Глава 20

   Борис Витальевич Гмыря окончательно разболелся, и при всей серьезнос-
ти сложившейся ситуации смотреть на него без смеха было трудно.  Нос  от
постоянного трения платком покраснел и распух,  глаза  слезились,  голос
был сиплым и метавшимся между зловещим шепотом и истерическим фальцетом.
Он не мог уйти на больничный, ибо в его производстве находилось дело  об
убийстве депутата Государственной Думы, стоящее на контроле и в МВД, и в
Генеральной прокуратуре. То есть по закону, конечно,  болеть  никому  не
запрещается, но косые взгляды и недовольство начальства были бы ему  га-
рантированы.
   Он снова сидел в кабинете полковника Гордеева, но на этот раз  пришел
не по собственному почину, а по настоятельному приглашению Виктора Алек-
сеевича.
   - Боря, надо собраться, - не терпящим  возражений  тоном  заявил  ему
Гордеев по телефону. - Мне отлучаться сегодня нельзя, так что ты уж будь
любезен, донеси свое больное тело до Петровки. Сделай одолжение  бывшему
начальнику.
   К приходу следователя в кабинете полковника уже находились Каменская,
Лесников, Коротков и  тот  здоровенный  зеленоглазый  парень,  начальник
службы безопасности киноконцерна "Сириус", с которым Гмыря  познакомился
в девяносто пятом году, когда  расследовал  убийство  киноактрисы  Алины
Вазнис.
   - Давай, Настасья, рассказывай нам, - без долгих предисловий  скоман-
довал Гордеев. - Четко, ясно, ничего не упуская. Так, как ты мне сегодня
с утра рассказывала.
   Настя глубоко вздохнула, собираясь с мыслями, и на всякий случай  по-
ложила перед собой блокнот с записями. Эти записи она делала  всю  ночь,
сидя в палате свекра, притулившись в уголке, пристроив блокнот на  коле-
нях и прислушиваясь к его неровному дыханию. Поспать ей удалось только в
электричке по дороге в Москву, и то не поспать, а лишь подремать.  Но  и
это неплохо. Сегодня суббота, рано утром поезда идут  в  сторону  Москвы
полупустые, и Настя смогла сесть в уголке, прислониться головой к стенке
вагона и чутьчуть отдохнуть.
   Она стала рассказывать обо всем, что узнала за последние дни. О  при-
ходе Виктории Улановой, о  выдуманном  от  начала  до  конца  заказе  на
убийство ее мужа, о несуществующей журналистке Хайкиной  и  о  человеке,
который заплатил главному  редактору  газеты  за  оскорбительную  статью
"Прощай, лицо, да здравствует грим! ". О  газетной  травле  писательницы
Томилиной и о почти удавшейся попытке рассорить ее с мужем и разлучить с
родственницей-подругой как раз в тот момент, когда Татьяна больше  всего
нуждается в помощи и поддержке. Об убийстве колдуньи Инессы, о ее любов-
нике профессоре Готовчице. И наконец об убийстве  жены  Готовчица,  Юлии
Николаевны. Она старалась излагать последовательно, но это не всегда по-
лучалось. Слишком уж все было переплетено в этих  странных  и,  казалось
бы, никак друг с другом не связанных историях.
   - Стиль, как видим, просматривается один и тот же. Сделать жизнь  че-
ловека трудной, почти невыносимой, устроить ему, образно выражаясь,  об-
вал по всем фронтам, но не для того, чтобы отомстить, а единственно  для
того, чтобы он с готовностью принял помощь, которую ему предложат в  са-
мый сложный момент. В чем должна заключаться эта помощь, мы пока не зна-
ем. Татьяна от помощи отказалась, так что она нам ничего сказать не  мо-
жет. Остается Уланов. Я уверена, что он уже в курсе, потому что ситуация
с ним начала развиваться намного раньше, чем с Татьяной. Более того, ес-
ли в начале нашего знакомства Александр Уланов действительно  был  похож
на человека, у которого множество неразрешимых проблем,  то  сегодня  он
выглядит совсем иначе. Он бодр, оптимистичен и уверен в себе. Во  всяком
случае именно таким он был, пока не узнал, что жена вовсе не  собиралась
его убивать и что вся эта история с наемным убийцей -  сплошное  вранье.
Так что он, скорее всего, помощь принял и уже знает, в чем она  состоит.
Таким образом, сегодня мы можем  констатировать,  что  убийство  Виктора
Андреева и Оксаны Бондаренко почти наверняка не связано с их финансовыми
делами и не является актом возмездия. Это была часть  операции,  направ-
ленной против Уланова. Выбить из его команды людей, без которых передача
перестает быть прибыльной. Напугать его, расстроить, заставить думать об
уходе с телевидения, отдалить от любимой жены.  Заморочить  ему  голову.
Запутать. И не только его, но и нас. Мы ведь искали преступников  совсем
не там и продолжали бы искать, пока терпение не  лопнет.  А  потом  дело
закрыли бы.
   Гмыря чихнул, шмыгнул носом и сиплым голосом спросил:
   - А Готовчиц? Я все жду, когда ты про депутата начнешь  рассказывать.
Меня сюда зачем позвали?
   - Не торопитесь, Борис Витальевич, - примирительно произнес  Гордеев,
который политес соблюдал и при оперативниках называл следователя по име-
ниотчеству, никоим образом не демонстрируя, что Гмыря для него был и ос-
тается просто Борькой. - И до депутата дойдем. Уже близко. Давай дальше,
Настасья.
   - Одним из приемов, которые активно используют преступники,  являются
ложные ходы. Таких ходов за последнее время было сделано несколько.  При
этом надо отметить, что ложные ходы,  которыми  они  пользуются,  бывают
двух типов. Тип первый: действие, абсолютно не нужное, но сбивающее  нас
с толку. Например, письмо, которое получил Игорь Лесников. В этом письме
сказано, что вы, Борис Витальевич, давно куплены и верить вам нельзя.
   - Я - что?
   Следователь поперхнулся и закашлялся, хрипло и натужно.
   - Что вы куплены и верить вам нельзя, - пряча улыбку, повторила  Нас-
тя. - Мы вам ничего об этом не говорили, потому что и не  думали  верить
тому, что написано в письме. Письмо имело две цели. Во-первых, дать  по-
нять, что убийство Юлии Готовчиц действительно политическое, раз  следо-
вателя покупают, а во-вторых, внести разлад в работу группы, посеять не-
доверие и тем самым спровоцировать конфликты. Надо заметить, что  и  это
почти удалось. Вам стало трудно работать с Лесниковым, а Игорю - с вами.
Еще один пример: убийство Дмитрия Захарова. Мы с самого начала пошли  по
ложному пути, пытаясь связать убийство Юлии Готовчиц с утечкой  информа-
ции о ее отношениях с частным  сыскным  агентством.  Захаров,  используя
личные связи, старался выяснить, кто в агентстве имеет доступ к информа-
ции о заказах и клиентах. И когда ему это удалось, его убили. И снова мы
пошли на поводу у этого ложного хода. Раз убили - значит,  дело  серьез-
ное, значит, действительно тут есть связь с убийством депутата. А  связи
нет. Никакой. Да, в агентстве нашелся сотрудник, который проявляет повы-
шенный интерес к картотеке руководителя, но к убийству депутата это  ни-
какого отношения не имеет. Захарова убили просто так, на всякий  случай,
чтобы сбить нас с толку. Он никому не  мешал  и  никакой  опасности  для
преступников не представлял.
   В кабинете повисла гнетущая тишина. Здесь сидели люди, жизнь  которых
была постоянно связана с трупами, с убийствами, со смертью. Но все равно
трудно было осознать и смириться с тем, что человека можно убить  просто
так. Не в порыве гнева или злобы, не из корысти или страха перед  разоб-
лачением, а просто так. Чтобы заморочить кому-то голову.
   - Идем дальше. Ложные ходы второго типа, - снова заговорила Настя.  -
Это действия, имеющие определенную цель, но совершенные  таким  образом,
что цель эта никак не просматривается. Более того, та же самая цель  мо-
жет быть достигнута и другим способом. Поясню на примере. После  проник-
новения неизвестных в квартиру Борис Михайлович  Готовчиц  стал  жить  в
постоянном страхе. Я уже объясняла, почему. Поскольку поведение его ста-
ло, мягко говоря, неадекватным, его жена забеспокоилась, не втянулся  ли
муж в какой-нибудь криминал. Она обращается, в агентство "Грант" и полу-
чает подробные отчеты обо всех контактах Бориса Михайловича. Копии  этих
отчетов, как вы знаете, были нам представлены, Сегодня с утра я обзвони-
ла всех указанных людей и выяснила, что с некоторыми из них Юлия Никола-
евна успела встретиться. Она знакомилась с ними под разными  предлогами,
представлялась то журналисткой, то социальным работником, то еще кем-ни-
будь. Стало быть, она проверяла знакомых своего мужа, желая  лично  убе-
диться в том, что они не связаны с криминалом. Или,  наоборот,  связаны.
Мы с самого начала предполагали, что убийство совершено из-за того,  что
Юлия Николаевна проявила интерес к контактам супруга. Но мы искали среди
этих контактов тех же, кого и покойная Юлия Николаевна. И  не  находили.
Но если среди знакомых профессора нет  людей,  связанных  с  ним  крими-
нальным бизнесом, то почему же ее все-таки убили?
   - Да, между прочим, - подал голос Гмыря. - Я все жду,  когда  ты  нам
расскажешь, почему же убили депутата.
   - Потому что дело не в самих людях, с которыми  контактировал  Готов-
чиц.
   - А в чем?
   - Дело в тех, кто их порабощает. В  тех,  от  кого  они  находятся  в
сильной психологической зависимости, от которой не могут избавиться  го-
дами, а то и всю жизнь. Вспомните, сколько раз мы читали о таких феноме-
нах, сколько раз сталкивались с ними лично. Лидеры каких-то  невероятных
движений, сект, групп, сумевшие увлечь людей совершенно бредовыми  идея-
ми, - разве вы никогда об этом не слышали? Разве не читали о сектах, ли-
деры которых умудрялись повести десятки  людей  на  коллективное  самоу-
бийство?
   Она замолчала, и по кабинету Гордеева разлился тихий гул.  Каждый  из
присутствующих вспомнил, что действительно читал о  чем-то  подобном,  и
все живо обменивались впечатлениями.
   - А сколько раз нам приходилось слышать о невероятной личной  предан-
ности кому-то? - продолжала она. - Мы этого человека видим сотни раз  по
телевизору, он кажется нам тупым и ограниченным, и мы совершенно не  по-
нимаем, почему он пользуется такой любовью огромного числа людей, почему
у него есть верные соратники, которые следуют за ним всю жизнь и ни  при
каких условиях его не предают. А нам объясняют, что этот человек облада-
ет личным магнетизмом, что, находясь рядом с ним, общаясь с ним,  невоз-
можно его не любить. Мы разводим руками, качаем головой и  считаем,  что
все это полный бред. Потому что на себе не испытали. А  это  есть,  и  с
этим нельзя не считаться. Самая жестокая ошибка человека - считать,  что
чего-то быть не может, только потому, что сам он этого не видел. Как ме-
ня когда-то учили, отсутствие знания - не аргумент. А теперь представьте
себе, что вам с какой-то целью нужно найти нескольких человек,  обладаю-
щих вот этим самым личным магнетизмом. Причем найти  достаточно  быстро.
Где и как вы будете их искать?
   И снова в кабинете возникла тишина. На этот раз первым сориентировал-
ся Игорь Лесников. Гордеев был не в счет, поскольку ему Настя уже успела
все изложить до общей встречи.
   - Ты хочешь сказать, что проще всего действовать через людей типа Го-
товчица или колдуньи Инессы?
   - Может быть, это и не проще, - возразила Настя, - но это один из ва-
риантов. Наверняка есть и другие пути,  но  та  команда,  с  которой  мы
столкнулись, действует именно так. Влезть в квартиру, когда хозяина  или
хозяйки нет дома, просмотреть записи, найти человека,  который  жалуется
на сильную зависимость, от которой не может избавиться. Это  может  быть
зависимость от мужа, любовника, подруги, начальника и так далее.  Дальше
все просто. Имя пациента или клиента в записях указано, его  разыскивают
и довольно быстро находят того, кто его так поработил. И с ним уже начи-
нают работать. Вербуют его, переманивают к себе. Расчет точный, ведь ес-
ли человек, обладающий сильным личным магнетизмом, является добрым и по-
рядочным и не использует свой дар так, что другие страдают, то у близких
такого человека и не возникает с ним проблем. А коль  они  обращаются  к
колдунам и психоаналитикам, значит, человек этот явно злоупотребляет лю-
бовью окружающих. Это как раз то, что нужно. И если я права,  то  стано-
вятся понятными обстоятельства убийства Инны Пашковой.  Она  никогда  не
указывала в записях настоящие имена своих клиентов. Она ведь  изображала
колдунью и потому давала каждому некий псевдоним, якобы  для  общения  с
высшими силами. Это была всего лишь часть антуража, но эта часть  стоила
ей жизни. Преступники нашли в ее записях то, что их  заинтересовало,  но
там не было имени. Настоящего имени. Вот это имя они из нее и  выколачи-
вали. Можно теперь только догадываться, как все это происходило, но судя
по рассказам тех,  кто  знал  Инессу,  она  была  человеком  чрезвычайно
сильным. Не физически, конечно, а морально. Она умела  держать  язык  за
зубами, она умела хранить секреты и свои, и чужие. И заставить ее  отве-
тить на вопрос, смысла которого она не понимала, наверное, было  непрос-
то. Может быть, ей предлагали деньги, может быть, ее запугивали, но  она
не назвала имя до тех пор, пока ее не начали пытать. Выбив из нее завет-

ное слово, преступники бросили ее истекающей кровью и ушли. Вероятно, им
показалось, что она уже умерла, иначе они бы точно ее  добили.  Судя  по
всему, что мы знаем на сегодняшний день, они абсолютно безнравственны  и
безжалостны. Зато сегодня мы можем утверждать, что имя, которое им  было
нужно, это имя Валентины Петровны Лутовой. Лутова долгое время была кли-
енткой Инессы, пытаясь избавиться от зависимости от мужа, который ее ос-
корблял, унижал и даже поколачивал. Преступники нашли Валентину,  рядом,
естественно, оказался и муж. Мужа быстро взяли в оборот. Уж не знаю, что
он успел для них сделать, но он работал с Улановым, а в последнее  время
изображает доброго журналиста, навязчиво предлагающего  помощь  несчаст-
ной, всеми обижаемой и предаваемой писательнице Татьяне Томилиной.
   - Ну а Готовчиц-то! - снова в нетерпении выкрикнул  Гмыря,  при  этом
голос его сорвался на фальцет. - Ты про Готовчица говори.
   - Да с Готовчицем все то же самое. Влезли в квартиру, посмотрели  за-
писи. Готовчиц колдуна не изображает, он нормальный психоаналитик,  док-
тор медицинских наук, и у него в записях все имена  и  фамилии  названы.
Нашли то, что им нужно, и благополучно смылись. А пациент, история кото-
рого их заинтересовала, пришел на очередной сеанс к Готовчицу.  К  этому
времени Борис Михайлович уже начал терять человеческий облик от ужаса, и
Юлия Николаевна уже наняла частных сыщиков, которые добросовестно приня-
лись за дело. Имя этого пациента попало в их отчет. А отчет  представлен
заказчице. Поскольку команда, о которой мы с  вами  говорим,  достаточно
серьезна, они обязательно должны были присматривать за самим психоанали-
тиком и его женой. На всякий случай. Ведь взлом и проникновение - не шу-
точки, хозяева милицию вызывали. И в ходе этого присматривания обнаружи-
ли, что Юлия Николаевна сначала посетила частное  сыскное  агентство,  а
потом начала ходить к пациентам мужа. Зачем? Что она делает?  Совершенно
непонятно. Но ведь она в любой момент может прийти и  к  тому  пациенту,
рядом с которым находится человек, который им нужен. Кто такая эта  жена
психоаналитика? Депутат? Журналистка? Человек прямой и принципиальный? И
что ей надо? Что она вынюхивает? Еще, не приведи Господь, явится по  ин-
тересующему их адресу в самый неподходящий  момент  и  столкнется  с  их
представителем, поскольку человека-то в оборот уже взяли, на поиски все-
го полдня ушло. И потом, сам человек еще мало  проверен.  А  вдруг  Юлия
придет, неизвестно ведь, зачем она приходит и  что  говорит,  а  человек
окажется дома и возьмет да и расскажет ей об интересном и очень выгодном
предложении, которое ему сделали. Одним словом, допускать этого  нельзя.
Контакту нужно помешать. Есть множество способов, при помощи которых это
можно сделать. Самый простой и безболезненный - срочно убрать под  любым
предлогом нужного им человека из Москвы на  некоторое  время.  Настырная
Юлия Николаевна придет, поговорит с пациенткой или пациентом своего мужа
и уйдет. Вот и все. Потом человека можно вернуть на место. Но они  выби-
рают самый жестокий способ. Они убивают Юлию Николаевну.  И  тут  расчет
почти безошибочный. Раз она депутат и к тому же журналистка,  то  поиски
убийц будут вестись в совершенно определенном направлении. Будут  трясти
народ в Думе, будут искать врагов среди  тех,  о  ком  она  делала  свои
статьи в газету. Ну и пусть ищут. Флаг им в руки. То есть  нам  в  руки.
Еще и письмецо гадкое подбросим, дабы подлить масла в огонь. Пусть  лиш-
ний раз уверятся, что убийство действительно политическое.
   Настя закрыла блокнот и перевела дыхание.
   - Я все сказала.
   Гордеев водрузил на нос очки, которые до этого вертел в руках на про-
тяжении всего времени, пока Настя излагала результаты своих ночных  раз-
думий.
   - Приступим к обсуждению. Чтобы не терять времени  даром,  скажу  для
информации, что Доценко в настоящий момент устанавливает тех людей,  ко-
торые упоминаются в записях профессора Готовчица. Я имею в виду людей, с
которыми возникли серьезные психологические проблемы,  у  тех,  кто  был
указан в отчетах агентства "Грант". Самих людей,  поименованных  в  этих
отчетах, мы уже отрабатывали, но теперь взгляд на них будет совсем  дру-
гим. Теперь второе. Прошу всех присутствующих не надеяться на  то,  что,
имея в руках господина Лутова и найдя второго такого же, мы откроем  все
секреты и раскроем одним махом все преступления. Во-первых, Лутов и этот
второй, которого сейчас Миша Доценко ищет, знают далеко не все.  Их  ис-
пользуют для личных  контактов,  для  оказания  нужного  влияния.  Но  к
убийствам они не причастны. Задумывают убийства одни люди, а  организуют
и выполняют их другие. Уж конечно, не лутовы там всякие. Взять за  жабры
этих контактеров - означает моментально провалить все дело. Выдавать се-
бя за журналиста - не преступление. Давать деньги за публикацию тех  или
иных материалов - тоже не преступление. Ничего криминального они не сде-
лали, привлекать их не за что, а потому и напугать  их  пока  нечем.  Из
этого следует неутешительный вывод, что они ничего нам не скажут. Только
напортим все и спугнем главных действующих лиц.  Поэтому  ставлю  задачу
нашего сегодняшнего обсуждения: понять, что это за  команда,  какова  ее
цель. Сформулировав цель, мы сможем понять, кто заинтересован. И  дальше
будем плясать именно от этого. Итак, я слушаю. Кто первый начнет?
   - Я все-таки не понимаю, - снова подал сиплый голос следователь  Гмы-
ря. - Зачем городить такой огород? Анастасия же только что  рассказывала
об Уланове и выразила полную уверенность в том, что он уже принял  пред-
ложенную помощь. Так давайте допросим его как следует, он нам все  расс-
кажет.
   Он оглушительно чихнул, высморкался, однако и на этот  раз  не  забыл
извиниться.
   - Борис Витальевич, Уланов ничего не скажет, - ответила Настя,  пово-
рачиваясь к нему.
   - Почему? Он ведь теперь  знает  всю  правду,  знает,  что  жена  его
по-прежнему любит и никаких любовников у нее нет. Почему ты думаешь, что
он будет молчать?
   - Потому что он уже попал в зависимость от Лутова, понимаете? Если вы
можете понять меня правильно, то рискну сказать, что  Уланов  влюблен  в
него, как влюбляются в кумиров. Если бы у Александра Юрьевича была в го-
лове хоть капля критического отношения к новому знакомому, он  бы  сразу
все сообразил и сказал бы мне о Лутове еще тогда, когда я ему  объясняла
про наемного убийцу. Но он ничего не сказал. Ни единого слова. И это оз-
начает, что он и теперь не скажет. Нужны очень и очень веские  аргументы
в беседе с ним, чтобы он заговорил. А этих аргументов у меня нет.
   - Тогда задействуйте эту писательницу, как ее, Томилину. Вы  же  сами
говорили, что Лутов к ней подкатывался. Она что, дала ему  окончательный
отказ?
   - Нет, отказа как такового не было, но она ясно дала понять,  что  не
нуждается в помощи. Борис Витальевич, Татьяну трогать нельзя.
   - Почему это?
   Настя бросила короткий взгляд на Стасова, который хранил молчание и с
любопытством прислушивался к обсуждению, ожидая, когда очередь дойдет  и
до него.
   - Потому что Татьяне рожать через два с небольшим месяца. Мы не можем
втягивать беременную женщину в оперативные  комбинации.  Влад,  повтори,
пожалуйста, как можно ближе к тексту, чем Лутов соблазнял твою жену.
   - Он обещал ей жизнь, в которой Таня сможет творить свободно и  неза-
висимо и не будет чувствовать себя покинутой, одинокой и обиженной.
   - Вот! - Гордеев поднял палец, призывая всех  быть  предельно  внима-
тельными. - Почему никто не вникает в то, что  нам  сейчас  рассказывала
Настасья? Вы что, вполуха слушаете? Повторяю для рассеянных: Лутов пред-
лагал Татьяне Томилиной другую жизнь, в которой не будет всего того, что
на сегодняшний день выбивает ее из колеи. После всего, что они  ей  уст-
роили, она должна была почувствовать себя в глухом тупике, в  тяжелейшем
кризисе. По их представлениям, ей впору руки на себя наложить. А что ус-
тановили ребята из агентства "Грант", выполняя заказ Виктории  Улановой?
Они установили, что заказ на статью, подписанную  некоей  Хайкиной,  был
сделан человеком, имеющим контакты с руководителем какого-то благотвори-
тельного фонда поддержки людей, оказавшихся в  кризисной  ситуации.  Ну,
дети мои, вы проснетесь наконец или так и будете спать, пока мы  с  Нас-
тасьей тут воздух сотрясаем неизвестно для чего?
   - Минутку, Виктор Алексеевич, - просипел Гмыря. - Не все у вас склад-
но выходит. Если допустить, что все это правда,  то  придется  признать,
что преступники не очень умные люди. Вы говорите, Томилина ждет ребенка?
Тогда ей должно быть совершенно наплевать и на газетные статьи, и на из-
мены мужа. Можете поверить мне, многодетному отцу, ожидание ребенка, ес-
ли он желанный и особенно если он первый, полностью  переворачивает  все
мировоззрение женщины. Жизнь для нее настолько прекрасна,  что  значения
не имеет ничего, кроме грядущего материнства. Неужели преступники  этого
не понимают? Сам факт того, что их жертва ждет ребенка,  сводит  на  нет
все их усилия.
   - Он прав, - тихо сказал Стасов, глядя на  Гордеева.  Лицо  его  было
бледным и напряженным. - Он абсолютно прав. И если все так серьезно, как
мы думаем, то ничего еще не кончилось. Они не отступятся от Татьяны. Они
не успокоятся, пока не лишат нас этого ребенка.
   Юра Коротков метался по маленькому Настиному кабинету от двери к окну
и обратно.
   - Сколько работы псу по хвост! Это же черт знает что такое! Я в  Думе
три пары штанов просидел, со всем депутатским  корпусом  перезнакомился,
собственные мозги так закомпостировал, что там уже живого места не оста-
лось, сплошь одни дырки, и все зря! Ведь сколько раз говорено было,  что
политики - такие же люди, как все, и жизнь у них  точно  такая  же,  так
нет: стоит какого-нибудь депутата убить, сразу крик на всю  страну,  ах,
политическое убийство, ах, депутатов убивают! Какой кошмар!  Наступление
на демократию! Душат  правовое  государство!  Правоохранительные  органы
расписались в своей беспомощности! Как будто если дядю Васю-слесаря уби-
ли, то это нормально, а депутата тронули - вселенская  катастрофа.  Пока
убивают дядю Васю, милиция хорошая, а когда убили  депутата  -  так  она
сразу плохая. А то, что депутата убили вовсе не по политическим мотивам,
никто и предполагать не хочет. Сразу дело на контроль ставят,  ежедневно
по три шкуры дерут со всей бригады и еще  следят,  чтобы  версии  обяза-
тельно были с политическим уклоном. Стоит только  следователю  выдвинуть
бытовую версию, сразу косые взгляды: дескать, подкупили его, потому он и
пытается спрятать политические концы в бытовую воду.
   Настя сидела за своим столом и молча чертила  какие-то  схемы,  давая
Короткову возможность выпустить пар. Вода в высокой керамической  кружке
уже закипела, и Настя достала две чистые чашки и банку с растворимым ко-
фе.
   - Тебе наливать? - кротко спросила  она,  улучив  паузу  между  двумя
гневными фразами.
   - Наливать, - буркнул Юра. - Вот ты мне объясни, зачем все это?
   - Что - это?
   Настя насыпала в чашки кофе, бросила по два кусочка сахара  и  налила
кипяток.
   - Формулируй четче, солнце мое незаходящее, а то  под  руинами  твоих
бурных эмоций уже ничего не найдешь.
   Коротков внезапно остановился посреди кабинета и громко расхохотался.
   - Аська, все-таки я тебя обожаю. Ты - единственный  человек,  который
умеет справляться с моим настроением одним движением пальца. Как у  тебя
это получается?
   Она улыбнулась и протянула ему чашку.
   - По наитию. Я же тебя много лет знаю. Бери осторожнее,  чашка  горя-
чая. Так что ты хотел спросить?
   - Я хотел спросить, зачем эта фантастическая  команда  напрыгнула  на
нашу Танюшку?
   - А ты не понял? Деньги, Юрик. Огромные деньги, которые можно делать,
став единоличным издателем ее книг. После  нашего  вчерашнего  разговора
Таня позвонила своим издателям в Питер, и выяснилось, что совсем недавно
к ним приходил некий журналист какой-то заштатной зауральской газеты,  о
которой в Питере никто и не слыхивал, и  очень  интересовался  личностью
популярной писательницы, ее тиражами и гонорарами. И пока мы в  кабинете
Колобка изображали Новгородское вече, наш друг Коля Селуянов навел спра-
вочки. Нет такой газеты. В природе не существует. Отсюда ясно,  что  ко-
манда, как мы ее условно назовем, интересуется Татьяной именно как писа-
телем. И еще один момент. Танины издатели по ее просьбе никому не  гово-
рят о том, что она работает следователем. Когда-то давно из этого секре-
та не делалось, но потом Таня поняла свою ошибку и с  тех  пор  она  для
своих читателей просто писательница Томилина. А о  том,  что  говорилось
раньше, все уже как-то подзабыли. И наша с тобой,  Юрочка,  таинственная
команда этого не знает. Отсюда и все их ошибки.
   - Почему ты думаешь, что они не знают?
   - Они бы к ней не сунулись, если бы знали. Это же  очевидно.  Но  тут
есть еще один хитрый момент. Эта команда - не мафиозная структура. И это
вселяет надежду. Мафию обмануть трудно, потому что у нее всюду есть свои
люди и постоянно идет утечка информации. А у нашей с тобой команды своих
людей в правоохранительной системе нет. Поэтому они и про Таню не  узна-
ли. Они на нее вышли просто как на писательницу, которая может приносить
доход. Попытались довести ее, что называется, "до  ручки",  чтобы  потом
взять под свое крыло, обаять, обласкать, приручить, вызвать чувство глу-
бокой и непреходящей благодарности до самой смерти и накрепко связать  с
собой. В том числе и все права на все книги получить. Пожизненно.
   - Ну хорошо, ты меня убедила. А Уланов? Он-то им зачем понадобился? У
него что, миллионы долларов в заначке спрятаны?
   - Похоже, что нет, - покачала головой Настя. - Судя  по  разговору  с
его женой, они люди состоятельные, но не настолько, чтобы ради этих  де-
нег заваривать такую сложную и многокомпонентную кашу. Тут доходы ненам-
ного превысят расходы. Представь себе: Андреева с Бондаренко убить,  че-
ловека нанять, который будет изображать киллера, охотящегося  за  Улано-
вым, до этого еще разобраться с Инессой  и  с  Готовчицем,  потом  убить
Юлию, заказать публикации в десятке изданий... А ведь надо еще постоянно
взятки давать. Что ты на меня так смотришь? Да-да, дружочек,  обыкновен-
ные банальные взятки. Меня сразу насторожило, что супругов Улановых раз-
вели в течение суток. И я попросила Мишеньку Доценко поехать в  загс  по
их месту жительства и обаять там заведующую. Она,  конечно,  не  призна-
лась, что ей дали на лапу, но то, что были ходатаи, не отрицала.  Причем
ходатаи, как она сказала, не из властных структур, а просто пришел чело-
век, который так просил, ну так просил, что  отказать  было  невозможно.
Это же все денег стоит, и немалых. Я допускаю, что команде не нужно каж-
дый раз нанимать новых исполнителей, у нее есть свои штатные  взломщики,
штатные убийцы и даже штатные "наружники",  но  тогда  это  должна  быть
очень богатая организация. А она не может быть очень богатой, если гоня-
ется за копейками. С Улановым что-то совершенно непонятное. Надо  с  ним
разговаривать. А я не знаю, как. Нужно заставить его рассказать о  Луто-
ве. А для этого нужно каким-то образом  заставить  его  преодолеть  свою
личную преданность этому человеку. Есть, правда, вариант...
   Юра поставил чашку на стол и потянулся за сигаретой.
   - Тебя что-то смущает? - спросил он.
   - Смущает. Я так никогда не работаю.
   - Понял, - усмехнулся он. - Ну что ж, когда-то надо начинать. Не  все
тебе в девках-то ходить, пора и замуж собираться.
   Я так и не смог вернуться домой. После того, что мне  рассказала  Ка-
менская, я не смог прийти как обычно и посмотреть Вике в глаза, привычно
видя за ее покорностью и покладистостью проявление чувства вины за жела-
ние убить меня. Бедная Вика, что ей пришлось вытерпеть за последние  не-
дели! Наверное, я трус, но я не смог встретиться с ней. Ночевать я  пое-
хал к матери, и даже ее сумасшествие казалось мне  в  тот  момент  более
приемлемым, чем общение с Викой, которую я смертельно оскорбил ни за что
ни про что. Вышла ошибка, чудовищная ошибка, заставившая  меня  подозре-
вать жену во всех смертных грехах. И как теперь выкарабкиваться из  этой
ямы? Господи, как хорошо, что в моей жизни есть Лутов! Надо  только  по-
терпеть еще несколько дней, пока не будут  окончательно  завершены  фор-
мальности с документами, потом быстро решить вопрос с квартирой матери и
с теми, кто будет за ней ухаживать, и все. Можно  обрывать  концы.  Меня
примет кризисный центр, я буду работать и мне не придется ежедневно  ви-
деть Вику и испытывать при этом непереносимое чувство вины перед ней.
   В тот вечер, придя с Петровки прямо к матери, я позвонил Вике и  пре-
дупредил, что ночевать не приду.
   - Родственники твоей невесты наконец разъехались? - осведомилась она,
впрочем, без малейшей враждебности в голосе.
   - Да, - малодушно солгал я. - Теперь я буду жить здесь.
   - А как же твои вещи? Разве ты не будешь их забирать?
   - Заберу как-нибудь при случае, - отмахнулся я.
   - Если тебя будут искать, что говорить?
   - Спрашивай, что передать. Я буду позванивать тебе.
   Вика не спросила, по какому телефону можно со мной связаться, и я был
этому рад.
   Три дня после этого я приходил по вечерам  к  матери,  выслушивал  ее
бесконечные монологи о врагах, которые стремятся извести на  корню  всех
русских в России, но все равно это было лучше, чем Викино покорное  мол-
чание. Мать, хоть и сумасшедшая, но не совсем безумная,  поэтому  у  нее
сразу возник вопрос, а почему, собственно, ее сын не ночует дома. И пос-
кольку сын не смог придумать более или менее сносное  вранье,  то  после
монологов об антирусских настроениях в правительстве на мою голову выли-
вались не менее длительные и эмоциональные монологи о том, какая сука  и
проститутка моя жена Вика, какая плохая она хозяйка, совершенно за  мной
не ухаживает и ни капельки меня не любит.
   На четвертый день я, как обычно, позвонил Вике, чтобы узнать, кто ме-
ня искал, и услышал, что звонила Каменская из уголовного розыска,  оста-
вила свой телефон и очень просила ей  перезвонить.  Я  дисциплинированно
перезвонил.
   - Нам с вами нужно еще раз встретиться, - сказала она.
   - Хорошо, я приеду, - послушно ответил я.
   На этот раз она встретила меня холодно, смотрела с нескрываемой враж-
дебностью и вообще была какойто другой.
   - Вы нашли убийц Вити и Оксаны? - спросил я.
   - Нет, пока не нашли. И в этом, Александр Юрьевич, есть и часть вашей
вины.
   - Не понял, - озадаченно протянул я.
   - Вы назвали мне не всех, с кого Андреев брал деньги за передачи.
   - С чего вы взяли? Я назвал всех.
   - Может быть, забыли кого-то?
   - Не может, - резко ответил я. - Я всех отлично помню. И всех назвал.
   - Понимаете, какая штука получается, - задумчиво сказала Каменская, -
мы нашли человека, который заказал газете статью о вашей  передаче.  Со-
вершенно нейтральный человек, ни в чем плохом  не  замешанный.  Понятно,
что он выполнял всего лишь роль посредника. С него и взятки  гладки.  Но
ни с кем из тех людей, которых вы назвали, он не контактирует. Среди его
знакомых есть только один человек, который был гостем  вашей  программы,
но в вашем списке его нет. Как же так, Александр Юрьевич? Выходит, одно-
го-то человека вы умудрились забыть. Нехорошо.
   Я начал злиться. Что она дурака валяет? Никого я не забыл. Кроме  од-
ного, которого не назвал умышленно. Того самого,  благодаря  которому  я
познакомился с Лутовым. Я просто не хотел, чтобы этого человека  дергали
работники милиции, я не хотел, чтобы у нега были неприятности из-за  ме-
ня. К убийству он не мог иметь никакого отношения, в этом я был абсолют-
но убежден. А всех остальных деятелей я наизусть помню, хоть ночью  раз-
буди. И чего она ко мне привязалась? Крыса белобрысая. В этот  момент  я
уже забыл, что именно благодаря ей, белобрысой крысе, я узнал, что  моей
жизни не угрожает и никогда не угрожала опасность, что никакого наемного
убийцы не было. Сейчас эта странноватая женщина вызывала во  мне  только
раздражение.
   - Я вам еще раз повторяю: я назвал всех и ни одного человека  не  за-
был, - зло сказал я. - Если вы не можете найти преступников, так это ва-
ша головная боль, и нечего перекладывать ее на меня.
   - У-у, вот как вы заговорили, - негромко произнесла она, глядя на ме-
ня с нескрываемым любопытством. - Ладно, не хотите вспоминать своих  оп-
лаченных гостей, будем с вами кино смотреть.
   Только тут я заметил, что в кабинете появился видеомагнитофон,  кото-
рого в прошлый раз здесь не было. Каменская  вставила  кассету  и  снова
уселась за стол с пультом в руках. На экране  возникло  мое  собственное
лицо. Не успел я удивиться, как появилось второе лицо, и  по  оформлению
задника я сообразил, что это запись одной из моих передач. Как раз  той,
где гостем был  руководитель  кризисного  центра.  Каменская  остановила
воспроизведение.
   - Припоминаете?
   - Да, конечно, - рассеянно кивнул я. - И что из этого?
   - Пока ничего. Смотрим дальше.
   Теперь на экране было лицо мне незнакомое. Человек сидел прямо  перед
камерой, но было понятно, что в съемке участвуют по меньшей  мере  двое,
потому что чей-то голос задавал ему вопросы.
   - Ко мне обратился человек с вопросом, может ли он опубликовать в га-
зете свой материал. Я ответил, что на рекламное пространство  существуют
расценки. Он может купить место и печатать на нем все, что пожелает.  Он
сказал, что это будет авторская статья, а не реклама.
   - И что вы ему сказали?
   - Сказал, что если суть написанного в статье не противоречит  концеп-
ции издания, то возражений не будет. Он заверил меня, что в  статье  нет
ничего политического и ничего оскорбляющего  властные  структуры.  Кроме
того, в ней нет ничего, что могло бы послужить поводом обращения кого бы
то ни было в суд с иском о защите чести и достоинства.
   - Вы сами видели статью?
   - Нет, этим занимался редактор, ответственный за выпуск.
   - Как называлась статья?
   - "Прощай, лицо, да здравствует грим! "
   - Вы знаете человека, который к вам обратился?
   - Он был мне незнаком. Но он оставил свою визитку.
   - Где она? Вы можете ее показать?
   - Вот, пожалуйста.
   Теперь весь экран занимала белая визитная карточка, на которой  золо-
тистыми буквами были написаны фамилия и имя. Они  ровным  счетом  ничего
мне не говорили.
   Каменская снова нажала кнопку "стоп".
   - Вам знакомо это имя?
   - Нет. Я никогда его не слышал.
   - Хорошо, пойдем дальше.
   Теперь на экране был человек, которого я помнил очень хорошо. Татьяна
Томилина. В студии я видел ее уже в гриме, и она  тогда  показалась  мне
довольно привлекательной дамой. Теперь же она выглядела просто уродиной.
Без грима, да еще и свет неправильно поставлен...
   - Я просто в отчаянии, - говорила она в камеру  дрожащим  голосом.  -
Журналисты набросились на меня со всех  сторон,  обвиняя  в  бесталанном
графоманстве и в загребании бешеных гонораров. Я полностью утратила уве-
ренность в себе, я не могу дописать книгу, которую начала.  Наверное,  я
вообще больше никогда не буду браться за  книги.  Не  знаю,  как  теперь
жить... Хорошо, что есть человек, который старается мне помочь. Он - моя
единственная надежда. Только он пришел на помощь в трудную  минуту.  Все
близкие от меня отвернулись.
   - Кто этот человек? - спросил голос за кадром.
   - Как ни странно журналист. Он пришел ко мне с предложением  подгото-
вить материал, который восстановил бы мою репутацию. Я отказалась, пото-
му что унизительно оправдываться, если тебя считают бесталанной. Я очень
переживала, и тогда он сказал, что может предложить мне другую жизнь,  в
которой все мои проблемы будут решены. И теперь я надеюсь только на  не-
го.
   Снова остановка пленки.
   - Ну как, Александр Юрьевич, вам это ничего не напоминает?
   - Ничего, - я пожал плечами. - На меня журналисты со всех  сторон  не
набрасывались. Так, куснули легонько один раз,  гавкнули  -  и  в  будку
спрятались.
   Я действительно не видел ничего общего между собой и этой писательни-
цей. Никто не обвинял меня в бесталанности, и творческий запал у меня не
иссяк. А то, что в трудную минуту какой-то журналист  протянул  ей  руку
помощи, как протянул ее мне в трудную минуту Лутов,  так  ничего  удиви-
тельного. У каждого человека случаются трудные периоды, и почти  каждому
кто-то рано или поздно приходит на помощь.
   - Ну, раз не напоминает, тогда будем смотреть еще, - сказала  Каменс-
кая, в очередной раз нажимая кнопку.
   Теперь сюжет был более динамичным. На экране появилось еще одно  зна-
комое лицо. Это был мой сокурсник, я знал, что сейчас он работает в  од-
ной из крупных газет.
   - В вашей газете опубликована статья  "Бешеные  деньги",  подписанная
вашим именем. Кто ее написал на самом деле?
   - Это не имеет значения. Мы с вами уже выяснили, что статья заказная.
   На экране появилась газетная полоса. Мне хорошо были видны и  заголо-
вок, и отмеченные голубым  маркером  строчки  и  абзацы,  где  постоянно
мелькало имя Томилиной в соседстве с пятизначными цифрами.
   - Вы можете назвать человека, который ее заказал?
   - Я его не знаю. Он имел дело не со мной, а с главным редактором.  Но
я его видел.
   - Вы можете его узнать по фотографии?
   - Разумеется. У него очень заметная внешность.
   Теперь на экране появились чьи-то руки, раскладывающие фотографии  на
столе перед моим сокурсником. Надо же, я не могу вспомнить его  фамилию.
Помню только, что Вовчик.
   - Посмотрите, нет ли среди этих людей того человека, который  заказал
статью.
   - Есть.
   - Вы его узнали?
   - Да, узнал.
   - Возьмите, пожалуйста, фотографию в руки и покажите в камеру.
   У меня потемнело в глазах. С экрана на меня смотрел Лутов. Я  еще  не
успел осознать случившееся, а сюжет уже  стремительно  двигался  дальше.
Еще один газетчик, еще один крупный план газетной статьи  с  выделенными
маркером абзацами, снова раскладываются фотографии, и  опять  со  снимка
прямо в камеру смотрят добрые глаза Лутова. И опять:  сотрудник  газеты,
статья, фотография...
   - И последний сюжет, Александр Юрьевич. Наберитесь терпения, он  сов-
сем короткий, - сказала Каменская.
   На экране снова появилась Томилина. Перед ней тоже  раскладывали  фо-
тографии.
   - Есть среди этих людей человек, который вам знаком?  -  задается  ей
вопрос.
   - Есть.
   - Кто этот человек? При каких обстоятельствах вы познакомились?
   - Я не знаю, как его зовут, он не назвал своего имени. Это тот  самый
журналист, который хотел реабилитировать меня в печати. Он единственный,
кто поддержал меня и предложил помощь.
   - Покажите нам фотографию, на которой он изображен.
   Когда я уже в десятый раз увидел на экране лицо  Лутова,  я  даже  не
удивился. Но все равно ничего не понимал.
   Экран погас, а я все сидел, как будто превратился в камень.  Внезапно
сильно разболелась голова, заныло сердце.
   - А вам что он обещал? - спросила Каменская.
   Я молчал. Разум отказывался верить в происходящее. Лутов не мог  меня
обмануть. Пусть он трижды, пусть десять раз обманщик, но  он  же  обещал
мне помочь, и он слово сдержит. Потому что надеяться мне  вообще  больше
не на кого. Жить мне негде, вернуться к Вике я не смогу, мне стыдно. Ос-
таться в программе я тоже не смогу, я ведь заявил уже о своем  уходе,  и
на мое место подыскали человека. В другую программу меня не возьмут, по-
тому что репутация испорчена. Ребята погибли, я не смог  удержать  прог-
рамму на нужном уровне и в газетах появилась разгромная  статья,  сам  я
после этого быстренько смотал удочки - кому такой работник нужен? Если я
сейчас начну давать показания о Лутове, у него будут неприятности, может
быть, эти неприятности коснутся и того центра, куда я собираюсь уйти.  А
я останусь ни с чем.
   - Александр Юрьевич, я повторяю свой вопрос: что вам обещал Лутов?
   - Я не понимаю, о чем вы говорите, - с усилием пробормотал я.
   - Вы знакомы с тем  человеком,  фотографию  которого  вам  показывали
только что на кассете?
   - Нет.
   - Неправда, Александр Юрьевич. Вы бывали у него дома, это подтвердила
его жена. Я понимаю, вам этот человек очень симпатичен и  вы  не  хотите
навлекать на него неприятности. Я уважаю ваши чувства. Поэтому я  просто
порассуждаю вслух, а вы вольны соглашаться со мной или  не  соглашаться.
Но я очень надеюсь на ваш здравый смысл. Некая организация  решила,  что
вы ей очень необходимы. Просто позарез. И начала против вас  развернутое
наступление. К вам на передачу приходит руководитель некоего  кризисного
центра, в связи с чем вы знакомитесь с Лутовым, неудачливым актером. Лу-
тов делает первые шаги, общается с вами, но, вероятно, недолго. Присмот-
ревшись к вам, они стали действовать активно и целенаправленно. Для  на-
чала они убили директора вашей программы Андреева и корреспондента  Бон-
даренко. Дав вам несколько дней попереживать, к вам подсылают  человека,
который ловко разыгрывает спектакль прямо у стен этого здания, где мы  с
вами сейчас находимся. Этот человек не имеет никакого отношения  к  уго-
ловному розыску и вообще к милиции, но он умело вкладывает вам в  голову
мысль о том, что ваша жена заказала убийство, желая от  вас  избавиться.
После этого вы начинаете жить в постоянном ожидании смерти.  Ваша  жизнь
превратилась в кошмар, и вот тутто вы очень удачно вспоминаете о Лутове.
Вернее, он не дает вам забыть о себе. Вы вдумайтесь, Александр  Юрьевич:
чтобы заполучить вас, они не остановились перед тем,  чтобы  убить  двух
человек, которые им ничем не помешали. Вас нужно было выбить из седла, и
для этого были принесены в жертву две жизни. Вам самому не страшно  при-
нимать помощь от таких людей?
   Я не хотел ее слушать. Что она говорит? Что за бред? Все  это  специ-
ально подстроено? Но зачем? Нет, нет и нет. Лутов - умный, добрый и дос-
тойный человек, он не может иметь к этому отношения. Он просто хочет мне
помочь.
   - Вы несете чепуху, - твердо сказал я. - Я не верю ни  одному  вашему
слову.
   - Хорошо, - неожиданно легко согласилась она. -  Разубедите  меня.  Я
готова выслушать ваши доводы. Но прошу  вас  не  забывать  о  Томилиной.
Именно Лутов организовал травлю ее в прессе, и именно он потом пришел  с
предложением помочь. Не исключайте, пожалуйста,  эту  историю  из  ваших
рассуждении. И еще одно: если я не права и убийство Андреева и Бондарен-
ко совершены по другим мотивам, то придумайте мне объяснение, кому и за-
чем понадобилось выдумывать историю с наемным убийцей.
   Я пытался что-то сказать, но мысли разбегались в разные стороны, и ни
одной связной фразы в голове не появлялось. Я хотел убедить ее, что  Лу-
тов ни в чем не виноват и ни к чему не причастен, но  понимал,  что  сам
хочу в это верить. А факты были против. И с этим  ничего  поделать  было
нельзя.
   - Пока вы размышляете, я расскажу вам еще одну историю, - сказала Ка-
менская. - У Татьяны Томилиной есть муж, который  раньше  был  женат  на
другой женщине. От первого брака у него растет ребенок,  прелестная  де-
вочка десяти лет. И вот практически одновременно с началом газетной кам-
пании против Томилиной возникают осложнения с этим ребенком. Девочка ры-
дает, бьется в истерике и считает, что с рождением малыша в новом  браке
папа перестанет ее любить. Естественная реакция? Верно.  Папа,  то  есть
муж Томилиной, начинает каждый вечер после работы навещать  дочь,  чтобы
успокоить ее и убедить в своей любви. И вдруг Томилина  узнает,  что  ее
муж не к дочери ездит по вечерам, а посещает дорогие рестораны в общест-
ве своей бывшей жены, красивой и светской женщины, одетой  в  неимоверно
дорогой костюм от Версаче. Можете себе  представить  душевное  состояние
Татьяны Григорьевны?! Собственно, как раз на этом душераздирающем фоне и
появляется добрый журналист с предложением помощи. И знаете, что  проис-
ходит потом? Томилина прямо спрашивает у мужа, был ли он в  ресторане  с
бывшей женой. Муж в полной растерянности, потому что он там,  естествен-
но, не был. А ведь неизвестный доброжелатель не просто сказал, что видел
их, он даже одежду подробно описал. И муж Томилиной, не желая мириться с
неизвестностью, идет к своей бывшей супруге и, образно говоря, -  припи-
рает ее к стенке. И выясняет очень интересную вещь. У нее,  оказывается,
завелся поклонник. Жутко состоятельный. Но без амурных претензий.  Чисто
деловые отношения. Он даже ей костюм от Версаче подарил и еще много  де-
нег обещал. А от нее требовалось только одно: настроить дочь против  но-
вой жены отца. Вот и все. Какая малость, правда? Ничтожная малость.  По-
думаешь. Зато в награду - костюм за тысячу с лишним долларов.
   - Замолчите! - закричал я, не справившись с собой.
   Отчаяние захлестнуло меня. Боже мой, что же это происходит?
   - Что вы со мной делаете? Вы же лишаете меня всего! Последней  надеж-
ды... Не трогайте Лутова, я вас умоляю!
   Я нес какую-то чушь и сам осознавал, что говорю  глупости,  но  слова
помимо моей воли вырывались из меня. Разум понимал одно,  сердце  хотело
другого.
   - Да, пусть он все это подстроил, пусть он убил кого-то, пусть развел
меня с Викой, оставил без работы, но он это уже сделал,  понимаете?  Это
УЖЕ случилось. И поправить это можно только  одним  способом:  дать  мне
возможность принять его помощь. Вы же лишаете меня этой возможности.
   - Я все понимаю, - тихо сказала Каменская. - Я понимаю, как вам тяже-
ло, Александр Юрьевич. Но я хочу найти ответ на вопрос: зачем? Зачем  он
все это сделал? Зачем ему нужно, чтобы вы приняли его помощь? С  Томили-
ной мне все понятно. Она - автор книг, на издании которых можно  зарабо-
тать очень большие деньги. А вы? Зачем вы ему нужны?  Кроме  вас,  никто
мне на этот вопрос ответить не сможет.
   - Я не знаю, - растерянно прошептал я. - Я не  знаю.  У  меня  ничего
нет. Лутов сказал, что им ничего и не нужно. Правда, все мои будущие до-
ходы будут принадлежать им. Но сейчас им не нужно ничего, я могу  прийти
к ним в одной рубашке и без копейки в кармане.
   - А у вас предвидятся большие доходы в будущем? - спросила она.
   - Нет... Откуда?