чувствуют себя не в своей тарелке,  потому  что
хотят произвести хорошее впечатление, а Уланов им мешает,  он  их  давит
своим высокомерием и холодностью. Со мной все не так будет.
   - Это почему же? - подозрительно прищуривалась Ирочка. - Ты  что,  не
хочешь произвести хорошее впечатление? Разве ты не для этого собираешься
участвовать в программе?
   - Конечно, нет, - смеялась в ответ Татьяна. - Ты пойми разницу  между
мной и этими людьми. О них никто не знает, и им нужно  заявить  о  себе,
чтобы привлечь внимание к тому делу, которое  они  делают.  Сделать  ему
рекламу. Чем лучше они себя покажут, тем больше интереса будет проявлено
к их делу. Я в рекламе не нуждаюсь, потому что и без того есть люди, ко-
торым нравятся мои книги, и они все равно будут их читать, независимо от
того, какой я покажусь на экране. А те, кому мои детективы не  нравятся,
не станут моими поклонниками, даже если у Уланова я буду  выглядеть  су-
перзвездой. Им не нравится мой стиль, или они в  принципе  детективы  не
любят, и от моей личности тут уже ничего не зависит. Цель моего  участия
в программе одна-единственная: помочь продюсеру,  который  хочет  делать
кино, и помочь Насте, которой нужны хорошие отношения с этим продюсером,
вот и все. И потом, дорогая моя, не забывай: у меня огромный опыт  обще-
ния с людьми, которые настроены по отношению ко мне более чем негативно.
Уверяю тебя, этот  хамоватый Уланов - невинное дитя по сравнению с моими
подследственными.
   Иру, это,  конечно,  не успокаивало,  но найти контраргументы ей было
трудно. Она  попыталась апеллировать к Стасову,  но тут тольбко разводил
руками и говорил, что не может влиять на жену.
   - Следователи, Ирусечка,  существа жутко независимые и терпеть на мо-
гут,  когда на них вытаются давить, - отшучивался он. - Они сами все ре-
шают и вмешиваться в этот великий процесс не позволяют никому. Професси-
ональная деформация.
   Всеволод Семенович Дорогань решил взять все в свои руки, дабы не сор-
вать начатое мероприятие, и сам лично отвез Татьяну в студию, откуда пе-
редача должна была идти в прямом эфире.
   - Эфир в семнадцать сорок, но мы должны приехать к четырем, - предуп-
редил он.
   - Зачем так рано?
   - Чтобы ведущий с вами познакомился. Кроме того,  нужно сделать грим,
и опереатору  необходимо  время, чтобы  приладить камеру к вам или вас к
камере.
   Это Татьяну  вполне устраивало. Чем больше времени она проведет в об-
ществе Уланова, тем лучше. Процесс сборов, правда, отнял у нее массу сил
и времени, потому что Ирочка,  смирившись с неизбежностью, настаивала по
крайней мере на том, чтобы Татьяна была одета элегантно и дорого.
   - Ты там на какая-нибудь там, - твердила она накануне,  роясь в шкафу
и швыряя  на  кровать вешалки с платьями и костюмами. - Ты должна выгля-
деть соотвественно, как преуспевающая писательница.
   - Какая  там  я преуспевающая. - устало отмазивалась Татьяна.  Она не
очень хорошо себя чувствовала, и Ирочкины хлопоты казались ей раздражаю-
ще назойливыми. - Я обыкновенный следователь, а не звезда литературы.
   - Ага, так ты же не хочешь быть следователем,  ты же это скрываешь от
общественности. И как они должны относиться к тому,  что ты появишься на
экране в затрапезной кофточке?
   - Пусть как хотят, так и относятся. Ирка, не терзай меня, это не  са-
мое главное дело в моей жизни.
   - Нет, самое, - упрямилась Ира, роясь в ворохе одежды.
   Татьяна молча наблюдала за ней, лежа на кровати и страдая от головной
боли. Вообще-то Ира не так уж не права, думала  она,  мне  действительно
безразлично, какой я появлюсь на экране, но мне совсем  не  безразлично,
какой меня увидит Уланов. Мне же с ним работать. Первый заход будет сов-
сем коротким, чуть меньше двух часов до эфира, потом полчаса беседы  пе-
ред камерой - и все. За это время я должна узнать и  увидеть  достаточно
для того, чтобы продолжать работу с ним. Или не продолжать. После  завт-
рашней встречи мне придется принимать решение, поэтому саму встречу надо
использовать максимально, до последней секунды. Пожалуй, стоит  подумать
о своем внешнем виде.
   - Ируська, притормози, - попросила она, морщась от очередного присту-
па боли, раскаленным обручем обхватившего ее голову. - Поищи  что-нибудь
прошлогоднее.
   Ира в  изумлении  замерла,  медленно  положила  на  кровать  рядом  с
Татьяной очередную вешалку с летним платьем и сочувственно поглядела  на
нее.
   - Зачем тебе прошлогоднее? Тебе же все мало, ты ни во что  не  влеза-
ешь.
   - Вот именно. Найди что-нибудь обтягивающее, чтобы живот  был  виден.
Пусть все поймут, что я жду ребенка. Обидеть беременную - это  надо  су-
меть, это не каждому по плечу.
   - Хочешь вызвать жалость? - недоверчиво прищурилась Ира.  -  Думаешь,
Уланов тебя пощадит?
   - Или пощадит, или нет. Хочу проверить.
   - Для чего? Что еще за эксперименты?
   - Ира, ну я же писатель как-никак. Как говорил дед  Щукарь,  помнишь?
Хучь и плохонький, а все ж... Мне нужно собирать материал, и не только в
виде фактов, но и в виде человеческих типов, характеров.  Пора  начинать
думать о том, про что будет следующая книга.
   - Ты эту сначала допиши, Агата Кристи! - фыркнула Ирочка.
   - Допишу, не волнуйся. Вон ту голубую водолазку  вытащи,  пожалуйста.
Да-да, эту. И синюю юбку.
   - С ума сошла, - проворчала Ира, но требуемые вещи все-таки  достала.
- Ты в этом будешь выглядеть, как подстреленная. Мерить будешь?
   - Завтра, - вздохнула Татьяна. - Все завтра.
   Устала.
   - Вот видишь, - снова завелась родственница, - не нужно  было  согла-
шаться. Ты устаешь, тебе нужно как следует отдыхать, а  ты  кидаешься  в
какую-то сомнительную авантюру.
   Они пререкались до тех пор,  пока  не  разошлись  по  своим  комнатам
спать. С утра Татьяна отправилась на службу, а в  начале  четвертого  за
ней заехал Дорогань. До этого они ни разу не встречались, и мина на лице
у кинопродюсера, когда он увидел знаменитую писательницу Томилину, была,
прямо скажем, весьма выразительной. Неуклюжая толстуха с выпирающим  жи-
вотом и мучнисто-белым лицом совершенно не походила на ту милую женщину,
чья улыбка сияла с глянцевых книжных обложек. С трудом забравшись в  вы-
сокий салон "Аэростара", на котором приехал Дорогань, она заявила:
   - Уважаемый Всеволод Семенович, нам нужно с вами договориться  сразу,
чтобы потом не было недоразумений. Уланов знает, кто я и где работаю?
   - По-моему, он вас вообще не знает, - весело хмыкнул продюсер.  -  Вы
уж не обижайтесь, но мне показалось, что ваше  имя  он  слышал  впервые,
когда я ему звонил.
   - Вот и отлично. Кому еще вы говорили о том, что я следователь?
   - Да вроде никому, - он задумался на несколько мгновений, потом доба-
вил уже тверже: - Точно никому.
   - Откуда у вас мой телефон? Вы же звонили мне домой два месяца назад,
помните?
   - Ваш муж дал мне номер, я его просил. Вернее, даже не так.  Я  обра-
тился к нему с просьбой дать мне возможность связаться с вами, и он  сам
набрал номер и передал мне трубку. Я разговаривал с вами из его кабинета
в "Сириусе". А почему вы спрашиваете?
   - Я спрашиваю потому, что хочу сохранить род своих занятий в секрете,
и в первую очередь от господина Уланова. В доме, где вы живете, все зна-
ют, что вы занимаетесь кинобизнесом, знакомы со  многими  режиссерами  и
имеете отношение к съемкам фильмов?
   - Ах, вы об этом? - Дорогань оглушительно расхохотался. - Да,  конеч-
но, я вас понимаю. Меня одолевают просители в лице юных див и их родите-
лей. А вас кто? Поклонники?
   - Тоже просители. Первое время я была настолько глупа, что не скрыва-
ла своей принадлежности к МВД, и в результате меня буквально осаждали  с
просьбами разобраться в их деле и повлиять на других следователей, судей
и даже прокуроров. Так что пришлось уйти в глухое подполье. Были  и  та-
кие, которые хотели лично высказать мне, что им нравится и что  не  нра-
вится в моих книгах. Они не хотят понимать, что я пишу так, как пишу,  и
по-другому писать не буду, потому что пишу так, как мне самой  нравится,
как я чувствую. А если им не нравится, так пусть не читают, никто же  их
не заставляет, правда? Все читатели разные, и все писатели тоже  разные,
у каждого автора есть своя читательская ниша, свой контингент,  которому
по душе именно эти книги, и слава Богу. А стараться учесть  замечания  и
пожелания всех без исключения - это глупо и бесперспективно. Я буду нра-
виться тем, чьи пожелания учту, и тут же разонравлюсь  из-за  этого  ко-
му-то другому. Это процесс бесконечный. Ни один автор не может нравиться
всем подряд.
   - Ясно. Значит, Уланову не говорим страшную правду?
   - Никому не говорим. И имейте в виду, Всеволод Семенович, я - сущест-
во на редкость безжалостное. Если информация уйдет от вас, прав на экра-
низацию вы не получите. Даже если вы пригласите самого лучшего режиссера
и голливудских звезд, даже если это будет такой  фильм,  который  сможет
получить "Оскара", я вам права не отдам.
   - Вы не хотите славы? Никогда не поверю.
   - Я хочу покоя. У меня слишком много забот, чтобы добавлять  их  себе
своими неосмотрительными поступками.
   Она откинулась на спинку сиденья и вытянула ноги. Конечно, залезать в
эту машину трудно, зато сидеть в ней удобно. Дорогань заехал в  переулок
и притормозил у чугунных ворот.
   - Приехали, Татьяна Григорьевна.
   Их встретила милая молодая девушка с приветливой улыбкой и повела  за
собой.
   - Вы не волнуйтесь, - щебетала она, легко  порхая  по  ступенькам,  -
Александр Юрьевич очень хороший ведущий, он любит своих гостей и не оби-
жает. Все будет хорошо.
   "Как он любит своих гостей, я уже видела, - думала Татьяна, с  трудом
поспевая следом. - В  этом  творческом  коллективе  весьма  своеобразное
представление о любви".
   - Вы смотрите нашу передачу? - спросила провожатая.
   - Нет.
   - Ни разу не видели?
   - Нет, не приходилось.
   - А кто-нибудь из ваших знакомых смотрит?
   - Да, моя близкая родственница смотрит "Лицо без грима" постоянно.
   - И что она говорит? Ей нравится?
   - Нравится, - улыбнулась Татьяна. -  Она  говорит,  что  ваш  ведущий
очень не любит своих гостей и всячески унижает их.
   - Ой, ну что вы, - переполошилась девушка, - это совсем не  так.  Вот
сюда, пожалуйста, проходите. Давайте ваш плащ, я повешу. Присаживайтесь,
сейчас придет Александр Юрьевич. Чай, кофе?
   - А минеральная вода есть? - спросила Татьяна, снимая плащ.
   - Конечно, сейчас принесу. А вам? - обратилась она к продюсеру.
   - Мне кофе, и покрепче, - громогласно  заявил  Дорогань,  по-хозяйски
располагаясь за длинным офисным столом.
   Татьяна садиться не стала. Она подошла к окну и встала, уперев ладони
в поясницу. За окном шел дождь. Надо же, она его  и  не  заметила,  пока
ехала в машине. И когда только он успел начаться? Уже май, праздники по-
зади, на деревьях пышная зелень, весна скоро закончится, лето  на  носу.
Жизнь идет, а она, Татьяна, ее не замечает, погруженная  в  повседневные
дела, в чьи-то  беды,  трупы,  потерянные  деньги,  слезы,  обиды.  И  в
собственные мысли о будущем материнстве. Зачем она здесь, в этой  пустой
чужой комнате в ожидании встречи с неприятным недобрым человеком? Неуже-
ли ее жизнь и ее время настолько не имеют никакой ценности, что можно их
тратить вот так, впустую, на всякую ерунду?
   Скрипнула дверь у нее за спиной, Татьяна обернулась и увидела женщину
лет тридцати, элегантную, с холеным красивым лицом. В руках у  нее  была
большая коробка. Женщина показалась Татьяне смутно знакомой, но она  ни-
как не могла припомнить, откуда знает ее. Или не знает, а просто  видела
где-то? Но где?
   - Присядьте, пожалуйста, - холодно произнесла женщина с  коробкой,  -
будем делать грим.
   - А это обязательно?
   - Вы не хотите? - голос ее потеплел. - Поверьте мне, так будет лучше.
Даже ведущий гримируется. Камера безжалостна.
   - Хорошо.
   Татьяна со вздохом опустилась на неудобный жесткий стул. Гример  пос-
тавила на стол коробку, встала перед Татьяной и стала  внимательно  изу-
чать ее лицо. Потом взяла в руки овальную губку и основу под макияж.
   - Что у вас на лице? - спросила она. - Тон накладывали?
   - Нет.
   - Это хорошо. У вас прекрасная кожа. Будете на экране первой красави-
цей.
   Она начала работать. Татьяна сидела, прикрыв глаза и  погрузившись  в
свои невеселые мысли. Снова скрипнула дверь, но на этот раз она не смог-
ла увидеть вошедшего, потому что гример в этот момент  накладывала  тени
на веки.
   - Добрый день, Татьяна Григорьевна, - послышался приятный мужской го-
лос.
   Голос Татьяна узнала, она слышала его каждый раз, когда  Ирочка  зас-
тавляла ее смотреть записанные на видеомагнитофон программы Уланова.
   - Добрый день, - пробормотала она, не открывая глаз.
   - Всеволод Семенович, рад вас видеть. Спасибо, что привезли к нам та-
кую замечательную писательницу. Это большая честь для  нашей  программы.
Здравствуй, Леночка.
   - Привет, Саша, - откликнулась гример, не прерывая своего занятия.
   - Татьяна Григорьевна, я бы хотел задать вам в  эфире  ряд  вопросов,
давайте сейчас поговорим об этом.
   - А о чем мы будем говорить в эфире, если все обсудим прямо сейчас? -
спросила она.
   - О том же самом. Я задам вам вопросы, а вы мне скажете, какие из них
кажутся вам интересными, а на какие вы отвечать не хотите. Тогда я и за-
давать их не буду, чтобы время не терять. Это же прямой эфир, каждая се-
кунда на вес золота.
   Татьяна напряглась, ей было неприятно разговаривать с человеком,  ко-
торого она не видела. С закрытыми глазами она казалась самой себе  очень
уязвимой и как будто голой.
   - Александр Юрьевич, говорить надо главным  образом  о  произведениях
Томилиной и о перспективах экранизаций, - тут же  встрял  Дорогань,  все
время помнивший о том, зачем он здесь. - Мы же с вами договаривались.
   Но Уланов словно не слышал этих слов.
   - Скажите, вас не оскорбляет, что детективы, в том числе и ваши,  чи-
тают в основном в метро, на бегу, потому что это  литература  второго  и
даже третьего сорта, которая не требует серьезного отношения  и  вдумчи-
вости?
   Татьяна открыла было глаза и собралась повернуться лицом к собеседни-
ку, но гример тут же закричала:
   - Тихо-тихо-тихо! Глазки закроем, я еще не закончила.
   Татьяна послушно выполнила указание, усилием воли  подавив  раздраже-
ние. Не нужно показывать зубки, рано еще.
   - А говорить можно? - спросила она гримера.
   - Лучше не надо. Саша, не приставай к человеку, когда я работаю.  Мне
еще чуть-чуть осталось.
   - Ладно, - покладисто согласился Уланов. - А где кофе? Почему до  сих
пор не принесли?
   - Татьяна Григорьевна просила минералку,  -  снова  встрял  Дорогань,
по-видимому взявший на себя роль защитника и  блюстителя  интересов  из-
вестной писательницы.
   В этот момент дверь снова открылась.
   - Ой, Александр Юрьевич, вы уже  здесь?  -  послышался  голос  девуш-
ки-провожатой. - Вам чай?
   - Да, будь добра.
   Наконец гример сделала шаг назад и критически оглядела полученный ре-
зультат. Что-то ей не понравилось, потому что она взяла макияжную  кисть
и еще несколько раз коснулась лба и подбородка Татьяны.
   - Вот теперь хорошо, - удовлетворенно сказала она. - А помаду я нало-
жу перед эфиром, вы все равно еще пить будете.
   - Дайте хоть взглянуть, что вы из меня сделали, - попросила Татьяна.
   Гример подала ей зеркало. Что ж, работа была сделана на славу,  отри-
цать это невозможно. Из зеркала на Татьяну смотрела она сама, но лет  на
восемь моложе. Кожа обрела свой природный цвет и стала  матовой  и  неж-
но-телесной, а не болезненно-мучнистой. Отеки под глазами исчезли, а са-
ми глаза стали большими и выразительными. Даже овал лица изменился, стал
более четким.
   Не говоря ни слова, она отложила зеркало и повернулась к Уланову.  Он
был почти таким же, каким она видела его на  экране.  Но  именно  почти.
Сейчас в нем не было холодности, надменности и  отстраненности,  которые
так пугали трепетную Ирочку. Перед Татьяной сидел  обыкновенный  мужчина
лет сорока или чуть больше с приятным лицом и располагающей улыбкой.
   Что ж, потерпим еще, решила она, время для демонстрации  когтей  пока
не наступило. Он мне нужен, этот  приятный  добренький  Уланов,  который
якобы любит своих гостей. Знаем мы эту любовь. Заманивает, как  мышей  в
мышеловку бесплатным сыром, гость расслабляется, пускает слюни и  наивно
думает, что перед камерой все будет так же мило, как и за  этим  столом,
за чашечкой кофе и непринужденной беседой. Ан нет. Перед камерой не соб-
равшегося и не готового к прыжку гостя ждут неприятные сюрпризы.
   Татьяна постаралась улыбнуться как можно мягче.
   - Вот вы какой, Александр Уланов, - пропела она, вложив в  голос  всю
имевшуюся в наличии женственность. - Приятно видеть вас живьем, а не  на
экране.
   - Спасибо. Так мы можем вернуться к нашим вопросам?
   - Да, пожалуйста. Что вы там спрашивали? Повторите, пожалуйста.
   - Я спросил, не обидно ли вам бывает, что детективы считают литерату-
рой третьего сорта и читают в основном в метро и электричках?
   - Обидно, - не моргнув глазом солгала Татьяна.
   У нее был в голове совсем другой ответ, но время для него еще не нас-
тупило.
   - Так, может быть, вам имеет смысл переквалифицироваться и начать со-
чинять что-нибудь другое, более серьезное? Например, большие философские
романы, как у Сартра или Гессе. Вы любите Сартра?
   - Сартра? -  она  сделала  вид,  что  замялась,  якобы  желая  скрыть
собственную неграмотность. - Ну, в общем... А еще какие у вас вопросы?
   - Вы - преуспевающая Писательница. Вы считаете себя состоятельным че-
ловеком?
   - Я... Ну, как сказать... Не особенно. Издатели платят мало.
   - На что же вы живете?
   - На доходы мужа. Как и полагается мужней жене.
   - Значит, вы пишете книги не для заработка?
   - Нет, скорее, для удовольствия.
   - А мужа, который вас содержит, не смущают ваша популярность и слава?
Он ведь, наверное, честолюбив.
   - Мы что, в эфире будем обсуждать моего мужа? - окрысилась Татьяна.
   - Да, - снова подал голос Дорогань, - мы уходим  от  темы,  Александр
Юрьевич. Вы обещали поговорить об экранизациях.
   - Конечно. Татьяна Григорьевна, вам хочется, чтобы  по  вашим  книгам
снималось кино?
   - Хочется, - она снова улыбнулась, широко и радостно. - А какому  пи-
сателю этого не хочется?
   - Не знаю, - Уланов развел руками. - Думаю, что Хемингуэю,  например,
этого не очень хотелось.
   Его проза полна ощущений и потоков сознания, это трудно поддается эк-
ранизации. Вероятно, ваши книги не такие?
   - Не такие, - согласилась она. - Детективы - это другой жанр.
   - Не возражаете, если мы разовьем эту тему во время передачи?
   - Пожалуйста. Еще какие у вас вопросы?
   - О ваших политических пристрастиях. Как вы относитесь к существующе-
му положению в стране и к. нашей нынешней власти?
   - Как отношусь? - она задумалась. - Хорошо отношусь. -  То  есть  вам
все нравится и все устраивает? - уточнил Уланов.
   - Да, устраивает.
   - И рабочие, которые месяцами не получают зарплату? И финансовые зло-
употребления, которые процветают? Или вы считаете,  что  это  допустимая
плата за те порядки, которые позволяют вам издавать не по одной книге  в
год, как когда-то, а по нескольку, даже при том, что вы  не  член  союза
писателей?
   - Как вам сказать... - она уставилась в потолок и изобразила на  лице
мыслительное усилие.
   - Хорошо, мы поговорим об этом перед камерой, -  решительно  произнес
Уланов. - Кого вы ждете, мальчика или девочку?
   Переход был таким разительным, что Татьяна в первый  момент  растеря-
лась. Потом сообразила, что это было частью  спектакля,  и  успокоилась.
Конечно, Уланов задал ей несколько вопросов, определил для себя  уровень
ее интеллекта и те вопросы, которыми он будет ее размазывать перед  мно-
готысячной аудиторией телезрителей, а теперь можно и о нейтральном пого-
ворить, о приятном, чтобы она шла в студию спокойной и убежденной в бла-
горасположенности к себе ведущего.
   - Кто родится - того и жду, - неопределенно ответила она.
   - А кого хотите?
   - Муж хочет мальчика.
   - А вы?
   - А мне все равно. Муж хочет мальчика, потому что девочка у него  уже
есть от первого брака, а я просто хочу родить ребенка от любимого мужчи-
ны. Пол при этом значения не имеет.
   - Вы, наверное, поздно вышли замуж?
   - Нет, почему же, в первый раз я вышла замуж в восемнадцать лет, вряд
ли можно считать, что это поздно.
   - Так вы во второй раз замужем?
   - В третий.
   - С ума сойти! - восхищенно присвистнул Уланов. - И два раза разводи-
лись?
   - Конечно. Бог миловал меня от вдовства, оба моих бывших супруга пре-
бывают в полном здравии.
   - Наверное, они сейчас локти кусают от досады, что расстались с вами.
Вы стали знаменитостью.
   - Не думаю. Они оба вполне благополучны, один из  них  процветает  за
границей, у него собственный бизнес, второй, насколько мне известно, то-
же под забором не валяется. Вряд ли у них есть поводы для подобных сожа-
лений.
   - Не скажите, - возразил Уланов, - бизнес - бизнесом, а слава или хо-
тя бы причастность к ней - это совсем другое дело. Ваши бывшие мужья  не
пытались вернуть вас после того, как вы обрели  такую  бешеную  популяр-
ность?
   - Пытались, - она снова улыбнулась, на этот раз  кокетливо  и  слегка
глуповато, - но не после, а до того. Они хотели вернуть меня не как  из-
вестную писательницу, а как женщину и жену.
   - Надо ли понимать так, что вы не хранили верность своим мужьям?
   - Это с чего же вы так решили? - изумилась Татьяна, на этот  раз  со-
вершенно непритворно.
   - Ну как же, если вы в третий раз замужем, значит, находясь в  преды-
дущем браке, вы вступали в близкие отношения с другим мужчиной.  Правда,
это были серьезные отношения, приводящие к  следующему  браку,  но  факт
адюльтера отрицать нельзя.
   - Можно. Можно отрицать. Александр Юрьевич, вы, может  быть,  мне  не
поверите, но со вторым и третьим мужьями я познакомилась уже будучи раз-
веденной. Вот так-то.
   - То есть вы хотите сказать, что при разводе не отходили  на  заранее
подготовленные позиции? - теперь уже он не смог скрыть удивления.  -  Вы
расставались с мужем, не имея перспективы нового брака?
   Все ясно, как Божий день, с усмешкой подумала Татьяна. Господин  Ула-
нов у нас пал жертвой распространенного заблуждения,  согласно  которому
любая женщина должна хотеть быть замужем любой ценой, и он совершенно не
понимает, как это можно уйти от мужа не к любовнику, а просто так, в ни-
куда. По его разумению, в таком случае не я уходила от мужа, а  он  меня
бросал, но раз бросал, значит, я никудышная и никчемная, и абсолютно не-
понятно, откуда же тогда взялись второй и третий  мужья.  "Вероятно,  он
смотрит на меня, толстую и неуклюжую, и не может взять  в  толк,  почему
это я такая смелая. По его представлениям, такая, как я,  должна  обеими
руками вцепиться в мужа и удерживать его из последних  сил,  потому  что
больше на меня никто не позарится. Самому ему,  скорее  всего,  нравятся
изящные стройные женщины, и ему даже в голову не приходит, что есть муж-
чины, которым нравятся именно такие женщины, как я. Знал бы он,  сколько
на самом деле таких мужчин, его бы, наверное, кондрашка хватила. И поче-
му великое  множество  людей  считает  собственные  вкусы  эталонными  и
единственно правильными? "
   - Что ж, Татьяна Григорьевна, нам пора в студию.
   Лена, давай последние штрихи, - обратился Уланов к  гримеру,  которая
все время их беседы просидела в уголке с чашкой кофе в руках.  -  И  мне
лицо сделай.
   Лена долго и придирчиво выбирала помаду для Татьяны,  потом  наложила
тон и пудру на лицо ведущего. Они все вместе вышли из комнаты и пошли по
длинному коридору. Татьяна сначала пыталась запомнить дорогу,  но  очень
скоро бросила это занятие: все равно не уследить за многочисленными  по-
воротами и переходами от лестницы к лестнице.
   В студии было жарко и душно. Ее усадили в неудобное кресло перед неу-
добным низким столом и оставили одну. Вокруг суетились оператор и  осве-
титель, Уланов через вставленный в ухо аппаратик общался с невидимым ре-
жиссером, и никому, казалось, не было дела до Татьяны.  Она  постаралась
сосредоточиться и, чтобы не терять даром времени, обдумать и проанализи-
ровать свои впечатления от Уланова.
   Ирочка Милованова, родная сестра одного из бывших мужей Татьяны,  ме-
талась по квартире, не находя себе места. Она с ума сходила от  волнения
за родственницу и корила себя нещадно за то, что не сумела  настоять  на
своем и отговорить Таню от этого глупого, рискованного  и,  в  сущности,
абсолютно ненужного мероприятия. Примерно за час до начала передачи  Ира
поняла, что не может находиться в одиночестве, и  позвонила  Стасову  на
работу.
   - Владик, - умоляюще попросила она, - приезжай домой, пожалуйста.
   - Зачем это? - недовольно откликнулся Владислав.
   Ира слышала гул голосов в его кабинете, кажется, там было много наро-
ду.
   - Скоро передача начнется, - пояснила она. - Приходи, вместе на  Таню
посмотрим.
   - Я здесь посмотрю. Извини, Ируся, у меня люди.
   Стасов положил трубку. Ирина сглотнула слезы, но постаралась  успоко-
иться. В самом деле,  ну  что  такого  страшного?  Не  съест  же  Уланов
Татьяну. Покусает немножко и отпустит. Нет, все-таки  страшно.  А  вдруг
Таня начнет нервничать? Ира слышала, что от сильного волнения даже преж-
девременные роды случаются.
   Чтобы отвлечься, она принялась за тесто для очередных пирогов. Пироги
у нее получались знатные, только Татьяна всегда ругалась, потому что  ей
нельзя мучное, а удержаться и не попробовать Ирочкиных пирожков  -  силы
воли не хватает. Когда до начала передачи осталось минут десять, Ира по-
няла, что делает все не так и тесто погублено почти бесповоротно. Отерев
согнутой рукой брызнувшие от досады слезы, она с  ожесточением  вывалила
содержимое миски в большой полиэтиленовый пакет, который тут же швырнула
в мусоропровод.
   За пять минут до начала она сидела перед экраном телевизора, с ужасом
ожидая Татьяниного позора. Последнее, о чем она успела подумать,  прежде
чем на экране появилась знакомая заставка, было: "Я так и  не  поставила
пироги. Придет Стасов голодный, чем я буду его кормить? "
   Она поразилась тому, как великолепно выглядела Татьяна.  Матовая  бе-
лоснежная кожа сияла молодостью и здоровьем, глаза были большими, теплы-
ми и лучистыми, губы - сочными и подрагивающими готовой разлиться по ли-
цу улыбкой. Татьяна,  казалось,  ни  капельки  не  волнуется,  напротив,
предстоящее действо ее просто-таки забавляет. Ира слегка  перевела  дух.
Может, обойдется?
   Первые полторы-две минуты прошли в спокойном обмене короткими  репли-
ками, ведущий представлял гостью, Татьяна кивала и мило улыбалась. А по-
том последовал вопрос, от которого у Ирочки все внутри оборвалось.
   - Татьяна Григорьевна, вы - образованный интеллигентный человек и на-
верняка читаете и любите хорошие серьезные книги. И в то же время пишете
второсортную литературу. Вы поступаетесь собственным вкусом ради денег?
   - Голубчик, - улыбнулась в ответ Татьяна, - у  литературы  не  бывает
сортности, так же, как у осетрины не бывает степеней свежести.  Еще  Во-
ланд, если помните, сказал, что у осетрины может быть только  одна  све-
жесть, первая, она же и последняя. Литература не бывает первого, второго
и пятого сортов. Это либо литература, либо нет, вот и все. Если вам  не-
понятно, я скажу еще проще: книгу читать либо можно, либо  нельзя.  Если
книгу читает не только сам автор и его редактор, но хотя бы  еще  десять
человек и получают от этого удовольствие, значит, книга  достойна  того,
чтобы быть написанной. Если же автор настолько безграмотен и бесталанен,
что, кроме него самого, никто его творение читать не может и  не  хочет,
тогда я поднимаю руки. Это действительно не  литература.  Обо  всем  ос-
тальном можно спорить. Так как, Александр Юрьевич, будем спорить?
   "Что происходит? - в недоумении подумала Ира. - Она ведет  себя,  как
на допросе в собственном служебном кабинете. Она что, забыла, что пришла
на телевидение? Кошмар! "
   - Не будем спорить, - тут же нашелся Уланов.  -  Я  сформулирую  свой
вопрос по-другому. Вам не бывает обидно, что ваши книги читают в  основ-
ном на бегу, то есть в метро, в электричках, от скуки, чтобы убить время
в дороге?
   - А вы сами что читаете в метро? - спросила Татьяна.
   - Я? - Уланов, похоже, чуть-чуть растерялся. - Я в метро давно уже не
езжу.
   - У вас машина?
   - Да.
   - Тогда откуда вам вообще известно, что именно читают пассажиры?
   - Мне об этом рассказывают. Это же общеизвестный факт.
   - Голубчик, вас погубит ваша доверчивость, -  снисходительно  сказала
Татьяна. - Никогда не верьте тому, чего не видели сами. Поскольку  я,  в
отличие от вас, в метро езжу  постоянно,  то  могу  вам  совершенно  от-
ветственно заявить, что пассажиры читают самую разную литературу, в  том
числе и очень серьезную. Начиная от учебников и  специальных  пособий  и
кончая Библией и Торой. Как вы думаете. Господь обиделся бы,  узнай  он,
что человек каждую свободную минуту хватается за Библию, чтобы  прочесть
еще страницу из Его учения?
   - То есть вы ставите себя на одну доску с Всевышним,  поскольку  люди
каждую свободную минуту хватаются и за ваши книги тоже? - мгновенно  от-
парировал Уланов.
   Сердце у Иры ухнуло, даже дыхание на секунду остановилось. "Вот  сво-
лочь, - в сердцах подумала она. - Ну какая же сволочь! "
   - Ас чего вы это взяли? - на лице у Татьяны было написано такое  иск-
реннее изумление, что даже Ира в него поверила.
   - Вы же сами сказали, что пассажиры в метро и поездах читают  и  ваши
книги, и Божественное Писание.
   - Я этого не говорила. Писание читают, это правда. А вот людей с мои-
ми книгами в руках я там не видела. А вы видели?
   "Во дает! - с восхищением подумала Ира. - Ну Танька! Каждый день  мне
докладывает, сколько человек видела в транспорте со своими книжками.  Мы
даже иногда сравниваем, кто больше увидел, она или я. Но  Уланов  только
что сказал, что в метро не ездит, так что  возразить  ему  нечего.  Ссы-
латься на чьи-то слова он теперь тоже не может, Таня уже попеняла ему за
излишнюю доверчивость. Пожалуй, она была права, когда говорила,  что  не
боится никаких улановых. Следственная практика - это тебе не фунт изюму.
Что, Уланов, съел? Не знаешь теперь, что отвечать? "
   - Но вы тем не менее не можете отрицать, что детектив - это далеко не
философский роман. Почему же наши сограждане в последнее время  так  тя-
нутся к легкому чтению и пренебрегают сложными произведениями? Не кажет-
ся ли вам, что общее  падение  уровня  культуры  и  образованности  спо-
собствует тому, что на литературной ниве сегодня процветают все, кому не
лень, даже авторы, не имеющие специальной подготовки?
   - Давайте не будем складывать все в одну кучу.
   Я согласна с тем, что детектив - это не философский роман, точно  так
же как, "Запорожец" - это не "Феррари". И что с того? Не будем выпускать
"Запорожцы" и все стройными рядами побежим пересаживаться на  "Феррари"?
"Феррари", конечно, престижнее и лучше, но кому-то может просто-напросто
не понравиться дизайн. Мне, например, не нравится.
   - Вам нравится "Запорожец"? - ехидно кивнул Уланов.
   - Нет, мне нравится "Макларен". Но это опятьтаки не значит, что я хо-
чу на нем ездить. Мне нравится на него смотреть, его дизайн  радует  мой
глаз, но он же совершенно не предназначен для перевозки немолодых  бере-
менных женщин вроде меня.
   По лицу Уланова Ира видела, что он не понял ни одного слова,  и  тор-
жествующе улыбнулась. Конечно, куда ему, он небось и названия-то  такого
- "Макларен" - не слышал. Сам виноват, нарвался, не надо было ехидничать
насчет "Запорожца". Про автомобили Татьяна Образцова знала все. Даже та-
кое, чего иной специалист не знает. Ира помнила, что  Татьяне  несколько
раз приходилось работать по делам о финансовых аферах в  сфере  торговли
иномарками, а уж если она чем занималась, то на совесть.
   - Вернемся к нашей теме, - между тем продолжала Татьяна, словно веду-
щей была именно она, а Уланов - приглашенным гостем. - Чтобы закрыть во-
прос, скажу, что не считаю кого бы то ни было, в том числе и вас,  Алек-
сандр Юрьевич, вправе публично обсуждать вопрос сортности и качества ли-
тературы, как, впрочем, и любых других произведений  искусства.  Вы  тем
самым  оскорбляете  огромное  количество  людей,  которые   имеют   свой
собственный вкус, отличный от вашего. Если лично вам не нравятся  детек-
тивы, я готова поговорить с вами об этом и выслушать ваши личные претен-
зии к жанру и, в частности, к моим книгам. Но это не  означает,  что  вы
имеете право считать людей, имеющих другое мнение, людьми с дурным  вку-
сом. Так я слушаю вас, голубчик. Чем же вам так не угодили детективы,  в
том числе те, которые написала я?
   Ире стало смешно. Напряжение отпустило, она поняла, что Татьяна  пол-
ностью владеет ситуацией и ведет разговор так, как хочется ей  самой,  а
не так, как хочет Уланов.
   - Ну что ж, коль вы считаете неприличным обсуждать вопросы вкусов,  -
обаятельно улыбнулся Уланов, - давайте  поговорим  о  вас,  писательнице
Татьяне Томилиной.
   "Выскользнул, гаденыш, - с досадой сказала про себя Ира. -  Наверное,
и сказать-то ему нечего, ни одного детектива за всю жизнь не прочел, по-
тому  и  претензии  высказать  не  может.  Зазубрил,  как  попугай,  од-
ну-единственную истину: детектив - это помойка литературы, это недостой-
но настоящего интеллектуала, это дорожное чтиво второго сорта. И  повто-
ряет теперь на каждом углу, кичится своим изысканным вкусом. А на  самом
деле не знает о детективах ничего".
   - Вами написано уже пятнадцать книг, а вот фильмов,  поставленных  по
вашим произведениям, я пока не видел. Почему же кинематограф не проявля-
ет интереса к вашему творчеству?
   - А кто вам сказал, что не проявляет? Интерес  к  моим  книгам  очень
большой.
   - Значит, есть надежда в ближайшее время увидеть  ваши  детективы  на
экране?
   - Нет, Александр Юрьевич, - Татьяна вздохнула и виновато развела  ру-
ками, - шансов нет никаких. В ближайшее время вы никаких  киноверсий  не
увидите.
   - Почему так?
   - Я не хочу, чтобы мои книги экранизировали. Более того,  мне  допод-
линно известно, что один московский продюсер уже начал работу и проводит
подготовительный этап, чтобы сделать цикл фильмов по моим книгам.  Права
на произведения ему не переданы, работа над фильмом  ведется  подпольно,
и, если картина появится на свет, я обращусь в суд.  Надеюсь,  что  этот
продюсер меня сейчас слышит и сделает все возможное, чтобы  впоследствии
не получить неприятный сюрприз.
   - А почему вы против экранизаций? Обычно все писатели хотят, чтобы их
произведения обрели вторую жизнь в экранном варианте, это нормально.
   - Не хочу быть неправильно понятой, но могу  привести  вам  множество
примеров, когда книги, написанные очень талантливыми авторами, совершен-
но не годятся для кинематографа. Вы же не будете спорить с тем, что  Хе-
мингуэй, например, был невероятно талантлив, но что-то я не вижу экрани-
заций его книг, хотя написано им отнюдь не мало. Я, конечно, не  сравни-
ваю себя с этим великим мастером, но до сих пор желания увидеть  экрани-
зацию своих книг у меня не возникало. Хотя, повторяю, интерес у  кинема-
тографистов очень большой, меня буквально одолевают  предложениями  одно
выгоднее и интереснее другого.
   Татьяна говорила не спеша, не сводя взгляда с Уланова. Она почти дос-
ловно повторяла его же собственные слова, сказанные за полчаса до  съем-
ки, и теперь ждала, как он отреагирует. Растеряется? Рассердится?  Расс-
меется? Ведь он сам держал эту тираду наготове, чтобы "уесть" Татьяну, а
она нахально и с милой улыбкой украла у него любовно приготовленное ору-
жие, столь неосмотрительно оставленное без присмотра.
   Уланов, однако, не растерялся, он все-таки  профессионал,  и  Татьяна
оценила это по достоинству.
   - Но вы можете хотя бы назвать фамилию того продюсера,  который  под-
польно делает фильм по вашим книгам?
   - Могу. Его фамилия Дорогань. Всеволод Семенович Дорогань.
   - Таким образом, как только фильм появится в видеопрокате, вы  немед-
ленно обратитесь в суд? - уточнил Уланов.
   - Немедленно, - подтвердила Татьяна.
   - И что должен будет сделать суд?
   - Для начала будут арестованы все копии видеофильма. Конечно, то, что
уже будет продано, останется у тех, кто купил кассету, но все  остальное
будет арестовано и, вероятнее всего, уничтожено.
   - Что ж, друзья, - теперь Уланов смотрел не на Татьяну, а прямо в ка-
меру, - как только вы увидите в продаже фильм,  снятый  по  произведению
Татьяны Томилиной, спешите его купить, пока не стало поздно, то есть по-
ка автор не обратилась в суд. Если вы не сделаете это  сразу,  принципи-
альная писательница добьется уничтожения всех копий, и вы уже никогда не
увидите это замечательное кино с такой скандальной предысторией. Спасибо
вам, Татьяна Григорьевна, за участие в нашей программе, а нашим телезри-
телям я напоминаю, что программа "Лицо без грима" выходит  пять  дней  в
неделю с понедельника по пятницу в семнадцать часов сорок минут.  Завтра
у нас в гостях необыкновенный человек, разговор с которым сулит нам мно-
го интересного и неожиданного. Ждем вас на нашем канале. До встречи.
   Оператор сделал знак рукой, означающий, что можно вставать. Татьяна с
сожалением подумала, что ей опять не хватило времени. Она совершенно за-
была, что была в прямом эфире и ее перепалку с Улановым могла видеть вся
страна вкупе с ближним и дальним зарубежьем. Она работала с Улановым как
с недобросовестным свидетелем, пытаясь понять его характер и ход  мыслей
и понимая, что сам он к этому отнюдь не стремится.
   Уланов мгновенно покинул студию, не попрощавшись с  Татьяной.  Та  же
девушка-провожатая довела ее до комнаты, где сидел перед включенным  те-
левизором Дорогань, который тут же  вскочил  и  кинулся  целовать  ручки
Татьяне.
   - Спасибо! Все прошло изумительно! Все, как я и хотел! Вокруг  фильма
возникает скандальчик, и теперь про него уже не забудут. Но вы лихо раз-
делались с Улановым. Он, наверное, не ожидал от вас такой прыти?
   - Не знаю, - Татьяна устало пожала плечами и открыла шкаф, в  котором
висел ее плащ. - Мне както все равно, чего он ожидал и чего не ожидал. Я
устала, Всеволод Семенович, а у меня еще масса дел. Нам пора ехать.
   Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге возник Уланов.
   - Ну, Татьяна Григорьевна, примите мои поздравления! Вы были  велико-
лепны. У вас, вероятно, большой опыт выступлений на телевидении, да?
   - Нет. Просто я достаточно независима по характеру и никому не позво-
ляю говорить мне гадости, даже в прямом эфире. Я вас не обидела?
   - Обидели, - рассмеялся Уланов. - Вы меня жестоко и беспощадно унижа-
ли на всю страну. Но какое это имеет значение? Это получилось очень  те-
левизионно, зрелищно. Скандал - это всегда хорошо, это на  пользу  любой
передаче. Теперь нас будут смотреть с еще большим интересом, ожидая, что
кто-нибудь из гостей окажется под стать вам. Кстати, что это за  автомо-
биль "Макларен"? Я о таком и не слыхал.
   - Это очень дорогой автомобиль, стоит больше  миллиона  долларов,  он
самый дорогой в мире. Развивает скорость свыше трехсот пятидесяти  кило-
метров в час.
   Уланов помог ей надеть плащ,  и  она  в  сопровождении  кинопродюсера
спустилась вниз к машине.