ГЛАВА 14

   Несмотря на оставивший тяжелый осадок вчерашний день, спал Мирон, как
обычно, крепко и проснулся отдохнувшим и в прекрасном расположении духа.
Чистый, напоенный лесными ароматами карпатский воздух действовал на него
опьяняюще. Приняв душ и побрившись, он выглянул в коридор и тут же натк-
нулся на дефилирующего охранника. Услышав скрип  двери,  охранник  резко
повернулся к Мирону, но ничего не сказал, только глянул вопросительно.
   - Как здесь насчет завтрака? - весело спросил Мирон.  Охранник  молча
подошел к висящему на стене телефону и снял трубку. Через несколько, ми-
нут в дверь постучали, тот же самый охранник  вкатил  в  комнату  Мирона
сервировочный столик на колесах, на котором  стояли  кофейник,  плетеная
корзинка со свежими булочками, масло, джем, сыр и ветчина. Кроме  этого,
на нижней полке столика Мирон увидел небольшие тарелочки, накрытые блес-
тящими крышками. В одной из них оказалась черная икра, в другой -  крас-
ная, в третьей - нарезанная тонкими ломтиками рыба горячего копчения.  К
такому завтраку он не привык. Мать обычно  подавала  по  утрам  обильную
сытную горячую еду, считая, что если есть возможность  покормить  мужчин
как следует - надо это делать, а то ведь неизвестно,  где  они  окажутся
днем и смогут ли как следует пообедать. Булочки оказались вкусными, мас-
ло - свежим и мягким, и после двух бутербродов с икрой и двух  с  джемом
жизнь показалась Мирону более чем удовлетворительной. По  сытности  этот
завтрак не уступал домашнему, материнскому. Снова открыв дверь и выкатив
столик в коридор, Мирон громко сказал:
   - Когда мне приступать к занятиям?
   Охранник сделал приглашающий жест рукой и довел Мирона до комнаты На-
таши, которая располагалась этажом выше. Мирон вежливо постучал в  дверь
и успел заметить, что стоящий рядом охранник бросил на  него  откровенно
неодобрительный взгляд. Ну конечно, если это компания отца, то они  счи-
тают, что женщина - это не человек, а предмет мебели и стучаться  к  ней
совершенно необязательно. Вот еще, глупости!
   - Доброе утро, - весело произнес Мирон, войдя в  комнату  девушки.  -
Как спала?
   - Отлично, - улыбнулась Наташа. - А ты?
   - И я тоже. Ну как, начнем?
   - Начнем, - с готовностью отозвалась она.
   Мирон открыл принесенные с собой задачники и дал Наташе задание.  Де-
вушка быстро писала на листке бумаги формулы, а он внимательно  наблюдал
за ней. Вчера он даже не заметил,  какая  она  красивая.  Надо  же,  как
судьба бывает несправедлива! Такая красавица - и калека на всю оставшую-
ся жизнь. Впрочем, глупости, нельзя так думать, каждый  человек  достоин
того, чтобы жить полноценной жизнью, независимо от красоты лица.
   - А чем ты болеешь? - внезапно спросил он.
   - Всем, - ответила Наташа, не отрываясь от задачи. - Сам не видишь?
   - Я имею в виду, как получилось, что ты так тяжело болеешь?
   - Мама постаралась. Выбросила меня в окно с девятого этажа.
   - Шутишь?
   Она подняла голову и протянула ему листок с готовым решением.
   - Не шучу. Так и было. Меня выбросила и сестру  с  братом.  Мне  было
одиннадцать, сестренке - семь, а брату вообще  полгодика.  Правда,  мать
сама потом тоже вслед за нами выбросилась. И все выжили.  Представляешь?
Все выжили. Но остались калеками. А мама и вовсе  память  потеряла.  Так
никто и не понял, зачем она это сделала. Ничего не помнит.
   - А Василий вчера говорил про сестру, которая вас содержит...
   - Ну да, это Ира, наша старшая. Ей тогда было четырнадцать, у нее сил
хватило вырваться и убежать. Она у соседей спряталась. Ты посмотри реше-
ние. Правильно?
   - Да погоди ты, - с досадой сказал Мирон. - Успею решение посмотреть.
Давай лучше поговорим.
   Он видел, как девушка обрадовалась, и собрался было уже задать следу-
ющий вопрос, когда дверь распахнулась и в комнату вошел Василий.
   - Перерыв! - громко объявил он. - Наташенька, отдыхай, я заберу Миро-
на на пару минуток.
   Схватив Мирона за руку, он буквально силой вытащил его в коридор.
   - Давай-ка выйдем на воздух, - бросил на ходу Василий тоном, не  тер-
пящим возражений.
   Они молча спустились на первый этаж и вышли из здания.
   - Значит, так, дорогой мой, - сухо сказал Василий. - Эти глупости  ты
забудь раз и навсегда. Тебя наняли, чтобы ты занимался ее мозгами, а  не
ее биографией. Ее комната прослушивается, и мне  остается  только  удив-
ляться тому, что тебе это в голову не пришло. Мы - люди серьезные, а  не
в куклы тут играем. Тебя рекомендовал твой отец, и для  меня  лично  это
означает, что ты тоже человек серьезный. Ты  еще  очень  молод,  дорогой
мой, и мне бы не хотелось, чтобы ты умер, мало что узнав и увидев в этой
жизни. Поэтому веди себя, пожалуйста, так, чтобы не вынуждать меня  при-
нимать крайние меры. А я их приму, как только пойму, что  ты  -  человек
несерьезный. Вопросы есть?
   "Есть", - хотел было ответить Мирон, но прикусил язык. Серьезному че-
ловеку все должно быть уже понятно.
   - Нет. Вопросов нет, - твердо сказал он.
   - Ну и славно, - голос Василия помягчел и потеплел. -  Будем  считать
происшедшее легким недоразумением, которое в будущем не повторится. Ведь
не повторится, правда?
   - Правда.
   - Вот и хорошо. Возвращайся к девочке и продолжай занятия. И не забы-
вай, о чем я тебя просил вчера, посмотри, есть ли у нее способности и  к
другим наукам.
   Мирон вернулся в комнату Наташи, с трудом справляясь с охватившей его
злостью. В какое дерьмо втравил его отец? Почему им  распоряжаются,  как
вещью? Рекомендовал он его, видите ли. Серьезный человек.  Великое  дело
ислама, будь оно неладно! И тут  же  он  устыдился  собственных  мыслей.
Нельзя так думать об отце, это грех. Отец лучше знает, что  правильно  и
нужно. А его, Мирона, долг - быть покорным сыном.
   Наташа, похоже, не заметила перемену в его  настроении  и  приветливо
улыбнулась Мирону, когда тот снова появился в комнате. Мирон взял другой
задачник, полистал, нашел упражнение посложнее.
   - Вот, реши эту задачу тремя разными способами.
   - Ты же хотел поговорить, - робко заметила девушка.
   - Перехотел, - отрезал он. - Нам надо заниматься, а не разговаривать.
   На ее огромные миндалевидные глаза навернулись слезы, губы задрожали,
но Наташа ничего не сказала, только молча взяла раскрытую книгу и приня-
лась за решение задачи. Мирон почувствовал себя подонком.  Зачем  он  ее
обижает? Она и без того уже жизнью обижена. Того и  гляди,  расплачется.
Но нельзя же объяснять ей то, о чем ему сказал Василий. Комната-то прос-
лушивается. А если записку написать? Он потянулся было за ручкой и бума-
гой, но вовремя остановился. Комната прослушивается, а вполне  возможно,
и: просматривается. Даже наверняка. Сказал же Василий, что они серьезные
люди. Впрочем, наплевать. Он будет делать все так, как надо,  как  хочет
Василий Игнатьевич, как ждет от него отец. Что ему эта девчонка? Кто она
ему? Сестра родная? И нет никакой разницы, что там у нее в детстве  слу-
чилось. Не хватало еще из-за собственной любознательности и  сострадания
пулю схлопотать. Они занимались до самого обеда, и все это  время  Мирон
разговаривал с Наташей сквозь зубы и старался не встречаться с ней  гла-
зами. Первую половину занятий она поражала его оригинальными и  остроум-
ными решениями, а потом дело пошло хуже и хуже, она  теряла  форму  бук-
вально на глазах.
   - Устала? - холодно спросил Мирон. Она отрицательно покачала  головой
и прикусила губу.
   - Тогда почему так плохо работаешь? Твои решения не выдерживают ника-
кой критики, они абсолютно дубовые. Ты выбираешь самый  длинный  путь  к
ответу, хотя можно было найти решение раза в три короче и изящнее.
   Наташа опустила голову, и, к своему ужасу, Мирон увидел, как на лежа-
щий на ее коленях задачник закапали слезы.
   - Успокойся и возьми себя в руки, - сказал он чуть мягче, но все рав-
но достаточно строго, - а после обеда продолжим.  Обедал  Мирон,  как  и
завтракал, в своей комнате, хотя теперь ему это уже не  нравилось.  Ведь
наверняка же есть помещение, столовая, например, или кухня, где  обедают
все эти охранники и обслуга, почему бы ему не присоединиться к ним?  Все
веселее было бы. Надо при первой же возможности поговорить об этом с Ва-
силием. Настроение было испорчено вконец. Тот факт, что  комната  Наташи
прослушивалась, говорил сам за себя: здесь никому не доверяют  и  вообще
творят что-то незаконное. Каким образом отец связан с этими людьми?  Что
между ними общего? Военный, офицер - и  какие-то  сомнительные  деятели,
пытающиеся продать интеллект неизлечимо больной девочки. Бред  какой-то.
Девочку жалко до сердечной боли. Но жизнь, однако же, дороже, с этим  не
поспоришь. А в том, что Василий его, Мирона, пришибет как кутенка,  сом-
неваться не приходится, достаточно было видеть его глаза, когда он  про-
износил свои малоприятные обещания насчет крайних мер.  Получается,  что
отец у этого Василия на побегушках, раз сам Василий не  боится  угрожать
Мирону.
   После обеда он снова пошел к Наташе, теперь  уже  без  сопровождения.
Охранник видел его и только глазами проводил. На этот раз результаты де-
вочка показывала из рук вон плохие, и Мирон даже начал  сомневаться,  не
примерещились ли ему те блестящие решения,  которые  так  восхитили  его
вчера и сегодня утром.
   - Что с тобой? - заботливо спросил он. - Ты  плохо  себя  чувствуешь?
Может, закончим на сегодня? Он видел, что девушка с трудом сдерживается,
чтобы не заплакать.
   "Да черт с ними со всеми! - с внезапным озлоблением подумал Мирон.  -
Не могу я девочку изводить. Она-то чем виновата?"
   Он подошел к ней поближе и ласково погладил по голове. Волосы у Ната-
ши были жесткими и давно не мытыми.
   - Ну что ж ты так расстраиваешься, - негромко сказал Мирон. - Не  на-
до, Наташенька. Ты же умница, у тебя все получается, просто ты не можешь
собраться. Ты удивительная девочка, я бы никогда не поверил,  что  можно
по одним только учебникам, без помощи педагогов,  начать  разбираться  в
высшей математике, да еще так здорово, как ты. Ты настоящий  вундеркинд,
а когда я тебя ругаю, то это не означает, что ты  глупая.  Это  означает
только, что ты не стараешься. Ну-ка подними головку и посмотри на меня.
   Наташа покорно подняла голову, и Мирон утонул в ее  огромных  светлых
глазах.
   - Ты не только умница, - продолжал он, - но и красавица. А  красавицы
не должны плакать, потому что от этого портятся глазки и  кожа.  Не  бу-
дешь?
   Слабая улыбка тронула ее губы.
   - Ты правда считаешь меня красавицей?
   - Правда. Ты очень красивая.
   - А почему ты больше не хочешь со мной разговаривать? Мирон смутился.
Что он мог ей ответить? Что Василий подслушал  их  утренний  разговор  и
запретил ему вести с ней беседы, не относящиеся к математике?
   - Я очень хочу с тобой поговорить, но мы должны заниматься, много за-
ниматься. Очень много. Ты ведь слышала, что сказал  Василий  Игнатьевич?
Если ты произведешь хорошее впечатление, у тебя будет интересная и высо-
кооплачиваемая работа, и ты сможешь помочь своей старшей  сестре  содер-
жать младших детей и мать. Поэтому это на сегодняшний день  самое  глав-
ное, а все остальное можно и нужно оставить на потом. Согласна?
   - А потом, когда все решится, ты будешь со мной разговаривать?
   - Конечно.
   - Мирон...
   - Да?
   - А если я не понравлюсь им? Если они не захотят дать мне работу? Что
тогда будет?
   - Я не знаю. Наверное, тебя отправят обратно домой.
   - Ты уверен?
   - Конечно, уверен. Как же может быть иначе? Наверняка отправят.
   Он совершенно не был в этом уверен. Более того, он был уверен  в  об-
ратном. Сказочки о работодателе, который хочет, чтобы у него работал та-
лантливый математик, хороши для семнадцатилетней девочки, которая  много
лет живет в отрыве от реального мира и по степени доверчивости и просто-
ты не уступает десятилетнему ребенку. Для него, Мирона, эта туфта не го-
дится. Здесь что-то другое. Но вот что? Что они задумали? Зачем похитили
эту несчастную девочку? И главное: что будет, если она не оправдает  на-
дежд? Какая участь ее ждет? Погрузившись в свои мысли,  он  не  услышал,
как за его спиной открылась дверь, и вздрогнул от  неожиданности,  когда
прямо над ухом раздался голос Василия.
   - Перерыв, дети мои. Наташа, возьми вот этот листок и пиши на нем то,
что я тебе продиктую.
   Мирон увидел, что Василий протянул ей стандартный бланк телеграммы.
   - Сверху пиши свой домашний адрес, подробно,  сначала  индекс,  потом
город, улицу и так далее. Терехиной Ирине Леонидовне. Теперь текст.  Пи-
шешь без знаков препинания, где нужно ставить точку -  я  скажу.  Ирочка
милая прости меня я очень его люблю тчк Я хотела тебя  предупредить  зпт
что уезжаю с ним зпт но не успела тчк Не волнуйся за меня  зпт  обо  мне
заботятся тчк Целую тебя Олю Павлика. Строчкой ниже  ставишь  подпись  -
Наташа. Теперь внизу пишешь обратный адрес:  Мурманск,  улица  Полярная,
дом двадцать, корпус три, квартира девять. Терехина Н. Л.
   Наташа удивленно подняла глаза на Василия.
   - Мы что, в Мурманске?
   - Разумеется, нет, - раздраженно ответил тот.  -  Не  задавай  глупых
вопросов, будь добра. Твоя сестра получит эту  телеграмму  и  перестанет
беспокоиться о тебе. Решит, что ты сбежала с возлюбленным.  Зато  потом,
когда ты начнешь присылать ей деньги, она перестанет сердиться  на  тебя
за то, что ты уехала, никого не предупредив. И все само собой уладится.
   Мирон с тоской видел, что Наташа верит Василию. Он нагло  врет  ей  в
глаза, а она верит. Господи, она же еще совсем ребенок! Маленький  книж-
но-телевизионный человечек, который знает жизнь только по любовным рома-
нам, она всему поверит, если это не сильно отличается от художественного
вымысла. А Василий, подлец, этим пользуется. И сказать ей ничего  нельзя
- услышат. Надо все-таки попробовать прояснить вопрос, есть ли в комнате
скрытая телекамера. Может быть, можно написать Наташе записку? Хотя  за-
чем? Зачем рисковать и нарываться на неприятности? Ради чего,  собствен-
но? Своя шкура дороже.
   Ира никогда не думала, что душа может так болеть. Она привычно выпол-
няла все, что делала каждый день на протяжении последних лет, подметала,
мыла, убирала, разносила еду и  напитки,  толкалась  на  вещевом  рынке,
отскребала сковороды и противни и при этом постоянно  думала  о  Наташе.
Где она? Что с ней? Почему ее увезли? И когда вернут? И  вообще,  вернут
ли...
   Коротков очень просил ее ни с кем посторонним похищение сестры не об-
суждать. К числу посторонних относились все, кроме сотрудников  милиции,
занимающихся этим делом. Поэтому всем, кто замечал, что  с  Ирой  что-то
происходит, ей приходилось как можно равнодушнее отвечать:
   - Все в порядке. Просто неважно себя чувствую, приболела немного.
   Георгий Сергеевич, квартирант, ни на что не обращал внимания, у  него
наступил новый виток переговоров с женой  по  поводу  размена  их  общей
квартиры, Ира каждый день слышала, как он разговаривал с ней по  телефо-
ну, и голос у него был огорченный и сердитый. Погруженный в  собственные
проблемы, он, казалось, не замечал потерянного и расстроенного вида сво-
ей квартирной хозяйки. А вот Ильяс, напротив, проявлял  чуткость,  то  и
дело норовил подкинуть продуктов, принесенных  с  рынка,  с  разговорами
приставал, что да как, да почему вид такой усталый, да что у нее  болит.
Жалелыцик нашелся, тоже еще...
   Иногда ей так сильно хотелось поделиться своим горем, рассказать  про
гибель Олега и похищение сестры, что приходилось себя удерживать. Раз не
велено рассказывать - значит, нельзя. Ей и в голову  не  приходило,  что
можно ослушаться. Коротков знает, что и как лучше для Наташеньки. Не дай
Бог, она, Ира, своим неосторожным поступком повредит сестре. В жизни по-
том себе не простит. Сегодня подошло время ехать к матери. Ира и без то-
го уже оттягивала этот момент, визиты в дом инвалидов давались ей  тяже-
ло. Она не понимала, почему ее мать сделала то, что сделала,  и  Ира  не
могла ее простить, потому что мать, по ее представлениям, теперь жила  в
прекрасном мире, где не было воспоминаний о страшном, где  не  было  тех
проблем, с которыми ее двадцатилетняя дочь воевала вот уже четыре года с
утра до вечера. Но ехать надо, и Ира, купив, как обычно, немудреных гос-
тинцев и выполнив все заказы капризной матери, отправилась к ней. В ком-
нате Галины не оказалось. Ира задумчиво стояла  перед  запертой  дверью,
когда мимо нее прошаркал живший по соседству старик.
   - Твоя мама в саду, - проскрипел он на ходу, с трудом борясь с  одыш-
кой.
   Мать действительно сидела в своем инвалидном кресле  под  раскидистым
дубом. Ира удивилась, что рядом с ней не было той монахини, сестры  Мар-
фы, которая всегда гуляла с Галиной.
   - А где сестра Марфа? - с ходу спросила  Ира.  Процедуру  приветствия
она, как правило, опускала, если общалась с матерью.
   Реакция Галины ее ошеломила. Лицо матери задергалось, из глаз потекли
слезы, она начала что-то невнятно бормотать.
   - Изверг... Чудовище... Монстр...  Больше  ничего  Ира  разобрать  не
смогла.
   - Ты что? - спокойно спросила она. - Кто чудовище? Сестра Марфа?
   В ответ с матерью стало твориться что-то уж  совсем  непонятное.  Она
закрыла лицо трясущимися руками и принялась раскачиваться из  стороны  в
сторону. Ира испугалась не на шутку. После случившегося шесть лет  назад
несчастья она ни разу не видела, чтобы у матери случалась истерика. Нап-
ротив, забыв всю свою предыдущую жизнь, она стала на удивление спокойной
и равнодушной ко всему и вообще нисколько не походила на ту маму,  кото-
рую Ира знала и любила с самого детства. Та Галина была любящей и забот-
ливой матерью, ласковой, внимательной к детям, никогда не  повышала  го-
лос. Нынешняя же Галина была злой, капризной и требовательной.  Конечно,
в присутствии Иры она частенько плакала, но всегда это было реакцией  на
грубость дочери, а вовсе не проявлением сострадания к  ней  и  остальным
детям. Но чтобы вот так...
   - Что случилось, мама? Но мать не отвечала, раскачиваясь все сильнее.
Ее уже била крупная дрожь. Ире стало страшно. Она быстро побежала в сто-
рону здания, выискивая глазами какого-нибудь врача или хотя бы  медсест-
ру. На глаза ей попалась фигура в белом халате.
   - Помогите! - закричала она изо всех сил. Мужчина в халате  обернулся
и поспешил ей навстречу.
   - Что случилось, девушка?
   - Там моя мама... - задыхаясь заговорила Ира, показывая  рукой  в  ту
сторону, где оставила мать. - Ей плохо. Помогите, пожалуйста.
   Врач поспешил за ней следом. Увидев Галину, он с  облегчением  вздох-
нул.
   - Терехина... Вы ее дочь, да? Ничего страшного, в последнее  время  с
ней это бывает. Она сама успокоится через некоторое время.
   - Да что с ней, доктор? Раньше такого никогда не было.  У  нее  болит
что-нибудь?
   - Не волнуйтесь, у нее ничего не болит. Это нервное.
   - С чего ей нервничать? - уже спокойнее спросила Ира.
   - А вы разве не знаете? - удивился врач. - Вы  не  слышали  про  этот
ужасный случай с нашей сестрой Марфой?
   - Нет. А что произошло?
   - Сестру Марфу убили прямо в комнате вашей мамы. А ваша мама ее  пер-
вая и обнаружила. Конечно, это было для нее огромным потрясением, и  те-
перь как только она вспоминает об этом, начинает плакать. Вы  не  должны
пугаться.
   - Может, ей укол какой-нибудь сделать?
   - Я же сказал, она сама успокоится. Вот увидите,  это  пройдет  очень
скоро. А уколы ей не нужны, она и без того получает достаточно много ле-
карств.
   - Но она так трясется... - Ира бросила на мать взгляд, полный состра-
дания, смешанного с отвращением.
   - Что поделать, голубушка, - пожал плечами врач,  -  вам  придется  к
этому привыкнуть. Ваша мать - человек тяжело больной. Пока она еще отно-
сительно молода, но с возрастом проявления болезни будут все  более  от-
талкивающими, это естественный ход вещей, и к этому надо  быть  готовой.
Болезнь, тем более такая, не бывает красивой. Впрочем,  никакая  болезнь
не бывает красивой.
   - И что мне делать? Ждать, когда она перестанет плакать?
   - Ну, если у вас много свободного времени, можете погулять по  парку.
А вообще-то я советовал бы вам идти домой. Это что за сумки? Ваши?
   - Да, я продукты принесла и еще кое-что, мать просила.
   - Повесьте их на крючок, там, на спинке коляски. Не бойтесь, никто не
возьмет. У нас тут, знаете ли, не воруют. Пойдемте, я провожу вас до вы-
хода.
   Ира повесила сумки на крючок, бросила на мать последний взгляд и пой-
мала себя на том, что испытала неожиданное облегчение оттого, что  визит
оказался таким коротким и она не успела в очередной  раз  поссориться  с
ней и испортить себе настроение. В прошлый раз она уходила отсюда в сле-
зах. Симпатичный румяный доктор пошел рядом с ней в  сторону  выхода  из
парка, окружавшего дом инвалидов.
   - А что случилось с монахиней? - спросила Ира. - Кто ее убил?
   - Ну, голубушка, кто ж это знает, - развел руками доктор.  -  Милиция
ищет убийцу, но пока безуспешно.
   - Надо же, - вздохнула она, - такая была славная  женщина.  По-моему,
она была единственной, с кем мать ладила. Вернее, кто мог ладить с  моей
мамой. Ласковая такая, терпеливая. Я бы уж сто раз на  мать  наорала,  а
сестра Марфа все терпела, еще и улыбалась. Скажите, а люди всегда  дела-
ются такими невыносимо капризными, когда болеют?
   - Почти всегда, - кивнул врач. - И чем тяжелее болезнь, тем несноснее
становится характер. С этим надо мириться как  с  неизбежностью,  вот  и
все. Вы, наверное, нечасто маму навещаете?
   - Раз в месяц примерно. А как вы догадались?
   - Если бы вы приходили чаще, мы бы обязательно познакомились  раньше.
Ваша мама здесь уже несколько лет...
   - Шесть, - уточнила Ира, отчего-то внезапно устыдившись своих  редких
визитов, которые она наносила матери.
   - Да, шесть, - согласился он, - а с вами  мы  впервые  разговариваем.
Обычно родственников тех больных, которые находятся здесь долго, я хоро-
шо знаю. Они обязательно заходят ко мне. А вы меня почему-то не жалуете.
   - А вы кто? - без обиняков спросила Ира.
   - Я - главный врач. Сергей Львович Гуланов, - представился доктор.  -
А вас зовут, кажется, Ирой?
   - Да. Откуда вы знаете?
   - Ну, голубушка, - засмеялся Сергей Львович, - вы забываете,  как  мы
тут живем. Это для вас весь мир открыт, а здесь у нас мирок очень  замк-
нутый, от большой жизни наши инвалиды оторваны,  варятся  в  собственном
соку и, разумеется, все про всех знают. Правда, поскольку ваша мама  по-
теряла память, как раз о вашей семье нам известно не очень-то много.  Но
мы знаем, что у вас есть две сестры и брат и они тоже в больнице. К  со-
жалению, для нас так и осталось тайной, что же случилось с вашей мамой и
почему она совершила свой ужасный поступок. Если бы врачи это знали, мо-
жет быть, нам удалось бы вернуть ей память.
   - Я тоже не знаю, - призналась Ира.
   - И никто не знает? Может быть, есть человек, у которого вы могли  бы
спросить?
   - Нет, - она покачала головой. - Нет такого человека. Никто не знает,
что на нее вдруг нашло. Папа, наверное, знал, но он  умер  на  следующий
день после этого.
   - Так вы совсем одна? - сочувственно спросил Гуланов.
   - Совсем. Но я справляюсь, вы не думайте.
   - Я не сомневаюсь, - улыбнулся он. - Мой вопрос  продиктован  другими
соображениями. Вы, наверное, знаете, что мы  финансируемся  из  бюджета,
проще говоря - из государственного кармана. И карман  этот  в  последнее
время становится все более и более дырявым. Деньги в нем не задерживают-
ся, а утекают черт знает куда. Вы сами видите, чем мы вынуждены  кормить
наших инвалидов. Денег дают мало, а лекарства у нас должны  быть  обяза-
тельно, поэтому их мы приобретаем в первую очередь,  надеясь  только  на
то, что родственники подкармливают наших пациентов. Но уже  недалек  тот
день, когда мы вынуждены будем вводить плату за пребывание в нашем доме.
Вы к этому готовы?
   - Я? - испугалась Ира. - А дорого будет?
   Этого еще не хватало. Неужели от тех крох, которые удается сэкономить
для Павлика, придется еще и за мать платить?
   - Не знаю пока, думаю, не меньше пятисот тысяч в месяц.
   - Сколько?! - в ужасе переспросила она. - Пятьсот тысяч? Господи,  да
где ж я возьму столько!
   - Погодите, голубушка, не надо паниковать раньше времени.  Во-первых,
этого еще не произошло. Во-вторых, вполне возможно, оплата  будет  и  не
так велика. А в-третьих, существуют различные льготы для  малообеспечен-
ных. Учитывая ваше материальное положение, плата за пребывание для вашей
мамы будет существенно ниже. Может быть, она даже  попадет  в  категорию
тех, кто живет здесь бесплатно. Ну вот мы и пришли. Бегите, вон  автобус
подходит.
   Гуланов ободряюще улыбнулся Ире и  слегка  прикоснулся  к  ее  плечу,
словно подталкивая в сторону приближающегося автобуса. Она молча кивнула
и побежала к остановке, забыв, как обычно, вежливо попрощаться.
   Эти переговоры шли на редкость трудно. Аякс знал, что  совершил  про-
мах, его команда сработала не очень чисто, но полагал, что за  множество
предыдущих проведенных безупречно акций его могли бы простить и  претен-
зий не предъявлять. А все Ильяс. Сколько раз говорил себе  Аякс,  нельзя
брать плохо подготовленных людей, не  прошедших  полный  цикл  проверки.
Проверка обычно состояла в том, что человека отправляли  в  пустыню  ку-
да-нибудь в Среднюю Азию, чтобы убедиться, что он спокойно переносит жа-
ру, голод, жажду и длительное молчаливое ожидание. Если результаты  пер-
вой проверки оказывались не очень хорошими,  но  сам  кандидат  проявлял
настойчивость и желание работать, ему давали  возможность  тренироваться
до тех пор, пока  он  не  начинал  чувствовать  себя  в  пустыне  как  в
собственной квартире. Ильяс пустыню перенес плохо, но работать на  Аякса
очень хотел, и его взяли без дополнительных тренировок,  тем  более  что
парень обещал поработать над собой и к моменту первого задания приобрес-
ти нужную физическую и психологическую форму.  Ему  поверили.  А  оказа-
лось... Первая часть операции была проведена блестяще,  секретные  доку-
менты по ядерной технологии были успешно куплены за огромные  деньги,  и
задача Ильяса была - доставить их в Ливию. Он, как и все  люди  Аякса  в
таких случаях, купил индивидуальный тур в Египет, взял там напрокат  ма-
шину, сказал представителю турагентства, что гид ему понадобится  только
через три-четыре дня, а пока он хочет побыть один, погулять, позагорать,
поплавать. И отправился в сторону границы с Ливией.  Границы  там  чисто
номинальные, проходят по пустыне, никто их не контролирует. Ильяс встре-
тился в условном месте с  проводником-посредником  и  отправился  с  ним
вместе по пустыне в сторону оазиса, где была назначена встреча с ливийс-
кой стороной. И хотя Ильяса предупреждали, что пустыня  -  это  не  угол
Тверской и Огарева, где у  Центрального  телеграфа  люди  встречаются  в
строго оговоренное время, в пустыне назначенной встречи ждут  часами,  а
то и сутками, все равно ожидание  оказалось  для  него  непосильным.  Он
быстро утратил душевное равновесие, начал нервничать, раздражаться, кри-
чать на проводника, который не мог ни объясниться с ним, ни утешить,  ни
подбодрить. Проводник-араб говорил только на родном диалекте и на  клас-
сическом арабском, а по-английски знал всего несколько слов, необходимых
для выполнения своих функций: "Иди за мной", "Жди здесь".
   К моменту появления ливийца Ильяс был уже на грани нервного срыва,  а
возможно, и перешагнул эту грань, ибо набросился на того с гневными кри-
ками. Ливиец, тоже слабо говорящий по-английски, почти ничего не  понял,
документы взял и убыл Однако своим начальникам доложил, что человек, ко-
торому доверили доставить такие важные и секретные  документы,  оказался
ненадежным и невыдержанным. И вот за это и получал сейчас Аякс все,  что
ему причиталось. Человек, с которым он вел переговоры, был лицом,  приб-
лиженным к руководству, доверенным человеком Каддафи. Он был весьма  об-
разованным, хорошо говорил на нескольких европейских языках и  входил  в
группу, которой было поручено обеспечить научный потенциал  "страны  му-
сульманского социализма". Его настоящего  имени  Аякс  не  знал,  только
псевдоним - Кастор.
   - Ваша страна предала нас, - брезгливо кривя губы, говорил Кастор.  -
Вы разочаровались в социалистической идее и бросили на  произвол  судьбы
тех, кого этой идеей в свое время заразили. Вы кормили  нас  обещаниями,
манили перспективой поделиться ядерным оружием, а теперь нырнули в  кус-
ты. Но великая идея исламского социализма жива, каждый ливиец  имеет  на
своем столе "Зеленую книгу" лидера Каддафи. И мы поставим на колени весь
мир, который не разделяет наших убеждений. Величие нашей идеи безгранич-
но, а вы, Аякс, посмели поставить нашу деятельность под угрозу, послав с
документами слабого и неумного человека.
   - Я признаю вашу правоту, - покорно склонив голову, произнес Аякс,  -
и могу дать вам слово, что больше это не повторится. Я удвою внимание  к
подготовке своих людей. Я предлагаю  обсудить  условия  нашей  следующей
операции. Следующая операция планировалась уже не с секретными  техноло-
гиями, а с документами и легендами для террористов, которых  готовили  в
ливийских лагерях. Людей для подготовки в этих лагерях отбирали в  Лива-
не, в поселениях для беженцев, а после прохождения усиленного курса тре-
нировок "рассыпали" по всему миру. Новоиспеченным террористам нужны были
документы, а желательно и легенды, которые помогут им избежать  неприят-
ностей в случае проверок. И здесь тоже большую помощь оказывал  Аякс  со
своей группой. На встрече в пустыне человеку Аякса передавали фотографии
тех, кто заканчивал курс подготовки. Эти фотографии  под  видом  обычной
"челночно-торговой" поездки доставлялись в Турцию, Италию или на Кипр  и
передавались тем, кто за короткое время изготавливал соответствующие до-
кументы. Затем процедура повторялась. Человек Аякса  забирал  документы,
выезжал в Египет, отправлялся в пустыню и ждал  в  оазисе  представителя
ливийцев, которому эти документы отдавал. Таким образом, прошедшие  под-
готовку в лагере террористы выходили в большой мир, имея вполне  прилич-
ное документальное подтверждение своего имени и рода занятий. Причем для
одного и того же человека обычно готовились несколько  комплектов  доку-
ментов, в которых стояли, разумеется, разные имена.  Практика  показала,
что такого рода  предварительная  подготовка  значительно  повышала  мо-
бильность и безопасность, позволяя группе действовать не  только  успеш-
нее, но и дольше.
   На счету Аякса было уже четыре такие операции,  и  теперь  предстояло
оговорить условия пятой. Но Кастор не спешил, все время сворачивая  раз-
говор на тему о том, можно ли безусловно доверять Аяксу и его людям,  не
допустят ли они такого же срыва, как Ильяс. Аякс понимал, что  выхода  у
Кастора нет, все равно эту операцию может проделать  только  Аякс,  если
искать другого исполнителя, на это уйдет время, и немалое, так что заказ
он все равно получит. Но Кастор тянет, упирая  на  риск  провала  группы
Аякса, с одной-единственной целью - сбить цену. Раз вы не  так  надежны,
как мы полагали, то и цена за ваши услуги должна быть ниже.  Аякс  пони-
мал, что спорить с этим трудно, надежность и безопасность  всегда  цени-
лись высоко, а коль надежность и безопасность под вопросом, то  и  денег
за это полагается меньше.
   Наконец они все-таки договорились об условиях, и Аякс перешел к  сле-
дующему вопросу, который на сегодняшний день интересовал его больше все-
го.
   - Мы готовы начать работу по подготовке  для  вас  методики,  которая
даст вашей стране возможность не только повысить научный потенциал, но и
выращивать идеальных солдат и вообще идеальных  исполнителей.  Предвари-
тельно мы уже говорили об этом с  вашим  коллегой  Поллуксом,  его  наше
предложение очень заинтересовало, и он готов его профинансировать.
   Кастор молча ждал продолжения, не задавая вопросов  и  не  перебивая.
Аякс догадывался, что сказочно богатый человек,  имеющий  иранское  под-
данство и псевдоним Поллукс, является если не  братом  Кастора,  то  ка-
ким-то его родственником. Не зря же они взяли себе в качестве  псевдони-
мов имена братьевблизнецов из греческой мифологии. Кастор явно был обра-
зованнее своего братца-миллиардера, видно, учился когда-то в Европе  или
Америке, там и получил представление о культуре Древней Греции.  Псевдо-
ним "Аякс" предложил тоже он. Поллукс, свободно передвигающийся по всему
миру и имеющий доступ к любым банкам, оплачивал ту работу,  которую  вы-
полнял для его брата Аякс. Тоже, наверное, за исламский социализм борет-
ся. Аякс подозревал, что на самом деле его услугами пользуется не только
Ливия, но и Иран, во всяком случае, той частью услуг,  которые  касаются
ядерных технологий и вооружения. Иран тоже пугает мировую общественность
тем, что у него вот-вот будет ядерное оружие, но в  эту  страну  всетаки
есть доступ, и ее худо-бедно, но контролируют. А  в  Ливию  доступа  нет
практически ни у кого. Много  там  наконтролируешь,  когда  кругом  одна
сплошная пустыня. А в пустыне, как  известно,  можно  спрятать  все  что
угодно. Хоть лагерь для подготовки террористов, хоть ядерный центр. Ник-
то не найдет. Так что если на угрозы Ирана мировое сообщество смотрит  в
известном смысле сквозь пальцы, то на слова  Ливии  приходится  внимание
обращать. С одной стороны, вроде и нет у них ничего. А с  другой  -  как
знать. Вполне возможно, что те  документы,  которые  добывает  Аякс,  не
только оседают у Каддафи,  но  и  передаются  Ирану.  За  очень  хорошие
деньги, разумеется. Ведь Иран - страна богатая, не то что Ливия. И  всем
выгодно. Встречаться с Поллуксом было проще, поэтому  Аякс  значительную
часть деловых вопросов решал именно с ним, а не с ливийцем Кастором. И о
методике доктора Волохова он предварительно разговаривал именно  с  Пол-
луксом, который сразу загорелся и обещал дать  за  нее  хорошие  деньги.
Очень хорошие. И даже своего врача прислал, чтобы тот посмотрел "товар".
   - Господин Поллукс прислал к нам своего эксперта,  который  посмотрит
экспериментальные образцы и вынесет свое суждение. Но я хотел бы  знать,
заинтересована ли ваша сторона в этой методике. Потому что  от  экспери-
ментального образца до итогового документа путь, увы, неблизкий, и  про-
хождение этого пути потребует значительных затрат. Мне нужно знать, дол-
жен ли я идти на эти затраты, или вам такая методика не нужна.
   - Я доверяю господину Поллуксу, - невозмутимо ответил  Кастор,  глядя
на Аякса в упор блестящими выпуклыми глазами. - Если он сочтет, что дело
стоит тех денег, которые он готов заплатить, значит, так и будет.  Разу-
меется, вы должны понимать, что, если переданная вами методика  в  наших
условиях не сработает, вам придется вернуть часть денег. Это было круто.
Такого Аякс не ожидал. Покупатель всегда рискует в той или иной степени,
приобретая любой товар, и никогда так не было, чтобы за риск и  неосмот-
рительность покупателя расплачивался продавец. Купленный товар обмену  и
возврату не подлежит, в этом мире законы жесткие. Недобросовестного про-
давца можно убить за обман или иным каким образом наказать, это  сколько
угодно, не возбраняется, но деньги свои требовать  покупатель  не  имеет
права. То есть имеет, конечно, но это не принято. Раньше Кастор так себя
не вел. Уж сколько секретных документов,  добытых  за  огромные  деньги,
хитростью, подкупом и шантажом, Аякс ему переправил, и ни разу не  встал
вопрос о том, чтобы вернуть деньги, если ливийские специалисты не смогут
на основании этих документов построить ракету или  сделать  какой-нибудь
прибор. Не смогли - это их проблемы, значит, физику плохо знают,  грамо-
тешки маловато. Но никогда Кастор не  высказывал  сомнений  в  честности
Аякса и не подозревал, что ему подсовывают туфту. Или подозревал, но  по
каким-то причинам молчал? А теперь вот вылезло...
   - Что вы имеете в виду, говоря, что в ваших условиях  методика  может
не сработать? Вы хотите сказать, в неумелых руках? - саркастически осве-
домился Аякс.
   - Я хочу сказать, что в моей стране и климат, и генофонд  существенно
отличаются от тех, в которых была разработана ваша методика.  Если,  ко-
нечно, она действительно была разработана, - не  удержался  от  колкости
Кастор. - Поэтому для нас она может оказаться бесполезной. Разве вам это
не приходило в голову?
   - Методика основана на радиоактивном облучении плода, когда он  нахо-
дится еще во чреве матери, - пояснил Аякс.  -  Насколько  мне  известно,
воздействие радиоактивности не имеет больших отличий в  разных  климати-
ческих зонах и не зависит от расовой и тем более национальной принадлеж-
ности облучаемого объекта.
   - Что ж, посмотрим, - равнодушно отозвался Кастор.  -  Подождем,  что
скажет Поллукс.
   По его непроницаемому лицу Аякс не смог увидеть,  заинтересовался  ли
ливиец предложением. Впрочем, Кастор всегда вел себя именно так,  невоз-
мутимо, спокойно, чуть брезгливо, словно делал Аяксу огромное  одолжение
тем, что принимал его услуги. Аякс воспринимал это без раздражения и  не
обижался. Он очень давно сотрудничал с различными мусульманскими органи-
зациями. Собственно, сотрудничество это досталось  ему  как  бы  в  нас-
ледство от отца, который, будучи русским по  происхождению,  принял  му-
сульманство исключительно в знак протеста против ненавистной ему советс-
кой действительности. Он много лет работал в Средней Азии и в период аф-
ганской кампании активно занимался контрабандой оружия в пользу  ближне-
восточных стран. Связи у него остались огромные и обширные, и все это он
передал единственному и горячо любимому сыну со словами: "Помни,  сынок,
пока существует исламский  терроризм,  всегда  есть  возможность  делать
большие деньги. И глупо не пользоваться этим".
   В конце июня в Риме стояла удушающая жара. Они сидели в открытом баре
"Коломбо" на Пьяцца Навона, месте, где всегда  толпятся  туристы  и  где
можно было встречаться, не опасаясь броситься кому-то в глаза. Аякс при-
летел в Рим на два дня, только для встречи с Кастором, и сегодня вечером
должен был улетать домой. Ему никогда не хотелось задержаться здесь, Рим
ему почему-то не нравился, и желания посмотреть город ни разу не возник-
ло. Аякс вообще не был любителем путешествий.
   Переговоры закончились, пора было уходить. Аякс не спеша  достал  бу-
мажник, вынул несколько купюр и подсунул их под круглый картонный подно-
сик, на котором официант принес ему кофе и счет. Каждый платил за  себя,
так было принято в среде туристов,  и  выделяться  из  этой  среды  было
нельзя. Чем больше оперативники проверяли доктора Волохова, тем непонят-
нее становилась его фигура. Если судить по записям в его органайзере,  в
часы, когда были убиты Екатерина Венедиктовна Анисковец, монахиня сестра
Марфа и медсестра детского  отделения  Алевтина  Мырикова,  Валерий  Ва-
сильевич был занят чем угодно, только не убийствами. В  день  же,  когда
бывшая певица Елена Романовская так неудачно упала с  лестницы,  Волохов
вообще был на конференции, проводившейся в Калужской области, в  Обнинс-
ке, где, как известно, находится один из крупнейших в России институтов,
занимающихся проблемами медицинской радиологии. И даже выступал на  этой
конференции с докладом. Все записи были тщательнейшим образом  проверены
и перепроверены, и выходило, что на все четыре случая  алиби  у  доктора
Волохова было неоспоримым и неопровержимым.
   - Значит, у него есть помощники, как мы и предполагали, - констатиро-
вала Настя Каменская. - Придется ходить за ним по пятам и ждать, пока он
с кем-нибудь из них не встретится.
   Однако полковник Гордеев отнесся к этому предложению  неодобрительно.
В Москве после взрыва в метро были  обнаружены  еще  несколько  взрывных
устройств, оставленных в местах скопления людей, и основная масса лично-
го состава была задействована  на  усилении.  Милиционеры  в  форме  де-
монстративно проверяли вагоны метро, троллейбусы, автобусы и трамваи,  а
также пригородные электрички, а сотрудники, одетые в штатское,  работали
скрытно, наблюдая за пассажирами и прохожими, работая с агентурой и  пы-
таясь выявить "подрывников" раньше, чем  случится  очередное  несчастье.
Для организации наружного наблюдения за Волоховым найти людей было край-
не сложно, в таких условиях "наружку" могли бы пустить за очень  опасным
преступником, террористом или, к примеру, серийным маньяком, но уж никак
не за благообразным доктором медицинских наук. Если бы в преддверии вто-
рого тура выборов он готовил покушение на кандидата в президенты - тогда
другое дело. А так...
   - Давайте-ка, дети мои, своими силами справляться,  -  сказал  Виктор
Алексеевич. - Сколько сможем - столько сможем.
   - Да сколько мы сможем-то! - возмущенно воскликнул Селуянов. - Корот-
ков к нему в институт приходил, значит, один человек уже отпадает,  док-
тор его в лицо видел. Аська у нас не мобильная, она не ногами  работает,
а головой. Остаемся мы с Мишаней. Если мы  будем  сутками  за  ним  тас-
каться, он нас через два дня "сфотографирует". И что мы потом делать бу-
дем?
   - Значит, не надо сутками, - ответил Гордеев. - На то  вы  и  сыщики,
чтобы нутром чувствовать, когда имеет смысл за  ним  смотреть,  а  когда
скорее всего ничего интересного не произойдет.  Чутье-то  у  вас  должно
быть, помноженное на опыт, или как? Кстати, установите точный адрес  той
квартиры, куда он своих дам приводит. Не исключено, что именно там он  и
встречается с помощниками. А через пару дней, если ничего  не  случится,
попросим Ольшанского побеседовать с доктором. Пусть расскажет, чем  выз-
ван его интерес к семье Терехиных.
   - Думаете, уже пора? - с сомнением спросила Настя.
   - Не думаю, - резко отозвался Колобок - Гордеев. - Но  выхода  у  нас
нет. Девочка похищена, и пока никаких известий ни от нее, ни от ее похи-
тителей не поступало. Надо форсировать работу, а то как бы нам не  опоз-
дать.
   Не успела Настя у себя в кабинете погрузиться в очередной  ворох  ин-
формации, которую надо было разложить по  полочкам  и  проанализировать,
как ворвался взъерошенный Коротков.
   - Ира Терехина получила телеграмму от сестры!
   - Что?!
   - Телеграмму. Она мне ее по телефону зачитала. Дескать, прости,  люб-
лю, он меня увез и обо мне заботится. Хотела предупредить, но не успела.
   - Чушь! - в сердцах выдохнула Настя.
   - Конечно, - уже спокойнее согласился Коротков. - Абсолютно неправдо-
подобно. На сам факт-то каков! Телеграмма якобы из Мурманска. Я уже поз-
вонил туда, обещали найти почтовое отделение, поднять оригинал телеграм-
мы и адрес проверить. Но это совершенно точно лажа какая-то.
   - Может, и лажа. Ладно, Юрик, давай будем предусмотрительными и  нач-
нем готовить материал для экспертизы. Если оригинал  найдут,  Ольшанский
его обязательно затребует, и нам будут нужны образцы  для  сравнения.  В
больнице, наверное, остались Наташины тетради, надо их пока изъять.
   - Я так понимаю, ты хочешь, чтобы это сделал я, - уточнил Короткой. -
Сама ты, конечно, от стула себя не оторвешь.
   - Не оторву, - честно призналась Настя. - Прости, родной.
   Юра уехал, а Настя принялась обдумывать странную телеграмму. Зачем ее
послали? Ведь очевидно же, что никто в такую глупость не поверит.  Впро-
чем, все бывает на этом свете. Или это способ дать понять,  что  девочка
жива-здорова, ничего плохого с ней пока не  случилось?  Дескать,  перес-
таньте ее искать, никто ее и пальцем не тронет. Нет,  не  годится.  Тот,
кто придумал эту телеграмму, не мог рассчитывать на глупость и  доверчи-
вость милиционеров. А на что же он рассчитывал? Теперь все более или ме-
нее понятно. Остроумный автор телеграммы, он же, вероятнее всего,  похи-
титель, неплохо представляет себе реальную ситуацию.  Милиция  работает,
выбиваясь из последних сил, особенно сейчас, когда идут выборы, происхо-
дят покушения на политиков и администраторов, а еще в транспорте  взрывы
гремят. Никто не будет колотиться и из кожи вон лезть, чтобы  найти  ис-
чезнувшую девушку. Первоначальные мероприятия результата не  дали,  и  о
деле потихоньку забывают. Самое главное - чтобы  родственники  пропавшей
не теребили милиционеров. Пока не будет трупа, никто и не  почешется.  И
телеграмма эта была предназначена вовсе не для того, чтобы  оперативники
и следователь в нее поверили. Она нужна, чтобы они не искали Наташу, ес-
ли не хотят искать. А по разумению похитителя, они не должны  этого  хо-
теть. Что им, другой работы мало, что ли?
   Расчет, вероятно, был примерно следующим. Ира, получив телеграмму  от
сестры, понимает, что при таком раскладе выходит одним ртом меньше.  Уже
неплохо. И если Ира достаточно уже намучилась, имея на  своем  иждивении
четырех инвалидов, она обязательно воспримет известие от сестры за  чис-
тую монету, ибо оно позволяет ей вздохнуть чуть-чуть свободнее.  В  этом
случае она милицию теребить ни за что не станет. Все уладилось,  разъяс-
нилось, Наташа пристроена - ну и слава Богу. Даже если какой-то червячок
сомнения и будет ее точить, то велика вероятность, что многолетняя уста-
лость, безысходность и постоянное безденежье быстро заставят этого надо-
едливого червячка умолкнуть надолго, если не навсегда.
   Есть и другой аспект. Вполне возможно, телеграмма была рассчитана  не
только на Иру Терехину, но и на ее похищенную сестру. Это вполне уклады-
валось в один ряд с тем фактом, что  само  похищение  было  организовано
очень аккуратно, без грубого насилия на глазах у семнадцатилетней девуш-
ки. Эта бережность по отношению к Наташе сразу бросилась в глаза и  Нас-
те, и Короткову. А теперь они снова хотят Наташу успокоить, то есть дать
ей возможность известить сестру о том, что все в порядке и не нужно вол-
новаться. В этом случае телеграмма, вернее, ее оригинал, наверняка напи-
саны рукой самой Наташи. Зачем обещать девушке, дескать, мы  обязательно
пошлем телеграмму твоей сестре в Москву, когда можно дать ей возможность
написать текст собственноручно. И убить тем самым сразу двух зайцев: На-
ташу успокоить и, случись дотошным сыскарям затеять  проверку,  дать  им
лишнее доказательство того, что девушку искать не надо,  ведь  она  сама
своей рукой написала, что у нее все в порядке. А что адрес  дала  непра-
вильный, так это же понятно. Она ведь не хочет, чтобы сестра  явилась  и
забрала ее из дома, где Наташа живет вместе с возлюбленным.
   Так что с экспертизой можно особо не  спешить,  все  равно  наверняка
окажется,  что  телеграмма  действительно  написана  Наташей  Терехиной.
Единственное, что в этой ситуации имеет смысл  сделать,  так  это  попы-
таться установить, кто ее принес на почту в Мурманске. Крайне  маловеро-
ятно, что это была сама Наташа. Вряд ли похититель рискнул  бы  вывозить
ее из дома и привозить на почту, все-таки девушка в инвалидной коляске -
это очень заметно и запоминается. Тем более такая красивая девушка. Мимо
нее невозможно пройти, не обратив внимания. Скорее всего это был  кто-то
другой. Но перед служащими почты проходит в день столько  народу...  Эх,
Мишу Доценко туда запустить бы!