 |
|
 |
ГЛАВА 9
Получив сигнал от Доценко, двое оперативников, дежуривших в машине,
кинулись в корпус детского отделения. Инструкции, которые они получили,
были предельно четкими: сигнал означает, что ожидаемый человек направля-
ется в отделение, где лежат дети Терехины. В идеале мужчина должен быть
задержан, но задача-минимум - уберечь детей. Кто знает, что у этого типа
на уме.
Внешность мужчины они представляли себе весьма приблизительно, поэто-
му не пропускали мимо глаз никого, даже отдаленно напоминающего получен-
ное описание. С невинными лицами и беззаботными улыбками вошли они в
корпус детского отделения и поднялись на этаж, где находилась палата На-
таши. Они помнили объяснения капитана Доценко о том, что Наташа предс-
тавляет для преступника первоочередную опасность. Наташи в палате не
оказалось, сестричка на посту сказала, что девочку увезли на прогулку.
Перепрыгивая через две ступени, оперативники помчались по лестнице на
пятый этаж, где лежали Оля и Павлик. Но мужчина как сквозь землю прова-
лился. Никого похожего ни в палате, ни в коридорах, ни вокруг здания.
- Может, Доценко обознался? - предположил один из них.
- Может. Я бы тоже так подумал, если бы мы нашли этого дядьку, а он
оказался не тем, кто нам нужен. Но мы же его не нашли. Куда он делся-то?
- резонно возразил его напарник. - Доценко должен был дать сигнал, если
этот человек появится в детском отделении или рядом с ним. Ну и где он?
- А черт его знает! Ладно, главное - дети в порядке. Пойдем поищем
Доценко, попадемся ему на глаза, чтобы знал, что мы его упустили.
В ординаторской им сказали, что Михаил Александрович где-то здесь,
никуда не уходил, потому что халата его на вешалке нет, а вот легкая
ветровка, наоборот, висит.
- Где бы нам его поискать? - вежливо спросили оперативники. - Где он
чаще всего бывает?
- Посмотрите на третьем этаже, в седьмой палате, там одна девочка ле-
жит, Терехина Наташа, он, наверное, с ней занимается.
Они снова спустились на третий этаж, хотя уже знали, что Наташи в па-
лате нет.
- Михаил Александрович? Так он сам с Наташей гуляет, - ответила им
одна из медсестер. - Сказал, что за ним должен товарищ на машине
подъехать, а пока у него время свободное есть. Меня отпустил.
Оперативники вышли из здания и отправились не спеша прогуливаться по
огромному парку в поисках Доценко и Наташи Терехиной. Время шло, аллеи
пустели, больные возвращались в свои палаты, посетители уходили домой, а
высокого черноглазого мужчины в белом врачебном халате и красивой блед-
ной девочки в инвалидной коляске видно не было.
- Разминулись, наверное, - решили они, быстро шагая обратно в корпус.
- Надо же, день какой сегодня неудачный, ни за кем не успеваем, всех
пропустили, кого искали. Однако в отделении выяснилось, что Наташа и Ми-
хаил Александрович с прогулки до сих пор не возвращались. Сделав камен-
ные лица, будто ничего особенного не случилось, оперативники снова вышли
на улицу, и тут их словно подменили.
- Искать, быстро, - скомандовал один из них, тот, что был пониже рос-
том. - Что-то случилось. С Доценко без стрельбы фиг справишься, он мужик
тренированный, его не могли увезти отсюда без шума и пыли, чтобы никто
не заметил. Через полчаса они наткнулись на лежащего в кустах Мишу. Он
был без сознания. Наташа Терехина исчезла.
Их провели, как первоклашек, теперь это было совершенно очевидно.
Подсунули им человека, подходящего под описание и похожего на составлен-
ный портрет, это дело нехитрое, отвлекли на него внимание, понимали, что
сыщики обязательно отреагируют на его появление. Не могут не отреагиро-
вать. Конечно, у этого мужика были идеальные настоящие документы и бе-
зупречная настоящая биография, без всякой туфты, в этом можно не сомне-
ваться. И повод для появления в больнице у него наверняка за пазухой
припрятан вполне уважительный и проверяемый. Доценко, увидев его возле
детского отделения, должен был бросить все и заняться им вплотную, попы-
таться задержать, проверить документы, может быть, даже отвезти в отде-
ление и задержать до подтверждения личности. Потом извиниться и отпус-
тить с миром. Дети в это время остались бы без "прикрытия".
В сущности, получилось не совсем так, но схема все равно сработала.
Доценко действительно отреагировал на появление незнакомца, удивительно
похожего на рисованный портрет, но вместо того, чтобы ринуться за ним,
оставив Наташу без присмотра, на попечении одной лишь глупенькой сест-
рички, он, наоборот, отпустил сестру и сам остался с девочкой. Но это не
спасло ситуацию, потому что спектакль, срежиссированный и поставленный в
расчете на доверчивую сестричку, был разыгран весьма профессионально. И
Миша купился. Купился только потому, что уже видел "дядю Сашу", видел
пять минут назад и думал в этот момент о том, что он собирается делать в
отделении и успеют ли вызванные им оперативники его перехватить. Психо-
логически трюк был очень точным.
От Миши похититель отделался при помощи газового баллончика, заправ-
ленного какой-то сильнодействующей дрянью, после чего преспокойно вывез
коляску с Наташей на улицу. Скорее всего ей тоже дал "подышать" отравой,
чтобы не подняла крик. Здорового человека, против которого применили га-
зовый баллон, надо нести на руках или тащить волоком, и это, конечно, не
пройдет незамеченным для окружающих. Человек в инвалидной коляске, нахо-
дящийся без сознания, выглядит точно так же, как и в нормальном состоя-
нии: он все равно сидит неподвижно, а если у него голова склонена немно-
го набок, так у него, может, привычка такая, или задремал на свежем воз-
духе, больной ведь все-таки. А то, что человека этого куда-то увозят из
больницы на машине - дело самое обычное. В эту больницу люди с такими
травмами попадают - не приведи Господь. Некоторые после операций и лече-
ния сами на своих двоих выходят, а многие - именно вот так, на колясках.
И на всю оставшуюся жизнь. А Доценко невольно сам помог похитителю, выз-
вав на помощь оперативников и оставив улицу без присмотра.
- Такого провала я и не припомню, - удрученно сказала Настя полковни-
ку Гордееву. - На этом деле можно молодых сыщиков учить, как не надо ра-
ботать. Ошибка на ошибке. Но самое плохое, что я не понимаю, где и в чем
мы ошибаемся. Ведь мы исходили из того, что этот мифический врач, он же
"дядя Саша", убил Анисковец по каким-то сугубо личным мотивам, потом на-
чал устранять всех, кто может его опознать и дать нам доказательство его
связи с семьей Терехиных. Почему он эту связь скрывает - вопрос другой,
но я была уверена, что и тут мотив исключительно личностного плана. Но
если бы это было так, он должен, просто обязан был быть убийцей-одиноч-
кой. В личных делах помощников и соратников нет. А теперь что получает-
ся? Все наоборот.
- Ну-ну, - саркастически поддакнул Виктор Алексеевич. - И что же, по
твоему просвещенному мнению, теперь сделалось наоборот?
- А то и сделалось, что у него помощник есть. И не один. Их целая
группа. И что эта группа делает? Помогает своему главарю решить интимную
проблему? Не бывает так.
- Сам знаю, что не бывает, - буркнул Колобок. - Мне не причитания
твои нужны, а выводы и предложения.
- С предложениями плохо, - скупо улыбнулась Настя, - фантазии не хва-
тает.
- А выводы?
- Целых три. Один другого затейливее. Вывод первый: совершая все эти
убийства, он решает не личную свою проблему, а какую-то другую. Только я
пока не могу придумать, что бы это такое могло быть. Но я придумаю, Вик-
тор Алексеевич, вы не сомневайтесь, я вот только посплю немножко, а то у
меня голова плохо работает. Вывод второй: Наташа Терехина какоето время
находится в безопасности, поэтому пока можно не беспокоиться. Конечно,
это не означает, что мы не должны ее искать, но похитители ее не тронут.
Она им зачем-то нужна. Иначе ее просто убили бы в тех же кустах, где и
Мишаню нашего завалили. Более того, я все думала, почему похититель Мишу
не убил? Тьфу-тьфу, - она суеверно постучала костяшками пальцев по поли-
рованной столешнице, - дай ему Бог здоровья на долгие годы. Ведь ситуа-
ция была очень подходящая, заросли густые, их никто не видел, какая раз-
ница - газ из баллона или пуля из пистолета с глушителем? Пуля-то - она
вернее. Так почему же он оставил Мишу в живых?
- Боялся, наверное, на милиционера руку поднимать, - предположил пол-
ковник. - Знает, что за своего мы и глотку перегрызть можем, нам недол-
го.
- Не пойдет. Во-первых, Миша для всех был врачом, а не нашим сотруд-
ником. Во-вторых, похититель, даже если и знал про засаду, не мог расс-
читывать на то, что кресло с девочкой ему придется буквально вырывать из
рук милиционера. Он шел на похищение, исходя из того, что с девочкой бу-
дет гулять медсестра. И сам спектакль с подставным "дядей Сашей" был
рассчитан именно на то, чтобы убрать оперативника подальше от Наташи,
если он там рядом будет крутиться. Похититель готовился к тому, чтобы
увезти Наташу от кого угодно, только не от милиционера. Так почему он с
самого начала не имел в виду совершить убийство? Для него это не должно
быть проблемой, он вон сколько человек уже положил. Ну, может, не он
лично, но его команда.
- Ну и почему? - повторил за ней Гордеев. - Спрашиваешь - отвечай. У
нас самообслуживание.
- Я думаю, он не хотел испугать девочку. Он боялся чрезмерно травми-
ровать ее. Одно дело - брызнуть ей в лицо из баллончика, а когда она оч-
нется - спокойно все ей объяснить, и совсем другое - на ее глазах убить
человека. А человека нужно выводить из строя обязательно раньше, чем де-
вочку. Сопровождающий должен быть первой жертвой, иначе, увидев действия
похитителя, направленные на Наташу, он может успеть закричать, убежать,
оказать сопротивление или еще чтонибудь. Поэтому волей-неволей похити-
тель вынужден был сначала обезвредить того, кто катит кресло. И меня
очень интересуют причины его неожиданной гуманности. Ведь он, судя по
всему, не склонен к сантиментам. Посмотрите, кто такие его жертвы: семи-
десятичетырехлетняя Анисковец, несчастная спившаяся Романовская, скром-
ная безвредная монахиня, добросердечно ухаживающая за безнадежно больны-
ми людьми, медсестра из детского отделения Аля Мырикова. Все - женщины.
Все они беззащитны и не могут оказать сопротивления. Их он не пожалел.
Рука не дрогнула. А о том, чтобы не убивать очередную жертву на глазах у
семнадцатилетней девочки-инвалида, побеспокоился. С чего бы это?
- Насколько я помню, одна из рабочих версий состояла в том, что Ната-
ша Терехина является дочерью этого "дяди Саши". Недаром же он так явно
выделял ее из всех детей Терехиных. Понятно, что о своем ребенке он бес-
покоится. Не понимаю, что тебя удивляет, - пожал плечами Гордеев. - Все
вполне естественно.
- А зачем он ее похитил? Зачем? Лежала она себе спокойно в больнице
под присмотром врачей, навещал он ее периодически, хоть и нечасто, и в
течение шести лет все его устраивало. Даже если допустить, что она его
дочь, зачем увозить ее из больницы, да еще с такими трудностями? Только
не надо мне рассказывать сентиментальные сказки о том, как он мучился
все эти годы, не имея возможности жить со своей любимой единственной до-
черью одной семьей, а теперь муки стали такими непереносимыми, что он
решил ее похитить. Бред это, и слушать не хочу. Дети - фактически сиро-
ты, отец умер, Галина Терехина может считаться матерью чисто условно,
она должна быть лишена дееспособности, поскольку ничего не помнит о сво-
ей прошлой жизни и о своих детях и уж тем более не может о них забо-
титься, так как сама является глубоким инвалидом. Наташе нет еще восем-
надцати, ее можно совершенно законно и без особых хлопот удочерить или
оформить опекунство и забрать ее в свою семью на легальных основаниях и
без всякой головной боли, без всех этих страстей с убийствами и похище-
ниями.
- Эк у тебя все просто, - хмыкнул полковник. - А старшая сестра, Ири-
на? Вдруг она возражает против того, чтобы Наташу удочерял какой-то чу-
жой человек?
- Интересно, откуда бы ему об этом знать, если он с Ириной не общает-
ся? Она его в глаза никогда не видела.
- Тоже верно. Значит, сентиментальные сказки ты не хочешь. Ладно.
Тогда излагай свою версию.
- Не знаю, - Настя горестно вздохнула. - Я ничего не знаю, Виктор
Алексеевич. В голове пусто, как на заброшенном чердаке.
- Ты какие-то слова говорила про три вывода, - напомнил ей Колобок, -
а я пока услышал только два. Где третий?
- Вы только не смейтесь, - жалобно попросила она. - Уж больно чудная
мысль мне в голову пришла.
- Ну да, мне как раз только смеяться, когда трупы один за другим на
голову сваливаются. Тут плакать впору. Так что у тебя?
- Я думаю, а может быть, этот "дядя Саша" вообще ни при чем?
- То есть как? - нахмурился полковник. - Ты что, собственно, имеешь в
виду?
- Я имею в виду, что он действительно встречался много лет назад с
Галиной Терехиной на квартире у Анисковец, и Галина родила от него одно-
го из своих детей, а может, и не одного, а двоих или троих. Кроме Ирины,
разумеется, потому что к Ирине он никакого интереса не проявляет. И этот
"дядя Саша" действительно ходит к детям в больницу, и действительно на-
ведывается иногда в дом инвалидов справиться о здоровье своей бывшей
возлюбленной. И он действительно приходил к Анисковец незадолго до ее
гибели, но в этом ведь нет ничего странного, правда? Они давно знакомы.
И на этом его причастность к делу заканчивается. Больше ничего он не
сделал. Все эти убийства и похищение Наташи Терехиной - дело рук совсем
других людей.
- Иными словами, - голос Гордеева стал жестким и сухим, - ты хочешь
сказать, что три недели мы искали совершенно не в том направлении? Пер-
вая версия, согласен, была самой очевидной, когда убивают хозяйку квар-
тиры, набитой коллекционными вещами, надо со всех ног кидаться проверять
возможность ограбления. То, что мы потратили на проверку этой версии
много времени, - вещь вполне оправданная, упрекнуть нас за это нельзя.
Но потом-то мы вцепились в версию о враче, который навещает Терехиных и
который был знаком с Анисковец, мы убили столько сил и времени на эту
работу, мы чуть Доценко не потеряли - и что? Ты хочешь сказать, что все
неправильно? Что все начинаем сначала?
Настя молчала, ответить ей было нечего. Прав начальник. Тысячу раз
прав. Но что-то мешало ей кивнуть, соглашаясь с его словами. Личные воп-
росы не решают с помощью хорошо организованной группы. А то, что группа
хорошо организована, сомнений не вызывает, слишком уж чисто совершены
все убийства. Может ли так случиться, чтобы во главе этой хорошо органи-
зованной группы стоял тот самый врач? Чисто теоретически - может. А
практически? Руководитель такой преступной группы должен быть человеком
очень состоятельным, очень и очень, потому что наемникам надо платить,
особенно если они совершают убийства. Похож скромный обаятельный дядеч-
ка, навещающий в больнице детей, а в доме инвалидов - Галину, на главу
преступной группировки? Маловероятно. Такие без охраны не ходят. А ведь
ни сестра Марфа, ни Алевтина Мырикова ни словом не обмолвились о том,
что странного визитера хоть кто-нибудь сопровождал. И приезжающим на ма-
шине его не видели ни разу. Такой "крутой" мафиози - и на своих двоих
разгуливает? Сюжет для фантастического романа времен эпохи застоя. Но
как бы там ни было, этот "дядя Саша" несомненно имеет отношение к Тере-
хиным, а одного из детей похитили. И только он может дать ответ на воп-
рос: почему? Почему исчезла Наташа? Не Павлик, не Оля, а именно Наташа?
Только потому, что может с уверенностью его опознать? Тогда бы ее просто
убили. Так почему же?
- Нет, Виктор Алексеевич, - медленно сказала Настя, - все было не
зря. Этот "дядя Саша" - самое главное звено во всей истории. Его обяза-
тельно нужно найти, даже если он никого не убивал. Он в это дело замешан
по самые уши.
- Ну что ж, - сухо отозвался Гордеев, - ищите. Завтра утром положишь
мне на стол план первоочередных действий.
Уже несколько дней Олег не появлялся, и сначала Ира приняла этот факт
как само собой разумеющийся. Работает человек, да и жена у него, тем бо-
лее беременная, может, приболела, нуждается в уходе. Он ей ничем не обя-
зан и ничего не обещал. Будет возможность - появится. Правда, подошел
понедельник, когда они должны были идти к тому замечательному врачу на
консультацию, а Олега все не было. Ира даже немного позлилась, но быстро
остыла. Тем более что прошел вторник, за ним - среда, потом четверг.
Олег так и не пришел. И она смирилась. В конце концов, кто она такая?
Некрасивая бедно одетая девчонка, ни денег, ни образования, ни связей.
Зачем она ему? Побаловался, поразвлекался, и будет. Может, и вправду у
него был порыв сделать доброе дело в память о матери и собственном не-
устроенном детстве, но такие порывы долго не живут, угасают, едва заго-
ревшись. А Ира не привыкла рассчитывать на помощь со стороны, никогда
она этой помощи не видела ни от кого, потому и особых надежд не строила.
Она и сама справится. Конечно, было бы неплохо, если бы исчезли с лица
эти отвратительные прыщи, из-за которых ей самой на себя смотреть про-
тивно, но коль нет - так и нет. Обойдется. Справится сама. До сих пор
справлялась и дальше не пропадет.
В пятницу она, как обычно, поднялась в половине пятого, выпила чаю и
побежала убирать улицу. Она уже закончила работу и прятала в подсобку
свой нехитрый инвентарь, когда увидела рядом с собой симпатичного широ-
коплечего мужчину.
- Вы - Ира? - спросил он.
- Ну, - буркнула она, запирая дверь подсобки. - Чего надо?
- Поговорить надо.
- О чем?
- О вашей сестре.
Ира резко повернулась к нему и впилась глазами в чисто выбритое лицо.
- Оля? Натка? Что с ними? Да говорите же!
- Вы не волнуйтесь, Ира, - мягко сказал он. - Давайте отойдем в сто-
ронку и присядем где-нибудь.
- Не пойду я никуда, - отрезала она. - Что с девочками?
- Ну что ж, - вздохнул мужчина, - не пойдете - значит, поговорим
здесь. Во-первых, познакомимся. Меня зовут Юрий Викторович, фамилия моя
Коротков, майор милиции, работаю на Петровке, в уголовном розыске. Удос-
товерение показать?
- Что с девочками? - тупо повторяла Ира, чувствуя, как внезапно осла-
бели ноги и начали неметь руки.
Человек из уголовного розыска пришел, чтобы поговорить о сестре? Об
Оле? О Наташе? Что случилось, почему он пришел в семь утра, чтобы пого-
ворить с ней? Что-то страшное?
- Ира, вашу сестру Наташу похитили.
- Что?! - чуть не закричала она. - Что вы сказали?
- Успокойтесь, Ира, мне нужно поговорить с вами не для развлечения, а
для дела, и, если вы будете паниковать, вы мне ничего путного не скаже-
те. Возьмите себя в руки, пожалуйста.
- Да, - тихо сказала она, стуча зубами. - Да. Сейчас. Коротков смот-
рел на трясущуюся синюшно-бледную девчонку и с благодарностью подумал о
Насте. Это именно она вчера вечером подсказала ему созвониться с Владом
Стасовым и посоветоваться с ним, как лучше всего вести себя с Ирой Тере-
хиной, чтобы добиться нужного результата. Девочка непростая, предупреди-
ла Настя, с норовом, судьба изломанная, к ней трудно подладиться, если
не знаешь ее характера. Стасов же, поразмыслив, ответил, что главная
черта у Ирины - практичность. У нее есть цель, и к этой цели она движет-
ся, подчиняя ей все свое существование, поэтому для нее всегда на первом
месте - дело, а эмоции вообще значения не имеют. Чтобы девочка не раски-
сала, ее нужно во время разговора постоянно ориентировать на дело, на
цель, на конечный результат и конкретные действия по его достижению, эти
категории ей близки и понятны, вот ими и надо оперировать.
- Первое, что я хочу вам сказать - ваша сестра в безопасности.
- Откуда вы знаете?
- А вы подумайте вместе со мной, - как можно неторопливее и спокойнее
говорил Коротков, чтобы дать ей успокоиться. - Вашу сестру могли убить,
если она кому-то мешает. Но ее не убили, а именно увезли из больницы.
Это не может быть похищением с целью выкупа, с вас взять нечего, это
всем известно. И никакими тайнами и секретными сведениями она не владе-
ет, это тоже всем понятно. Значит, мучить и пытать ее никто не будет.
Наша с вами задача - понять, что есть в вашей сестре такого, что могло
бы заинтересовать похитителей. И в этом вы должны мне помочь. Если мы
поймем, чем их заинтересовала Наташа, мы сможем вычислить, кто они та-
кие. Мы их найдем, а значит, найдем и место, где они прячут Наташу. И
спасем ее. Схема ясна? Ира по-прежнему стучала зубами и, казалось,
вот-вот свалится в обморок, но взгляд ее стал осмысленным.
- С ней ничего не случится? - спросила она.
- Я очень на это надеюсь. Но, как говорится, на Бога надейся, а сам
не плошай. И мы с вами должны сделать все возможное, чтобы выручить вашу
сестру как можно быстрее. Поэтому я хочу, чтобы вы взяли себя в руки и
начали отвечать на мои вопросы. Давайте-ка будем работать, а не сопли
размазывать.
- Да, - снова кивнула она, - да. Сейчас. Вы спрашивайте, что нужно, я
уже соображаю. Пойдемте вон туда, - Ира показала рукой в сторону сосед-
него дома, - там скамейка есть. Меня что-то ноги не держат.
Они дошли до скамеечки и уселись в тени высокого раскидистого дерева.
- Припомните, Ира, кто-нибудь когда-нибудь интересовался вашими сест-
рами и братом? Не обязательно в последнее время, вообще за те шесть лет,
которые прошли после несчастья.
- Нет, никто. Никому до них нет дела.
- А тот человек, который ходит в больницу их навещать?
- Не знаю я, зачем он ходит. Ко мне не приходил и ничего не спраши-
вал. Я уже говорила той женщине, которая с Петровки.
Той женщине. Конечно, Ира имела в виду Каменскую. Интересно, неужели
она совсем не помнит самого Короткова? Ведь именно он, Коротков, был
тогда с Анастасией в больнице, когда убили медсестру Алевтину Мырикову.
Ира подходила к ним, просила передать фрукты и конфеты детям. Неужели не
помнит? Судя по всему, нет.
- Ира, а вы меня помните? - внезапно спросил он.
- Нет, - она покачала головой. - Мы разве знакомы?
- Я брал у вас сумки с фруктами, когда убили медсестру и в отделение
никого не пускали. Вспомнили?
Она внимательно посмотрела на него, потом снова покачала головой.
- Нет, не узнаю. Женщину помню, она раньше домой ко мне приходила с
дядей Владиком Стасовым, а вас не узнаю.
- Неужели я так изменился? - шутливо удивился Коротков. - Чуть больше
недели прошло, а вы не помните.
- Не помню. Помню, конечно, что был мужчина, но в лицо не узнаю. А
это правда вы были?
- Правда.
Да, любопытная девчонка. Все, что не нужно, из головы долой. Живое
воплощение прагматичности. Взял дядька сумку с продуктами, обещал детям
отдать - все, о нем можно забыть, он свою историческую роль выполнил и
может отдыхать. Или шок от известия об исчезновении сестры так на нее
подействовал?
- Ира, постарайтесь как можно точнее ответить: чем Наташа отличается
от вас всех? От вас лично, от Оли, от Павлика? Я не имею в виду возраст.
- Натка самая умная, - тут же ответила Ира. - Все говорят, она очень
способная от природы.
- Кто это - все? - насторожился Коротков.
- Врачи, медсестры. Она сама занимается, школьную программу осваива-
ет, я ей учебники разные достаю, какие она просит. Иногда полгорода обе-
гаю, пока найду.
- Ну хорошо, а еще что?
- А еще...
Она задумалась, потом на губах ее появилась робкая дрожащая улыбка.
- Натка красивая. Уж не знаю, в кого она уродилась, я-то, сами види-
те, какая, да и Олечка у нас не удалась. А Наташенька - как картинка.
- Ирочка, - ласково сказал Юра, - вы же понимаете, изза красивого ли-
ца женщин уже давно не похищают, у нас не средневековье. Ну подумайте,
пожалуйста, что такого есть в вашей сестре, из-за чего ее могли похи-
тить. Не вас, не Олю и не Павлика, а именно ее.
- Я не знаю, - почти прошептала Ира. - Вы не сердитесь на меня, я ни-
чего умного вам не сказала. Я даже не понимаю, что вы хотите от меня ус-
лышать. Вот если б вы Натку спросили, она бы вам сразу ответила.
- Хорошо, Ира, пока оставим это. Я вот о чем вас попрошу. Во-первых,
постарайтесь ни с кем не обсуждать исчезновение вашей сестры. Вам это
должно быть несложно, раз вы сами говорите, что детьми никто, кроме вас
самой, не интересуется. Спрашивать у вас никто ничего, таким образом, не
будет, а сами вы не рассказывайте. Договорились?
- Конечно, раз так надо.
- Теперь второе. Вот моя карточка, здесь все телефоны, по которым
можно разыскать меня или Анастасию Павловну Каменскую. Вы ее помните,
она к вам приходила. Как только вам захочется что-то сказать мне, сооб-
щить или спросить, звоните немедленно в любое время дня и ночи, не стес-
няйтесь. И третье, самое главное. Если кто-нибудь вдруг проявит интерес
к вам или к младшим детям, а может быть, и к вашей маме, немедленно со-
общите мне. И постарайтесь как можно лучше запомнить этого человека и
все, что он вам говорил. Вообще любой новый человек, который в ближайшее
время появится около вас, должен быть вами замечен. Вы меня поняли, Ира?
Безопасность и свобода вашей сестры в наших с вами руках, все будет за-
висеть от того, как мы себя поведем. И мы с вами должны быть предельно
собранными, внимательными, осторожными и не допускать ошибок. Я могу на
вас положиться? Она подняла на него глаза, самые обыкновенные глаза, ма-
ленькие, серые, в обрамлении густых коротких ресниц, и в этих глазах Юра
прочел твердую решимость и даже почти спокойствие. Прав был Влад, этой
девочке постоянно нужен практический стержень, простой и понятный, кото-
рый не даст ей упасть и сломаться. У нее должна быть Цель. Должно быть
Дело, Которому Она Служит. И тогда все встает на свои места.
Человек, имеющий странное прозвище Аякс, смотрел на спящую Наташу Те-
рехину почти с умилением. Столько лет он наблюдал за этой девочкой, за
этим сокровищем, вынашивая планы, один хитрее другого. Но все эти планы
не требовали никаких жестких мер, они были рассчитаны на перспективу.
Подождать, пока она подрастет, посмотреть, что из нее получится. А заод-
но и полюбопытствовать, что получается из других детей, зачатых этим От-
цом. Разумеется, имя Наташиного отца было Аяксу прекрасно известно, так
же как и имена всех женщин, рожавших от него детей, и имена этих детей.
Все они были разными, каждый по-своему интересен, но Наташа - это что-то
особенное. А Ира - это вообще... Из всех детей Отца, а их без малого дю-
жина, эти две девочки самые удачные. Жаль, конечно, что не мальчики, на
мальчиках выгоднее было бы показывать "товар лицом", но, как говорится,
работаем с тем, что есть. Впрочем, девочки или мальчики - пока не суть
важно, главное, найти методику, разработанную Отцом, и можно будет пло-
дить киборгов в любых количествах. Конечно, киборгами их можно назвать
только условно, для красного словца, они не кибернетические, а самые
настоящие живые, рожденные женщинами, вскормленные материнским молоком.
Но что-то такое Отец с ними делает, из-за чего дети получаются необыкно-
венными. У первой, Иры, - феноменальная устойчивость к физическим наг-
рузкам и потрясающая способность полностью восстанавливать силы за ка-
ких-нибудь два-три часа. Идеальный солдат. У Наташи - гениальные мозги.
У Олечки, третьей девочки, - память. Наделать побольше таких Олечек - и
никаких проблем с передачей секретных сведений. Один раз прочитать ей
вслух сложнейший текст и отправлять хоть за тридевять земель. По дороге,
в аэропортах, на таможнях и в полициях ее можно сто раз обыскать в поис-
ках бумаг или микропленок, и ничего не найдут. Потому что все у нее в
головке записано. С Павликом пока ясности нет, интеллектуальное развитие
хорошее для его шести лет, но в таком возрасте еще рано судить, что из
него получится. Похоже, Отец применил с ним какую-то другую методику,
конструировал ему, образно говоря, не голову, а тело. По свидетельству
врачей, Павлик - единственный из всех четверых, упавших с такой жуткой
высоты, имеющий хорошие перспективы на выздоровление. Нужны дорогостоя-
щие операции, которые делают только за рубежом, в специальных клиниках,
но всем остальным - девочкам и матери - такие операции не помогут, они
их просто не перенесут. А у мальчишки, как говорится, прогноз благопри-
ятный. Эти четверо - первые дети Отца. Остальные совсем еще маленькие,
от нескольких месяцев до пяти лет. И еще двое на подходе. Интересно, что
из них получится? Можно было бы спокойно ждать, наблюдая со стороны, ес-
ли бы не дурацкая случайность. Отец встретил старуху Анисковец. И ничем
хорошим эта встреча не кончилась. Старуха увидела Отца, когда тот гулял
со своим очередным малышом и его мамой. Настоятельно звала в гости, на-
мекала на необходимость серьезно поговорить. Отец пошел. Люди Аякса, ко-
нечно, глаз с него не спускали, дошли вместе с ним до дома Анисковец,
"жучок" в нужном месте прилепили и весь разговор прослушали. Не понра-
вился Аяксу этот разговор, совсем не понравился. Старуха припомнила Отцу
Галину Терехину, утверждала, что он сбил ее с нормального пути, заморо-
чил ей голову, уговорил рожать не от мужа, а когда случилось несчастье,
ничем не помог осиротевшим детям и их несчастной матери...
- ...Я смотрю, вы опять за свое взялись, Валерий Васильевич. У вас,
голубчик, какая-то патологическая тяга к воспроизводству своего рода. Вы
по-прежнему женаты первым браком? Или уже двенадцатым?
- Первым. И я не понимаю вашего сарказма, Екатерина Бенедиктовна. В
моей жизни ничего не изменилось с тех пор, жена все так же тяжело
больна, практически не встает, и, разумеется, я не могу ее оставить. Но
я нормальный живой человек, и вы не смеете упрекать меня в том, что я
полюбил другую женщину. Пятнадцать лет я был верен Галине, вы не можете
этого отрицать. Но с тех пор прошло уже шесть лет. У кого поднимется ру-
ка бросить в меня камень, если я встретил и полюбил еще одну женщину? И
что плохого в том, что она родила от меня ребенка? Я не собираюсь бро-
сать ее на произвол судьбы и буду помогать по мере сил и возможностей.
- Не морочьте мне голову, голубчик. Если вы такой благородный, то по-
чему не помогаете четырем своим детям, которых вам родила несчастная Га-
ля? Мне с самого начала не нравились ваши отношения, вы совершенно пора-
ботили ее, вы завладели ею полностью, вы внушали ей какие-то странные
мысли о богоизбранности ваших общих детей. И не думайте, пожалуйста, что
мне неизвестно, чем вы на самом деле занимались.
- Я вас не понимаю...
- Да ну? Зато я вас понимаю. Вы ставили на Галине какието чудовищные
эксперименты, уж не знаю, зачем вы это делали. И когда я об этом узнала,
я предупредила Галю, чтобы она была с вами осторожнее и не верила так уж
безоглядно в вашу искренность и преданность.
- Что вы такого могли узнать, Екатерина Бенедиктовна? Что за чушь вы
несете? Мы с Галей любили друг друга пятнадцать лет, и вы...
- Перестаньте! После того что Галочка сделала с собой и с детьми, я
решила не предавать огласке ваши темные дела в надежде, что эта страшная
трагедия вас образумила. Однако несколько месяцев назад я случайно уви-
дела вас на улице в обществе молодой мамы с очаровательной девочкой, и
поняла, что вы снова взялись за свое. Я следила за вами, да-да, не смей-
тесь, хотя я понимаю, как вам, должно быть, весело представлять себе по-
жилую даму моего возраста в роли сыщика. Что ж, давайте посмеемся вмес-
те, Валерий Васильевич, над тем списком, который я составила, наблюдая
за вашими передвижениями на протяжении четырех месяцев. В этом списке
девять адресов и девять имен женщин, которых вы осчастливили своей лю-
бовью и готовностью растить вместе с ними ваших общих детишек. Из этих
девятерых женщин семеро уже сделали вас отцом, а двое только еще гото-
вятся стать матерью. И после этого вы будете продолжать петь мне о том,
что вы встретили и полюбили, что вы нормальный живой человек? Да вы чу-
довище, Валерий Васильевич, вы монстр, которому не место среди людей.
- Вы несете какой-то бред... Какие эксперименты? С чего вы это выду-
мали? Да, я не образец нравственности, тут вы правы, и раз уж вы меня
выследили, престарелая сыщица, то отпираться я не стану. Я люблю женщин,
я их обожаю, я - профессиональный донжуан. И если хотите, я - профессио-
нальный отец. Я люблю, когда мои женщины рожают моих детей. И что плохо-
го в том, что я не могу бросить жену, оставшуюся инвалидом после автока-
тастрофы? Что вы мне тут мораль читаете? Я - уважаемый врач, доктор на-
ук, ко мне на приемы записываются за три месяца, так что можете себе
представить, какие деньги я зарабатываю. Никто из моих детей ни в чем не
нуждается, вы слышите? И матери этих детей счастливы, смею вас заверить.
Вам не в чем меня упрекнуть.
- А дети Галины? Их вы бросили на произвол судьбы. Почему? Они-то как
раз больше всех нуждаются в вашей помощи и внимании. И в ваших деньгах,
кстати. За эти четыре месяца вы дважды были у них в больнице, и шли вы,
голубчик, с пустыми руками. Я это видела собственными глазами. Вы даже
килограмм яблок им не купили. За что такая немилость?
- Вы ничего не знаете. Я даю деньги персоналу, чтобы они регулярно
покупали детям все необходимое.
- Допустим. Хотя я склонна думать иначе. Вы перестали о них забо-
титься, потому что они вам больше не нужны. Они были частью ваших жутких
экспериментов, они - уже пройденный этап. Теперь вас больше интересуют
ваши новые дети, но вы и их бросите так же безжалостно, как только они
перестанут быть вам интересными с научной точки зрения. Валерий Ва-
сильевич, я взываю к вашему разуму: остановитесь. Заклинаю вас, остано-
витесь. То, что вы делаете, противоречит всем законам: и божеским, и че-
ловеческим. Я не сторонница крайних мер, вы знаете, и если вы дадите мне
слово, что остановитесь, я никому ничего не расскажу.
- Да что вы можете рассказать, Нат Пинкертон в юбке! Чем вы мне угро-
жаете? Думаете, я вас боюсь? Чего вы добьетесь вашими рассказами? Разру-
шите счастье нескольких женщин, которые узнают, что они у меня не
единственные. Вот и все. Вы этого хотите? Каждая из них растит моего ре-
бенка и счастлива. Вас это раздражает? Вы непременно хотите, чтобы все
они страдали? Без этого не успокоитесь?
- Я расскажу им, что вы ставите на них эксперименты. Они должны
знать, каких детей растят.
- Зачем? Они вам все равно не поверят. И правильно сделают, потому
что это неправда. Вы хотите, чтобы они перестали любить своих детей? Я
не подозревал, что в вас столько жестокости, уважаемая Екатерина Бене-
диктовна.
- Вы прекрасно знаете, что я говорю правду. Вы правы отчасти, вашим
женщинам я действительно ничего не скажу, с меня вполне достаточно той
ошибки, которую я уже совершила с несчастной Галочкой, когда рассказала
ей о том, что узнала. Она-то мне поверила сразу и безоговорочно. И я до
сих пор казню себя за то, что сделала это. Она не перенесла ужасной
правды и тронулась умом. Но я скажу о том, что знаю, в другом месте. Ес-
ли вы не дадите мне слово, что остановитесь. Пообещайте мне, что не ста-
нете больше производить ваших замечательных детей, и я буду молчать.
- Послушайте, мне надоели ваши беспочвенные обвинения и пустые угро-
зы. Я вам в который раз уже повторяю: за всем этим нет ничего, кроме
чисто мужского, хотя и необузданного, интереса к женщинам. И все на
этом. Раз уж вы зазвали меня в гости, то хотя бы кофе предложите, хозяй-
ка.
- Хорошо, я предложу вам кофе. Но вам я настоятельно советую подумать
над моими словами..."
Прослушав эту запись, сделанную в середине мая, Аякс понял, что дело
плохо. Неизвестно откуда выплыла вдруг эта слишком осведомленная и не в
меру сообразительная старушенция. Интересно, откуда она узнала? Впрочем,
теперь это уже значения не имело, потому что узнала она об этом не сей-
час, а давным-давно, когда еще с Терехиными ничего не случилось. Ничего,
сама расскажет, если умело спрашивать. Расскажет - и замолчит навсегда.
И листочек с адресами надо у нее поискать. Листочек - это серьезно. Най-
дет какой-нибудь ушлый следователь девять адресов и девять проживающих
по ним женщин, да и узнает, что у них у всех один любовничек. Общий, так
сказать. Так и до Отца доберутся. А Отца трогать нельзя. Он нужен живым
и здоровым и желательно на своем рабочем месте. С ним ничего случиться
не должно. Гениальный Папа, выпекающий, как пирожки, деток с необыкно-
венными физическими или интеллектуальными данными, движется к венцу сво-
их опытов и научных разработок, и до этого венца его нужно довести в
неприкосновенности, чтобы потом получить большие хорошие деньги за его
методику. Покупатель уже есть, ждет терпеливо и деньги уже приготовил,
готов в любой момент заплатить. Так что со старухой надо решать ради-
кально. И Аякс решил. Радикально. Потом его ребятки покрутились вокруг
дома старухи, вызнали, какими путями идет милиция, и стало понятно, что
кольцо вокруг Отца вот-вот сомкнется. Ну до чего сыщики настырный народ!
Хорошо, что у Аякса техника первоклассная, даже в ФСБ такой нет. Узнать,
о чем разговаривают оперативники, если они не в здании на Петровке, а на
вольном выпасе, - дело для него плевое. Про Леночку Романовскую он от
самой Анисковец узнал и решил подстраховаться заблаговременно. Спившуюся
певичку его мальчики навестили на следующей же неделе после убийства
старухи. Как оказалось, вовремя подсуетился Аякс. Они и до Романовской
добрались, правда, на две недели позже, чем он сам, но добрались-таки,
жуки навозные. Как говорил незабываемый Аркадий Исаакович Райкин, "эту
бы энергию - да в мирных целях, воду качать в слаборазвитые районы". А
вот с монахиней и медсестрой в больнице они малость промахнулись, не ду-
мали, что менты так быстро за них ухватятся. Так что приметы Папины ока-
зались у Петровки раньше, чем Аякс сориентировался. И когда он узнал,
что уже и портрет Отца изготовили, понял: надо срочно убирать тех, кто
часто видел его в последние годы и может безошибочно опознать. И тем са-
мым привязать Папашу к детям Терехиным. Вот уж этого допускать было ка-
тегорически нельзя.
А сам Отец живет себе припеваючи, дурака валяет, на работу ходит каж-
дый день и даже по выходным и не знает, отчего это настырная Екатерина
Бенедиктовна перестала его доставать своим морализаторством. Даже небось
и думать о ней забыл. Ну поворчала старая карга - и унялась. И слава Бо-
гу. Ему, ученому червю, и в голову его гениальную не приходит, сколько
трупов вокруг него легло, только чтобы уберечь от милиции да от разбо-
рок. За одно это он должен бы заплатить Аяксу. За хлопоты, так сказать.
За организацию безопасности. Ничего, заплатит. За все заплатит. Плохо
только, что девочку пришлось забирать из больницы. Но ведь она - послед-
няя, кто может опознать Отца, а убивать ее никак нельзя. Она - живая
реклама товара, ее надо будет показывать покупателю в доказательство то-
го, как работает созданная Отцом методика. Ее и Иру. Если этого окажется
недостаточно, придется провести его в больницу и продемонстрировать ему
Олю, но это не проблема, это легко устроить. Самое главное - заставить
Отца передать им документацию. Вот это может оказаться настоящей пробле-
мой. А вдруг откажется? Аякс изучил всю его жизнь, со школьных еще вре-
мен, и чем больше узнавал про Валерия Васильевича, тем сильнее грызли
его сомнения в том, что он отдаст кому-нибудь свою замечательную методи-
ку даже за очень большие деньги. Значит, надо начать готовить запасные
варианты уже сейчас. И для этого тоже нужна Наташа. Завтра приезжает из
Ирана специалист, который будет день и ночь проводить с Наташей в специ-
ально оборудованной клинике в попытках понять, какими способами Отец де-
лает таких выдающихся детей.
