Предисловие | Посвящение
ЧАСТЬ 1: Глава 1 | Глава 2 | Глава 3 | Глава 4 | Глава 5 | Глава 6 | Глава 7 | Глава 8 | Глава 9 | Глава 10 | Глава 11 | Глава 12
ЧАСТЬ 2: Глава 1 | Глава 2 | Глава 3 | Глава 4 | Глава 5 | Глава 6 | Глава 7 | Глава 8 | Глава 9 | Глава 10 | Глава 11 | Глава 12 | Глава 13 | Глава 14 | Глава 15
Заключение

ГЛАВА VIII

НАЧАЛО МОЕЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Уже к концу ноября 1918 г. я вернулся в Мюнхен. По приезде я вновь
отправился в помещение запасного батальона моего полка. Батальон нахо-
дился уже в руках "солдатских советов". Обстановка показалась мне нас-
только противной, что я, тотчас же решил, если только возможно, уйти от-
сюда. С одним из самых близких мне по фронту товарищей - его звали Эрнст
Шмидт - мы отправились в Траунштейн, где и оставались до тех пор, пока
солдаты были распущены по домам.

В марте 1919 г. мы опять вернулись в Мюнхен.
Положение стало неудержимым. Обстановка с неизбежностью вела к
дальнейшему продолжению революции. Смерть Эйснера только ускорила ход
событий и привела к советской диктатуре, т. е. лучше сказать, к времен-
ной диктатуре евреев, чего зачинщики революции добивались как своей ко-
нечной цели во всей Германии.

В это время в голове моей проносился один план за другим. Целыми дня-
ми думал я тяжелую думу о том, что же вообще теперь можно было предпри-
нять. И каждый раз я приходил к трезвому выводу, что пока я человек без
имени, у меня нет даже самых элементарных предпосылок для какого-нибудь
целесообразного действия. О том, почему я и в эту пору не мог решиться
примкнуть ни к одной из существовавших партий, я скажу ниже.

В ходе новой, советской, революции я впервые выступил с речью, кото-
рая вызвала недовольство Центрального совета. 27 апреля 1919 г. рано ут-
ром меня попытались арестовать. Трех молодцов, которые пришли за мною, я

встретил с карабином в руках. У них нехватило духа и молодчики повернули
оглобли.

Спустя несколько дней после освобождения Мюнхена меня командировали в
следственную комиссию второго пехотного полка, которая должна была ра-
зобрать дела, связанные с советским восстанием.

Это было мое первое выступление на арене чисто политической дея-
тельности.

Через несколько недель я получил приказ принять участие в "курсах",
которые должны были читаться для солдат нашего отряда. Курсы эти имели
целью дать солдатам правильное представление о теперешнем состоянии на-
шего государства. Для меня участие в курсах было ценно тем, что я полу-
чил возможность разыскать там некоторое количество товарищей, настроен-
ных так же, как я, и вместе с ними основательно обсудить создавшееся по-
ложение. Все мы были тогда более или менее твердо убеждены в том, что
партии ноябрьских преступников (центр и социал-демократия) ни в коем
случае не спасут Германию от надвигающейся катастрофы. Но вместе с тем
нам было ясно и то, что так называемые "буржуазно-национальные" органи-
зации даже при самых лучших желаниях не в состоянии будут поправить то,
что произошло. Этим последним организациям похватало целого ряда предпо-
сылок, без которых такая задача была им не по плечу. События затем впол-
не подтвердили наши тогдашние предположения.

Ввиду всего этого мы начали в нашем небольшом кругу обдумывать вопрос
об образовании новой партии. Основные мысли, с которыми мы тогда носи-
лись, были те самые, какие впоследствии легли в основу программы "Немец-
кой рабочей партии". Само название новой партии должно было обеспечить
нам с самого начала возможность ближе связаться с широкой массой. Вне
этого вся работа казалась нам излишней и бесцельной. Так набрели мы на
мысль назвать свою партию "Социально-революционной партией". Социальные
воззрения нашей новой партии действительно означали целую революцию.

Более глубокие мотивы, приведшие меня к этому решению, заключались в
следующем.

Я и раньше много занимался экономическими проблемами. Но эти прежние
мои занятия всегда более или менее оставались в рамках изучения соци-
альных вопросов как таковых. Позднее эти рамки расширились изучением
вопросов германской иностранной политики. Эта последняя в значительной
мере была результатом неправильной оценки хозяйственных факторов и непо-
нимания действительных основ, необходимых для постановки на должную вы-
соту дела пропитания немецкого народа.

Прежние мои взгляды исходили из того предположения, будто капитал
всегда является только продуктом труда и будто капитал как и труд одина-
ково зависят от тех факторов, которые определяют человеческую дея-
тельность в ту или другую сторону. Я полагал тогда, будто национальное
значение капитала в том и состоит, что он целиком зависит от могущества,
величия, свободы самого государства, т.е. нации. Отсюда я делал тогда
тот вывод, что благодаря этой взаимозависимости капитал неизбежно должен
содействовать процветанию государства и нации, так как-де это соот-
ветствует его собственному естественному стремлению к обогащению. Я по-
лагал таким образом, будто собственные интересы капитала побуждают его
помогать делу свободы и независимости государства, другими словами - бо-
роться за свободу, могущество и силу нации. Отсюда, казалось мне, задача
государства по отношению к капиталу довольно проста и ясна: государство
должно позаботиться только о том, чтобы капитал оставался слугою госу-
дарства и не возомнил себя господином нации. Из такой оценки для меня
вытекало два постулата: на одной стороне - сохранение жизнеспособного и
национально независимого хозяйства, на другой стороне - достаточное
обеспечение прав трудящихся.

Раньше я не умел еще различать между чистым капиталом как последним
продуктом творческого труда и тем капиталом, источником которого являет-
ся исключительно спекуляция. Мне нехватало необходимого толчка, чтобы
уяснить себе до конца эту разницу. И вот именно этот толчок дал мне один
из лекторов на упомянутых курсах. Я говорю о Готфриде Федере.

Впервые в своей жизни я услышал из уст последнего принципиальную кри-
тику национального биржевого и ссудного капитала.

Сразу же после первой лекции Федера мозг мой пронзила мысль, что те-
перь я окончательно обрел все необходимые предпосылки для создания новой
партии.

Заслуга Федера в моих глазах заключалась в том, что он с безжалостной
последовательностью до конца разоблачил спекулятивный характер биржевого
и ссудного капитала и пригвоздил к столбу его ростовщическую сущность.
Его лекции в их принципиальной части были настолько правильны, что ни
один из критиков не оспаривал теоретической верности выводов лектора.
Люди только задавали себе вопрос, насколько возможно практическое прове-
дение идей Федора в жизнь. Но и то, что в глазах других являлось слабой
стороной федоровских лекций, в моих глазах составляло их сильную сторо-
ну.

Задача вождя, творящего новую программу, заключается не в том, чтобы
со всех сторон взвесить степень выполнимости этой программы в каждый
данный момент, а в том чтобы с возможно большей ясностью показать самую
ее суть. Это значит, что такой деятель должен больше думать о самой це-
ли, нежели о пути к этой цели.

Задача же воплощения этой цели в жизнь является задачей политика.
Первый в своем мышлении руководится преимущественно идеями вечных истин;
второй в своем действии руководится преимущественно соображениями прак-
тической действительности.

Тут дело идет о принципиальной правильности самой идеи, а не о
больших или меньших трудностях ее проведения в жизнь. Если творец прог-
раммы заменит искания абсолютной истины поисками так называемой "целесо-
образности" и соображениями "выполнимости", его деятельность сразу пе-
рестанет быть путеводной звездой для ищущего новых путей человечества.
Работа его станет тогда серенькой и повседневной. Задача вождя, творяще-
го программу нового великого движения, заключается в том, чтобы ярко об-
рисовать его цель. Задача же воплощения этой цели в жизнь является зада-
чей политика. Первый в своем мышлении руководится преимущественно идеями
вечных истин; второй в своем действии руководится преимущественно сооб-
ражениями практической действительности. Величие первого лежит в плос-
кости абсолютной верности своей абстрактной идее; величие второго - в
плоскости верных оценок данных фактов и правильного использования обста-
новки; путеводной звездой для второго является та цель, которую показы-
вает первый. Экзаменом для политика является успех его планов и практи-
ческих шагов, другими словами, степень превращения в действительность
его проектов и предположений. Другое дело - работа деятеля, творящего
новую программу. Полное воплощение в жизнь его программы до конца никог-
да не удается, ибо человеческий гений может установить вечные истины,
кристаллически ясные цели и в то же время не увидеть их окончательного
торжества просто потому, что окружающий человеческий мир оказывается не-
достаточно восприимчивым к этим великим идеям и во всяком случае не сра-
зу претворяет их в жизнь. В нашей жизни бывает так, что чем правильнее и
величавее данная идея, тем менее возможным становится ее полное воплоще-
ние в жизнь, поскольку ее реализация зависит от людей. Вот почему экза-
меном для творца новой программы является не степень воплощения его це-
лей в жизнь, а степень правильности самой идеи, степень того влияния,
которое она впоследствии окажет на все развитие человечества. Если бы
это было не так, тогда мы не могли бы причислить к великим людям нашей
земли ни одного из основателей религий, ибо ведь известно, что их эти-
ческие идеалы никогда не находят себе сколько-нибудь полного воплощения
в жизни. Даже религия любви на практике добилась только крайне частично-
го воплощения в жизнь по сравнению с тем, чего хотел ее творец. И тем не
менее она имеет великое историческое значение, поскольку дала толчок
всему культурному и нравственному развитию человечества в определенном
направлении.

Громадное различие между задачами творца программы и практического
политика является причиной того, что мы почти никогда не видим сочетания
качеств того и другого в одном лице. Ни малейших намеков на такое соче-
тание мы никогда не обнаружим в особенности у тех "преуспевающих" поли-
тиков миниатюрного формата, деятельность которых по большей части исчер-
пывается "искусством достигать возможного" (этой формулой, по нашему
мнению чересчур скромной, Бисмарк, как известно, определил сущность по-
литики вообще). Чем более этакий "политик" свободен от каких бы то ни
было крупных идей, тем легче и во всяком случае быстрее придут его "ус-
пехи".

Проведение в жизнь тех целей, которые имеют великое значение дня бу-
дущих времен, не обещает близкой награды крупным людям, возвещающим эти
цели. Широкие слои массы редко понимают сразу эти цели. Для массы буд-
ничные вопросы, связанные с пивом и молоком, более понятны и кажутся бо-
лее важными, нежели дальновидные планы будущего, которые могут осущест-
виться лишь с течением времени и пользу от которых почувствуют только
будущие поколения.

Вот почему, чтобы не потерять симпатий сегодняшнего дня, рядовой "по-
литик" из самолюбия, являющегося родным братом глупости, будет держаться
подальше от всяких великих планов будущего. Все успехи и все значение
этаких политиков принадлежат исключительно сегодняшнему дню. Для будущих
поколений они просто не существуют. Люди с узкими лбами мало беспокоятся
по этому поводу; им достаточно сегодняшнего дня.

Совсем другое - люди, выступающие творцами новой программы. Их значе-
ние почти всегда - в будущем. Этих теоретиков потому зачастую и называют
"людьми не от мира сего". Если о политиках говорят, что их искусством
является искусство достигать возможного, то о творцах новых программ
можно сказать, что боги покровительствуют им как раз в тех случаях, ког-
да они требуют именно невозможного. Такой теоретик должен будет прими-
риться с тем, что современность откажет ему в признании. Зато, если его
идеи действительно бессмертны, он пожнет великую славу у будущих поколе-
ний.

Один раз в течение большой исторической эпохи может случиться и так,
что качества творца новой программы и качества крупного политика сочета-
ются в одном и том же лице. Но чем теснее сочетаются - в этом лице оба
качества, тем большие препятствия встретит данное лицо на своем пум,
поскольку оно будет выступать на политической арене. Такой политик рабо-
тает не для того, чтобы удовлетворить меру понимания любого среднего ме-
щанина, - такой деятель работает для воплощения в жизнь тех целей, кото-
рые пока понятны еще только немногим. Вот почему жизнь такого крупного
политика протекает в обстановке горячей любви со стороны одних и горячей
ненависти со стороны других. Протесты со стороны людей сегодняшнего дня,
не понимающих великого значения деятельности этого человека, сливаются с
признанием других, т. е. тех, кто уже понимает, что этот деятель работа-
ет и для будущих поколений.

Чем более великое значение имеет для будущего работа данного челове-
ка, тем меньше понимают ее современники, тем труднее борьба и тем реже
успех. Лишь очень немногим деятелям, всего какой-нибудь раз в течение
многих столетий, улыбнется счастье, и они на склоне своих дней быть мо-
жет увидят первые проблески своей будущей бессмертной славы. В этих слу-
чаях перед нами марафонский бег истории. По большей же части лавровые
венки возлагаются только на головы мертвых героев.

К числу героев приходится отнести и тех великих борцов на этом свете,
кто, будучи не признан современниками, тем не менее, борется до конца за
свои идеи и идеалы. Придет пора, и именно эти люди станут самыми дороги-
ми людьми для своего народа. Придет пора, и каждый сын народа будет ис-
пытывать потребность хотя бы задним числом загладить те грехи, которые в
свое время были совершены по отношению к героическим личностям. Тогда
наступит время, когда человечество, полное благодарности и преклонения
перед памятью своих героев, станет изучать великую работу этих деятелей
день за днем, и образ этих великих людей будет светить всем страждущим,
всем падающим духом.

Говоря это, мы имеем в виду конечно не только великих государственных
деятелей, но и всех вообще великих реформаторов. Рядом с Фридрихом Вели-
ким приходится поставить тут и Мартина Лютера и Рихарда Вагнера.

После первой же лекции Готфрида Федера "О необходимости сломить про-
центное рабство"я сразу же понял, что на стороне Федора теоретическая
правда и что правда эта имеет бесконечно великое значение для всего бу-
дущего нашего народа.
Строгое разделение, какое Федеp проводил между биржевым капиталом и
национальным хозяйством вообще, давало возможность начать борьбу против
интернационализации германского хозяйства, не открывая одновременно
борьбы против капитала вообще как фактора, необходимого для сохранения
независимого народного хозяйства. Я слишком хорошо понимал уже теперь
создавшуюся новую обстановку, чтобы не видеть, что на очереди дня стоит
уже не борьба против враждебных государств, а борьба против интернацио-
нального капитала. В лекциях Федера я сразу ухватил великий лозунг
борьбы на целую эпоху.

Позднейшие события опять показали, насколько правильным было тогдаш-
нее наше чувство. Теперь уже наши мудрые буржуазные политики перестали
нас высмеивать; теперь уже и эти политики, поскольку они не являются
сознательными лжецами, вынуждены сами признать, что международный бирже-
вой капитал не только был главным виновником войны, но и теперь после
окончания войны делает все возможное, чтобы превратить в ад состояние
мира.

С тех пор борьба против интернационального финансового и ссудного ка-
питала успела уже стать важнейшим программным пунктом борьбы всей немец-
кой нации за ее экономическую независимость и свободу.

Что же касается возражений со стороны так называемых практиков, то на
них мы должны ответить следующее.

Все опасения, будто борьба против "процентного рабства" приведет к
каким-то ужасным экономическим последствиям, совершенно напрасны. Это
ясно уже из одного того, что прежние экономические рецепты, предлагавши-
еся нашему народу, решительно ни к чему хорошему не привели. Заключения
некоторых нынешних экспертов в вопросах нашего национального самоутверж-
дения сильно напоминают нам мнение некоторых экспертов в давно забытые
времена. Например экспертизу баварской медицинской коллегии по вопросу о
введении железных дорог. Как известно, ни одно из страшных опасений,
высказанных тогда этой высокопросвещенной корпорацией, ни капельки не
оправдалось. Люди стали преспокойно путешествовать на новых "паровых ко-
нях", не боясь головокружения; зрители, наблюдавшие ход поезда, также
оставались невредимы; не пришлось построить, как предлагали господа экс-
перты, деревянных загородок, дабы не видно было поезда; деревянные заго-
родки остались только в мозгах некоторых из этих так называемых экспер-
тов. Следующие поколения давно уже позабыли обо всех этих грозных предс-
казаниях. Так будет и с предсказаниями некоторых современных мудрецов.

Далее необходимо заметить еще следующее: каждая, даже самая лучшая
идея может стать опасной, если она возомнит себя самоцелью, в то время
как она в действительности является только средством к цели. За себя же
и за всех подлинных национал-социалистов я скажу: для нас существует
только одна доктрина - народ и отечество.

Мы ведем борьбу за обеспечение существования и за распространение на-
шей расы и нашего народа. Мы ведем борьбу за обеспечение пропитания на-
ших детей, за чистоту нашей крови, за свободу и независимость нашего
отечества. Мы ведем борьбу за то, чтобы народ наш действительно мог вы-
полнить ту историческую миссию, которая возложена на него творцом все-
ленной.

Каждая наша мысль и каждая наша идея, вся наша наука и все наше зна-
ние - все должно служить только этой цели. Только с этой единственной
точки зрения должны мы проверять целесообразность того или другого
средства. В этом случае никакая теория не сможет закостенеть, ибо в на-
ших руках все будет служить только жизни...

Точка зрения, развитая Готфридом Федером, таким образом побудила меня
основательнее заняться этими проблемами, которые до сих пор были мне ма-
ло знакомы.

Я начал вновь усердно учиться и теперь еще больше понял действи
тельный смысл того, чего добивался в течение всей своей жизни еврей Карл
Маркс. Только теперь я по-настоящему понял смысл его "капитала". Только
теперь я постиг до конца значение той борьбы, какую ведет социал-демок-
ратия против нашего национального хозяйства. Теперь мне до конца стало
ясно, что борьба эта ставит себе единственной целью подготовить почву
для полной диктатуры интернационального финансового и биржевого капита-
ла.

Но лекции Федера имели еще и в другом отношении очень важные пос-
ледствия для меня.

В один прекрасный день я записался к слову. Дело в том, что один из
участников курсов вздумал было в длинной речи выступить на защиту евре-
ев. Это и вызвало меня на возражения. Громадное большинство курсантов
встало на мою точку зрения. В результате я через несколько дней получил
назначение на пост так называемого офицера по просвещению в одном из
тогдашних мюнхенских полков.

Дисциплина в полках в то время была еще очень слаба. Наследие сол-
датских советов все еще давало себя знать. Во времена Курта Эйснера ус-
тановлена была так называемая "добровольная" дисциплина. И вот теперь
приходилось осторожно и медленно кончать с этим подлым наследием и восс-
танавливать настоящую военную дисциплину. Кроме того задача заключалась
в том, чтобы научить новые войска думать и чувствовать в истинно патрио-
тическом духе. Этими двумя задачами мне и пришлось заняться на новом
посту.

С величайшей горячностью и любовью принялся я за дело. Теперь я имел
наконец возможность выступать перед значительной аудиторией. Раньше я
только инстинктивно догадывался об этом, теперь же я имел случай убе-
диться на деле: из меня вышел оратор. Голос мой тоже поправился нас-
только, что по крайней мере в сравнительно небольших залах меня было
достаточно слышно.

Я испытал теперь настоящее счастье. Теперь исполнилась моя мечта, я
мог делать полезное дело и где же - в армии!

Могу сказать также, что я имел успех. Мне безусловно удалось вернуть
моему народу и моей родине сотни и тысячи слушателей моих. Я пропитал
свой полк национальным духом, и именно на этих путях мы восстановили во-
инскую дисциплину.

Здесь опять таки мне удалось нащупать большое количество товарищей,
настроенных так же, как я. Впоследствии из этих людей вышли вернейшие
солдаты нашей партии.